Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

МИНИСТЕРСТВО ВЫСШЕГО И СРЕДНЕГО СПЕЦИАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ РЕСПУБЛИКИ УЗБЕКИСТАН

УЗБЕКСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ МИРОВЫХ ЯЗЫКОВ

КАФЕДРА РУССКОГО ЯЗЫКА И ЛИТЕРАТУРЫ

ВЫПУСКНАЯ КВАЛИФИКАЦИОННАЯ РАБОТА

на соискание степени бакалавра по направлению образования:

5120100 - Филология и обучение языкам (русский язык)

Тема войны в русской прозе в 50-70 годов XX века

Садыков Эльнар Рифкатович

Ташкент - 2017

ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ЛИТЕРАТУРЫ

ПЕРИОДА II МИРОВОЙ ВОЙНЫ

1.2 ПРОЗА О II МИРОВОЙ ВОЙНЫ

ВЫВОДЫ ПО 1 ГЛАВЕ

ГЛАВА 2. ВОЕННАЯ ТЕМАТИКА И ОПИСАНИЕ ВОЙНЫ В ТВОРЧЕСТВЕ РУССКИХ ПИСАТЕЛЕЙ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ ХХ ВЕКА

2.1 ОСОБЕННОСТИ ПРОБЛЕМАТИКИ ПРОИЗВЕДЕНИЙ ВОЕННОЙ ПРОЗЫ

(РОМАН Ю. БОНДАРЕВА «ГОРЯЧИЙ СНЕГ

2.2 «ЧЕЛОВЕК МИРА И ВОЙНЫ» В ПРОЗЕ В. АСТАФЬЕВА

(ПОВЕСТЬ «ПАСТУХ И ПАСТУШКА

ВЫВОДЫ ПО 2 ГЛАВЕ

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

ВВЕДЕНИЕ

В ХХ веке Вторая мировая война стала самым крупным историческим событием, которое оставило неизгладимый и глубочайший след в памяти русского народа. Можно утверждать, что во второй половине двадцатого столетия прошедшая война стала главной и актуальной темой русской литературы.

Вторая половина века была плодотворной для русских писателей, прикасавшихся в своём творчестве к военной тематике. В этот период зародилось такое течение, как «военная проза» развивавшееся разнонаправленно и имевшее как минимум три направления.

Первое направление - произведения художественно-документальные, содержащие в себе публицистическую составляющую. Реальные исторические события, подвиги и примеры воинской самоотверженности солдат легли в основу произведений этого направления.

Второе направление - героико-эпическая проза. В ней был воспет подвиг советского народа и была сделана попытка осмысления масштабов происходивших событий.

Третье направление - суровое изображение «негероической» стороны окопной жизни и осмысление значения отдельной человеческой личности на войне.

Пиком расцвета литературы о войне явился вторая половина 50-х годов и 60-е годы ХХ века. В этот период развития русской литературы в нее пришли писатели-фронтовики, которые были непосредственными свидетелями и участниками войны.

Именно в 60-е годы ХХ века в литературе появились писатели так называемого «лейтенантского» призыва. Писатели, представляющие данную часть сражавшегося поколения, изображали войну в своих произведениях изнутри, то есть глазами рядового воина или представителя младшего «комсостава». Подход к образам прошедших войну людей стал объективным и трезвым. Писатели убедительно доказали читателям, что рядовые солдаты - это вовсе не однородная масса, представленная в произведении единичным горем. В одних и тех же обстоятельствах оказавшиеся на передовой люди ведут себя по-разному; война приглушала естественные желания, но отнюдь не уничтожала их. Тем самым война затушевывала одни и резко выявляла другие качества характера.

Литература о войне 1960-1970-х годов поставила в центр произведения впервые проблему выбора. Писатели заставили своих героев делать моральный выбор, помещая их в экстремальные обстоятельства. Таковы повести «Горячий снег», «Берег», «Выбор» Ю.Бондарева; «Сотников»В.Быкова; «В вписках не значился…» Б.Васильева; роман-трилогия К.Симонова «Живые и мертвые». В своих произведениях писатели этого поколения показали психологическую природу героев войны.

В 1960-1970-х г. военная проза в определенной степени изменила свое направление. Писатели начали делать акцент больше на локальные случаи, которые не могут повлиять на исход войны; при этом подчас перестали изображаться крупномасштабные, панорамные картины войны. Но именно из таких «частных» случаев писатели-фронтовики пытались, соединив их, показать нам общую картину страшной войны; именно трагизм этих отдельных, «локальных» случаев в итоге дает представление о тех ужасных испытаниях, которые выпали на долю народа в целом. В военной прозе 1970-х годов углубился психологический анализ характеров героев, поставленных в экстремальные условия; в военной прозе обострился интерес к нравственным проблемам. Можно также утверждать, что в этот период в русской военной прозе усиливаются реалистические тенденции - несколько в противоположность формальным экспериментам в прозе периода «оттепели» - начала 60-х годов.

Актуальность темы квалификационного исследования определяется тем, что такое эпохальное событие как II Мировая война остается по-прежнему острой исторически острой и вечно современной, вневременной темой. Это событие вызывает потребность формирования выверенных представлений о нравственно-этических и социальных ценностях общества, провоцирует постановку все новых и новых вопросов, обращенных в равной степени к прошлому и настоящему.

Цель нашей работы - выявить исторически значимые особенности творчества и общественно-политической деятельности писателей-фронтовиков.

Для достижения поставленной цели нами в ходе работы осуществляется комплексное решение следующих задач:

1. Изучить отдельные стороны эволюции военной прозы в очерченный исторический период (50-е - 70-е гг. ХХ века).

2. Выявить особенности в изображении картин войны писателями - представителями «поколения лейтенантов».

3. Произвести выборочный анализ произведений Ю. Бондарева и В.Астафьева с целью определения общих черт творчества писателей и общих черт изображения картин войны.

Объект исследования- роман Ю. Бондарева «Горячий снег» и повесть В. Астафьева «Пастух и пастушка».

Предметом исследования является изображение войны в русской прозе 50-х - 70-х гг. ХХ века (на примере художественных произведений Ю.Бондарева и В.Астафьева).

Апробация работы. Основные положения нашей выпускной работы были апробированы в статье, опубликованной в сборнике:

Садыков Э. Великая отечественная война в русской прозе 50 - 70 годов ХХ века. / Материалы научно-творческого проекта «Инновации в мировой филологии в молодёжной науке ХХI века: результаты и перспективы». Выпуск 7. - Т., УзГУМЯ, 2017. - С. 175 - 177.

Теоретическая значимость данной работы заключается в том, что на материале даются обобщения и выводы об эволюционных закономерностях восприятия и художественного отражения социально значимой темы - темы войны в сознании писателей одного поколения. Названные закономерности исследуются с разных позиций - с точки зрения изменений в области конкретной тематики и мировоззренческих установок.

Практическая значимость работы заключается в возможности использования результатов исследования в ходе дальнейшего изучения «военной прозы» русских писателей второй половины ХХ века в средних специальных учебных заведениях, а также при изучении курса истории русской литературы XX века в высших учебных заведениях.

Научная новизна данной работы состоит в комплексном взгляде на творчество и деятельности писателей-фронтовиков; в выявлении особенностей изображения войны в прозе Ю.Бондарева, В.Астафьева, К.Симонова; поиск общих черт влияния войны на всю писательскую деятельность в целом; отношение писателей к наиболее значимым событиям общественно-политической и литературной жизни.

Нами определены основные темы творчества писателей-фронтовиков; обозначены главные черты их творческого метода.

Структура работы обусловлена задачами, которые мы ставим перед собой. Выпускная квалификационная работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы.

ГЛАВА 1. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ЛИТЕРАТУРЫ ПЕРИОДА II МИРОВОЙ ВОЙНЫ

1.1 ЛИТЕРАТУРА В ГОДЫ II МИРОВОЙ ВОЙНЫ

С момента начала Великой Отечественной войны, неотрывной части продолжительной IIМировой войны, прошло более 70 лет; но по-прежнему жив в памяти народа великий подвиг миллионов солдат. Во многом это заслуга писателей, которые посвятили свои величайшие художественные произведения теме войны. Среди этих писателей - такие выдающиеся деятели литературы, как А.Твардовский, К.Симонов, В.Гроссман, В.Некрасов, Б.Васильев, В.Астафьев, Ю.Бондареви ряд других авторов. Пожалуй, трудно назвать писателя эпохи второй половины ХХ века, который бы не обращался в своём творчестве к теме Великой Отечественной войны. Но само освещение темы войны в военной прозе в разные моменты истории страны было достаточно различным, время диктовало выбор угла зрения, под которым рассматривались эти события.

В сороковые годы создаются преимущественно лирические произведения (К.Симонов, Б.Пастернак, О.Берггольц). Лирическим героем стихов становится простой человек, которому на войне недостает прежде всего семьи, любви, дома. Бурно развивается публицистика (И.Эренбург, К.Симонов). Все писатели в тот момент едины во мнении: главная задача - победа, главное чувство - ненависть к врагу. В этот период не возникает сомнений и просто нет времени для размышлений - всем понятно, кто свой, а кто враг, а потому в произведениях того периода практически нет полутонов, сомнений, сложностей.

Крупнейшие мастера слова - А.Н.Толстой, Л.Леонов, М.Шолохов - в годы войны стали и выдающимися публицистами. Особой популярностью на фронте и в тылу пользовалось яркое, темпераментное слово И.Эренбурга.
Искусство публицистики за четыре года прошло несколько основных этапов. Если в первые месяцы войны ей была присуща обнаженно-рационалистическая манера, зачастую отвлеченно-схематические способы изображения врага, то в начале 1942 года публицистика обогащается элементами психологического анализа Адамович А. Больше, чем литература. - М.: Литературное обозрение, 1995. - С.10..

Следующий этап совпал с переломом в ходе войны, с необходимостью углубленного социально-политического рассмотрения фронта и тыла, выяснения коренных причин близящегося поражения фашизма и неотвратимости справедливого возмездия. Этими обстоятельствами вызвано обращение к таким жанрам, как памфлет и обозрение.

Публицистика военных лет - качественно иной, по сравнению с предшествующими периодами, этап развития этого боевого и действенного искусства. Глубочайший оптимизм, несокрушимая вера в победу - вот что поддерживало публицистов даже в самые трудные времена. Особую мощь их выступлениям придавало - впервые за много лет - обращение к истории, к национальным истокам патриотизма.

За четыре года войны проза пережила значительную эволюцию. Первоначально война освещалась в очерковом, схематично-беллетризованном варианте. Таковы многочисленные рассказы и повести лета, осени, начала зимы 1942 года. Даже широко известный и пользовавшийся популярностью среди читателей-солдат рассказ А.Н.Толстого «Русский характер» (1941 - 1942) имел некоторые черты сюжетного схематизма, а сюжетные повороты в нем были легко предсказуемы. Позже фронтовая действительность постигалась писателями в сложной диалектике героического и повседневного.

Уже в первые два года войны было опубликовано свыше двухсот повестей. Из всех прозаических жанров только очерк и рассказ могли поспорить в популярности с повестью. Повесть - жанр необычный для западноевропейских литератур (многим из них неведом сам термин «повесть»), весьма характерен для русской национальной традиции. Если в20-е -30-е годы доминировали психологически-бытовая, приключенческая и сатирико-юмористическая разновидности этого жанра русской прозы, то в годы Великой Отечественной войны на первое место вышла героическая, романтическая повесть. Стремление раскрыть суровую и горькую правду первых месяцев войны, достижениями в области создания героических характеров отмечены «Радуга» Ванды Василевской и повесть Василия Гроссмана «Народ бессмертен».

Характерная примета военной прозы 1942 - 1943 годов - появление новелл, циклов рассказов, связанных единством действующих лиц, образом повествователя или лирической сквозной темой. Именно так построены «Рассказы Ивана Сударева» А.Н. Толстого, «Морская душа» Л.Соболева, «Март-апрель» В.Кожевникова. Драматизм в этих произведениях оттеняется лирической и одновременно возвышенно-поэтической, романтической интонацией, помогающей выявить душевную красоту героя. Углубляется проникновение во внутренний мир человека; в этих произведениях более убедительно и художественно совершенно раскрываются социально-этические истоки патриотизма. Достижения писателей - авторов короткой военной прозы - были продолжены и развиты К.Симоновым в повести «Дни и ночи», первом крупном произведении, посвященном битве на Волге.

Углубление историзма, расширение временных и пространственных горизонтов - несомненная заслуга повести 1943-1944 годов. Одновременно шло и укрупнение характеров. В центре повести А.Платонова «Оборона Семидворья» (1943) - мир и война, жизнь и смерть, долг и чувство. В жестокий бой вступает рота старшего лейтенанта Агеева, атакуя захваченную врагом деревеньку в семь дворов. Сражение показано как тяжкий, упорный, кровавый труд. Агеев внушает своим подчиненным, что «на войне бой бывает кратким, но долгим и постоянным. И более всего война состоит из труда… Солдат теперь не только воин, он строитель своих крепостей…» Платонов А.П. Повести и рассказы. - М.: Реальная литература, 1993. - С.15-16.. Размышляя о своем месте в бою, Агеев себе, как офицеру, отводит особую роль: «…трудно сейчас нашему народу - весь мир он несет на своих плечах, так пускай же мне будет труднее всех» Платонов А.П. Повести и рассказы. - М.: Реальная литература, 1993. - С. 20..

Суровые будни и драматизм воины, осмысленные в масштабе больших социально-нравственных и философских категорий, предстают со страниц повести Л. Леонова «Взятие Великошумска». Раздумья командира танкового корпуса генерала Литовченко, как бы продолжающие прерванную пулей нить размышлений героя повести А. Платонова, являются своеобразной этической доминантой книги: «Народы надо изучать не на фестивалях пляски, а в часы военных испытаний, когда история вглядывается в лицо нации, вымеряя ее пригодность для своих высоких целей…» Цитируется по: Кориенко Н.В. История, тексты и биография А.П. Платонова (1926-1946). / Здесь и теперь, №1. - М., 1997. - С. 284..

В центре повести судьба танкового экипажа - легендарного Т-34. Очень разных людей сроднила под своей броней «железная квартира под номером 203». Композиция повести строится как совмещение двух планов видения жизни: из смотровой щели танка номер 203 и с командного пункта генерала Литовченко (однофамилец механика), командующего танковым корпусом. Но есть еще третий пункт осмысления действительности - с нравственно-эстетической высоты художника, где и тот и другой планы совмещаются.

Леонов вплотную подошел к той волнующей теме, которую одновременно с ним воплощали в своем творчестве крупнейшие художники слова А.Толстой, М.Шолохов, А.Твардовский, - к истокам победы, к проблеме национального характера. Особый склад мышления и чувствования героя, связь поколений - вот что становится предметом пристального исследования писателя. «…Герой, выполняющий долг, не боится ничего на свете, кроме забвения, - пишет Леонов. - Но ему не страшно и оно, когда подвиг его перерастает размеры долга. Тогда он сам вступает в сердце и разум народа, родит подражанье тысяч, и вместе с ними, как скала, меняет русло исторической реки, становится частицей национального характера» Писарева О.А. Роль сюжета в осмыслении философских мотивов бытия и небытия в романе Л.Леонова«Дорога на Океан». / Вечные темы и образы в советской литературе. - Грозный, 1989. - С. 45..

Именно во «Взятии Великошумска», более чем в каком-либо ином предшествующем произведении художника, с особой полнотой и силой выявилась связь Леонова с русской фольклорной традицией. Здесь не только частое обращение героев повести к различным жанрам устного творчества, не только заимствованные из народнопоэтической традиции приемы лепки образов танкистов - при всей их земной сути поистине былинных чудо-богатырей. Пожалуй, важнее то, что сами принципы народного мышления, его нравственно-эстетические устои оказались определяющими при воссоздании внутреннего мира персонажей. Кроме того, повесть Леонова - книга широкого философского звучания. В масштабе таких понятий отнюдь не казались чрезмерно пафосными солдатские раздумья («Судьбу прогресса мы, как птенца, держим в наших огрубелых ладонях») или финальная фраза генерала Литовченко, распорядившегося поставить на высокий постамент героическую машину номер 203: «Пусть века смотрят, кто их от кнута и рабства оборонил…» Цитата приводится по книге: Скороспелова Е. Русская советская проза 20-30-х г.г.: Судьбы романа. - М., 1985. - С. 22..

К концу войны ощутимо тяготение прозы к широкому эпическому осмыслению действительности. Два художника - М.Шолохов и А.Фадеев - особенно чутко улавливают тенденцию литературы. «Они сражались за Родину» М. Шолохова и «Молодая гвардия» А. Фадеева отличаются социальной масштабностью, открытием новых путей в трактовке темы войны.

М.Шолохов, верный природе своего таланта, делает смелую попытку изображения Великой Отечественной войны как поистине народной эпопеи. Сам выбор главных героев, рядовых пехоты, - хлебороба Звягинцева, шахтера Лопахина, агронома Стрельцова - свидетельствуют о том, что писатель стремится показать различные слои общества, проследить, как всколыхнулось и грозно зашумело в годину суровых испытаний народное море.

Богат и многообразен духовно-нравственный мир шолоховских героев. Художник рисует широкие картины эпохи: горестные эпизоды отступлений, сцены яростных атак, взаимоотношения солдат и мирных жителей, короткие часы между боями. При этом прослеживается вся гамма человеческих переживаний - любовь и ненависть, строгость и нежность, улыбки и слезы, трагическое и комическое.

В романе А.Фадеева «Молодая гвардия» от прежней «аналитичной», «толстовской» манеры письма, присущей автору значимых повестей 20-х годов, мало что остается. А.Фадеев отходит от вымышленного повествования и в своей военной прозе опирается на конкретные факты и документы. В то же время он пишет свой роман красками, характерными для высокой романтической трагедии, отбирая контрастные тона. Добро и зло, свет и мрак, прекрасное и безобразное стоят на разных полюсах. Границы между понятиями-антагонистами не просто прочерчены, но как бы прорублены. Напряженный эмоционально-экспрессивный стиль полностью отвечает этой манере. Книга Фадеева романтична и в то же время насыщена острой публицистической мыслью социолога и историка. Она построена на документальном материале и одновременно удивительно поэтична.

В романе «Молодая гвардия» суровый и строгий реализм соседствует с романтикой, объективированное повествование перемежается взволнованной лирикой авторских отступлений. Этот принцип находит наиболее полное воплощение в обобщенной характеристике молодых людей, становление которых пришлось на предвоенные годы: «Самые, казалось бы, несоединимые черты - мечтательность и действенность, полет фантазии и практицизм, любовь к добру и беспощадность, широта души и трезвый расчет, страстная любовь к радостям земным и самоограничение, - эти, казалось бы, несоединимые черты вместе создали неповторимый облик этого поколения»Фадеев А. Молодая гвардия. - Минск: Беларусь, 2015. - С. 34..

1.2 ПРОЗА О II МИРОВОЙ ВОЙНЫ

По данным энциклопедии «Великая Отечественная война»Козлов М. Великая Отечественная война. - М.: Сов. энциклопедии, 1985. - С. 78., в действующей армии служило свыше тысячи писателей, из восьмисот членов московской писательской организации в первые дни войны на фронт ушло двести пятьдесят. Четыреста семьдесят один писатель с войны не вернулся - и это страшные, невосполнимые потери. Они объясняются тем, что писателям, большинство которых стали фронтовыми журналистами, случалось порой заниматься не только своими прямыми корреспондентскими обязанностями, а брать в руки оружие - так складывалась обстановка (впрочем, пули и осколки не щадили и тех, кто в такие ситуации не попадал). Многие же просто оказались в строю - воевали в армейских частях, в ополчении, в партизанах.

В русской военной прозе, посвященной Второй Мировой (Великой Отечественной) войне можно выделить два периода:

1) проза военных лет: рассказы, очерки, повести, написанные непосредственно во время военных действий, в короткие промежутки между наступлениями и отступлениями;

2) послевоенная проза, в которой происходило осмысление многих больных вопросов; таких например, как«За что русскому народу выпали на долю такие тяжкие испытания?», «Почему в первые дни и месяцы войны русские солдаты оказались в столь беспомощном и унизительном положении?», «Кто виноват в людских страданиях?»…

Схожие и ряд других вопросов, которые нередко возникали при более пристальном внимании к документам и воспоминаниям очевидцев, возникали чаще всего уже в некотором временном отдалении от военного времени.

Описанные выше два периода - весьма условное деление, потому что литературный процесс -явление порой противоречивое и парадоксальное, и осмысление темы войны в послевоенное время было сложнее, чем в период военных действий.

Война явилась величайшим испытанием и проверкой всех сил народа, и эту проверку он выдержал с честью; война была серьезнейшим испытанием и для русской литературы. В годы Великой Отечественной войны литература, обогащенная традициями литературы предшествующих периодов, не только сразу откликнулась на происходящие события, но и стала действенным оружием в борьбе с врагом. Отмечая напряженную, поистине героическую творческую работу писателей во время войны, М.Шолохов говорил: «Была у них одна задача: лишь бы слово их разило врага, лишь бы оно держало под локоть нашего бойца, зажигало и не давало угаснуть в сердцах советских людей жгучей ненависти к врагам и любви к Родине» Шолохов М. Автобиография. / Советские писатели. Автобиографии. В 2-х т. Т.2. - М., 1990. - С.203..

Великая Отечественная война отражена в русской литературе глубоко и всесторонне, во всех своих проявлениях: армия и тыл, партизанское движение и подполье; трагическое начало войны, отдельные битвы, героизм и предательство, величие и драматизм Победы. Авторы военной прозы, как правило,-фронтовики; в своих произведениях они опираются на реальные события, на свой собственный фронтовой опыт.

В книгах о войне писателей-фронтовиков главной линией проходит фронтовое товарищество, тяжесть военной жизни; неизбежные переживания и сомнения, дезертирство и геройство. На войне разворачиваются драматические человеческие судьбы, от поступка человека зависит порой его жизнь или смерть. Писатели-фронтовики - это целое поколение мужественных, совестливых, многое испытавших одаренных личностей, перенесших военные и послевоенные невзгоды. Писатели-фронтовики являются теми авторами, которые в своих произведениях выражают точку зрения, что исход войны решает не обезличенный «винтик военной машины», а конкретный герой, сознающий себя частицей воюющего народа, несущий свой крест и общую ношу.

Опираясь на героические традиции классической русской литературы и литературы первой половины ХХ века, проза времен Великой Отечественной войны достигла больших творческих вершин. Для прозы военных лет характерно усиление романтических и лирических элементов, широкое использование художниками декламационных и песенных интонаций, ораторских оборотов, обращение к таким поэтическим средствам, как аллегория, символ, метафора.

Большой вклад в дальнейшее развитие русской военной прозы внесли писатели так называемого «поколения лейтенантов», писатели-фронтовики, вступившие в большую литературу в конце 50-х - начале 60-х годов. Это такие прозаики, как Ю.Бондарев, А.Ананьев, Г.Бакланов, И.Богомолов, В.Астафьев. В творчестве писателей-фронтовиков, в их произведениях 50-х - 60-х годов, по сравнению с книгами предшествующего десятилетия, усиливался трагический акцент при изображении войны. Война в изображении прозаиков-фронтовиков - это не сколько эффектные героические подвиги, выдающиеся поступки, сколько утомительный, каждодневный труд,-труд тяжелый, кровавый, но жизненно необходимый. И именно в этом каждодневном труде и видели советского человека писатели - представители «прозы лейтенантов», «иной войны».

Дистанция времени, помогая писателям-фронтовикам увидеть картину войны гораздо яснее и в большем объеме, когда появились первые их произведения, была одной из причин, обусловивших эволюцию их творческого подхода к военной теме. Прозаики, с одной стороны, использовали свой личный военный опыт, а с другой - опыт художественный, позволивший им успешно реализовать свои творческие замыслы. Можно отметить, что развитие прозы о Великой Отечественной войне со всей очевидностью показывает, что в кругу основных ее проблем главной, стоящей на протяжении десятилетий в центре творческого поиска писателей, являлась и является проблема личного героизма. Особенно заметно это в творчестве писателей-фронтовиков, крупным планом показавших в своих произведениях стойкость солдат, «негромкий», «непафосный героизм».

Во второй половине 50-х годов начинается подлинный расцвет литературы о войне, что было обусловлено некоторым расширением границ дозволенного в ней, а также приходом в литературу целого ряда писателей-фронтовиков, живых свидетелей тех лет.

Своеобразной точкой отсчета здесь по праву считается появившийся на рубеже 1956 и 1957 годов рассказ М. Шолохова «Судьба человека».

Произведения первых послевоенных лет были полны радости, в них звучали фанфары, радость победы - порой в ущерб и «художественной правде», и общему отражению мироощущения солдат, прошедших войну. И писатели, и читатели еще находились под впечатлением грандиозности свершившегося, они не склонны видеть «плохое». Но уже тогда некоторые писатели находят в себе мужество рассказать и правду о войне. «Мы не умели воевать, не жалели людских сил», - пишет В.П. Астафьев Астафьев В. П. Ясным ли днем… - М.: Сов. Россия, 1989. - С. 112..

Позже писатели начинают осмысливать опыт войны с позиций общечеловеческих ценностей, на уровне борьбы жизни и смерти. Именно в 50-е - 70-е годы в русской литературе отчетливо проявляются толстовские тенденции изображения войны как противоестественного человеческой природе события. Основной темой художественных произведений становится самосознание человека перед лицом смерти. В этот момент острого переживания утрачивают значение любые привычные схемыповедения, хотя в сознании они могут укорениться настолько глубоко, что с ними трудно бороться. Характерный пример - приказ 1941 года, прозванный «ни шагу назад»: попал в плен - и ты предатель. Многие схожие «аксиомы», буквально заученные, «вбитые» в голову простых людей, определяли поступки человека в моменты, когда задумываться следовало о вечном.

После парадных, хвалебных произведений о войне, характерных периоду конца 40-х - начала 50-х годов, литература приходит к изображению иной, скрытой от торжественных реляций, «оборотной» стороны войны. Человек проходит испытание на человечность, на право носить высокое имя Человека. Не зря одним из ярчайших произведений, ставших знаковым для нового времени, для поколения вернувшихся с войны станет этапная повесть М.Шолохова - «Судьба человека» (1956 - 1957, 1965).

«Судьба человека» - это произведение, посвященное противостоянию души отдельного человека и бесчеловечной «машины войны», противостоянию жизни и смерти. Герой М. Шолохова воплощает своими поступками стремление к жизни, которое должно и способно победить смерть и жестокость. Рядовой солдат-пехотинец Андрей Соколов проходит через страшные испытания, включая гибель семьи. Вопреки ожиданиям, рассказ завершается утверждением жизни, которое писатель раскрывает через картины возрождающейся жизни, весны; через образ сироты Вани, который становится для Соколова сыном.

Ещё в русской прозе о войне XIX века сложилась традиция изображать ужасы войны глазами «новичка», необстрелянного солдата, полного восторга и энтузиазма, порой совершенно не готового к ужасам войны. Таков, например, Николай Ростов на поле боя в первом томе романа Л.Н. Толстого «Война и мир».

В русской литературе второй половины ХХ века эта традиция была продолжена и развита. Так, писатель К. Воробьев в повести «Убиты под Москвой» воскрешает события печального, трагического периода Великой Отечественной войны. Действие повести происходит в Подмосковье, в ноябре 1941 года; рота «кремлевских курсантов» (необстрелянных солдат почётной постовой и караульной службы) уходит на фронт. «И от того, - писал В.П.Астафьев, - что она не просто рота, трагедия ее по-особому страшная, и хочется кричать от боли. В иных местах, читая повесть, хочется загородить собою этих молодых ребят, вооруженных «новейшими винтовками», СВТ, которые годны были только для парадов, и остановить самих курсантов, идущих на позиции с парадным, шапкозакидательским настроением»Иванов Д. Контуры жизни: Из дневника критика: (О творчестве В.П. Астафьева). - М.: Современник, 1994. - С. 45.. Переполняющее героев повести чувство радости все больше усиливает открывающийся уже на первых страницах трагический контраст, резче обозначает два полюса - молодой, бьющей через край жизни, и неизбежной -всего через несколько дней - смерти. Контраст становится еще резче, когда мы сталкиваемся с обескураживающей наивностью курсантов. Они, оказывается, в сущности еще мальчики, надевшие военную форму и брошенные на фронт неумолимым законом военного времени. «В душе Алексея не находилось места, куда улеглась бы невероятная явь войны», - говорит К. Воробьев о главном герое. Сцена гибели роты написана поразительно сильно. Смерть мальчишек в железном кольце немецких танков ужасает, ужасает именно своей правдивостью, своим реализмом.

Одним из первых художественно-документальных произведений, посвященных неизвестным или даже замалчиваемым страницам Великой Отечественной войны, стала книга Сергея Смирнова «Брестская крепость» (первоначальное название - «Крепость на Буге», 1956). Писатель разыскал участников героической обороны Брестской крепости, многие из которых после плена считались «неполноценными» гражданами, добился их реабилитации, заставил всю страну восхититься их подвигом. В другой своей книге, «Герои блока смерти» (1963) С.С. Смирнов открыл неизвестные факты героического побега заключенных-смертников из фашистского концлагеря Маутхаузен. Ярким событием в литературе стала публикация «Блокадной книги» (1977) А. Адамовича и Д. Гранина, в основу которой были положены беседы авторов с ленинградцами, пережившими блокаду.

В 50-е -70-е годы появляется несколько крупных произведений, цель которых - эпический охват событий военных лет, осмысление судеб отдельных людей и их семей в контексте судьбы всенародной. В 1959 году выходит роман «Живые и мертвые» -первый из одноименной трилогии К. Симонова; второй роман трилогии - «Солдатами не рождаются», и третий - «Последнее лето», вышли в свет соответственно в 1964 и 1970-1971 годах.

В 1960 году был завершен роман В. Гроссмана «Жизнь и судьба», вторая часть дилогии «За правое дело» (1952); однако через год рукопись была арестована, изъята и запрещена, так что широкий круг читателей смог познакомиться с романом лишь в 1988 году.

Уже названия произведений - «Живые и мертвые», «Жизнь и судьба» - показывают, что их авторы ориентировались на традиции Л. Н. Толстого и его эпопеи «Война и мир», по-своему развивая линию героико-эпической прозы о войне. Действительно, упомянутые романы отличают широчайший временной, пространственный и событийный охват действительности, философское осмысление грандиозных исторических процессов, эпическое сопряжение жизни отдельного человека с жизнью всего народа.

В первой книге трилогии К. Симонова «Живые и мертвые» действие разворачивается в начале войны в Белоруссии и под Москвой в разгар военных событий. Военный корреспондент Синцов, выходя с группой товарищей из окружения, принимает решение, оставив журналистику, присоединиться к полку генерала Серпилина. Человеческая история этих двух героев и оказывается в фокусе авторского внимания, не пропадая за масштабными событиями войны. Писатель затронул многие темы и проблемы, прежде невозможные в советской литературе: рассказал о неготовности страны к войне, о репрессиях, ослабивших армию, о мании подозрительности, антигуманном отношении к человеку.

Рассказывая суровую правду о начале войны, К. Симонов одновременно показывает народное сопротивление врагу, изображая подвиг советских людей, вставших на защиту родины. Это и эпизодические персонажи (артиллеристы, не бросившие свою пушку, тащившие ее на руках от Бреста до Москвы; старик колхозник, ругавший отступающую армию, но с риском для жизни спасший у себя в доме раненую; капитан Иванов, собиравший испуганных солдат из разбитых частей и ведущий их в бой), и главные герои - Серпилин и Синцов.

Генерал Серпилин, задуманный автором как эпизодическое лицо, не случайно постепенно стал одним из главных героев трилогии: его судьба воплотила в себе наиболее сложные и в то же время наиболее типичные черты русского человека в XX веке. Участник Первой мировой войны, он стал талантливым командиром в Гражданскую, преподавал в академии и был арестован по доносу за то, что говорил своим слушателям о силе немецкой армии, в то время как вся пропаганда твердила о том, что в случае войны мы «победим малой кровью», а воевать будем «на чужой территории». Освобожденный из концлагеря в начале войны, Серпилин, по его собственному признанию, «ничего не забыл и ничего не простил», но понял, что не время предаваться обидам - надо спасать Родину. Внешне суровый и немногословный, требовательный к себе и подчиненным, он старается беречь солдат, пресекает всякие попытки добиваться победы «любой ценой». В третьей книге романа К. Симонов показал способность этого человека к большой любви.

Другой центральный персонаж романа - Синцов первоначально задумывался автором исключительно в качестве военного корреспондента одной из центральных газет. Это позволяло «бросать» героя на самые важные участки фронта, создавая масштабный роман-хронику. Вместе с тем возникала опасность лишить героя индивидуальности, сделать его только рупором авторских идей. Писатель достаточно быстро понял эту опасность и уже во второй книге трилогии изменил жанр своего произведения: роман-хроника стал романом судеб, в совокупности воссоздающих масштаб народной битвы с врагом. А Синцов стал одним из действующих персонажей, на долю которого выпали ранения, окружение, участие в ноябрьском параде 1941 года (откуда войска уходили прямо на фронт). Судьбу военного корреспондента сменила солдатская доля: герой прошел путь от рядового до высшего офицера.

Война, Сталинградская битва - лишь одна из составляющих грандиозной эпопеи В. Гроссмана «Жизнь и судьба», хотя основное действие произведения разворачивается именно в 1943 году и судьбы большинства героев так или иначе оказываются связаны с событиями, происходящими вокруг города на Волге. Изображение немецкого концлагеря в романе сменяется сценами в застенках Лубянки, а руин Сталинграда - лабораториями эвакуированного в Казань института, где физик Штрум бьется над загадками атомного ядра. Однако не «мысль народная» или «мысль семейная» определяет лицо произведения; писатель сосредоточен на другом: предметом его размышлений становится понятие «свободы», о чем свидетельствует уже заглавие романа. «Судьбе» как власти рока или объективных обстоятельств, довлеющих над человеком, В. Гроссман противопоставляет «жизнь» как свободную реализацию личности даже в условиях ее абсолютной несвободы.

Должно быть, один из самых ярких эпизодов романа - оборона «дома шесть дробь один» группой солдат под командованием капитана Грекова. Перед лицом неминуемой смерти герои обрели высшую степень духовной свободы: между ними и их командиром установились столь доверительные отношения, что они безбоязненно ведут споры по самым больным вопросам тех лет, от большевистского террора и до насаждения колхозов. И последний свободный поступок капитана - из обреченного дома он отсылает с поручением небезразличную ему самому радистку Катю и Сережу Шапошникова, спасая тем самым любовь совсем юных защитников Сталинграда. Николай Крымов - герой, занимающий центральное место в системе персонажей романа, - получил приказ «разобраться на месте» с царящей в «доме Грекова» вольницей. Однако ему, в прошлом - работнику Коминтерна, нечего противопоставить услышанной здесь правде, кроме подлого доноса, который по возвращении Крымов пишет на уже погибших защитников дома. Впрочем, образ Крымова не столь однозначен: в конце концов он сам оказывается жертвой той системы, служа которой не раз должен был добровольно, а то и скрепя сердце идти против совести.

Мысль В. Гроссмана о том, что источник свободы или несвободы личности находится в самой личности, объясняет, почему обреченные на смерть защитники дома Грекова оказываются гораздо свободнее пришедшего их судить Крымова. Сознание Крымова порабощено идеологией, он в некотором смысле «человек в футляре», пусть и не столь зашоренный, как некоторые другие герои романа.

Ключом к авторскому пониманию войны в романе является парадоксальное на первый взгляд утверждение о Сталинграде: «Его (города) душой была свобода». Как некогда Отечественная война 1812 года по-своему раскрепостила русский народ, пробудила в нем чувство собственного достоинства, так и Великая Отечественная вновь заставила почувствовать разделенный ненавистью и страхом народ свое единство - единство духа, истории, судьбы. И не вина, а скорее беда всего народа, что деспотичная власть, обнаружив собственное бессилие справиться с пробуждением национального сознания, поспешила поставить его себе на службу - и как всегда извратила и умертвила живой дух патриотизма.

На рубеже 50-х - 60-х годов в литературе появились произведения, наследующие другие традиции батальной прозы Л. H. Толстого, в частности традиции его «Севастопольских рассказов». Своеобразие этих произведений прежде всего заключалось в том, что война была в них показана «из окопов», глазами непосредственных участников, как правило, юных, еще не оперившихся лейтенантов, командиров взводов и батальонов, что и позволило недоброжелательной критике такие произведения назвать «лейтенантской прозой».

Писателей этого направления, многие из которых сами прошли дорогами войны, интересовали не перемещения войск и не планы Ставки, но мысли и чувства вчерашних студентов, которые, став командирами рот и батальонов, впервые столкнулись со смертью, впервые ощутили бремя ответственности и за родную страну, и за живых людей, ждущих от них решения своей судьбы. Истинное лицо войны, суть «трудной работы» солдата, цена потерь и самой привычки к утратам - вот что стало предметом раздумий героев и их авторов. Недаром не рассказ и не роман, а именно повесть, сосредоточенная на жизненном пути и внутреннем мире отдельной личности, стала основным жанром этих произведений.

Недаром ожесточенные критики в связи с «лейтенантской прозой» вспоминали имя Э. М. Ремарка. В романе немецкого писателя «На Западном фронте без перемен» впервые с неприкрытой откровенностью было сказано о незаживающих ранах, оставленных Первой Мировой войной в душах совсем еще молодых людей, чье поколение получило название «потерянного». В романах русских писателей второй половины 50-х - 70-х годов ХХ века нет ощущения «абсолютной потерянности», но с предельной степенью откровенности представители «лейтенантской прозы», «окопной правды» говорят о том, что их жизнь после пережитого уже никогда не будет прежней.

Войдя в состав более широкого явления «военной повести», «лейтенантская проза» задала главные ориентиры художественных поисков для этого жанра. Повесть Виктора Некрасова «В окопах Сталинграда» (1946) стала первой в ряду подобных произведений, более чем на десятилетие опередив последующие за ней «Батальоны просят огня» (1957) Ю.Бондарева; «Пядь земли» (1959) и «Навеки - девятнадцатилетние» (1979) Г.Бакланова; «Убиты под Москвой» (1961) и «Крик» К.Воробьева, «На войне как на войне» (1965) В.Курочкина. Представители критики несправедливо обвиняли авторов этих книг упрекали в «дегероизации»Дегероизация - представление в негероическом виде, лишение общественного признания, отрицание героизма, значимости кого-либо или чего-либо. Определение дано по источнику: Веллер М.И. Эстетика энергоэволюционизма. - М., АСТ, 2010. - С. 294-297. /http://vikent.ru/enc/3886/ подвига, в «оскорбительном пацифизме», преувеличенном внимании к страданиям и смерти, излишнем натурализме описаний, не замечая того, что усмотренные «недостатки» порождены прежде всего болью за человека, оказавшегося в нечеловеческих условиях войны.

«Учебная рота кремлевских курсантов шла на фронт» - так безыскусно начинается одно из ярчайших произведений «лейтенантской прозы» - повесть писателя-фронтовика.

Традиционные, идеологически окрашенные представления о войне имеют мало общего с тем, с чем в итоге вынужден столкнуться человек на поле боя: «Все его существо противилось тому реальному, что происходило, -он не то что не хотел, а просто не знал, куда, в какой уголок души поместить хотя бы временно и хотя бы тысячную долю того, что совершалось, -пятый месяц немцы безудержно продвигались вперед, к Москве. А о том, что мы будем бить врага только на его территории, что огневой залп любого нашего соединения в несколько раз превосходит чужой, -об этом и еще о многом, многом другом, непоколебимом и неприступном, Алексей - воспитанник Красной Армии -знал с десяти лет. И в его душе не находилось места, куда улеглась бы невероятная явь войны»Иванов Д. Контуры жизни: Из дневника критика. - М.: Современник, 1994. - С.97.. Поэтому так нуждается поначалу главный герой повести, курсант Ястребов в словах капитана, умеющего разрешать противоречия между тем, что знаешь, и тем, что видят твои глаза.

Ho пережитый страх и врожденная честность помогли Алексею Ястребову устоять, и в лейтенанте появилось то необходимое, что позволяет человеку выжить и не сломаться в нечеловеческих обстоятельствах - способность воспринимать мир таким, каков он есть, не нуждаясь в спасительных иллюзиях и объяснениях: «Я не пойду... He пойду! Зачем я там нужен? Пусть будет так... без меня. Ну что я теперь им...». Ho он поглядел на курсантов и понял, что должен идти туда и все видеть. Все видеть, что уже есть и что еще будет...»Бондаренко В. Реальная литература. - М., 1996. - С.15.. Эта способность приходит к герою не сразу: сначала он вынужден пройти через осознание, что смерть человека страшна именно своей омерзительностью, когда убитый лейтенантом немец пачкает ему шинель предсмертной рвотой; вынужден испытать стыд за собственную трусость, отсидевшись в воронке во время последнего боя роты; пройти через искушение самоубийства, разрешающего все проблемы с совестью. Наконец, он должен был пережить потрясение после самоубийства его кумира - капитана Рюмина. «Теперь все, что когда-то уже было и могло еще быть, приобрело в его глазах новую, громадную значимость, близость и сокровенность, и все это - бывшее, настоящее и грядущее - требовало к себе предельно бережного внимания и отношения. Он почти физически ощутил, как растаяла в нем тень страха перед собственной смертью»Бондаренко В. Там же. - С.16.. И финальный поединок курсанта Ястребова с немецким танком все расставил на свои места.

Ю. Бондарев в романе «Горячий снег» (1965-1969) попытался на новом уровне развить традиции «лейтенантской прозы», вступив в скрытую полемику с характерным для нее «ремаркизмом». Тем более к тому времени «лейтенантская проза» переживала определенный кризис, что выразилось в некотором однообразии художественных приемов, сюжетных ходов и ситуаций, да и повторяемости самой системы образов произведений. «Некоторые говорят, что моя последняя книга о войне, роман «Горячий снег», - оптимистическая трагедия, - писал Ю. Бондарев. - Возможно, это так. Я же хотел бы подчеркнуть, что мои герои борются и любят, любят и гибнут, не долюбив, не дожив, многого не узнав. Ho они узнали самое главное, они прошли проверку на человечность через испытание огнем»Бондарев Ю. В. Берег: Роман. / Бондарев Ю.В. Собр. соч.: В 6 т. Т. 4. - М.: Худож. лит., 1992..

Охарактеризовав войну как «проверку на человечность», Ю. Бондарев лишь выразил то, что определило собой лицо военной повести 60-70-х годов: многие прозаики-баталисты акцент в своих произведениях делали именно на изображении внутреннего мира героев и преломлении в нем опыта войны, на передаче самого процесса нравственного выбора человека. Однако писательская пристрастность к любимым героям подчас выражалась в романтизации их образов - традиция, заданная еще романом Александра Фадеева «Молодая гвардия» (1945) и повестью Эммануила Казакевича «Звезда» (1947). В таком случае характер персонажей не изменялся, а только предельно наглядно раскрывался в исключительных обстоятельствах, в которые их поставила война.

Наиболее ярко данная тенденция нашла свое выражение в повестях Бориса Васильева «А зори здесь тихие» (1969) и «В списках не значился» (1975). Особенность военной прозы Б. Васильева в том, что он всегда выбирает эпизоды «незначительные» с точки зрения глобальных исторических событий, однако много говорящие о высочайшем духе тех, кто не побоялся выступить против превосходящих сил врага - и одержал победу. Критики увидели немало неточностей и даже «невозможностей» в повести Б.Васильева «А зори здесь тихие». Писателя интересовала здесь не историческая точность, а сама ситуация, когда пять хрупких девушек во главе со старшиной Федотом Васковым вступили в неравный бой с шестнадцатью головорезами.

Образ Васкова, по сути своей, восходит к лермонтовскому Максиму Максимычу- человеку, может быть, малообразованному, однако цельному, умудренному жизнью и наделенному благородным и добрым сердцем. Васков не разбирается в тонкостях мировой политики или фашистской идеологии, однако сердцем чувствует звериную сущность этой войны и ее причин и никакими высшими интересами не может оправдать гибель пяти девушек.

Характерно, что в этой повести писатель использует прием несобственно-прямой речи, когда речь повествователя никак не отделяется от внутреннего монолога героя («Полоснуло Васкова по сердцу от вздоха этого. Ах, заморыш ты воробьиный, по силам ли горе на горбу-то у тебя? Матюкнуться бы сейчас в полную возможность, покрыть бы войну эту в двадцать восемь накатов с переборами. Да заодно и майора того, что девчат в погоню отрядил, прополоскать бы в щелоке. Глядишь, и полегчало бы, а вместо этого надо улыбку изо всех сил к губам прилаживать» Васильев Б. А зори здесь тихие… - Смоленск: Русич, 1994. - С. 210.). Таким образом, повествование зачастую приобретает интонации сказа, а точка зрения на происходящее принимает черты, характерные именно для народного понимания войны. На протяжении повести меняется сама речь старшины: сначала она шаблонна и напоминает речь обычного вояки, изобилуя уставными фразами и армейскими терминами («в запасе двадцать слов, да и те из уставов» - характеризуют его девушки), даже свои отношения с хозяйкой он осмысляет в категориях военных («Поразмыслив, он пришел к выводу, что все эти слова есть лишь меры, предпринятые хозяйкой для упрочения собственных позиций: она... стремилась укрепиться на завоеванных рубежах» Васильев Б. Там же. - С. 208.). Однако, сближаясь с девушками, Васков постепенно «оттаивает»: забота о них, стремление найти к каждой свой подход делает его мягче и человечней («Во леший, опять это слово выскочило! Потому ведь, что из устава оно. Навеки врубленное. Медведь ты, Васков, медведь глухоманный...» Васильев Б. Там же. - С. 206.). И в конце повести Васков становится для девушек просто «Федей». А главное, будучи некогда прилежным «исполнителем приказов», Васков превращается в свободного человека, на чьих плечах лежит груз ответственности за чужую жизнь, и осознание этой ответственности делает старшину много сильнее и самостоятельнее. Потому-то Васков и увидел свою личную вину в гибели девушек («Положил ведь я вас, всех пятерых положил, а за что? За десяток фрицев?»).

В образе девушек-зенитчиц воплотились типичные судьбы женщин предвоенных и военных лет: разного социального положения и образовательного уровня, разных характеров, интересов. Однако при всей жизненной точности эти образы заметно романтизированы: в изображении писателя каждая из девушек по-своему прекрасна, каждая достойна своего жизнеописания. И то, что все героини гибнут, подчеркивает бесчеловечность этой войны, затрагивающей жизни даже самых далеких от нее людей. Фашисты приемом контраста противопоставлены романтизированным образам девушек. Их образы гротесковы, намеренно снижены, и в этом выражается основная мысль писателя о природе человека, вставшего на путь убийства («Человека ведь одно от животных отделяет: понимание, что человек он. А коли нет понимания этого - зверь. О двух ногах, о двух руках и - зверь. Лютый зверь, страшнее страшного. И тогда ничего уж по отношению к нему не существует: ни человечности, ни жалости, ни пощады. Бить надо. Бить, пока в логово не уползет. И там бить, покуда не вспомнит, что человеком был, покуда не поймет этого» Васильев Б. А зори здесь тихие… Вариант рукописи. Электронный ресурс. / https://mybook.ru/author/boris-vasilev/a-zori-zdes-tihie/citations/). Немцы противопоставляются девушкам не только внешне, но и тем, как легко им дается убийство, тогда как для девушек убийство врага - тяжелое испытание. В этом Б. Васильев следует традиции русской батальной прозы - убийство человека противоестественно, и то, как человек, убив врага, переживает, является критерием его человечности. Особенно же чужда война природе женщины: «У войны не женское лицо» - центральная мысль большинства военных произведений Б. Васильева. Эта мысль с особой ясностью освещает собой тот эпизод повести, в котором звучит предсмертный крик Сони Гурвич, вырвавшийся, потому что удар ножа предназначался для мужчины, а пришелся в женскую грудь. С образом Лизы Бричкиной в повесть вводится линия возможной любви. С самого начала приглянулись друг другу Васков и Лиза: она ему - фигурой и сметливостью, он ей - мужской основательностью. У Лизы и Васкова много общего, однако спеть вместе, как обещал старшина, героям так и не удалось: война губит на корню зарождающиеся чувства.