Новаторство поэзии Н.А. Некрасова

Новаторство Некрасова включало в себя и публицистичность, острую тенденциозность, и широкое обращение к принципам народного творчества, и вместе с тем перенесение в поэзию завоеваний современной ему прозы. Некрасову пришлось преодолеть ту инерцию, ту искусственную «гладкость» стиха, которыми отличались стихи подражателей и эпигонов Пушкина и Лермонтова. В статье «Русские второстепенные поэты» Некрасов писал: «Пушкин и Лермонтов до такой степени усвоили нашему языку стихотворную форму, что написать теперь гладенькое стихотворение сумеет всякий, владеющий в некоторой степени механизмом языка; и поэтому гладкость и правильность стиха не составляют уже в наше время ни малейшего достоинства...» Н.А. Некрасов. Русские второстепенные поэты // Н. А. Некрасов. Полное собрание сочинений и писем в пятнадцати томах. Критика. Публицистика. Письма. Том ХI. Л.: Наука, 1985. С. 236.. Во имя возвращения к жизненной правде, к реализму должна была быть обновлена и самая поэтическая форма, поэтический стиль. В этом не полемика Некрасова с Пушкиным и Лермонтовым, а наоборот, утверждение и продолжение реалистической сущности их поэзии.

Некрасов ясно сознавал своеобразие, новаторство своей поэзии, хотя порой его стих и казался ему слишком «суровым» и «неуклюжим» в противовес гладкости стиха эпигонов пушкинской школы («Праздник жизни - молодости годы…»):

Нет в тебе поэзии свободной,

Мой суровый, неуклюжий стих, - (1, 162.)

писал он в 1858 году. Но в то же время он видит в этом стихе подлинное ощущение жизни, ее высшую правду, полноту переживания и целеустремленность чувства:

Нет в тебе творящего искусства...

Но кипит в тебе живая кровь.

Торжествует мстительное чувство,

Дорогая теплится любовь... (2; 201).

Здесь ключ к поэзии Некрасова. Его «суровый» и «неуклюжий» стих выражает внутреннюю правду, содержит в себе могучее поэтическое чувство, одушевляющее человека, прославляет «добрых» и «клеймит» «злодеев и глупцов». Это стих горячий, взволнованный, «облитый горечью и злостью», о котором говорит Лермонтов.

Н. Г. Чернышевский, возражая Некрасову на его определение своего стиха как «тяжелого» и «неуклюжего», писал: «Теперь тяжелый и неуклюжий стих. Тяжестью часто кажется энергия, поэтому говорят, что стих Лермонтова тяжелее стиха Пушкина, что решительно несправедливо. То же скажу я и о вас. В чем состоит неуклюжесть Вашего стиха, я решительно не понимаю» Н. Г. Чернышевский. О языке - национальном, общенародном достоянии // Н.Г. Чернышевский. Собрание сочинений в 2 тт. Т. 2. М., 1987. С. 356. . Таким образом, Чернышевский не только решительно отверг сомнения Некрасова, но и дал разъяснение основных особенностей его творческих принципов.

Новаторский характер поэзии Некрасова особенно остро воспринимали его современники, которым его стих казался слишком прозаическим, лишенным той красивости и гладкости, которая в их глазах являлась непременным условием поэтического. Даже для такого глубокого ценителя искусства, как Тургенев, стихи Некрасова были нередко неприемлемы своей «грубостью» и прозаичностью, о чем в минуты раздражения он резко высказывался.

Тургенев писал Полонскому в 1868 году: «...Некрасов - поэт с натугой и штучками; пробовал я на днях перечесть его собрание стихотворений... Нет! Поэзия и не ночевала тут - и бросил я в угол это жеваное папье-маше с поливкой из острой водки» И.С. Тургенев в воспоминаниях современников: Серия литературных мемуаров. М.: Художественная литература. 1983. С. 179. . Это явно несправедливое суждение, продиктованное раздражением, вызванным недавней ссорой, в то же время весьма показательно как свидетельство новизны, остроты новаторства поэзии Некрасова. Да и сам Тургенев несколько раньше признавал, что стихи Некрасова, «собранные в один фокус - жгутся».

Стихи Некрасова «жглись», являлись неприемлемыми в обстановке, сложившейся в поэзии в сороковые - пятидесятые годы, когда «тон» задавали поэты «чистого искусства»: А. Майков, Н. Щербина, А. Фет, А. Толстой и другие. Поэзия Некрасова резко противостояла «антологической» поэзии Майкова и Щербины, с ее идеализацией древней Эллады, с ее эпикурейским отношением к жизни, со «скульптурностью» и пластичностью художественной формы. Чернышевский иронически писал по поводу антологических стихотворений Щербины, что у него вместо живой женщины - статуя. Антологическая лирика поэтов сороковых - пятидесятых годов была не только оторвана от жизни, но и полемически ей противопоставлена, враждебна «злободневным» ее заботам, политическим волнениям и вопросам. Поэты воскрешали образы античности, обращались к гекзаметру, к классической правильности и пластичности стиха. Изящество, гармоничность, красивая нарядность, пластическая бесстрастность стиха - объявлялись законом искусства, образцом, и противопоставлялись поэзии, непосредственно откликающейся на жизнь, взволнованной и «низкой» по своим словесным средствам, какой им казалась поэзия Некрасова.

Столь же чуждой Некрасову был и лирический импрессионизм Фета, его ориентация на «музыку» стиха, на недосказанность сюжетных ситуаций, на интимность психологической лирики. О лирике Фета Салтыков-Щедрин писал, что «это мир неопределенных мечтаний и неясных ощущений...» Б. Я. Бухштаб. А. А. Фет. Очерк жизни и творчества. М., 1982. С. 143. .

Эти главенствующие тенденции - стилизаторского «антологизма» и импрессионистической «музыкальности» - были чужды Некрасову. По поводу стихов Я. Полонского в 1855 году он писал, что «безнаказанно нельзя закрывать глаза на совершающееся вокруг нас. Нет спора, много обольстительного в теории служения «искусству как искусству»; но не слишком ли много в ней также самонадеянности?» Некрасов здесь же подчеркивал, что «в наше время писателю, чтоб достойно проходить литературное поприще, недостаточно одного таланта; самая личность его много значит. Любовь к истине, превосходящая всякую другую любовь, вера в идеал, как нечто возможное и достижимое, наконец, живое понимание благородных стремлений своего времени... вот что спасает талант от постигающей его нередко апатии и других спутников упадка...» Н. А. Некрасов. Полное собрание сочинений и писем в пятнадцати томах. Т. ХI. с. 243. .

Новаторство Некрасова этим не ограничивается. Его творчество многогранно, далеко вышло за пределы того относительно узкого народно-песенного диапазона, которым ограничено было творчество Кольцова. Некрасов смело ввел в поэзию методы и принципы прозаического повествования. В сороковые годы это были достижения писателей натуральной школы. В дальнейшем Некрасов использовал замечательные завоевания русского романа в шестидесятые - семидесятые годы.

Некрасов - подлинный реформатор стиха. Он расширил возможности поэтической выразительности вводом разговорной и песенной интонации. Он обратился к трехсложным размерам (амфибрахию, дактилю, анапесту), до него относительно редко встречавшихся со времени Жуковского. Он обогатил рифму, расширив диапазон существующих рифм. Некрасов не страшился обыкновенных, даже глагольных рифм (пришли - легли, проезжая - наблюдая, выезжал - слыхал и т. д.), которые придавали такую естественность его стихам, но в то же время широко пользовался и удивительно удачными, выразительными рифмами (передник - привередник, соломушка - Еремушка, доволен - колоколен и т. д.). В особенности часто поэт прибегает к дактилическим, народным рифмам, столь близким песенной основе его стиха.

Таким стихом с чередованием дактилической и мужской рифмы написаны не только «Коробейники», но и многие стихи и поэмы Некрасова. Так, например, стихотворение «Дума» написано полностью этими песенно-дактилическими рифмами:

Сторона наша убогая,

Выгнать некуда коровушку,

Проклинай житье мещанское

Да почесывай головушку.

Предшественником Некрасова в области «народно-песенного» стиха являлся Кольцов, но он не смог достичь того разнообразия и богатства размеров, рифм, интонаций, которыми отличается стих Некрасова.

Годы творчества Некрасова были временем торжества и господства прозы, тогда как в годы творчества Пушкина господствовала поэзия. Вся структура стихов Некрасова тесно связана с особенностями прозаических жанров.

С. Андреевский даже утверждал, что у Некрасова «добрых две трети его произведений могут быть превращены в прозу и не только ничуть от этого не пострадают, но даже выиграют в ясности и полноте. Есть целые страницы, которые стоит только напечатать без абзацев, с самой незначительной перестановкой слов, с прибавкой двух-трех союзов, и никто не узнает, что это были стихи» С.А. Андреевский. О Некрасове. http://sobolev.franklang.ru/index.php?Itemid=7&catid=28:-xix-&id=18:2011-03-01-11-53-29&option=com_content&view=article#_ftn1. И. Андреевский проделывает наивный эксперимент, перекладывая в прозу стихи из «Русских женщин», при этом своевольно меняя порядок слов и делая свои добавления. Конечно, у него получилась лишь корявая проза, так как он пренебрег спецификой стиховой речи (размером, рифмой и т. д.) С.А. Андреевский. О Некрасове. Указ. соч. .

Б. М. Эйхенбаум видел в обращении Некрасова к прозаическим принципам, во внедрении их «прозы» в стих «принижение» поэзии: «Необходимо было «принизить» поэзию, приблизить ее к прозе, создать ощущение диссонанса - именно для того, чтобы этим способом дать заново почувствовать самый стих. Гармония стиха и языка была доведена Пушкиным до равновесия - надо было дать ощущение несовпадения, дисгармонии» Эйхенбаум Б. Некрасов. http://sobolev.franklang.ru/index.php?Itemid=7&catid=28:-xix-&id=20:2011-03-01-12-07-12&option=com_content&view=article . Это, конечно, одностороннее объяснение. Дело было не только и даже не столько в «сглаженности» «гармонического» пушкинского стиха, которую следовало «разворошить», а прежде всего в том новом содержании, в новых темах, новом угле зрения, которые отличали поэзию Некрасова и требовали новой формы, более ощутимой, более адекватной социальным тенденциям поэзии «гнева и печали».

Некрасов не противопоставлял поэзии «прозу» и тем более не «снижал» ее до уровня деловой прозы, публицистики. Вся эстетическая система Некрасова была поэтической, художественной, реалистической. Но реализм Некрасова имел особые специфические черты, отличавшие его стихи от поэзии его предшественников. У него на первом месте находились интересы народа. Его восприятие мира, его отношение к действительности определялись этой идейной позицией. Поэт «возвышал» те стороны, те явления жизни, которые до того не рассматривались как достояние поэзии, он выступал как певец народа, его горестей и радостей, видя поэтическое начало в правдивом изображении народной жизни. В то же время Некрасов решительно отбрасывал все внешнее, показное, приукрашивающее действительность, развенчивал мишурные и эфемерные социальные, моральные и эстетические ценности, установленные господствующими, привилегированными классами.

Как отметил К. Чуковский, Некрасову «...было в высшей степени свойственно воссоздавать факты прозаической, «низкой» действительности, объединяя их внутренней лирикой. Некрасов глубоко усвоил этот основной принцип поэтики Гоголя, обладавшего гениальной способностью подчинять все свои изображения людей и событий скрытым в подтексте лирическим чувствам» К. Чуковский. Гоголь и Некрасов // Знамя, 1962, № 2. С. 25. . Это верное наблюдение требует, однако, некоторого уточнения.

Некрасов не просто соединил «прозаизм» повествования с лирическим подтекстом. Он создал совершенно новую структуру поэтического, стихового изображения.

Поэтому не может быть и речи о каком-то «снижении» поэзии. Наоборот, поэт находит новую красоту в самой жизни, находит новые формы ее выражения, возникающие из изменившихся эстетических критериев.

Признание приоритета «жизни» над искусством отнюдь не означало отказа от «прекрасного» или от художественности формы. «Красота формы» остается для него, как и для Чернышевского, «необходимым качеством художественного произведения».

В сущности, даже многие «защитники» поэзии Некрасова считали, что он «слаб» по форме, малохудожествен, и «извиняли» ему это во имя идейности содержания. На самом же деле Некрасов создал новую форму, нашел еще неиспользованные возможности и средства художественного выражения, адекватные тому демократическому идейному содержанию которое составляло смысл и историческое значение его творчества. Эта форма - резкая, нередко дисгармоничная, публицистически заостренная, слита с содержанием его стихов, В то же время «форма» Некрасова вобрала традиции пушкинской поэзии и народно-песенного творчества.

Говоря о соотношении стихов и прозы, Некрасов писал: «Дело прозы - анализ, дело поэзии - синтез. Прозаик целым рядом черт, - разумеется, не рабски подмеченных, - воспроизводит физиономию жизни; поэт одним образом, одним словом, иногда одним счастливым звуком достигает той же цели, как бы улавливая жизнь в самых ее внутренних движениях: без этого дара - у древних названного божественным, во всяком случае, необыкновенного дара, напрасно станет писатель пригонять рифму к рифме и строчку к строчке» Эткинд Е. Проза о стихах. Спб.: Искусство-СПБ, 2001. С. 326. .

Указывая на тяготение Некрасова к прозе, на включение в стих принципов прозаического повествования, Ю. Н. Тынянов отмечал: «Первым шагом здесь была пародия, по самому существу своему требовавшая внесения прозаизмов; вторым - перенос в форму баллады и классической ямбической поэмы сюжета современного романа («Саша», «Несчастные»), исторического романа («Русские женщины»), физиологических очерков и фельетонов («В больнице», «Погода») и т. д.» Тынянов Ю. Н. Стиховые формы Некрасова // Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977. С. 18-27..

Поэзия и проза вовсе не противостоят друг другу. Мы нередко говорим о «поэтической прозе» и «прозаизации» стиха. Гоголь писал прозу, в которой ориентация на поэтические, стихотворные формы совершенно несомненна. Многие страницы романов Тургенева приближаются к его «стихотворениям в прозе», а последние написаны не стихами, а «прозой». В свою очередь, Некрасов переносит методы прозы в стихи, отнюдь не нарушая их поэтичности. Ведь самое перенесение принципов прозаического повествования (сюжетности, разговорной фразеологии и т. д.) еще не делает его стихи «прозаическими», они остаются, несмотря на это, поэзией, как это было и с пушкинским «Евгением Онегиным», наметившим развитие русского прозаического романа XIX века. Тем не менее самая художественная манера, стиль приобретают в них иное, новое качество.

Связь поэзии Некрасова с прозаической культурой его времени была глубоко плодотворна для расширения традиционных возможностей поэтических жанров, для углубления реализма в его творческом методе. Основным условием реалистического романа является изображение типических характеров в типических обстоятельствах. Методы прозы, появление русского социально-психологического романа Гончарова, Тургенева, JI. Толстого давали особенно совершенные и плодотворные образцы создания типических характеров.

В ряде стихотворений («Прекрасная партия», «Горе старого Наума», «Княгиня», «Маша») Некрасов создает психологический портрет-биографию, характеризуя человека приемами, близкими прозе. «Портретам» Некрасова присущ точный и тонкий психологический рисунок, исключающий какую-либо упрощенность. В них нет ничего условного, декоративного, - это портреты, манерой рисовки напоминающие персонажей Тургенева, Писемского, Гончарова и других прозаиков-реалистов.

Постепенно искусство портрета, типизации и в то же время раскрытия внутренней, психологической сущности характера человека в творчестве Некрасова углубляется, становится все более разнообразным. Дело не только в расширении самого круга образов, но и в росте реалистического мастерства, типической правдивости создаваемых «портретов». Некрасов преодолевает описательность, «дагерротипность», свойственную писателям «натуральной школы».

В поэзии Некрасова две основные тенденции, определяющие и характер его стиля. Он - поэт-обличитель, клеймящий «злодея и глупца» и с предельной правдивостью раскрывающий и показывающий язвы современного общества. Вместе с тем он - поэт, утверждающий «доброе» начало, положительный, демократический идеал, лучшие и благородные качества человека. Поэтому в его творчестве столь отчетливо выражено сатирическое направление, разоблачающее и осмеивающее мерзость и грязь косного и жестокого мира, мира эксплуатации. И в то же время в нем постоянно чувствуется патетическое и лирическое начало, возвышающее и облагораживающее положительные душевные качества и стремления человека. Музой «мести и печали» назвал Некрасов свою поэзию, подчеркнув этим основные ее тенденции.

Эти два начала определяют и стилистическую систему его поэзии. В одном случае она служит тому, чтобы рассказать со всей силой и неприкрашенностью правду об окружающем поэта мире, в другом - показать тот возвышенный и благородный идеал, который придает ей идейную и художественную силу.

Уже указывалось на роль сюжетности, «новеллистичности» многих стихотворений Некрасова. Неменьшее значение сюжетность, новеллистические принцип построения фабулы имеет и для поэм Некрасова - «Саша», «Коробейники», «Мороз, Красный нос», самостоятельные части поэмы «Кому на Руси: жить хорошо» («Крестьянка», «Последыш»), «Княгиня Трубецкая» и «Княгиня Волконская» («Русские женщины»),

«Прозаизация» поэзии у Некрасова этим не ограничивалась. В самый стих он вносил обороты, интонации, фразеологию, словарь, свойственные прозаическим жанрам, в особенности писателям «натуральной школы», которые резкой языковой характеристикой подчеркивали социальные и профессиональные особенности своих персонажей.

Сколько, однако, ни близок к прозаической структуре стих Некрасова, он остается стихом не только потому, что поэт пользуется рифмой и придал ему метрическую форму (которая, естественно, не может быть нарушена), но и потому, что стих, его ритмическая закономерность и «теснота стихового ряда» семантическая сгущенность словесного выражения, создают иные возможности, чем в прозе.

В силу семантической сгущенности, ритмической организованности стиховой речи, выделенности строки рифмой каждый стих становится замкнутым единством. Характерно, что в некрасовском стихе особенно часто встречаются «переносы», выход за пределы стиховой строки. Например:

Так рассуждая, идут старики

Саше навстречу: в кустах у реки

Смирно присядут, подкрадутся ловко...

Эта своеобразная зависимость прозы, перенесение в стих приемов прозаического повествования, неоднократно отмечалась критиками и исследователями. Но, как верно указывал Ю. Тынянов, «одни и те же слова в прозе значат одно, в поэзии другое... Это не те прозаизмы, которые мы видим в прозе: в стихе они ожили другой жизнью, организуясь по другому признаку. Поэтому, в тех случаях, когда семантика определенных поэтических формул стала штампом, исчерпана и уже не может входить как значащий элемент в организацию стиха, внесение прозаизмов обогащает стих, если при этом не нарушается за данность ключа. Внося прозу в поэзию, Некрасов обогащал ее» Тынянов Ю. Стиховые формы Некрасова. Указ соч. С. 24. . К этому следует добавить, что перенесение прозаических элементов в стихи, повествовательное начало, расширяло границы поэзии, осуществляло ее демократизацию, сближало ее с жизнью.

Реализм поэзии Некрасова проявляется как в самом творческом методе его в целом, так и в системе построения образа, в той конкретности и точности изобразительного рисунка, который отличает его как художника слова. Эта конкретность стиха Некрасова, ясность и простота его словесной ткани, отнюдь не означают упрощенности или безразличия к метафорической силе слова. Стихи Некрасова постоянно поражают замечательными находками, поразительным поэтическим мастерством, в котором точная, предметная сила слова сочетается с красочной выразительностью, с изобразительной яркостью. Так, в одном из стихотворений, «посвященных русским детям» («Накануне светлого праздника»), Некрасов перечисляет представителей разных профессий, мастеровых-ремесленников, точно и наглядно рисуя каждого из них буквально одной-двумя чертами («Накануне светлого праздника»):

Смотрите - красильщик!

Узнаешь сейчас:

Нос выпачкан охрой

И суриком глаз;

Он кисти и краски

Несет за плечом,

И словно ландкарта

Передник на нем.

Вот пильщики; сайку

Угрюмо жуют

И, словно солдаты,

Все в ногу идут.

А пилы стальные

У добрых робят,

Как рыбы живые,

На плечах дрожат... (3; 113).

До чего же поэтически точен и нагляден этот образ, это описание - пила, дрожащая, как живая рыба. Какой нужен зоркий поэтический глаз, какая наглядность изображения! И вместе с тем образ остается строго конкретен, материален.

Некрасов не «опрозаичивал» поэзию, а возводил прозу в ранг поэзии. Это, однако, не «лирическая проза», столь характерная для тургеневской манеры, когда проза наделялась стиховыми, поэтическими особенностями (интонацией, ритмом, метафорическим строем образов). Нет, Некрасов делает именно прозаическую речь элементом поэзии. То, что у Пушкина являлось лишь отдельным «прозаизмом», подчеркивающим общую поэтическую систему его стиха, «прозаизация» стиха у Некрасова возводила самую прозу в ранг поэзии.

Некрасов - поэт дисгармонического, трагического мира социальных противоречий и конфликтов, и сочетание «поэзии» и «прозы» в его творчестве имеет глубокий внутренний смысл. «Проза», запечатленная в стихе, утрачивает свою пространственную обширность, приобретает новое качество - особую реалистическую выразительность, предметность, освобождающую вещи и явления от традиционных поэтических «ореолов».

«Прозаизация» стиха у Некрасова отнюдь не упрощение и отказ от специфически стиховой выразительности, но новый принцип видения мира, осознание его в новых соотношениях. Ведь демократизация литературы, безграничное расширение самых рамок поэзии и «поэтического», ставшего теперь синонимом самой жизни, требовали и изменения поэтического метода, его сближения с жизнью, расширения границ материала, подлежащего ведению художника. Это расширение границ поэзии обусловило и обращение к принципам и приемам прозаического повествования, в большей степени освоившего к этому времени показ многообразия жизненных явлений.

В этом было значение и новаторский характер реформы поэзии, осуществленной Некрасовым, открытие им тех новых путей сближения поэзии и жизни, которые такое важное значение имели как для всего последующего развития русской поэзии, так и для поэзии реализма.

Новаторство Некрасова прокладывало широкую дорогу в будущее. Не говоря уже о непосредственном влиянии его на современных ему поэтов (Михайлова, Огарева, Добролюбова) и на поэтов революционного народничества, поэтические открытия Некрасова оказали большое воздействие даже на таких во многом ему далеких поэтов, как А. Блок, А. Белый. Но особенно велика роль Некрасова в развитии последующей русской поэзии. Некрасовская традиция неизменно противостояла формалистически-безыдейной поэзии. Нерасторжимая связь с жизнью, народность содержания и формы некрасовских стихов способствовали упрочению реализма в русской поэзии. Творчество Твардовского, Исаковского, Рыленкова, Яшина и других поэтов во многом отправлялось от тех художественных принципов, которые были осуществлены Некрасовым.

Выводы к главе i

Исследование традиций русской поэзии в лирике Н.А. Некрасова показало, что его поэтическая система формировалась под непосредственным влиянием и художественным воздействием предшествующей русской поэзии: гражданской лирики поэтов-декабристов (К.Ф. Рылеева), поэзии А.С. Пушкина, М. Лермонтова, А. Кольцова. В контексте традиций ярче проявляются новаторские особенности поэзии Н. Некрасова: прозаизация его лирики, включение принципов эпического повествования.

ГЛАВА II. Специфика лирической системы Н.А. Некрасова

2.1 Функция автора в ролевой лирике Н.А. Некрасова

В разделе «Лирическая система» мы уже познакомились с понятием многоэлементной лирической системы. Напомним: многоэлементная лирическая система есть такая лирическая система, в которой авторское сознание выражается через выбор, сочетание и соотнесенность нескольких лирических форм.

Изучение многоэлементной лирической системы предполагает выделение элементов и характеристику структуры системы.

Под элементом лирической системы мы будем понимать совокупность стихотворений, объединяемых одной какой-либо формой выражения авторского сознания. Элемент выделяется по двум признакам: формальному и содержательному. Формальным признаком является наличие некоего субъекта речи, выражаемого через определенные личные местоимения и глагольные формы. Содержательным признаком является наличие некоего

мироотношения, связанного с данным субъектом речи.

Под структурой лирической системы мы будем понимать все многообразие отношений между элементами.

Примером многоэлементной лирической системы может служить лирика Некрасова.

За всеми лирическими стихотворениями Некрасова стоит автор - передовой русский человек 40-70-х годов XIX века, близкий Белинскому, Чернышевскому, Добролюбову. Его образ раскрывается через выбор, сочетание и соотношение нескольких лирических форм, образующих основу элементов лирической системы поэта.

Элементами лирики Некрасова являются:

1) стихотворения, объединяемые образом повествователя;

2) стихотворения, объединяемые образом лирического героя;

3) стихотворения, объединяемые образами героев ролевой лирики Б.О. Корман. Указ. соч. С. 176..

Выявим вначале элементы лирической системы Некрасова, а затем рассмотрим вопрос о ее структуре.

В стихотворениях Некрасова, где носителем речи является повествователь, для читателя на первый план выдвигается какое-то событие, обстоятельство, ситуация, явление, пейзаж («Перед дождем», «В столицах шум, гремят витии...», «Наконец, не горит уже лес...», «Смолкли честные, доблестно павшие...», «Новый год», «14 июня 1854 года», «Великое чувство! у каждых дверей...», «Внимая ужасам войны...») или рассказ о другом человеке и его судьбе («Тройка», «Свадьба», «Гадающей невесте», «Школьник», «Убогая и нарядная», «Папаша», «На смерть Шевченко», «Памяти Добролюбова»). При непосредственном восприятии стихотворений, в которых носителем речи является повествователь, преимущественное внимание читателя сосредоточено на том, что изображено, о чем говорится; вопрос же о том, кто говорит, кто размышляет, кто видит, кто изображает, как правило, возникает лишь при анализе. И тем не менее повествователь в стихотворениях присутствует. Он выступает

1. Повествователь в лирике близок к повествователю и личному повествователю в эпосе.

2. Герой ролевой лирики близок к рассказчику в таких эпических произведениях, где рассказчик является одновременно героем.

как человек, который видит пейзаж, изображает обстоятельства, размышляет над ситуацией и судьбами. Мы узнаем о нем не из его прямых самохарактеристик, а по тому, как он изображает действительность. Каков повествователь, как он смотрит на жизнь, относится к людям, кого любит и ненавидит, - обо всем этом можно судить по эмоциональной окраске лирического монолога, принципам отбора и изображения жизненного материала, любому углу зрения, освещению действительности. Повествователь в лирике Некрасова - русский человек, впитавший в себя картины родной природы, богатство русского фольклора. Он обладает непосредственным опытом, сближающим его с простыми людьми. И он же мыслитель, передовой человек эпохи, переработавший исторический и культурный опыт предшественников; революционность и социально-демократическая точка зрения поэта определяют все его мироотношение - от самых общих взглядов и глубинных душевных движений до эстетических оценок, принципов композиционной организации стихотворений и характера словоупотреблений.

Большая группа лирических стихотворений Некрасова объединяется образом лирического героя. Он открыто стоит между читателем и изображаемым миром. Внимание читателя сосредоточено преимущественно на том, каков лирический герой, что с ним происходит, каковы его судьба, отношение к действительности и т. п. («Родина», «В неведомой глуши, в деревне полудикой...», «Еду ли ночью по улице темной...», «Последние элегии», «И посетил твое кладбище...», «Я за то глубоко презираю себя...», «Тяжелый год - сломил меня недуг...» и др.).

Лирический герой Некрасова отличается от повествователя известной определенностью бытового, житейского, биографического облика и резкой характерностью эмоционально-психологического склада. На него вполне можно распространить концепцию лирического «я», по справедливому замечанию Г. Ямпольского, это лирическое «я» было близким у ряда поэтов 50-60-х годов: «Иногда это лирическое «я» предтавляет рядового бедного человека-труженика, иногда и нем просвечивает передовой человек своего времени, но в обоих случаях это большей частью раздраженный, измученный жизнью человек; он зол на социальные условия, которые калечат его жизнь, его чувство, он с желчью говорит обо всем этом, но это та именно «святая злоба», о которой шла речь во время полемики по поводу «гоголевского» и «пушкинского» направлений...» Ямпольский И.Г. Поэзия шестидесятых годов ХIХ века // Ямпольский И.Г. Середина века: Очерки о русской поэзии 1840-1870-х гг. Л., 1974. С. 176. .

Наконец, третьим элементом лирической системы Некрасова являются ролевые стихотворения. Сущность ролевой лирики заключается в том, что автор в ней выступает не от своего лица, а от лица разных героев. Здесь используется лирический способ овладения эпическим материалом; автор дает слово героям, явно отличным от него. Он присутствует в стихотворениях, но скрыто, как бы растворившись в своих героях, слившись с ними.

К ролевым стихотворениям Некрасова относятся: «Пьяница», «Огородник», «Буря», «Дума», «Катерина», «Калистрат», «Песня». («Отпусти меня, родная...»), «Отрывок» («...Я сбросила мертвящие оковы...»). В них воспроизводится внутренний облик крестьян, городских бедняков и женщин-революционерок.

Таковы элементы лирической системы Некрасова. Каково же их соотношение? Иными словами, какова структура лирической системы Некрасова? Все три элемента объединяются эмоциональным тоном. В эмоциональном тоне лирики Некрасова соединились: чувство всеобъемлющей любви к людям труда и постоянное ощущение своей вины перед ними, ненависть к их врагам и скорбное понимание того, что дурной человек не аномалия, не урод, а порождение существующего миропорядка; мечта о революции, вера в то, что только она может решительно изменить весь уклад русской жизни, и горькое сознание отсутствия революционности в народных массах; преклонение перед подвигом революционера, представление о революционной деятельности как высшем призвании личности и убеждение в том, что судьба революционера трагична, что он идет на гибель; страстное стремление к счастью и отвращение к ложной мечтательности, спокойная мудрость человека, оставившего далеко позади стадию сентиментально-романтического протеста.

На эмоциональный тон «работает» весь художественный строй лирики Некрасова - от простейших единиц текста до принципов отбора жизненного материала и приемов композиционной организации стихотворения. И в пределах этого идейно-эмоционального и художественного единства у каждого элемента есть качественная специфика: он выполняет особую функцию, выражая определенную грань авторского отношения к действительности.

Во внутреннем мире повествователя сконцентрировано представление автора о норме - идеологической, нравственной: это человек, каким он должен быть. В стихотворениях, объединяемых образом лирического героя, автор соотносит с этой нормой внутренний облик разночинца, а в ролевой лирике - внутренний облик любого героя из народа.

Осмыслению соотношения повествователя и лирического героя поможет анализ содержания и структуры программного стихотворения Некрасова «Поэт и гражданин». Образы стихотворения являются по существу поглощением важнейших субъектных форм лирики Некрасова - повествователя, с одной стороны, и лирического героя - с другой. В образе Гражданина сконцентрированы идейно-нравственные черты, характерные для повествователя: высокое представление о назначении и долге, суровая требовательность и непримиримость трибуна, мужественный пафос вождя и проповедника. Поэт разделяет высокие представления Гражданина о смысле жизни и человеческой деятельности, о цели существеа искусства; но в образе этом воспроизводит и тот особый склад личности, тот специфичный эмоционально-психологический комплекс, который столь характерен для лирического героя Некрасова.

Специфичность функций каждого элемента явственно обнаруживается, когда мы обращаемся к «сквозным» проблемам, темам и мотивам, то есть к таким проблемам, темам и мотивам, которые проходят через все элементы лирической системы, но в каждом получают особую трактовку, связанную с субъектом речи, чей взгляд на действительность объединяет все стихотворения, образующие данный элемент. Рассмотрим в этом плане проблему революции, тему быта и мотив труда.

В ряде стихотворений повествователь рисует героичечкие образы революционеров («Н. Г. Чернышевский», «Пророк», «Памяти Добролюбова»), восхищается героическими характерами, выдвигает их как норму, призывает к непосредственному участию в революционной борьбе («Мать»). В стихотворениях же, воссоздающих образ лирического героя, та же проблематика выражена, в соответствии с особым складом его личности, по-другому: высокий идеал революционного служения утверждается не прямо, через образы революционеров, а путем самоосуждения человека, который мечтает о революционном подвиге, понимает все величие и благородство судьбы революционера, но не находит в себе сил, чтобы уйти «в стан погибающих за великое дело любви» («Рыцарь на час»).

Проблема революции своеобразно определяет и образы героев ролевой лирики. В одних случаях это очевидно. Так, в героине стихотворения «Отрывок» («...Я сбросила мертвящие оковы...») нельзя не увидеть возвышенный и трагический образ русской революционерки 70-х годов; в других случаях это обнаруживается лишь при анализе. Мечтая о революции, призывая ее, автор упорно всматривается в характер человека из народа, ищет в нем черты революционности, спрашивает, сомневается и терзается. Но, как отмечает Б. Корман в стихотворениях («Ты проснешься ль, исполненный сил?», «Чем хуже был бы твой удел, Когда б ты менее терпел?»), представляющейся как ролевая лирика, это выражено не через прямые раздумья над позицией народных масс», а особым способом Корман Б. Указ. соч., с 167. . Исследователь указывает, что «автор в стихотворениях на первый взгляд отсутствует, есть герои, от него резко отличные; не звучит в стихотворениях как будто и авторский голос: говорят герои, и не о революции, а об обстоятельствах своей жизни о подневольном труде, больной матери и сестрах-бесприданницах («Пьяница»), безработице и голоде («Дума»), одиночестве, побоях, постылом муже и равнодушной родне («Катерина»), безысходной нищете («Калистрат»)» Корман Б. Указ. соч., с. 167.. При всем различии героев и ситуаций ролевые стихотворения объединяются, однако, тем, что герои в них ставятся перед необходимостью решения, выбора, ответа на главный вопрос: как жить, какую жизненную позицию занять? Автор сталкивает героев с важнейшими проявлениями общественного зла и проверяет их реакцию, их «потенциал сопротивления». Его интересует способность героев активно противостоять злу, их готовность к борьбе, степень осознанности недовольства и протеста: подвигнет ли страдание на борьбу или так и останется смутной и тупой болью? Доколе?..

В «Размышлениях у парадного подъезда» и «Детстве Валежникова» («На Волге») эти вопросы уже сформулированы: их задают повествователь и лирический герой. В ролевой лирике вопрос ощутим в подтексте. За характерами героев, отбором материала, выбором ситуаций стоит проблема народной активности, политической сознательности простых людей, то есть в конечном счете, проблема революции. Ни в одном стихотворении мы не найдем эпизода, который был бы нейтрален по отношению к этому вопросу вопросов; и ни в одном из стихотворений герой (сам того не подозревая) не уходит от ответа: он говорит о своем, домашнем, частном и в то же время об общем, самом главном, о том, что тревожит автора. Причем говорят и делают герои вовсе не одно и то же, и отнюдь не только то, что приятно автору. Они не есть его маски или лики: в каждом ощутим своеобразный склад личности, сохранены особенности социально-группового и индивидуального опыта. Автор не подсказывает героям решений и не приглаживает эти решения: горой «Пьяницы» кончает кабаком, герой «Думы» мечтает попасть в работники к купцу; Калистрат шуткой пытается отбиться от обступивших его напастей; Катерина обманывает постылого мужа и зло потешается над ним. Но во всех стихотворениях автор присутствует. Он ощутим не только в непрозвучавшем вопросе, на который отвечают герои, но и в общем характере и смысле ответов: совокупность решений проблемы разными героями в разных стихотворениях позволяет до известной степени судить о том, как сам автор расценивает возможности политической активности народных масс в определенный момент исторического развития Более высокую стадию народного самосознания, пробуждения к политической активности Некрасов изобразил не в ролевой лирике, а в поэме «Кому на Руси жить хорошо»..

Так, проходя через элементы лирической системы, кардинальнейшая для лирики Некрасова проблема героической борьбы раскрывает разные аспекты и грани сложного авторского мироотношения, определяемого сложностью самой действительности.

Демократический характер лирики Некрасова, пронизывающее ее чувство социальности обусловили обращение поэта к области повседневности, быта, каждодневной практики. Этот тематический комплекс также варьируется в элементах лирической системы.

Для повествователя быт («Вчерашний день, часу в шестом...», «Свадьба») - предмет наблюдения и изучения, сфера, в которой живут и страдают его герои, где неумолимые законы - социальные и исторические -действуют незримо, в образе вещей, в форме случайности, в облике серых будней. Для лирического героя область быта выступает в двойственной роли: она и объект исследования, анализа, и поток собственной жизни. Так, в стихотворении «Слезы и нервы» герой видит себя со стороны; он наблюдает за тем, как неуютная нескладица будней отравляет душу, превращается в душный воздух, в котором задыхаешься, проникает во все закоулки сознания, определяет жизненный тонус, настроение, поведение. Лирический герой здесь выступает как аналитик; с безжалостностью и беспощадностью, которые стали возможны лишь благодаря завоеваниям реалистической прозы, прослеживает он воздействие быта на свою внутреннюю жизнь и поведение. Но лирический герой не только исследователь, описывающий некий процесс. Он и объект изучения - тот, кто вмещен в быт и живет в нем: любит, ревнует, страдает. И быт здесь не только исследуемый элемент двуединства «среда и человек», но и фон и атмосфера лирического действия.

Быт чрезвычайно широко вовлекается в ролевые стихотворения из народной жизни. Для героев «Думы», «Калистрата», «Катерины» повседневность с ее материальными заботами, практическими отношениями - единственно возможная реальная сфера человеческого существования, которая как бы дополняется миром фольклорной мечты; область истории, социальной жизни, политических страстей для них не существует. Отсюда - вещная атмосфера этих стихотворений, ощущение вязкости быта. В стихотворениях, где субъектом речи является повествователь или лирический герой, быт анализируется в самом тексте. В ролевой лирике в тексте стихотворений быт не анализируется, выступая как единственная реальность. Возможность анализа возникает при сопотавлении ролевых стихотворений с двумя другими элементами лирической системы Некрасова Более подробно см. об этом в кн.: Корман Б.О. Указ. соч. С. 84 - 165. .

Очень устойчив в лирике Некрасова мотив труда как смысла жизни, источника радости, опоры в беде, оправдания человеческого существования; в труде обнаруживаются существеннейшие качества личности, ее нравственная ценность и красота. Мотив этот, однако, варьируется в зависимости от конкретной формы выражения авторского сознания. Повествователь поет вдохновенный гимн труду, проникнутый чисто народным презрением к праздности и лени. За суровой прямотой и дидактичностью «Песни о труде» стоят вековой опыт и нравственный идеал трудящихся людей. Повествователь в ней выступает не столько как данная личность, определенный человек, сколько как голос трудового народа: он носитель убеждений и эмоций массы. Здесь не столько противостоят друг другу два человека - повествователь п читатель, вразумляя один другого, сколько читателю противостоит непреложная внеличная правда, которую автор лишь передает.

В стихотворениях, объединяемых образом лирического героя, это же отношение к труду, выражено по-иному: оно - итог личного опыта лирического героя, норма его жизненного поведения, выражающаяся в его делах, словах, быте. То, что в «Песне о труде» было призывом, заветом, наказом, воплотилось в стихотворениях последних лет в картины жизни лирического героя. В этих стихотворениях слышен суровый голос обличителя и проповедника и звучит еле различимый голос мужественно умирающего человека: он говорит о себе, о непоправимой своей беде, о стойкости, не ждущей наград.

В ролевой лирике мотив труда предстает опять-таки по-иному: труд становится поэтической мечтой героя «Думы», простого, сильного, здорового человека, для которого труд - и потребность, и наслаждение.

Итак, образ автора в лирической системе Некрасова раскрывается через отбор, сочетание и соотношение нескольких элементов. Каждый из них воспроизводит одну какую-то грань авторского мироотношения; в полном же своем объеме это мироотношение выражается всеми элементами и их структурой.

2.2 Тематический диапазон в лирике Н.А. Некрасова

Свою литературную деятельность Некрасов начал в русле «натуральной школы» Это определение новой литературной школы, как известно, исходило от Белинского, впервые употребившего название «натуральная школа» в 1846 году в связи с полемикой, возникшей вокруг «Петербургского сборника», изданного Некрасовым в 1846 году. Приземленность тематики, обращение к таким уголкам жизни и социальным слоям народа, которые не были до того объектами изучения и художественного изображения в русской литературе, беспощадная правдивость и даже, в некоторой степени известная натуралистичность такого изображения - вот основные особенности произведений «натуральной школы». Они оказали влияние на дальнейшее развитие русского реализма не только в прозе, но и в поэзии, в частности, на поэзию Некрасова. Однако, отмечая воздействие традицией «натуральной школы» на творчество Некрасова, следует отметить, что у Некрасова «се явственнее обозначался отход от известного объективизма, бесстрастности, натуралистичное, столь характерных для физиологии «натуральной школы». В стихотворениях Некрасова ярче выражена авторская позиция к изображаемому, социальная обусловленность событий. Пример стихотворение «Вчерашний день, часу в шёСТИм,.. «(1848г.). Содержание поэтической миниатюры Некрасова - обыденное явление из повседневной жизни города: на площади секут кнутом молодую крестьянку. Само по себе оно могло бы войти в любую из физиологии, создается впечатление, будто оно взято из какого-нибудь «физиологического очерка» 40-х годов. Однако, это лишь первое впечатление, возникающее до прочтения заключительных строк стихотворения: «И Музе я сказал: «Гляди! Сестра твоя родная!» В этих двух строчках стиха дается выход социально окрашенному лирическому переживанию. Событие, изображенное в стихотворений мгновенно теряет оттенок повседневности и наполняется глубоким социальным смыслом. Образ «крестьянки молодой», молчаливо страдающей на Сенной площади, становится емким и широким обобщением, говорящим и о судьбе обездоленного народа, и о месте поэта, и о значении поэзии. Общий процесс демократизации русской литературы во второй половине 19 века («натуральная школа» - начальный этап становления русской литературы на путь демократизации) сказался и на дальнейшем развитии поэзии. Вероятно, в период развития прозаических жанров, поэзия вынуждена была как-то освоить опыт прозы, переработать его и найти свои специфические формы для выражения художественных идей. Творчество Некрасова в этом смысле явилось новым этапом в развитии русской поэзии второй половины XIX века.

В его поэзии обнаружилось вторжение «суровой прозы» в заповедную область лирики. Так в лирике Некрасова появляются элементы сюжета, стихотворения становились похожими на новеллу или этюд к ней. В стихотворения Некрасова входит история человеческой жизни; не момент, не эпизод, а биография, судьба » человека («Тройка», «Свадьба», «Школьник»), прекрасная, полная душевных и физических сил крестьянская девушка («Тройка»), школьник - талантливый крестьянский мальчик, - они предстают перед нами в процессе всей своей жизни; мы видим, как сложатся их судьбы, мы верим, что именно так будут взаимодействовать личные характеры с данными социальными условиями. Людские судьбы развертываются в стихотворениях как нечто закономерное, судьбы движутся, люди меняются наших глазах. Это проявления принципа эпического повествования. Но это не значит, что лирические стихотворения превратились в эпические. Добролюбов точно определил, говоря о подобных произведениях, как о лирических стихотворениях с эпическим сюжетом. И в «Тройке», и в «Школьнике» присутствует лиризм, свойственный лирическому произведению, но это - лиризм особого рода, это лиризм, направленный на другого человека, социально и психологически отличного от повествования и в то же время необыкновенно ему близкого. В поэзии Некрасова наблюдаается ycилениe психологизма и конкретности в изображении внутреннего мира человека. И в этом сказалось влияние психологической прозы (элементы прозы: повествование - сюжет, психологизм не встречается в поэзии Пушкина и Лермонтова). В лирических стихотворениях Некрасова используется не только эпическое, но и драматическое начало. К драматизированным стихотворениям Некрасова относится: «Я посетил твоё кладбище», «Тяжелый год - сломил меня недуг», «Тяжелый крест достался ей на долю». В этих стихотворениях поэт рисует сцену, в которой как бы участвуют герои зрительно, с репликами, в сложном душевном конфликте. В основе драматизации лежит у Некрасова стремление воспроизвести социально и индивидуально характерное. Он воссоздает и лирике индивидуализированные женские характеры. У героинь Некрасова есть биография, характер, осмысливаемые в бытовом и социальном плане.

Таким образом, для поэзии Некрасова характерна «прозаизация», наличие элементов прозы. Эта особенность является отличным признаком поэзии Некрасова от предыдущей поэзии. И это же возвышает поэзию Некрасова как исключительно новое явление в русской поэзии, как новый этап ее развития.

2.2.1 Крестьянская тема в поэзии Н.А. Некрасова

Некрасов отмечал, что в современной литературе «живым ключом забился новый рудник, из которого она прежде гнушалась черпать». Этим «новым родником» была народная, крестьянская жизнь. Начало глубокой разработки в поэзии проблемы крестьянства было положено творчеством Некрасова. В отличие от Кольцова он сосредоточился на изображении преимущественно тех сторон крестьянской жизни, в которой наиболее полно проявлялась ее социальная сущность. Многие его произведения, начиная со стихотворения «В дороге» и кончая народной эпопеей «Кому на Руси жить хорошо», показывают насколько широко охватывал поэт разнообразие явлений и насколько глубоко проникал он в их внутренне общественные связи. Одной из существенных особенностей творчества Некрасова является конкретная определенность создаваемых характеров, обязательная обусловленность эмоциональных переживаний. Уже в ранних его стихотворениях «В дороге», «Перед дождем», «Еду ли ночью по улице темной» - социальный элемент приобретает важное значение в общей идейно-художественной структуре произведения. В более поздних произведениях политическое начало становится ведущим, доминирующим. Некрасов вносит в поэзию социальное начало, он связывает человеческое чувство с социальным бытом, с общественной жизнью. Социальная доминанта в крестьянском характере Некрасова определяет своеобразие творчества поэта в целом, созданную им художественную структуру образа русского крестьянина. Специфически крестьянская психология героев Некрасова, каждая художественная деталь, речь, насыщенная народнопоэтической образностью - все это подчинено единой цели: созданию социального образа русского крестьянина. Поэтому крестьянин в произведениях Некрасова не только психологически обусловленный характер (как, например, у Тургенева в «Записках охотника»), но прежде всего это социальное явление со всей сложностью его общественных отношений. Стихотворение «В дороге» (1845год) - стихотворение о народной жизни, получило высокую оценку Белинского. В основу сюжета стихотворения лег рассказ ямщика о своей трагической судьбе. В чем отражается идейно-художественная значимость стихотворения? - идеологический (социальный) аспект, нравственно-психологический, эстетический, необычайно острый в стихотворении социальный аспект; из-за барской прихоти искалечена жизнь двух молодых людей. Однако, не только обличительный пафос определяет художественное содержание стиха. Внутренний драматизм здесь глубже. Сфера лирического у Некрасова расширена. Лирика вбирает в себя элементы социально-психологической прозы, проявляются новые возможности выражения авторского сознания. (Провести сравнение с Пушкиным и Лермонтовым). В стихотворениях автор не совпадает ни с одним из лирических персонажей: он стоит и за» барином» и за «ямщиком»; каждый из героев говорит от себя и видит «свой мир», а автор вмещает в свое сознание и мир барина и мир ямщика. В результате создается богатый подтекст и объемность лирического повествования. В стихотворении жизнь дана и воспринимается многослойно: страдание также многослойно: оно и от горя мужика, от неосознанного «злодейства» мужика, от горя несчастной Груши, и от горя народной жизни. В чем же эстетическое новаторство стихотворений?

· необычным является изображение внутреннего мира человека из

народа, мужика;

· вместе с мужиком входит народная жизнь - и это новаторство слова;