Исследование лирических посвящений в творчестве Корнилова

Размещено на http://www.allbest.ru/

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. ИСТОРИКО-ЛИТЕРАТУРНЫЙ КОНТЕКСТ

ГЛАВА 2. ГЕНЕЗИС ЖАНРА ПОСВЯЩЕНИЯ В ЛИТЕРАТУРЕ

2.1 Понятие посвящения

2.2 Историко-литературное развитие понятия

2.3 Жанровые особенности посвящения

ГЛАВА 3. В. КОРНИЛОВ О ПОЭТАХ И ПОЭЗИИ

3.1 Владимир Корнилов. Биография и периодизация творчества

3.2 Образы поэтов в лирических посвящениях Владимира Корнилова

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ



ВВЕДЕНИЕ

Современное литературоведение рассматривает огромное количество материала, который включает в себя весь спектр произведений, созданных величайшими деятелями искусства. Лирические произведения, анализ которых по своей многогранности не уступает анализу произведений других родов литературы, всегда находили своего читателя и исследователя. Последние рассматривают лирические произведения во всем их многообразии, проводя анализ не только отдельных поэтических произведений, но и целых мотивных и тематических блоков как у одного автора, так и у группы таковых, переходя таким образом к сравнительному анализу.

Важно помнить при чтении и анализе стихов, что поэт не может оставаться равнодушным практически ни к чему. Все, что происходит вокруг, находит отклик в его душе, а инструментом выражения переживаемого становятся его собственные стихи. Поэтическая братия отличалась разнообразием характеров, течений, предпочтений, но так или иначе оставалась единой.

Ярким примером такого единства стали лирические посвящения, встречающиеся в творчестве многих поэтов. Лирическое произведение, содержащее в себе обращение к человеку, это высшая форма отклика на его жизнь, его чувства и переживания.

Среди стихов Владимира Корнилова мы можем встретить стихотворения, посвященные как другим поэтам (Михаил Лермонтов, Анна Ахматова, Николай Гумилев, Борис Слуцкий, Давид Самойлов и др.), так и писателям (Борис Пастернак, Эрнест Хемингуэй и др.), бардам (Булат Окуджава). Лирические посвящения поэтам заинтересовали нас и стали объектом нашей работы.

Владимир Корнилов писал о многом, но главная его особенность в том, что он в своих стихах умел объять жизнь, душевные переживания, передать необыкновенный взгляд на привычные вещи и явления. Он боготворил женщин, любовался природой, понимал и принимал человеческие слабости, печалился и радовался. Все эти проявления тут же появлялись в четкой, оформленной канве его стихов.

Что касается стихов-посвящений, то здесь поэт Корнилов был достаточно избирательным. В нашей работе отражены произведения Владимира Николаевича, посвященные именно поэтам, по той причине, что именно эти стихи интересны с позиции «поэт о поэте», а по сути - о коллеге, о товарище, о единомышленнике. Важно отследить, каков поэтический фокус Корнилова, на что он больше всего обращал внимание, что побуждало его создавать лирическое посвящение и отражать в нем то, что волновало и самого Владимира Николаевича.

Источниками информации при выполнении нашей работы стали очерки о жизни Владимира Корнилова, воспоминания о нем современников поэта, его стихи - как колыбель зерна душевного переживания, а также, для выполнения сравнительного анализа, стихотворения-посвящения других поэтов (сборник стихов А. Блока «Медальоны»).

Главным объектом данной работы являются стихотворения поэта Корнилова; предметом - жанр лирического посвящения в творчестве Владимира Николаевича.

Целью настоящей работы является исследование лирических посвящений в творчестве Корнилова а именно: анализ лирических произведений, посвященных другим поэтам.

Данная цель обусловила постановку и решение следующих задач:

- дать характеристику исторического фона, оказавшего влияние на литературную среду второй половины XX века;

- определить содержание понятия «стихотворение-посвящение», дать определение «посвящения» как литературоведческого понятия;

- обозначить основные особенности жанра лирического посвящения у В. Корнилова на материале его стихотворных произведений;

- рассмотреть методическое применение лирических посвящений В. Корнилова в контексте школьной программы и изучения входящих в нее произведений отечественной литературы.

Основным методом исследования является сопоставительный, представленный сравнительным анализом лирических посвящений В. Корнилова и других авторов, предполагающий рассмотрение лирического произведения как воплощения авторского восприятия жизненных реалий других поэтов.

Кроме сравнительного анализа в работе применяются биографический метод, описательный и культурно-исторический методы.

В комплексном освещении вышеперечисленных проблем, предпринимаемом впервые, и состоит научная новизна предлагаемого исследования.

Актуальность исследования. Владимир Корнилов напрасно обделен вниманием современных читателей. Его уникальное видение мира, умение найти интересное во всех аспектах жизни, даже в мелочах, на которые порой человек не обращает внимание в потоке суеты, позволяют рассматривать Владимира Николаевича как носителя неподражаемого поэтического дара. В лирических произведениях В. Корнилова воплощены авторские реакции на происходящее, своеобразная автокоммуникация, индивидуальный взгляд на события и людей, как современников, так и уже покинувших мир, в котором жил Корнилов. Жанр лирического посвящения в творчестве Владимира Николаевича может быть интересен не только литературоведу, но и педагогу, как подспорье при составлении плана урока по изучению поэтических биографий, входящих в школьную программу по литературе в старших классах.

Теоретической базой анализа, предпринятого в настоящей работе, являются труды И. Герасимовой, Л. Беспаловой, Р. Банчукова, Ю. Беликова, Л. Аннинского, В. Шохиной, Б. Евсеева, Г. А. Шенгели, В. Крейда и др.

Практическая значимость данной исследовательской работы заключается в том, что она может быть использована при изучении идейно-художественного своеобразия сборника стихотворений В. Корнилова, при анализе его стихов и лирических посвящений, в работе учителя на уроках литературы, а также при подготовке к семинарским и практическим занятиям по русской литературе.



ГЛАВА 1. ИСТОРИКО-ЛИТЕРАТУРНЫЙ КОНТЕКСТ

Литературная жизнь неотделима от социально-политической обстановки в стране. Поэтому, рассматривая творчество поэта или писателя, важно учитывать условия, в которых человек не только творил, но и жил, ведь события, происходившие в эпоху не могли не оставить следа на душе человека. XX век в отечественной истории был насыщен на события. Одно из главных для начала эпохи -- русско-японская война, для конца -- распад СССР.

Между тем не менее значимы революция 1905-1907 годов, вступление России в Первую мировую войну, Великая Отечественная Война. Помимо событий революционных и военных, были и не такие яркие, но тем не менее формирующие у людей отношение к общественной и политической жизни.

С позиции рассмотрения века через литературные и иные культурные сферы жизни можно определить начало и конец эпохи таким образом, что эти рамки не будут совпадать с календарными. Ценностные ориентации в XX веке отделили культуру от классики XIX века и в свою очередь претерпели круг своего развития, исчерпав себя к концу века: от утопического эволюционистского сознания начала века к эсхатологическому, трагедийному сознанию конца века; от идеи космического человека, демиурга, бога -- к идее человека, заброшенного в хаос бытия, либо играющего человека. Отказ от утопизма, приход к реалистическому сознанию, а затем к философскому скептицизму -- вот цикл, укладывающийся в границы XX века, не привязанные к календарным датам. [11 с. 48]

Прежде чем перейти к событиям второй половины века, то есть к 50-м годам, следует отметить важный период с 1936-го по 1939-й год. Это время репрессий в СССР. Гонениям и преследованиям подвергалось огромное количество деятелей не только культуры, как основной группы лиц, достаточно активно реагирующих на ситуацию в стране, но и политиков, научных сотрудников, представителей духовенства, бывших чиновников царского правительства.

Репрессии продолжались на протяжении долгих лет, до 80-х годов XX века. Владимир Корнилов также испытал на себе такого рода политику.

В 1960-е годы в отношении тех, кто подвергался наказаниям и ссылкам, был применен новый термин -- диссидент. Так стали называть лиц, открыто выражающих свои политические взгляды. Взгляды эти в большинстве своем существенно отличались от коммунистической идеологии, господствующей в стране. Таких людей по приказу властей увольняли с работы, исключали из учебных заведений, арестовывали, помещали в психиатрические больницы, могли даже лишить гражданства и выслать из страны. Иногда человеку после выдворения запрещали дальнейшее возвращение на родину. Владимиру Корнилову власти тоже предлагали уехать, но поэт остался. Вдова Корнилова

-- Лариса Беспалова -- вспоминала: «По тогдашним законам он считался тунеядцем -- его начали вызывать в милицию, предлагали уехать, говорили:

«Все люди вашей судьбы уезжают». Многие «люди его судьбы» и впрямь уехали. Уважая право любого человека на выбор, для себя такой путь поэт Корнилов полагал неприемлемым.

О своем выборе он не раз писал в стихах: Я никому не слагаю стансы

И никого не виню ни в чем. Ты взял уехал. Я взял остался. Стало быть, разное пиво пьем.

(«Пиво», 1981 год. «Избранное», 1991 с. 143)» [6]

Было много деятелей, которые уезжали, добровольно или вынужденно, были и те, кто остался и не поддался давлению со стороны власти. Помимо Владимира Корнилова страну не покинули О. Мандельштам, Н. Вавилов, Н. Гумилёв, А. Ахматова и др. Некоторые из них, выбравшие для себя судьбу своего народа, позднее окажутся на вершине «поэтического бума» 50-х и 60-х годов XX века.

В годы репрессий представители литературы и культуры, несмотря на запреты, все равно находили способы напечатать и распространить свои творения. Одним из таких способов для литераторов был «самиздат». Произведения выходили в свет без одобрения власти, нелегально и передавались, что называется, «из рук в руки».

Из литературной среды с помощью «самиздата» расходились такие знаменитые творения, как «Доктор Живаго» (Б. Пастернак), «Архипелаг ГУЛАГ» и «Раковый корпус» (А. Солженицын), стихи Иосифа Бродского, О. Мандельштама и др.

Между тем, в 60-е годы XX века в среде поэтов наблюдался творческий подъем. Связано это было с началом преодоления последствий «культа личности» И. Сталина и еще не оформленных, но дающих о себе знать, зачатков демократического строя. В некоторых литературоведческих трудах этот период в литературе именуется как «поэтический бум». Отрадно было для поэзии тех годов и появление нового поколения лириков, в череду которых можно вписать и Владимира Корнилова. Поэт был на тот момент уже не молод, но имел при себе достаточно материала для издания сборника стихов.

Другим знаковым явлением для 60-х годов XX века стало появление таких поэтических жанров и течений, как «лирическая проза», стихотворный рассказ, лирика природы и любви. Процветает социально-философская и медитативная лирика. Появляются такие течения как «тихая лирика», «авторская песня» и др.

Поэты и писатели, активно творившие в данный период, стремились

«раскрыть глубинную суть событий современности» [11, с. 12], трезво взглянуть на опыт поколений и живо отозваться на все это через свои произведения.

Среди крупных поэтических деятелей 50-х - 60-х годов XX века особо выделяют А. Ахматову, Н. Заболоцкого, Л. Мартынова, А. Межирова, Е. Евтушенко, Н. Асеева, Я. Смелякова, А. Твардовского, В. Луговского, Б. Ручьева, А. Вознесенского, Н. Рубцова и т.д.

За непродолжительным периодом подъема последовал упадок. Гонения на деятелей культуры и искусства стали усиливаться, это привело к принудительной высылке из страны таких видных литераторов как А. Солженицын, А. Галич, И. Бродский, В. Некрасов, С. Довлатов и др. Количество покинувших Советский союз писателей возросло до таких масштабов, что зарубежные литературоведы стали задаваться вопросом: «Одна или две литературы?» [12, с. 173]. Споры на эту тему не утихают до настоящего времени.

В поэтической сфере между тем формировалось несколько ключевых проблем, которые преобладали в творчестве лириков вплоть до конца века. Среди них проблема традиций и новаторства, творческого освоения художественного опыта российской поэтической классики. С новой силой встали перед поэтами проблемы искусства и долга художника. [12, с. 239 - 240] К таким мотивам обращались Я. Смеляков («Служба времени», 1975), Л. Мартынов («Гиперболы», 1972), А. Тарковский («Зимний день», 1980) и др.

В конце 1980-х годов гонения на «самиздат» и многих авторов практически прекратились. Произведения, ранее малодоступные или недоступные вовсе, начали распространяться с помощью различных печатающих устройств.

Поэты того времени, увидев возможность выхода из «затишья», стремились активно участвовать в социальном, духовном, нравственном обновлении общества и человека [12, с. 385].

Значимым событием для страны конца XX века стала «перестройка» -- общее название реформ, которые привели к переходу государства на новую идеологию. Программу этих реформ предложил и в последствии приводил в исполнение М. С. Горбачев. Он выступал за ускорение социально- экономического развития страны, за продвижение ее по социалистическому пути.

В этот период были опубликованы почти все запрещенные ранее произведения В. Гроссмана, А. Платонова, Е. Замятина, М. Булгакова, Б. Пастернака. Резонанс в обществе вызвали новые книги: роман Ч. Айтматова

«Плаха», А. Рыбакова «Дети Арбата», Ю. Дудинцева «Белые одежды». Вновь встал вопрос о сталинских репрессиях и реабилитации их жертв. В сентябре 1987 г. была создана комиссия Политбюро ЦК КПСС по реабилитации, которую возглавил А. Н. Яковлев.

XX век не уступает в насыщенности событиями никакому другому веку. В стране была установлена слаженная система управления, практически все сферы жизни находились под контролем государства. Но, несмотря на это, власть в стране была настроена на коренное изменение направления развития государства с помощью таких методов, которые вместе с пользой приносили и немалый вред, калеча судьбы не только отдельных, нередко очень талантливых, людей, но и их семей. Нельзя однозначно судить власть, находившуюся тогда у руля управления страной, но и оправдать полностью не получится. Остается только рассматривать последствия их деятельности, наблюдать за ходом развития сфер жизни в период действия таких форм воздействия и делать выводы.



ГЛАВА 2. ГЕНЕЗИС ЖАНРА ЛИРИЧЕСКОГО ПОСВЯЩЕНИЯ В ЛИТЕРАТУРЕ

2.1 Понятие посвящения

В широком смысле понятие «посвящение» появилось очень давно. Образцы посвящений можно обнаружить еще в древнеримской литературе, жанр этот тогда назывался панегирическим. В процессе развития литературы с древнейших времен и до наших дней у литературоведов сформировалось многозначное определение понятия «посвящение».

Одно из значений определяет посвящение как один из элементов текстовой рамы, а именно - «указание лица, которому предназначается или в честь которого написано данное произведение» [26, с. 851]. В таком широком смысле посвящение не обладало самостоятельной художественной ценностью.

В узком смысле, наиболее интересном для нас, посвящение является самостоятельным поэтическим жанром, определение которому дано, например, в Краткой литературной энциклопедии. Там сказано, что «посвящение -- стихотворное обращение к такому лицу, содержащие мотивы обращения, характеристику адресата или самого произведения» [24, стб. 904].

Есть определение посвящения, которое охватывает как узкий, так и широкий ракурс данного понятия. Оно представлено в Словаре литературоведческих терминов под редакцией Л. И. Тимофеева и С.В. Тураева. В словаре говорится, что «посвящение -- это предпосланная произведению авторская надпись, иногда стихотворная, с указанием лица или события, в честь которых написано произведение, или с указанием лица, которому преподносится в дар» [36, с. 276]. В таком определении посвящение не является самостоятельной единицей литературы подобно цельному произведению, но и не может относиться к элементу текстовой рамы, так как несет в себе определенное лирическое зерно, отношение автора к адресату или к посвященному произведению, которое не может быть упущено исследователем при анализе.

2.2 Историко-литературное развитие понятия посвящение

Как самостоятельные художественные произведения, посвящения впервые получили распространение в период меценатства в Риме и представляли собой оды, речи, эпиграммы. Первоначально посвящения носили возвышенный характер, во многом обусловленный незавидным положением поэтов, вынужденных обращаться за помощью и поддержкой к знатным господам, сопровождая свои просьбы восхвалениями адресата.

В процессе генезиса жанра лирические посвящения утратили свою нарочитую возвышенность, приобрели большую гамму экспрессивных форм. Этот процесс особенно ярко проявил себя в XVIII веке, тогда разнообразие посвящений начало пополняться модифицированными формами (посвящение-манифест, посвящение-заявление, посвящение-надпись, посвящение-мистификация). Подобные формы в мировой литературе представлены у Вольтера, А. Виньи, Л. Стерна, Г. Гейне.

Что касается русской литературы, то здесь жанр посвящения развивался по той же направляющей, что и в мировой культуре. Новые формы посвящения, представляющие собой уже не элемент текстовой рамы, а автономную часть творческого пласта, проникают в отечественную литературу в XIX веке. Лирические посвящения сокращаются в объеме, а тематически чаще являются доказательством преданности, дружбы или любви. Подобные примеры встречаются в творчестве таких поэтов, как А. С. Пушкин («Друзьям», «К Языкову»), М. Ю. Лермонтов («Сосед», «Мы снова встретились с тобой...»), Н.А. Некрасов («Одинокий, потерянный...», «Памяти Белинского»), М. Цветаева («Асе», «Глотаю соленые слезы...») и др.

Очень важно обратить внимание на посвящения, появлявшиеся в послевоенные годы XX века в Советском союзе. Среди них можно увидеть лирические произведения, повествующие об участниках сражений, об армии и о солдатах, о представителях командования, а главное -- о простом народе, который хоть и жил на территориях, где не велись бои, но всеми силами помогал фронтовикам. После победы над фашизмом в людях, в том числе и в поэтах, возрос уровень патриотизма, появилось восхищение, которое поэты и писатели воплощали в своих произведениях. К теме солдата и военных лишений обращались А. Ахматова («Победителям»), А. Твардовский («Две строчки»), В. Высоцкий («Братские могилы»), К. Симонов («З. А. Суркову»), Б. Окуджава («До свидания, мальчики...»), Э. Асадов («Могила неизвестного солдата») и др.

2.3 Жанровые особенности посвящения

После того, как мы определились с понятием «посвящение» и увидели процесс его литературного и исторического развития, следует выделить особенности, которые отделяют посвящение от других лирических жанров.

Первое, что отличает посвящение в системе лирических жанров, это наличие объекта посвящения (или адресата). Другими словами, того или чего, кому или чему посвящено стихотворение. Объект посвящения может быть:

1. Указан рядом с названием, которое в свою очередь не содержит прямых отсылок к объекту посвящения (В. Корнилов «Джонни», 1965; И. Северянин «Лэ II»);

2. Указан в названии лирического посвящения, тем самым давая читателю прямую отсылку к объекту посвящения (В. Корнилов «Лермонтов», 1948; «Анне Ахматовой», 1961; И. Северянин «Гиппиус», 1936; «Гумилев», 1926-1927 и т.д.);

3. Анонимным, то есть никак не отраженным ни в названии, ни рядом с ним. В таком случае объект посвящения устанавливается из скрытых в тексте стихотворения отсылок к тем или иным фактам биографии адресата или из других знаков (В. Корнилов «Похороны», 1963; И. Северянин «Незрячей», 1927).

Второе отличие лирического посвящения выводится из первого. Если присутствует объект посвящения, то оно должно содержать в себе какие-либо проявления характерных особенностей объекта, на которые обратил внимание и отреагировал поэт. Эти два аспекта (объект и его характерные особенности или факты биографии) неразрывно связаны и явно или скрыто должны быть отражены в посвящении.

Таким образом посвящение, как лирический жанр, обладает двумя фундаментальными особенностями, позволяющими отличить его от других жанровых разновидностей. Близки посвящению по своим особенностям послания, но они несут в себе своеобразное коммуникативное зерно, имеют конкретного адресата, предполагают его рефлексию. Посвящение в этом смысле свободно от адресности, оно скорее освещает выбранный объект, рассказывает о нем читателю, передает авторскую оценку.



ГЛАВА 3. В. КОРНИЛОВ О ПОЭТАХ И ПОЭЗИИ

3.1 Владимир Корнилов. Биография и периодизация творчества

Владимир Николаевич Корнилов (1928-2002) - русский поэт, писатель и литературный критик второй половины XX века, не покинувший Россию в период репрессий и массовой эмиграции. Литературная судьба Корнилова в Советском Союзе сложилась драматически. За исключением редких публикаций в периодике, его стихи практически не печатались в СССР до конца 80-х годов XX века. Что касается прозаических произведений, то повести и роман «Демобилизация» изначально публиковались за рубежом и только в 90-х их смог оценить отечественный читатель.

Владимир Николаевич родился 29 июня в Днепропетровске, в 1941 году был эвакуирован в Новокузнецк (Кемеровская область). Позднее, уже во время войны, после смерти матери он вернулся в Москву в 1943 году и проживал у мачехи, а после войны -- с 1945 по 1950 год -- учился в Литературном институте, о котором в своей статье «Контекст, или НЭП до полудня» отозвался так: «Нормальную десятилетку я закончить не сумел, аттестат зрелости мне выдали на подготовительных курсах при одном техническом вузе. Теперь этот институт знаменит на весь мир, но тогда я совершал поистине акробатические трюки, чтобы только из него вырваться. Выпросив справку об окончании подготовительных курсов, я отнес ее в приемную комиссию Литературного института, приложив к ней автобиографию и восемь незаконченных стихотворений» [18, с. 377].

Обучение в Литературном институте не было для Владимира Корнилова гладким. Первый раз его чуть не выгнали за то, что он «охаял социалистический реализм» [18, с. 378], второй раз все-таки исключили -- за «творческую пассивность» [18, с. 378]. Позднее, уже после восстановления Владимира Корнилова за прогулы лекций переводят на заочное отделение, которое сулит ему в ближайшем будущем армию. Волей случая юный поэт попадает обратно на очное отделение, посодействовав в сохранении репутации своего института.

В армию Корнилов все же попадает, в 1950 году. После окончания службы, в 1954-м, поэт отразит свои воспоминания о призыве в армию в стихотворении

«Повестка», в котором скажет, что для него «все совершалось с простотой почти необычайной» [15, с. 8]. Поэтический дебют в жизни Корнилова еще только намечается, случится он спустя несколько лет, в 1953-м, когда его стихи напечатают в «Литературной газете».

Что касается посвящений, то первое из них на тот момент уже было написано в 1948 году. В стихотворении говорится о трагической гибели Михаила Юрьевича Лермонтова. Оно попало в сборник «Пристань», который увидел свет только в 1964 году при поддержке издательства «Советский писатель».

Сборник «Пристань» и «Возраст» (1967) -- единственные книги стихов Корнилова, которые ему удалось издать в 60-х годах. Л. Аннинский в своей статье «Пред волею и бедой», опубликованной в журнале «Новый мир» в 1988 году, вспоминая Владимира Корнилова, с негодованием заметит, намекая на неплодовитость поэта: «И это в лучшие для нашей лирики 60-е годы!» [1, с. 237].

Прочие попытки Владимира Корнилова издаваться в Союзе не увенчаются успехом. Рассыпаны цензурой в 1957 году его стихотворные сборники «Повестка из военкомата» и «Начала». В 1961 году в сборнике «Тарусские страницы» происходит публикация поэмы «Шофер», которая хоть и приносит Корнилову известность, но оборачивается тем, что по решению ЦК КПСС поэма признается идейно-порочным творением.

Расцвет творчества Владимира Корнилова приходится на 1964-1967-е годы. Как уже говорилось, выходят в свет два его стихотворных сборника. Татьяна Бек в статье «...который шёл не в ногу» (1991) так отзывается о его сборниках: «Две тонкие книжки -- «Пристань» (1964) и «Возраст» (1967) -- принесли ему славу, не сконструированную и парадную, а живую, когда поэта знают наизусть, когда его цитируют как в статьях, так и в устных спорах: в общежитиях, в поездах...» [18, с. 388]. Цитируемость Корнилова подтверждает и Лев Аннинский в статье «Пред волею и бедой» (1988): «Он даже с эстрады шел» [1, с. 238]. Читателям, по словам критика, пришлось по вкусу стихотворение «Лермонтов», которое отражало модный в то время «плач об убиенном поэте» [1, с. 238].

Сборник «Пристань» заинтересовал и коллег Корнилова по поэтическому мастерству. В 1965 году Анна Ахматова, впечатленная его стихами, пишет рекомендательное письмо, после которого Владимира Николаевича принимают в Союз писателей СССР. К слову, лирическое посвящение Ахматовой написано уже в 1961 году и наполнено восхищением и благоговением перед великим ахматовским талантом.

Приблизительно в этот же период Корнилов начинает работать в прозе. Он пишет повесть «Без рук, без ног» (1965), затем «Девочки и дамочки» (1968). Обе повести не были опубликованы в России. Свой роман «Демобилизация», написанный в 1976 году, Владимир Корнилов даже не стал пытаться публиковать на родине. Он отослал обе повести и роман за рубеж, где их напечатали в журналах «Грани» («Девочки и дамочки») и «Континент» («Без рук, без ног») в 1974 году. Роман «Демобилизация» увидел свет благодаря издательству «Посев» (Германия) в 1976 году. Эти произведения Корнилова переводились на английский, немецкий и французский языки.

Между тем Владимир Николаевич участвует не только в литературной, но и в политической жизни страны. Подписи в письмах в защиту писателей и академика А.Д. Сахарова, а также публикации за рубежом не прошли мимо внимания Союза писателей. В 1977 году Владимира Корнилова исключают оттуда, стихи его с этого времени не печатаются. Литературные переводы перестают публиковать с 1974 года.

Что касается посвящений поэтам, то в период с 1960 по 1988 год написаны такие стихи, как «Джонни» (1965, Д. Самойлову), «Апрель 45-го года» (1966, Б. Слуцкому), «Гумилев» (1967), «Смеляков» (1972), «Вечер Гарри Каспарова в Политехническом» (Е. Евтушенко), «Гитара» (1987, Б. Окуджаве), «Два поэта» (1987, С. Есенину), «Иннокентий Анненский» (1987), «Радиопередача» (1987, С. Капутикян), «Стих стиху» (1988, Е. Евтушенко), «Два жанра» (1988, О. Ермолаевой), «Слуцкий» (1988) и др.

Несмотря на жесткость цензуры, Владимир Корнилов остался в Советском Союзе. Он не эмигрировал и продолжал создавать стихи, полные рефлексии на происходящее в своей непростой жизни, судьбах других и в истории своей страны. Что касается последнего, то поэт с восторгом встретил перестройку. Возможно, это связано с тем, что именно тогда поэтическим трудам Корнилова вновь был дан зеленый свет в печати. Как бы то ни было, в его отзывчивой душе родилось своеобразное событийное посвящение -- стихотворение «Уход» (1989) -- которое датировано следующим днем после начала перестройки.

Как писал в предисловии к сборнику В. Корнилова «Польза впечатлений» Е. Евтушенко: «...с детской доверчивостью принял он на веру обещания эпохи, но и неготовность к свободе не только чужую, но и свою понимал. И, пожалуй, чуть ли не первый написал об этом» [18, с. 372]. Действительно, для Корнилова звучит «гром победы» [15, c. 232], страна расстается с «позором, что давно прирос» [15, c. 232] к ней, а всех «убитых увезли» [15, c. 232].

После долгого периода непечатания в журнале «Знамя» вышла подборка стихотворений В.Н. Корнилова. С тех пор его стали активно публиковать: 1988 год -- книга стихов «Надежда» (издательство «Советский писатель»), 1989-1995 года -- стихотворные сборники «Музыка для себя», «Польза впечатлений», «Избранное», «Самые мои стихи», напечатана на родине и проза, изданная на Западе («Девочки и дамочки», «Демобилизация»,

«Псих-ненормальный»). В 1997 году вышла очень важная для Корнилова книга о русской лирике «Покуда над стихами плачут...», где собраны статьи о поэтах и поэзии. Следом, в 2000 году, выпустил книгу «Вольная поэзия России» -- сборник написанных более чем за полвека стихов о русских поэтах. Идею создания этого сборника подал ему Станислав Лесневский. [18, с. 373]

С начала 60-х годов XX века начинают публиковаться статьи и очерки о творчестве Владимира Корнилова, многие критики и современники описывают поэта и его творчество, открывая читателю корниловскую лирику с самых неожиданных сторон.

Появляются материалы в различных периодических изданиях под авторством З. С. Паперного («Труд», 23 декабря 1964), С. Бабенышевой («Знамя» №1, 1965), В. Гейдеко («Литературная Россия», 3 декабря 1965), А. Киреевой («Юность», №2 1966), В. Иверни («Континент», №9 1976) и др.

В 1988 году в журнале «Новый мир» выходит статья Льва Аннинского, в которой критик рассматривает и плодовитость Корнилова как поэта, и его стиль, и его слог, используя метод «кнута и пряника». Корнилов для Аннинского «самый близкий» [1, с. 237], но вместе с тем «не самый лучший» [1, с. 237]. Именно Лев Александрович в своей критической статье выделяет один из ключевых мотивов корниловской лирики. Его можно назвать словом

«тщета». Это, по Аннинскому, «отказ от пустых надежд, от фарта и везения» [1, с. 241]. Примечательно, что этим же понятием оперирует Корнилов при описании жизни русского народа в лирическом посвящении «Анна Ахматова».

Названные критики характеризуют особенное мировоззрение и мироощущение В. Корнилова, затрагивают вопрос о способах «отражения» мира в творчестве поэта, размышляют о читательском восприятии его прозы и поэзии. Присутствуют рецензии на прозаические творения Корнилова: И. Дедков «Осенней порой» («Новый мир» 1991, №7), А. Турков «В защиту поэзии и поэтов» («Дружба народов» 1999, №4), В. Губайловский («Новый Мир» 2005, №6) и др.

Большинство тех, кто публиковал материалы о В. Корнилове, вспоминают подробности общения с поэтом, особенности его личности и восприятия мира. Это наиболее характерно для материалов, опубликованных уже в XXI веке. В череде тех, кто вспоминает не только Корнилова-поэта, но и Корнилова-друга, стоят Нина Королева («Вопросы литературы» 2004, №6), Татьяна Бек (1991), Алексей Симонов (2002), Борис Евсеев (2003).

Одна из самых цельных и крупных подборок литературоведческих и биографических материалов о Владимире Корнилове присутствует в его собственном собрании сочинений в 2-х томах («Хроникер», 2004). В приложении к собранию присутствуют не только воспоминания, но и целое интервью, взятое у поэта Татьяной Бек.

Современники Корнилова отмечают его «музыку коротких строк» [18, с. 420], умение выделить «только основное» [18, с. 420]. Это отмечает Борис Евсеев в своей статье «Закон сохранения веса». Татьяна Бек отмечает также, что корниловскую лирику считали «сугубо прямой, без ассоциативной дымки» [18, с. 390], а Анна Ахматова признавала: «Он берет все в лоб, обычно это худо, а ему удается» [18, с. 412].

Удавалось Владимиру Корнилову вмещать в свои короткие строки глубокий смысл, который Лев Аннинский именует «корниловским подстрочником бытия» [1, с. 243]. Виктория Шохина считает, что Корнилов -- «меланхолик по преимуществу» [16, с. 416], однако, Лев Аннинский отмечает, что у поэта все же есть «надежда -- важный пункт, к которому прикована душа Корнилова» [1, с. 241]. Можно даже сказать, что корниловская лирика обладает экзистенциальными особенностями. О теме смерти в творчестве поэта упоминают Б. Евсеев, В. Шохина.

Поэт Корнилов был не лишен иронии. Это была ирония местами горькая, направленная на быстротечность жизни, на разные проявления человеческих отношений. Последние интересовали Корнилова особенно остро: человек и искусство («Молодая поэзия», 1987), человек и общество («Женщины», 1965), человек и человек («Забвение», 1986), человек и история («Смысл истории», 1989) и т.д. Тонкости человеческого выбора, судьба, взлеты и падения в человеческих жизнях -- все это поэт рассматривал, как ученый разглядывает объект под микроскопом. По мнению Бориса Евсеева, лирику Корнилова можно назвать гражданской [18].

Вместе с тем, привязанный к бытию и всему земному, Владимир Корнилов был сторонником свободы. Об этом высказываются А. Симонов, В. Шохина, Т. Бек, Б. Евсеев, Л. Аннинский. Последний отмечает также, что для Корнилова «свобода потяжелее несвободы» [1, с. 241].

Лев Аннинский особо отмечает противоречивость натуры Корнилова. В меланхоличной душе поэта, по словам критика, нашлось место для надежды, но вместе с тем не осталось веры. Потерявший веру, лирический герой Корнилова, между тем «шалеет от внутреннего света в армянской церкви» [1, с. 241]. Свободолюбивый Корнилов, сторонник борьбы, все же верит в судьбу.

Владимир Корнилов, по словам критиков и современников, особенно радел за судьбу поэзии в литературном мире. Сам поэт в 1988 году отмечал, что «отстает поэзия» [15, с. 216], что «истина от стиха как жена ушла» [15, с. 216], а «поэзия неприкаянно прозевала свою страду» [15, с. 216]. Такую точку зрения Корнилов подтверждает и на закате жизни в интервью, взятом Татьяной Бек в 1991 году, заявляя, что ему «трудно рассуждать о популярности в поэзии -- в наши дни она близка к нулю. Или даже к минусу» [18, с. 398]. Со своей стороны Владимир Корнилов предпринял попытку возродить читательскую любовь к поэзии и издал книгу о русской лирике «Покуда над стихами плачут...», в которой собрал свои труды о поэтическом: статьи и размышления. Первостепенной целью для Корнилова стало «пробудить любовь к стихам» [16, с. 5].

Что касается автобиографических трудов Владимира Николаевича, то их не так уж много. Это связано с тем, что поэт не любил особенно говорить о себе. Это отмечают Татьяна Бек и Борис Евсеев [16].

Вместе с тем Владимир Корнилов писал и говорил о других. Его всегда занимали судьбы, жизненные повороты, реакции, проявления человеческой души. В первую очередь поэт писал о тех, кто чем-либо восхитил его, поразил. Случалось так, что люди, о которых Корнилов писал, подтолкнули его на поэтическое творение своей смертью (Лермонтов, Смеляков, Гумилев) -- «поднимаю гроб -- сочиняю стих» [15, с. 171]. Случалось, что писать вдохновляла многолетняя дружба (Слуцкий, Ахматова) или восхищение талантом (Евтушенко, Анненский). Как и в других своих стихах, Владимир Корнилов в посвящениях не стремился приукрасить, любил говорить прямо и искренне, стараясь как можно точнее передать поэтический импульс читателю.

3.2 Образы поэтов в лирических посвящениях Владимира Корнилова

Одно из самых ранних лирических посвящений Владимира Корнилова написано в 1948 году. Внимание автора обращено на одну из трагических судеб поэтического мира XIX века. Михаил Юрьевич Лермонтов (1814-1841) -- автор множества проникновенных стихов, в которых отражены самые сокровенные уголки души, самые чистые переживания юноши, «чьи строки, как удар кинжальный, под сердце самое вошли» («На поверке», 1964) [38 , с. 318]. жанр лирический корнилов стихотворный

Владимир Корнилов, в отличие от некоторых других поэтов, например, И. Северянина («Лермонтов», 1926), обращает внимание не столько на творчество Лермонтова, сколько на его смертельную дуэль. С первых строк мы видим описание пути к месту встречи с Н. С. Мартыновым. «Дорога вьется пропыленной лентою» [15, с. 6] -- путь по серпантину кавказских гор, который кажется бесконечным: «То вверх ползет, то лезет под откос» [15, с. 6], «солнце жжет» [15, с. 6], «колесный шум» [15, с. 6], «горный шум» [15, с. 6], «молньями играющий Машук» [15, с. 6] -- все эти детали отражают томительное ожидание момента дуэли, решающего и трагического. По документальным источникам сопровождающих дуэлянтов известно, что в момент перед дуэлью действительно начиналась гроза.

Создается впечатление, что, кроме «молньями играющего Машука» [15, с. 6], никого не волнует, что вот-вот должно произойти и решить судьбу одного из величайших поэтов своего времени. Однако Лермонтов был признан таковым уже после его смерти, современники не сразу разглядели в нем гения слова. Такая точка зрения отражена и в стихотворении Владимира Корнилова, речь об этом пойдет ниже.

Ни слова не сказано о чувствах самого Лермонтова, мы видим лишь, что он

«засыпает <...>, как мальчик, не убрав со лба волос» [15, с. 6]. Все переживания принимает на себя окружающая действительность в лице неба и гор. На первый взгляд Лермонтов невозмутим и даже уснул по пути, но в его душе всегда таятся переживания: «когда с собой приносишь столько мужества//Такую злобу и такую боль» [15, с. 6]. Эти переживания были с поэтом всю его жизнь, он пытался показать их людям через свои стихи и поэмы. За лермонтовскими душевными порывами скрывается, по словам Корнилова, «та самая любовь» [15, с. 6], чистая и бескорыстная, какая обнаруживается только после гибели. Глаза судьбы открываются, как и глаза многих его современников, тех самых «мальчиков» [15, с. 6], о которых говорится у Корнилова. Теперь они «по ночам поэмы пишут» [15, с. 6], надеясь передать свои переживания подобно Лермонтову. В словах «надеясь на похожую судьбу» [15, с. 6] мы видим оттенок некоего пренебрежения, ведь повторить манеру творчества поэта невозможно.

Такова судьба Лермонтова как поэта среди читателей: он, как и многие другие поэты, стал известен и принят в поэтический мир уже после смерти. «И почему-то всем он//Стал дорог с этих пор» [43, с. 213] -- пишет об этом Г. А. Шенгели в своем стихотворении «Старушки нежной внучек…», тоже посвященном Лермонтову. Помимо признания среди читателей увеличился и интерес молодого поколения к творчеству Лермонтова: «и по ночам поэмы пишут мальчики,// Надеясь на похожую судьбу» [15, с. 6], -- замечает В. Корнилов. Правда, стоит отметить, что и поэты зрелого возраста задумывались о судьбе, подобной лермонтовской. Так, например, Антоний Петрович Ладинский утверждает, что сколько бы ни искал Лермонтов «смерти <...>, райского предела» [24, с. 214], все равно «смерти для бессмертных в битве нет» [24, с. 214].

Стоит обратить внимание на то, до какого масштаба разрослась слава Лермонтова. М. Волин в своем стихотворении с громким названием «Россия» (1938) в числе символов страны наряду с «тройкой», «унылой песнью ямщика» и «крестом, затерявшимся в поле» приводит Лермонтова: «Это Лермонтов -- в грудь и на вылет -- на холодной земле распростерт» [22, с. 117].

Теперь обратимся к не менее плодотворному на лирические посвящения поэту -- Игорю Северянину. В отличие от В. Корнилова, Северянин обращает внимание именно на творческий пласт М. Ю. Лермонтова. В одноименном лирическом посвящении (цикл «Медальоны») речь идет о знаменитом образе творчества Михаила Юрьевича -- Демоне. Однако среди представления читателю сущности лермонтовского Демона мы можем рассмотреть отсылки и к самому поэту. В первой строфе мы ясно можем видеть, что в Демоне, по описанию Северянина, отчетливо видны черты самого Лермонтова, а именно -- «невозмутимых гор мятежный Демон» [35, с. 246], «лик прекрасен» [35, с. 246], «душа -- поэма» [35, с. 246], «имя очаровывает слух» [35, с. 246]. Заметим, что горы у Северянина невозмутимы, а дух мятежен, у В. Корнилова мы наблюдали прямо противоположную картину -- там о надвигающейся беде «кричали» [15, с. 6] горы. Игорь Северянин, если мы говорим о сопоставлении Лермонтова и его Демона, приписывает поэту довольно пессимистичные по настроению черты: он «как ущелье, глух» [35, с. 161], на людские скорби «взирает немо» [35, с. 161], «в свадьбе видит похороны» [35, с. 161], а в «свете находит тьму» [35, с. 161], резвящиеся дети «убийцами мерещатся ему» [35, с. 161].

Складывается довольно трагичная картина мировосприятия, однако, если мы вспомним слова Корнилова про силу лермонтовского «мужества» [15, с. 6], «злобы» [15, с. 6] и «боли» [15, с. 6], то вполне понятно, откуда у поэтов, пишущих о Лермонтове, такие ассоциативные связи. Лермонтов -- одно большое воплощение лирического трагизма. В конце своего стихотворения Северянин замечает такие черты лермонтовского Демона: он познал «ужас предопределенья» [35, с. 161], проклинает «цветущее тленье» [35, с. 161], а также «не разрешает буйствовать уму» [35, с. 161]. Эти и другие строки позволяют раскрыть причины обращения поэтов к личности и творчеству Михаила Лермонтова.

На основе анализа мотивов и содержания творчества Лермонтова мы можем сделать вывод, что поэтам, адресовавшим ему лирические посвящения, близок мятежный дух лермонтовского лирического героя. Акцент сделан на том, что Лермонтов -- воплощение поистине чувствующего лирика, очень тонко воспринимающего как настроения людей, так и настроения природы, находящего в них не просто реакцию, а глубинные переживания. Лермонтов понял и пытался передать чувственное единство человека и мира вокруг него.

Следующее стихотворение, к которому мы обратимся, посвящено Анне Андреевне Ахматовой (1889-1966). Оно написано в 1961 году. Напомним, что Анна Ахматова и как поэтесса, и как человек, сыграла значимую роль в жизни В. Корнилова. Он проявляет к Ахматовой глубокое уважение, обращаясь на «вы» («Ваши строки невеселые…» [15, с. 38]). Строки эти «как российская тщета» [15, с. 38]. Они -- воплощение не просто призрачного общества, они отражают именно российское бытие в несколько негативной оценке, ведь тщета -- это нечто напрасное, безнадега. Вместе с тем, по словам Корнилова, стихи Анны Ахматовой сравниваются с «молитвой» [15, с. 38] и «мечтой» [15, с. 38], они «отмывали душу дочиста, уводя от суеты» [15, с. 38], настолько высоко оценивает поэт силу и «благородство» [15, с. 38] произведений Ахматовой. В дальнейшем это благоговейное отношение только подтверждается строками:

«не думая об участи, заколдованный пошел» [15, с. 38] -- невероятно сильно влияние проникновенных стихов поэтессы.

Заметим, что здесь В. Корнилов не обращается к какому-то конкретному моменту из жизни поэта, как было в случае с Лермонтовым, он описывает свои впечатления от знакомства с творчеством Ахматовой.

Несмотря на это, в строках этого произведения мы можем увидеть отсылки к биографии поэтессы. Ахматова, как и Корнилов, очень ясно чувствовала ту самую «тщету» [15, с. 38], о которой говорилось выше, оба они не покинули свой народ, переживали с ним вместе происходящее в стране в то непростое время. «Я была тогда с моим народом // Там, где мой народ, к несчастью, был.» [15, с. 257] -- пишет поэтесса в своем стихотворении «Так не зря мы вместе бедовали…» (1961). Несмотря на то, что ключевым мотивом творчества Ахматовой является мотив любви, патриотические чувства с неменьшим успехом переданы в ее стихах «отчаянно высоких» [15, с. 38], поражающих читателя своим «благородством одиночества» [15, с. 38] и «величием беды» [15, с. 38].

С. В. Шервинский в одноименном лирическом посвящении делает акцент на росте Ахматовой, говорит, что она «мифического роста» [46, с. 48], но это метафорический прием, Шервинский хочет показать величие Ахматовой в контексте русской поэзии. Это доказывают следующие строки: «с таким сияньем над челом» [46, с. 48], «и лоб нагнет со свежей пылью задетых где-то облаков» [46, с. 48], ее посещение (иначе приобщение к творчеству поэтессы) «как дальний гром, как озаренье» [46, с. 48] для Шервинского. Ахматова для него «земная гостья и мечта» [46, с. 48], соединение в одном человеке двух начал -- простого и возвышенного. Напомним, что у В. Корнилова также есть отсылка к возвышенности применительно к стихам Анны Ахматовой: они «отчаянно высокие, как молитва и мечта» [15, с. 38].

Любовь для Анны Ахматовой -- естественное состояние человеческого сердца, поэтому ключевым мотивом ее творчества является любовь. Но любовь, и это отражено в стихах поэтессы, приносит не только негу и счастье, а вместе с ней в душе человеческой может поселиться боль, мука, страдание. Поэты никогда не забывали об этом, Тютчев называл любовь «роковым слиянием душ» (Предопределение, 1850-1851) [41, с. 70], Маяковский писал «Я ж навек любовью ранен // еле-еле волочусь» (Письмо товарищу Кострову из Парижа о сущности любви, 1928) [28, с. 644]. У Ахматовой мы также видим довольно трагичное выражение любви: «От любви твоей загадочной, // как от боли, в крик кричу, // стала желтой и припадочной, // еле ноги волочу.» («От любви твоей загадочной...», 1918) [15, с. 173]. Однако именно многогранность этого чувства помогает человеку, а в особенности поэту, постигать неоднозначность явлений жизни, видеть разные стороны одной медали.

Из всех проанализированных источников у В.Корнилова мы наблюдаем одну из самых сильных характеристик Анны Ахматовой. Поэт утверждает, что Ахматова -- это воплощение Бога, который был на земле, с народом в те времена, когда он познакомился с ее творчеством: «Бога не было. Ахматова // На земле тогда была.» [15, с. 38].

Литературоведы выделяют такие тематические блоки в творчестве Анны Ахматовой: мотив любви, мотив страдания, мотив гражданина, мотив одиночества, мотив Родины, России. По сути весь творческий путь поэтессы -- это эволюция стиха.

Стихотворение, посвященное Анне Ахматовой есть в цикле Игоря Северянина «Медальоны». Оно датировано 1925 годом, содержит в себе отсылки к поэтическим сборникам Ахматовой, таким как «Белая стая»,

«Чётки», «Вечер». Игорь Северянин мастерски вплетает в канву своего лирического сюжета и мотивы творчества поэтессы, о которых было сказано выше. Анна Ахматова у поэта -- «послушница обители Любви» [35, с. 140], она религиозна, так как «молитвенно перебирает чётки». Присутствует мотив так называемого Возлюбленного, или Найденного по Северянину, который одновременно «в своей гордыне кроткий» [35, с. 140] и «гордый в кротости» [35, с. 140]. Подчеркивается трагический исход взаимоотношений лирической героини с этим возлюбленным -- «уплыл в лодке рекой из ее собственной крови» [35, с. 140]. Слово «кровь» употреблено не в прямом значении, здесь это символ поэтической силы, силы духа, силы ахматовской любви. Она покидает поэтессу постепенно, с каждым очередным ударом судьбы. И даже самую последнюю крупицу этой силы, как утверждает Северянин, Анна не пожалеет для Бога, «ведь розы крови -- розы для креста» [35, с. 140].

Как уже было сказано, В. Корнилова интересуют моменты сильного проявления личности, души человека. Его внимание приковывают к себе судьбы сильных людей, которые в непростое время не сдаются. Одним из таких людей для В. Корнилова был Давид Самойлов (1920-1990), его современник и поэт, познавший фронтовой быт. Владимира Корнилова привлекает в Самойлове тяга к свободе, к чему-то значимому, высокому. Несмотря на то, что на фронт его допустили не сразу, юноша находит способы приносить пользу своей стране: он роет окопы, помогает в качестве санитара, в конечном итоге проявляет себя как истинный защитник Родины, за что будет отмечен орденом «За отвагу».

Стихотворение В. Корнилова «Джонни» (1965), посвященное Давиду Самойлову, наполнено противопоставлениями. Первое из них -- жизнь Самойлова до отправления на фронт и то мгновение, когда «пустой товарняк» [15, с. 83] увозит юного поэта на войну. Корнилов пишет, что жизнь Давида Самойлова «поведал когда-то Джек Лондон» [15, с. 83]. До решения пойти на фронт Давид назван «бедняком», а вот в поезд он забирается уже «этаким лордом» [15, с. 83]. Что же так обогатило юношу, по мнению Корнилова? Конечно, не «немытое ложе с пинками железных колес» [15, с. 83] и не «курточка -- как решето» [15, с. 83], все это не пугает юного поэта, ведь у него есть куда более ценный клад -- «свобода какая зато!» [15, с. 83]. Казалось бы -- жизнь солдата тяжела, когда идет война, когда «курева нет и продуктов» [15, с. 83], однако, для Корнилова тяжела именно его собственная жизнь, где «в кутне невеселой» [15, с. 83] нет и «угла для печали высокой, и часу для вечности нет» [15, с. 83]. Идет сравнение Самойлова, который «блаженствует вдосталь, ни разу не глянув назад» [15, с. 83], с каждым стуком колеса приближаясь, возможно, к гибели, и Корнилова, а вместе с ним и других, которые «не сходят с орбиты работы, заботы, семьи» [15, с. 83], жизни которых мало что угрожает, ведь их спокойствие и сон охраняют такие, как юный Давид Самойлов. Вопрос с точки зрения философии довольно спорный, а для Корнилова все однозначно: «Мне тоже в твой поезд охота, // Покоя и воли хочу,

// Но горькое право ухода // Не каждому, брат, по плечу.» [15, с. 83]. Вот так просто, в четырех строках поэт ставит все на свои места: мятежный, порывистый дух рвется на свободу, тянется к чему-то великому, вечному, но есть то, что требует земного присутствия, приносит ответственность не только за себя, а еще и за своих близких. Вопрос о желательности судьбы закрыт для Корнилова, но остается открыт для читателя: каждый мечтает о свободе, о безмятежности, но все мы связаны с обыденностью и рутиной.

Некоторые стихи Давида Самойлова были положены на музыку, в некоторых источниках он упоминается, как поэт-песенник. На этом факте его биографии сосредотачивает внимание другой поэт, у которого мы также можем найти лирические посвящения. Речь идет о Борисе Слуцком. Его стихотворение «Песня» (1959-1961) посвящено Давиду Самойлову и содержит эпиграф: «На перекрестке пел калека». В произведении говорится о калеке, «обрубке» [37, с. 375] -- довольно грубое, но очень содержательное обозначение, -- стоящем на улице и поющем в толпе, которая «привыкла ко всему» [37, с. 375], о лучшей жизни где-то в будущем. По словам автора калека «поет песни основные, чувства главные поет» [37, с. 375]. Этого не замечает толпа, ведь она «зевает» [37, с. 375] и, как уже упоминалось, «привыкла ко всему» [37, с. 375], какое ей дело до очередного калеки на улице? Таких в те годы было немало, для людей, покалеченных войной душевно или физически, это не новость.

О чем же поет этот бедняга-фронтовик? «Что он поет? К кому взывает?» [37, с. 375] -- ответ содержится в последних строфах стихотворения. По словам калеки «эпоха новая пришла» [37, с. 375], «никому не будет плохо» [37, с. 375], «не оставят в мире зла» [37, с. 375]. Это весьма возвышенные ожидания, отражающие надежду на послевоенный утопический мир. Но помимо них есть и простые житейские радости: «обижать не будут снохи» [37, с. 375], «больше пенсию дадут» [37, с. 375].

Этот калека -- воплощение людских ожиданий, которые сформировались в процессе войны и звучали следующим образом: «мы освободим Родину от захватчика и будем счастливы». Оторванные ноги -- это образ лишений русского народа во время войны, казавшейся бесконечной. По словам Слуцкого, «все отрубленные ноги сами собою прирастут» [37, с. 375]. Мотив надежды -- ключевой для этого стихотворения. Мотив веры в лучшее, мотив непобедимости и веры -- дополняющие, но не менее значимые мотивы.

...