Становление творческой индивидуальности Г. Джеймса в процессе рецепции тургеневского наследия

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

БЕЛОРУССКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук

по специальности 10.01.03 - литература народов стран зарубежья (американская)

Становление творческой индивидуальности Г. Джеймса в процессе рецепции тургеневского наследия

Гулевич Елена

Минск, 2013

ВВЕДЕНИЕ

Для современного литературоведения характерна, с одной стороны, актуализация компаративистики, которая предстает как методология гуманитарной науки в целом (В.И. Тюпа), с другой стороны - осознание необходимости новых методологических подходов к сопоставительным исследованиям. Изучение творческого диалога между Г. Джеймсом и И.С. Тургеневым представляет в этом отношении большой интерес, поскольку дает возможность, во-первых, на конкретном историко-литературном примере апробировать новые аналитические подходы, во-вторых, благодаря их применению выявить не разработанные ранее аспекты творческих взаимоотношений американского и русского писателей и предложить их решение.

Проблема «Джеймс и Тургенев» имеет традицию литературоведческого осмысления. В российском литературоведении к ней обращались О.Ю. Анцыферова, Д.М. Демурова, Т.Л. Селитрина, Т.Л. Морозова, Г.Б. Грубман, В.И. Солодовник, на Западе - Д. Лернер, Д. Петерсон, К. Келли, Ч. Ричардс, И.И. Чайковская. Однако до сих пор отсутствует комплексное исследование всех аспектов данного проблемного поля. При этом многие утверждения устарели, а устоявшиеся акценты при ближайшем рассмотрении оказываются спорными. Так, общепринятым является мнение о том, что влияние Тургенева на Джеймса ограничено периодом 1870-началом 1880-х гг., то есть ранним этапом творческих исканий американского писателя (К. Келли, Т.Л. Морозова, Т.Л. Селитрина). Между тем анализ выявляет наличие интертекстуальных, паратекстуальных, метатекстуальных и архитекстуальных связей между литературным наследием Тургенева и Джеймса разных лет, которые свидетельствуют о том, что русский писатель и его творчество постоянно присутствовали в сознании Джеймса.

Не ставился вопрос об эволюции теоретической рефлексии Джеймса, а также о специфике творческого перечитывания тургеневских претекстов на разных этапах становления американского писателя. Устоявшееся представление о том, что Джеймс перенял у Тургенева только поэтику характера, неправомерно: оно, во-первых, игнорирует творческий характер рецепции претекстов Тургенева , сводя ее к ученичеству; во-вторых, исключает постановку вопроса о разных формах диалога с тургеневским наследием на всех этапах творческого пути американского автора. Между тем и Джеймс, и Тургенев оставили многообразное и обширное наследие, пережили сложную творческую эволюцию. Это означает, что на каждом этапе литературного развития Джеймсу был интересен «другой» Тургенев, иные его художественные открытия. Важно и то, что сам характер рецепции тургеневского творчества американским писателем менялся в процессе становления его собственной авторской индивидуальности. Это, в свою очередь, означает, что вопрос о формах и способах творческого диалога Джеймса с тургеневским наследием должен решаться наряду и в тесной связи с вопросом о содержательной стороне этого диалога и его этапах.

Таким образом, актуальность диссертации обусловлена комплексом факторов:

- историко-литературный компонент состоит в рассмотрении стратегий творческого перечитывания тургеневских претекстов Джеймсом в эволюционном аспекте на основе идей современной рецептивной теории, теоретических моделей Р. Барта, Х. Блума, А. Галина. Исследование механизмов и этапов рецепции тургеневского наследия Джеймсом в ее динамике выявляет эволюционный характер творчества американского писателя и роль тургеневского наследия в становлении его авторской индивидуальности на разных этапах;

- теоретический аспект актуальности диссертации обусловлен современным этапом развития общества, который определяют межнациональные культурные и литературные контакты и в то же время тенденция к упрочению национальной идентичности, что подтверждает необходимость разработки новых подходов к изучению художественного наследия писателей в рецептивном аспекте;

- общекультурный аспект актуальности исследования определяется контактными связями между Г. Джеймсом и И. Тургеневым, послужившими одним из стимулов становления межкультурных взаимосвязей между странами.

Данное исследование - первая попытка проследить динамику и эволюцию рецепции тургеневского наследия Джеймсом и рассмотреть проблему многоаспектно: на уровне биографии, культурологической составляющей межлитературных контактов, теоретической рефлексии, творческой рецепции и интерпретации. Переложение идей рецептивной теории на проблемное поле компаративистики позволило показать взаимодействие между «горизонтом ожидания» писателя (Тургенева) и «горизонтом ожидания» читателя (Джеймса) во всем многообразии его проявлений.

Многоаспектное исследование рецепции тургеневского наследия Джеймсом утверждает приоритет белорусской науки в решении конкретной научной проблемы и обусловливает востребованность работы, так как произведения русского и американского писателей входят в программу вузовской подготовки специалистов. Методологические аспекты диссертации могут быть использованы в качестве теоретической базы при изучении межлитературных связей белорусских писателей. На современном этапе изучение многообразных форм взаимодействия белорусской литературы с литературами мира является одним из приоритетных направлений отечественного литературоведения, что подтверждают исследования А.А. Гугнина, Е.А. Леоновой, В.П. Рагойши, И.А. Чароты, И.В. Шабловской.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Связь работы с крупными научными программами и темами

Диссертация выполнена на кафедре русской и зарубежной литературы учреждения образования «Гродненский государственный университет имени Янки Купалы» в рамках научно-исследовательской темы «Проблема метода и жанра в истории русской и мировой литературы» (протокол Совета филологического факультета ГрГУ им. Я. Купалы № 1 от 24.09.2002).

Цель и задачи исследования

Цель исследования - определение роли рецепции тургеневского наследия в процессе становления творческой индивидуальности Г. Джеймса.

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

1. На основе анализа биографических свидетельств, эпистолярного наследия и критических статей Джеймса определить характер, проблематику и этапы его рецепции Тургенева как личности, творческой индивидуальности и представителя другой культуры.

2. Доказать, что прототипом главного героя повести Г. Джеймса «Смерть льва» является И. Тургенев, и таким образом аргументировать обращение американского писателя к образу русского мастера на уровне рецепции в художественном творчестве и определить специфику его разработки.

3. Проследить эволюцию восприятия американским писателем литературного опыта Тургенева, для чего обозначить моменты преемственности, полемики, способы переосмысления и развития литературных достижений Тургенева в художественной системе Г. Джеймса на разных этапах творчества американского писателя.

4. Выявить особенности преломления тургеневской манеры психологизации повествования в психологизме прозы Г. Джеймса.

5. Обращаясь к проблеме творческого метода позднего Джеймса, определить место его творческих исканий в литературном процессе конца XIX - начала XX вв. в контексте преемственности тургеневской традиции.

Задачи исследования предопределили методологический аппарат диссертации, представленный положениями рецептивной теории, элементами компаративистики, культурно-исторического, биографического методов, а также структурно-семиотического и интертекстуального анализа.

Материал исследования составили письма, статьи, художественное наследие Г. Джеймса; письма, художественные произведения И. Тургенева.

Объект исследования - специфика рецепции личности и творчества И. Тургенева в письмах, критических статьях и художественном наследии Г. Джеймса; предмет - формы рецепции и способы моделирования претекстов Тургенева в творчестве Г. Джеймса на разных этапах.

Выбор объекта и предмета исследования обусловлен необходимостью определения эволюционного характера творческой рецепции тургеневского наследия Г. Джеймсом в свете представлений современной рецептивной теории. джеймс тургенев психологизм литературный

Положения, выносимые на защиту

1. Письма и статьи Г. Джеймса о русском писателе, которые одновременно являются рефлексией над творчеством предшественника, инонациональной культурой и формой авторефлексии, выявляют постоянный интерес к личности и творческому наследию И. Тургенева, иллюстрируя как моменты солидарности, так и полемики с ним, тем самым отражая динамику становления Г. Джеймса-писателя.

2. Прототипом повести «Смерть льва» является И. Тургенев, что, с одной стороны, доказывает присутствие русского писателя в творческом сознании Джеймса и на позднем этапе творчества, с другой - отражает его бессознательную попытку освободиться от литературной традиции предшественника.

3. Проходя этапы творческого перечитывания, Г. Джеймс ориентировался на литературный опыт Тургенева на протяжении всего творческого пути, подтверждением чего являются статьи американского писателя и разнообразные формы диалога с претекстами предшественника. Восприятие художественного опыта Тургенева в сознании Джеймса эволюционировало от следования тургеневской традиции к семантическому и формальному ее моделированию на позднем этапе творчества.

4. Матрицу психологизма Джеймса составляет «тайный» психологизм Тургенева, основывающийся на авторской отстраненности и объективизме повествования, которые в творчестве американского писателя развились в повествовательные модели центрального сознания и точки зрения.

5. Внимание к парапсихологическим явлениям и способы их формально-содержательного выражения через использование повествовательных моделей центрального сознания и точки зрения в произведениях Г. Джеймса «таинственного цикла» позволяют говорить о поздней прозе американского писателя как явлении раннего модернизма; элементы потока сознания в прозе позднего Джеймса, отвечая новым тенденциям развития литературы на рубеже XIX-XX вв., были инспирированы особенностями изображения Тургеневым сновидческих переживаний героев.

Личный вклад соискателя

Диссертационное исследование в полном объеме выполнено самостоятельно. Полученные результаты, изложенные в публикациях, являются итогом работы соискателя. Все опубликованные статьи выполнены без соавторов.

Апробация результатов работы

Основные положения исследования изложены в докладах на 18 международных научных конференциях, чтениях, семинарах: «Взаимодействие литератур в мировом литературном процессе. Проблемы исторической и теоретической поэтики» (Гродно, 3-5 сентября 2008 г.; 17-19 сентября 2010 г.), «Тургенев и мировая литература» (Санкт-Петербург, 17-19 сентября 2008 г.), «Неизвестный Тургенев» (Москва, 24-26 сентября 2008 г.), «Актуальные проблемы германистики и романистики» (Смоленск, 9-10 октября 2008 г.; 24-25 июня 2010 г.), «Русская литература в европейском контексте» (Варшава, 26-28 марта 2009 г.), «Смех Гоголя. Смех Тургенева» (Франция, Буживаль, 1-4 апреля 2009 г.), «Романо-германская филология в контексте гуманитарных наук и проблемы подготовки специалистов» (Полоцк, 10-11 апреля 2009 г.), «Литература в контексте современности» (Челябинск, 12-13 мая 2009 г.), «Дворянские гнезда: вокруг Тургенева и Фета» (с. Волково-Мценск-Орел, 3-5 июня 2009 г.), «Славянские литературы в контексте мировой» (Минск, 15-17 октября 2009 г), «Актуальные проблемы компаративистики» (Брест, 20-21 ноября 2009 г., 6-7 декабря 2011), «Кулешовские чтения» (Могилев, 29-30 апреля 2010 г.), «И.С. Тургенев и Франция» (Москва, 24-27 ноября 2010 г.), «Наука и культура эпохи Ф. Шопена» (Брест, 10 декабря 2010 г.), «Тенденции развития современной зарубежной прозы: проблемы нарратива, жанра, героя» (Минск, 13-14 мая 2011 г.).

Результаты исследования используются в проекте реконструкции последней встречи И. Тургенева с Г. Джеймсом в шале русского писателя в Буживале в 1882 г., работа над которым ведется европейским музеем И. Тургенева в г. Буживаль (получен акт о практическом использовании результатов диссертационного исследования).

Опубликованность результатов исследования

Основные положения и результаты диссертации отражены в 20 публикациях: 5 статей помещены в научных журналах (2.7 авт. л.), 4 из них - в научных изданиях, рекомендованных ВАК Республики Беларусь (2.4 авт.л.), 7 - в сборниках научных работ (4.2 авт. л.), 8 - в сборниках материалов научных конференций (3.3 авт. л.). Общий объем опубликованных материалов - 10.2 авт. л.

Структура и объем диссертации

Диссертация состоит из введения, общей характеристики работы, четырех глав, заключения и библиографического списка (310 позиций, из них список публикаций соискателя - 20 позиций). Полный объем диссертации составляет 136 страниц; основной текст занимает 115 страниц.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

В главе 1 «Художественная рецепция и сравнительное изучение литератур: теоретические аспекты проблемы» в разделе 1.1 «Аналитический обзор исследований по теме диссертации» рассмотрены основные итоги осмысления проблемы рецепции (Х.Р. Яусс, В. Изер, Р. Барт, Х. Блум), сравнительного изучения литератур (Д. Дюришин, А. Дима, Н.А. Фатеева); выявлена степень изученности творчества И. Тургенева (А.И. Батюто, В.М. Головко, В.М. Вайлупова, К. Кроо, Ю.В. Лебедев) и Г. Джеймса (О.Ю. Анцыферова, И.В. Головачева, В. Душинина, Т.Л. Селитрина, А.А. Елистратова, Е.В. Лютикова, О.И. Осипенкова, Т.С. Студенко, Л. Эдель, Дж. Бич, М. Бэл), а также история их сопоставительного изучения в отечественном и зарубежном литературоведении (О.Ю. Анцыферова, Т.Л. Морозова, Д.М. Демурова, В.И. Солодовник, И.И. Чайковская, Д. Лернер, Д. Петерсон, Ч. Ричардс, Ж. Сезнек). Подчеркивается, что в исследованиях были выявлены частные соответствия между произведениями писателей, констатировано влияние Тургенева на раннего Джеймса (К. Келли, Т.Л. Морозова), представлено наличие интереса американского писателя к духовной составляющей творчества русского писателя (В.И. Солодовник), акцентировано внимание Джеймса к особенностям тургеневского психологизма (О.Ю. Анцыферова), выявлена общность мировоззрения писателей (Д.М. Демурова). Однако до сих пор нет комплексного исследования диалога Джеймса с тургеневским наследием, представленного, во-первых, в его динамике, во-вторых, как фактор становления творческой индивидуальности американского писателя. Между тем подобный анализ позволяет выявить не только контактные и типологические связи между произведениями писателей, но и, прежде всего, способы творческого перечитывания Г. Джеймсом претекстов И. Тургенева, причем на уровне теоретической рефлексии и собственно творчества американского писателя; констатировать наличие интертекстуальных, паратекстуальных, метатекстуальных и архитекстуальных связей между произведениями И. Тургенева и Г. Джеймса, что доказывает факт присутствия тургеневской традиции в сознании Джеймса на всех этапах его творчества и выявляет динамику рецепции этой традиции, а также демонстрирует особенности творческого моделирования тургеневских претекстов в процессе становления авторской индивидуальности Г. Джеймса.

Работы В. Изера, Х.Р. Яусса, Х. Блума, Р. Барта по рецептивной теории; А. Веселовского, Д. Дюришина, А. Дима, Н.А. Фатеевой по сравнительному изучению литератур; А.Я. Звигильского, Г.Б. Курляндской, К. Кроо, Р. Геттмана по творчеству И.С.Тургенева; Л. Эделя, О.Ю. Анцыферовой, А.Н. Зверева по творчеству Генри Джеймса, Т.Л. Морозовой, И.И. Чайковской, Д. Лернера, Д. Петерсона по сопоставительному изучению творчества Г. Джеймса и И.С.Тургенева составили методологическую, теоретико- и историко-литературную базу диссертационного исследования.

В разделе 1.2 «Рецептивная теория в контексте сравнительно-исторического изучения литератур» рассматриваются теоретические аспекты рецепции художественного произведения, характеризуются особенности его функционирования в рамках индивидуального сознания. Акцентируется основанный на идее нетождественности восприятия дающего и принимающего сознаний (А. Потебня, В. Гумбольдт, М. Бахтин) постулат рецептивистов о чтении как диалоге, в процессе которого определенным образом выстроенный в тексте словесный ряд (чем, по мнению В. Изера, является произведение до встречи с читателем) в сознании реципиента приобретает целостный образ и смысловое наполнение. При этом в процессе чтения читатель заполняет «участки неопределенности» (В. Изер), которые являются атрибутом всякого текста, исходя из особенностей собственного «горизонта ожидания», под которым Х.Р. Яуcс понимал обусловленность восприятия литературного произведения предшествующим эстетическим опытом реципиента.

Постулат о созидательной роли воспринимающего сознания и диалогической природе процесса рецепции подводит к вопросу о специфике восприятия творчества одного писателя другим. Данная проблема решается путем наложения положений рецептивной теории на идеи компаративистики на основе классификаций типов межлитературных взаимодействий Д. Дюришина и А. Дима, рассматриваемых в контексте проблемы взаимодействия «горизонта ожидания» писателя и «горизонта ожидания» «профессионального» читателя, каковым является его последователь. Делается вывод о том, что творческая природа художественного восприятия, постулируемая рецептивной теорией, позволяет конкретизировать тип и характер взаимодействия дающего и принимающего сознаний.

В разделе 1.3 «Творческое перечитывание как форма межлитературного диалога» на основании постулата сравнительного литературоведения о различной степени воздействия в процессе межлитературного диалога, идеи измеримости художественного восприятия (Ю. Борев), классификации форм влияния как способов рецепции (Х. Блум) характеризуются этапы творческого перечитывания претекстов предшественника последователем.

В. Изер, Х.Р. Яусс, Р. Барт считали, что начальный этап творческой рецепции характеризуется заимствованием художественного опыта писателя-предшественника. При этом претекст трансформируется с учетом особенностей воспринимающего сознания. Далее происходит полемизирующий диалог писателя-последователя по отношению к опыту предшественника. Данный (второй) этап творческого перечитывания характеризуется принятием «чужого» как «чужого»: учитывая традицию предшественника, писатель-последователь пытается от нее отдалиться. В ходе третьего этапа чтения-письма происходит семантическое и формальное моделирование предшествующей традиции, «свое» начинает преобладать над «чужим»: последователь, уже отделяя «свое» от «чужого», переосмысливает творчество предшественника, развивает те его идеи, которые оказались наиболее близкими его творческим установкам, он продолжает традицию предшественника, но в новом художественном воплощении.

Наиболее четкую схему творческого перечитывания предложил Х. Блум, который, подчеркивая в ходе рецепции художником-последователем претекста предшественника активную трансформирующую силу реципиента, выделил шесть форм влияния как творческого перечитывания в диапазоне от следования тексту-источнику до момента освобождения от традиции-образца.

Положение о стадиальности творчества позволяет реконструировать логику развития авторской мысли в процессе создания художественного произведения (Я.А. Пономарев, Г. Селье, А.Л. Галин) при условии опоры последователя на опыт предшественника, варьирующийся по величине воздействия в зависимости от стадии творческого процесса. Различные типы межлитературных связей зависят от отношений, в которые вступают текст-след и «материнский» текст (термин Ю.М. Лотмана), образуя многочисленные внутренние перекрещивания. Основываясь на теории межлитературных связей Д. Дюришина, можно говорить о генетических отношениях, когда связи между текстами писателя-предшественника и писателя-последователя носят след непосредственного контакта, и интертекстуальных связях (Н.А. Фатеева), когда общность между текстами носит ассоциативный характер.

Делается вывод о том, что творческое перечитывание подразумевает новотворчество, поскольку в процессе художественного диалога текст-след приобретает новую художественную форму, эксплицитно или имплицитно несущую следы взаимодействия с «материнским» текстом.

В главе 2 «И. С. Тургенев в восприятии Г. Джеймса: рецептивная полифония» на основании исследования писем, статей о творчестве И. Тургенева и повести «Смерть льва» (1894) выявляется многоаспектный характер рефлексии Г. Джеймса о личности и творчестве И. Тургенева.

В разделе 2.1 «Г. Джеймс и И. Тургенев. Личные контакты в эпистолярных свидетельствах американского писателя» устанавливаются причины обращения американского писателя к творчеству И. Тургенева. Ими были: во-первых, внимание к художественному наследию русского писателя в американском обществе в 1860-70 гг.; во-вторых, особая заинтересованность в Тургеневе собратьев Джеймса по перу - Т.С. Перри, Д. Хоуэллса и Ю. Скайлера; в-третьих, почитание Тургенева в семье Джеймсов; в-четвертых, «сродство творческой <…> психологической натуры <…> эмоциональной восприимчивости» Дюришин, Д. Теория сравнительного изучения литератур / Д. Дюришин. - М. : Прогресс, 1979. - С. 187., которое Г. Джеймс чувствовал в И. Тургеневе, что аргументируется в разделе фактами биографии американского писателя. Утверждается, что именно это сродство, угадываемое Джеймсом в Тургеневе, подвигло его к личному знакомству с русским писателем, которое состоялось 22 ноября 1875 г. В разделе реконструируется история личных контактов Джеймса и Тургенева; дается объяснение стихийному переезду Г. Джеймса в Европу, в частности, аргументируется его выбор в пользу Франции. Посредством изучения писем и реконструкции встреч писателей восстанавливается их «диалог» после отъезда Г. Джеймса в Англию, а также обстоятельства его жизни в день смерти русского писателя и последующие дни, событийная насыщенность которых была обусловлена фактом ухода учителя.

Воссоздание хронологии встреч американского писателя с И. Тургеневым и анализ эпистолярного наследия позволяют сформулировать важнейшие рецептивные установки и охарактеризовать динамику восприятия И. Тургенева - человека и писателя Г. Джеймсом.

В разделе 2.2 «Образ И. Тургенева в творческом осмыслении Г. Джеймса» представлен характер художественной рецепции личности и творчества И. Тургенева на основе анализа повести Джеймса «Смерть льва» (1894). По мнению диссертанта, прототипом главного героя повести является И.Тургенев, что подтверждается выявленными соответствиями между элементами текста и высказываниями в письмах Г. Джеймса, а также воспоминаниями о Тургеневе его современников, которые демонстрируют как портретное сходство Нила Парадея с И. Тургеневым, так и совпадение деталей быта, поведения, эпизодов жизни русского писателя в окружении семьи Виардо с событиями повести Г. Джеймса.

Повесть «Смерть льва» можно рассматривать и как попытку зрелого Джеймса освободиться от литературной традиции писателя-предшественника. Джеймс представил в повести самого себя в двух персонажах: юной почитательницы таланта Парадея (не случайным в данном контексте является указание на то, что она прибыла из Америки, - такое же путешествие предпринял юный Джеймс), и рассказчика, увлеченного талантом Парадея. Несомненная ирония, с которой рассказчик относится к девушке, позволяет видеть в этих персонажах две разновременные ипостаси авторского «я»; сложная аранжировка повествования, в котором соединяются лиризм, сарказм, элементы сатиры и авторская самоирония, свидетельствует об установлении Джеймсом дистанции по отношению к прошлому.

Субъективность интерпретации событий рассказчиком накладывается на субъективность позиций и поведения персонажей; отсутствие причинно-следственных связей, четких мотивировок событий, что не соответствует конвенциям очеркового жанра, создает ореол тайны вокруг образа Парадея и свидетельствует о том, что тайна личности и судьбы Тургенева присутствует в сознании Джеймса и в момент написания повести как неразрешимая загадка; используемый автором принцип точки зрения усиливает ощущение непостижимости описываемых событий.

Изживание памяти прошлого, связанного для Джеймса с Тургеневым и переосмысленного им в повести «Смерть льва», было, с одной стороны, данью памяти учителя, а с другой - и это главное - бессознательной попыткой освобождения от тургеневского влияния и утверждения личной творческой свободы, так как творческий акт «всегда есть освобождение и преодоление» Бердяев, Н.А.Смысл творчества / Н.А.Бердяев. - М. : Прогресс, 1989. - С. 3..

В разделе 2.3 «Статьи Г. Джеймса об И. Тургеневе как теоретическая рефлексия над творчеством старшего современника» констатируется, что в своих статьях Джеймс проговаривал те моменты тургеневской художественной модели, которые были ему близки или вызывали неодобрение. В первом случае он развивал тургеневские идеи, постепенно переосмысливая и облекая их в новую, «свою», художественную форму; во втором случае литературная полемика стимулировала к самостоятельному творчеству, порождала его художественную правду, рождавшуюся в споре с тургеневской традицией.

В 1870-е гг. Джеймса интересует миметическое искусство предшественника. Разгадку достоверности тургеневского художественного мира он ищет в способах создания образов персонажей и в повествовательной стратегии. Пристальное внимание Джеймс уделяет специфике выражения авторской позиции в произведениях Тургенева, акцентируя писательскую объективность, внимание к деталям при неизменном интересе к глубинам человеческого сознания. Но, высоко оценивая объективность тургеневской прозы, Джеймс характеризует повествовательную модель Тургенева как «холодную». Уже в этот период его восприятие тургеневской модели было двояким. С одной стороны, Джеймс понимал глубину тургеневского психологизма, с другой стороны, как последователь, ощущал необходимость, следуя предшественнику, «дополнить» и «исправить» его: в его сознании назревает готовность развить «тайный» психологизм Тургенева. Критически осмысливая творческие принципы Тургенева и определяя точки расхождения между собственным представлением о принципах искусства слова и тургеневской моделью, Джеймс совершенствовался как писатель.

Статьи Джеймса 1880-90-х гг. несут в себе черты литературной самостоятельности. Обращаясь к ореолу тургеневской печали уже как зрелый художник, Джеймс больше не называет эту характерную черту слабым местом прозы Тургенева. Он приходит к пониманию того, что эта особенность тургеневского мироощущения свойственна натуре писателя, определяет и предопределяет индивидуальное своеобразие его творчества. Джеймс также фокусируется на идейной тонкости и психологической глубине прозы Тургенева.

В 1903 г. Джеймс, состоявшийся как писатель, подчеркнув, что именно Тургенев озарил его творческий путь, выделил те элементы тургеневской прозы, которые оказались для него особо значимыми и были развиты в его творчестве: интерес Тургенева к герою, к миру его сознания, отсутствие в его прозе «путеводной нити повествования».

Делается вывод о том, что статьи, «пересекая» весь творческий путь американского писателя, подтверждают факт опоры Джеймса на тургеневскую традицию на всех этапах его творчества, иллюстрируют эволюцию восприятия Тургенева, равно как и собственное творческое становление, и свидетельствуют о наличии метатекстуальных связей между писателями.

В главе 3 «Этапы творческого перечитывания претекстов И. Тургенева Г. Джеймсом», основываясь на классификации способов рецепции и стадий творческого перечитывания Х. Блума, диссертант реконструирует этапы творческой работы Г. Джеймса с тургеневскими претекстами.

Безусловно, становление творческой индивидуальности Г. Джеймса происходило в процессе диалога со многими представителями мировой литературы. Так, в 1869-70 гг. Джеймс знакомится с Дж. Рёскиным, У. Моррисом, Дж. Элиот; диккенсовские мотивы звучат в романе Джеймса «Опекун и опекаемая» (1870); ранние повести американского писателя близки художественной традиции Э. По, Н. Готорна; философские воззрения Р.У. Эмерсона стали эстетической основой его творчества. С глубоким интересом писатель относился к творчеству Бальзака, о чем свидетельствует типологическое сходство между романами Бальзака «Евгения Гранде» и Джеймса «Вашингтонская площадь»; зрелый Джеймс высоко ценил психологизм Л. Толстого и, как показано в исследовании Т.С. Студенко, новаторскую поэтику повествования Г. Флобера. Однако, человеком и литератором, к творчеству которого Джеймс неизменно обращался на всех этапах творчества, стал И. С. Тургенев. Данное утверждение доказывается содержательной стороной исследования.

В разделе 3.1 «Литературная традиция Тургенева в творчестве раннего Джеймса: влияние как повторение и дополнение» проводится сопоставительный анализ романов «Дворянское гнездо» (1859) И. Тургенева и «Американец» (1877) Г. Джеймса, повестей «Дневник лишнего человека» (1849), «Три встречи» (1852) И. Тургенева и «Дневник пятидесятилетнего» (1879), «Четыре встречи» (1879) Г. Джеймса. Утверждается, что роман «Американец» содержит прямые аллюзии, сближающие его с романом «Дворянское гнездо» (мотив чистой, но обреченной любви), сюжетные цитаты (неудачная любовь героев и поиски ими «спасения» в новой; уход героинь в монастырь), сходные описания жизни высшего европейского общества, отношений между героинями и их матерями, типологически близкие характеры героев и способы их обрисовки.

При этом уже в раннем творчестве Джеймс стремился отмежеваться от тургеневской традиции, что подтверждает сопоставительный анализ повестей «Дневник лишнего человека» Тургенева и «Дневник пятидесятилетнего» Джеймса, где тождественные мотивы и элементы сюжета, наличие скрытых и пересказанных цитат, при всем объединяющем эти произведения характере, выявляют отличия между авторскими установками. Если в более ранних работах матрицей произведений Джеймса был характер, то к концу 1870-х гг., усложняя и развивая тургеневскую поэтику, американский писатель перемещает центр произведения на сознание героя в сложном многообразии его отношений с самим собой. Джеймс заимствует у Тургенева дневниковую форму подачи событий. Но если для героя Тургенева это была возможность вернуться к событиям ушедших дней, то герой Джеймса в дневнике рефлектирует над работой собственного сознания, задумывается о достоверности своих впечатлений.

Проблема обмана собственного сознания, представленная в повести «Дневник пятидесятилетнего», была инспирирована повестью Тургенева «Три встречи» и нашла свое развитие в пересемантизированном и реоформленном виде в повести Джеймса «Четыре встречи». Сходство названий подтверждает наличие паратекстуальных связей между произведениями писателей. Но если у Тургенева центральной является проблема несовпадения романтического идеала и действительности, то Джеймс «экстрагирует» из повести Тургенева то, что интересно ему: проблему границ понимания одного человека другим.

Выявленные типологические связи между повестями показывают, что влияние Тургенева на Джеймса представлено не явными внешними соответствиями, а элементами мотивного и идейного ряда, связывающими внутреннюю ткань произведений. Джеймс оставляет лишь опорные конструкции (термин рецептивной эстетики) «Трех встреч» и «Дневника лишнего человека» Тургенева, наделяя свои произведения иным, новым содержанием. Усвоение литературной традиции Тургенева, таким образом, происходит через наделение чужого, в данном случае тургеневского, текста своим контекстом. Он опирается на литературный опыт Тургенева в собственной художественной практике, но актуализирует его уже в трансформированном, преобразованном и усложненном виде, что отражает процесс его настойчивого творческого самоопределения. Повести связывают интертекстуальные и паратекстуальные связи. Согласно классификации форм рецепции, предложенной Д. Дюришиным, для раннего Джеймса характерны конвергентные внутренние и внешние формы рецепции тургеневских претекстов; связи между произведениями характеризуются парафразой тургеневских тем, образов и приемов.

В разделе 3.2 «Переосмысление литературного опыта Тургенева в прозе зрелого Джеймса» на основании анализа повести «Дэйзи Миллер» (1879), романа «Осада Лондона» (1883) Г. Джеймса и повести «Ася» (1858) И. Тургенева показывается, что американский писатель предпринимает попытку наполнить своим содержанием тургеневское слово, переосмысливая и дополняя текстовое поле тургеневских произведений новыми, зачастую противоположными смыслами. Данная оппозиция при тождестве исходного материала очевидна при обращении Джеймса к проблемам, которые в творчестве Тургенева представляли для него предмет особого интереса. Таковыми являются образ тургеневской девушки и восприятие Европы. Вместе с тем тургеневский поэтический материал был пересемантизирован и представлен Джеймсом в совершенно новых интерпретационных гранях, в ином семантическом регистре. Так, американский писатель ревоплощает образ тургеневской девушки в образе героини-американки. При этом волю и решительность тургеневской девушки Джеймс направляет на разрешение других, не тургеневских, противоречий. Имплицитно процитированный тургеневский претекст предопределил направленность поисков Джеймса: внутренняя сила и духовная глубина «американского варианта» тургеневской героини наделяли ее достаточной выдержкой, чтобы противостоять устоявшимся нормам Старого Света. Метафорический перенос образа Америки на созданный Джеймсом женский тип в восприятии американского писателя предусматривал наличие контрастного элемента, которым для Джеймса, как и для Тургенева, служил феномен Европы. Но если для Тургенева Европа являлась лишь действительностью, опыт которой необходимо осмысливать в процессе национального развития родной страны, то в сознании Джеймса, особенно раннего периода творчества, присутствовал идеализированный образ Европы. Кроме того, у Тургенева деление на «свое» (русское) - «чужое» (европейское) преобразовалось в формулу «свое» - «другое», что предполагало диалог и взаимодействие, в то время как для Джеймса оппозиция «свое» (американское) - «чужое» (европейское) осталась неизменной.

Делается вывод о том, что интерес американского писателя к Тургеневу не прерывался. Джеймс продолжал ориентироваться на тургеневскую традицию. При этом настойчивая контрастность его писательских установок иллюстрирует этап «отступничества», попытки найти и раскрыть свою творческую индивидуальность. Для данного периода характерны дивергентные формы рецепции им тургеневских претекстов. Прямых пересечений с претекстами Тургенева нет, произведения писателей связывают интертекстуальные отношения, смысловые разветвления тургеневских текстов-источников в текстах-следах Джеймса захватывают разные интерпретационные плоскости.

В разделе 3.3 «Семантическая и формальная трансформация тургеневской традиции в прозе позднего Джеймса» представлен процесс прохождения Г. Джеймсом последнего этапа творческого перечитывания, когда его произведения уже не несут видимых «следов» предшествующей традиции. Данная форма творческой рецепции прослеживается на примере романа Тургенева «Рудин» (1856) и повести Джеймса «Зверь в чаще» (1903), которая представляет собой многоуровневое интертекстуально-семантическое моделирование романа Тургенева, в частности мотива слова-дела, переосмысленного и пересемантизированного поздним Джеймсом.

Главных героев произведений писателей объединяет мотив бездействия. Будучи поэтически мотивированным образом русского предшественника, герой Джеймса представляет собой пересемантизированный и усложненный образ-след. Джеймс акцентирует иные моменты в характере своего героя, наделяя Марчера определенными чертами Рудина в «сгущенном», концентрированном виде, при этом подавляя другие: по сравнению с Рудиным Марчер не так резок, он намного более шаткий эмоционально и психологически, он не так уверен в себе. Кроме того, если герой Тургенева глубоко патриотичен, то герой Джеймса - это человек вообще, сложная рефлектирующая личность.

Переосмысливая роман Тургенева, поздний Джеймс концентрируется на проблеме взаимоотношений героев на уровне связи сознаний, а не вербального общения, отказываясь от бытовой обрисовки происходящего. Знакомство читателя с героями происходит по мере развертывания взаимоотношений героев друг с другом. Противоречивость и душевная шаткость Марчера показательно демонстративна: насколько Марчер жаждет свершения великого судьбоносного события, настолько он пассивен в воплощении его в жизнь. Рудин же говорит о необходимости найти свое место в жизни, предпринимает такие попытки. Они неудачны, но стремление и побуждение являются проявлением пусть бездейственной, но живой силы. Герой Джеймса даже не пытается найти себя. Делается вывод о том, что проза позднего Джеймса подтверждает факт моделирования им тургеневской традиции с целью формирования индивидуально-авторской парадигмы. Связи между произведениями писателей становятся ассоциативными, формальное влияние сменяется творческим диалогом и диалогом идей. При этом применение в эпоху реализма новаторских, явно тяготеющих к модернистским, принципов художественной поэтики, позволило Джеймсу «переписать» тургеневскую историю так, что говорить о явных следах Тургенева уже не приходится. Трагическую историю о любви Джеймс выводит на уровень символической прозы, предоставив больше свободы сознанию героев, открыв им возможность рефлектировать над собой. Однако тот факт, что имплицитно повесть Джеймса «вырастает» из тургеневского «Рудина», является бесспорным.

В главе 4 «Поиски позднего Джеймса в контексте тургеневской традиции: становление повествовательной техники и эволюция творческого метода» на основании анализа форм авторского присутствия в прозе позднего Джеймса делается вывод об эволюции творческого метода писателя от реализма к модернизму.

В разделе 4.1 «Эволюция форм авторского присутствия в прозе Джеймса» аргументируется выбор Г. Джеймсом тургеневской модели психологизации повествования и отказ писателя от следования поэтике психологизма толстовского типа. На примере анализа форм авторского присутствия в романах «Американец» (1877), «Европейцы» (1878), повестях «Дэйзи Миллер» (1879), «Связка писем» (1879), «Письма Асперна» (1888), «Ученик» (1891) показана динамика движения Г. Джеймса к углубленному психологизму через применение повествовательных принципов центрального сознания и точки зрения. В первом случае содержательная нить произведения раскрывалась через обусловленное личностными особенностями видение одного из героев. Это освобождало повествование от категоричности всезнающего автора.

Полнота картины происходящего в произведении также достигалась применением принципа точки зрения. Данный принцип предоставлял возможность показывать происходящее изнутри сознания уже нескольких героев, каждому из которых присущ свой взгляд на описываемое явление. Это вело к вариативности изображаемого и, как следствие, многоверсионности интерпретации. Подчеркивается, что принцип точки зрения в прозе Джеймса является усовершенствованной формой повествовательной модели центрального сознания, инициированной объективированным повествованием Тургенева.

В разделе 4.2 «Поздний Джеймс: на пути к модернизму» формы авторского присутствия в прозе американского писателя исследуются в контексте проблемы его творческого метода. Творчество Г. Джеймса по своей внутренней организации не было однонаправленным и органично очерченным четкими рамками литературных техник. На ранних этапах творчества писателя в его прозе доминирует реалистическая традиция. В прозе зрелого Джеймса конфликт полностью определяется сознанием героя, внешние обстоятельства служат лишь импульсом к показу внутреннего мира человека, который в позднем творчестве писателя предстает как единство разрозненных психических состояний.

Перемещение фокуса изображения и сосредоточение внимания на исследовании сознания, восприятия, памяти героя меняло стилистику прозы позднего Джеймса. Усложнение объекта изображения вело к усложнению литературной техники - матрицей его творчества стал субъективизм, что выражалось в применении принципов центрального сознания и точки зрения.

Субъективистская повествовательная модель как способ передачи опыта индивидуального сознания в «момент видения», трактовка произведения как «фрагмента бытия», основанного на желании передать «фрагмент» жизни; показ мгновения, обретающего реальность только в индивидуальном восприятии, - все это подтверждает приверженность Джеймса приемам импрессионизма. Импрессионистский психологизм прозы Джеймса позднего периода предопределил его новаторство на уровне поэтики, выразившееся в углубленном психологизме, авторской отстраненности, субъективизации процесса восприятия, что позволяет говорить о позднем Джеймсе как раннем представителе модернизма.

В разделе 4.3 «Поздний Тургенев в прозе позднего Джеймса» отмечается, что в контексте тенденции к углубленному психологизму Джеймса закономерен интерес позднего Джеймса к позднему Тургеневу - автору «таинственных» повестей. Подтверждением этому служит сходство между произведениями на уровне поэтики, общность мотивного уровня произведений, что показано на примере произведений «Клара Милич» (1882) И. Тургенева и «Веселый уголок» (1909), «Поворот винта» (1898) Г. Джеймса.

Отмечается, что обращение Джеймса к «другому» Тургеневу закономерно, так как этот новый интерес явился логичным развитием творческих установок обоих писателей, определяющим вектором которых была сложность и многогранность человеческого сознания. Делается вывод о том, что внимание Тургенева к сфере неведомого через обращение к раскрытию подсознательных сторон психики было тем «своим» «чужого», что Джеймс искал в Тургеневе, нашел и применил в собственном творчестве. Подчеркивается, что Джеймсу был близок не только «новый» интерес Тургенева, но и форма его выражения. В частности, авторская самоустраненность Тургенева, ранее реоформленная Джеймсом в принципы центрального сознания и точки зрения, на данном этапе получает свое дальнейшее развитие: основываясь на тургеневской модели показа неконтролируемой работы сознания (при описании снов героев), Джеймс пытается фиксировать поток разрозненных, сбивчивых ощущений героев, используя элементы потока сознания. Подчеркивается, что, хотя у Джеймса еще отсутствует универсализация данного приема, тем не менее, в его позднем творчестве были найдены приемы, ставшие впоследствии основой поэтики зрелого модернизма. Свойственный произведениям писателя характер таинственного и модель его введения в текст не были характерны ни для романтиков, ни для реалистов, а определяют литературу модернизма.

Делается вывод о том, что творчество Джеймса последнего периода, безусловно, являясь самостоятельным, переосмысленным, усложненным, в то же время сохраняет тургеневские реминисценции, которые пронизывают страницы его произведений прочными, но уже невидимыми нитями.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Основные научные результаты диссертации

1. Эпистолярное наследие, критические статьи и произведения Г. Джеймса свидетельствуют о постоянном присутствии И.С. Тургенева в его творческом сознании. Рецепция Г. Джеймсом Тургенева-человека отличается сложностью и неоднозначностью. Идеализация русского писателя, характерная для раннего периода знакомства, постепенно сменившаяся периодом рецепционного недоумения, на позднем этапе реоформилась в образ гениального писателя и замечательного человека. Восприятие Тургенева-писателя отразилось во внешних и внутренних формах рецепции. Внешние формы представлены в критических статьях Джеймса, что позволяет говорить о наличии метатекстуальных связей между творчеством писателей. Теоретическая рефлексия Джеймса над творчеством Тургенева явилась для него не только формой ученичества, но и способом творческого самоопределения. Статьи о Тургеневе отразили эволюцию отношения Джеймса к Тургеневу-писателю, этапы которой соответствуют этапам становления творческой индивидуальности Джеймса [3; 6; 7; 10; 13; 14].

2. Повесть «Смерть льва» является художественной рецепцией Джеймсом личности и судьбы русского писателя. Писатель Нил Парадей, прототипом которого является Тургенев, осмыслен Джеймсом как гениальный творец, как воплощение самой идеи искусства и в то же время как глубоко страдающий человек. Коллизия повести основана на противопоставлении романтического культа писателя-творца и нравов нового века, в котором искусство и сам художник станут объектом пошлой заинтересованности толпы. Парадей-Тургенев выступает как олицетворение высокой, но уходящей в прошлое традиции. Использование принципа точки зрения и в связи с этим отсутствие четких мотивировок событий создает ореол тайны вокруг образа Парадея, что свидетельствует о том, что тайна личности и судьбы Тургенева присутствует в сознании Джеймса и в момент написания повести как неразрешимая загадка. Повесть «Смерть льва» представляет собой попытку Джеймса освободиться от тургеневского влияния и обрести творческую свободу [3; 7; 8; 13].

3. Внутренние формы рецепции нашли свое художественное выражение непосредственно в творчестве Джеймса, когда исходный тургеневский претекст служил основой для кодирования, «декомпозиции» в новом текстовом пространстве, насыщая его интертекстуальными, паратекстуальными, архитекстуальными отсылками. Джеймс «помнил» о Тургеневе на протяжении всего творческого пути, при этом писатель Джеймс учитывал и переосмысливал в своем творчестве опыт и открытия писателя Тургенева, проходя через отношения преемственности, затем «отталкивания», сопряженного с периодом полемики с тургеневской традицией, к обретению самостоятельности и творческой оригинальности. Для раннего творчества Джеймса характерны конвергентные и интегральные формы рецепции тургеневской традиции, что выражалось в заимствовании композиционных основ, особенностей характерологии и тематически-сюжетных элементов прозы Тургенева с их дальнейшим дополнением и переосмыслением. На этапе писательской зрелости Джеймса отношения между писателями определяют дивергентные формы рецепции: Джеймс использует тургеневские композиционные схемы, но помещает их в новые ситуации, иначе разрабатывает взаимоотношения персонажей, меняет повествовательную структуру, усложняет поэтику, углубляет рефлексию героя. В поздний период творчества Джеймса художественные идеи и элементы поэтики, генерированные традицией Тургенева, воспроизведены им как состоявшимся писателем в новых семантических и формальных регистрах, что доказывает достижение Джеймсом писательской самостоятельности. В поздних произведениях писателя связи с тургеневскими текстами носят характер имплицитных ассоциаций, сходство наблюдается на мотивном уровне, на уровне поэтики [1; 2; 5; 9; 11; 12; 16; 17; 18; 19; 20].

4. Джеймс развивает тургеневскую модель психологизации повествования: на смену авторскому нерефлексивному повествованию Тургенева, оформившемуся в прозе Джеймса зрелого периода в повествовательный принцип центрального сознания, в позднем творчестве приходит тотальная субъективность воспринимающего сознания, которая получила формальное выражение в использовании принципа точки зрения, который, в свою очередь, предоставлял возможность показа неповторимости каждого отдельного впечатления, что подтверждает импрессионистский характер поэтики психологизма позднего Джеймса [1; 4; 5; 6; 9; 10; 11; 12; 15].

5. Ощущение тотального одиночества человека в мире в прозе позднего Джеймса, утрата веры в наличие объективной истины, которую сменил тотальный субъективизм познания, восприятия, понимания, позволяют говорить о присущем писателю модернистском мироощущении. Использование принципа точки зрения, элементов потока сознания, а также намеков, подтекста, умолчаний-лакун, свободных ассоциаций предопределило идейную сложность, формальную тонкость и рецептивную вариативность поздней прозы американского писателя. Новаторский художественный опыт Джеймса является трансформированным творческим преломлением интуитивных открытий Тургенева в «таинственных повестях», которые предварили литературные явления рубежа веков. Новая повествовательная техника наряду с модернистским мироощущением, представленные в произведениях «таинственного цикла», делают Джеймса представителем раннего модернизма [4; 5; 6; 10].

Рекомендации по практическому использованию результатов

Результаты исследования могут быть использованы в вузовском учебном процессе при составлении учебных программ, разработке лекционных курсов по истории зарубежной литературы, теории литературы, спецкурсов «Теоретические основы и методы литературоведческого исследования», «Компаративистика», «Страноведение», при подготовке учебных пособий по данным курсам, а также в практике преподавания литературы в средней школе, в гимназиях и лицеях. Теоретические положения диссертации могут найти применение в дальнейших исследованиях, посвященных проблемам рецептивной эстетики, компаративистики, интерпретации художественного произведения.

СПИСОК ПУБЛИКАЦИЙ СОИСКАТЕЛЯ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ

Статьи в научных журналах

1. Гулевич, Е.В. Музыкальность как фактор психологизма прозы И. Тургенева / Е.В. Гулевич // Уч. зап. Орлов. гос. ун-та. Сер. Гуманитарные и социальные науки. - 2009. - № 3 (33). - С. 168-172.