Влияние рецепции на творчество Хини

Хини отмечает в эссе и тот факт, что «Божественная комедия» Данте близка ему прежде всего тем, что события описанные в ней легко ложатся на современную историю его родной страны , то же отмечает и Мандельштам в «Разговоре о Данте».

Второй русский поэт, через призму которого Хини воспринимает Данте, является Бродский. Бродский являлся близким другомавтора об чем свидетельствуют интервью, стихотворения, эссе и фотоматериалы. Рецепция Бродского и его произведений в творчестве Хини занимает отдельное место. Появлению рецепции одного поэта другим способствовало «встречное течение»: и Бродский, и Хини любили творчество Одена, Мандельштама, Фроста, Йейтса, Беккета и опирались на их опыт, создавая собственные произведения. Кроме того, много общего у обоих поэтов было в философских, этических взглядах и в интеллектуальных устремлениях.

Сравнительное исследование творчества Бродского и Хини , демонстрирует наличие у этих поэтов общих мотивов (мотив молчания), тем (тема античности) и образов (образы севера и родителей) и даже позволяет говорить о некотором родстве двух поэтов в восприятии мира, родины и человека.

Бродский относился к творчеству Данте с восхищением и сам хотел написать «Божественную комедию», однако этому замыслу было не сужденоосуществиться. Песни «Комедии» были одним из постоянных тем размышлении поэтай. Так, дантовские аллюзии мы находим в стихотворении «Декабрь во Флоренции», состоящем из девяти девятистрочных строф (девять кругов Ада, девять небес Рая). Четвероногие жители приравниваются к зверям из леса, что отсылает к началу «Божественной комедии». Флоренция сравнивается с родным городом Бродского - Петербургом. Маску Данте надевает на себя Бродский. Флоренция находит зеркальное отражение в Петербурге, судьба Данте - в судьбе Бродского. Хини также примеряет на себя маску Данте. Делает Ирландию зеркальным отражением Италию.Однако здесь проекция расширяется: Хини проецирует на Ирландию не только Италию и события в ней происходящие, но и Россию.

В то же время поэт отрицает в интервью влияние Бродского на свое творчество, потому о сознательной рецепции говорить не представляется возможным, тем не менее, процессы рецепции часто носят подсознательный характер, а следовательно можно можно предположить подсознательное заимствование некоторых образов и мотивов, которые могли остаться в памяти у поэта после прочтения стихотворений Бродского.

Последним автором, который является посредником в рецепции Данте в творчество Хини, является польский поэт Чеслав Милош. О себе автор писал, что он родился между Италией и Византией на пересечении двух культур, на пересечении католичества и язычества, последнее оказалось сильнее: «<…> у студента, усердно пишущего сочинения по-французски и читающего Поля Валери, не так уж много общего с культом змей. И все же языческая часть моей натуры была и остается сильнее универсальных идей, по крайней мере в той области, где рождается поэзия.»

Говоря о поэзии Милоша, прежде всего, нужно сказать о простоте языка и выражения. Это связанос влиянием его наставника и французского поэта Оскара Милоша, который призывал к простоте выражения, которую находил у Данте. В сборнике эссе «Придорожная собачка», Милош упоминает Данте несколько раз: «А ведь уже готовились ужасы двадцатого века, которых ему не довелось увидеть. Данте, беседуя с обреченными на муки в Аду, уже знал, что случилось позже, после смерти этих несчастных.» (эссе «Даты») В эссе «Об изгнании» Милош говорит о Данте как о первом поэте-изгнаннике, который, «покинув свою Флоренцию, скитался всю жизнь из города в город, как и сам автор эссе, который был вынужден покинуть Польшу и вернулся только в конце своей жизни, в отличие от Данте. Милош приходит к мысли о том, что в ХХ веке все люди становятся изгнанниками. Здесь, прежде всего, идет перекличка с его собственной судьбой. В послевоенное время Милош эмигрирует из Польши, просит политического убежища и возвращается из эмиграции только в 1993 году. Отсюда мотивы «скитания», «убежища», «изгнанничества», которые были близки и Хини, 1975 году переехавшему из Северной Ирландии в и обосновавшемуся с семьей в Республике Ирландии в графстве Уиклоу. Хини в стихотворении «Прочь от этого всего» («Away from it all», «Остров Покаяния», 1984) описывает свое положение цитатой из стихотворения Милоша: «Я разрывался между созерцанием недвижимой точки и необходимостью принимать активное участие в истории».



3.Продуктивная рецепция Данте в творчестве Хини

3.1 Стихотворения Ш. Хини

Знакомство с Данте начинается в 70-е годы. Влияние Данте на творчество Хини впервые угадывается в сборнике «Полевые работы» (“Field Work”, 1979), далее в «Острове Покаяния» (“Station Island”, 1984), и на завершительном этапе - в сборнике «Прозрачность» (“Seeing things”, 1991).

«Полевые работы» - это пятый поэтический сборник Ш. Хини. Этот сборник был написан после побега в Республику Ирландии из Белфаста, где он преподавал в Университете Квинс. В интервью с Френком Кинахом в 1981 году Хини сказал, что написание сборника «Полевые работы» - это, прежде всего, попытка изменить письмо и увеличить длину строки, а также привнести в стихотворения элементы из собственной жизнии обернуть все это в игру .

Сборник «Полевые работы» можно разделить на три тематические части: первая начинается со стихотворения «Устрицы»(«Oysters») и заканчивается «Элегией» («Elegy»), вторая часть начинается и заканчивается «Глэнморовскими сонетами» («Glanmore Sonnets»), третья часть открывается «Сентябрьской песнью» («Semptember Song») и заканчивается стихотворением «Уголино» («Ugolino»), которое в дальнейшем будет проанализированно в работе.

Сборник начинается стихотворением «Устрицы», в котором поднимается вопрос о функции поэта в обществе. Беседа между поэтом и друзьями сводится к тому, что поэзия обладает искупительной силой. Далее следуют стихотворения, наполненные воспоминаниями о Конфликте в Северной Ирландии и ее невинных жертвах, среди которых оказываются близкие и знакомые поэта. Элегия «Берег озера Бэг » («The Strand at Lough Beg») посвящена кузену поэта Колому МакКартни, который стал жертвой перестрелки летом 1975 года. Эпиграф стихотворения взят из Первой песни «Чистилища» Данте, линии 100 - 103, в переводе Дороти Сайерс:

All round this little island

Far down below there, where the breakers strive,

Grow the tall rushes from the oozy sand.

Весь этот островок обвив вокруг,

Внизу, где море бьет в него волною,

Растет тростник вдоль илистых излук.

В этой части Вергилий умывал Данте для того, чтобы тот продолжил свой путь к Раю. В конце стихотворения Хини также омывает священной водой своего убитого кузена. Отзвуки этого события - убийства кузена Хини - можно найти в 8 части «Острова Покаяния», где тень убитого кузена просит поэта написать что-то другое, нежели просто описать факт убийства:

`You saw that, and you wrote that - not the fact.

You confused evasion and artistic tact.

The Protestant who shot me through the head

I accuse directly, but indirectly, you

Who now atone perhaps upon this bed

For the way you whitewashed ugliness and drew

The lovely blinds of the Purgatorio

And saccharine my death with morning dew.'

Многие стихотворения в этом сборнике посвящены жертвам событий в 70-е в Северной Ирландии, однако не все отсылки к Данте будут такими печальными в последующих стихотворениях. В стихотворении «После меня» («Afterwards») отсылка к Данте носит иронический характер: жена поэта приговаривает всех поэтов к 9 кругу Ада, где они смогут поедать мозг друг друга.

She would plunge all poets in the ninth circle

And fix them, tooth in skull, tonguing for brain;

For backbiting in life she'd make their hell

A rabid egoistical daisy-chain.

Unyielding, spurred, ambitious, unblunted,

Lockjawed, mantrapped, each a fastened badger

Jockeying for position, hasped and mounted

Like Ugolino on Archbishop Roger.

Это стихотворение, в котором Хини поднимает вопрос выбора между семьей и творчеством, пронизано горькой иронией. Поэт понимает, что жертвует семьей в пользу литературного труда, отсюда - чувство вины, которое не отпускает поэта.

Дантовские аллюзии встречаются на протяжении всего сборника «Полевые работы». Так, в стихотворении «Остатки» («Leavings») изображен Томас Кромвель бродящий в аду по раскаленной брусчатке, сделанной из голов статуй, которые он разрушил.

the sumptuous windows

threshed clear by Thomas Cromwell.

Which circle does he tread,

scalding on cobbles,

each one a broken statue's head?

В Стихотворении «Конец искусства - мир» («The end of art is peace») звучат отголоски 3 песни строка 85 «Рая»:

'E' n la sua volontade e nostra pace

And in His will is our Peace

Стихотворение «Уголино» замыкает сборник и также отсылает читателя к фигуре Данте и его «Божественной комедии» (32 и 33 песни «Ада»).

После «Полевых работ», преимущественно в «Острове Покаяния» Хини, продолжавший переводить отдельные части Комедии, поднимает темы, характерные для итальянского поэта. Название сборника «Полевые работы» как будто бы намекает на сельскую жизнь, однако это вовсе не так. Если ранние стихотворения Хини были вполне идиллическими, то в «Полевых работах» все не так идеально и связано это, прежде всего, с переживаниями лирического героя, который переживает все трудности и потери вместе с участниками кровопролитных столкновений на Родине. Темы предательства, вины и одиночества проходят сквозь весь сборник и набирают наибольшую силу в «Уголино». В данном стихотворении конденсируются все идеи и весь патетический накал сборника. Через дантовский сюжет показаны события настоящего.

Рассказ о графе Уголино стал активно переводиться на английский язык после переложения его Джеффри Чосером в «Рассказе Монаха» («The Monk's Tale») из сборника новелл «Кентерберийские рассказы». Хини в интервью позднее говорил: «It was a very famous purple passage, but it also happened to have an oblique applicability (in its ferocity of emotion and in its narrative about a divided city) to the northern Irish situation».

Уголино как предатель пребывает в девятом кругу Ада, где царит вечная мерзлота (образы льда, мерзлоты часто встречаются в стихотворениях Хини). Уголино скрылся с поля боя, а затем, воспользовавшись ослаблением родного города, захватил в нем власть, где установил жестокую тиранию. Этот поступок был расценен как предательство и теперь он несет за него наказание в девятом кругу с архиепископом Руджиери, который за предательство был приговорен к смерти, как и его сыновья.

We had already left him. I walked the ice

And saw two soldered in a frozen hole

On top of the other, one's skull capping the other's,

Gnawing at him where the neck and head

Are grafted to the sweet fruit of the brain,

Like a famine victim at a loaf of bread.

В стихотворении Хини лирический герой находит Уголино во льду, в глубине Ада,завернутого в остатки мертвого человека, которого тот поедал, как «жертва голода кусок хлеба» («like a famine victim at a loaf of bread»). Этот эпизод отсылает читателя к великому к Ирландскому голоду 1845-1847 годов. Чтобы привлечь внимание лирический геройспрашивает, что заставило Уголино дойти док каннибализма. В ответ он услышит, что история Уголино давно всем известна. И здесь герой задается вопросом, а что известно и что должно быть известно, что знает мир о ситуации в Ирландии, об ужасах и кровопролитии, которые происходят день за днем. Миссия поэта - доносить до читателя правду.

Уголино повествует свою историю заключения с сыновьями, голоса его голодных детей не затихают и мучают его. Завершая свой рассказ, он говорит, что «если ты не плачешь, у тебя черствое сердце» («if you are not crying, you are hardhearted»). Уголино вспоминает последние дни его детей, как те, умирая от голода, спрашивали отца, почему тот не может им помочь: «Почему ты не помогаешь мне, отец?» («Why don't you help me, Father?»). В стихотворении многие факты истории Уголино упускаются, например, тот факт из «Божественной комедии», что Уголино поедает своих детей прежде, чем они умерли от голода.

Лирический герой нелестно отзывается о Пизе, где умерли невинные дети Уголино:

Pisa! Pisa, your sounds are like a hiss

Sizzling in our country's grassy language.

Аллитерация звука [с], имитирующего шипение змеи, усиливает негативное отношение к городу.

Таким образом, история Уголино переносится на историю современной Северной Ирландии, где невинные жители также гибнут, расплачиваясь за вину властей, так же как дети Уголино, умирающие от голода в тюрьме - два погибающих от холода и голода полутрупа: Уголино и Руджиери в символическом смысле - это не что иное, как Британская армия и ИРА, бесконечно поедающие друг друга, из-за которых страдают невинные. Ольстер - становится городом из ночных кошмаров, равноценным девятому кругу ада. Невинные и виновные жители страдают здесь от безнравственности и бездуховности.

В отличие от Данте, автор сочувствует Уголино:

CheМ se 'l conte Ugolino aveva voce

d'aver tradita te delle castella,

non dovei tu i gliuoi porre a tal croce.

Innocenti facea l'etaМ novella,

novella Tebe, Uguiccione e l'Brigata

e li altri due che 'l canto suso appella. (Inferno XXXIII. 85-90)

Перевод Хини:

For the sins of Ugolino, who betrayed your forts,

Should never have been visited on his sons.

your atrocity was Theban. they were young and innocent: Hugh and Brigata

and the other two whose names are in my song.

Если в оригинале автор возмущается тем, что невинных детей приговорили к смерти, но не сочувствует их отцу - Уголино, то Хини сочувствует злодею, который никогда больше не увидит своих сыновей.

Однако сам контекст стихотворения становится более понятным, если обратиться к четвертой части «Траектории полета» («Flight's Path») из сборника 1996 года «Ватерпас» («The Spirit Level»), где тоже упоминается Ад Данте и кроваво-красные глаза, смотрящие из него. Хини вспоминает «Грязный протест» и «Одеяльный протест», первым участником которого стал Киран Наджент. Он отказался носить тюремную робу, так как ему не был присужден статус особого заключенного, вследствие чего он стал носить в качестве одежды постельное белье. Кирана Наджента Хини упоминает в последней строфе стихотворения, говоря о нем, как о «нечто» с красными глазами, смотрящими из Ада Данте. Здесь Тюрьма Мейз, с ее измазанными стенами, голодовками заключенных и избиениями со стороны власти, становится воплощением дантова Ада:

The jail walls all those months were smeared with shite.

Out of Long Kesh after his dirty protest

The red eyes were the eyes of Ciaran Nugent

Like something out of Dante's scurfy hell,

Drilling their way through the rhymes and images

Where I too walked behind the righteous Virgil,

As safe as houses and translating freely:

When he had said all this, his eyes rolled

And his teeth, like a dog's teeth clamping round a bone,

Bit into the skull and again took hold.

Прилагательное `scurfy' (“покрытый отложениями”), употребляемое здесь по отношению к Аду, используется в переводе «Божественной комедии» Роберта Лоуэлла в 15 песни «Ада», когда Латини Брунетто говорит о священнике Андреа де Мози.

Хини продолжает свою мысль в следующем сборнике «Остров Покаяния»(1984), где также содержатся стихотворения, в которых личные темы сплетаются с политическими событиями в Ирландии. «Остров Покаяния», как и последующие сборники, пронизан мотивом «путешествия в загробный мир». Книга стихов начинается со стихотворения «The Underground», название которого имеет несколько коннотаций: метро, сообщество неподцензурных деятелей искусства, группа людей борющихся с правительством. Также слово можно разбить на две части и трактовать как загробный мир, мир под землей. В 70-е годы также произошло большое количество взрывов в метро, пабах и на улицах, связанных с действием ИРА и ИНОА.

Герой спускается в метро, но оказывается в подземном царстве, как Орфей, пришедший за Эвридикой: «<…> я прикован // К каждому твоему шагу и буду проклят, если оглянусь назад» «<…> all attention// For your step following and damned if I look back». Но здесь движение не к свету, а дальше под землю, так же как весь сборник «Остров Покояния», так же как движение Данте и Вергилия по кругам Ада. Пересечение границ миров - это не что иное, как свидетельство безграничности поэзии. Тема пересечения границ раскрывается в стихотворении «Перекрестки» («Crossings», XXXVI). Лирический герой ведет своих друзей через темную аллею и это навеивает ему строки из Данте, когда поэт переправляется по реке Стикс с Хароном. Стихотворение написано терцинами, что говорит о несомненном влиянии «Божественной комедии».

Тема путешествия в подземный мир раскрывается и в более поздних стихотворениях Хини, например в «Пересадке на кольцевую» («District and Circle», 2006). Перед глазами читателя снова возникает лондонское метро, как образ загробного мира. Монета, которую сжимает лирический герой в руках, это не только плата за проезд до нужно станции, но и плата за переход в подземное царство перевозчику Харону. В этом стихотворении также возникают упоминания о политических событиях: взрывы в Лондоне в 2005 году .

Возвращаясь к сборнику «Остров Покаяния», нельзя оставить без внимания одноименную поэму, занимающую центральное место в общей композиции сборника.

Хини в интервью Г.М. Кружкову говорит о том, что поэма является в некотором роде переложением «Божественной комедии»: «Двадцать лет назад у меня было сильное искушение перевести “Божественную комедию”, в частности, “Inferno”. Не решился лишь потому, что недостаточно знал итальянский и не чувствовал себя вправе. Но когда я перечитывал ее, она неожиданно соединились с моим паломничеством на озеро Лох-Дерг. Так возникла поэма “Остров покаяния” , написанная терцинами, - она и есть, в некотором роде, мое переложение дантовской “Комедии”».

Поэма состоит из 12 частей, выстроенных в определенном порядке. В каждой части происходит диалог между поэтом и духами прошлого, которые дают советы и критикуют творческую деятельность автора и его установки. Все эти духи абсолютно разные: дружелюбные, грустные, разоблачающие, дающие советы и предупреждающие, корящие за неправильные поступки и т.д. Эта поэма во многом отличается от разобранных ранее стихотворений тем, что в ней Хини не затрагивает политической темы. Эта поэма - некий уход и абстрагирование от политических событий и общей ситуации в стране, так же как и переезд из Белфаста, который Хини назвал в интервью Кружкову, «побег в пустыню». В поэме нет ни слова об объединении Ирландии, так как лирический герой находится в поисках себя и внутренней гармонии. Отсюда и образ паломничества на Остров Покаяния.

В первой части поэмы поэт решает присоединиться к паломникам, держащим путь на Остров Стейшн. Первый дух прошлого, который посещает его - это Суини . Он говорит ему, чтобы тот забыл все, что он знает о Суини, ведь он не знает его совсем, он призрачный человек, такой же, как дух прошлого. Хини присоединяется к паломникам и следует в их колонне, до него долетают слова Суини: «Держись подальше от процессий!» («Stay clear of all processions!»)

На пути поэт встречает второго духа - Вильяма Кэрлетона, ирландского писателя XIX века, известного сборником набросков о жизни обычных ирландцев. («Traits and Stories of the Irish Peasanty»). В дальнейшем лирический герой встречает ирландского поэта Патрика Каванаха, также известного повествованиями о жизни ирландцев и их современного быта. Позднее - своего убитого кузена МакКартни, о котором шла речь выше.

Каждый из них дает свой совет, говорит о себе, о своем пути. Все это напоминает путь Данте в Божественной Комедии: встречи с историческими лицами, учителями, поэтами. В конце он достигает Рая - внутренней гармонии с самим собой на Острове Покаяния в кругу паломников.

Поэма написана терцетами, что говорит не только о дантовских рецепции тем и композиции, но и его строфики.

Следующее стихотворение, в котором присутствует рецепция Данте - «Мастер» («The Master»). Это стихотворение составляет цикл «Суини Redivivus», входящий в сборник «Остров Покаяния». Слово «redivivus» имеет несколько значений, первое из которых - бывший в употреблении, старый; второе - воскресший, обновленный. Таким образом, можно говорить о том, что Суини, вобравший в себя весь опыт прошлого, воскресает для новой жизни. В связи с этим К. Маккарти пишет, что «средневековый ирландский персонаж переведен в современный мир».

Весь цикл отличается своей музыкальностью. Каждая часть цикла представляет из себя часть мелодии, с аккмпанементом на заднем плане и двумя голосами, напевающими эту мелодию вместе или по отдельности.

В стихотворении «Мастер» лирический герой отдает честь анонимному «мастеру», чьи идеи и мнение важно и уважаемо для поэта. Хини признается, что это стихотворение - отклик на первую встречу с польским автором Чеславом Милошем в Калифорнии, которым Хини восхищался. Таким образом, можно говорить, что первым человеком, которому могло быть посвящено это стихотворение был Чеслав Милош, однако здесь стоит добавить еще одного мастера, которым восхищались оба поэта: Данте. Об этом свидетельствует ряд причин.

Мастер, который представлен в стихотворении, живет без крыши над головой. Милош, Данте и Хини покинули свою родину вследствие политических событий, развернувшихся там.

He dwelt in himself

Like a rook in an unrooted tower

Урок, который дает Мастер своему ученику, запечатлен схематически в стихотворении. Мастер-класс начинается с того, что учитель делится своей мудростью размеренно, шаг за шагом раскрывая свои знания ученику:

Deliberately he would unclasp

His book of withholding

A page at time, <…>

Однако в его учении нет ничего удивительного и нового, это просто старая педагогика. Каждый символ должен быть закреплен на своем месте, каждая строка - в своем ограниченном пространстве. Собственное мнение должно быть выдержано при себе и проверено временем, прежде чем его услышат другие.

Таким образом, в стихотворениях Хини на протяжении нескольких лет, начиная с 70-х годов, когда поэт начинает активно интересоваться творчеством Данте, присутствуют различные цитаты из Ада, Чистилища и Рая «Божественной комедии». В это же время активно развивается мотив путешествия в загробный мир, возвращение к прошлому и истокам поэзии и религии. Большинство из разобранных стихотворений написано терцинами. Лирический герой примеряет на себя несколько масок в данный период творчества Хини, одна из которых - маска Данте. ?

3.2 Рецепция Данте в эссеистике Ш.Хини

Эссе «Данте и современный поэт» состоит из 3 частей. Первая часть посвящена Данте в англоязычной литературе, вторая - Данте Элиота и Мандельштама и третья является анализом собственной поэмы «Остров Покаяния» и места Данте в ней. Третью часть эссе можно соотнести с отрывками из «Новой жизни» Данте, где автор комментирует свои сонеты и стихотворные фрагменты.

В первой части Хини рассматривает место Данте в англоязычной литературе, приводит цитаты из стихотворения «Ego Dominus Tuus» , название которого является цитатой из Божественной комедии. Стихотворение построено, как диалог между двумя героями: Hic (этот человек) и Ille (тот человек). Это диалог между Данте и Китсом, в котором присутствует также Йейтс. Хини объясняет это так: «When poets turn to the great masters of the past, they turn to an image of their own creation, one which likely to be a reflection of their own imaginative needs, their own artistic inclinations and procedures». (p.5)

Далее Хини обращается к стихотворению Уилфреда Оуэна «Странная встреча» («Strange Meeting») Здесь опыт Данте используется для осознания настоящего. Поле боя сравнивается с Адом Данте. В этой же части эссе Хини акцентирует внимание читателя на сборнике ирландского поэта Томаса Кинселла «Финистер» («Finistere»), где прослеживается мотив пути в подземный мир, который также легко угадывается и в творчестве Хини.

Вторая часть эссе начинается с анализа влияния Данте на творчество Томаса Элиота. Хини упоминает «Легкое головокружение» («Little Gidding» (часть поэмы «Четыре квартета» - «Four Quartets») и эссе «Данте » («Dante») говорит о том, что Элиот воссоздал Данте в своих произведениях в своем собственном ключе.

Далее Хини анализирует эссе Мандельштама «Разговор о Данте». Эссе Мандельштама не было напечатано прижизненно в России, а в Англии было издано в 1979 году Хини широко цитирует Мандельштама в своем эссе и говорит о том, что русский поэт точнее, чем Элиот улавливает звучание Данте. По словам Хини, Томас Элиот и Эрза Паунд вознесли Данте на вершину международного модернизма, а Мандельштам спустил итальянского поэта на нёбо. Он научил нас читать и овладел поэзией, как музыкальным инструментом.

Опираясь на мемуары Надежды Яковлевны Мандельштам, благодаря которым тот стал хорошо известен английскому читателю, Хини обращается к, и говорит о том, что в жизнь Мандельштама «Божественная комедия», главным образом, в последние годы его жизни. Это была одна из тех книг, которую поэт взял с собой в Воронеж.

В заключительной части своего эссе Хини говорит о влиянии «Божественной комедии» на создание поэмы «Остров Покаяния», который также напоминает по форме «Легкое головокружение» Элиота. Хини видит величие Данте в сочетании вечного и сиюминутного, сакрального и политического.

Таким образом, в эссе «Данте и современный поэт», можно наблюдать процесс формирования встречного течения для рецепции Данте в творчестве Хини. Причем ясно, что то влияние было как прямое, так и опосредованное. Поэт находился под влиянием сразу нескольких великих поэтов: Элиота, Йейтса, Мандельштама, Паунда, Кинселла и Оуэна, которые в свою очередь испытали влияние Данте и его «Божественной комедии». На примере эссе мы можем проследить процесс возникновения опосредованной рецепции.?



Заключение

Рецепция Данте в творчестве Шеймаса Хини носит как продуктивный, так и репродуктивный характер. Под влиянием творчества Данте были написаны сборники «Полевые работы», «Остров Покаяния» и «Прозрачность», эссе «Данте и современный поэт» и был сделан перевод первой песни Ада.

Началом формирования этой рецепции можно считать прочтение поэтом «Божественной комедии», переведенной на английский язык писательницей Дороти Ли Сэйерс. Знакомство в 1972 году с данным переводом совпадает с увлечением увлекает творчеством Мандельштама (также переведенным к тому времени на английский язык), на которое Данте оказал существенное влияние. Еще одним мощным импульсом к усвоению Данте явился перевод 15й песни «Ада», выполненный американским поэтом Робертом Лоуэллом. И перевод Сэйерс, и перевод Лоуэлла, Хини в последствии использовал, цитируя итальянского поэта.

Рецепцию Данте в творчестве Хини можно разделить на два этапа. Первый этап начинается с 70-х и простирается до сборника «Полевые работы» включительно. Влияние Данте впервые отчетливо угадывается в сборнике «Полевые работы». В сборнике присутствуют цитаты из перевода «Божественной комедии», аллюзии - отсылки к ужасающим политическим событиям, разворачивающимся в Белфасте («Остатки», «Берег озера Бег»); общие мотивы (например, миссии поэта в стихотворении «После меня; путешествия в загробный мир, который останется значимым на протяжении всего творчества Хини) и образы. Один из основных образов, перенимаемых Хини, является образ Уголино, Связанные с ним темы предательства, вины и одиночества проходят сквозь весь сборник «Полевые работы», кульминацией становится стихотворение «Уголино», где дантовский сюжет экстраполируется на современность. Хини, в отличие от Данте, сочувствует Уголино, наблюдающему страдания своих детей и сходившему с ума от собственной беспомощности. Образ невинных детей олицетворяет невинных жертв военных столкновений, терактов и перестрелок в Белфасте.

Второй период рецепции Данте начался со сборника «Острова Покаяния» (1984) - продолжался до конца жизни автора. Однако после сборника «Прозрачности»влияние Данте на творчество Хини идет на спад, и рецепция ограничивается лишь отдельными мотивами и образами, что было связано, прежде всего, с тем, что ирландский конфликт стихает, и поэт переключается с остро социальных и личных тем, связанных с потерей близких, переживанием за родную страну, на философские темы.

Одним из ведущих дантовских мотивов этого периода оказывается мотив «путешествия в загробный мир». В поэме «Остров Покаяния» из одноименного сборника лирический герой совершает паломничество и переходит различные рубежи и встречает духов прошлого так же, как Данте встречал узников загробного мира. Сам Хини подчеркивал, что «Остров Покаяния» является его вариантом «Божественной комедии».

Многие стихотворения Хини написаны терцинами. Лирический герой Хини примеряет на себя несколько масок в данный период творчества, одна из которых - маска средневекового итальянского поэта Данте. Заимствованные у Данте, образы неизменно включаются в современный политический контекст и приобретают новое звучание. (Так, например, в стихотворении «Траектории полета» одного из последних сборников «Ватерпас», тюрьма Мейз становится олицетворением дантовского Ада.)

Встречное течение к рецепции Данте в англо-ирландской литературе было сформировано задолго до Хини. Можно говорить о своеобразном «Dante Boom» в Англии, который берет свое начало в ХIХ веке и находит свое продолжение в ХХ веке, когда Данте становится одной из ключевых фигур в англоязычной литературе, наряду с «Потерянным раем» Мильтона. Британские и ирландские поэты заимствовали у Данте отдельные строки, пытаясь воспроизвести и пробудить в сознании читателя памятные картины некоторых сцен «Божественной комедии», и таким образом установить связь между средневековым адом и современной жизнью. Формирование встречного течения по отношению к Данте у самого Хини помогает проследить его эссе «Данте и современный поэт». Хини говорит о том, что Данте был великим поэтом, который воспринимал не только звуки и цвета, но и вибрации, которые не каждому удается уловить. Именно в этом заключается величие поэта - в его универсальности.

У Хини как у ирландца, обращение к Данте было во многом связано еще и с тем, что он находил у великого итальянца, жившего в пору политических катаклизмов архитепические образы и ситуации, которые были созвучны его собственному времени - времени англо-ирладского конфликта. Кроме того, Хини в целом испытывал интерес к средневековой литературе (перевод «Беовульфа» и «Сумасшествие Суини»), в которой находил отголоски современных ему событий в стране.

Рецепция Данте в творчестве Хини носит прямой и опосредованный характер. Хини воспринимает итальянского поэта через призму западной и восточно-европейской литературы. В первую группу авторов вошли: У.Б. Йейтс, Т.С. Элиот, Р. Лоуэлл. Во вторую группу входят: О.Э. Мандельштам, И.А. Бродский, Ч. Милош. Эта рецепция является опосредованной, так как код передаваемой информации проходит через посредника, который воспринимает рецепирируемый текст и его автора через призму своего времени и культуры. Влияние видения творчества Данте Йейтсом, Элиотом и Мандельштамом отразились в эссе «Данте и современный поэт», сборниках «Полевые работы» и «Остров Покаяния». Видение Данте Бродским и Милошем (оба были его современниками и друзьями) оказали влияние на стихотворения «Мастер», эссе «Данте и современный поэт». Рецепция Данте Лоуэллом прослеживается в стихотворениях сборника «Полевые работы», цитировании перевода, выполненного Р.Лоуэллом, а также в выполненном Хини собственном переводе Первой песни Ада.



Библиография

Источники:

1. Dante, Alighieri. The Divine Comedy, Part 1: Hell/ trans. Sayers, D. - Penguin Classics, 1964. - 346 с.

2. Dante, Alighieri.. The Divine Comedy, Part 2: Purgatory/ trans. Sayers, D. - Penguin Classics, 1955. - 400 с.

3. Dante, Alighieri. The Divine Comedy, Part 3: Paradise/ trans. Sayers, D. - Penguin Classics, 1962. - 400 с.

4. Dante, Alighieri. The Divine Comedy, Part 1: Canto XV/ trans. Lowell, R// Smith, T. To Hell and Back: An anthology of Dante's «Inferno» in English translation (1782 - 2017). / ed. Smith, T., Sonzogni, M. - John Benjamins Publishing Company, 1967. - 295 c.

5. Данте, Алигьери. Божественная Комедия. Ад. Чистилище. Рай. - М.: Эксмо, 2014. - 864 с.

6. Heaney, Seamus. Opened Ground. Selected Poems 1966 - 1987. Farrar, Status & Giroux T), New York, 1999. - 464 с.

7. Heaney S. Envies and Identifications: Dante and the Modern Poet. / The Poet's Dante: Twentieth-Century Responses. Ed. Peter S. Hawkins and Rachel Jacoff. New York: Farrar, 2001. - 257 c.

8. Heaney S. Osip and Nadezhda Mandelstam. [Электронный ресурс] URL: https://www.lrb.co.uk/v03/n15/seamus-heaney/osip-and-.. (дата обращения: 15.05.18.)

9. Heaney S. The Spirit Level. Faber&Faber, 2001. - 80 с.

10. Heaney, S. Station Island. - Farrar, Status & Giroux T, New York. - 1986. - 128 с.

11. Heaney, S. Seeing Things. - Farrar, Status & Giroux T, New York. - 1993. - 128 с.

12. Heaney, S. Field Works. - Faber&Faber. - 2001. -80 с.

13. Heaney, S. The Haw Lantern. Selected Poems = Боярышниковый фонарь. Избранное [на английском языке с переводом на русский язык]/ Seamus Heaney = Шеймас Хини; [составление, перевод, предисловие и комментарии Григория Кружкова]. - М,: ООО «Центр книги Рудомино», 2012. - 365 с.

Список русскоязычных работ:

14. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. Москва: 1994 - 428 с.

15. Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Худож. лит. 1979. - 445 с.

16. Веселовский, А.Н. Историческая поэтика/ А.Н. Веселовский; ред. вступ. ст. и примеч. В.М. Жирмунского. - Л.: Художеств. лит., 1940. - 652 с.

17. Гегель, Г.В.Ф. Эстетика.: В 4 т. - М.: Искусство. - Т. 4. -1973. - 668 с.

18. Данте, Алигьери. Божественная Комедия. Ад. Чистилище. Рай. - М.: Эксмо, 2014. - 864 с.

19. Дегтярев, Д.А. Рецепция в контексте культурологического подхода. Ученые записи ЗабГУ. - 2013. - №5(52) [Электронный ресурс]: URL: https:// cyberleninka.ru%2Farticle%2Fn%2Fretseptsiya-v-kontekste-kulturologicheskogo-podhoda. (дата обращения: 15.05.18))

20. Жирмунский, В.М. Сравнительное литературоведение. Л.: Наука, 1979.

21. Зинченко, В.Г., Зусман, В.Г., Кирнозе, З.И. Литература и методы ее исследования. Системно-синергетический подход: учебное пособие. - М.: Флинта: Наука, 2011. - 280 с.

22. Зусман В.Г., Фролов А.А. Межкультурная коммуникация: учебное пособие. Н.Новгород, 2001. - 314 с.

23. Кристева Ю. Бахтин, слово, диалог и роман (1967)//Вестник/МГУ. Серия 9. Филология. - 1995. - №1. - 115 с.

24. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. Москва: 1994, - 428 c.

25. Кружков, Г.М. Глазок Ватерпаса. / Ностальгия обелисков: Литературные мечтания. - М.: Новое литературное обозрение, 2001. 488 c.

26. Кружков, Г.М. Изба -писальня. Иностранная литература № 2, 2004.

27. Левaкин Н.Н. Художественная рецепция как литературоведческое понятие (к вопросу понимания термина)// Известия ПГЛУ им. В.Г. Белинского. 2012. №27. 308 - 310 с.

28. Летина Н.Н. Теоретические основания рецепции в провинциальном искусстве// Регионология. -- 2008. - № 3. - 295 с.

29. Мандельштам, Н. Я. Воспоминания / подгот. текста Ю. Л. Фрейдина ; примеч. А. А. Морозова. - М. : Согласие, 1999., [Кн.1] / предисл. Н. В. Панченко - [6], XX, 552 c.

30. Нестеров, А. Поэзия и стереометрия, или перевод как воля и представление. Иностранная литература №12, 2010.

31. Heaney, S. The Haw Lantern. Selected Poems = Боярышниковый фонарь. Избранное [на английском языке с переводом на русский язык]/ Seamus Heaney = Шеймас Хини; [составление, перевод, предисловие и комментарии Григория Кружкова]. - М,: ООО «Центр книги Рудомино», 2012. - 365 с.

32. Потебня, А.А. Собрание трудов: Мысль и язык/ А.А. Потебня; [подгот. текста Ю.С. Рассказова, О. А. Сычева; коммент. Ю.С. Рассказова]. - М.: Лабиринт, 1999. - 269 с.

33. Цветкова, М.В. Рецепция поэзии Марины Цветаевой в Великобритании., док. дисс. - М: 2003. - 401 с.

34. Alcobia-Murphy S. What Rough Beasts? Irish and Scottish Studies in the New Millennium. Cambridge Scholars Publishing, 2008. - 235 c.

35. Andrews, Elmer. The Poetry of Seamus Heaney: All the Realms of Whisper. Basingstoke, UK: Macmillan, 1988. - 219 с.

36. Bernard O'Donoghue. The Cambridge Companion to Seamus Heaney. Cambridge University Press, 2009. - 239 c.

37. Bugan C. Taking Possession of “Extraterritorial” Poetics: Seamus Heaney and Eastern European Poetry in English Translation. Oxford: Legenda, 2013.

38. Buttel, Robert. Seamus Heaney. Lewisburg, PA: Bucknell University Press, 1975. - 182 с.

39. Corcoran, Neil. Seamus Heaney. London: Faber, 1998. - 272 с.

40. Gardner, H. The Composition of Four Quartets. Boston, MA, L.: Faber&Faber, 1978. - 171 с.

41. Griths Eric. Dante in English./ ed.Eric Griths and Matthew Reynolds/ -- London:Penguin, 2005 - 479 с.

42. Heininger, Joseph. Making a Dantean Poetic: Seamus Heaney's «Ugolino». New Hibernia Review. - №2. - 2005. - 15 с.

43. Iser, Wolfgang. Der implizite Leser: Kommunikationsformen des Romans von Bunyan bis Beckett. - 3. Aufl. - Munchen: Fink, 1944. - 420 c.

44. Mandelstam N. Hope Against Hope: A Memoir, Harvill Pr, Atheneum Publishers, 1970 - 448 c.

45. McCarthy, Conor. Seamus Heaney and Medieval Poetry. [Электронный ресурс], 2008. URL: www.jstor.org/stable/10.7722/j.ctt820f8 (дата обращения: 15.05.18.)

46. Morrison, Blake. Seamus Heaney. London: Methuen, 1982. - 95 с.

47. Murphy, Andrew. Seamus Heaney. Writers and Their Work Series. Plymouth, UK: Northcote House, 2000. - 144 с.

48. O'Brien, Eugene. Seamus Heaney: Creating Irelands of the Mind. Studies on Contemporary Ireland Series. 2d ed. Dublin, Ireland: Liffey, 2007. - 190 с.

49. Olson, Jamie L. Rooted Cosmopolitanism in the Poetry of Seamus Heaney, Derek Walcott, and Joseph Brodsky. The University of Michigan, 2008. - 234 с.

50. Peake, Robert. Seamus Heaney on Dante, Eliot and Mandelstam. [Электронный ресурс], 2008. URL: www.robertpeake.com (дата обращения: 15.05.18)

51. Robinson P. Poetry& Translation: The Art of the Impossible. Liverpool University Press, 2010. - 196 c.

52. Schwerter, Stephanie. Nothern Irish Poetry and The Russian Turn: Intertextual Links in the Work of Seamus Heaney, Tom Paulin and Medbh McGukian, Basingstoke: Palgrave, 2013. - 251 c.

53. Vendler, Helen. Seamus Heaney. London: HarperCollins, 1998. - 188 с.

Размещено на Allbest.ru

...