Метафорика стихий в "Беовульфе"

Размещено на http://www.allbest.ru//

Размещено на http://www.allbest.ru//

Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова

Метафорика стихий в «Беовульфе»

Лю Сяо

В большинстве посвященных «Беовульфу» исследований рассматриваются, как правило, собственно литературоведческие аспекты.

Принято считать, что метафоры в «Беовульфе» отсутствуют [1, с. 633]. Тем не менее, анализ материала может свидетельствовать об обратном. Среди работ, анализирующих содержащиеся в «Беовульфе» метафоры, наиболее цитируемой является работа Эльвина А. Лее [10], в соответствии с которой «Беовульф» показывает нам два типа мироздания, символами одного из которых является золотой зал, пиршество, щедрость, верность и любовь, тогда как символами другого - мрак и скрывающиеся в этом мраке кровожадные монстры. Беовульф предстает как второй Адам, вышедший на бой за тех, кто попал в лапы к монстрам. Следует отметить и исследование Хью Магенниса [11], в котором сияющая золотом чаша символизирует героическое поведение. Символизм образов чаши и напитка восходит к библейской и патристической традициям. Чаша может символизировать как божественную награду, так и испытание. Связь метафор «Беовульфа» с религиозными и библейскими мотивами отмечается и другими авторами.

Материалом для настоящего исследования послужил текст англосаксонской эпической поэмы «Беовульф», изданный в 2005 году в рамках проекта Gutenberg EBook. Речь идет о переводе на современный английский язык со стилизацией под старину. При этом, впрочем, содержащиеся в оригинальном тексте метафоры были сохранены, что делает использование данного текста поэмы для анализа метафорики «Беовульфа» возможным. Русский текст «Беовульфа» мы приводим по классическому переводу В. Тихомирова, опубликованному в серии «Библиотека всемирной литературы» [1]. метафорика стихия беовульф

В нашем понимании метафоры мы исходили как из ставшей классикой концепции Дж. Лакоффа и М. Джонсона [9], так и из российских исследований по данной проблематике (см. [5; 6; 7; 8]).

Воспользовавшись разработанной в [12] классификацией соотношений понятия, образа и сущности применительно к материалу «Беовульфа», мы попытаемся дополнить эту классификацию, приняв во внимание некоторые дополнительные параметры.

Мы склонны полагать, что в метафорике «Беовульфа», бесспорно, лидирующую роль занимают метафоры, связанные со стихиями, которые представляется возможным сгруппировать следующим образом.

1. Волнующаяся вода и человеческие эмоции.

В Норвегии III-IV вв. н.э. - во времена Беовульфа - море манило и завораживало. Сейчас избежать гнева морской стихии рыбакам помогает прогноз погоды, при тогдашних же технологиях оставалось только поклоняться богине моря и умолять е? о благосклонности.

Потоки неистовых волн - это выражение гнева богини моря, а слова и фразы, описывающие эмоции человека, переплетаются с выражениями, показывающими неспокойное море. Основываясь на концепции Лакоффа и Джонсона, метафорический перенос между двумя областями может быть описан двояко. «ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ» может быть источником, а «МОРЕ» - целью переноса. Море превращается в живое человеческое существо, способное ощущать гнев и боль. Например, водоворот ярится, водные потоки кровоточат. В то самое же время метафорический перенос может происходить и в обратном направлении, когда источником становится «МОРЕ», целью переноса - «ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ», и тогда бурлит человеческий гнев.

Подобная двунаправленность метафорического переноса обычна в поэме, ср.:

The angry eddy was everywhere mingled [1, с. 203]. / Борется с бурей, вихрям улечься.

And seething with gore, welling with sword-blood [Там же, с. 370]. /

Он страшного дракона убил своим мечом, В крови его омылся и весь ороговел.

The water ?neath welkin weltered with gore [Там же, с. 96]. / А ниже -- волны, кипящие кровью.

В первом предложении значения гнева и водоворота переплетаются, мы можем воспринимать водоворот как разгневавшееся человеческое существо, это также помогает ассоциировать драматическое движение водоворота с выражением гнева. Метафорическая связь оживляет это предложение и позволяет нам воспринимать эту сцену с различных сторон. Тот же принцип применим и ко второму и третьему предложениям, только последние оказываются ещ? более динамичными, метафорический образ основан на неистовом движении океана.

2. Натиск воды и война.

Большое количество быстро текущей воды используется как метафорический образ войны. Метафора основана здесь на сходстве между ними; разрушительная сила, отрицательное воздействие, возможная смертность. Современникам Беовульфа природа казалась таинственной и опасной, природные бедствия, как и война, могут нанести огромный ущерб. Жителям побережья угрожало наводнение, а морякам - шторм.

Поэтому и то, и другое метафорически соотносится в метафорике «Беовульфа» с войной: (1)Fated and flying, to the flood of the nickers [Там же, с. 163]. /

Не властен он больше летать ночами, червь огнекрылый, гад, стерегший свои богатства.

War-storms requited, that none e?ercondemneth [Там же, с. 262]. / Их застигла в море страшная буря.

The battle-waves burning: from his bosom departed [Там же, с. 156]. / И кровь потоком на грудь излилась!

Sorrow should suffer, sink in the battle [Там же, с. 501]. / Забыть печаль и горе тебе давно пора.

В описании шторма в изображаемой сцене мы можем услышать и ржание лошадей, и лязг оружия, и ярость битвы, и боль утраты.

3. Темная вода и смерть.

Как уже упоминалось ранее, скандинавы являются опытными моряками, однако и они могут испытывать страх перед морской бездной. Темные воды океана метафорически связаны со смертью и пожирающими людей чудовищами, ср.:

By day and by night, until death with its billows Dashed on his spirit [Там же, с. 136]. / Так в одиночестве и днем и ночью, живой, он оплакивал племя сгинувшее, покуда в сердце его не хлынула смерть потоком.

From a distance shall drive o?er the darkness of waters [Там же, с. 540]. / Бойцы остановились, и тут из темноты Сверкнули им навстречу блестящие щиты.

The wave-current swallowed the doughty-in-battle [Там же, с. 476]. / Погиб бесстрашный Зигфрид, пример всем удальцам.

The sea-wolf bare then, when bottomward came she [Там же, с. 188]… / Век бурь и волков до гибели мира…

Flood-beasts no few with fierce-biting tusks did [Там же, с. 100]. / Морские чудища, клыками лязгая, грызли железо.

В первом предложении смерть приобретает конкретную форму воды, его свирепым валом, что может разрушить дух человека. Во втором контексте другая характеристика смерти ассоциируется с морем, темная сторона, смерть всегда носит темный цвет, и это подразумевает боязнь смерти. Четвертое и пятое предложения сравнивают море с пожирающим людей чудовищем.

4. Вода и огонь.

Как хорошо известно, человек научился пользоваться огн?м не сразу, тогда как вода существовала с всегда. Вода - это не только источник жизни, она также гарантирует выживание цивилизации. Поэтому логично было бы предположить, что вода более привычна, чем огонь, и может быть источником огня в какой-либо метафоре. Принято полагать, что вода и огонь совершенно противоположны, и ничего общего не имеют друг с другом. В действительности, движение волн можно сравнить с описанием танцующего огня, крупное наводнение может быть наглядной демонстрацией большого костра. Приведем несколько примеров:

A fire-flood may see [Там же, с. 149]. / Вскоре увидел в скалах жерло, откуда потоком жарким огонь изливался, путь преграждая в недра кургана.

Men that were hated, with hot-gleaming fire-waves [Там же, с. 292]. / Ненавистна ты всем! Ты виновна в смерти героев! Злой судьбы волнами гонимая.

With blaze-billows burned the board to its edges [Там же, с. 284]. / На горе он увидел яркий свет, как будто горел огонь, и зарево стояло до самого неба.

В приведенных выше примерах наводнение, волны и вал используются для описания формы, движения и масштаба огня. Использование воды в качестве области источника также иллюстрирует, что скандинавы хорошо знакомы с водой. Это знакомство делает возможным образование метафоры, связанной одновременно и с водой, и с огн?м. При этом доминирование метафорики воды в «Беовульфе» вполне закономерно, если мы учтем что само существование скандинавов раннего Средневековья всецело зависело от моря.

Представляется продуктивным рассмотрение существующей в англоязычной традиции использования метафорики стихий с опорой на корпусные данные [3], тем более что современное развитие компьютерных технологий это позволяет (см.: [2]). При этом речь идет не только о возможности надежно установить особенности функционирования ранее недостаточно документированных явлениях языковой периферии, как, например, в [4]. Обращение к корпусу позволяет придать двумерному грамматическому описанию объем за счет введения третьего измерения - статистической характеристики описываемого.

Список литературы

Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о Нибелунгах. М.: Художественная литература, 1975. 677 с.

Изотов А. И. Американская культура в зеркале национального корпуса чешского языка: литература, мифология, фольклор. М.: Азбуковник, 2010. 200 с.

Изотов А. И.Корпусная революция: от «искусства» к «науке» // Филологические науки: Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2013. № 4-1. С. 68-71.

ISSN 1997-2911 Филологические науки. Вопросы теории и практики, № 1 (43) 2015, часть 2 135

Изотов А. И. Опыт корпусного анализа чешских директивных и директивно-комиссивных перформативных глаголов // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Лингвистика. 2012. № 3. С. 99-107.

Изотова А. А. Аллегории и метафоры в романе В. Вульф «Волны» // Язык, сознание, коммуникация. 2011. № 43. С. 64-72.

Изотова А. А.Аллюзивность художественного текста Аниты Брукнер // Вестник университета (Государственный университет управления). 2014. № 1. С. 239-242.

Изотова А. А.Метасемиотика описания в романе Айрис Мердок «Замок на песке» // Язык, сознание, коммуникация. 2001. № 16. С. 54-58.

Изотова А. А.Метасемиотическое звучание как часть авторского замысла в романе А. Мердок «Ученик философа» // Язык, сознание, коммуникация. 2012. № 44. С. 63-67.

Размещено на Allbest.ru