Тайна великой души Умара Хайяма или снятие занавеса с лица Умара Хайяма

Размещено на http://allbest.ru

НПФ САМОЙИНУР

УДК.903.94

Тайна великой души Умара Хайяма или снятие занавеса с лица Умара Хайяма

Акад. РАЕ и EUANH, докт. техн. наук, проф. Бабаев Н.Х.

г. Бекабад, Республика Узбекистан

Выучите арабские цифры -- на первый взгляд кажется, что это трудно, на самом же деле это очень легко. Знание их будет для вас полезно не только в Иране, Афганистане, Пакистане, но и еще в десятках трех стран.

Умар Хайями

Художественная литература имеет значительное влияние в жизни каждого человека. С детства до преклонного возраста человек живет якобы во взаимодействии двух миров - ежечасной действительности и художественной литературы. В литературных образах и событиях мы стараемся проявить повседневное, обычное, а вот реальные отношения мы часто строим на примерах идеальных героев и величественных чувств из прочитанных произведений. Из них мы познаем жизнь, учим извечным духовным ценностям, находим ответы на свои многочисленные вопросы.

Далеко не любой из нас имел возможность жить бушующими литературными страстями, но почти все мы будто притронулись к ним, получили о них представления и ощутили в души что-то похожее, когда читали о волнении и страдании героев книг. Именно в мире этих героев, созданных художниками слова, жизнь возникает перед нами не только такой, какой а есть в действительности, но и такой, какой она может и должна быть. Тысячелетиями человечество вырабатывало и совершенствовало моральные нормы и идеалы прекрасного. Все это, будто в зеркале, отображается в произведениях художественной литературы. Каждая эпоха накладывала свой отпечаток на систему моральных ценностей общества, а литература, вобрав их, доносит к читателю.

Художественная литература существует несколько тысячелетий. Были периоды, когда она уходила в тень, не оказывая практически никакого влияния на ход дел в человеческом сообществе. В иные времена именно художественная литература становилась важным фактором в духовной жизни того или иного народа. Но функционировала она всегда. Имелись, следовательно, какие-то постоянные общечеловеческие потребности, вызывавшие к жизни все новые и новые произведения, независимо от географических, национальных, политических и других особенностей места и времени их появления. Определение этих потребностей немаловажно для ответа на вопрос: «Каковы же функции художественной литературы? Зачем она?»

Художественная литература выступает своеобразной моделью жизни. Как в науке и технике те или иные идеи, изобретения испытываются сначала в лабораториях, в миниатюре и лишь затем становятся достоянием каждодневной практики, так и в литературе - писатель обнаруживает какие-то черты, свойства, особенности психологии и поведения человека, которые впоследствии осмысливаются как общечеловеческие.

Французский писатель и мыслитель Р. Генон, родившийся в 1886 т., происходивший из католической семьи, в 1912 г. перешел в ислам, а в 1930 г. навсегда оставил Европу и уехал в Каир. Он хорошо знал и европейскую, и арабо-мусульманскую культуры, мог объективно судить об их взаимном влиянии. Р. Генон изложил свое мнение о влиянии исламской цивилизации на европейскую в небольшой статье с аналогичным названием, в которой указывает на бесспорные факты этого влияния в истории обеих культур. Европейская философия и культура в целом испытывали сильное влияние творчества арабских мыслителей, художников, поэтов. Все это говорит о необходимости изучения богатого наследия арабо-мусульманской культуры и литературы, значение которой в сегодняшнем мире далеко выходит за границы «исламского мира».

Многонациональная и многоязычная мусульманская художественная литература выдвинула целую плеяду замечательных писателей, получивших широкое международное признание и даже самые заклятые враги Ислама не могут отрицать того, что этот новый в истории человечества художественный метод проложил себе дорогу во многом благодаря неисчерпаемому духовно-нравственному потенциалу нашей мудрой и доброй религии.

Мусульманские писатели прошлого всегда исходили из того, что человек не может жить бесцельно и на каких бы языках они не создавали свои произведения, их всегда объединяла непоколебимая вера в единство и могущество Всевышнего Аллаха (Хвала Ему и велик Он!), ярко выраженный гуманистический взгляд на мир и большое уважение к человеческому достоинству.

Лучшие из мусульманских писателей всегда были мыслителями. Наблюдая жизнь своих современников и изучая историю, они глубоко задумывались над судьбами людей, гениально показывая связь отдельных личностей с историческими судьбами народов, причем изображая переломные моменты истории, создавая произведения, запечатлевшие жизнь мусульманского общества на разных стадиях его развития, они хорошо понимали, что жизнь неумолимо требует замены старых форм общественного устройства новыми, что на смену отжившему, обветшалому, утратившему всякий здравый смысл порядку вещей должен прийти разумный, достойный свободного от всяких предрассудков верующего человека порядок.

Они не скрывали своих симпатий к простому народу, во все времена были последовательными защитниками его прав и поборниками его интересов, стремились показать живую душу народа во всей ее красе, открывая для своих читателей в сердцах простых людей мир высокой Исламской духовности, добра и бескорыстия, создавали замечательные произведения, в которых высказано большое уважение к людям труда, сохраняли уважение к простому люду, правдиво и взволнованно изображали его тяжелую жизнь.

Признанные мусульманские мастера художественного слова всегда прославляли доброту как высшее проявление человечности, осуждали черствость, эгоизм, бездушие и жестокость, злонравие и несправедливость, обнажая нравственное уродство тех, чье богатство составлено из грошей, вытянутых у бедняков, клеймили позором среду, отравленную фальшью, лицемерием и безразличием ко всему кроме денег, верили, что человек от природы добр и великодушен и мечтали построить новый мир, не знающий рабства и угнетения, посвящая ему самобытные, художественно зрелые произведения, воплощающие извечное стремление народа к правде, миру и созиданию. Они боролись против иноземных завоевателей и тех, кто под маской цивилизаторов вторгался в чужие края, превращая все вокруг в развалины и пепел, истребляя и порабощая целые народы, с теми, кто пытался вытравить из памяти людей идеи свободы, равенства и братства, провозглашенные Святым Пророком (Да благословит его Всевышний Аллах и приветствует!).

Творчество мусульманских писателей всегда носило подчеркнуто антиколониальный характер, их гордость, воля и стремление к свободе были поистине неукротимы, они никогда не склоняли головы перед захватчиками и потому последние всегда безжалостно уничтожали их бесценные рукописи и неотступно преследовали писателей-патриотов.

Раскрывая грабительскую, антинародную сущность преступной политики колонизаторов и пробуждая в соотечественниках высокие патриотические чувства, они поддерживали тех, кто еще не отказался от мысли об освобождении родины, воспевали справедливость народно-освободительной борьбы, представляя ее своим читателям как столкновение добра с темными силами зла, разъясняли им, что значит быть героем и как отличить настоящего героя от мнимого.

Они создавали образы подлинных борцов за освобождение родины и человеческой личности, изображая своих героев в момент наивысшего напряжения духовных и физических сил, передавая героическую атмосферу народного подвига, боевого содружества верующих разных национальностей, доносили до своих читателей их призывы к мужеству и стойкости, к активной борьбе с постигшими родину бедствиями.

Одним словом, мусульманская художественная литература всегда была грозным оружие борьбы за свободу и независимость народов исповедавших Ислам, ее высокой целью и историческим призванием было преданное служение делу веры, пробуждение самосознания народа, его стремления к знаниям, науке и культуре.

Вклад арабо-мусульманской культуры в сокровищницу мировой культуры весьма значителен. О достижениях арабской науки в мировом масштабе уже говорилось выше. Существующее свыше тысячи лет, от Испании до Индии, искусство ислама играет в искусстве мира важную роль, особенно произведения художественного ремесла и ткани. Запад использовал его в качестве образца, перенимая мотивы из мусульманской Испании; в архитектуре Сицилии и Венеции, в тканях из Лукки и Флоренции видно сильное влияние искусства ислама. В XVII в. на Западе возникла мода на культуру и украшения мусульманского Востока. Эта культура оказала большое влияние на становление европейской науки и культуры, а через нее -- на мировую науки и культуру в целом. Это влияние проявилось в области культуры и художественной литературы, естественно-научного знания, философии, медицины. При этом оно не ограничивается прошлым, оно заметно и сегодня. Некоторые исследователи полагают, что это влияние будет впредь только усиливаться.

Поэзия поэтов-жизнелюбцев средневековья - Низами, Хафиза, Джами, Омара Хайяма, Руми и многих других - вдохновляла европейских и американских поэтов на создание шедевров мировой поэзии. Когда речь идет о поэтах мусульманских стран, то естественным образом в первую очередь подразумевается стихи поэтов призывающий человечество к высокой духовной и нравственной культуре человечества. Однако в некоторых случаях в мировом литературном небосклоне стали искажать представление об исламской культуре и литературе.

Во второй половине XIX века подвергнулся осмеянию и фальсификации святое святых великое наследие Центральной Азии, жизнь и творчество древнего философа, ученого энциклопедиста и поэта Умара Хайяма "Обществом вольных каменщиков" движения ордена франкмасонов, которые во все века пытались "возвысить степь, унизив горы".

Всё это послужило поводом для того чтобы, еще раз вспомнить о нашем великом предке, еще раз проанализировать серьезные научные исследования его жизни и творчества и отдать дань уважения и вечной памяти его гению.

Датой рождения Умара (Омара) Хайяма принято считать 18 мая 1048 года нашей эры, он родился в Иранском городе Нишапур. Во втором по величине городе на северо-востоке Ирана.

Довольно сложное полное имя ученого и поэта отражает основные моменты из жизни Хайяма: Ходжи-переводится как лицо совершивший Хадж, или паломничество по святым местам мусульман в города Мекку и Медину, что находится в Королевстве Саудовской Аравии, Гийясиддин переводится как «Плечо веры» и подразумевает знание Корана. Абульфатх Умар ибн Ибрагим - это кунья (составная часть арабского имени, обозначающая «отец такого-то»). «Абу» обозначает отец, «Фатх»- значит завоеватель, «Умар» переводится как жизнь, а Ибрагим это имя отца. Хайям это прозвище от слова «хайма» -- палатка, образованное от ремесла, которым занимался отец поэта. Нишапури это упоминание родины Хайяма иранский город Нишапур.

О молодых годах Хайяма почти нет сведений. На его происхождение указывает имя: слово "хайям" буквально означает "палаточный мастер"; от этого же слова происходит и старорусское "хамовник" -- "текстильщик". Исходя из полного имени Хайяма, мы можем знать, что отца его звали Ибрахим, он происходил из рода профессиональных ремесленников и, видимо, имел достаточно средств, чтобы дать сыну блестящее образование.

В одних источниках указывается, что молодой Хайям учился в родном Нишапуре, в других говорится, что в ранней молодости он жил в Балхе, и даже указывается имя его учителя -- Насир ал-милла ва-д-Дин шейх Мухаммед-и-Мансур, сведений о котором также не сохранилось. Но все источники сходятся в одном: в возрасте всего 17 лет Хайям поражал своими глубокими знаниями во всех областях философии, а также отличался уникальной памятью и замечательными природными способностями.

В то время Нишапур, расположенный на востоке Ирана в древней культурной провинции Хорасан, был крупным городом XI века с населением в несколько сот тысяч человек. Обнесенный высокой стеной с башнями, он состоял более чем из пятидесяти крупных улиц и занимал территорию в сорок квадратных километров. Лежащих на оживленных караванных путях, Нишапур был ярмарочным городом для многих провинций Ирана и Средней Азии. Самая большая достопримечательность Нишапура, резко отличающая его от многих городов того времени, - обилие библиотек и школ среднего и высшего типа -- медресе.

Можно предположить, что Хайям начал свое образование именно в Нишапурском медресе, имевшем славу аристократического учебного заведения, готовящего крупных чиновников для государственной службы, а затем продолжил его в Балхе и Самарканде. Во всяком случае, дальнейшая карьера Хайяма склоняет именно к такому выводу.

К окончанию учения относится первый опыт самостоятельной научной работы Хайяма, посвященный извлечению корня любой целой положительной степени n из целого положительного числа N. Этот трактат, к сожалению, не сохранился, но в источниках есть ссылки на его название: "Проблемы арифметики". Более того, в других источниках говорится, что Хайям, отталкиваясь от ранних работ индийских математиков, по сути дела предложил новый способ решения уравнений, аналогичный современному методу Руффини-Горнера. Кроме того, в трактате содержалась известная формула бинома Ньютона для натуральных показателей. Подробно об этой уникальной математической работе Хайяма, рукопись которой не найдена до сих пор, говорится в трактате Насира ад-Дина ат-Туси "Сборник по арифметике с помощью доски и пыли".

В библиотеке Тегеранского Университета хранится рукопись небольшого алгебраического трактата, не имеющего заглавия, но указан автор -- Умар Хайям. По сути дела этот трактат предваряет более полный труд Хайяма по алгебре, хорошо известный современным его исследователям.

По каким-то причинам, возможно, как-то связанным с первыми годами правления сельджукских султанов, молодой Хайям покинул родной Хорасан. Дальнейшие сведения о Хайяме исходят из управляемого Караханидами Мавераннахра, столицей которого сначала был Самарканд, а затем -- Бухара.

Следует особо отметить, что во времена Хайяма ученый, не будучи человеком состоятельным, мог регулярно заниматься наукой только при дворе того или иного правителя, занимая одну из четырех должностей: секретаря (дабира), поэта, астролога или врача. Судьба ученого в этом случае в значительной степени зависела от милости или немилости правителя, его нрава, капризов, от придворных интриг и дворцовых переворотов.

Видимо, первым из известных покровителей Хайяма был главный судья Самарканда Абу Тахир Абдурахман ибн Алак. Именно под его покровительством Хайямом была написана основная часть алгебраического трактата "О доказательствах задач алгебры и амукабалы". Исходя из датировки рукописи, можно сказать, что она была создана в Самарканде около 1069 года. Во введении к своему алгебраическому трактату Хайям рассказывает о бедствиях ученых того времени. Послушайте, - это голос очень совестливого, смелого и умного человека:

"…Я был лишен возможности систематически заниматься этим делом и даже не мог сосредоточиться на размышлении о нем из-за мешавших мне превратностей судьбы. Мы были свидетелями гибели ученых, от которых осталась малочисленная и многострадальная кучка людей. Суровости судьбы в эти времена препятствуют им всецело отдаться совершенствованию и углублению своей науки. Большая часть из тех, кто в настоящее время имеет вид ученых, одевают истину ложью, не выходя в науке за пределы подделки и притворяясь знающими. Тот запас знаний, которым они обладают, они используют лишь для низменных плотских целей. И если они встречают человека, отличающегося тем, что он ищет истину и любит правду, старается отвергнуть ложь и лицемерие и отказаться от хвастовства и обмана, они делают его предметом своего презрения и насмешек…"

Много лет спустя Умар Хайям напишет свое знаменитое рубаи:

Эти два-три глупца, нахватавшись азов,

Вознесли себя челядью вечных основ.

Будь ослом с ними, норов ослиный таков,

Что зачислит в неверные всех не ослов (перевод Светланы Сусловой)

В этом же предисловии к своему труду, чуть далее, Хайям пишет, что получил возможность написать эту книгу только благодаря покровительству судьи судей имама господина Абу Тахира. Любопытно, как Хайям, этот умный, честный и проницательный человек, не склонный к раболепию ни в одном из своих произведений, вынужден описывать свои взаимоотношения с покровителем -- "спонсором" своей научной работы:

"…Его присутствие расширило мою грудь, его общество возвысило мою славу, мое дело выросло от его света, и моя спина укрепилась от его щедрот и благодеяний. Благодаря моему приближению к его высокой резиденции я почувствовал себя обязанным восполнить то, что я потерял из-за превратностей судьбы, и кратко изложить то, что я изучил до мозга костей из философских вопросов. И я начал с перечисления этих видов алгебраических предложений, так как математические науки более всего заслуживают предпочтения…"

… Увы, и спустя десять веков можно либо делать карьеру, приносящую деньги, - либо заниматься наукой и поэзией, оставаясь нищим и зависимым.

Но вернемся к нашему герою. Вероятно, покровитель Хайяма -- Абу Тахир -- представил своего протеже бухарскому хакану Шамс ал-Мулуку. В источниках говорится, что правитель крайне возвеличивал Хайяма, нередко сажая рядом с собой на трон.

В 1074 году, вскоре после того, как, не выдержав длительного противостояния сельджукам, хакан Шамс ал-Мулук признал себя вассалом султана Малик-шаха, Хайям был приглашен в столицу огромного Сельджукского государства Исфахан ко двору Малик-шаха для строительства и управления дворцовой обсерваторией и руководства реформой иранского солнечного календаря. 1074 год в жизни Умара Хайяма стал началом двадцатилетнего периода его особенно плодотворной научной деятельности.

По мнению большинства историков, годы правления султана Малик-шаха - период наибольшего подъема Сельджукского государства, расцвета науки и культуры, литературы и зодчества, широких просветительских преобразований. В Исфахане, также, как и в других крупнейших городах -- Багдаде, Басре, Нишапуре, Балхе, Мерве, Герате, -- были открыты учебно-научные академии (они назывались Низамийе - по имени визира Малик-шаха: Низама-ал-Мулка, которому история приписывает основную заслугу созидательной государственной деятельности султана Малик-шаха). Исфахан, и ранее славившийся своими культурными традициями и ценнейшими коллекциями рукописей, стал активно действующим научным центром. Достаточно сказать, что в Исфахане провел значительную часть своей жизни, читая лекции в одном из исфаханских медресе, гениальный Авиценна - Абу Али ибн Сина (980-1037).

Историк Ибн ал-Асир пишет о 1074 годе: "В этом году Низам ал-Мулк и султан Малик-шах собрали самых лучших астрономов… Для султана Малик-шаха была построена обсерватория, в ее создании участвовали лучшие астрономы: Омар ибн Ибрахим ал-Хайями, Абу-л-Музаффар ал-Исфарази, Маймун ибн Наджиб ал-Васити и другие. На создание обсерватории пошло очень много средств…"

За пять лет ученые разработали новый календарь, отличавшийся высокой степенью точности. Этот календарь, получивший название "Маликшахово летоисчисление", имел в своей основе 33-летний период, включавший 8 високосных годов; високосные годы следовали 7 раз через четыре года и один раз -- через пять лет. Календарь, предложенный Умаром Хайямом, был на семь секунд точнее ныне действующего григорианского календаря (разработанного в 16 веке), где годовая ошибка составляет двадцать шесть секунд.

Почему-то этот календарь не был внедрен. Сам Хайям пишет, что "время не дало возможности султану закончить это дело…". Это удивительно, потому что есть данные, указывающие на то, что новый календарь был почти готов к марту 1079 года, а султан продолжал править до 1092. Конечно, исходя из реалий нашего времени, можно предположить, что ученые намеренно не спешили "закрывать финансируемый проект", занимаясь кроме календаря целым рядом других научных проблем. Как бы там ни было, уже в 1077 году Хайям заканчивает свой замечательный математический труд "Комментарии к трудностям во введениях книги Евклида", в 1080 году пишет философский "Трактат о бытие и долженствовании", а вскоре и другое философское сочинение -- "Ответ на три вопроса". Более того, по предположениям биографов Хайяма, именно в Исфахане, в пору расцвета своего научного и жизненного благополучия, Хайям создал все свои четверостишия гедонистического характера.

Двадцатилетний относительно спокойный период жизни Умара Хайяма при дворе Малик-шаха оборвался в конце 1092 года, когда при невыясненных обстоятельствах скончался султан Малик-шах, а за месяц до этого был убит Низам ал-Мулк… Вдова Малик-шаха -- Туркан-хатун, опираясь на тюркскую гвардию "гулямов", добилась провозглашением султаном младшего сына - Махмуда, которому едва исполнилось 5 лет, и по сути стала правительницей государства. Всех, некогда пользующихся покровительством Низама ал-Мулка, вдова недолюбливала. Омар Хайям еще некоторое время продолжал работать в обсерватории, но уже не получал ни прежней поддержки, ни прежнего содержания. Еще хуже пришлось ученому, когда султаном стал средний сын Малик-шаха -- Санджар, правивший сельджукским государством с 1118 по 1157 годы. В свое время Хайям вылечил его от оспы, унесшей жизнь его младшего брата Махмуда, но имел неосторожность среди придворных высказаться о вполне вероятном летальном исходе болезни. Сама фраза Хайяма -- "мальчик внушает страх" -- была истолкована изуродованным оспой будущим султаном совсем в другом смысле.

Исфахан после смерти Малик-шаха вскоре потерял статус царской резиденции и главного научного центра, столица была перенесена в Хорасан, в город Мерв. Хайям предпринимал отчаянные попытки заинтересовать новых правителей в своих научных трудах, связанных с обсерваторией. Он даже написал явно "популистскую" книгу "Науруз-наме" -- об истории празднования Науруза, предпосылок создания солнечного календаря и необходимости календарных реформ. Книга полна различных легенд и вымыслов, ненаучных примет и нравоучений, и даже анекдотов. Цели Хайяма, побудившие его создать эту книгу, особенно видны в главе "Об обычаях царей Ирана", где в качестве хорошего обычая подчеркивается покровительство ученым. Но книга не помогла: Исфаханская обсерватория пришла в запустение и была закрыта.

О позднем периоде жизни Умара Хайяма известно также мало, как и о раннем. По некоторым данным, он какое-то время жил в Мерве, даже, несмотря на немолодые годы, совершил паломничество в Мекку, чтобы заставить замолчать клеветников, создавших ему крамольную славу вероотступника и вольнодумца. Видимо, это не помогло, и Хайям был вынужден вернуться в Нишапур, лишь изредка посещая Бухару и Балх. В сочинении Табризи "Дом радости" сообщается, что у Хайяма "никогда не было склонности к семейной жизни и он не оставил потомства. Все, что осталось от него, -- это четверостишия и хорошо известные сочинения по философии на арабском и персидском языках".

Кто знает, если бы семидесятилетний Умар Хайям -- а примерно в этом возрасте он оставил карьеру и удалился в город детства, в свое одиночество, -- кто знает, если бы он, окруженный вниманием сильных мира и заботами собственной семьи, остался до конца дней своих верным научным изысканиям и своим покровителям, -- имел бы мир чудо поэзии Омара Хайяма, полное горьких прозрений и мудрости? Смог бы Хайям довести до совершенства свое поэтическое мастерство, отточив жанр рубаи до точности божественных откровений?.. Кто знает?..

То, что поэзия Умара Хайяма оставила глубокий след не только в поэзии Востока, но и в суфийской философии и оказала огромное влияние на мировоззрение последующих поколений, несомненно. Об этом писали многие исследователи его творческого наследия. Приведем слова Идрис Шаха, музыканта и композитора, мыслителя и философа 19 века: "Поэзия Омара Хайяма является частью суфийского наследия, она многозначна, и понимание ее само по себе уже является частью суфийской специализации".

Основы этого учения были заложены в конце VIII -- начале IX века египтянином Зу-н-Нуном аль-Мисри и багдадцем Абу Абдаллахом аль-Мухасиби, создателем теории самонаблюдения над соотношением поступков человека и его сокровенных намерений с целью достижения высшей искренности перед Богом, созвучным слиянием с Ним и Его замыслом, что противопоставлялось лицемерию и показному благочестию духовенства. Мухасиби приписывают и учение о хал -- мгновенном озарении, экстатическом состоянии суфиста на пути к Богу. Школа маламатийя (Нишапур, IX век) создала учение о сочетании внутреннего очищения с умышленным показным неблагочестием, например, питием вина, вызывающем упреки посторонних, что должно смирить гордыню. Представитель багдадской школы Джунайд создал учение о фана - мистическом растворении суфиста в Боге, ведущем к сверхбытию (бака) - вечности в Абсолюте. Абу Абдаллах Хусейн ибн Мансур аль-Халладж утверждал возможность реального единения духа суфиста с Богом и в момент экстаза восклицал: «я есмь Истинный» (т.е.Бог), за что был признан еретиком, четвертован и сожжен (по другому преданию - повешен) в Багдаде в 922 году. Спустя четыре века его духовный последователь Хафиз напишет о нем свой знаменитый бейт: «Он возвысил виселицу, оказав ей честь. Он виновен - истину открывал, как есть…» (перевод Светланы Сусловой).

В целом для суфизма характерны сочетание идеалистической метафизики (ирфан) с особой аскетической практикой, учение о постепенном приближении прозелита (мюрид) через мистическую любовь к конечному слиянию с Богом, где значительная роль отводится старцу-наставнику (пир), ведущему прозелита по мистическому пути к этому слиянию, к озарению. Отсюда стремление суфистов к интуитивному познанию, экстазу, достигаемому путем особых танцев и сотворения поэтических и музыкальных молитвенных формул - своеобразное духовное «умерщвление голоса собственной плоти» мюрида, следующего за голосом пира.

Суть суфизма, священная для поэтов «звездной плеяды», постоянно очищалась в огне их истинного горения любви к Богу, отделяя истинное от ложного. Истиной они провозглашали вечные духовные величины: любовь, веру, узы дружбы. Как современно звучит рубаи знаменитого средневекового поэта и врачевателя Абу Али ибн Сино (Авиценны):

Если друг мой с заклятым врагом моим дружен,

Этот друг мне по жизни, пожалуй, не нужен.

Сахар, с ядом хранимый, отравит не хуже.

Бойся мухи, делившей с гадюкою ужин!(перевод Светланы Сусловой)

Известно, что в процессе обучения четверостишия Хайама использовал глава суфиев Гиндукуша, великий учитель XIX века Хан Джан Фитан Хан. Его ученик пишет: "К Хану пришли три новичка.

Он принял их, приказал заняться изучением Хайама, а потом рассказать ему о результатах. Через неделю, в следующий приемный день они рассказали ему о своих впечатлениях. Первый сказал, что стихи заставили его думать, причем думать по-новому. Второй сказал, что считает Хайама еретиком. Третий почувствовал, что в стихах Хайама скрыта какая-то глубокая тайна, которую он надеется когда-нибудь постичь.

Первый был принят в ученики, второго отослали к другому учителю, а третьему было приказано изучать Хайама еще неделю. Один из учеников спросил Хана, является ли это методом оценки потенциальных возможностей будущих суфиев. Учитель сказал: "Мы и так уже кое-что знаем о них благодаря интуиции, но то, что ты считаешь только испытанием, является и испытанием, и частью их подготовки. Более того, это помогает также подготовке наблюдателей, это суфизм, а он состоит из изучения чувства и взаимодействия людей и мышления".

Поэзия Умара Хайяма, простая на первый взгляд, действительно полна глубины и непостижимой тайны внутреннего воздействия на психику человека. Рубайят Хайяма -- филигранно отточенные маленькие поэмы, уместившиеся в четырех строках, глубокие по содержанию и мысли, но выраженные простым языком, певучим, образным и красочным, -- не только завоевали прочное место в сердцах многих поколений, но и вызвали к жизни тысячи подражаний и вольных пересказов на сотни языков мира. Еще в XVIII веке английский поэт Э. Фитцджеральд открыл западному читателю чудо поэзии Хайяма, сделав не только авторизованные переводы его рубайят, но и сотворив целую драматическую вариацию на темы поэзии Хайяма: «Книга о глиняных кувшинах», чем открыл путь вольной интерпретации его творчества тысячам поэтов-переводчиков. После первого перевода "Рубайата" Э. Фитцжералдом в 1859; два года тексты не покупались, затем наступил настоящий бум: только перевод Фицжералда выдержал до начала 20 в. 25 переизданий. Xайям не просто оценен Западом как восточная классика, - он оказался удивительно созвучным европейскому менталитету как на уровне массовой, так и на уровне элитарной культуры: как в Европе, так и в Америке.

Умар Хайам завоевал необычайную популярность как в Англии, так и в других странах Европы и Америки. Его поклонники создавали клубы последователей Xайяма и кабачки, носящие его имя, сажали розы из Нишапура на могиле Фитцджеральда, пытались подражать ему в своих стихах. Особенно остро интерес к Хайяму проявляется в периоды, ставшие для Европы периодами абсурда: историческим фактом является широкое распространение "Рубайата" среди английских солдат Первой и Второй мировых войн. История переводов Хайяма. на европейские языки конституирует в европейском литературоведении целую традицию хайамистики (М.Николас во Франции, Д.Росс в Англии, Ф.Розен и Х.Ремпис в Германии, В.А.Жуковский в России, А.Кристенсен в Дании и др.).

Достаточно сказать, что французский ученый Николас (Nikolas, “Les quatrains de Kheyam”, Pаris, 1867), работая над произведениями Хайяма с иранским суфием-переводчиком, сделал из поэта религиозного ортодокса, в то время как лучшие русские переводчики советского периода превратили Хайяма, согласно требованиям своей эпохи, не только в воинствующего атеиста, но и создали ему славу всегда хмельного кабацкого философа и балагура. О передаче музыкального строя его поэзии, имеющей обилие внутренних рифм и аллитераций, и говорить не приходится…

Культ поэта все разрастался, хотя было хорошо известно, что старейшая рукопись стихов Хайяма, дошедшая до наших дней, была написана через 350 лет после его смерти. Ситуация была бы подобной, если бы мы должны были основывать свои суждения о св. Иоанне-Крестителе на документах, написанных только вчера, и еще на некоторых незначительных данных.

Ясного отношения ко всему, в том числе к человеку, к жизни и смерти, к морали, к обществу и к Богу, - ждем мы от того, кого называем мудрецом. Но в том и парадокс, что, безусловно ощущая глубокую мудрость Хайяма, в стихах его находим выражения противоположных, в принципе несовместимых позиций. Уместно повторить многажды цитируемые слова члена-корреспондента Петербургской АН В.А. Жуковского, одного из первых в России исследователей поэтического наследия Умара Хайяма: "Он - вольнодумец, разрушитель веры; он - безбожник и материалист; он - насмешник над мистицизмом и пантеист; он - правоверующий мусульманин, точный философ, острый наблюдатель, ученый; он - гуляка, развратник, ханжа и лицемер; он - не просто богохульник, а воплощенное отрицание положительной религии и всякой нравственной веры; он - мягкая натура, преданная скорее созерцанию божественных вещей, чем жизненным наслаждениям; он - скептик; он - персидский Абу - ала, Вольтер, Гейне". Можно ли в самом деле представить человека, если только он не нравственный урод, в котором могли бы совмещаться и уживаться такая смесь и пестрота убеждений, противоположных склонностей и направлений, высоких доблестей и низменных страстей и колебаний".

Читая известные стихотворные переводы из Умара Хайяма, можно увидит этот клубок противоречий: тут мы имеем дело уже с результатами отбора, словно бы призванного предоставить нам легкое чтиво вместо потрясающих свидетельств внутренней душевной борьбы. Тут мы не найдем стихов во славу Аллаха (а такие у Хайяма есть, полные высочайшего экстаза!), и останется думать, что поэт только насмехался над Творцом. Почти не обнаружит призывов к высокой морали и человечности, зато немало позабавится ерничеством, когда Хайям изображает себя (вернее, своего "лирического героя") и пропойцей, и развратником, и мужеложцем. В результате даже наши отечественные (советские) исследователи всерьез писали: один - что Хайям был безусловно атеистом, другой - что корни "мнимых противоречий" Хайяма надо искать не в его творчестве, а прежде всего в пристрастном толковании четверостиший. После свершения Октябрьской революции в России в октябре 1917 года, на территории России образовался новое государственное устройство, империя большевиков-Союз Советских Социалистических Республик. Средства пропоганды СССР дал новый толчок “Рубаятам” Умара Хайяма. Рубаяты стали переводится на все языки республик СССР, в том числе и на языки народов Средне Азиатских республик, в том числе на узбекский, таджикский, казахский, киргизский и туркменский.

В переиздаваемых миллионными тиражами “Рубаятах” Умара Хайяма воспевался пьянство, разврат, лицемерие, а это в свою очередь было на руки советской идеологии политики, ибо общество Советского государства было самым пьющим обществом людей в мире. Политическим кругам мира хорошо известно, что управлять обществом пьяных людей просто и легко одной упряжкой. Естественно для достижения своих целей советская пропаганда с помощью “Рубаятов” Умара Хайяма всесторонне пропагандировала пьянство. Не простительным обстоятельством явился то, что “Рубаяты” Умара Хайяма были переведены на таджикский (фарси) язык, т.е. почти на родной язык Умара Хайяма из русского перевода, который в свою очередь был переведен с английского перевода Э. Фитцжеральда. “Рубаяты” Умара Хайяма были изданы миллионными тиражами. Все были рады, что нашли такого удивительного учителя, который воспевает пьянство, лицемерие и ханжество. “Рубаятами” Умара Хайяма читались оды, произносились речи и “тосты” на свадьбах, банкетах, днях рождениях и так далее. Но ни кто в серьёз не задумывался о необходимости проведения научной дискуссии по истинному содержанию приведенных четверостиший в ”Рубаятах” Умара Хайяма.

Практически во всех русских и советских изданиях имя Умара Хайяма пишется через букву О, как Омар Хайям, в следствии прямого перевода с английского языка. В английском языке буква “У” пишется через “О”, вот они и писали Умара Хайяма как Омар Хайям, а в русском алфавите то есть буква “У” и ни кто из ученых не задумывался об этом, т.е о правильном написании и произношении имени Умара Хайяма. Ни кто из исследователей творчества Умара Хайяма не задумывались о восстановлении справедливости и восстановит доброе имя великого ученого Хайяма, хоть я при изучении первоисточников сталкивались что происходить фальсификация материалов. Исследователи работ Умара Хайяма проводили свои работы под лозунгом “Выдавать желаемое за действительное”.

Общеизвестно работы известных исследователей творчества Умара Хайяма советского периода опубликованные Николаем Поляковым “Умар Хайям, его эпоха и наследие”, д.ф.н. проф. Софией Львовной Каганович “Сокровища Востока” и Игорьем Голубевым “Тайнопись Умара Хайяма”, где ученые делали попытки оправдать доброе имя великого ученого Востока Умара Хайяма, однако работы носили дискуссионный характер и не вносили существенного изменения общественного представления людей о Умаре Хайяме. Однако во всех этих выше перечисленных работах чувствуется некоторая грань, где ученые не выходять за рамки дозволенного советской пропагандой.

Мировому сообществу потребовалось почти 100 лет для того чтобы посмотреть на жизнь и научное творчество Умара Хайяма с другого ракурса. В начале 60-х годов прошлого столетия в мировом научном сообществе появился человек, который открыто выступил перед мировым сообществом в оправдании честного и доброго имени Умара Хайяма. Профессор Каирского университета (Египит) “Аль Ахсар” Абу Наср Мубашшир Таразий первым в мире выступил с заявлением что сборник четверостиший подразумеваемый как ”Рубаят” Умара Хайяма вовсе не является рубаятами Умара Хайяма, а напротив были собраны и придуманы совершенно другими людми и опубликованы как бы рубаяты Умара Хайяама. Данное научно-обоснованное заявление профессор А.Н.М. Таразий опубликовал на основе своей книги “Кашфул лисон ар рубаийят Умарул ?айём” изданный на арабском языке в 1956 году, которая по-русски звучит так “Открытие занавеса с рубаятов Умара Хайяма”. Напрашивается вопрос, так кем же был профессор Абу Наср Мубашшир Таразий? Профессор Абу Наср Мубашшир Таразий является нашим этническим земляком и внуком великого Эмира Бухарского Алимха по линии старщей дочери. Его предки были родом из города Тараз (Джамбул). Написание данной книги ученым была завершена 26 января в четверг 1956 года, или, 13-го числа месяца “жумадус сони” 1375 года хиджри.

Профессор Таразий не обращая особенного внимания вышеизложенным представлениям о ”Рубаятах” Умара Хайяма изучил его жизнь и деятельность с самого начала на основе рукописных первоисточников имеющихся в частной коллекции богатых людей арабского мира и в библиотеке Каирского университета “Аль-Ахсар” и доказаал что Омар Хайям не является автором этих рубаятов.

Профессор Таразий досконально изучая труды младших современников и учеников Умара ибн Ибро?им ?айёма, как Абу ?асана А?мад ибн Умар ибн Али Низомий ал-Арузий Самар?андий ”Собрание Редкостей” и Захириддина Абул Хасан ал-Байхаки ” Дополнение к охранителям мудрости” пришел к заключению, что Умар Хайям не был ни пьяницей, ни гулякой, ни дебоширом, как хотят представить его массам «Вольные каменщики» (прим. масонская организация).

По большому счёту всё это делается ими для того, чтобы скрыть своих людей и не позволить Правде проявиться в миру. Умар Хайям прожил достойную жизнь, был высокообразованным и глубоко верующим мусульманином, добрым и высоко уважаемым человеком. Умар хайям был выдающимся ученым, имеющий глубокие энциклопедические знания в области физики, математики, химии, астрологии, астрономии, философии и медицине. Так что Умар Хайям был настоящим Учёным-энциклопедистом с большой буквы, опередившим свое время лет на 500-600. О нём уважительно отзывались практически все его современники, называя его «Ученейшим мужем века», «доказательство Истины», «Имамом Хорасана», «Царём философов Востока и Запада». Но самым главным его прозвищем, подчёркивающим его суть, было «Мудрец, взрастивший в сердце росток Любви Живой».

Умар Хайям сделал ряд выдающихся открытий в математике, физике и астрономии. Мы, к примеру, сегодня пользуемся григорианским календарем, годовая ошибка которого во времени составляет двадцать шесть секунд. А Умар Хайям ещё в те времена предложил миру календарь с годовой ошибкой всего лишь в девятнадцать секунд, о особенностях которого выше приведено достаточно сведений. О превосходстве календаря Умара Хайяма перед Григорианским календарем в своих трудах писали известный английски историк Гибон и немецкий ученый Карел Брокелман.

Если взять математику, то Умар Хайям ещё тогда в трактате «Трудности арифметики» описал формулу бинома для натуральных показателей, которую спустя шестьсот лет якобы «изобрёл» английский учёный Исаак Ньютон, описав её в теореме о биномиальных коэффициентах, назвав её «бином Ньютона».

Профессор Таразий в своей книги “Кашфул лисон ар рубоийят Умарул ?айём” (Открытие занавеса с рубаятов Умара Хайяма) выше приведенные доводы доказательно описывает на основе аргументированных источников. Также в книге приводятся сведения о том что ни кто из современников Умара Хайяма, которые писали о нем, ни когда не приводили сведения и не упоминали о том, что имам Хаджа Гийясиддин Абульфатх Умар ибн Ибрагим Хайями Нишапури был поэтом, его основным ремеслом была занятие наукой. О его поэтическом творчестве стали писать позже, в ХIII-ХIV веках. Атрибутировать, какие именно четверостишия действительно написаны пером Хайяма, невозможно. Профессор Таразий считает, что те рубаи, где прямо упоминается имя Хайяма и которые подразумеваются как “рубаийят Умара ?айёма” написаны вовсе не им. Однако профессор Таразий не исключает, что Умар Хайям на досуге для изложения своих философских взглядов мог практиковаться стихосложением, т.е. писать рубаяты о жизни и бытие. Но он, ни когда себя не причислял к числу поэтов и не претендовал на это звание.

Профессор Таразий в своей книге приводить такие интересные сведения, согласно которой нормой этики того времени считался, что образованность человека определялся тем, что каждый человек, который считал себя образованным должен был знать наизусть более чем 20-25 тысяч бейтов (двустиший). По свидетельству современников и очевидцев великий ученый Умар Хайям знал наизусть более 50 тысяч бейтов и рубаятов. И это при необходимости давало ему возможность выражать свои взгляды в стихотворной форме.

Профессор Таразий в своей книге приводить ряд других аргументированных доводов того, что приписываемые Умару Хайяму ”рубаяты” совсем не принадлежать ему. Умар Хайям был весьма уважаемым и выдающимся личностью своего времени, практически без его участия не проходило ни одно светские мероприятия (по современному понятию ”Тусовки”), с участием падишахов, эмиров, ученых и поэтов. Если бы он писал бы рубаяты подобные которые ему приписывают, то о них сразу же стало бы известно в широких массах. Преданные люди Ислама подобное явление не оставили бы без внимания и писали опровержение. Ибо, такие известные ученые, как Арузий Самаркандий, Замахшарий, Кази Насавий, Имам Абу Хасан, аль-Газали и Имам Абу Хамид аль Газалий были известны тем, что они подвергали серьёзной критике любую мысль, который мог бы нанести вред авторитету Ислама. Они жили с Умара Хайямом в одно время, часто вступали во взаимоотношения и беседовали по различным вопросам науки и философии. Эти люди в своих трудах вспоминали Умар Хайяма только с положительной стороны.

Профессор Тарозий в своей книге на основе изучения приписываемых Умару Хайяму четверостиший по оригинальным рукописям, среди которых нет старше XIVв. и значительно отличаются по числу и порядку включенных в них стихотворений; Хайяму приписывается не менее 1391 четверостишия (большинство изданий ограничивается 101 четверостишием, выбранным Фитцджеральдом); многие из них можно найти у других поэтов. Тщательно изучая и анализируя имеющиеся у него работ ряда Европейских ученых, в которых они пытались устранить неподлинные элементы и восстановить истинного Хайяма, профессор Таразий устанавливает, что результаты этих работ весьма противоречивы.

Рубаи, приводимые в ”Рубаятах Хайяма” существуют изолировано друг от друга, и не представляют какого-то развития идей, даже в случае пересечения содержания трактатов. А это свидетельствует о том, что они, будучи подлинными, принадлежат разным авторам, но искусственно приписаны одному, Умару Хайяму.

Профессор Таразий изучая записей сделанных на полях книги Умара Хайяма ”Комментариях к трудным положениям Евклида” переведенного на арабский и персидский языки из европейских книг позднего издания обнаруживает два теологических аспекта, имеющих смысл только в христианской традиции:

”Изучение наук и постижение их с помощью истинных доказательств есть одна из вещей, необходимых тому, кто хочет спасения и вечного счастья; в особенности это относится к общим законам и правилам, к которым прибегают для изучения воскресения, доказательства существования души и её бессмертия, постижения качеств всевышнего Аллаха и ангелов, порядка творения и доказательства пророчеств господина, повелениям и запрещениям которого повинуются все творения в соответствии с соизволением всевышнего Аллаха и силами людей. ”

”Мы изложили все эти вопросы, некоторые из которых выходят за рамки цели этой книги, для того чтобы дополнить этими вопросами науку «Начал» и для того чтобы этот трактат содержал бульшую часть вещей, потребных изучающему для познания принципов искусства, для постижения принципов общих наук и науке о первопричине существования и познания истинно необходимого существа, а также всех других божественных состояний и воскресения.”

Профессор Таразий в своей книги приводит истинные мысли, философию и высказывания Умара Хайяма из достоверных источников, которые в корне противополжны мыслям приводимым в рубаятах и доказывает что его мысли были чистыми исламскими мыслями.

Естественно напрашивается вопрос? ”если так, то каким образом Умар Хайям прославился как поэт и его рубаяты стали известны во всем мире”. Профессор Таразий на этот вопрос в своей книги отвечает следующим образом. В первые об Умаре Хайяме писал профессор Оксфордского университета Томас Гайд в 1700 году, позднее писали Фон Гомер Биргестел и Меме Николас. После того как в 1856 году Эдвард Фитцжерал перевел из фарси около 70 рубаятов и издания под названием ”Рубаяты Омара Хайяма” в силу ряда обстоятельств стал известен всему миру. Об этом переводе Фитцжералд в письме написанному своему наставнику Говлю так писал: ”я эти рубаяты перевел не так как в оригинале, а изменил путем смешения и подставки по содержанию, сохраняя при этом некоторые части”. Этомому переводу на западе придали небывалое значение, как было отмечено выше этот перевод переизданию практически во всех западных странах по нескольку раз. Восприняли как перевод с оригинального издания ”Рубаятов Омар Хайяма” из фарси. Далее последовали переводы из английского и издание на арабском языке, урду, турк и другие восточные языки и даже на иранский язык.

Как было отмечено выше, на западных странах его поклонниками были созданы клубы последователей Xайяма и кабачки, носящие его имя, где читались рубаяты и пилось вино. А после смерти Э. Фитцжералда его поклонники на его могиле стали сжать розы привезенные из Нишапура. Прохвосты Запада на востоке в этом вопросе на много опередили своих западных наставников. Рубяты стали лозунгом атеизма, пьянства и всякой другой безобразной жизни.

Как утверждает автор книги “Кашфул лисом” профессор Таразий это было игрой не которого круга лиц запада для отдаления людей, в частности мусульманскую молодежь от Ислама. Этим кругом лиц запада является ”Общество вольных каменщиков” ордена ”франко-масонов”. Так, если западные добродетели если действительно интересуются восточной поэзией, то они почему интересовались стихами и рубаятами таких известных поэтов как Фирдаусий, Фарридина Аттара, Хафиза Шеразий и других восточных поэтов. И за чем им нужно было найти эти не известные рубаяты и публиковать от имени выдающегося ученого Умара Хайяма. Для чего Умар Хайям понадобился им?

Общеизвестно, что западные востоковеды выросшие под покровительством ”Общества вольных каменщиков” стараются воспользоваться каждым удобным случаем для нанесения удара Исламу. Они через рубаяты старались представить до массы западных людей, что Ислам проповедуют безграмотные люди, а выдающийся ученый энциклопедист Умар Хайям проповедовал Ислам не в слепую как обычные безграмотные люди, на ряду со знаниями в области естественных наук, знал “КОРАН” наизусть, великолепно комментировал аяты и суры “КОРАНА” и имел великолепные знания по мусульманскому (шариатскому) правоведению, вследствие чего через свои рубаяты мог открыто выступать против норм и морали Ислама. По этой причине они Умара Хайяма считали как великим ученым, однако его научные трудам не давали хода, прятали от научного сообщества, а издание приписанных ему рубаятов из года в год развивали, эти рубаяты издавались даже в форме учебного пособия для учебных заведений различного уровнья.

Во всем изложенном выше не трудно догадаться что это является одним из продуманных и хитрых способов (методов) борьбы против Ислама. Этот метод борьбы описывая сегодняшним термином можно назвать как начало информационной войны против Ислама. На этом месте снова появляется ещё один естественный вопрос типа ”От куда же нашли эти рубаяты” так называемые западные товарищи из ”Общество вольных каменщиков”? В качестве ответа на данный вопрос профессор Таразий в своей книги приводить ряд сведений. В первую очередь приводить сведения об отсутствии единого мнения по количестве этих рубаятов, количество которых начинается от одиннадцати и заканчивается одной тысячей двух ста рубаятами, а в не которых случаях и более рубаятов.

Далее профессор Таразий в своей книги приводя отрывки из трудов ученых современников Умара ибн а Хайями Нийсабури и собиравшие материалы о жизни и творчестве ученого утверждает что Умар Хайям в действительности был Умаром Хайями Нийсабури, а Хайям был псевдонимом персидского поэта Алоуддина Али ибн Мухаммед ибн Ахмед ибн Халаф ал-Хорасани, который жил намного раньше Умара Хайями. Ученый предполагает что именно на этом месте и была допущена путаница. А это в свою очередь подтверждается сведениями приведенным в большой Советской энциклопедии сведении о существовании Хайма ученого и Хайяма поэта. Умар Хайями был близким другом Низамул мулка, который вел активную борьбу против не верующих. По этой причине профессор Таразий предполагает чтобы отомстить Низамул мулку неверующие могли написать искомые рубаяты и опубликовать от имени Умара Хайями. В качестве подтверждения данного довода ученый упоминает сведения о признании лиц, которые издавали самый древнейший из рукописей рубаятов и утверждали о том, что эти рубаяты были написаны через 350 лет после смерти Умара Хайями.

Значить западные востоковеды под покровительством общества ”Вольных каменщиков” для отдаления людей от Ислама и поощрения совершения нечестивых дел в качестве неотъемлемой части культурной оккупационной политики западных государств, пользовались именем великого восточного ученого Умара Хайяма приписывая ему чужие рубаяты (стихи) и публиковать их от его имени. О том, какое особое внимание уделяли ”Вольные каменщики” политике можно судит по количеству вида изданий так называемых ”псевдо рубаятов Умара Хайяма” переведенного Э. Фитцджеральдом в настоящее время хранящихся в музее Британской библиотеки, количество которых насчитывается целых 153 вид.

Написание и здание профессором Абу Насром Мубашшир Таразий книги “Кашфул лисом ар рубоийят Умарул ?айём” в такое время стало огромной революцией против сложившегося стереотипа мнений среди общественности, ученых и поэтов, историков, востоковедов и культурной оккупационной политики западных держав. Во время одной беседы с сыном ученого доктором Абдулло Мубашшир он вспоминает, что отец до написания искомой книги выступил с докладом на данную тему в одной научной конференции, состоявшегося в Каирском университете в те времена. После завершения доклада отцом в зале стояла мертвая тишина, ни вопрос, ни реплик. Люди были в недоумении, не знали, как поступить. Поддержать докладчика, как поддержать?, он ведь в своем докладе сказал совершенно противоположное сложившемуся стереотипу, выступит против, тоже ни как, он привел ряд не оспариваемые и сильные аргументы в пользу своих доводов, слово сказать против, ни как нельзя. Вот только после второго доклада сделанного на другом месте, начали поддерживать проф. А.Н. Таразий и просили написать книги об Умаре Хайяме.