Тема искусства в романе Людмилы Улицкой "Лестница Якова"

Преображение души, внутренняя работа, соработничество с Богом -только это может помочь человечеству преодолеть разрушение, влекущее его к смерти.

Спектакль Тенгиза - весь о Творении, там слышатся голоса животных и птиц, все это проплывает перед глазами зрителей, проплывает в какой-то Божественной тишине.

Здесь вспоминается Чеховская «Чайка», где в конце пьесы, разыгранной Ниной Заречной, должен появиться дьявол... Это - пьеса о разрушении мира. О его гибели.

Булгаков - это Киев, где встречаются Яков и Маруся. Их родной город. Когда Маруся поступает на Фребелевские курсы, то плату за обучение у нее принимает мать писателя.

«Получив деньги, она в тот же день поехала к казначею Фребелевского общества, Варваре Михайловне Булгаковой, которая любезно приняла плату, хотя занятия уже начались.

Варвара Михайловна, дама понимающая, вдова, оставшаяся с семью детьми и двумя племянниками, с ничтожным пенсионом за мужа, детям своим, среди которых был и будущий писатель, не уставала повторять - наследства я вам не оставлю, единственное, что могу дать - образование. Принять должность казначея вынудили ее не только соображения высокого порядка - развивать женское образование, - но и матерьяльная нужда».

В романе, как и в «Докторе Живаго» много переплетений судеб разных героев, которые затем сталкиваются друг с другом снова и снова.

В «Лестнице Якова» есть также отсылки к творчеству Михаила Булгакова. Булгаков - это театр. Это - «Театральный роман». Нора также, как и Максудов, видит перед собой коробочку сцены, видит в ней то, что потом предстанет перед зрителем: «А Нора уже все придумала и рисовала на больших листах ватмана тесную коробочку сцены, увешанную изнутри спадающими сверху вниз полотнищами цветной ткани - попеременно красной, коричневой и темно-синей, а маленькие человеческие фигуры метались внутри этого зажатого пространства хаотически и нелепо… Лошадь и корова то появлялись, то исчезали, она наполняла коробочку деревенской живностью, рисовала веревки с висящими на них тряпками, а потом брала новый лист и населяла его другими обитателями, старухами и детьми, и снова все меняла в этом тесном мире. Потом нарисовала косой стол-помост, поставила на него горшок и миски, и снова рисовала пустую коробку… Она никак не могла понять, нужны ли ей все эти знаки бедняцкой деревенской жизни или они только будут мельтешить и отвлекать глаз на лишние детали… И в конце концов выбросила все, кроме скошенного в сторону зала деревянного помоста»

А вот как видит свою пьесу Максудов: «Тут мне начало казаться по вечерам, что из белой страницы выступает что-то цветное. Присматриваясь, щурясь, я убедился в том, что это картинка. И более того, что картинка эта не плоская, а трехмерная. Как бы коробочка, и в ней сквозь строчки видно: горит свет и движутся в ней те самые фигурки, что описаны в романе. Ах, какая это была увлекательная игра, и не раз я жалел, что кошки уже нет на свете и некому показать, как на странице в маленькой комнатке шевелятся люди. Я уверен, что зверь вытянул бы лапу и стал бы скрести страницу. Воображаю, какое любопытство горело бы в кошачьем глазу, как лапа царапала бы буквы!

С течением времени камера в книжке зазвучала. Я отчетливо слышал звуки рояля. Правда, если бы кому-нибудь я сказал бы об этом, надо полагать, мне посоветовали бы обратиться к врачу. Сказали бы, что играют внизу под полом, и даже сказали бы, возможно, что именно играют. Но я не обратил бы внимания на эти слова. Нет, нет! Играют на рояле у меня на столе, здесь происходит тихий перезвон клавишей. Но этого мало. Когда затихает дом и внизу ровно ни на чем не играют, я слышу, как сквозь вьюгу прорывается и тоскливая и злобная гармоника, а к гармонике присоединяются и сердитые и печальные голоса и ноют, ноют. О нет, это не под полом! Зачем же гаснет комнатка, зачем на страницах наступает зимняя ночь над Днепром, зачем выступают лошадиные морды, а над ними лица людей в папахах. И вижу я острые шашки, и слышу я душу терзающий свист.»

Затем Максудов вырабатывает принцип написания пьесы: «А очень просто. Что видишь, то и пиши, а чего не видишь, писать не следует. Вот: картинка загорается, картинка расцвечивается. Она мне нравится? Чрезвычайно. Стало быть, я и пишу: картинка первая. Я вижу вечер, горит лампа. Бахрома абажура. Ноты на рояле раскрыты. Играют "Фауста". Вдруг "Фауст" смолкает, но начинает играть гитара. Кто играет? Вон он выходит из дверей с гитарой в руке. Слышу - напевает. Пишу - напевает.» Здесь перекличка с Киевским периодом жизни Маруси до встречи с Яковом. Когда в доме смолк рояль, изувеченный после погрома и начала звучать гитара.

Булгаков - это любовь Норы и Тенгиза, Мастера и его Маргариты.

Много перекличек в романе также и с творчеством Набокова. Набоков и его роман «Дар» очень важны для «Лестницы Якова».

Во-первых, это - эпиграф, и он не случаен.

Набоков размышляет в романе об ушедщей России, погибшей и потерянной безвозвратно.

И это - то ушешее поколение бабушек и дедушек, часть из которых эмигрировали их страны после Октябрьского переворота 1917 года.

Есть несколько совпадений между «Даром» и «Лестницей Якова».

Герой, которого зовут Яковом, сын Чернышевских, кончает жизнь самоубийством из-за любви к Рудольфу, который любит Ольгу. В романе Улицкой с собой кончает Федя, пришедший со службы в Афганистане, и впавший в тяжелую депрессию.

Годунов-Чердынцев пишет роман о Чернышевском. Чернышевский, подобно Якову Осецкому проводит значительную часть своей жизни в тюрьме и ссылке, к нему за все время лишь один раз приезжает туда жена. Его дети отходят от воззрений отца.

И бабочки... Они выпархивают на сцену в Нориных спектаклях. Любимые бабочки Набокова.

Однако в своем творчестве Улицкая словно бы комически снижает набоковскую высокую планку. Так ее рассказ «Дар нерукотворный», который дал название ее новому сборнику рассказов, вовсе не о Даре, как о ниспосланном свыше даре творчества. Это рассказ о женщине-инвалиде, которая сделала подарок Сталину, вышив его одними ногами, так как родилась без рук. Когда девочки-пионерки отправляются в гости к тетке Тани Колывановой, они хотят услышать взволнованный рассказ о том, как шла работа над подарком Великому Вождю. Однако они слышат лишь рассказ о том, как хитрая тетка Колывановой получила квартиру, показав письмо, где Вождь благодарил ее за квартиру. Получив десять рублей от девочек за свой рассказ, тетка идет к своему сожителю и отдает ему купленную на эти деньги бутылку. Это - сорокинский ход, гротеск, комическое снижение ситуации. И то, что таится за фасадом сталинского государства.

Стилистика Улицкой близка к набоковской, и она идет от Толстого к Набокову, и от Набокова к Улицкой. Некоторая холодная дистанция, которую автор держит со своими героями, физиологичность, в которой нередко уперекают Улицкую, заостренность на деталях - «ежиная» порода и «рыбья» - так Нора размышляет о родственниках по отцовской и материнской линии, пришедших хоронить бабушку. И, наконец, полная свобода творчества, отстутствие запретных тем в литературе, открытость миру и различным его культурам, попытка вырваться за пределы русской литературы в мировое ее пространство, вот что роднит Улицкую с Набоковым. И неловкий Витася, похожий на Лужина, который учит играть сына в шахматы. Наконец, сама Нора - как Лолита, чье поведение, а именно связь с одноклассником Никитой Трегубским школа считает неприемлимым, и ее выгоняют из этого учебного заведения.

В финале романа Нора вспоминает стихотворение из романа «Доктор Живаго» «Август». И стихотворение «Свеча горела на столе», когда идет мимо дома, где Юрий Андреевич увидел горящую в окне свечу.

Роман Пастернака начинается в 1903-ем году, роман Улицкой в 1905-ом. Пастернак задумывал свой роман, как попытку найти объяснение произошедшей революции и тому, что случилось впоследствии не только со страной, но и со всем ее народом.

Также и Улицкая. Ее дедушка и бабушка были до революции еще молодыми, они встретились и влюбились, они мечтали о счастливой жизни.

Роман Пастернака написан о жизни и смерти, о преодолении смерти силой искусства и творчества, силой любви.

Об этом же написана и «Лестница Якова».

Размыщления о жизни, смерти и любви - вот что главное в романе. В этом смысле все спектакли, которые ставят Нора и Тенгиз - они об этом.

Все письма Якова и Маруси, вся жизнь героев романа. Попытка найти ответы на философские вопросы Бытия.

Единение людей - как высшая форма жизни возможно лишь в творчестве и любви, но любви одухотворенной творчеством. Идея, близкая Пастернаку.

Это - не единение людей в ненависти, в войне, в попытке произвести социальное переустройство Вселенной. Павел Антипов-Стрельников и Иван Белоусов - два похожих персонажа.

«Король Лир» - главный спектакль для Норы и Тенгиза. Шекспировский постулат - «весь мир - театр, и все мы в нем - актеры» очень важен для романа.

В записках Якова Нора находит размышления о «Короле Лире», и этот образ становится одним из ключевых в романе. От Якова отрекся сын, как отреклись дочери от Короля Лира. Король Лир теряет власть, он сходит с ума, он всеми гоним, наг, презираем.Это - образ человека, страдающего, очень близкий к самому главному герою. Который стал бесправным, лишился всего в жизни.

С темой Шекспира тесно связана история режиссера Михоэлса, который поставил эту пьесу и сыграл в ней главную роль. С Михоэлсом трижды сводит Якова судьба. Между вторым и третим арестом Яков работает в Еврейском антифашистском комитете, который был разгромлен Сталиным во время борьбы с космополитизмом после войны. Был убит режиссер Михоэлс.

Был арестован и погиб Лесь Курбас, украинский режиссер, который также начинал ставить «Короля Лира» вместе с Михоэлсом.

«Нельзя отказываться», - говорит Тенгиз - «Нора! Лир! Король Лир! Это о преображении плоти, вот о чем должно быть! О переходе! Ты послушай меня. Смотри сюда! Куда ты смотришь

Thou art the thing itself; unaccommodated man is no more but such a poor, bare, forked animal as thou art. Off, off, you lenddings!

Нора даже зажмурилась, но улыбку сдержала. Она довольно плохо знала английский язык, но то, что изобразил Тенгиз, было какой-то лингвистической пародией, к английскому это не имело отношения, но Нора все же уловила три слова - “арт”, “ман” и “пур”.

- А по-русски это как?

- По-русски, Нора, это так: “Неприкрашенный человек - и есть это бедное голое двуногое животное! И больше ничего! Долой, долой с себя все лишнее!”

Тут Нора закрыла руками глаза. Знала она этот текст. Прекрасно знала. Но тут вдруг эти слова - “долой все лишнее” - показались безумно важными для нее лично. Так всегда бывает - живешь, видишь, читаешь, сто раз проскальзываешь по одному месту, и вдруг как пелена с глаз, на самом истоптанном и проходном месте находишь то, что годами искал.» (c.199-200)

Ту же фразу из Короля Лира «Thou art the thing itself; unaccommodated man is no more but such a poor, bare, forked animal as thou art..» мы найдем в дневниках Якова Осецкого.

«Пустота. Счастье, ». - думает Нора. - «Даже мысли о Тенгизе не мешали - он пришел на этот раз вместе с королем Лиром и король Лир оказался важнее… Речь шла о “голом двуногом”. Как сказал Тенгиз - полжизни собираешь, а потом начинаешь раздавать. Это не только про Лира. Про каждого. Совершить обратное движение, закончить цикл: родиться, приобрести множество качеств, власть, собственность, славу, знания, привычки. Личность обрести, а потом все с себя скинуть. И саму личность. Дойти до полного, изначального обнажения, до состояния новорожденности, первоначальности». (с.205)

Далее Нора начинает размышлять о Преображении:

«Пришлось еще немного почитать - о Преображении. Сначала - гора Фавор. В обмороке лежащие ученики, которые свет Преображения выдержать не могут, он их поверг в сон. Конечно, не сон, а род наркоза. Для человека нечто непереносимое, как прыжок в четвертое измерение. Вот это мне и нужно - финал, когда Лир оказывается в другом измерении, за пределом человеческой суеты, но не мертвый, а в ином состоянии. И состояние это оставшиеся рядом с ним люди, еще живые, увидеть не могут. Их, вместе со зрителями, оставить потрясенными, не понимающими, что же произошло. Потом Туся сунула книжку совсем уж философскую - Бердяева. И там тоже Нора нашла нечто нужное. У него изложено было на языке сложном, но если упростить до нужного Норе уровня, - вся материя одухотворена. Но в человеке духовного содержания больше, чем в животных. И в деревьях, в растениях тоже заложена какая-то мера духовного начала, но еще меньше. И даже костная материя, как камень, тоже не совсем мертва, в ней тоже есть отпечаток духа. Что очень важно для нашей истории, потому что буря в “Лире” - бунт одухотворенной стихии: воды, ветра, огня. Здесь-то и происходит прозрение Лира о голом человеке. Вот именно. И от этого прозрения он молодеет. И вообще, он все время молодеет. Начинается история со стариком Лиром, а заканчивается - через Преображение - Лиром, сбросившим с себя все. То есть он начинает сбрасывать раньше. И первое, что он с себя сбрасывает, - власть. Но он еще не понимает, что за этим последует.» (с.208)

Упоминание о Бердяеве наводит нас на размышления о Божественной и человеческой природе людей.

«Допущение существования двух природ - божественной и человеческой, которые могут быть соединены, но не тождественны и не слиянны, есть истина, непонятная объективирующему разуму, сверхразумная, ибо разум сам по себе склонен или к монизму, или к дуализму. Тайна христианства, рационализированно раскрывающаяся в теологических системах, связана с этим парадоксальным и драматическим отношением божественного и человеческого. Парадокс в том, что высшая человечность божественна и вместе с тем это есть обнаружение человека и человечности. Это представляющееся разуму противоречие рационально непреодолимо. Можно было бы сказать, что Бог человечен, человек же бесчеловечен. Поэтому по-настоящему существует только богочеловеческая человечность.»

Бердяев также замечает: «Творчество же принадлежит к целям жизни, оно принадлежит к царству свободы, т. е. к царству Духа. Цели жизни не могут быть подчинены средствам жизни, свобода не может быть подчинена необходимости, царство Духа не может быть подчинено царству Кесаря, Отсюда религиозная правда персонализма».

Только творчество, искусство, уподобляет человека Творцу, делает его по-настоящему свободным.Нереализованность в творчестве убивает человека, делает его мертвым.

«И Нора даже подумала, что вся эта комната, прикоснись к ней волшебной палочкой, станет дворцом, а бедная бабушка с большими амбициями - тем, кем она всю жизнь хотела стать и не стала…»

Маруся хотела стать актрисой, занималась в студии Рабенек, была поклонницей Айседоры Дункан.

«Они смертельно разругались восемь лет тому назад, стыдно сказать, по политическим мотивам… Какая нелепость… какой бред…

С Марусей поправить ничего нельзя. Опоздала помириться, а теперь обмывает, одевает… и давнее чувство раздражения против всего мироустройства, против этого жуткого футляра когда-то горячо любимого человека поднялось со дна… Саркофаг. Каждое мертвое тело - саркофаг… Можно было бы поставить такой спектакль - все живые герои в саркофагах, а умирая - из них выходят… В том смысле, что все живое уже мертвое… Надо это Тенгизу сказать…»

Как будто бы, ставя спектакли, герои возносятся на новую ступень не только взаимоотношений, но и понимания важных для человеческой истории событий: - и в этом тоже один из смыслов слова Лестница, вынесенного в заглавие романа.

Действие развивается в романе в параллельных мирах: жизни Маруси и Якова, и Тенгиза и Норы. И там, и там - театр. Он - основа жизни.

«Еще одно событие - опять судьба решительно действовала через мадам Леру - произошло в середине февраля. На курсы, по приглашению Жаклины Осиповны, приехала с лекциями легендарная Элла Ивановна Рабенек. Выученица Грюневальдской школы, основанной Айседорой Дункан, любимица великой босоножки, основательница одной из первых школ пластики в Москве, актриса, вышедшая на сцену без обу ви и без чулок, скандально-полуобнаженной, преподавательница пластики и ритмики в Художественном театре Станиславского явилась перед слушательницами Фребелевских курсов в строгом, лишенном какой бы то ни было женственности костюме и в цветастом шелковом шарфе, более пригодном для обивки кресла, чем для украшения дамы» (с.173-174). И Маруся становится ученицей Рабенек.

В последствии, когда Маруся предает мужа Якова, она идет в театр с Иваном Белоусовым, тем самым студентом из прошлого, который часто бывал в ее доме в Киеве, и увлекался марксизмом. Маруся одевается в некрасивое платье. Они слушают оперу «Тихий дон», и здесь еще и эстетическое предательство героиней самой себя, своиъ прежних вкусов, всего Серебрянного века. И здесь - прекличка с разгромленной оперой Шостаковича «Леди Макбет Мценского уезда», о которой думает Маруся на пьемьере «Тихого Дона». Тегиз и Нора мечтают поставить «Леди Макбет Мценского уезда», они считают, что именно этот спектакль, как нельзя отражает русскую жизнь, ее трагизм и глубину. К тому же друг Нориного сына Федя приходит домой из армии, повоевав в Афганистане и погибает от депрессии - его нашли повесившимся в сарае. Что наводит Тенгиза и Нору на связь этой жертвы с жертвой безвинного Феди у Лескова.

Однако в романе этот сюжет имеет и другое значение. Героиня Лескова Катерина Измайлова убивает мужа ради своего возлюбленного. Маруся убивает мужа тем, что разводится с ним незадолго до его ссвобождения из лагеря. Яков проживет в Москве три года, станет с режиссером Михоэлсом, на постановках которого они когда-то были вместе с Марусей, начнет работать в Еврейском антифашистском комитете, и будет снова арестован и отправлен в страшный Абезьский лагерь. После освобождения вскоре после смерти Сталина, Яков проживет не долго, только год.

Театральные постановки Гоголя приводят героев к знакомству с американским режиссером, который предлагает им поставить «Скрипача на крыше».

И именно в этой постановке рождается образ «Лестницы Якова»: «В конце сцены “субботней молитвы” Тевье стягивает с шеста занавеску, надевает ее на себя как плащ, просунув голову в разрез, и все остальные тоже надевают на себя эти красные импровизированные плащи, и они поют субботнюю молитву, про которую Нора уже знает, что никакая эта не субботняя молитва, а расхожая музыка, талантливо собранная из синагогальных песнопений и местечкового фольклора. Тут Нора вынула внутренний каркас: на шестах висел следующий слой занавесей, коричнево-охристых, и когда отыграется следующая сцена - со сватовством и свадьбой, плавно перетекающей в погром, - будут сдернуты и эти занавеси, и они преобразуются в дорожные плащи, и снова на авансцене толпа потрясенных евреев пропоет положенные горестные мелодии, а под слоем коричневым откроется последний, темно-синий… Нора вынимала среднюю часть макета, и оставалась последняя… Здесь играется финал: урядник сообщит евреям, что всех их выселяют из Анатевки, с колосников спускается лестница - и думайте про нее что хотите, в меру своей осведомленности. Можете считать, что это “Лествица Иаковлева” - евреи сдергивают с шестов последний слой занавесей, и набрасывают на себя эти небесные ночные плащи, и поднимаются по лестнице вверх, и исчезают там, на колосниках, а на темной сцене, в черном кабинете, остаются одни только шесты и ни одного человека - пустой мир, из которого ушел народ… А то, что при этом, уходя в небеса, они будут петь свои дурацкие куплеты - А не забыла ли ты сковородку? А половичок? А где кастрюлька, уздечка, подсвечник? - так это даже хорошо! Потому что контраст между маленькой, ничтожной жизнью со сватовством, замужеством, пятничной суетой, болезнью коровы, копеечными обманами, грошовыми хитростями, и великой драмой жизни человека, концом человеческого существования на земле и полным провалом неудачного замысла Господа Бога будет только ярче. И пусть туда, в небесную тьму, уйдут не только эти бедные фольклорные звуки, пусть… Шестая, Седьмая, Восьмая… и Семнадцатая, и Тридцать вторая, и обрывки Хорошо Темперированного Клавира, величайшего музыкального текста на все времена… В конце концов, все эти безумные и злые игры неразумных человеков и привели к генеральной репетиции конца человеческого мира, к Холокосту…» (с.640)

Тема «лестницы», вообще очень важна для романа. Это - символ существования Бытия, своеобразная модель мироустройства. Слово «лестница» встречается в повествовании 29 раз.

«Отец посмотрел на нее с благодарностью: он жил в этой квартире с детства, помнил этих старух молодыми бабами, но так и не научился с ними разговаривать - все неровно у него получалось, то свысока как будто, то искательно. И Нора знала, что он не умеет общаться с людьми на равных, всегда эта лестница - выше, ниже… “Бедняга”, - пожалела отца, даже ощутила теплоту. И он понял, руку положил ей на плечо. Неуверенно. Он с раннего Нориного детства считал, что уже тем, что она его дочь, он выше стоит, разговаривал с ней начальственно, а потом она выросла, расставила все по местам…» У Генриха, отца Норы, нет того «чувства равенства со всем живущим», о котором мы читаем в «Докторе Живаго», и которое было присуще отцу Генриха, Якову. Вот что писал он о своем общении с солдатами: «Вечером прошелся по казарме запасных. Масса народу, спят на соломе, не раздеваясь, храп, изредка со сна крикнет, ругнется. Простой народ. Целый год живу вместе с ним. Так вместе, что часто стираются наши отличия. Они все чувствуют меня равным - значит, нет речи о взаимном непонимании. Тяжелая, неинтересная масса. В большинстве случаев недобрые, неряшливые, любят успех и успевающему все простят, скверные товарищи, не очень умны, иногда безцельно и безпричинно жестоки (хулиганство), все уважают науку за ея выгоду.

Единицы всегда будут. Но я их видел - ах, как мало. Единиц собственно не было, были изредка единичныя поступки. Иногда разглядываю всех - о ком сохраню какие-нибудь воспоминания в моей, уже недалекой, новой жизни. Единиц нет, единичныя поступки забываются скоро - и останется какой-то однообразный, серый фон. Без людей, без душ, без пятен ярких. Серо, безцветно - оберточная бумага.

Даже обидно становится. Где Платон Каратаев? Где люди, давшие материалы для Снегурочки, для Бориса Годунова, люди Кремль строившие, люди разсказывавшие такие увлекательные песни, былины? Где хоть маленький сколок с Микулы Селяниновича, хоть случайно напомнивший Ивана-Царевича? Где Малявинские буйно-страстныя лица?

Неужели только потому, что мы в Оренбургской губ. Правда - губерния убогая, тоскливая. Но неужели где-нибудь в Пензе или Риге иначе. Единственно, что они могут хорошо сделать - пойти на войну и, не разсуждая, тихо умереть. Безропотно - и сколько прикажешь. Грустныя мысли.»

По лестнице бежит Яков, чтобы догнать Марусю во время первой их встречи в театре: «Я буквально скатился с лестницы, и действительно, народ уже расходился, я кинулся в гардероб за своим пальто, и хотя магия музыки меня еще не оставила и я еще был счастлив, но уже был и несчастлив, потому что понимал, что я потерял то, что теперь уже никогда не отыщу».

Читаем мы и о том,что «Юрик тоже совершил значительный шаг вверх по социальной лестнице - стал квартиронанимателем, и о том,что «эмиграция всех опускает на нижнюю ступень лестницы, откуда надо заново подниматься…» и о том,что «рефераты Осецкого из ЕАК пересылали советнику МИД Штерну и вверх по лестнице, конечным адресатом был стол советской рабочей группы при ООН» Наконец, о рождении маленького Якова мы читаем «Лиза ехала в приемное отделение на шаткой каталке, которую... охранник, акушерка, кто-то еще из тьмы и Юрик во главе этой безумной процессии волокли по подтаявшей наледи, по скользким кочкам и колдобинам, по лестнице, по кафельному полу - рожать!»

Так «лестница» становится в романе говорящей метафорой, символом жизни.

Вот почему еще вспоминается в этой связи роман Бел Кауфман, внучки писателя Шолом-Алейхема «Вверх по лестнице, ведущей вниз». Это роман, написанный в близкой для Людмилы Улицкой манере, он состоит из писем, дневников, записок и деловых циркуляров. Это роман о школьной учительнице, которая пришла в школу, чтобы научить детей любить литературу. И вот в одном из сочинений мальчик-школьник пишет, что он хочет научиться «видеть за книгами», чтобы не стать объектом пропаганды государства: «Еще в школе мы должны узнать -- что там, «за книгами». Это показывает, что мы, американские ребята, должны не глотать на веру, пока не заглянем в содержание бутылки. В эти «атомные дни» мы никогда не знаем, когда «Америка призовет своих сыновей», так что мы должны научиться думать сами за себя. Чтобы нас не погнали на войну вслепую, как наших отцов.»

Это - очень важная для романа мысль. Главное, что смогла передать бабушка Норе - любовь к чтению. Пыльный книжный шкаф, закрывающий двери, ведущие в анфиладу комнат, бывшей когда-то роскошной квартиры, превратившейся в коммуналку, где жила Маруся, вызывает у Норы пронзительные воспоминания детства, когда она могла читать книги, хранящиеся у бабушки. И это чтение стало для нее главным образованием в жизни.

Все основополагающие мысли романа объяснены читателю с помощью произведений искусства.

Через музыку приходит к Норе вера в Бога. Через нее она постигает веру в бессмертие. «Она отложила книги, закончила чтение. С тех пор, как вопрос веры был в ее жизни сформулирован, она твердо сказала “нет” и считала себя безусловным материалистом. Ни смутные пантеистические высказывания бабушки Маруси, ни трогательная детская полувера Амалии, ни тем более книжные формулы ее друзей, новообращенных христиан с экуменическим оттенком, совершенно ее не привлекали. Но теперь, после этого археологического, в сущности, чтения, она почувствовала, что тот другой, далекий берег существует и, следовательно, смерти, как она ее видела, наблюдала, прикасалась к ней, - такой смерти нет. А есть нечто гораздо более сложное и гораздо более интересное… И более всего это подтверждает музыка. И, может быть, в особенности эти фольклорные вопли, которые собирал по вымирающим деревням, записывая скрипучие голоса полумертвых старух, этот самый фольклорный гений, с которым познакомила ее Туся.»

И даже важные научные открытия Гриша Либер, друг Норы и Вити объясняет с помощью языка музыки: «Главное здесь, что информация и материя не существуют независимо друг от друга. Жизнь клетки проявляется через работу ее информационной системы. Ее можно сравнить с игрой симфонического оркестра, в которой принимает участие композитор, дирижер, музыканты, музыкальные инструменты, партитура и даже электрик, который освещает ноты… Да, это хороший пример, должен быть тебе понятен как музыканту. Композитор сочиняет музыку - алгоритм игры - и записывает ее - программирует или кодирует - в виде партитуры с помощью нот - специального алфавита - в долговременную память, то есть, на бумагу или в память компьютера. В партитуре содержится информация о начале и конце музыкального произведения и о том, что и как должен играть каждый музыкальный инструмент в определенный момент времени на протяжении исполнения произведения. Все! Ты понимаешь, кто здесь композитор? Творец! Партитура написана Им с помощью Текста, записанного с помощью ДНК! Потому что ДНК - азбука Творца!...Это же очевидно! Творец создал Закон, но он и сам подчинен своему Закону. Мироздание осмысленно и многоуровнево. И на каждом уровне постижения есть свой предел. Эта многоуровневость описывается разными способами во всех религиозных системах, и отсюда следует принципиальная познаваемость мироздания. Пойми, если Мироздание познаваемо, то его можно моделировать. Твой отец, который занимается программированием, и лучше всех это делает, отказывается принять Автора всей партитуры! Это непостижимо! И этому есть только одно объяснение: его работа принадлежит следующему уровню, а сам он, личностно, находится на низшем! Но я не могу заставить его совершить прорыв! Каждый это делает в одиночку!»

Жизнь человечества похожа на спектакль. Об этом размышляет Нора: «Странное сильное чувство: она, Нора, одна-единственная Нора, плывет по реке, а позади нее расширяющимся веером ее предки, три поколения лиц, запечатленных на карточках, с известными именами, а за ними, в глубине этих вод, бесконечная череда безымянных предков, мужчины и женщины, выбирающие друг друга по любви, по страсти, по расчету, по велению родителей, производящие и сберегающие потомство, и их великое множество, они заселяют всю землю, берега всех рек, плодятся и размножаются, чтобы произвести ее, Нору, а она - своего единственного мальчика Юрика, а он еще одного маленького мальчика Якова, и выходит бесконечная история, смысл которой так трудно уловить, хотя он явно бьется какой-то тонкой ниточкой. Все труды поколений, все игры случайностей ради того только, чтобы родился новенький ребенок Яков и вписался бы в этот бесконечно-бессмысленный поток. Тысячи лет играется этот спектакль, с незначительными, в общем-то, вариациями: рождение-жизнь-смерть, рождение-жизнь-смерть… И почему все еще интересно и увлекательно плыть по этой реке, наблюдая смену пейзажа? Не оттого ли, что придуман хитрый пузырек, тончайшая оболочка, которая замыкает в ограниченных пределах каждое живое существо, каждое “я”, плывущее по реке, пока не лопнет с глухим стоном и не выльется обратно в бесконечную воду. Эти ветхие, чудом сохранившиеся письма и есть бессмертное содержание этого “я”, след существования…»

Услышав церковное пение, Нора плачет и прощает своего отца. «Неожиданно Нора заплакала. Она вовсе не была религиозна, православие к ней никакого отношения не имело, как и все другие религии. Но сердце отозвалось на звуки. Бог мой! Это второй дед, регент, Александр Игнатьевич Котенко послал мне сигнал, это его музыка, его жизнь. Ничего, ничего про него не знаю - бабку мучил, был слепой и злой, как говорила Амалия… Почему так ударило это пение? Правда, сигнал, что ли… Они же все были такие музыкальные, и дед Александр, и дед Яков, и Генрих… Генрих… И в душе ее поднялся вдруг ужасный плач, и как будто не она плакала, а Герних в ней… маленький Генрих, несносный ребенок, который бросался на пол и бил ножками, который хотел летать на планёре или на самолете, которого не пустили в его любимую авиацию, ну да, потому что его отец Яков был врагом народа и все испортил. Отняли мечту, надежду, прекрасное будущее… О, бедный Генрих! И Нора плакала вместе с ним, этим мальчиком, своим будущим отцом и бывшим отцом, у которого не получилось прожить ту жизнь, о которой мечтал… Он всхлипывал, захлебывался, потом уставал и тихо ныл, выл, впадал в истерику, а Нора только утирала слезы. Какой ужас! Неужели это его горе никогда у него не кончится, никогда не перегорит, никогда не умрет, а будет терзать и его, и Нору, и того маленького Якова, который только что родился и ни в чем, ни в чем не виноват… Неужели все зло, которое мы совершаем, не растворяется во времени и висит над каждым следующим младенцем, выныривающим из этой реки?

Нора вышла из церкви. Это был канун Преображения Господня. “Обыкновенно свет без пламени исходит в этот день с Фавора…” Да, да, конечно. Свет без пламени… Свет уже померк, но праздник еще не кончился… Стало легко, как будто кто-то снял с нее всю тяготу этого дня. Она перешла какой-то рубеж...»

Заключение

Анализируя роман Людмилы Улицкой «Лестница Якова», мы приходим к выводу, что основное место в нем занимают размышления об искусстве и его роли в жизни героев, всего человечества, в целом. Роман представляет собой сложную структуру. Он состоит из дневниковых записей, писем, подлинных документов.

И вместе с тем, словно мозаика, словно сложный пазл, выстраивается картина жизни целой семьи на протяжении почти столетия.

Композиция романа строится на перекличках текстов подлинных документов и художественного повествования.

Театральные постановки, авторами которых выступают Нора и Тенгиз, связывают разные годы и времена повествования.

Роман утверждает первенство искусства и творчества над идеологией. Его цель - показать, что человек, «наступивший на горло собственной песне» обречен на то, чтобы прожить «мертвую» жизнь.

Вот почему так важен в романе мотив самоубийства и мнимой смерти.

Он символизирует эпоху подавления личности в условиях тоталитарной системы, которую люди выбирают добровольно, подчиняясь неправильно понятым идеалам самого искусства, строя утопию, убивающую жизнь.

Многочисленные переклички с разными произведениями, упомянутыми в романе, делают его структуру сложной и объемной.

«Лестница Якова» - необычный роман и для самой Людмилы Улицкой. В нем - документ и художественное повествование уживаются вместе и органично существуют.

Благодаря тому, что Божественные тексты оказываются современными и нужными для всех поколений, описанных в романе.

Список использованной литературы

1. Л.Улицкая «Лестница Якова» Издательство «АСТ». Москва.

2. В. Набоков «Дар» «Защита Лужина».

3. Б.Пастернак «Доктор Живаго».

4. А. Чехов «Невеста», «Три сестры», «Человек в футляре».

5. У.Шекспир «Король Лир».

6. Н.Бердяев «Царство Духа и Царство Кесаря».

7. Д.Фрезер «Золотая ветвь».

8. Б.Кауфман «Вверх по лестнице, ведущей вниз.».

9. М.Булгаков «Театральный роман».

10. Н. Лесков «Леди Макбет Мценского уезда».

Размещено на Allbest.ru