"Религиозно-мистические и мифологические мотивы в поэзии Р.М. Рильке и Г. Тракля"

Здесь, однако, появляется другая проблема, а именно, проблема интерпретации. Конструкция символа часто строится посредством смещения семиотического плана используемого слова, что ведет к утрате его изначального значения. Это способствует тому, что у слов, составляющих символ, утрачивается основа, которая могла бы предложить ряд допустимых значений для символа, то есть символ сам начинает порождать бесконечное количество значений, которые не имеют никаких границ, которые могли бы установить исходные значения слов.

Для иллюстрации вышеизложенной мысли обратимся к поэзии Георга Тракля. Язык поэта позволяет перемешивать чувства и явления, например, звучание вечернего звона (Abendglocke) переливается восприятием цвета, вкуса, запаха и даже с различными чувствами, как одиночество или страх: "Blaue Fliegen in Wildgras und Einsamkeit". Такие речевые конструкции затрудняют четкое определение значения тропов в данном произведении и визуализацию пространства стихотворения [Jдger 2001: 202]. Так, в мистическом тексте смещаются привычные понятия, создавая новый язык, который способен передать мистическое пространство.

В поэзии Тракля для читателя также становится проблемой идентифицировать лирическое Я. То есть практически невозможно сказать, чья именно перспектива восприятия мира представлена в стихотворении, так как поэт скрывает субъект восприятия, что затрудняет понимание интенции стихотворения. Это особенно ярко представлено в стихотворении "На смерть старой женщины" ("Auf den Tod einer alten Frau", 1909). Лирический герой входит в комнату, и старая женщина смотрит на него, как будто он не здесь, а где-то в потустороннем мире: "als sдhen sie mich anderswo", то есть у читателя возникает мысли о том, что субъект повествования - смерть, которая вошла в комнату. Тем не менее, лирический герой сам объят ужасом: "Oft lausche ich voll Grauen an der Tьr", что противоречит предыдущей мысли, значит субъект повествования не тождествен смерти. Стихотворения также завершается двумя вопросами "Wo gehst du hin? Was ist geschehn?", которые не имеют ни определенного адресата, ни адресанта, которого можно точно определить. Таким образом, стихотворение направлено на воздействие на читателя, его символистская структура ведет к формированию множества интерпретаций.

Выводы

Итак, в данном разделе мы рассмотрели значение и определение мотива, к которым апеллируют разные исследователи. Для настоящей работы нам важно выделить следующее. Область интересов настоящего исследования ограничивается функциями мотива релевантными для поэтического произведения, то есть сюжетообразующая функция мотива приобретает второстепенное значение. В основе мотива должна лежать предикативная составляющая, или же, что более актуально для анализа поэзии, мотив должен содержать в себе потенциал для развертывания в предикативную структуру.

В поэтическом произведении значение мотива может пересекаться со значением темы, поэтому следует подчеркнуть следующее: в настоящем исследовании мы будем использовать термины как тема, так и мотив, вкладывая в понятие тема значение элемента, вокруг которого образуются смыслы и сюжет; под мотивом мы будем понимать неделимый тематический элемент, в основе которого лежит предикативная структура.

В настоящей главе мы также выделили смысл и значение религиозно-мистических и мифологических мотивов в символистской поэзии. Религиозная мистика и мифология - области, открывающие значительные пути развития символизма и символических значений, так как это области метафизического знания, которые относятся к сфере невыразимого. Поиск бога и божественной истины, выраженный через поэзию, становится целью, а не средством познания, так как познавание означает приближение сознания к божественной истине, которая в любом случае не доступна человеку, а принятие и иллюзия ощущения достигнутого познания бога является только принятием проекции канонического божественного образа, который сам является только отражением или символом божественной истины. Так, поэзия становится видом молитвы или заклинания, приближающим поэта к богу, образуя при этом структуру мистических символов, имеющих бесконечное число означаемых, так как символ постоянно аккумулирует значения внутри себя. Это позволяет поэтическому тексту иметь множество значений, которые ведут к проблеме интерпретации мистического символистского текста.

3. Анализ религиозно-мистических и мифологических мотивов в поэзии Р.М. Рильке и Г. Тракля

3.1 Лирика Рильке

Многие исследователи и современники Рильке подтверждают то, что религиозно-мистический аспект был особенно важным в жизни автора и существенно повлиял на его творчество. Автор старался найти для себя значение и определение бога, его поэзия представляет собой живой процесс этого поиска, а также размышление об отношении внутреннего "Я" к божественной сущности. Так, тема поиска бога стоит в центре произведения "Часослов", эту тему можно разделить на темы Бога, ангелов, души и молитвы, вокруг которых выстраиваются религиозно-мистические мотивы.

1. В "Часослове" Бог представляется в множестве ипостасях, он непонятен, противоречив; Бог находится везде и во всем, в том числе и является всем, поэтому Рильке часто метафорически приписывает богу свойства предметов, принадлежащих миру реальности или даже описывает бога как некоторый доступный человеческому сознанию предмет. Предмет как символ - структура связи божественного и реального, особенно это актуально для того, что изначально является символом мистического, как например храм или церковь.

Рильке в своем произведении часто обращается к богу как храму, собору, то есть бог метафорически описывается как древний собор: "Ich kreise um Gott, um den uralten Turm". Собор, храм или церковь - место рождения или утверждение веры, в том числе, место, в котором человек способен почувствовать или попытаться познать бога, то есть сакральное место - место, наполненное богом: "Aber manchmal im Traum kann ich deinen Raum ьberschaun tief vom Beginne bis zu des Daches goldenem Grate". Так, если бог представляется наполнением Собора, то в поэтическом смысле сам становится собором, так как собор является символом, связывающим бога и реальность, то есть обозначающим или символизирующим бога: "deine Tьrme Kuppeln tragen, aus Meilen von Mosaik deine strahlende Stirne stieg. Эти метафоры тесно связаны с мотивом строительства мира или жизни на боге, если бог попадает в контекст, в котором выступает как фундамент храма или мира, и с мотивом создания или строительства Бога, что также связано с темой творчества, которая имеет большое значение для поэта.

Рассмотрим вышеуказанные мотивы на конкретных примерах. Мотив создания или строительства на боге актуализируется в контекстах, которые предполагают множество субъектов действия: "Wir bauen an dir mit zitternden Hдnden". Здесь интересно заметить, что местоимение "Wir" апеллирует ко всему человечеству, что напоминает каноническое восприятие бога "для всех"; такое восприятие божественного начала реже встречается у Рильке, чем поиск личного бога, который стоит в центре творчества поэта. Строительство вызывает трепет у людей, в процессе создание необходимо мужество, так как человек в некотором смысле ставится на равное место с богом, создателем: трясущиеся руки строителей иллюстрируют процесс противоборства человека со своей природой и с богом, эта борьба вызывает страх. Тем не менее, лирический герой словно бросает вызов богу: "Sieh, Gott, es kommt ein Neuer an dir bauen". В этом контексте бог представляется фундаментом веры, мира, и принимает функцию фундамента собора, на котором держатся его стены: "Du dunkelnder Grund, geduldig ertrдgst du die Mauern.". Заметим, что данный мотив пересекается с темой "тёмного бога", которая часто встречается в творчестве Рильке.

Мотив строительства на боге трансформируется в мотив строительства бога, и поэт задается вопросом, возможно ли завершить этот процесс: "Aber wer kann dich vollenden, du Dom". Интересно заметить, что трансформация мотива способствует трансформации метафорического представления бога: выше мы заметили, что бог описывается как фундамент, теперь же следует подчеркнуть, что поэт обращается к богу, называя его собором. Также в рамках этого варианта мотива поэт обращается к богу "Mittelschiff", что означает средний неф церкви, собора: "Werkleute sind wir: Knappen, Jьnger, Meister, und bauen dich, du hohes Mittelschiff".

Этот мотив, переплетаясь с темой творчества, видоизменяется и актуализируется в тексте в виде мотива создания или сотворения бога, что отступает от связи с темой строительства: "Gemalt hдtt ich dich: nicht an die Wand, an den Himmel selber von Rand zu Rand, und hдtt dich gebildet, wie ein Gigant dich bilden wьrde". В этом варианте мотива ярко представляется тема творца, и образ монаха-художника, ницшеанского сверхчеловека, способного сотворить божество и самому поместить себя на место бога. Здесь важно обратить внимание на взаимодействие и связь художника и бога: способность и сила творить имеет божественное начало, которое может реализоваться в сотворении символа божества, утверждающего существование божественной материи, и утвердить самого бога в сознании, что является поэтическим творчеством бога. Так, способность творить объединяет бога и человека, в частности поэта, который в процессе творчества утверждает божественное начало в самом себе. Эта способность хоть и представляется имеющей власть над божественным началом, направлена на утверждение этого начала в человеческом мире. Эта идея также реализуется в мотиве творчества бога, который, однако, выступает в модифицированном контексте, где лирический герой "собирает" бога в некое единство: "ich aber will dich wieder sammeln in dem GefдЯ, das dich erfreut". Интересно, что мотив создания и творчества бога совмещается со поэтическим стремлением к нему и мысли о нем: "Einer der trдumt, dich zu vollenden und: dass er sich vollenden wird". Таким образом, мотив создания бога трансформируется и видоизменяется в таких вариантах как: мотив строительства на боге или строительства бога и мотив поэтического творчества бога, который иллюстрирует сложную систему взаимодействия бога и поэта-творца.

2. Проанализированный выше мотив переплетается с мотивом тесной связи бога и человека. Этот мотив часто актуализируется в контексте описания местонахождение бога по отношению к лирическому герою: "Nur eine schmale Wand ist zwischen uns, durch Zufall; denn es kцnnte sein: ein Rufen deines oder meines Munds - und sie bricht ein ganz ohne Lдrm und Laut". В данном мотиве, как и в мотиве создания бога, лирический герой стоит наравне с богом, однако здесь уже нет явного взаимодействия, напротив, близость и связь бога и человека мистическая и неуловимая, однако между ними находится препятствие, стена, способная разрушится от одного звука, но не допускающая прямого контакта, стена, разделяющая два мира. Бог и лирический герой словно находятся в соседних комнатах: "Du, Nachbar Gott, wenn ich dich manches Mal in langer Nacht mit hartem Klopfen stцre, - so ists, weil ich dich selten atmen hцre und weiЯ: Du bist allein im Saal". Мотив связи бога и человека включает в себя метафору бога-соседа, которая часто употребляется в рамках данного мотива, утверждая близость лирического героя и бога: " … du, Nachbar Gott", "du Eingeweihter"; "du sanfter Nachbar jeder Not; du meines Leidens leiser Zweiter".

Этот мотив, как и предыдущий имеет динамику движения: если в предыдущем примере мы видели, как в рамках одного мотива метафорическое описание бога видоизменялось, начиная с описания бога как фундамента и заканчивая обращением к собору, то есть метафора становилась масштабнее, приобретая новые символические значения, то здесь мы видим, как изменяется расположение бога относительно лирического героя. Сначала следует обратить внимание на метафору бога-гостя, которая, с одной стороны, включена в мотив связи бога и человека, а с другой, выходит за его рамки, так как подчеркивает только временное присутствие бога: "du bist der Gast, den er an sanften Abenden empfдngt". Так, подобная форма этого мотива устанавливает наиболее дальнее расположение, связанных бога и человека. Далее мы видим, что бог становится "соседом": "du, Nachbar Gott", то есть утверждается постоянная близость бога и лирического героя.

Следующая форма данного мотива уже помещает бога рядом с сердцем поэта. Лирический герой постоянно чувствует бога рядом с собой, но не настолько, чтобы его можно было познать, даже ощущение рядом бьющегося сердца бога, не достаточно для того, чтобы лирический герой смог стать обладателем божественного знания: "ich fьhle dein Herz und meines klopfen und beide aus Angst". Ближайшее расположение бога от лирического героя оказывается в самой душе лирического героя и его чувствах: бог становится присутствующем объектом в одиночестве поэта, то есть внутри него, или в его мыслях: "Du bist der zweite seiner Einsamkeit". Познание бога обозначает укрепления связи между богом и человеком, которое предполагает познание самого себя, то есть познание бога и установление гармонии с ним требует возвращения внутрь себя: "mit dieser wachsenden Wiederkehr will ich dich bekennen, will ich dich verkьnden wie keiner vorher".

Так, мы сформулировали, как выстраивается мотив связи бога и человека, образуя динамику приближения бога к поэту, которая находит свое завершение в их частичном слиянии. Тем не менее, эта связь не подразумевает познание и не завершает процесс поиска бога, потому что бог - недоступная противоречивая тайна, окутанная таинственным молчанием.

3. Мотив молчания бога является одним из наиболее часто повторяющихся мотивов в "Часослове", что подтверждает важность этого мотива, которую также можно объяснить тем, что заканчивающиеся разочарованием попытки познать бога исходят из не отвеченных призывов и молитв к нему, то есть из его молчания и отстранения от человека. Как мы уже видели в предыдущих примерах, лирический герой называет бога "du meines Leidens leiser Zweiter", уже здесь мы должны обратить внимание на развивающийся мотив божественного молчания: бог тихо, почти бесшумно присутствует с лирическим героем в его страданиях. Бог является сокрытой от человека тайной, которая окружена молчанием, диалог человека и бога всегда представляет собой обращение к богу и только надежду на принятие и ответ: "Du bist der Sanfte, der sich sagte, und doch: wenn dich ein Feiger fragte, so schwelgtest du in Schweigsamkeit".

Мотив молчания бога также часто реализуется в контексте, связанным с молитвой или песней, так как молитва представляет собой обращение, просьбу к богу или восхваление бога, однако не подразумевает прямой ответ, тем не менее мы не можем расценивать молитву как монолог, так как она подразумевает некоторое знание о собеседнике и интенцию на получение ответа, будь то молчание или желаемое благословение. Мотивы, которые включены в тему молитвы мы рассмотрим подробнее далее, на данном этапе ограничимся следующим примером реализации мотива божественного молчания: "du Lied, das wir mit jedem Schweigen sangen". Здесь мы видим, как в рамках данного мотива лирический герой обращается к богу как к песне, которая поется с каждым молчанием, то есть богу приписывается метафора самого молчания и одновременно он в метафорическом плане сам представляется как песня или молитва, которая не произносится вслух, а существует только в сознании обращающегося к богу.

Молчание бога делает его еще более недоступным и непонятным для лирического героя: "mein Gott ist dunkel und wie ein Gewebe von hundert Wurzeln, welche schweigsam trinken". Используя различные метафоры для описания бога, поэт пытается установить связь между богом и человеческой реальностью, бог поэта темный и непонятный, похожий на сеть корней, опутывающих мир, но они сокрыты для поэта божественным молчанием. Данный мотив утверждает бога как величайшую тайну для человека, которая, с одной стороны, является спутником человека, который постоянно ощущает рядом ее существо, а с другой, самым скрытым и "тихим" явлением, которое знакомо человеку: "Du bist der Leiseste von Allen, die durch die leisen Hдuser gehn".

Мотив молчания также актуализируется в контексте, в котором возникает тема души. Душа взывает в молитве к богу, но эта молитва выражена только стремлением к нему, так как душу также окружает тайна молчания: "Siehst du nicht meine Seele, wie sie dicht vor dir in einem Kleid aus Stille steht?".

4. Важным мотивом в "Часослове" также является мотив молитвы. Само произведение представляет собой сборник молитв, к этому же отсылает название: часослов - это сборник молитв и песнопений для религиозного богослужения в течении дня. Интересно заметить, что часослов - книга, используемая православной церковью: вероятно, на это повлияли опыт путешествия в Россию и увлеченность русской литературой. Стихи "Часослова", однако, далеки от канонического понимания молитвенных песнопений, они представляют собой доверительный разговор лирического героя с богом, личное или даже интимное обращение к богу, размышления лирического героя о себе и окружающем мире, размышления, репрезентирующие поиск бога в себе и мире. Из-за изначальной повышенной значимости молитвы для произведения, мотив молитвы наиболее часто встречается в тексте и несет в себе различные коннотации.

Поэтическая молитва Рильке может быть представлена в форме, напоминающую каноническую, это может быть молитва-просьба о прощении: "ist das vermessen, mein Gott, vergieb". Здесь заключена коннотация покаяния и признания божественного могущества. Несмотря на то, что лирический герой находится в ситуации доверительного интимного общения с богом, бог все равно представляет собой всевышнюю силу, перед которой лирический герой чувствует трепет.

Мотив молитвы объединяет в себе понимание молитвы как в каноническом представлении, так и в индивидуальном авторском понимании. Это выражено в том числе в следующем: с одной стороны, молитва лирического героя личностная, направленная на установку связи с личным богом, что противоречит канонической установке на поклонение "богу для всех", молитва лирического героя одинока и искренна: "mein Gebet, das so ernst und allein vor deiner wolkigen Stirne steht". С другой стороны, в следующей форме мотива мы уже видим местоимение первого лица множественного числа: "Es giebt im Grunde nur Gebete, so sind die Hдnde uns geweiht, dass sie nichts schufen, was nicht flehte". Здесь мы также видим мотив строительства, о котором мы писали выше, в данном случае сочетание этих мотивов актуализирует идею о то, что вся человеческая деятельность - молитва, потому что все, что делает человек, а именно творчество, создание, строительство и изменение мира, требует божественной помощи и поддержки. Мотив строительства и молитвы также объединены в следующе строке: "Fьr sie ist beten immer noch: Erbauen, aus allen MaЯen bauen, dass das Grauen fast wie die GrцЯe wird und schцn".

Мотив молитвы объединяет в себе следующее противоречие. Молитва лирического героя воплощается как немое стремление к богу, которое способствует познанию божественного: "Dein ganzer Himmel horcht in mich hinaus, weil ich mich sinnend dir verschwieg". Также в стихотворении мы встречаем этот мотив в форме молитвы к богу о сохранении его молчания, которое увеличивает и утверждает его бытие в человеческом мире: "Ich bete nachts oft: Sei der Stumme, der wachsend in Gebдrden bleibt und den der Geist im Traume treibt, dass er des Schweigens schwere Summe in Stirnen und Gebirge schreibt". Молчание бога наполняет природу, через которую человек может его почувствовать в реальном мире, наиболее ярко эта идея актуализируется в мотивах, объединенных темой природы.

Это явление, однако, находится в противоречии с мотивом песни, которая репрезентирует молитву и обращение к богу. Интересно, что такое противоречие не создает конфликт, а наоборот, образует сложную систему переплетения мотивов, построенных на отрицающих друг друга явлениях, но относящихся к одному феномену: "du Lied, das wir mit jedem Schweigen sangen". Существо бога утверждается сознанием верующего, обращающегося к нему человека, поэтому молитва в некотором роде является подтверждением присутствия бога рядом с молящимся, и так бог сам становится наполнением молитвы: "Du bist die Silbe im Gesange, die immer zitternder im Zwange der starken Stimmen wiederkehrt". Лирический герой, обращаясь к богу, также сам представляется песней, в которой бог является рифмой: "Ich war Gesang, und Gott, der Reim, rauscht noch in meinem Ohr". Здесь следует заметить подчеркнутую связь бога и человека и невозможность их раздельного существования: существо и связь обоих реализуется в песне, молитве.

В отличие от канонического религиозного желания спасения, защиты, просьбы, выраженного в молитве, в лирике Рильке преобладает интенция обращения к богу лирического героя, имеющая другой характер: лирический герой стремится познать бога, а через понимание бога познать себя. Молитва не подразумевает абсолютную веру, даже искреннее верующий духовный наставник подвержен прибыванию в смятении: "Dann bete du, wie es dich dieser lehrt, der selber aus der Wirrnis wiederkehrt". Познание личного бога происходит в том числе в процессе обращения к богу, называния его, так каждая новая метафора актуализирует новое качество бога.

3.2 Лирика Георга Тракля

Творчество Тракля как и творчество Рильке относится к символисткой поэзии, поэтому многие символы, метафоры и мотивы в поэзии авторов пересекаются по смыслу и структуре. Однако мы можем проследить яркий контраст идей, раскрывающихся в их поэзии: если основополагающая интенция поэзии Рильке - поиск и познание бога, то лирический герой Тракля ощущает разочарование в боге и стремится погрузиться в небытие, избежав медленного душевного разложения, которое приносит жизнь.

1. С этой идеей связан мотив молитвы о смерти или пересекающийся с ним мотив молитвы в смерти. Лирический герой Тракля не видит спасения и счастья в этом мире и поэтому он просит об избавлении от нее. Смерть, пришедшая по желанию просящего, является благом, которое помогает избежать большего зла, поэтому в стихотворении "Духовная песня" ("Geistliches Lied"), в котором центральным мотивом является молитва о смерти и сама смерть ("Bettler dort am alten Stein Scheint verstorben im Gebet"), разворачивается тема праздника, радости и любви: "Liebe segnet Brot und Wein". Такое построение мотивов, метафор и тем, ярко контрастирующих друг с другом, переводит, казалось бы, атмосферу радости в план жуткого; читатель хоть и не испытывает радость или сожаление по отношению к смерти молящегося, мотив смерти, окруженный контрастирующими тропами и представленный в плясовом двусложном стихотворном размере, создает эффект парадоксального ужаса.

Похожий пример актуализации этого мотива мы видим в стихотворении "День поминовения" ("Allerseelen"). Однако здесь мы уже видим более яркий контраст между описанием жизни и будущей смерти: жизнь полна страха и горечи, ее бессмысленность делает живых людей больше похожих на тени, которые уже оставили жизнь, в то время как умерших мать и ребенка окружает любовь. Стихотворение завершается обращением к богу:

"Ihr Leben ist so wirr, voll trьber Plagen.

Erbarm' dich Gott der Frauen Hцll' und Qual,

Und dieser hoffnungslosen Todesklagen. "

В стихотворении "Гелиан" этот мотив присутствует в видоизмененной форме, здесь уже мертвый читает молитву: "Verfallen die schwarzen Mauern am Platz, Ruft der tote Soldat zum Gebet". Это можно интерпретировать разными способами. Во-первых, мёртвый солдат может просить бога о смерти для живых, чтобы избавить их от существования в аду жизни. Во-вторых, Мертвый все еще присутствует в пространстве жизни и, вероятно, он может взывать к богу о помощи в его окончательном пути к смерти. Также, можно расценивать эпитет мертвый как проекцию неизбежного будущего солдата, то есть молитва приобретает форму изначально выделенного нами мотива - мотивы о смерти. Структуры символистского текста могут иметь бесконечное множество интерпретаций, тем не менее, фиксирование и анализ данного мотива позволяет сделать вывод о том, что в поэзии Тракля молитва имеет больше связей с темой смерти, чем с богом, и она не содержит в себе интенцию достижения божественного прощения или снисхождения, а является выражением страдания и желания избавления от жизни.

2. Этот мир для Тракля - мир разложения и несправедливости, поэтому в его поэзии мотив страдания невинного имеет особое значение. В стихотворении "De Profundis" разворачивается ситуация насилия над невинной девушкой, чистота которой подтверждается словами: "Und ihr SchoЯ harrt des himmlischen Brдutigams". Этот мотив не имеет определенное текстовое выражение в стихотворении, однако он имплицитно проходит через весь текст, начиная с описание природы, которое создает гнетущую картину "грустного вечера" и заканчивая описанием страдания лирического героя, вызванного несправедливостью по отношению к невинной девушке. Этот мотив переплетается с мотивом молчания бога, так как несправедливость мира напрямую связана с несправедливостью бога по отношению к людям, который не вмешивается в зло, происходящее в мире: "Gottes Schweigen trank ich aus dem Brunnen des Hains". Заметим, что лирического героя возмущает не само страдание невинного, а молчание бога, который допускает несправедливость.

В стихотворении "Псалом" мотив страдания невинного не центральный, но проскальзывающий: "Es sind kleine Mдdchen in einem Hof in Kleidchen voll herzzerreiЯender Armut!". Внимание концентрируется не на нем, а на общей картине разлагающего несправедливого мира. Заметим, что к страдающим невинным относятся девочки, дети, женщины с детьми и даже святые: "Wenn ein eherner Engel im Hain den Menschen antritt, das Fleisch des Heiligen auf glьhendem Rost hinschmilzt". Так создается картина большей несправедливости: эти группы людей в поэзии Тракля безгрешны и не заслуживают наказания, которые преподносит им жизнь. Единственный выход из кошмара жизни - смерть: "Die toten Waisen liegen an der Gartenmauer". Мотив смерти сирот, с одной стороны, следует рассматривать, как мотив страдания невинного, но с другой, смерть в поэзии Тракля - спасение и освобождение. Даже еще не начавшие свою жизнь младенцы уже боятся ее, потому что жизнь не может принести ничто кроме страдания, это мы видим в стихотворении "Allerseelen": "Im Herbstwind klagt der Ungebornen Weinen.

К этому мотиву также относится мотив порочения невинного, так как лишение чистоты, приводит к лишению бога, а значит также приносит страдания. Пример такого мотива мы видим в стихотворении "Псалом": "Die fremde Schwester erscheint wieder in jemands bцsen Trдumen. Ruhend im Haselgebьsch spielt sie mit seinen Sternen". Такая ситуация также иллюстрирует несправедливость и порочность мира.

3. С предыдущим мотивом тесно связан мотив молчания, так как он актуализирует недоступность бога для человека, которая в свою очередь усиливает чувство одиночества и брошенности богом, так как невозможность надежды на божественное благословение и помощь ведет к несправедливому страданию. Бог видит несправедливость и ужас, творящийся в мире живых, но он выступает только как молчаливый наблюдатель: "Schweigsam ьber der Schдdelstдtte цffnen sich Gottes goldene Augen" ("Псалом"). Обитель бога также представляет собой заброшенное, пустое, темное место, в котором царит молчание: "Der Platz vor der Kirche ist finster und schweigsam". Мотив молчания заключает в себе не только смысл скорби и одиночества, но также молчание - сила, разрушающая сознание, веру в бога и добро в этой жизни: "Dem Teppich entsteigt Gebein der Grдber, das Schweigen verfallener Kreuze am Hьgel".

Молчание также присуще душе, которая уже приближена к божественному сознанию и не является частью мира живых: "Die Seele auch in engelhaftem Schweigen". Молчание выступает в роли непроницаемой завесы между божественным миром и реальностью, умершая душа имеет возможность переступить эту границу, но она становится непричастной к миру живых, погрузившись в молчание вместе с богом. В непроницаемое молчание погружены также и ангелы: "In der Stille Tun sich eines Engels blaue Mohnaugen auf".

4. Зло и разложение основные темы лирики Тракля, поэтому мотив зла, оскверняющее святое место, приобретает особую важность. В "Allerseelen" мотив находит свое отражение в следующих строчках: "Das Seufzen Liebender haucht in Gezweigen und dort verwest die Mutter mit dem Kind". Смерть и кладбище - символы перехода в божественную реальность, поэтому они должны быть окружены уважением, состраданием и молитвой, в данном примере мы видим соединение сакральности смерти и эротики, которая разлагает каноническую картину места смерти. Этот мотив мы также видим в строках стихотворения "Псалом": "Im Kreuzgang flattern die Fledermдuse umher". Летучие мыши, как символ зла, окружают монастырь, что создает ощущение заброшенности монастыря как людьми, так и богом. Даже святое место перестает быть местом истины и добра, что лишает человечество надежды на появление справедливости и света в мире людей, в котором царит только разложение и распад души. Это также подтверждают строки из стихотворения "Drei Blicke in einen Opal":

"Mit Satyrn im Verein

Sind schlanke Weiblein; Mцnche der Wollust bleiche Priester,

Ihr Wahnsinn schmьckt mit Lilien sich schцn und dьster

Und hebt die Hдnde auf zu Gottes goldenem Schrein".

Отсутствие бога в мире людей лишает человечество надежды на справедливость и счастье, что препятствует развитию личности и ведет к моральному и телесному распаду. Если развитие исключено, неизбежно разум обращается в прошлое, то есть к уже умершим традициям, а именно к мифологическому сознанию, которое напрямую связано с эротикой и моральным разложением. Более того, эротическая направленность сатиров стоит на одном уроне с возникающим сладострастием священников, которые призваны изначально быть ближе к богу и чистоте чем другие люди. Соединение мифической эротики и разврат ближайших к богу людей находит свою семантическую кульминацию в мотиве осквернения святого места, к которому сатиры и священники тянут свои руки.

В поэзии Тракля разворачивается мир, в котором зло и распад добрались до самой высшей точки, после которой у мира людей не шансов на спасение; самые святые и почитаемые символы божественный истины, даже такие как распятие, подвергаются осквернению: "Und Mдdchen, die wie Gift den Leib des Herrn umschlingen."

5. Единственным выходом из ада жизни, как мы уже наблюдали в предыдущих примерах, является смерть, которая контрастирует с разлагающимся существованием. Смерть приносит душе освобождение и спокойствие. Подтверждения этому утверждению мы находим в реализации мотива ангельской песни, сопровождающей душу умершего, в стихотворении "Geisliches Lied" тема смерти сопровождается мотивом ангельской песни: "Und ein Engel singt".

В стихотворении "De Profundis" ангельская песня сопровождает несчастье, случившееся с невинной девушкой "Im Haselgebьsch Klangen wieder kristallne Engel". Мотив поющего ангела появляется в связи со смертью или после случившегося несчастья, что мы также можем интерпретировать как символ уходящей на небо души. Поющий ангел лишен каких-либо негативных эпитетов или метафор - напротив, эпитеты, сопровождающие мотив, создают картину чистоты и света: "kristallne Engel". Между ангелом и душой в поэзии Тракля существует прямая взаимосвязь: "Die Seele auch in engelhaftem Schweigen", в этом примере мы видим, что душа умершего уходит в ангельском молчании. Также в стихотворении "Drei Blicke in einen Opal" автор называет одинокую тень или душу бледным ангелом: "Des Einsamen Gestalt kehrt also sich nach innen Und geht, ein bleicher Engel, durch den leeren Hain".

Так, ангел ближе к человеку чем бог, так как ангел сопровождает человеческую душу или сам представляет собой образ души, а бог находится за пределами области взаимодействия с душой и человеком.

3.3 Классификация мотивов

Вышесказанное в предыдущем разделе позволяет заметить основные различия и пересечения значений мотивов в поэзии Рильке и Тракля. Обратим внимания, что системы мотивов строятся вокруг основных тем или концептов, которые разделяют эти мотивы на группы. Принадлежность мотивов к определенным темам позволяет выстроить широкую семантическую структуру этих тем, что способствует их более глубокому пониманию и определению на их основе философии и поэтического видения авторов.

а) Мотивы, объединенные темой бога

В стихотворении Рильке "Часослов" центральной темой является тема бога, так как все стихотворение представляет собой поиск божественной истины и личный диалог с богом. Соответственно, другие темы либо становятся второстепенными, либо каком-либо образом переплетаются с этой темой, в том числе это видно при анализе мотивов, которые, выстраиваясь вокруг одной темы, все равно каким-либо образом расширяют тему бога.

В стихотворениях Рильке тема бога объединяет многие мотивы. Одним из самых значительных является мотив сотворения бога, так как этот мотив позволяет сделать следующие суждения. Бог является как создателем, так и основой для создания, на нем строится весь мир. Более того, лирический герой способен самостоятельно создавать бога, утверждая его существование в мире своим творчеством и поэтическим обращением к нему. Важно заметить, что творчество также имеет божественное начало, соответственно, поэту необходим бог также как и бог необходим поэту: поэт получает божественное благословение и божественную силу творить, а существо бога реализуется в творчестве поэта.

В стихотворении Рильке также присутствует мотив рождения мира из тьмы, которую представляет собой бог как нечто неизвестное и бесконечно глубокое недоступное для человеческого сознания. Все берет свое начало в боге, в том числе и существование лирического героя: "Du Dunkelheit, aus der ich stamme ich liebe dich mehr als die Flamme". Однако в отличие от канонического восприятия бога - бог не воплощение света, но бесконечная, непознаваемая тьма: "Aber die Dunkelheit hдlt alles an sich: Gestalten und Flammen, Tiere und mich". Заметим, что божественная тьма хоть и внушает трепет и страх, тем не менее это не воплощение зла, а напротив, тайна, в которой содержится жизнь: "Noch bist du nicht kalt, und es ist nicht zu spдt, in deine werdenden Tiefen zu tauchen, wo sich das Leben ruhig verrдt".

Такое представление бога ярко контрастирует с образом, выстроенным в поэзии Тракля: тьма находится все бога, то есть в человеческом мире, который бог оставил. Бог не является основой мира, но причиной распада мира человека является то, что он оставил людей. Тем не менее, образ бога в поэзии Тракля обладает голубым и золотым цветами: "Gottes blauer Odem weht", "Schweigsam ьber der Schдdelstдtte цffnen sich Gottes goldene Augen", то есть бог остается символом доброго, чистого и светлого, однако бог не приносит эти свет и добро людям. Таким образом, воплощение добра, не вмешивающегося в мир, является причиной появления зла и тьмы. Так, мы видим в поэзии Тракля мотив исчезновения жизни из-за света, точнее из-за его невмешательства в мир, а в лирике Рильке мотив появления жизни из тьмы. Оба мотива объединены темой бога, однако у Рильке бог - воплощение тьмы, а у Тракля - света; у Рильке тьма порождает жизнь, а у Тракля свет является виновником распада жизни.

В рамках темы бога у Рильке выступает мотив связи человека с божественной сущностью, который реализуется посредством определения бога как гостя, соседа, отца, брата, а также установкой на то, что что познание бога возможно через возвращение к себе: "mit dieser wachsenden Wiederkehr will ich dich bekennen". В поэзии Тракля, наоборот, подчеркивается то, что бог оставил человека в одиночестве, окруженным тьмой и разложением существования. Эту идею утверждает мотив горечи и гнева на бога:

"Gottes Schweigen

Trank ich aus dem Brunnen des Hains.

Auf meine Stirne tritt kaltes Metall

Spinnen suchen mein Herz".

Мотив молчания также напрямую связан с темой бога у обоих поэтов. У Рильке бог - непостижимая тайна, погруженная в молчание, которое препятствует познанию, однако, несмотря на это, присутствие бога рядом с лирическим героем очевидно, бог является вторым в одиночестве и страдании лирического героя: "meines Leidens leiser Zweiter". У Тракля мотив молчания актуализирует больше не божественную тайну, а недоступность бога для человека. Молчание утверждает непреодолимую границу между божественным миром и миром людей.

б) Мотивы, объединенные темой молитвы

Тема молитвы в лирике Рильке также как тема бога играет значительную роль, важность которой в том числе утверждает прямая связь с темой бога, так как молитва подразумевает обращение, просьбу или какую-либо другую интенцию на связь с богом. В "Часослове" мы видим, что молитва, так же как и бог, обладает противоречием. С одной стороны, молитва представляет собой немое устремление к богу, с другой, тема молитвы реализуется в мотиве песни, который в свою очередь пересекается с темой ангела и души. Молитва также является живым процессом творения, который репрезентирует создание нового бытия посредством поэзии, в том числе утверждения бытия бога в реальности. Молитва у Рильке также пересекается с каноническим значением: лирический герой просит о прощении и божественном благословении, однако основная интенция молитвы является познание божественной сущности. Разговор между человеком и богом - это путь познания божественной истины, в том числе через познание самого себя, которое реализуется посредством молитвы.

В поэзии Тракля молитва преимущественно связана с мотивом смерти, так как лирический герой не видит будущего для умирающего мира, поэтому единственный способ спастись от страданий жизни, это умереть. Стоит таже обратить внимание, что некоторые стихотворения имеют названия, которые определяют стихотворения как молитву, например, "Псалом" или "De Profundis". Однако эти стихотворения не имеют направленности на коммуникацию с божественным, напротив, эти стихотворения обладают нарративной структурой, в которой описывается несчастье мира. В стихотворении "De Profundis" бог упоминается только в заключительной части, которая заключает в себе чувство скорби не обиды из-за того, что бог позволяет случаться несчастью, описанному в стихотворении. Тоже стоит заметить и в стихотворении "Псалом", только после описания разлагающегося мира появляется заключение: "Schweigsam ьber der Schдdelstдtte цffnen sich Gottes goldene Augen". Ни лирический герой, ни действующие лица стихотворения не обращаются к богу, более того, строчки, в которых говорится о боге как бы отделены отдельной строфой от всего стихотворения - бог не просто не присутствует в лирическом мире стихотворения, но даже отделен посредством структурной организации стихотворения.

в) Мотивы, объединенные темой ангела

Фигура ангела в поэзии Рильке также противоречива, так как в ей одновременно сливает доброе и злое начало, которые создают неопределенность образа. С одной стороны, ангел - посланник, который обитает в божественном мире: "Weit war ich, wo die Engel sind, hoch, wo das Licht in nichts zerrinnt - Gott aber dunkelt tief". С другой стороны, ангел представляет собой поэтический образ человеческой души, которая устремлена к богу. Ангел, оказавшийся в мире людей, вселяет страх и трепет, он напрямую связан с мотивом смерти, так как представляет собой посланника, пришедшего за умершей душой, или сам представляется как душа: "Und die Engel, die nicht trцsten, stehen fremd und furchtbar um sie her", "fast tцdlicher Vogel der Seele". Тема ангела связана с мотивом творчества и искусства. Ангелы у Рильке могут также выступать как символ красоты, создающий танец или "хрустальную ангельскую песню", что в свою очередь также олицетворяет молитву.

В поэзии Тракля семантика ангелов примерно совпадает с той, которая репрезентируется в поэзии Рильке. Образ ангела, реализующийся в мотиве умирающей души, представляет собой символ чистоты и света, который освободился от тьмы жизни. Образ ангела, который появляется при описании человеческой жизни, напротив, олицетворяет зло и распад, вселяющий ужас: "Aus grauen Zimmern treten Engel mit kotgefleckten Flьgeln". Ангелы становятся такими же падшими созданиями как и люди, и даже превосходящими их, так как они обладают большим могуществом, и так образ ангела становится символом зла: "Wenn ein eherner Engel im Hain den Menschen antritt, das Fleisch des Heiligen auf glьhendem Rost hinschmilzt".

г) Мотив смерти

В поэзии Рильке смерть - неизбежность, которая вселяет беспокойство лирическому герою, но не является чем-то ужасным, так как это итог человеческой жизни, который сближает человека с богом. Лирический герой понимает, что бог желает, чтобы человек жил: "Du sagtest leben laut und sterben leise und wiederholtest immer wieder: Sein". В частности это происходит потому, что человеческая жизнь утверждает существование бога, которое укрепляется верой в него и человеческим творчеством, способное к созданию божественной материи. Лирический герой не боится смерти, но не отрицает беспокойства по поводу ухода из жизни: "Ich kann nicht glauben, daЯ der kleine Tod, dem wir doch tдglich ьbern Scheitel schauen, uns eine Sorge bleibt und eine Not".

Лирический герой описывает себя как пространство, находящееся между жизнью и смертью, он не относит себя ни к одному, ни к другому. Нельзя забывать, что он представляет собой образ монаха, который в символическом плане отказался от жизни, посвятив свое существованием поиску божественной истины, но подобный отказ от жизни не подразумевает смерть, поэтому лирический герой говорит о себе так: "Ich bin die Ruhe zwischen zweien Tцnen, die sich nur schlecht aneinander gewцhnen: denn der Ton Tod will sich erhцhn - Aber im dunklen Intervall versцhnen sich beide zitternd". Из этого ясно, что смерть является актуальной темой для размышления лирического героя, однако у него не проявляется ни сильного желания умереть, ни страха перед концом жизни.

Мотив смерти является одним из основных в лирике Тракля. В стихотворениях смерть является спасением от ужасного бытия, на которое обречено человечество. Смерть - то священное место, которое огорожено от осквернения, несмотря на то, что отголоски ушедшей жизни, такие как кладбище или крест, все еще принадлежат реальности и вписываются в общую картину распада. Лирика Тракля представляет собой картину жизни как образ ада, который подразумевает отсутствие бога, смерть же, напротив, пространство за границей молчания и тайны, в котором душа может обрести счастье и покой. Интересно заметить, что сам Тракль отзывался о себе как о падшем или погибшем человеке, которого может ждать только ад, что противоречит светлому представлению о конце жизни. Так, поэт не видел для себя пути к счастью и спокойствию ни в этой жизни, ни после смерти, так как не считал себя безгрешным в отличие от невинных страдающих образов его поэзии, и считал, что он своей жизнью открыл себе путь только в ад.

Выводы

В лирике Р.М. Рильке и Г. Тракля религиозно-мистические мотивы имеют центральное значение, так как основными темами творчества поэтов являются темы, связанные с мистикой, в том числе с религиозной. Основной темой поэзии Рильке является поиск и стремление к познанию бога. Поэтический мир Тракля страдает из-за того, что человек оставлен богом, жизнь представляется жутким кошмаром, от которого можест спасити только смерть, так, одной из главных тем поэзии Тракля является стремление к смерти как к спасению от разлагающегося бытия. По этой причине, для Рильке храм - сакральное место, наполненное богом, в то время как для Тракля религиозные места осквернены развратом, похотью и разложением.

Рильке часто описывает бога как темную сущность, имея в виду то, что бог является глубокой недоступной тайной. Бог Тракля напротив имеет золотые или голубые глаза, он находится в светлом мире, но он никак не взаимодействует с человеком и своим невмешательством поддерживает разложение мира и его несправедливость и страдания. В поэзии Рильке лирический герой постоянно чувствует бога рядом с собой, человек и бог прочно связаны на столько, что лирический герой может оказаться на месте бога в качестве творца и имеет возможность сам создавать божественную истину. В лирике Тракля бог покинул человека, между ними нет связи, и лирический герой не стремится ее найти.

Мотив молчания объединяет обоих поэтов: бог - тайна, которая скрывается за завесой молчания, которое не дает человеку познать божественную истину. Однако лирический герой Рильке надеется на ответ и благословение бога, а лирический герой Тракля погружается в еще большее отчаяние из-за того, что бог, созерцая мучения, ужас и несправедливость, никак не вмешивается в человеческий мир, молчание и невмешательство еще больше отдаляет лирического героя от бога.

Заключение