Конструирование "я" в работах Великого Князя Александра Михайловича

Немецкоязычная версия вышла в издательстве «Paul List Verlag» в Лейпциге. Alexander von Russland. Kronzeuge des Jahrhunderts. Leipzig: Paul List Verlag, 1933. Визуальное оформление полностью соответствует американскому: предисловие от великого князя, эпиграф к книге, содержание и предисловие от публикатора. В данном случае в качестве предисловия было использован текст, написанный для американских читателей, и переведен на немецкий язык. Кроме того, как и в американской версии, в этой книге было опубликовано предисловие от публикатора, также переведенное с английского на немецкий. Таким образом, немецкоязычный вариант второй книги полностью соответствовал американскому изданию.

Как и в первой части книги «Воспоминаний» особое внимание стоит уделить содержанию книги в разных изданиях и провести сравнительный анализ, который представлен в табл. 4.

Таблица 4. Содержание

Как видно из табл. 4, практически все главы имели схожее название во всех версиях. Однако, стоит отметить некоторые особенности: 1, 12 и 14 главы имеют некоторое различие. Так, первая глава имела заглавие «Lazarus comes forth» в американской версии книги «Воспоминаний». Очевидно, Александр Михайлович отсылает читателей к сюжету из Евангелия от Иоанна о воскрешении Лазаря. Выбранная фраза для заглавия «Lazarus comes forth» означает выход Лазаря, с помощью настоящего времени князь подчеркивает процесс этого действия.

Таким образом Александр Михайлович повторяет идею о собственном возвращении, дополняя ее новым смыслом - воскрешением. Между тем стоит обратить внимание на заглавие той же главы в немецкоязычной версии «Steh auf, mein Sohn, und wandle!» «Встань, сын мой, и иди!».. Как мы видим, великий князь цитирует слова Иисуса, обращенные к Лазарю «Встань, сын мой, и иди» Библия. Книги Нового завета. От Иоанна святое благовествование. Ин. 11:43. С. 116.. В данном случае Великий князь убирает прямую отсылку к воскрешению Лазаря, перенося акцент на слова Иисуса, с призывом к возвращению, тем самым подчеркивается некоторое божественное влияние извне, способствовавшее «воскрешению» князя. Таким образом, в оформлении текста возникает двоякий смысл: с одной стороны, князь несколько раз говорит о «новой жизни», о произошедшей перемене и отвержении прошлого. С другой стороны, использование в заглавии наречия «always» - «всегда» рядом с великокняжеским титулом, показывает противоположный смысл - прошлое неотъемлемая часть настоящего.

Глава 12 также имеет различное заглавие: в англо-американской версии «Potsdam, U.S.A.» (кавычки - авторские), в немецкоязычной - «Amerikanischer Geist» «Американский дух». (в данном случае кавычки - мои). Как мы видим, великий князь вновь меняет название. Одна из вероятных причин - возникновение путаницы. Александр Михайлович несомненно знал о городе в Германии с похожим названием. Старый немецкий город Потсдам, основанный предположительно в X в., имел бы широкий ассоциативный ряд, который мог препятствовать задуманному восприятию главы, поэтому великий князь меняет название на более очевидный вариант «американский дух», позволявшее получить необходимый эффект.

Наименование последней главы имеет смысловое различие, которое передается за счет сематических особенностей. Слово «recapture» означает отвоевание, овладение вновь чем-то (в особенности с применением силы). https://dictionary.cambridge.org/dictionary/english/recapture [Дата обращения: 03.04.2020] Слово же «Heimgefunden» означает найти дорогу назад, домой, на родину. https://www.duden.de/rechtschreibung/heimfinden [Дата обращения: 04.05.2020] Как мы видим, оба слова имеют семантику возвращения, обретения чего-то вновь. Однако в англо-американской версии нет значения родины, а в немецком, напротив, значения силы. Как было указано раньше, глава завершалась словами «I am going home», таким образом немецкое слово heimgefunden помогало удвоить ожидаемый результат от восприятия содержания главы.

Вторая часть книги «Воспоминаний» не была переведена на русский язык и не издавалась в России. Одна из возможных причин - не желание освещать свой текущий образ жизни среди русскоязычных эмигрантов. Вместе с тем великий князь в силу болезни мог просто не успеть перевести или согласовать перевод (в случае если переводом занимался не сам князь). Первый полноценный перевод книги на русский язык был осуществлен в 1991 г. Степанцовыми Е. и П. и опубликован издательством «Захаров» полноценной книгой «Воспоминаний». Великий князь Александр Михайлович. Воспоминания. М.: Захаров, 1991. Осуществленный перевод был оформлен схожим с англоязычным вариантом образом: сохранен и эпиграф с отрывком из стихотворения Тютчева, и авторское предисловие. Этот же перевод был вновь отредактирован и вновь опубликован в 2017 г. Примечательно, что как в новой, так и в старой редакции переводчики предпочли не переводить первый абзац предисловия, содержащий рассуждения князя о наименовании книги.

Таким образом, мы проанализировали историю публикаций второй части книги «Воспоминаний». Нам удалось выявить, что вторая книга была издана меньшим количеством версий: только на английском языке в США и на немецком в Германии. Однако, и в этот раз Александр Михайлович с помощью изменения названия глав адаптировал трактовку в зависимости от предполагаемого читателя, жонглируя различными оттенками смыслов. Подобно первой части книги, конструирование образа «я» находит свое отражение в семантически окрашенном оформлении названия книги, содержания и эпиграфах. Так, образ «я» обрел новые грани, выражающиеся в мотивах возрождения (обретения), воскрешения, значимости личности в ходе истории. Стоит также подчеркнуть значение названия книги, транслирующее взаимосвязь образа «я» и династии.

1.3 Twilight of Royalty Сумерки царской власти.

Примерно в тот же период времени великий князь Александр Михайлович работал над созданием еще одной книги - «Twilight of Royalty» Alexander, Grand Duke of Russia. Twilight of Royalty. New York: Long & Smith, 1932.. Окончательный вариант книги впервые был издан в Нью-Йоркском издательстве «Ray Long & Richard R. Smith, Inc.» в ноябре 1932 г. Тематика этой работы была схожей с книгой «Воспоминаний» - Александр Михайлович вновь осуществил попытку проанализировать жизнь представителей монархии. Именно эта работа стала последней прижизненной публикацией - в феврале 1933 г. Александр Михайлович скончался.

Это издание было оформлено схожим с англо-американской версией книги «Воспоминаний» образом: предисловие, посвящение, лист используемых иллюстраций и оглавление. Однако, здесь стоит отметить, что книга «Twilight of Royalty» имела ряд визуальных особенностей, не использованных Александром Михайловичем в других книгах. Дело в том, что практически во всех изданиях книги «Воспоминаний» на форзацах была помещена фотография Александра Михайловича. На некоторых изображениях великий князь представал в образе молодого человека, одетого в военную форму, на других - в зрелом возрасте в гражданской одежде. Например, фотография в «Always a Grand Duke» 1933 года издания имела еще и подпись: «photographed in France shortly before his death» Сфотографирован во Франции, незадолго до его смерти. Alexander, Grand Duke of Russia. Twilight of Royalty. New York: Long & Smith, 1932. .

В случае же с «Twilight of Royalty» на форзац книги в качестве фронтисписа была помещена не фотография Александра Михайловича, а изображение короля Испании Альфонсо XIII в военной форме. Фотография была подписана Альфонсо XIII (с указанием даты - 1931 г.) и надписью «King Alfonso as he looked in 1931, shortly before the revolution» Король Альфонсо так, как он выглядел в 1931 г., незадолго до революции. Там же.. Кажется очевидным, что это изображение было выбрано не случайно.

Так, например, Фаворский В. А. описывал значение фронтисписа: "...не рассказ и действие должны изображаться на фронтисписе, а должна быть сделана попытка в пространственном изображении передать единовременно главный момент литературного произведения, разворачивающегося во времени; поэтому это скорее не рассказ и действие, а состояние, а если действие, то в его апогее, победившее, достигшее цели. Это может быть изображение героя, это может быть портрет автора» Фаворский В. А. Об искусстве, о книге, о гравюре. М., 1986. С. 103-104.. Учитывая, что Александр Михайлович имел существенный издательский опыт, князь понимал все нюансы книжного дизайна и целенаправленно поместил иную фотографию, сместив акцент со своей личности на личность монарха.

Более того, в качестве изображения, предвещавшего будущее повествование, перед первой главой было представлено изображение герба короля Испании. Таким образом, великий князь акцентировал внимание читателей на ключевом герое публикуемой им книги.

Посвящение Александр Михайлович адресовал Эдвину Балмеру - американскому писателю, прославившемуся в качестве автора фантастических и детективных произведений. Reilly J. M. 20th century Crime and Mystery Writers, 2nd Edition. New York: St. Martin's Press, 1985. P. 50. В посвящении великий князь поблагодарил писателя за оказанную ему помощь и советы, которые оказались полезными в «этой новой жизни». Вероятно, Александр Михайлович под «новой жизнью» подразумевал карьеру писателя: как было упомянуто ранее, великий князь к моменту издания «Twilight of Royalty» уже опубликовал первую часть книги «Воспоминаний» и, очевидно, планировал публиковать новые книги. Между тем стоит отметить избранную князем подпись: «Alexander, Grand duke of Russia». Как и в иностранных версиях книги «Воспоминаний», великий князь предпочел не ставить титул на первое место, а поместить его сразу вслед за именем, тем самым акцентируя внимание на личности автора, а не на положении в обществе.

Сразу после посвящения следует краткое предисловие, написанное князем осенью 1932 г. В нем великий князь рефлексирует относительно различных видов государственных устройств, в особенности абсолютизма и демократии. По мнению князя, устанавливающаяся (в момент рассуждения) демократия не сможет препятствовать возвращению абсолютизма. Более того, несмотря на все возникающие обстоятельства, нельзя исключать возможных перемен в будущем. Именно в этом великий князь находит причину и обоснования для создания своего исторического исследования. Внимание Александра Михайловича в этой работе сконцентрировано на современных представителях царской власти, которые находятся в позиции «Royalty-on-leave» Царские особы в момент ухода. Alexander, Grand Duke of Russia. Twilight of Royalty. P. 8.. По мнению князя, текущее время - самое удачное для изучения и анализа последних. Вместе с тем нет сомнений полагать, что Александр Михайлович осознавал актуальность раскрываемой им темы. Как уже было указано ранее, параллельно с подготовкой издания «Twilight of Royalty», великий князь занимался публикацией первой части книги «Воспоминаний», в которой Александр Михайлович долго и предметно рассуждал на тему власти. В ходе работы великий князь, должно быть, осознал, что именно методы удержания власти, которые могут быть использованы правящими монархами, более интересны аудитории, чем вероятные причины произошедшей с Николаем II и его семьей трагедии.

В след за посвящением расположен список использованных иллюстраций, который насчитывает более 25 позиций: предположительно, великий князь использовал фотографии из личного архива, а также архива Альфонсо XIII. Книга «Twilight of Royalty» никогда не была переведена на русский язык и не издавалась в России.

Книга «Twilight of Royalty» была разделена на 4 части, что отражено в оглавлении:

1. «Are Royalty people? »

2. «The afternoons of Fontainebleau»

3. «The technique of the comeback»

4. «The art of riding the storm» 1. Королевские особы - люди? 2. Послеполуденные часы в Фонтенбло 3. Техника возвращения 4. Искусство оседлать бурю.

Такой порядок выбран не случайно: каждая из частей подробно и последовательно раскрывает тему книги. Первая глава посвящена описанию сформированного князем представления о власти, отвечавшего на поставленный в заглавие вопрос. По ходу повествования Александр Михайлович устанавливает ряд критериев, которыми должен обладать каждый, кто претендует на роль истинного правителя и представителя царской власти: наличие образования, твердость характера, разделение семейных отношений и правления страной и реалистичная оценка народа. Alexander, Grand Duke of Russia. Twilight of Royalty. P. 7-13.

Во второй главе Александр Михайлович знакомит читателей с королем Испании Альфонсо XIII: великий князь создает образ монарха, воспользовавшись фактами его прошлой и настоящей (на момент создания книги) жизни. Данная глава по большей части написана в форме диалога-интервью с Альфонсо XIII, в котором Александр Михайлович выступает в роли интервьюера. Было ли интервью записано или разговор послужил основой для написания книги, доподлинно неизвестно, между тем предполагаемое место записи оговорено в книге - в отеле «Savoy» во Франции.

Примечательно, что, описывая жизнь и положение короля Испании и его семьи после революции и изгнания, великий князь предстает в роли мудреца и даже «эксперта», знающего все тонкости эмигрантской жизни в Америке. В тексте Александра Михайлович показывает желание короля Испании встретиться с ним и перенять его опыт, который помог бы ему обустроить свое будущее и понять, что именно уготовлено ему и его детям.

Более того, встречи с русским князем Альфонсо XIII, по утверждению автора, ждал 3 месяца. Ключевыми особенностями избранного князем образа «я» выступают две составляющие. Первой оказывается желание продемонстрировать себя как эксперта не просто в обустройстве жизни в эмиграции, но именно локализовано - в Америке, тем самым показывая особое положение этой страны в образе «я». Уверенность Альфонсо XIII в том, что великий князь способен помочь ему в новой жизни показывает вторую составляющую: нарочито подчеркнутую влиятельность в американских кругах, что свидетельствует об амбициозности князя.

Стоит отметить, что описываемые встречи с королем Испании (которых, судя по описанию, было несколько) великий князь называл «исследованием монархии» («Royal study») Alexander, Grand Duke of Russia. Twilight of Royalty. P. 71.. Хотя Александра Михайлович и активно занимался литературной деятельностью, тесно связанной с историей российского государства и стран Европы, он никогда не позиционировал себя как историка или ученого, между тем осознание необходимости подобного исторического анализа, по мнению автора, требовало наличия «historical records» («исторических записей»).

В третьей главе великий князь изложил способы, которые необходимы представителям царской власти для того, чтобы вновь оказаться на престоле. Свои рекомендации князь подкрепил примерами из жизни монархов стран Европы, в том числе России. В завершающей, четвертой главе, Александр Михайлович раскрывает основные принципы и методы, которые позволят любому правителю удержать власть. В качестве одного из примеров удачного правления страной, свидетельствовавшего об успешном сохранении власти, князь приводит в пример императора Эфиопии Рас-Тэфэри (вероятнее всего имелся в виду Хайле Селассие I).

Стилистической особенностью текста «Twilight of Royalty» стал язык, избранный князем. В этой книге встречаются американизмы, свойственные именно для американского английского языка. Там же. P. 12 Например, между «defense» и «defence» великий князь употреблял первый вариант написания, типичный для американской орфографии. Более того, в одной из глав Александр Михайлович отметил, что книга «Twilight of Royalty» была написана для американских читателей: «He knows of my intention to write about him for the American readers» Он знает о моем намерении написать о нем для американских читателей. (Alexander, grand duke of Russia. Twilight of Royalty. P. 39.). Так, с одной стороны, великий князь мог тяготеть к американскому английскому для большей выразительности, но, с другой стороны, великий князь начиная с раннего детства выказывал свое особое отношение к Америке как к стране «юношеских мечтаний» Великий князь Александр Михайлович. Указ. Соч. С. 118. , в связи с чем ориентация на американский английский могла быть непроизвольной.

Таким образом, мы исследовали историю публикаций «Twilight of Royalty». Нам удалось выяснить, что эта книга представляет собой попытку проанализировать жизнь представителей монархии. С помощью этой работы Александр Михайлович демонстрирует новые составляющие образа «я» через примеряемые роли: журналиста, исследователя, эксперта и даже мудреца. Нацеленность на американскую аудиторию подчеркивается как прямо, так и косвенно с помощью стилистики текста.

Глава 2. Конструирование «я» в работах Великого князя Александра Михайловича

2.1 География детства и отрочества

Конструирование «я» в работах великого князя Александра Михайловича начинается с формирования образа детства. Отец Александра Михайловича, великий князь Михаил Николаевич был назначен «наместником Его Императорского Величества на Кавказе» Шилов Д.Н. Государственные деятели Российской империи. СПб., 2002. С. 475. в 1862 г. Именно там, 4 года спустя, родился и провел свое детство и отрочество Александр Михайлович. В книге «Воспоминаний» описанию времени, проведенному на Кавказе, отводится отдельная глава «Мое рождение».

Как известно, репрезентация детства в таком источнике, как мемуары, может быть представлена в нескольких видах: в качестве «потерянного рая», «отправной точки» перед началом основного повествования о взрослой жизни или, напротив, в виде «закончившегося кошмара». Педагогическая антропология: феномен детства в воспоминаниях. М., 2001. С.16-19. На первый взгляд, в случае с князем репрезентация детства осуществляется сразу в двух аспектах: и «потерянного рая», и «закончившегося кошмара». С одной стороны, часть событий описывается в положительном ключе. Так, даже болезнь, настигшая князя в Боржоме, на пути в Россию, преподносится как благо. Князь описывает вынужденный отказ от поездки с семьей как лучшее возможное решение, не придавая значения плохому самочувствию, явно присутствовавшему во время болезни. Это время в своих воспоминаниях Александр Михайлович называет «самым счастливым летом в моей жизни» Великий князь Александр Михайлович. Воспоминания. С. 26.. С другой стороны, князь подробно описывает процесс обучения и воспитания, показывая, насколько суровым, строгим и безрадостным было это время. Даже обычные «завтраки и обеды, столь приятные в жизни каждой семьи, не вносили разнообразия в строгую рутину нашего воспитания» Там же. С. 22., - пишет князь. Образ детства в воспоминаниях князя оказывается вариативным и в действительности является «отправной точкой» для дальнейшего повествования.

Здесь же стоит отметить, что особое внимание в тексте уделяется описанию места рождения. Как уже было упомянуто ранее, Александр Михайлович родился на Кавказе, в городе Тифлис. На этом факте биографии строится всё повествование: для великого князя оказывается принципиально важным показать, что он родился не просто в Российской Империи, а на Кавказе, то есть в определенном смысле на экзотизированном «востоке». Князь подбирает красочные эпитеты и метафоры, сопряженные с Кавказом: «богатый», «старый», «любимый», «милый», «величавой красотой успокаивает и радует душу» и др. Вместе с тем по ходу повествования Александр Михайлович неоднократно упоминает о своем особом отношении к этому месту: «Мы любили Кавказ и мечтали навсегда остаться в Тифлисе». Великий князь Александр Михайлович. Воспоминания. С. 24. Именно в этом месте, на Кавказе, князь демонстрирует гармоничное сочетание, изначально не вполне совместимых свойств. Так, в определенный период «мирная столица» Кавказа Тифлис оказывается «кричащим городом», наполненным звуками. Шумная городская действительность привлекает князя не меньше, чем природная: «Красота окружающей природы обыкновенно накладывает отпечаток грусти на склад юного характера. Но мы все были беспечно счастливы в те короткие минуты, которые оставались в нашем распоряжении между строевыми занятиями и учебными классами». Там же. С. 24.

Князь также показывает, что его связь с Кавказом крайне крепка: «<…> я поднял под одним из фруктовых деревьев блестящее красное яблоко, которое издавало такой знакомый аромат, что я сразу задрожал и загрустил по далекому Кавказу» Там же. С. 19.. Ориенталистски окрашенный взгляд на Кавказ подчеркивается указанием на этническую композицию места: «Привыкнув встречать у отца представителей различных кавказских народностей, мы без особого труда, различали в толпе беспечных персов, одетых в пестрые ткани и ярко выделявшихся на черном фоне одежд грузин и простой формы наших солдат. Армянские продавцы фруктов, сумрачные татары верхом на мулах, желтолицые бухарцы, кричащие на своих тяжело нагруженных верблюдов -- вот главные персонажи этой вечно двигавшейся панорамы» Там же. С. 24..

Александр Михайлович не просто описывал окружавших его представителей кавказской народности, но и выражал некоторое восхищение перед ними: «Мы не могли насмотреться на высоких, загорелых горцев <…>» Там же. С. 24.. Князь, хотя и пытается показать свое особое отношение к восточной культуре, представленной в образе Кавказа, тем не менее, это отношение всегда исходит с позиции сверху вниз. Так, описание места рождения князя предстает в тексте в ориенталистском ключе. Все те же люди, которые вызывают восхищение, остаются «миллионами верноподданных, живущими на юге России». Ярким примером такого отношения служит воображаемый разговор князя (будучи ребенком) с часовым: «Я знал, что с часовыми разговаривать не полагается.» Там же. С. 41. Он не просто не убирает огромную пропасть, присутствующую между горцами и представителями династии, но подчеркивает ее наличие своим бездействием - ведь именно в этой ситуации князь не переходит выстроенных границ и остается только наблюдателем. Еще одним примером может быть прогулка князей в окрестностях Тифлиса.

В тексте показано, как молодые князья наблюдают нищету и грязь у своих сверстников, как бы удивляясь тому, что не все живут таким же образом как они. Тем самым четко прослеживается ориенталистская позиция, заключавшаяся, по выражению Саида, в «представлении об отдельности Востока, его эксцентричности, отсталости <…> и пассивной податливости.» Саид Э.В. Ориентализм. Западные концепции Востока. М. Русский мир, Береста, 2016. С. 337.

Более того, разрыв между имперским и восточным постоянно подчеркивается. Князь хотя и пытается показать свою привязанность к кавказской культуре, но она скорее продиктована внешними обстоятельствами, нежели внутренними причинами. Князь использует тему востоку для привлечения внимания предполагаемых иностранных читателей, ведь, как было описано Саидом, симулякр востока был крайне актуален среди интеллигенции XIX-XX столетий. Там же. С. 336. Великий князь, путешествуя большую часть своей жизни, явно понимал особое культурное восприятие Востока и использовал это знание в своем тексте. В доказательство подобной точки зрения можно вновь обратиться к названию главы, на всех языках, кроме русского, Александр Михайлович использует формулировку «рождение великого князя». Автор мог обозначить название главы любым другим образом, в том числе и нейтральным, использованным в русскоязычной версии «Мое рождение», но тем не менее, он указывает великокняжеский титул, тем самым подчеркивая, что он является представителем династии Романовых, а не рожденным на Кавказе горцем.

Использование ориенталистского взгляда на Восток, однако, не означает абсолютного безразличия и пренебрежения князя к кавказской культуре. Описывая события своего детства с вплетениями восточных мотивов, Александр Михайлович примеряет на себя кавказскую идентичность. Показательной оказывается ситуация, развернувшаяся вокруг имени князя. Александр Михайлович был назван в честь своего дяди, императора Александра II. Великий князь Александр Михайлович. Воспоминания. С. 17. Однако, помимо классического имени Александр, у великого князя было прозвище «Сандро», приобретенное им именно на Кавказе. Кроме Александра Михайловича, имя «на грузинский лад» получил и его родной брат - Георгий Александрович или «Гоги». Великий князь Александр Михайлович (1866-1933) // Чавчавадзе Д. Великие князья. Перевод с английского Г.П. Авдониной, Екб.: из-во «СВ-96», 1998.. Как известно, имя является социальным знаком, используемым человеком для идентификации в обществе. Имя также может «определять ценностные ориентации человека в его притязаниях на признание, особенностях половой? идентификации, характере построения жизненных перспектив, а также системе прав и обязанностей?» Имя как социальный знак // Сызранова Г.Ю. Ономастика. Тольятти: Изд-во ТГУ, 2013. С. 81.. Тем сам используя грузинское имя, князь идентифицирует себя с представителями кавказской культуры, пытаясь присвоить своему образу восточные ассоциации. Ярче всего о желании князя попробовать себя в этой роли свидетельствует гипокористическое имя князя (часто встречающееся среди представителей Северного Кавказа Система личных имен народов Северного Кавказа // Сводный словарь личных имен народов северного Кавказа. М.: ФЛИНТА, 2012. С. 386.).

Именем «Сандро» называли Александра Михайловича и окружающие его люди. Идентичность, которую через имя примеряет князь «как свою», стала легко считываемой и понятной для других. Так, император Александр II в шутку называл князя «самым диким из своих кавказских племянников» Великий князь Александр Михайлович. Воспоминания. С. 29.. Это прозвище остается с князем и в зрелые годы. Николай II в своих дневниках чаще называет Александра Михайловича по его прозвищу, чем по полному имени. См. н-р: Дневники императора Николая II (1894--1918): в 2 т. Т.1 / отв. ред. С. В. Мироненко. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2013. (Серия «Бумаги дома Романовых»). Спустя много лет, в 1899 г. дядя князя, Алексей Александрович в разговоре с Николаем II называл Александра Михайловича «кавказским мятежником» (кавычки - авторские). Таким образом, Александр Михайлович показывает первую составляющую конструируемого образа «я» в своем тексте - кавказскую (восточную) идентичность.

Наряду с первой составляющей выстраивается вторая часть образа. В главе «Моя первая война» Александр Михайлович описывает войну 1877-1878 гг. В первую очередь стоит отметить, что великий князь пытается избежать категоричной оценки: «События 1877-78 гг. кажутся теперь, по прошествии пятидесяти лет, совершенно непонятными <…>» Великий князь Александр Михайлович. Воспоминания. С. 34.. Та «мирная столица» Кавказа, хотя и приобретает образ «грозного стратегического центра», она не становится небезопасным местом. В сознании князя, вероятно, это не вступает в противоречие с раннее описанным представлением. Напротив, оно дополняет ориентальные мотивы, ведь таким образом Кавказ становится еще более восточно-ориентированным, приобретая черты «восточного характера», описанного Саидом. Между тем, во время русско-турецкой кампания актуализации кавказской идентичности не происходит: князь не ощущает себя в качестве романтического героя, подобно «Мцыри» М.Ю. Лермонтова, сражающегося с окружающей воинственно настроенной действительностью. Образ князя приобретает иные черты: будучи еще ребенком, князь играет роль маленького офицера, соблюдающего все необходимые нормы при встрече с его полком. Великий князь описывает, насколько он взволнован: он репетирует речь, которую планирует произнести перед своими солдатами. Люди, которые являются его подчиненными, называются князем «моими славными братьями», за счет чего Александр Михайлович подчеркивает свою приверженность русской культуре и династии. Более того, князь обозначает это событие «великим днем», а по прошествии времени описывает свое состояние следующим образом: «Никогда в жизни я еще не чувствовал себя таким утомленным и счастливым.» Там же. С. 37. Однако, русская идентичность не всегда описывается только в положительном ключе. Отношение к Российской империи так же передается за счет описания образа Санкт-Петербурга.

Великий князь Александр Михайлович, еще не посетив Европейскую Россию, демонстрирует читателю уже сформированное представление относительно этой ее части. Так, находясь в начале своего повествования, Александр Михайлович дает читателям негативную установку на прочтение дальнейшего образа. Здесь же проявляется часть восточной идентичности, которая показана в желании «шутя» отсоединить Кавказ от Российской империи: «Мы любили Кавказ и мечтали остаться навсегда в Тифлисе. Европейская Россия нас не интересовала.» Великий князь Александр Михайлович. Воспоминания. С. 24-25. Такое же отношение распространилось и на представителей Российской империи: «Наш узкий, кавказский патриотизм заставлял нас смотреть с недоверием и даже с презрением на расшитых золотом посланцев С. Петербурга.» Там же. С. 25..

Как уже было упомянуто ранее, в детстве Александр Михайлович был болен скарлатиной и не смог поехать в Петербург в 1875 г. Его братьям напротив, удалось побывать в неизвестной им ранее части России и даже поменять, по мнению князя, к ней свое отношение: «Они наперебой восхищались роскошью императорского дворца в С. Петербурге <…>» Там же. С. 28.. Однако, мнение родных братьев и даже почитаемых им родителей, показано как чуждое и не способное стать первоочередным для Александра Михайловича. Несмотря на красочные описания, великий князь показывает свою точку зрения, которая выражается категорично и однозначно: «Я не променял бы на все драгоценности российской короны на время, проведенное в Боржоме.» Там же. С. 28 Эта «суеверная неприязнь к столице» сохранится и после посещения «Европейской России». Кажется очевидным, что Россия на ментальной карте князя разделилась на две части: европейскую (отвергаемую) и южную (принимаемую).

Первое путешествие великого князя в «Европейскую Россию» состоялось только в 1878 г. На воображаемой географической карте Россия находится «за хребтом Кавказских гор». Несмотря на праздничный повод для этой поездки в виде свадьбы родной сестры князя Анастасии Михайловны, в книге «Воспоминаний» это событие описывается в негативном ключе. Первоначально стоит отметить, что Москва, через которую проходил путь в северную столицу, представлена скорее нейтрально, без демонстрации какого-либо отношения. Примечательно, что на ментальной карте князя Санкт-Петербург и Москва не определяются в оппозиции в отношении друг друга. Тем не менее, великий князь использует устоявшиеся ассоциации с этой столицей: церковность и ритуальность. Так, князь описывает остановку в Москве как ритуал: великокняжеская семья посещает Иверскую часовню для поклонения святым мощам.

Путь же к центру Европейской России - Санкт-Петербургу - через провинцию князь показывает с помощью контрастов: русские поля, грустные, однообразные и статичные сравниваются с нетривиальными пейзажами кавказских гор и «быстрыми потоками Кавказа». Великий князь Михаил Николаевич предупреждал сына: «Не суди о всей России по ее провинции» Там же. С. 44.. Но, оказавшись в столице, отношение маленького Александра остается неизменным. Между тем князь прибегает к описанию эмоций, возникающих в отношении предстоящего события: как и в случае с русско-турецкой войной, встреча с царскими особами вновь вызывает то же самое чувство - волнение.

На ментальной карте князя Санкт-Петербург занял особое место. В отличии от Тифлиса, он наделяется преимущественно отрицательными чертами: «холодный», «северный» (в оппозиции к южному Тифлису), «туманный», «давящий», «душный». Более того, этот город преподносится как небезопасное место. Александр Михайлович подал эту информацию в сравнении с кавказскими реалиями. По мнению князя, только на Кавказе «можно было спасть спокойно» в отличии от туманного Петербурга. По всей видимости, в представлении князя даже русско-турецкая война, происходившая на Кавказе в 1877-1878 гг., как было указано ранее, не вступала в противоречие с его мнением. Более того Петербург не просто показан «навевающим тоску», но и вызывающем тотальное непринятие: «Как я ненавидел Петербург в это утро» Великий князь Александр Михайлович. Воспоминания. С. 43.. Ненависть в описании Петербурга достигла своего апогея в 1891 г., в год смерти матери Александра Михайловича: «В те дни Петербург показался мне более чем когда-либо ненавистным» Там же. С. 117.. Так, образ Петербурга, как и образ Москвы, преподносится классически См. н-р: Топоров В.Н. Петербург и «Петербургский текст русской литературы» // Миф. Ритуал. Символ. Образ: исследования в области мифопоэтического. М.: 1995. С. 267. и вместе с тем Петербург становится отвергаемой частью ментальной географии.

Спустя несколько лет после первой поездки в северную столицу, его отец, великий князь Михаил Николаевич будет уволен с позиции кавказского наместника и вместе с семьей в 1882 г. переедет жить в Санкт-Петербург на постоянной основе. После переезда, князь, вероятно, посещал Тифлис, однако, в «Воспоминаниях» об этом не упомянул. На данный момент можно обозначить два аспекта в конструировании «я» в книге «Воспоминаний»: автор оказывается в поиске образа своего «я», с одной стороны, примеряя на себя кавказскую идентичность, а, с другой стороны, то принимая, то отвергая русские корни.

Период перехода из детства в отрочество в мемуарах ознаменован появлением третьего аспекта в самосотворении князя. «В 1880 году в Бадене я впервые встретил представителей нации, которым было суждено занять такое значительно место в моей жизни.» Великий князь Александр Михайлович. Воспоминания. С. 47.-, пишет князь. Встреча с представителями американской нации показана символично: великий князь встречает двух девушек, в которых он влюбляется, однако, с которыми ему запрещается общаться. Тем самым через женские образы, мотивы влюбленности и недоступности князь формирует образ «желаемой идентичности». Впервые особое отношение к этой стране высказывается и ранее: «Как и большинство моих сверстников я мечтал о побеге в Америку.» Там же. С. 31. Между тем развитие этого образа разворачивается при описании взросления князя, то есть в более зрелом возрасте.

Таким образом, мы проанализировали географию детства великого князя. На ментальной карте князя представлены три ключевых топонима: Кавказ, Российская империя и Америка. Образ «я» оказывается ситуативно обусловленным и часто преподносится в оппозиции к той или иной составляющей «я». Мы выяснили, что через образ детства и отрочества переданы три составляющие «я»:

- кавказская (восточная) - примеряемая идентичность

- русская - неотъемлемая часть идентичности, ситуативно отвергаемая или принимаемая

- американская - желаемая часть идентичности.

2.2 Пространство взросления и зрелости

Со времен Петра I, когда путешествие стало неотъемлемой частью развития личности среди представителей династической фамилии, частые путешествия князей за границу оказываются скорее привычной нормой, а не чем-то неординарным. Александр Михайлович не становится исключением и его путешествия за границу начинаются относительно рано: первое полноценное путешествие князь совершил в возрасте 20 лет. Так, второй этап в конструировании «я» связан в первую очередь с путешествием князя. Этот период времени описан в главе «Плавание великого князя».

Символичным оказывается описание покупки Александром Михайловичем своего первого судна. Великий князь подробно описал процесс торга с мистером Б., для которого объект торга, по выражению князя, был «его постоянным местом жительства». Так, в действительности князь покупал не просто транспорт для передвижения, но и «дом». Своему судну, символичному дому на ближайшие мореплавания, Александр Михайлович дал грузинское имя «Тамара» - в честь грузинской царицы Тамары. Великий князь Александр Михайлович. Воспоминания. С. 111-113. Этот и без того символичный жест довершается национальностью продавца - мистер Б. - американец. Тем сам Александр Михайлович в одной точке сводит сразу несколько идентичностей. Таким образом вокруг самости великого князя оказываются сразу две идентичности: кавказская и американская.

По мнению Саида, «восточные путешественники на запад отправлялись туда, чтобы учиться и дивиться передовой культуре, цели западных путешественников на Восток <…> были совсем иного порядка» Саид Э.В. Указ. Соч. С. 334-335.. Действительно, судя по описанию кругосветного путешествия великого князя, от Рио-де-Жанейро до Японии, оно имело не столько ознакомительный, сколько развлекательный характер. Особое значение для конструирования «я» приобрела вторая часть путешествия.

Первым значительным событием, произошедшим в этом путешествии, оказывается становление князя в качестве мужчины. Именно там, в Гонконге, князь получает свой первый сексуальный опыт, к приобретению которого его подталкивают спутники: «В чем смысл жизни без женщины? <…> Вы должны непременно познакомиться с кем-нибудь в Гонконге. <…> Женщины Гонконга! Американские девушки <…> лучшие в мире!» Великий князь Александр Михайлович. Воспоминания. С. 98. Так, свой первый сексуальный опыт великий князь получает именно с представительницами американской нации. Стоит обратить внимание, каким образом меняется восприятие образа Америки. Этот образ вновь представлен в виде женского начала, однако, в данном случае он становится доступным, наделяется сексуальностью и лишается ореола влюбленности. Примечательно также, что столкновение с ним вновь осуществляется на чужой территории: в первом случае это была Германия, теперь - Китай.

После Гонконга Александр Михайлович на долгое время отправляется в Японию. В след за становлением мужского начала, князь вновь примеряет восточную идентичность, но на этот раз не «русскую восточную» идентичность, а уже «зарубежную», которая представлена в виде Японии. В первую очередь стоит отметить, что Япония, как и Кавказ, позиционируется в ориенталистском ключе с упором на как бы детскую беззащитность и уязвимость: Нагасаки - это маленький, как будто игрушечный, детский город, что подчеркивается с помощью уменьшительно-ласкательных слов: «<…> в миниатюрных домиках, похожих на изящные игрушки, с крошечными садами, карликовыми деревьями, маленькими ручейками, воздушными мостиками и микроскопическими цветами.» Там же. С. 100-101.

Далее Александра Михайлович показывает свое погружение в иную культуру за счет обретения различных атрибутов этой культуры. Сначала князь выбирает себе жену, затем обретает дом, после чего, титул - самурай, затем осваивает новый язык. Хотя вступление в брак сопровождалось всеми необходимыми ритуалами, Александр Михайлович неоднократно подчеркивает театральность этих событий. Завершением погружения оказывается новое имя - Сан, которым называет его «жена». Это гипокористическое имя появилось, как пишет князь, не от полного имени Александр, а от его прозвища - Сандро. Таким образом «зарубежная» восточная идентичность берет свое начало именно в «русском Востоке». Как и в случае с Кавказом, жители Востока вызывают у князя некоторое восхищение, которое противопоставляется Западу: «Народы западной цивилизации именно и являются печальными пришельцами, но там, на «нецивилизованном» Востоке, никто еще не утратил надежду на лучшую жизнь за гробом…» Там же. С. 108. Таким образом, кругосветное путешествие князя имеет особое значение для конструирования самости. Образ «я» развивается за счет ранее показанных составляющих: американской и восточной. Между тем восточная грань образа расширяется до масштабов мира. На ментальной карте князя появляется новый топоним: Япония.

Географическое конструирование «я» находит отражение и в период зрелости. Во владении великого князя Александра Михайловича по меньшей мере было два имения: дворец в Санкт-Петербурге и имение «Ай-Тодор» в Крыму Великий князь Александр Михайлович. Воспоминания. С. 6.. Помимо упомянутых имений, во владении князя так же числилось более 10 000 десятин земли. Примечательно, что ни в одном из исследуемых текстов великий князь не упоминал о них.

Дворец в Санкт-Петербурге располагался на набережной реки Мойки Бройтман Л.И. Особняк на Мойке, знакомый и неизвестный // Петербургские сюжеты: о жизни людей известных и не очень. М., 2009. С. 191.. Он был куплен у княгини М.В. Воронцовой в 1894 г. и был подарен Александру Михайловичу и его жене, княгине Ксении Александровне. Там же. С. 231. Позднее единоличной владелицей дома стала Ксения Александровна - по распоряжению своего брата, Николая II: «жалуя в дар, в вечное и потомственное владение любезнейшей сестре нашей, ея Императорскому Высочеству Великой Княгине Ксении Александровне приобретенный ЕИВ в личную его собственность от светлейшей княгини Воронцовой дом… со всем движимым в нем имуществом» Там же. С. 234.. В нем супруги проживали вплоть до революции.

Как было выявлено ранее, северная столица оказывается в оппозиции к южному Кавказу, между тем собственный Санкт-Петербургский дворец в книге «Воспоминаний» не фигурировал. Вторым местом, противопоставленным Петербургу, становится Крым. Имение «Ай-Тодор» досталось Александру Михайловичу по духовному завещанию после смерти матери в 1891 г. Науменко И.В. Имение «Ай-Тодор» Великого князя Александра Михайловича Романова // Пилигримы Крыма. Осень'99. IV Крымская международная научно-практическая конференция. В 2 т. Т. 2. Крым, Симферополь: Крымский архив, 2000. С. 139. . В книге «Воспоминаний» имение «Ай-Тодор» приобретает особый ореол: «Это все - мое! Это никогда мне не изменить! Здесь мое место и здесь я хотел бы остаться на всю жизнь». Великий князь Александр Михайлович. Воспоминания. С. 197. С одной стороны, имение «Ай-Тодор» наряду с Тифлисом становится символом дома и счастья и преподносится в ориентальном стиле, выраженном в желание овладеть. Именно там Александр Михайлович и Ксения Александровна должны были провести медовый месяц. Там же. С. 125. В это же имение Александр Михайлович вместе со своей семьей вернется перед тем, как покинуть Россию навсегда. Так, «Ай-Тодор» становится не просто символом дома, но символичным местом спасения. Позднее Александр Михайлович вспоминал: «Было странно, что, утратив так много лиц и событий, память моя сохранила воспоминание об аромате и вкусе груш из нашего имения в Ай-Тодоре» Там же. С. 297..

Стоит обратить внимание, что Ай-Тодор никогда не противопоставлялся Тифлису. Исходя из проведенного анализа становится очевидно, что и Тифлис и Ай-Тодор имеют схожее место относительно самости князя. Более того, находясь в эмиграции, Александр Михайлович писал о необходимости вернуться именно в эти места: «Даже и теперь, когда я тоскую по Родине, то всегда стремлюсь увидеть вновь Кавказ и Крым, но я совершенно искренно надеюсь никогда уже более не посетить прежнюю столицу моих предков» Великий князь Александр Михайлович. Воспоминания. С. 43.. В довершении всего, можно предположить, что в бессознательном Ай-Тодор закрепился за образом матери, а Тифлис - за образом отца.

Таким образом, на ментальной карте князя возникают два новых топонима: имение Ай-Тодор и Санкт-Петербургский дворец. Последний не имеет отражения в мемуарах князя. Имение Ай-Тодор, напротив, активно упоминается и становится слиянием восточной и русской идентичностей. Вместе с тем две восточные локации (Ай-Тодор и Тифлис) объединяются в одно целое и олицетворяют собой образ семьи и дома.

2.3 Границы памяти

Жизнь великого князя Александра Михайловича, описанная в мемуарах, являет собой процесс конструирования «я». Описание жизни тесно переплетается с историей, переданной в событиях, произошедших в Российской Империи в период с 1825 по 1933 гг. По замечанию Романовской, «историческая память - не только один из главных каналов передачи опыта и сведении? о прошлом, но и важнейшая составляющая самоидентификации индивида, социальной? группы и общества в целом.» Романовская Е.В. Морис Хальбвакс: Культурные контексты памяти. // Известия саратовского государственного университета, 2010. Вып. 3. С.43.

Для того, чтобы расширить представление об авторском «я», необходимо взглянуть на нарративное Я династического типа, имевшее отражение в работе Александра Михайловича. Еремеев Я.М. Нарративное Я в русской автобиографии XVII - начала XX веков. Ростов-на-Дону, 2006. С. 13 [Автореферат диссертации] По выражению Еремеева Я.М., среди прочих отличительной чертой нарративного Я династического типа является необходимость сконструировать «родовое Я, подчеркивая достижения предков <…>». Так, Александр Михайлович прибегает к образу Императора Александра III и описывает правление монарха в отдельной главе («Александр III»). Образ монарха в мемуарах великого князя раскрывается с помощью утверждения деятельности императора. Александр Михайлович обрисовывает образ государя как очень активного, своенравного, сильного монарха, подчеркивая идеальную «гармонию сурового могущества и грациозной красоты». Мудрость монарха акцентируется за счет понимания необходимости сохранить тесное общение с русским народом, что князь преподносит в своем тексте как исключительно положительную характеристику. В качестве доказательства князь приводит личный разговор Александра III с крестьянами, состоявшийся в мае 1883 г., по поводу нововведений. По мнению князя, только преждевременная смерть помешала этим планам осуществиться и создать сильный класс крестьян. Так, в тексте великого князя находит отражение сценарий правления Александра III, изложенный Уортманом в «Сценариях власти». Уортман Р.С. Сценарии власти. С. 225-403. Новая эпоха русского самодержавия раскрывается в описании коронации их величеств в 1883 г., произошедшей в «древней столице русских царей» - Гатчине. Помазание на царство - священный день и момент. Александр Михайлович не обходит стороной это знаменательное событие и подробно описывает коронацию. Национальные мотивы подчеркиваются за счет таких деталей как, например, традиционный поклон на Красном крыльце, воспроизводившийся при каждой коронации, напоминавший об образах древних русских царей - начиная с Ивана III. Важно отметить, что при прочтении описания складывается впечатление, что князь использует мельчайшие подробности не для русскоязычного читателя, явно осведомленного о всех тонкостях коронационных церемоний. Вероятно, излишняя подробность обусловлена ориентированностью князя на неосведомленного иностранного читателя. При описании коронации актуализируется и русская составляющая княжеской идентичности. Описывая коронацию Александра III, Александр Михайлович признается: «Россия в эту минуту во мне победила кавказца» Великий князь Александр Михайлович. Воспоминания. С. 75.. Таким образом, Александр Михайлович отождествляет заслуги Александра III, помещая их в рамки своего нарративного Я. Более того, как и во время русско-турецкой кампании, русская идентичность доминирует над кавказской (восточной).

Подробно изучив три компонента конструирования «я» (восточную, русскую и американскую), попробуем сделать шаг назад и взглянуть на рамку повествования. Любопытным оказывается тот факт, что историческая рамка книги «Воспоминаний» оказывается гораздо шире жизни князя. Книга «Воспоминаний» в действительности начинается не с рождения Александра Михайловича, а с описания истории о декабристах и старце Федоре Кузьмиче. Примечательно, что князь еще в предисловии уточняет, что он не использовал какие-либо материалы для своей книги и опирался только на собственную память. Так, истории о старце Федоре Кузьмиче и восстании 1825 г., свидетелем которых князь не мог быть ни при каких обстоятельствах, оказывается частью индивидуальной памяти Александра Михайловича. Подобного рода проявления тесно связаны с понятием «коллективной памяти», описанным Морисом Хальбваксом. Исследователь описывают тесную связь между индивидуальной и коллективной памятью и частое взаимодействие одного с другим: «Эти две памяти часто проникают друг в друга; в частности, индивидуальная память может опереться на память коллективную, чтобы подтвердить или уточнить то или иное воспоминание или даже чтобы восполнить кое-какие пробелы, вновь погрузиться в нее, на короткое время слиться с ней.»Хальбвакс М. Коллективная и историческая память. // Неприкосновенный запас. №2, 2005 В своих мемуарах Александр Михайлович описывает произошедшие в 1825 г. события так, словно он присутствовал при них. Безусловно, он не мог быть свидетелем этих событий, в таком случае, согласно Хальбваксу, описание восстания помогает заполнить лакуны в памяти.

Важным оказывается не только сам факт использования фрагментов истории, но и выбор князя. Князь выбирает именно те события, которые повлекли за собой существенные изменения в обществе. Описывая легенду о Федоре Кузьмиче, великий князь ссылается на источник в виде своего брата Николая Михайловича, который пытался найти подтверждение легенды об этом старце, однако, его старания не увенчались успехом. Князь как бы одалживает сюжет о старце Кузьмиче у коллективной памяти для того, чтобы выстроить собственную рамку повествования. Хальбвакс называет это «заимствованной памятью». Более того, это не единственная история, заимствованная из коллективной памяти: история жизни князя тесно переплетается с событиями русской истории, воспоминания о которых могло быть передано от других лиц.