Введение

На сегодняшний день, метафора является неотъемлемой частью нашей жизни. Ежедневно мы, сами того не замечая, употребляем в повседневной речи впечатляющее количество широко-распространённых метафор. Они влияют на наши когнитивные процессы осмысления реальности и помогают в определении событий и процессов, не подлежащих точному объяснению с помощью обычных фраз. История происхождения и становления метафоры пронизана гипотезами и умозаключениями таких учёных, философов и мыслителей, как Аристотель, Томас Гоббс, Фридрих Ницше, Эрнст Кассирер Макс Блэк, Айвор Армстронг Ричардс, Джордж Лакофф, Марк Джонсон и многих других. Необходимо подчеркнуть, что зарождение колоссального количества когнитивных метафор основано на накопленном культурном и физическом опыте человечества.

В данной работе мы в деталях рассмотрим историю развития и становления предмета метафоры, проанализируем понятие концептуальной метафоры, изучим классификации когнитивных метафор, предложенных Дж. Лакоффом и М. Джонсоном, обозначим различия между литературными и когнитивными метафорами и выделим основные понятия такого литературного жанра как документальная проза. Более того, на примере научного труда белорусской журналистки С.А. Алексиевич «Чернобыльская молитва», мы продемонстрируем значительный объём метафорических выражений, задействованных в повседневной речи очевидцев катастрофических событий, произошедших 26 апреля 1986 года, на Чернобыльской АЭС (атомной электростанции).

Актуальность данной работы состоит в том, что, на сегодняшний день, особенности употребления концептуальных метафор как стилистического приёма в документальной прозе, несмотря на частотность их употребления, изучены не полно. Концептуальные метафоры выделяются среди иных тропов своей возможностью создания яркого образа и раскрытия задумки автора произведения и поэтому требуют глубоко анализа. Более того, подобное изучение концептуальных метафор в контексте Чернобыльской катастрофы является малоизученным феноменом, а значит может представлять научный интерес для исследователей не только из области лингвистики, но также и психологии, и психоэкологии для лучшего понимания принципов функционирования человеческой психики в зависимости от окружающей их среды и для более точного определения модели поведения индивидов в критических ситуациях.

В роли материала данного исследования выступила документальная проза С.А. Алексиевич «Чернобыльская молитва. Хроника будущего» в оригинале.

Объектом исследования являются концептуальные метафоры, использованные в документальной прозе С.А. Алексиевич «Чернобыльская молитва».

Предметом исследования послужил процесс формирования концептуальных метафор в документальной прозе С.А. Алексиевич «Чернобыльская молитва», зависящий от событий и эмоций, пережитых очевидцами Чернобыльской катастрофы.

Цель исследования - анализ событий, произошедших в результате взрыва четвёртого атомного реактора на Чернобыльской АЭС и изучение концептуальных метафор, образовавшихся в результате катастрофы, которые зафиксированы в документальной прозе С.А. Алексиевич «Чернобыльская молитва».

Для достижения указанной цели ставятся следующие задачи:

- определить понятие концептуальной метафоры,

включая классификации данного стилистического приёма;

- проанализировать методику изучения предмета концептуальной метафоры в литературных работах;

- рассмотреть особенности документальной прозы как литературного жанра и оценить степень её значимости с точки зрения концептуальной метафоры;

- выявить все случаи употребления концептуальных метафор в документальной прозе С.А. Алексиевич «Чернобыльская молитва»;

- распределить все обнаруженные примеры употребления концептуальных метафор по фреймам;

- проанализировать группы концептуальных метафор в рамках определённого фрейма.

В ходе исследования использовались следующие методы:

- метод контекстного анализа и процесс идентификации метафор, разработанный группой учёных Pragglejaz [Прагледжаз] для выявления использованных в материале концептуальных метафор и контекста их употребления;

- количественный метод для определения частотности употребления концептуальных метафор в документальной прозе С.А. Алексиевич «Чернобыльская молитва»;

- метод классификации для распределения найденных случаев употребления концептуальных метафор в фреймы;

Теоретическая ценность исследования заключается в расширении информационного массива фразеологической стилистики посредством исследования концептуальных метафор. Более того, работа позволяет в деталях изучить книгу С.А. Алексиевич, написанную в совершенно-новом авторском жанре, который сама автор называет «полифонический роман-исповедь».

Глава 1. Метафора как объект научного исследования

1.1 Краткая история учений о метафоре от Аристотеля и до наших дней

Со времён античности метафора занимала важную роль в формировании языка и оказывала колоссальное влияние на процесс оценки действительности и восприятия информации извне. С каждым новым этапом развития накопленного знания, интерес к данному феномену лишь увеличивается, привлекая внимание учёных не только из сферы лингвистики, психологии и философии, но и из многих других, заинтересованных в осмыслении сути метафоры.

Наиболее известным основоположником учений о метафоре принято считать древнегреческого философа и последователя Платона - Аристотеля. Именно с появлением его трудов связано зарождение исследовательского интереса к предмету метафоры среди современных ученых - лингвистов и философов. В своей книге «Поэтика» (одной из трёх) Аристотель изучил метафору с функциональной точки зрения, представив её в качестве субститута, применимого лишь в художественно-выразительной речи, а именно в риторике, стилистике и поэтике. Иными словами, метафора в его трудах интерпретируется как концептуальный феномен, применимый в лингвистической сфере, но не оказывающий воздействие на логическое осмысление объекта. Аристотель был убеждён, что метафоры должны формироваться с помощью объектов из областей, сходство которых не является очевидным, ввиду того, что уникальность метафоры зависит от уровня образованности человека, который пытается разыскать сходство между двумя далеко стоящими друг от друга сферами. Древнегреческий философ был убеждён, что суть метафоры зиждется на аналогии, а именно в присвоении одному объекту характеристик другого объекта, которые ранее первому объекту не принадлежали. [3]

С течением времени концепция метафоры развивалась, приобретала новые уточнения и претерпевала определённые изменения. Позже Аристотель конкретизировал пункты своей гипотезы и предложил классификацию, которая подразумевала подразделение слов на общеупотребительные и «все остальные» или «необычные». К группе «необычных» причисляли разнообразные переносные конструкции, и прочие редкие выражения, к которым относились и метафорические обороты. Таким образом, метафора противопоставлялась подгруппе общеупотребительных выражений, в то время как под второй группой подразумевались выражения, которыми общество чаще всего пользуется на постоянной основе. Более того, Аристотель на протяжении долгих лет рассматривал метафору не как основной механизм языка, а как дополнительный литературный элемент, способный лишь украсить текст, но не передать его суть [4].

Мы считаем необходимым отметить, что умозаключения Аристотеля не являются абсолютной истиной и по меркам современных исследований в них могут преобладать определённые неточности, но в то же время они ценны своим новаторством.

В противовес аристотелевской гипотезе, Гермоген в своей философско-семантической концепции утверждал, что метафора состоит из двух переменных, а именно: основного объекта о котором пойдет речь в метафоре и из объекта, который необходим для сравнения первого понятия [2].

И.В. Полозова убеждена, что в период античности, Гермоген оказался одним из немногих, если не единственным философом, разглядевшим, что в структуре метафоры задействованы не только слова, но и мысли [13], [14]. Более того, Гермоген пропагандировал концепцию, так называемой, «двухслойной метафоры», суть которой заключается во взаимодействии слов на первом уровне, и семантических значений на втором уровне. Иными словами, исходя из теории Гермогена, первоуровневая метафора представляет собой взаимосвязь слов, в то время как метафора второго уровня является идеей, объединившей в себе смыслы двух объектов.

К сожалению, гипотеза двухслойной метафоры Гермогена не получила должного признания в годы его жизни и на протяжении двух тысяч лет существовала без какого-либо развития. В эпоху Нового времени (XVI век) метафора переживала тяжелый период среди широких масс в силу того, что европейская философия отрицала использование утверждений, истинность или ложность которых не может быть оценена. Подобное негативное отношение к метафоре было обусловлено тем фактом, что философия и мыслители той эпохи стремились к выражению окружающих их предметов и среды посредством абсолютной истины. Именно поэтому применение метафорических оборотов в речи считалось не только бесполезным, но и привносящим в текст ошибки и неточности. Английский философ Томас Гоббс утверждал, что употребление метафор в обыденной и литературной речи является ничем иным как самообманом. Философ был убеждён, что основной функцией речи является передача фактической информации и выражение мыслей, поэтому для подобной цели подходят лишь слова, употребляемые в прямом смысле, в то время как метафоры, как и любые другие сравнительные обороты препятствуют первоначальной цели процесса коммуникации. (Гоббс 1991, с.62)

В противовес гипотезе Т. Гоббса, философия Фридриха Ницше описывала метафору как основу всех когнитивных процессов, а не как незначительную частицу процесса обучения [12].

Более того, немецкий философ был убеждён, что «Знание - это не что иное, как работа с любимыми метафорами, подражание, которое не должно считаться больше подражанием» [12]. Ф. Ницше был убеждён, что язык, в результате непрерывных когнитивных процессов и человеческой коммуникации, наполняется всё новыми метафорами, которые в свою очередь становятся настолько распространёнными, что устаревают и образовывают собственные рамки, в пределах которых снова образуются новые метафоры.

Однако необходимо отметить, что основоположником современных учений о когнитивной метафоре принято считать немецкого философа Эрнста Кассирера. Во время изучения древнейших мифологических трудов, Э. Кассирер интерпретировал многие аспекты мифологической жизни посредством метафоры и указывал на её весомый вклад в формировании представления об исследуемом понятии. Более того, он полагал, что метафора оказывает воздействие на дальнейшее понимание и осмысление объекта исследования [9].

Начиная с XX века наступает масштабный рассвет метафоры, и она становится магистральным предметом исследований в сфере когнитивной лингвистики. Одним из наиболее ярких исследователей аналитической философии данной эпохи, внёсших существенный вклад в развитие концепции метафоры оказался Макс Блэк. Исходя из его гипотезы, метафору следует рассматривать не как отгороженное от текста слово или фразу, а как слово в контексте, которое может меняться от контекста или же напротив самостоятельно оказывать воздействие на контекст [7]. На данном этапе необходимо отметить, что именно М. Блэк пополнил терминологический словарь таким понятием как «когнитивная метафора». Под данным термином объединены все примеры метафор, основная цель которых намного шире украшательной и экспрессивной. М. Блэк в своих суждениях во многом опирался на учения А. А. Ричардса, который в своём исследовании «Философия риторики» утверждал, что метафора является результатом взаимодействия мыслей и смены контекста. Исходя из умозаключений А.А. Ричардса, метафору необходимо причислять к языковому инструменту, действующему на глубоком уровне концептуальных структур, формирующих язык, а не на уровне взаимосвязи слов и их значений. А.А. Ричардс убеждён, что метафорические процессы в языке, изучаемые нами, наслаиваются на наше восприятие мира, которое в свою очередь базируется на более ранних, а возможно и случайно-инициированных метафорических выражениях [17]. В 80-ых годах, Дж. Лакофф и М. Джонсон поддержали гипотезу А.А. Ричардса в своём инновационном труде «Метафоры, которыми мы живём».

Позже А.А. Ричардс разработал классификацию метафорических оборотов и ввёл такие понятия как: содержание (tenor) и оболочка (vehicle). Содержание, по его мнению, является ядром метафоры, передающим основную идею, в то время как оболочка выступает в роли вспомогательной частицы метафоры, объясняющей её содержание. Необходимо подчеркнуть, что функции оболочки (vehicle) не являются сугубо орнаментальными, а напротив, совместно с содержанием (tenor) обеспечивают более глубокое понимание метафоры, чем могут предложить два понятия по отдельности [17].

Опираясь на гипотезы А.А. Ричардса, М. Блэк впервые в своей статье «Метафора», а позже в иной статье «Ещё о метафоре» демонстрирует работу когнитивной метафоры в качестве процесса взаимодействия субъектов, но не мыслей. Более того, в пределах своей интеракционистской теории, он утверждает, что суть метафоры заключается не в замещении сравнения, а в создании сходства. М. Блэк поясняет процессы, задействованные в работе метафоризации путём самостоятельно-выведенной модели «фокус - рамка» (focus - frame). Суть данной модели заключается в представлении когнитивной метафоры как семантического феномена. Однако необходимо отметить, что в процессе обнаружения и объяснения метафоры, М. Блэк выделяет следующие существенные компоненты: намерение говорящего, текущая обстановка и прочие. Вслед за А.А. Ричардсом, М. Блэк ввёл классификацию когнитивных метафор, включающую в себя два компонента: буквальный главный субъект (principal subject) и метафорический вспомогательный субъект (subsidiary subject). В данном случае оба компонента классификации обладают собственными концептуальными системами, содержащими определённые общепринятые ассоциации [20].

Ценность работы М. Блэка состоит в введённой им инновационности метафорических оборотов и изучении метафоры как связанной системы общепринятых знаний.

Одним из наиболее выдающихся представителей философской герменевтики принято считать Поля Рикёр. Чрезвычайный интерес в сфере исследования предмета метафоры у П. Рикёр вызывают определённые аспекты учения Аристотеля о метафоре. Он концентрируется не только на гипотезах Аристотеля, но и на всём западном учении о метафоре в целом, включая исследования М. Блэка и А.А. Ричардса.

В своей работе «Живая метафора» П. Рикёр интерпретирует метафору как инструмент, преобразующий выражение в противоречивое, но разумное и осмысленное высказывание. Иначе говоря, в метафорических оборотах компонент «А» превращается в компонент, схожий и с «А», и с «Б». Помимо этого, П. Рикёр убеждён, что два любых предмета обладают как элементами сходства, так и различия, но лишь метафора нацелена на обнаружение функций сходства, благодаря которым два компонента не переплетаются, а соперничают. В результате подобных процессов, по мнению П. Рикёр, в языке зарождаются новые метафоры [16].

Одной из наиболее популярных исследовательских работ, относительно предмета концептуальной метафоры заслуженно считается книга Дж. Лакоффа и М. Джонсона «Метафоры, которыми мы живём». Учёные предоставили широкой публике свежий взгляд на метафору и в деталях рассмотрели разнообразные классификации концептуальной метафоры, изучив её воздействие на язык не только с точки зрения научного подхода, но и с точки зрения актуальности концептуальных метафор в повседневном общении людей. Дж. Лакофф и М. Джонсон в своей книге разработали формулу метафоры с двумя компонентами: целевая область (target domain) и исходная область (source domain). Задачей исходной области, в рамках концептуальной метафоры, является объяснить суть целевой области. С точки зрения когнитивного механизма, работа Дж. Лакоффа и М. Джонсона привнесла в предмет изучения метафоры определённую системность и структурированность [10].

Подводя итог исследования становления и развитии метафоры с философской, литературной и лингвистической точек зрения, важно отметить, что метафора переживала как резкие взлёты, так и стремительные падения. Однако в конечном итоге, на сегодняшний день метафора занимает необычайно важную роль как в процессе коммуникации, так и в процессе осмысления окружающей нас действительности.

1.2 Концептуальная теория метафоры

Языковая и литературная метафоры являются одними из наиболее важных факторов в развитии и становлении языка, в силу того, что само понятие метафоры, как мы уже выяснили ранее, присутствовало в речи с незапамятных времен. Из этого можно сделать вывод, метафорические выражения оказывали влияние на язык, речь и на процессы мышления на протяжении многих лет. Ошибочно будет предполагать, что метафоры являются лишь инструментом поэтического воображения и используются в научных трудах исследователей. Напротив, подавляющее большинство сравнительных оборотов возникло в результате популяризации фольклора или в процессе повседневной речи. Иначе говоря, в разнообразных русских народных сказках, песнопениях и частушках можно обнаружить множество примеров ярких метафор. Так, например, Тереза Добжиньская в своём исследовании «Метафора в сказке» на примере сказок Ганса Христиана Андерсена «Русалочка» и «Дитя Эльфов» демонстрирует фундаментальный вклад метафорических оборотов в развитие данного жанра литературы и разговорной речи людей. Стоит отметить, что при буквальном прочтении сказок, метафору идентифицировать невозможно, так как фантазийный мир разительно отличается от мира реального, но при употреблении метафороподобных выражений из сказок в повседневной речи, они трансформируются в метафору [5].

В качестве дополнительного наглядного примера, мы рассмотрим сказки и стихотворения А.С. Пушкина, а именно обратим внимание на сказку «о Золотом Петушке», в которой русский поэт и драматург при описании местности использовал такие метафоры как: «глубь долин» и «сердце гор». Первая метафора подразумевает под собой самые далёкие места долины, в то время как вторая повествует о буквальном центре гор. Читателю ясны данные литературные обороты без объяснений, так как, во-первых, слово «глубь» применимо не только для обозначения расстояния от водной глади до дна, но и для обозначения чего-то далёкого относительно времени, расстояния или любой другой субстанции. Во-вторых, в человеческом организме сердце находится практически посередине, поэтому центр и центральный орган кровообращения мгновенно сопоставляются в человеческом сознании [15].

Выражения, образованные на базисе определенных исторических событий, культурных традиций, литературных произведений, или особенностей языка не обязательно носят научный характер, а чаще служат для усовершенствования литературного языка в том или ином произведении. Необходимл повторно отметить, что данное утверждение относится не только к литературным произведениям классиков, но и к повседневной речи людей.

Все эти случаи объединяет тот факт, что для полного понимания метафорических выражений необходим определённый информационный контекст, а именно накопленный физический и культурный опыт человека.

Таким образом, перейдя от детального разбора хронологии происхождения и становления метафоры как концепции в целом (раздел 1.1) к краткому описанию истории происхождения метафор в широких народных массах, мы переходим к разбору ключевого понятия данной работы - «концептуальной метафоре».

Совершенно новый взгляд на метафору, бросивший вызов всем аспектам устоявшейся традиционной теории, был впервые разработан, с применением последовательных и систематических методов, Дж. Лакоффом и М. Джонсоном в 1980 году. Оригинальное исследование двух ученых: «Метафоры, которыми мы живем» обрело популярность благодаря концепции «когнитивно-лингвистического взгляда на метафору». Новизна и уникальность работы Дж. Лакоффа и М. Джонсона заключается в её революционном подходе и оспаривании глубоко укоренившейся системы восприятия метафоры. Основные положения «Теории концептуальной метафоры» учёные сводят к пяти пунктам. Во-первых, метафора является свойством понятий, а не слов. Иначе говоря, концептуальная метафора - это не тривиальный набор слов, а связанная система понятий, которые прозрачны для читателя лишь при наличии определённого информационного фона и контекста. Во-вторых, функция концептуальной метафоры состоит в том, чтобы лучше понимать определённые концепции, а не просто преследовать неоднозначные художественные или эстетические цели. Данным утверждением авторы подчеркивают четкую границу между литературной и концептуальной метафорами. В-третьих, Дж. Лакофф и М. Джонсон доказывают, что метафора не всегда основана на сходстве или смежности понятий, не во всех случаях присутствует перенос смысловой составляющей с одного слова на другое. Намного чаще два понятия из разных сфер выступают в качестве двух взаимодополняющих областей [28].

При помощи четвёртого пункта учёные обозначают, что метафора без затруднений используется и в повседневной жизни обычными людьми, а не определёнными одарёнными личностями. Хорошим примером, в данном случае, послужат стёртые метафоры, смысл которых в процессе языковой эволюции отстраняется от своего первоначального значения и начинает характеризовать совершенно иные понятия. Так, например, выражения «горлышко бутылки» и «ножка стула» не вызывают у нас никаких сомнений, так как мы прекрасно сопоставляем определённую деталь интерьера с человеческими конечностями, но при каждом употреблении данной формулировки мы об этой аналогии не задумываемся.

В заключение, Дж. Лакофф и М. Джонсон выделяют метафору как лингвистическую структуру, которая является неизбежным процессом человеческого мышления и рассуждения. В подтверждение данного высказывания, уместно подчеркнуть утверждение авторов книги «Метафоры, которыми ми живём» о том, что человеческое мышление метафорично. Иначе говоря, метафора вынуждена замещать то, чему нет аналогов в языке, описывающем мир предметов и явлений, символами.

Одной из трёх пересекающихся категорий концептуальной метафоры, идентифицированной в книге «Метафоры, которыми мы живём», является понятие структурной метафоры. С когнитивно-лингвистической точки зрения, которую пропагандировали Дж. Лакофф и М. Джонсон, структурную метафору можно определить, как понимание одной концептуальной области с помощью другой концептуальной области [28]. На данном этапе, подобное заявление кажется с одной стороны бессмысленным, а с другой достаточно абстрактным и неоднозначным. Мы позволим себе внести некую ясность с помощью примеров.

В случае, если мы приравниваем любовь к путешествию, говорим о еде подразумевая мыслительный процесс, либо представляем слаженно-работающие шестерёнки, когда речь идет об общественных организациях, значит все эти примеры можно причислить к ряду структурных концептуальных метафор. Подобные примеры в повседневном общении на тему любви и отношений выглядят следующим образом:

1. В результате громкой ссоры нашей любовной истории пришёл конец;

2. Каждый из них смог принять окончательное решение и пойти своей дорогой;

3. Стоит принять тот факт, что наши отношения буксуют;

4. Мы прошли сложный путь в наших отношениях;

5. Эти отношения уже не спасти, они зашли в тупик.

Во всех вышеуказанных примерах метафорических высказываний фигурирует одно концептуальное понятие, которое определяет второе концептуальное понятие. Так, например, в первом пункте «любовная история» представлена как первая концептуальная частица, а словосочетание «пришёл конец» выполняет функцию второй частицы. Данная метафора является ярким примером процесса, любовного в нашем случае, который в большинстве случаев может прийти к своему логическому завершению по тем или иным причинам.

Метафора «любви как путешествия» концептуальна для многих культур: соответствие романтичных отношений и пути является устойчивым и зафиксировано в языковой и культурной традиции общества, поэтому оно даже не воспринимается как метафора.

Рассмотрим ещё один пример: в четвёртом пункте «отношения людей» выступают в качестве первой концептуальной области, в то время как «сложный путь» с множеством препятствий, с которыми сталкивается подавляющее большинство всех влюбленных пар, является второй областью концепта. Важно отметить, что мы не просто говорим о любви в терминах путешествия: мы действительно можем проходить и проживать определённые житейские ситуации. В подобном случае ассоциация ссор и разногласий в любовных отношениях с путешествием полным непредсказуемых поворотов опять же является универсальной и широко распространённой метафорой.

Наиболее удобным методом запоминания данной классификации метафоры, на наш взгляд, является незамысловатая формула: концептуальная область «А» это концептуальная область «Б», что по итогу и определяет концептуальную метафору.

В любом случае, мы не исключаем того факта, что приведённые нами примеры могли всё же не заполнить пробелы в понимании предмета концептуальной метафоры, поэтому далее детально рассмотрим классификацию метафор по версии Дж. Лакоффа и М. Джонсона, что позволит глубже погрузиться в осмысление нашей темы.

До этого момента в формуле концептуальной метафоры фигурировали две переменные: концептуальная область “А” и концептуальная область “Б”, которые являлись лишь некой условностью, способной, на первых порах, помочь в освоении сути объекта данного исследования.

Исходя из гипотезы, изложенной в работе Дж. Лакоффа и М. Джонсона, «Метафоры, которыми мы живем», концептуальная область, из которой мы черпаем метафорические выражения для понимания другой концептуальной области, называется исходной областью или же источником «source domain», тогда как концептуальная область, которая трактуется таким образом, является целевой областью или же просто целью «target domain». Иными словами, нашей задачей является понять цель с помощью источника в рамках концептуальной метафоры.

Для того, чтобы прояснить и зафиксировать в нашем понимании, то каким образом исходная область определяет целевую, мы подробнее разберем эти понятия на примере метафорического концепта времени, а именно широко-распространенного выражения «время - деньги». Наиболее популярными примерами метафорических лингвистических выражений на тему взаимоотношений финансовой и временной единиц измерения являются следующие обороты:

1. Это сэкономит тебе время;

2. Я потратила на этот проект уйму времени;

3. На этом курсе нас учат правильно рассчитывать своё время;

4. Этот проект не стоит моего времени;

5. У меня осталось не так много времени.

Подобное приравнивание материального денежного эквивалента к нематериальной и, в буквальном смысле, неосязаемой временной единице не случайно и базируется на определённых установках в европейской культуре. Иными словами, время - это ценный, ограниченный ресурс, который мы ежедневно «расходуем» для достижения собственных целей. Достаточно вспомнить, что во многих сферах работа оплачивается исходя из количества отработанных часов, дней или месяцев, оплата гостиничного номера рассчитывается по часам, услуги многих развлекательных центров также оплачиваются по проведённому в них времени, даже цены на услуги мобильного оператора расписаны по часам и минутам.

Подобного рода мышление достаточно прочно укоренилось в сознании нашего глобализированного информационного общества и основательно структурирует ежедневную деятельность человека. Исходя из того, что время воспринимается индивидуумом как ценный ресурс, который можно сэкономить, потратить, рассчитать или оценить остаток, нет ничего удивительного в том, что оно эквивалентно финансовым единицам.

Таким образом, концепт «время - деньги» метафоричен лишь потому, что наши практические знания, об ограниченности финансовых ресурсов и о деньгах в целом накладываются на наше восприятие времени и концептуализируют его. На данном этапе стоит добавить, что подобный концепт укоренился не только в русском языке, но и во многих других. В качестве примера мы проанализируем особенности употребления метафоры «время - деньги» в немецком и английском языках, так как в них, так же как и в русском, взаимосвязь временной и финансовой единиц измерения популярна в повседневном общении. Ниже мы рассмотрим употребление практически идентичных русских метафор на английском и немецком языках:

Немецкий язык:

1. Zeit ist Geld: время - деньги;

2. Das kostet mich viel Zeit: Это стоило мне много времени;

3. Dadurch kцnnen wir viel Zeit sparen: Благодаря этому, мы можем сэкономить много времени;

4. Ich habe meine besten Jahre in diese Sache investiert: Я вложила свои лучшие годы в этот проект;

5. Der Zeitgewinn ist enorm: Огромная экономия времени;

6. Das ist reine Zeitverschwendung: Это пустая трата времени.

Английский язык:

1. Time is money: время - деньги;

2. It costs me a lot of time: Это стоит мне много времени (больших временных затрат);

3. Thanks to that tool, we can save a lot of time: Благодаря этому инструменту, мы можем сэкономить много времени;

4. I gave my best years to this project: Я отдала этому проекту свои лучшие годы;

5. Enormous time savings: Огромная экономия времени;

6. It is a waste of time: Это пустая трата времени.

Данные метафоры являются наглядной демонстрацией того, что метафорический концепт «время - деньги» в корне не зависит от языка, а напротив идентичен во многих языках, так как опирается на накопленный человеческий опыт. Разница между предложенными английскими и немецкими метафорами заключается лишь в различном подборе глаголов в четвёртом пункте, где в немецком варианте в метафоре употребляется сказуемое «вкладывать время», в то время как в английском примере применимо сказуемое «отдавать время». Подобное различие не оказывает влияние на понимание сути метафор и не мешает переводу, поэтому не играет важной роли.

Возвращаясь к двум вышеупомянутым концептуальным областям, стоит отметить немаловажную деталь: в большинстве случаев сферу источник и сферу цель нельзя назвать взаимозаменяемыми концептами. Различие этих областей заключается в их степени абстрактности. Иначе говоря, в концептуальных метафорах в качестве целевой области используются более абстрактные понятия, к которым относятся любовь, идеи и социальные организации, в то время как исходная область подразумевает под собой употребление более приземлённых понятий или физически-осязаемых объектов, таких как война, путешествия, пища и растения. Именно по этой причине данные концептуальные области являются не взаимозаменяемыми, а взаимодополняемыми концептами. Благодаря нашему ежедневному и постоянному опыту контактирования с физическим миром, приземлённая сфера источник дополняет абстрактную сферу цель и позволяет понять её с точки зрения метафоры.

На данном этапе мы предлагаем расширить тему нашего исследования и взглянуть на предмет концептуальной метафоры под иным углом, а именно сфокусировать внимание на ориентационных метафорах. Основным различием двух вышеупомянутых концептов является тот факт, что в структурных метафорах один концепт метафорически структурирован в терминах другого, в то время как ориентационные метафоры организуют целую систему концептов относительно другой системы.

Речь пойдет об ориентации метафорических концептов в пространстве, а именно тех случаях, когда в метафорических высказываниях мы используем такие виды восприятия окружающей нас среды как «вверх - вниз», «глубокий - мелкий», «внутри - снаружи», «центральный - периферийный». В данном случае, мы рассматриваем деятельность человека не как одностороннее воздействие на окружающую среду, а как сложное взаимодействие человека с тем, что его окружает. В ходе или в результате этого процесса, человек как существо социальное может подвергаться воздействию самых разнообразных факторов окружающей среды: физических, химических или биологических.

Ввиду того, что индивидуумы ежедневно взаимодействуют с материальным миром посредством осязания, обоняния и зрения, возникают подобные разновидности пространственных отношений, которые преобразуются в языке в формате ориентационных метафор.

Ошибочно будет предполагать, что формирование системы концептов происходит произвольным образом. Напротив, пространственные метафоры преобразуются в языке, опираясь на физический и культурный опыт человека.

Рассмотрим несколько ярких примеров, которые присутствуют в нашей обыденной речи на постоянной основе, но часто остаются незамеченными:

1. Твоя шутка подняла мне настроение;

2. Сидя на карантине, я впадаю в депрессию;

3. После прогулок на свежем воздухе я чувствую себя на вершине блаженства;

4. Даже находясь на изоляции, я встаю рано утром;

5. После обращения президента он впал в кому;

6. Главное сейчас не свалиться с простудой;

7. Мы боремся с тем, чтобы вирус не взял верх;

8. Высокопоставленные чиновники установили штрафы;

9. В этом году казна государства вырастет;

10. Он очень прямой человек.

Стоит обратить внимание, что в подавляющем большинстве метафор, связанных с хорошим настроением, ранним пробуждением, победами, высоким социальным статусом или наполнением какого-либо вместилища используются такие термины восприятия пространства как «верх», «поднять», «вставать», «расти» и «высоко». Из этого логически следует, что плохое настроение, обсессивно-компульсивное расстройство, болезни, и прочие негативные случаи в метафорических концептах сопровождаются употреблением таких слов как «падать», «свалиться», «низко». Достаточно интересным примером является метафора «прямой человек», которая подразумевает индивидуума обладающего достаточной смелостью высказать свою точку зрения, без использования каких-либо извилистых и уклончивых формулировок. Сложно назвать это положительной или отрицательной чертой характера, так как всё зависит от ситуации и как таковой необходимости в подобной прямолинейности, поэтому данная метафора не получает никакой эмоциональный окрас и сохраняет нейтралитет.

Таким образом, мы выяснили, что пространственные (ориентационные) метафоры не являются произвольно установленными выражениями, а преобразуются в ежедневной речи людей благодаря накопленному физическому и культурному опыту. В данном случае, опыт выступает в качестве базиса для создания и осмысления ориентационных метафорических концептов. Что же касается понимания самого опыта посредством метафорических концептов, для подобной необходимости учёные Дж. Лакофф и М. Джонсон выделяют ещё одну разновидность концептуальной метафоры - онтологические метафоры. Попытки определить лишь одну сферу, отражающуюся в онтологических метафорах, очень скоро могут оказаться тщетными, так как разнообразные виды подобных метафор отражают разные цели. Важная деталь заключается в том, что подобная разновидность метафоры - это способ трактовки эмоций, событий, действий в виде предметов или веществ.

Наиболее естественной, а именно растворившейся в языке разновидностью метафор являются примеры, относящиеся к пониманию сущности и субстанции. Такие примеры онтологических метафор как «разум - это машина» и «душа - это хрупкий объект» настолько глубоко укоренились в культурном сознании людей и пронизывают нашу повседневную реальность, что воспринимаются как естественный процесс восприятия действительности. Для более подробного изучения данного класса метафор нам помогут следующие примеры:

1. На карантине моя голова работает медленнее обычного;

2. Скоро шарики за ролики заедут;

3. Её хрупкая/тонкая душевная организация подпитывала её творчество;

4. Под конец рабочего дня я просто разваливаюсь на куски;

5. Из-за расставания её сердце оказалось разбито вдребезги;

6. После ударной рабочей недели он чуть было не перегорел и не сломался.

Человеческий разум является неописуемо сложной субстанцией с множеством неразгаданных тайн и необъяснимых особенностей. На сегодняшний день ни один ученый не способен с уверенностью заявить, что возможности человеческого мозга и подсознания изучены полностью. Сложная и многоуровневая структура мозга обладает множеством областей, отвечающих за движения конечностей, когнитивные функции, человеческие эмоции, и многое другое. Каждая из этих областей активна лишь при определённой необходимости и наш мозг подобно рычагам подключает ту или иную область для нашей полноценной жизнедеятельности [1].

По этим и многим другим причинам в подсознании человечества укоренилось представление о разуме как об устройстве с чётко налаженной системой, контролирующей количество затраченной энергии, уровень усталости, эффективность выполняемых действий и многое другое. С точки зрения онтологической метафоры о разуме в контексте машины, применимы такие слова как «работать», «перегорать» и «ломаться».

Намного более интересным примером является широко распространённое выражение «шарики за ролики заехали», характеризующее человека, который сбился с толку или обезумел. Данный пример объяснить очень просто: в механике при сцеплении зубчатых колёс и шестерёнок приходит в движение весь механизм, в то время как шарики с роликами никак не взаимодействуют друг с другом из-за различий в строении и поэтому двигаются хаотично, аналогично спутавшимся и несвязным мыслям, чувствам и эмоциям человека.

Душа, в свою очередь, это нематериальная сущность, которую принято относить к внутреннему психическому и эмоциональному миру человека. Многие врачи убеждены, что психосоматика и эмоциональный настрой оказывают колоссальное влияние на самочувствие и скорость выздоровления пациента. Более того, всеобще известным является факт, что наше физическое самочувствие, а во многих случаях и ментальное здоровье, напрямую связаны с положительными эмоциями. [19]

Ещё одним объектом метафорической концептуализации являются чувства, которые испытывает человек. Как известно, при ощущении влюблённости, в человеческом организме вырабатывается гормон адреналин, заставляющий сердце сокращаться чаще обычного, в следствии чего учащается сердцебиение. Этот процесс является одной из причин, по которой принято считать, что «любовь живёт в сердце». После расставания или любого другого события, сопровождаемого широким спектром отрицательных эмоций, мы погружаемся в уныние, грусть, скорбь, а также остро ощущаем упадок сил и испытываем страдания разной степени переносимости. Именно поэтому пример онтологической метафоры «сердце разбито» описывает ситуацию при которой действующее лицо настолько глубоко поглощают болезненные ощущения и переживания, что причин на выработку адреналина и проявление положительных эмоций недостаточно. Иначе говоря, находясь в состоянии дисбаланса из-за отрицательных эмоций, человек ощущает себя, в буквальном смысле, «разбитым», а в случае с не сложившейся любовью проецирует это состояние на сердце, откуда и вытекает метафора «сердце разбито».

Как мы отметили ранее, онтологические метафоры описывают не одну определённую сферу, а множество и в роли следующей области выступает понятие «вместилища».

Каждый человек воспринимает себя как самостоятельное, отгороженное от внешних объектов физическое существо. Люди четко отграничивают себя от стула, ручки и любого другого объекта, находящегося за пределами нашего организма. Таким же образом, мы проецируем нашу собственную ориентацию на окружающий нас мир и иные физические объекты, обладающие теми или иными границами. Для объяснения подобного явления Дж. Лакофф и М. Джонсон ввели такое понятие как «вместилище». Иными словами, стакан является вместилищем, которое можно наполнить, опустошить или переместить в раковину. В данном случае и стакан, и раковина будут вместилищами, но разного рода. В качестве вместилищ могут выступать не только физические объекты, но и мероприятия и географические объекты.

Говоря о географических объектах, мы осознаем, что Москва - это ограниченная территория и в силу этого факта можем утверждать, что она вместилище. По этой причине имеет место быть такое выражение как «в Москве много парков». Руководствуясь аналогичной логикой несколько лет назад был принят закон, повествующий о том, что выражение «я еду на Украину» некорректно, так как это не остров, а большая страна, со своими границами в Восточной Европе, которая тоже является своего рода вместилищем, поэтому корректным будет употребление предлога «в».

Говоря о мероприятиях, подразумевается отграниченность события временными рамками и количеством субстанции, которое оно способно в себя вместить. Следовательно, событие празднования дня рождения так же является вместилищем, на которое приглашено определённое количество людей, которое обладает определённой географической локацией и является не спонтанным происшествием, а несёт в себе заранее запланированный смысл и программу.

Таким образом, суть концептуальной метафоры заключается в понимании и переживании сущности одного вида в терминах сущности другого вида. Подобная разновидность метафоры преобладает в повседневной речи среднестатистических людей, а не в научных трудах исследователей и отображает аналоговые возможности человеческого разума.

Дж. Лакофф и М. Джонсон внесли фундаментальный вклад в дальнейшее развитие и популяризацию предмета концептуальной метафоры. Более того, учёные ввели систему классификации метафор, разделив её на структурные, ориентационные и онтологические разновидности метафоры. Каждая из этих подвидов метафор носит не хаотичный характер, а является упорядоченной системой репрезентаций накопленного физического и культурного опыта человека.

1.3 Понятие концепции “frame” как набор смыслов применительно к метафоре

Концептуальная система человека структурирована и определена благодаря метафорическим выражениям. Исходя из утверждения Дж. Лакоффа и М. Джонсона, не только наше мышление, но и любые другие способы познания мира метафоричны. Важной деталью является неопровержимый факт того, что любая метафора основывается на человеческом опыте. Накопленный опыт так же, как и любую другую разновидность концептуальной метафоры нельзя назвать бессистемным, напротив, он структурирован и обладает рядом собственных правил.

Середину 1970-х годов принято относить к периоду зарождения интереса к изучению такого понятия как «фрейминг» (framing). В 1974 году Ирвинг Гофман представил миру свое исследование «Рамочный анализ: Эссе об организации опыта», которое в последствии было использовано в качестве одного из основных источников информации о данном понятии. [8]

И. Гофман убеждён, что в процессе восприятия и обработки информации о том или ином событии, реакция и эмоции человека будут ограничены определёнными первичными рамками или схемами интерпретации, что будет оказывать непосредственное влияние на принятие решений и дальнейшее развитие событий. Под понятием «первичных рамок» подразумевается уникальный культурный и физический опыт социальных сословий, который накапливается на протяжении продолжительного периода времени.

На сегодняшний день, данный термин ещё не имеет общепринятого определения, но дословно его перевод звучит как «установление рамок». Автором наиболее доступной и популярной дефиниции стал один из ведущих специалистов в сфере фрейминга - Роберт Энтман, утверждавший, что основной функцией фрейма является «выбирать определённые аспекты реальности и делать их более заметными в коммуникативном тексте» [23]. Таким образом, он пропагандировал следующие функции фрейма: популяризация определения проблемы, установление причин, предоставление моральной оценки и, в конечном счете, возможное решение проблемы. Р. Энтман проводит свои исследования в политической и медийной областях и убеждён, что принятие абсолютного множества политических решений основаны на фреймах и подкреплены разнообразными уловками в сфере медиа, способными манипулировать человеческим разумом и навязывать необходимую точку зрения.

Вернемся к И. Гофману и рассмотрим методы классификации фреймов, предложенные к изучению в книге о «рамочном анализе». Исходя из его гипотезы, фреймы стоит подразделять на две категории, а именно элементы фрейма и сценарий фрейма [8].

В роли первого метода выступают, так называемые, элементы фрейма. Данная концепция корректнее всего будет объяснена на примере больницы; нам известно, что в каждом госпитале существует своя иерархия рабочего персонала и посетителей (врачи, медсестры, менеджеры, уборщики, пациенты, их опекуны, гости и т.д.), также существуют специальные кабинеты и операционные комнаты, в которых могут находиться хирургические инструменты, такие как скальпель, зажим, зонды и прочее. Все эти детали, присущие лишь медицинским учреждениям и отличающие данную локацию от любой другой являются элементами фрейма. Сценарии развития событий, при которых, врачи оперируют пациентов с помощью скальпеля в операционных комнатах, а посетители навещают пациентов в палатах являются сценариями фрейма. На данном этапе, мы считаем необходимым уточнить, что непосредственно фрейм обладает собственными границами и правилами, которые он соблюдает. Иначе говоря, в случае, если посетитель придет в госпиталь, чтобы посетить свою подругу, а менеджер у входа предложит ему скальпель и пригласит в уборную для удаления желчного пузыря врачу, концепция фрейма будет нарушена, или же данная ситуация будет находиться за пределами фрейма. Подобный сценарий не укладывается у нас в голове, так как не соответствует нашему накопленному опыту, приобретённому в процессе посещения медицинских учреждений.

Сфера концептуальной метафоры это накопленный опыт, который проходит тщательную обработку через наш фрейм. По большей части, фрейм образуется в результате физического контакта индивидуума с социумом, а приобретённая информация фиксируется в нейронной схеме нашего мозга.

Выводы по главе

Со времён учений Аристотеля и до наших дней, предмет изучения истории становления и развития метафоры играет одну из важнейших ролей в трудах многих учёных, философов и мыслителей. Несмотря на то, что истинная ценность метафоры в языке и процессах мышления на протяжении долгого времени оставалась недооценённой, в силу того, что в эпоху Нового Времени среди философов была популярна идея достижения в текстах абсолютной истины, метафора была идентифицирована как средство, вносящее в текст лишь неточности. Однако, начиная с XX века, английские, немецкие и французские философы обратили должное внимание на предмет изучения метафоры и доказали, что функция метафорических выражений заключается не только в украшении письменного текста и в придании экспрессивности устной речи, но и в передаче значения слов на уровне глубоко-заложенных смыслов. Более того, метафора обладает устойчивой популярностью не только в научных трудах исследователей, но и пользуется широким признанием в повседневной речи общества.