Образы леса, деревьев, цветов в поэзии Бориса Пастернака

Размещено на http://www.allbest.ru/

6

Размещено на http://www.allbest.ru/

1

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ АВТОНОМНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ

«НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

«ВЫСШАЯ ШКОЛА ЭКОНОМИКИ»

Факультет социальных наук

Институт образования

ОБРАЗЫ ЛЕСА, ДЕРЕВЬЕВ, ЦВЕТОВ В ПОЭЗИИ БОРИСА ПАСТЕРНАКА

Выпускная квалификационная работа

МАГИСТЕРСКАЯ ДИССЕРТАЦИЯ

по направлению подготовки 45.04.01 Филология

образовательная программа

«Современная филология в преподавании литературы в школе»

Шведченко Елена Николаевна

Научный руководитель

профессор

Поливанов К.М.

Москва 2020

Оглавление

Введение

Глава 1. Функция «ботанических» образов в поэзии

1.1 Традиция использования «ботанических» образов в русской поэзии

1.2 Интерес к ботанике Бориса Пастернака

Глава 2. Сравнение использования некоторых «ботанических» образов в русской поэзии и собственном поэтическом мире Б.Пастернака.

2.1 Образ липы

2.2 Образ тополя

2.3 Образ сирени

2.4 Образы некоторых других растений в поэтике Б.Пастернака

Заключение

Список литературы

Введение

Природа является важным и неотъемлемым компонентом поэтического мира Бориса Пастернака. У поэта особые отношения с природой, описанные им во второй главе «Охранной грамоты», в статье «Несколько положений», и, конечно же, отражённые в его стихотворениях. Природа присутствует уже в ранних произведениях поэта, много внимания уделено ей и в позднем творчестве, ну а в цикле «Переделкино» природа просто царствует. По словам А.Ахматовой, «природа всю жизнь была его единственной и полноправной Музой, его тайной собеседницей, его Невестой и Возлюбленной, его Женой и Вдовой - она была тем же, чем была Россия - Блоку. Он остался ей верен до конца, и она по-царски награждала его. Удушье кончилось» [1, с.1258]. Мудрость и покой природы возвращали поэту веру в жизнь. Борис Пастернак видел не только оболочку и внешнюю сторону природы, но чувствовал и понимал её характер. Благодаря этому пониманию в его лирике родились оригинальные метафоричные образы, связанные с растениями. Тесное переплетение мира человеческой души и мира природы пронизывает все поэтическое наследие Б.Л. Пастернака. Лирический герой поэзии Пастернака вписан в окружающий пейзаж. Чувства человека, движения его души перекликаются с изменениями в природе. Особенностью многих стихотворений Б.Пастернака является то, что поэт меняет местами субъект и объект. Часто получается, что главным героем является не лирический герой, а природа, весь необъятный мир. Растения видят рядом с собой человека, а не наоборот.

У поэта одушевлены деревья, цветы, кусты, лес, сад. С ними можно общаться, они всегда рядом и готовы поговорить с тобой. Природа живёт и думает. Только у Пастернака «предгрозье играет бровями кустарника». Поэт понимает бесконечность жизни и вечность природы.

Объектом исследования являются стихотворения Бориса Пастернака с использованием «ботанических образов»: названий цветов и деревьев.

Отметим, что, описывая функции «ботанических» образов в поэтическом мире Бориса Пастернака, мы руководствовались свободной выборкой стихотворений и не отразили в работе все стихотворения Бориса Пастернака, в которых используются образы растений. Это может стать перспективой исследования. Анализу подверглись лишь некоторые стихотворения из поэтических сборников «Начальная пора» (1912 - 1913 гг.), «Поверх барьеров» (1914 - 1916 гг.), «Сестра моя - жизнь» (лето 1917 г.), «Темы и вариации» (1916 - 1922 гг.), «Стихи разных лет» (1916 - 1931 гг.), «Второе рождение» (1930 - 1932 гг.), «На ранних поездах» (1936 - 1944), «Когда разгуляется» (1956 - 1959 гг.), а также некоторые стихотворения разных лет, не включённые в основное собрание, и стихотворения из романа «Доктор Живаго», в которых появляются названия цветов и деревьев, а также прилагательные, от них образованные.

Предметом исследования выступает описание образов растений, деревьев и тех функций, которые они выполняют в стихотворениях, а также исследование художественных приёмов, использованных в стихотворениях с употреблением названий цветов и деревьев.

Актуальность выпускной квалификационной работы заключается в том, что необходимо всесторонне изучить и описать функции «ботанических» образов в поэзии Бориса Пастернака, сравнить функции этих образов, использованных поэтами, творившими до Б.Пастернака (т.е., рассмотреть частотность и особенности их употребления в русской литературной традиции); рассмотреть, рядом с какими образами у самого Бориса Пастернака появляются названия цветов и деревьев, какие олицетворения и метафоры «живут» в собственном поэтическом мире поэта.

Цель выпускной квалификационной работы заключается в определении и описании функций «ботанических» образов в поэзии Б. Пастернака.

Достижение данной цели предполагает решение конкретных задач:

1) изучить традицию использования некоторых ботанических образов в русской поэзии;

2) изучить особенности использования этих образов в поэзии Б.Пастернака;

3) проанализировать некоторые стихотворения Б. Пастернака, в которых встречаются названия цветов и деревьев;

4) описать олицетворения и метафоры, в составе которых используются названия цветов и деревьев для создания поэтических образов в поэтическом мире Б.Пастернака.

Научная новизна исследования определяется его актуальностью и целью и заключается в следующем:

- описана традиция использования «ботанических» образов в русской поэзии (кто и как употреблял названия цветов и деревьев до Б.Пастернака);

- выявлены и описаны наиболее часто встречающиеся «ботанические» образы в собственном поэтическом мире Б.Пастернака;

- предпринята попытка системного изучения ботанических признаков растений, употребляемых в стихотворениях Б.Пастернака, и исследования вопроса о переходе биологического значения в поэтическое. Особенности языка растений в пастернаковской поэзии рассматривали многие исследователи его творчества, но их работы не были посвящены специально данному вопросу.

Методология исследования

За основу исследования взяты интертекстуальный и структурно-семиотический методы.

Структура работы. Выпускная квалификационная работа состоит из Введения, двух глав, Заключения и Списка литературы.

Первая глава описывает литературную традицию использования «ботанических» образов в русской поэзии до Б. Пастернака и краткий анализ некоторых исследовательских работ, посвящённых теме выпускной квалификационной работы. Так, привлекаются работы М.Н.Эпштейна, Б.М. Гаспарова, Ю.М. Лотмана, К.М. Поливанова, Н.А.Фатеевой, комментарии к полному собранию сочинений поэта. В первой главе рассматривается тема «ботанических» образов, их функций, выделены мотивы, свойственные использованию того или иного растения, создающие неразрывное единство природы и лирического героя. Описывается появление интереса к ботанике Б.Пастернака и поддержание его на протяжении всей творческой жизни поэта.

Вторая глава посвящена описанию и сравнению использования «ботанических» образов Борисом Пастернаком в собственном поэтическом мире и русскими поэтами, создававшими свои произведения до начала творческого пути Б.Пастернака или являющимися современниками поэта. Подробно рассматривается использование «ботанических» образов, наиболее часто встречающихся в поэтике Пастернака: липы, тополя, сирени. Кратко описаны примеры использования и других фитонимов: лесных цветов, экзотических растений, домашних цветов. Описаны смыслы олицетворений, метафор и тех образов, которые они создают.

В Заключении подводятся итоги выпускной квалификационной работы и формулируются выводы.

ботанический образ метафора поэзия

Глава 1. Функция «ботанических» образов в поэзии

1.1 Традиция использования «ботанических» образов в русской поэзии

Вся русская литература неразрывно связана с природой. Трудно представить себе хотя бы одного русского писателя, который в своих произведениях разделил бы образы природы и своих героев. Особенно это касается, конечно, поэзии.

Русская поэзия, как дивный лес, наполнена всевозможными образами деревьев: это и скромные русские берёзы с шёлковыми косами, и устремляющиеся ввысь корабельные сосны, и могучие столетние дубы, хранящие память предков, и кудрявые босоногие клёны, и плакучие развесистые ивы, и вспененные весной яблони и вишни, и стройные тополя, и золотистые благоухающие липы…

Русская поэзия, как чудесный сад, в котором сводят с ума своим запахом и красотой пышные розы, звёздчатые кусты сирени и пышные гроздья акаций, шапки пионов, фиалки и ирисы…

Русская поэзия, как экзотическая оранжерея переносит читателя в мечтах и воображении в дальние края: манят красотой азалии и загадочные магнолии, угар араукарий затмевает мысли, переплетаются с действительностью орхидеи, чаруют анемоны…

Всех образов и не перечислишь! Количественный анализ Национального поэтического корпуса позволяет определить, образы каких растений использовались чаще, каких реже. Конечно, самыми частотными являются растения, которые характерны для нашей, русской природы. «Мода» на различные «ботанические» образы менялась от эпохи к эпохе.

Очень интересен цикл статей на эту тему известного филолога Михаила Наумовича Эпштейна. Речь в этих статьях идёт о природных мотивах, связанных с использованием в поэзии названий деревьев. Автор рассматривает жизнь «мужских», «женских» и вечнозелёных «загробных» деревьев в русской поэзии. Так он пишет, что «в первой половине XIX века, например Пушкин, чаще обращались к дубу и сосне, и лишь со второй половины столетия -- от А.Фета и Н.Огарёва -- начинается поэтический культ берёзы, достигший кульминации у С.Есенина»¹ Эпштейн М.Н. Мужские деревья. Литература. № 22/2009 [Электронный ресурс]. - Режим доступа : https://lit.1sept.ru/article.php?ID=200902212. А вот образные возможности тополя и клёна, по мнению исследователя, неожиданно раскрылись только в ХХ веке и до сих пор не имеют сформированного образного ядра, так как даже в фольклорных традициях не играли особенной роли. Михаил Наумович приблизительно определяет «общее направление, в котором создаётся поэтическая образность клёна и тополя. Если дуб -- представитель кряжистой жизненной мощи, своего рода царь и мужик среди деревьев, то клён -- это разудалый, слегка разухабистый парень, с буйной копной непричёсанных волос, тополь -- тонкий, стройный, аристократически изящный и подтянутый рыцарь» Там же. Примеры этих образов будут отражены во второй главе данной исследовательской работы. В статье о «женских» деревьях филолог рассматривает образы берёзы, рябины и ивы в русской литературной традиции. В статье о вечнозелёных «загробных» деревьях рассматривает образы сосны и ели.

Менялась в русской литературной традиции и сама структура метафор, использующих ботанические образы. Они усложнялись, растения всё больше оживлялись, наделялись признаками живых существ, характерами. Расширялся спектр образов. Наибольшего расцвета использование «ботанических образов» достигло в поэзии Серебряного века.

1.2 Интерес к ботанике Бориса Пастернака

Жизнь и природу в поэзии Б.Пастернака невозможно разделить. Они философски слито воедино. Поэт улавливал в окружающем мире неуловимое и передавал в стихах настроение, состояние, движение жизни человека и природы с помощью различных художественных средств и приемов, в которые часто были вписаны растительные образы. Не просто глазами, а всем своим существом поэт ощущает “крупнолистый, жесткий и тверёзый, пивным стеклом играющий зеленый клён”, кипящие паруса деревьев, берёзу со звездой в причёске... Необычное и удивительное, увиденное внутренним духовным зрением, помогает читателю вкусить ощущение таинственной прелести и непостижимости бытия. В стихотворениях Пастернака природа живая, поэтому и растения здесь существуют на равных правах с поэтом, с человеком вообще. Поэт настолько очеловечивает окружающий мир, что, бродя с ним по саду, лесу, любуясь старым парком, мечтая в тумане, ловя капли дождя, мигая вместе с вишнями и глядя «зрачками виноградин», мы не просто наблюдаем и рассматриваем природные картины, а знакомимся с их характерами, внутренней жизнью, мыслями и даже мечтами.

О своём интересе к ботанике Борис Пастернак пишет во второй главке «Охранной грамоты»: «Я не буду описывать в подробностях, что ей предшествовало. Как в ощущеньи, напоминавшем «шестое чувство» Гумилёва, десятилетку открылась природа. Как первой его страстью в ответ на пятилепестную пристальность растенья явилась ботаника. Как имена, отысканные по определителю, приносили успокоенье душистым зрачками, безвопросно рвавшимся к Линнею, точно из глухоты к славе» Пастернак Б.Л. Полное собрание поэзии и прозы в одном томе. - М.: Альфа-книга, 2017. -- 1279 с., стр.604. Там же поэт признавался, что в детстве любил в полном одиночестве прогуливаться по лесу и парку, разговаривать с деревьями, воображая их то великанами, то рыцарями. В 6-й главке той же «Охранной грамоты» привлекает внимание ещё одно очень значимое впечатление уже юного Пастернака. Бывая в хорошем настроении («в редких ладах с собою») он часто заворачивал в переулок, где в одном из флигелей Златоустинского монастыря целыми артелями просиживали цветочники: «Именно здесь запасались полною флорой Ривьеры мальчишки, торговавшие ею на Петровке вразнос. Оптовые мужики выписывали её из Ниццы, и на месте у них эти сокровища можно было достать за совершенный бесценок» Там же, стр.614. Уже там, в описании ожидания и процесса вскрытия посылок, из сердцевины которых доставали диковинные свежие цветы, становится видно поэтическое мастерство Пастернака, возникают яркие метафоричные образы, открывающиеся молодому человеку во всей своей ослепительности, как сокровища в сказке про Али-Бабу и сорок разбойников: «сплотившаяся путла похолодевших фиалок», точно «синие слои вяленой малаги» наполняет комнату одуряющим благоуханием; «безумствуют в огромных лоханях жаркие снопы пионов, жёлтых ромашек, тюльпанов и анемон», они точно «дышат и волнуются, тягаясь друг с другом»;

«изнизанный жидкими иглами анис» волной своего запаха «смывает пыльную душистость мимоз»; нарциссы пахнут ярко, «как разведённая до белизны настойка»; эту «бурю ревности побеждают чёрные кокарды фиалок» - «скрытные и полусумасшедшие, как зрачки без белка, они гипнотизировали своим безучастием», «их сладкий, непрокашлянный дух» заполнял всё вокруг.

Сам Пастернак много времени спустя смотрел на свои первые поэтические опыты как на несчастную слабость.

Интерес к ботанике, который появился у Пастернака ещё в детстве, в поэтическом будущем проявляется в лирике не только аллегоричными образами. Очень часто это растения, у которых точно указаны их биологические признаки. Понимание читателем этих признаков помогает понять и метафоричность их образов. Ведь символический язык растений в поэзии очень часто зависит от внешнего вида, аромата, формы листьев, ствола, то есть, особенностей строения и биологических свойств. Спектр употребления «ботанических» образов в лирике Б.Пастернака очень широк. В стихотворениях упоминаются названия и деревьев, и кустарников, и экзотических растений, и ягодников, и полевых цветов, и садовых цветов, и комнатных растений, и сорняков. Чаще, конечно, это растения наши, родные, растущие на русской земле, коими наполнены были ближние миры поэта: московские улицы, парки и скверы, лес вокруг Переделкино, небольшой огородик рядом с дачей…

Глава 2. Сравнение использования некоторых «ботанических» образов в русской поэзии и собственном поэтическом мире Б.Пастернака

2.1 Образ липы

Просмотрев большое количество стихотворений Бориса Пастернака, можно увидеть, что очень часто встречающийся «ботанический» образ в его поэзии - это образ липы.

Липа в Древней Руси была деревом богини любви и красоты Лады. Девушки водили вокруг старых лип хороводы. Липу воспевали ещё поэты древности, называя её «золотым деревом».

В русской поэтической традиции до Б.Пастернака липа встречается в стихотворениях А.С.Пушкина, С.А.Есенина, В.А.Жуковского, А.К.Толстого, С.Чёрного, В.Брюсова, М.Л.Михайлова, А.Н.Плещеева, Н.А.Некрасова и многих других поэтов. За образом липы встаёт образ родины, ушедшей юности, летний зной, солнце, тенистые аллеи, мёд, аромат. С липой связано прошлое России, дворянская культура. У многих поэтов липа является деревом воспоминаний, как бы обращенным к прошлому, воплощением лирического героя, а шумные улицы городов и тенистые парки с цветущими липами создают окружающую среду для героя. Душистый запах липы проникает во все закоулки памяти, навевает грустные или приятные воспоминания.

В поэтическом корпусе Национального корпуса русского языка образ липы встречается в 761 стихотворении (976 вхождений). Из них для сравнения частотности употребления этого образа у разных поэтов и определения смысловой нагрузки я выбрала только стихотворения, написанные во временном промежутке до 1959 года. При сквозном просматривании стихотворений во всех поэтических книгах Б.Пастернака мы насчитали 13 стихотворений с использованием образа липы).

Итак, в поэтическом корпусе липа встречается в строках, принадлежащих Н.А.Клюеву, А.С.Пушкину, В.А.Жуковскому и С.А.Есенину, А.А.Ахматовой, А.А.Фету, М.Л.Михайлову, Н.А.Некрасову, С.Я.Надсону, С.М.Городецкому, И.Северянину, С.Чёрному, Г.С.Гору, Е.Л.Кроповницкому и А.Н.Апухтину, И.С.Холину, А.П.Беницкому, И.П.Пнину, Н.П.Николеву, В.К.Тредиаковскому, И.С.Тургеневу, А.Н.Плещееву, К.К.Случевскому, В.С.Соловьёву, К.М.Фофанову, К.Д.Бальмонту, В.Я.Брюсову, В.И.Горянскому, Н.С.Гумилёву, В.В.Хлебникову, О.М.Криницкой, А.Скрябиной, Н.Н.Зарудину, И.А.Савину, В.А.Меркурьевой, М.А.Тарловскому, М.А.Волошину, Т.Л.Щепкиной-Куперник, Н.А.Заболоцкому, А.Т.Твардовскому, Н.И.Глазкову, Г.А.Глинке, А.С.Присмановой, И.В.Елагину, К.А.Некрасовой и многим другим поэтам.

У славян липа считалась счастливым деревом, которое не боялись сажать около домов и на могилах. Говорили, что очень хорошо заснуть под липой. Нельзя было приносить липе ущерб: рубить, ломать ветки. У восточных и западных славян липа была тесно связана с православным культом и христианскими легендами. Именно она считалась деревом Богородицы: говорили, что, когда на землю спускается Богородица, она отдыхает в ветвях липы.

Итак, проанализировав примеры, приведённые в поэтическом корпусе русского языка, можно сказать о следующих гранях употребления образа липы: образ липы может быть связан с памятью о прошлом, с юностью и любовью героев, ностальгией по покинутой родине, с мыслями о вечном покое (смерти).

Так, например, образ липы, связанный с вечным покоем и забвением, смертью, мы видим в следующих стихотворениях:

1) А.С.Пушкина «Гроб юноши»:

Там, на краю большой дороги,

Где липа старая шумит,

Забыв сердечные тревоги,

Наш бедный юноша лежит… [2]

2) В строках М.Л.Михайлова «Липа их могилу тенью покрывает…» (перевод стихотворения Г.Гейне) образ липы, отбрасывающей тень на могилу, навевает тоску и грусть на молодого деревенского парня и его девушку:

Липа их могилу тенью покрывает;

Меж кудрявых веток пташка распевает

На траве зеленой сели у могилы

Парень деревенский со своею милой.

Тихо и печально ветерок лепечет,

Сладко и уныло пташечка щебечет.

Приумолкли парень и его зазноба…

Отчего -- не знаю, только плачут оба. [2]

3) В стихотворении С.Я.Надсона «Спи спокойно, моя дорогая…» липа предстаёт живым существом, которое внимает чудным звукам, как бы прислушиваясь к вечности, стоя рядом с лирическим героем над могилой любимой девушки:

И зелёная липа, внимая

Чудным звукам, замрёт над тобой…

Спи ж спокойно, моя дорогая:

Только в смерти желанный покой. [2]

4) Очень трогательный образ возникает в стихотворении И.А.Савина «Мальчик кудрявый смеётся лукаво…». За плачущей росою липой видится лик, быть может, самой Богородицы, которая оплакивает невинно убиенного юношу:

Мальчик вздохнул, покачнулся и странно

Тронул ладонями голову.

Словно искал эту пулю шальную.

Вздрогнул весь. Стремя зазвякало.

В клевер упал. И на грудь неживую

Липа росою заплакала… [2]

В других стихотворениях чётко предстаёт образ возрождения в виде зеленеющей или цветущей липы:

1) у Саши Чёрного в стихотворении 1919 года «Оазис»:

Сирень, как дьявол, расцвела!

Глотаю воздух жадной глоткой.

Над носом дзыкает пчела,

И машет липа мощной щеткой. [2]

Мощь, безудержность ворвавшейся в природу весны сквозит из каждого слова: как дьявол, жадная глотка, мощная щётка липы…

2) у Н.А.Некрасова в стихотворении «Зелёный шум» весна приходит маленькими несмелыми шагами, трепетно:

А рядом новой зеленью

Лепечут песню новую

И липа бледнолистая,

И белая березонька

С зеленою косой! [2]

3) в стихотворении К. К. Случевского «Из природы. Майским утром» (1881) передаётся наступательное и неотвратимое движение весны глаголами «идёт», «тронулась», существительным «волна»:

Вот сирень идет! Вот жимолость!

Вот ясминная волна!

Вот и липа к цвету тронулась… [2]

Образ липы, связанный с памятью о прошлом, былом, мы видим в строках стихотворения А.С.Пушкина «Воспоминания о Царском Селе» (1814 г.):

И там, где роскошь обитала

В сенистых рощах и садах,

Где мирт благоухал, и липа трепетала,

Там ныне угли, пепел, прах. [2]

В стихотворении А. Н. Плещеева «Ах, не та уж эта липа...» (1859) мы тоже слышим сожаление о прекрасном прошлом, которое уже никогда не вернуть:

Ах, не та уж эта липа,

На которую когда-то

Я влезал, чтоб любоваться

Ярким заревом заката. [2]

У В. Я. Брюсова в стихотворении «Луна была скрыта за тучей...» [Песни в духе Г. Гейне, 2] (1912) мы чувствуем грусть и тоску по ушедшей любви:

И о счастии ты мне шептала,

Наклоняясь к моим губам.

А липа цветы роняла

С вышины на колени нам. И казалось, что будет сыпать

Свой дождь она вечный срок.

Отчего же сегодня липа

Роняет цветы на песок? [2]

В стихотворениях А.А.Ахматовой образ липы очень ярко и однозначно предстаёт как дерево памяти:

В душистой тиши между царственных лип

Мне мачт корабельных мерещится скрип. («Летний сад», 1959) [2]

Всех друзей моих благодарю:

И того, с кем... я встречала

Позднюю январскую зарю,

И того, кто, выпив горечь града,

Долго здесь вокруг меня бродил,

Видел купы лип и прелесть сад. («Всех друзей моих благодарю...», 1950-1959) [2]

И в кронах лип столетняя дремота,

И Пушкин, Герцен. Что за имена!

Мы близки от такого поворота,

Где вся окрестность на века видна. («Меня влекут дороги Подмосковья...», 1956-1956) [2]

Во всех этих приведённых примерах (а также и в других, перечисленных в таблице из Приложения) образ липы является как бы сторонним наблюдателем или помогает создать определённую окружающую среду вокруг героя, отразить лирическую, ностальгическую, романтическую ауру вокруг героя, оттенить, раскрыть, усилить его воспоминания, чувства. Совсем иначе использует в своей поэзии образ липы Борис Пастернак. Он рисует пейзаж через изображение эмоций человека. Природа в его изображении получается очеловеченной и неотделимой от лирического героя. Это достигается с помощью приёма олицетворения.

Рассмотрим семантику образа липы в поэзии Б.Пастернака.

Впервые этот ботанический образ встречается в сборнике «Поверх барьеров» (1914-1916 гг.) в стихотворениях «Июльская гроза» (1915 г.) и «Марбург» (1916, 1928 гг.) Стихотворение «Июльская гроза» начинается с пробирающего до дрожи чувства ожидания приближающейся грозы, когда все и вся (в том числе и сам лирический герой) находятся в сладостном оцепенении. «Час стоит на мёртвой точке», как уже намеченный, поэтому «желчь моя не разлилась», «на месте печень». Тут и возникает образ лип, который очень близок состоянию самого героя, и, можно сказать, зеркально отражает его чувства:

Не отсыхает ли язык

У лип, не липнут листья к нёбу ль

В часы, как в лагере грозы

Полнеба топчется поодаль? [1, с.32]

В страхе замирает всё живое во время приближения грозы: люди, животные, растения, замер и сам герой... При чтении этих строк сразу на ум приходит выражение: «язык отсох». Так говорят о тех, кто лишился дара речи. Вот и у лип «отсохли языки», «липнут листья к нёбу» - не шелохнётся ни один листок. Кроме олицетворения, здесь очень ярко используется приём аллитерации, который помогает усилить состояние оцепенения: повторяющийся 6 раз в строфе звук [л'] и 4 раза слог «ли» как бы передают ощущение «залипания», тягучести, вязкости. Интересна и игра слов, которая тоже усиливает зрительный образ, возникающий при прочтении строк: листья липнут к нёбу (как язык), а кажется, что липнут к небу, не шелохнутся, как бы склеиваются с синевой.

В стихотворении «Марбург» лирический герой выходит на площадь. Он чувствует себя рожденным вторично после испытанного любовного потрясения - любая деталь окружающего мира, на которую раньше герой не обращал внимания, несла теперь особый смысл для его восприятия. В «Охранной грамоте читаем»: «Меня окружали изменившиеся вещи. В существо действительности закралось что-то неиспытанное. Утро знало меня в лицо и явилось точно затем, чтобы быть при мне и меня никогда не оставить…» Пастернак Б. Л. Полное собрание поэзии и прозы в одном томе - М.: Альфа-Книга, 2017, стр.629

Волнение и мятущееся состояние героя передаются через образы «раскаляющегося плитняка», «смуглого лба улицы», «глядящего исподлобья булыжника». Раскачивающиеся на ветру липы предстают перед читателем в виде волнующейся реки, по которой гребёт «ветер-лодочник»:

Плитняк раскалялся, и улицы лоб

Был смугл, и на небо глядел исподлобья

Булыжник, и ветер, как лодочник, греб

По липам. И всё это были подобья. [1, с.43]

Но есть еще мир природы и вещей, привычный, необходимый, поддерживающий равновесие, помогающий излечиться от страсти, открыть мир заново и восстановить единство с ним. Наряду с туманом, месяцем, книгой, оттоманкой мы видим образы растений, которые служат герою опорой и укрепляют чувство миропорядка, куда он снова включается: «Акацией пахнет <…> И тополь - король <…> Я белое утро в лицо узнаю».

Образ липы находит своё продолжение и в последующих поэтических сборниках Б.Пастернака: «Сестра моя - жизнь» (лето 1917 г.) - стихотворение «Дождь» («Теперь бежим сощипывать, как стон со ста гитар, омытый мглою липовой садовый Сен-Готард»); «Темы и вариации» (1916-1922) - стихотворение «Вдохновение» (1921 г.) («О, теперь и от лип не в секрете: город пуст по зарям оттого, что последний из смертных в карете под стихом и при нём часовой»).

В поэме «Лейтенант Шмидт» (март 1926 - март 1927) образы растений встречаются всего 2 раза. Это образ пихт и лиственниц («В ответ пустые пристани: от плеска волн по диску, от пихт, от их неистовства, от стука сонных лиственниц о черепицу крыш») и образ липы («Каждым всхлипом он прилип к разрывным побегам лип накладным листом пистона…») Остановимся на ярком образе лип в 6-ой главке поэмы, описывающей переход зимы к весне, чередование двух стихий: воды «живой» в виде дождя и воды «мёртвой» в виде снега. Строки о снеге наполнены мертвенным малозвучием: «В даль и смерть верит снег <…> Это зимний катехизис шепчут хлопья в полусне <…> И, шипя, кружит крупа по небу и мёртвой глине…». Наоборот, строки о дожде разрывают пространство громкими звуками, неистовством природы:

Каждым всхлипом он прилип

К разрывным побегам лип

Накладным листом пистона.

Хлопнуть вплоть, пропороть,

Выстрел, цвет, тепло и плоть». [1, с.207]

Снова мы видим пример яркой аллитерации, с которой встречались в стихотворении «Июльская гроза»: повторение звука [л'] и сочетания [ли] позволяют здесь услышать звуки ливня, обрушившегося на «Очаков». По словам Фатеевой Н.А.: «При этом внутренняя рифма всхлипом/прилип/лип по звуковой памяти слов контрастирует со строками «Подражательной» вариации «Темы с вариациями», когда «счастливейший всхлип» «замер на устах полипа», чтобы здесь, в «Лейтенанте Шмидте», опять вырваться наружу» Поэт и проза: книга о Пастернаке. Фатеева Н.А., https://lit.wikireading.ru/20641. «Разрывные побеги лип» как бы символизируют «второе рождение» лирического героя, выбирающего жизнь.

В стихотворении «Старый парк» (1941 г.) из сборника «На ранних поездах» (1936 - 1944 гг.), на мой взгляд, прослеживается связь с литературной традицией использования образа липы, как дерева-памяти, связывающего героя с прошлым. Раненый юноша, лёжа в палате, узнаёт дом отцов, стоящий в старом парке. Он в полубреду, им овладевают воспоминания. «Схватки зверской боли» помогает забыть стон старых лип: «Вихрь качает липы, скрючив, буря гнёт их на корню, и больной под стоны сучьев забывает про ступню». «Преданья старого парка» дают силы «под немолчный ропот леса» мечтать о будущем, в котором герой «напишет пьесу, вдохновлённую войной».

Ну, а чаще всего образ липы встречается в позднем поэтическом сборнике Б.Пастернака «Когда разгуляется» (1956-1959 гг.).

Рассмотрим стихотворение «Во всём мне хочется дойти до самой сути…», написанное в 1956 году и посвящённое роли поэта, его творчеству и стремлении к совершенству. Стихотворение состоит из 10 строф. Его можно условно разделить на три части: первые три строфы о душе поэта и собственном творчестве, следующие три строфы о природе человеческих страстей и любви, последние четыре строфы о принципах создания стихов и рождении новых стихотворений. Данное произведение можно отнести к философской лирике, так как поэт размышляет о природе творчества. Написано стихотворение ямбом, в котором чередуются двустопные и четырёхстопные строки, мужская и женская рифма. Такое чередование создаёт ощущение лёгкости, как будто поэт высказывает свои мысли вслух, искренне делясь ими с читателем. В третьей части перед нами предстаёт образ сада, сотворённого поэтом. В этом чудесном саду собрано много растений, которые являются символом завершённости, полноты творчества и чувств. Мы чувствуем «дыхание роз», «дыхание мяты», запахи цветущего луга, осоки, сенокоса, слышим живительные раскаты грозы. Но венцом творения предстаёт липа, символизирующая здесь, на мой взгляд, священное древо, древо познания:

Я б разбивал стихи, как сад.

Всей дрожью жилок

Цвели бы липы в них подряд,

Гуськом, в затылок. [1, с.327]

Причём образ липы в стихотворении не просто вечный, хранящий старые устои и традиции поэтического мастерства, а образ цветущий, всё время обновляющийся и развивающийся.

Ещё в одном стихотворении, тоже написанном в 1956 году, - «Июль» -тоже используется образ ароматной цветущей липы. Написано это стихотворение в Переделкино, где поэт всегда отдыхал душой от повседневной суеты в окружении леса и природы. Примечательно, что в некоторых славянских языках «июль» называется «липень», потому что именно в июле цветут липы. Лимпа - назв. дерева, лимпец «липовый мед»; укр. лимпа, блр. лнпа, болг. липам (лимпа) (Младенов 275), сербохорв. ли?па, словен. lнра, чеш. lнра, слвц., польск., в.-луж., н.-луж. liра, полаб. leipу Родственно лит. lнера, lнepe? «липа», лтш. lieЮpa, liере, др.-прусск. lеiр- в местн. н. Leipiten, возм., кимр. llwyf «липа, вяз», греч. ?л?цблпт ?дс?т (Гесихий); далее сюда же относятся лепимть, лимпкий. Дерево было названо так из-за своего липкого сока (Мi. ЕW 178; Младенов 275; М.-Э. 2, 503; Траутман, ВSW 155; Бернекер 1, 723). Неприемлемо сравнение с лит. liepsnaМ «пламя», др.-инд. limpбti «зажигает», вопреки Ле?венталю (AfslPh 37, 381) Фасмер М. Этимологический словарь русского языка в 4-х томах. - Т.2 - М.: Астрель-Аст, 2009, стр.499

Вот и предстаёт перед нами «растрепанный» беззаботный июль: «Степной нечесаный растрепа, пропахший липой и травой, ботвой и запахом укропа, июльский воздух луговой». Липкий, ароматный, июль-«дачник» таскает «в одёже пух одуванчиков, лопух». И эти терпкие воспоминания о лете остаются в душе поэта, согревая долгими зимними вечерами.

В том же 1956 году Борисом Пастернаком написано ещё одно стихотворение, где перед нами предстаёт образ лип - «Золотая осень». Заходя в осенний лес, читатель попадает в сказочный музей и видит залы картин «вязов, ясеней, осин в позолоте небывалой», «в жёлтых клёнах флигеля, словно в золочёных рамах». А вот липы и берёзы стоят отдельно, приобретая черты живой девушки-невесты:

Липы обруч золотой -

Как венец на новобрачной.

Лик берёзы - под фатой

Подвенечной и прозрачной. [1, с.339]

Образ липы-невесты уже встречался в русской литературной традиции. Мы встречаем его в стихотворении С. М. Городецкого «Веснянка (Липовая)» (1912):

Под липовою сенью,

Под сетчатою тенью,

Дрожащей на ветру,

Я стала поутру

На берегу реки.

Цвела невеста-липа,

И ветер щедро сыпал

Лепестки. [2]

Наиболее полно образ липы как дерева-хранителя памяти об ушедших годах, веках, эпохах предстаёт перед нами в стихотворении «Липовая аллея», написанном в 1957 году. С первых же строк читатель чувствует традиционные усадебные мотивы, когда попадает в «мрак и холод парка», где перед ним встают «липы в несколько обхватов», справляющие свой двухсотлетний юбилей. Возникает ощущение, что липы занимают всё видимое пространство: «они смыкают сверху своды», «под липами, как в подземелье, ни светлой точки на песке». Проникнув в эту старую липовую аллею, как будто попадаешь в храм природы, с золотыми куполами цветущих лип, разбрасывающих неотразимый аромат священных курений. Подобно свечам в храме «горят, закапанные воском, цветы, зажжённые дождём». Для обычных людей, гуляющих по липовой аллее, запах, а вместе с тем и смысл бытия, непостижимы. Они доступны лишь «пониманью пчёл», а также поэту, которого берут за сердце и проникают в душу. Только поэт понимает «предмет и содержанье» этой книги Бытия, для которой парк и клумбы являются переплётом, где мир - это текст, тонко чувствуемый поэтом. Именно поэт, до глубины души понимающий окружающий мир, является проводником для читателя в сакральный мир общения с природой. Липа как бы вбирает («прилепляет») в себя воспоминания всех, кто проходит под её куполами, и передаёт их последующим поколениям. Поэт тоже «вбирает» в себя события мира, аккумулирует их в память своего творчества и делится своим творчеством не только с современниками, но и с потомками.

2.2 Образ тополя

Вторым по частотности употребления у Пастернака предстаёт образ тополя. В поэтическом корпусе Национального корпуса русского языка образ тополя встречается в 696 стихотворениях (824 вхождения). Из них для сравнения частотности употребления этого образа у разных поэтов и определения смысловой нагрузки мы выбрали только стихотворения, написанные во временном промежутке до 1959 года. При сквозном просматривании стихотворений во всех поэтических книгах Б.Пастернака мы насчитали 12 стихотворений с использованием образа тополя).

В поэзии каждый вид деревьев раскрывается своеобразно. Мы можем уловить обобщённый смысл каждого дерева, который проходит через произведения разных поэтов. Причём количественное соотношение разных пород различается в зависимости от эпохи: «Поэты первой половины XIX века, например, Пушкин, чаще обращались к дубу и сосне, и лишь со второй половины столетия -- от А.Фета и Н.Огарёва -- начинается поэтический культ берёзы, достигший кульминации у С.Есенина. XX век неожиданно раскрыл образные возможности тополя, который раньше почти не привлекал внимания». М.Н.Эпштейн». Мужские деревья. Литература, №22/2009 Часто к этому образу любили обращаться А.А.Ахматова, В.И.Нарбут, В.В.Хлебников.

В образах тополя в стихотворениях русских поэтов мы обнаруживаем стройность, высоту, устремленность вверх, что соответствует особенностям строения дерева, формы его кроны; серебристость и бледность цвета, что передаёт особенность его листьев.

В стихотворении В. Г. Бенедиктова «Могила в мансарде» (1839) мы видим вознёсшийся тополь, символизирующий собой мысль человека, может быть, молитву, направленную прямо в небеса к Богу:

В возглавьи стройный тополь вырос

И в небо врезался стрелой,

Как мысль. [2]

И ещё в одном стихотворении этого поэта мы вновь видим тополь, устремляющийся в небеса:

Там, чернея над заливом,

Мачт подъемлются леса;

На земли ж Ї земли ж краса Ї

Тополь ростом горделивым

Измеряет небеса. [2]

Стройные, горделивые, высокие тополя мы встречаем у Н.П.Огарёва: Есть близ Варшавы дивный сад.

Каштанов темная аллея

И тополей высоких ряд

К нему ведут. [2]

В стихотворении А.А.Фета «Знакомке с юга» (1854) тополь своей «вершиной заострённой» скользит в вышине «где воздух, свет и думы Ї заодно».

У Майкова А.Н. тополя предстают венцом творения, возносящимся вверх: «Над прудом пирамидальные, стоящие венцом, густые тополи взойдут и засребрятся». [2]

В поэме А.С.Пушкина «Полтава» (1828-1829) тополя предстают как высшие судии над Мазепой:

В душе Мазепы: звезды ночи,

Как обвинительные очи,

За ним насмешливо глядят.

И тополи, стеснившись в ряд,

Качая тихо головою,

Как судьи, шепчут меж собою. [2]

Позднее в стихотворении А. А. Фета «Чем тоске, и не знаю, помочь...» (1862) так же прослеживаются эти мотивы:

Стройный тополь стоит под окном,

Листья в воздухе все онемели.

Точно думы всё те же и в нем,

Точно судит меня он с певцом, Ї

Не проронит ни вздоха, ни трели. [2]

То есть, тополя, поскольку всё время как бы общаются с небесами, устремляясь ввысь, молятся, соприкасаясь с Богом. Они возвышаются над всем земным и даже иногда играют роль судей людских.

У многих поэтов образ тополя возникает рядом с образами молодых девушек, особенно восточных. Именно со стройным тополем сравнивается стройность и гибкость их стана. Например, у В. Н. Григорьева в стихотворении «Грузинка» (1828), мы видим образ юной девы:

Свежей весны и тополя стройней,

Она, всплеснув лилейными руками,

Помчалася Ї и всё быстрей, быстрей… [2]

Примерно в эти же годы очень похожий образ предстаёт перед нами в строках А.С.Пушкина из «Полтавы» (1828-1829):

Она свежа, как вешний цвет,

Взлелеянный в тени дубравной.

Как тополь киевских высот,

Она стройна. [2]

В поэме М.Ю.Лермонтова «Мцыри» (1839 г.) традиция продолжается, в описании юной грузинки опять возникает сравнение грациозного стана со стройным тополем:

И шла хоть тише, Ї но легко,

Стройна под ношею своей,

Как тополь, царь ее полей! [2]

Позднее подобный образ возникает в стихотворении П. П. Ершова. «Оправдание» (1846) о запретной любви, которую осуждает толпа, но вместе с тем толпа соглашается с поэтом, что его возлюбленная прекрасна:

И помню я: как тополь стройный,

Во цвете лет, облечена

Красой и гордой, и спокойной,

Стояла царственно она. [2]

Традиция продолжается и в стихотворении А.Н.Майкова «Радойца» (1879 г.):

А Гайкуна уж была такая Ї

Бог с ней, право! Ї красота, что чудо!

Всем взяла Ї и станом, что твой тополь [2]

Немного непривычно в свете поэтической традиции сравнения девушки с тополем смотрятся строки Н. А. Некрасова из стихотворения «Папаша» (1860) об устарелом фате, который в молодости был сердцеедом, жил за счёт своей красоты, поэтому в старости стал никому не нужным, даже дочери, которой приходится «звать обнищалого фата отцом!». Благодаря такому сопоставлению «строен, как тополь» - «но уже несколько хром» достигается трагикомический эффект:

Ходит и думает: «Черт же с тобой,

Город проклятый! Я строен, как тополь,

Счастье найду по другим городам!»

И, рассердясь, покидает Петрополь… <...>

Лет через восемь потом

Он воротился в Петрополь,

Всё еще строен, как тополь,

Но уже несколько хром,

То есть не хром, а немножко

Стала шалить его левая ножка [2]

В поэтическом образе тополя важна не только его форма, стройность, но и окраска его листьев. С одной стороны листья смотрятся зелёными, а с другой стороны, благодаря тонкому белёсому пушку, - серебристыми.В русской литературной традиции рядом с тополем употребляются эпитеты: сребристый, серебряный, белеющий, бледнолистый. Постоянное трепетание листьев создаёт меняющуюся окраску, рядом с тополями то темно, то светло и прозрачно, воздушно. М.Н.Эпштейн в своей статье «Мужские деревья» пишет: «Постоянное трепетание листвы, открывающей то тёмную поверхность, то светлую изнанку, указывает как бы на двойственность самой жизни, на то, что изнутри она радостнее, светлее, чем снаружи».

Так у Е.А.Баратынского в стихотворении «Родина» (1821 г.) мы видим «тополь осребрённый», в тени которого будет отдыхать правнук молодой,

у А.Н. Майкова в «Раздумье» (1841) «густые тополи взойдут и засребрятся» и в стихотворении «Не мирты с лаврами…» этого же года «тополь бледнолистый». В стихотворении А.А.Григорьева «Тополю» (1847 г.) «Серебрянный тополь, мы ровни с тобой, но ты беззаботно-кудрявой главой

поднялся высоко…» смыкаются сразу оба поэтизированных признака тополя: прямота и стройность, стремление ввысь и серебристый оттенок листьев.

У К. Н. Льдова в «Спинозе» (1888) серебристость возникает рядом с образом не листьев, а осыпающегося тополиного пуха: «в аллеях тополи шумят и точно сыплют серебром…» [2] Д.С.Мережковский в стихотворении «Старинные октавы» (1895-1899) тоже не обошёл стороной данный образ:

«В тиши ночной таинственной пучины

Я полюбил многоголосый гул,

Смотрел, как в небе серебрится тополь

И при луне белеет Севастополь». [2]

Образы серебристых тополей встречаем в стихотворениях В.И.Нарбута, А.А.Ахматовой, И.А.Бунина, А.Белого (примеры см. в Приложении).

Некоторые поэты соединяли зрительный и обонятельный образы, поэтизируя тополь. Так у И.А.Бунина в стихотворении «Под вечер» (1903-1905) после грозы «тополь тянется в открытое окно и ладаном благоухает» [2], у К.Бальмонта «тополь, как факел пахучий, восстанет».

Итак, в русской литературной традиции у тополя поэтизировались устремлённость ввысь, стройность, серебристая листва и пахучий аромат.

Рассмотрим образы тополя, использованные в поэтическом мире Бориса Пастернака.

Впервые образ тополя появляется в цикле «Начальная пора» (1912-1913) в стихотворении «Как бронзовой золой жаровень…» (1912). Тополь здесь, вопреки традиции, предстаёт перед читателем не как связующее звено с небом, он не устремляется ввысь, а, наоборот, видится обычным и земным, напоминающим потрёпанный занавес, который закрывает свет луны - «тополь обветшало-серый». Оттенок серебристый становится приземлённым, серым. Возвышенное, «расцветшие миры» гармонически смыкаются с земным, обычным.

Более часто тополь появляется в сборнике «Поверх барьеров» (1914-1916). В отрывке из «Десятилетия Пресни» (1915 г.) перед нами предстаёт образ тополя, совершенно далёкий от традиции, где он обычно несёт смысловую нагрузку спокойствия, тихого собеседника, устремления помыслов к Богу и небесам. Здесь Б.Пастернак олицетворяет тополя, представляя их бредущими ночными прохожими, чувствующими тревогу приближающейся революции. Если в традиции тополя поднимаются ввысь, пронзая небо верхушками, кинжалами, пиками, то здесь они влачатся в «сплющенных плащах» под ветром «тревоги, дующей с грядущего». Похожий образ мы видим в стихотворении «Образец» (1917) из сборника «Сестра моя - жизнь». Чувство смятения героя, тревоги о неизвестном будущем передают тополя, которые «скрипели, бились об землю».

А вот в стихотворении «После дождя» (1915, 1928) выписывается традиционный, но более яркий образ. Весной, когда цветут тополя, в воздухе разносится горьковатый пряный аромат. После грозы, дождя все запахи особенно обостряются и чувствуются во всей своей первозданности. У Пастернака получился, можно сказать, надрывный, бурлящий и рвущийся из глубины всего естества природы, слитой воедино с человеком, образ, передающий раскрытие тополиных почек, очень похожий на футуристическую поэтику Маяковского:

Теперь не надышишься крепью густой.

А то, что у тополя жилы полопались, -

Так воздух садовый, как соды настой,

Шипучкой играет от горечи тополя. [1, с.33]

В стихотворении же «Баллада» (1916, 1928) опять видим совершенно необычные тополя, которые «мельчая, коптят» и «аллея уходит за пчельник, истлев вдалеке». Молодой Пастернак тогда ещё близок к футуристам, но стихотворение с романтическим названием далеко от самого понимания образа баллады. Лирический герой, юноша, уезжая в ночь, от созерцания переходит к реальному восприятию окружающего мира, где всё уже не кажется возвышенным и прекрасным.

«Мельницы» написаны Б.Пастернаком в 1915 году, строки о вбегающей буре были дописаны поэтом в 1928 году. Здесь мы видим образ тополя, рисуя который, поэт использует свой излюбленный приём - олицетворение:

И рвутся оборки настурций, и буря,

Баллоном раздув полотно пантолон,

Вбегает и видит, как тополь, зажмурясь,

Нашествием снега слепит небосклон… [1, с.38]

Мотив бега, нашествия передаёт движение и безостановочность жизни. Мельницы воплощают идею вечного круговращения в жизни и в природе. Энергия природы превращается в энергию движения. Тополь тоже одушевлён. Он не может бежать, кажется, стоит на месте, но тоже принимает участие во всеобщем движении, которое передается словом «нашествие». Пуха так много, что весь небосклон ослеплён им, и сам тополь «жмурится». Помимо тополя в стихотворении есть и другие интересные «ботанические» образы. Например, «мигающие вишни», кукурузные стволы, которые, предчувствуя бурю, «за пазухой початки прячут», как матери, укрывающие детей от беды; рвущиеся в порывах бури «оборки настурций» похожи на развевающиеся на ветру юбки. Неистовство порывов бури помогает почувствовать, увидеть, осязать аллитерация и игра слов во второй строке четверостишия: баллоном-полотно-панталон.

В стихотворении «Весна», написанном в 1918 году перед нами образ лирического героя, недоумевающего, испуганного, не ожидающего такого чудесного преображения с приходом весны. Воображение рисует картину: герой входит в дом с улицы, где произошло чудо. Кажется, что мы видим его глазами тополя, который тоже «удивлён» случившемуся чуду пробуждения природы, глазами «пугающейся дали, тоже ошеломлённой происходящим. Весна воспринимается, как выздоровление после затяжного зимнего недуга. Не только герой, но и «дом упасть боится», глотнув синего весеннего воздуха. Метафоры и олицетворения создают целостную картину явлений, наделенных человеческими качествами, дышащих вместе с автором пьянящим воздухом весны. Всего в двух четверостишиях мы видим единство внутреннего мира человека и окружающего пространства.

Стихотворение «Вторая баллада» (1930) из книги «Второе рождение» (1930-1932). В нём сходятся знаковые для Б.Пастернака мотивы - дождя и сна. Всё в тексте пронизано тревогой. Казалось бы, умиротворяющая картина сна, как в детстве только могут спать, разрывается предопределённым будущим. И образы деревьев, вписанные поэтом в сон героя, помогают почувствовать грозность и напряжённость того, что должно произойти: «деревьев паруса кипят», «лопатами, как в листопад, гребут берёзы и осины», «кипит деревьев парусина». Проснувшись, герой ощущает себя в реальности, на земле, и где тоже «ваши тополя кипят». Провидческая, неотступная тревога не покидает героя ни во сне, ни в реальности.

Ещё одно стихотворение «Кругом семенящейся ватой…» из этого же сборника написано в 1931 году, когда у поэта б роман с Зинаидой Николаевной Нейгауз. После отъезда семьи Пастернак неделю жил один,

писал стихи, одновременно вёл хозяйство, подробно отчитывался об этом: заплатил за квартиру, стал убираться, вытирать пыль… Май был жаркий, летал тополиный пух, его скатавшиеся валики лежали вдоль тротуаров:

Кругом семенящейся ватой,

Подхваченный ветром с аллей,

Гуляет, как призрак разврата,

Пушистый ватин тополей. [1, с.266]

Очень красивые поэтические строки начинают стихотворения, сводясь далее к неприятным мотивам, никак не сочетающимся с лирикой: тошнит, как от рыбы гнилой, расширение жилплощади…

2.3 Образ сирени

Образ сирени.

Родиной душистой сирени - Персия. Примерно с 16-го века сирень распространилась по Европе и стала символом любви, милосердия, сострадания.

Образ сирени также является одним из часто употребляемых в русской поэзии конца 19-го-начала 20-го века. В поэтическом корпусе русского языка насчитывается 640 стихотворений (879 вхождений) с использованием сирени.

Образ этого душистого цветка был очень востребован С.Я.Надсоном, А.А.Ахматовой, И.Северяниным, А.А.Фетом, И.А.Буниным, К.Бальмонтом и другими поэтами. Чаще всего он возникает рядом с мотивами пробуждения весенней природы, освежения и возрождения после живительного дождя, рядом с мотивами любви и свиданий, а также несёт в себе символ памяти, воспоминаний о детстве и юности, ушедшей любви. Сирень - это и ностальгия по Родине, а наряду с любовью может быть и символом расставания и душевных мук, а иногда и смерти. Сирень с чудным запахом в неподвижном воздухе - это сладкие воспоминания из дворянского прошлого, усадеб и имений. Густой аромат сирени дарит лирическому герою новые и светлые чувства надежды. В некоторых же стихотворениях сирень

...