Образы леса, деревьев, цветов в поэзии Бориса Пастернака

Например, очень любил использовать образ сирени И.Северянин, находя необычные метафоричные образы:

Чаруют, трелят соловьи,

Плывут струи сирени…

Тревожит душу зов любви,

Сирень, весна и соловьи…

Мечты о страстном плене…

Нет сна… желание в крови…

Она Ї в мечтах… Ах, соловьи!

Ах, томный бред сирени! (И. Северянин. «Чаруют, трелят соловьи...» 1908) [2]

Само название одного из стихотворений И.Северянина уже охватывает читателя ожиданием и предвкушением чего-то чудесного - «Мороженое из сирени»:

Сирень -- сладострастья эмблема. В лилово-изнеженном крене
Зальдись, водопадное сердце, в душистый и сладкий пушок… [2]

Интересный образ возникает и у К.Бальмонта в стихотворении «Среди магнолий» (1914), когда лирический герой в далёком волшебном краю, где сама природа способствует вечному цветению жизни, ощущает щемящее чувство ностальгии по Родине, детству:

Хочу я родимых березок,

Влюблен в полевую ромашку,

И клевер в душе расцветает,

И в сердце звездится сирень. [2]

Метафора не только указывает на звёздчатую форму цветка, но кажется, что сердце наполняется бесконечным светом и теплом далёкой звезды-Родины.

Подобный же образ мы видим и в строках З.Гиппиус «Мой дворец красив и пышен, и тенист душистый сад...» (1889):

Я веду беседу с морем, я гляжу в немую даль

И с любовью вспоминаю мою прежнюю печаль.

Вспоминаю домик бедный и черемухи кусты,

И сирени белоснежной ароматные цветы… [2]

Образ сирени, связанный с расставанием, со смертью или болезнью, тоже не редок для русской традиции. Вот, например, у А.А.Фета в стихотворении «Не спрашивай, над чем задумываюсь я...» (1854) олицетворяется куст сирени, покрытый росой, который как бы сочувствует горю лирического героя, которого покидает «подруга игр». Образ получился очень сильным, пронзительным. Если бы просто «сирень была в слезах», то чувство было бы передано не в полной мере, ощущалась бы только тихая грусть. Но глагол «дрожала» добавляет образу силы и чувственности, читатель видит перед собой не просто плачущего, но страдающего героя.

Я помню, отроком я был еще; пора

Была туманная, сирень в слезах дрожала;

В тот день лежала мать больна, и со двора

Подруга игр моих надолго уезжала. [2]

У С. Я. Надсона в «Мелодии» (1880) лирический герой мечтает о смерти, которая приобретает романтический флёр благодаря описанию будущей могилы в благоухающем от аромата лип и сирени саду:

Я б умереть хотел душистою весною,

В запущенном саду, в благоуханный день,

Чтоб купы темных лип дремали б надо мною

И колыхалась бы цветущая сирень. [2]

Примечательно то, что купы лип, как сакральные деревья (возникает образ куполов над могилой), хранительницы вечного покоя и мудрости дремлют, а вот сирень колышется и цветёт, распускаясь каждый год, как символ жизни. В ней как будто продолжается жизнь поэта в вечности.

А И.А.Бунина, напротив, мы видим сирень на могиле, как символ смерти и тленности бытия, неподвижную, тихую, спокойную:

Спокойно на погосте под луною…

Крестов объятья, камни и сирень…

Но вот наш склеп, Ї под мраморной стеною,

Как темный призрак, вытянулась тень. (И. А. Бунин. Смерть.1902) [2]

В творчестве Б. Л. Пастернака образ сирени воспроизведен абсолютно оригинально и уникально. У него появились новые смысловые оттенки. Впервые этот образ появился в ранних стихах Пастернака: «Из поэмы» и «Марбург». В первом стихотворении образ туманен, футуристичен и не совсем понятен читателю:

Там, озарённый, как покойник,

С окна блужданьем ночника,

Сиренью моет подоконник

Продрогший абрис ледника [1, с.42]

Сначала думаешь, что это ветви сирени, проникающие в открытое окно, как будто метут подоконник. Но, вчитываясь, понимаешь, что это ледяные вершины Альпийских гор в свете блуждающего ночника бросают сиреневые холодные тени на подоконник.

Далее встречаем образ сирени в стихотворении «Марбург». Марбург - небольшой немецкий городок, где Б.Пастернак в 1912 году был слушателем летнего триместра. Поэта поразило обилие, пышность и красота кустов сирени, цветших в большом изобилии. Рождаются «цветные» образы и метафоры, которые оттачиваются в письмах Пастернака, он как бы пробует их, смакует, но появляются они в поэтическом мире чуть позднее. «Марбург» написан в 1916 году. Здесь сирень встаёт в один ряд с инстинктом, цветы наделяются человеческой страстью, подобной страсти, которая охватила самого лирического героя и преследует и на людных улицах города, и «седеет в углу», как свидетель.

Пышным же и полноправным цветом сирень появляется в цикле «Сестра моя - жизнь», написанном летом 1917 года.

В стихотворении «Зеркало», одном из самых популярных произведений раннего Пастернака, проявляется футуристический образ зеркальной нахлыни:

Зеркальная всё б, казалось, нахлынь

Непотным льдом облила,

Чтоб сук не горчил и сирень не пахла, -

Гипноза залить не могла. [2]

Огромный сад через зеркало проникает в зал, «тормошится» в трюмо. Зеркало получается посредником между внешним миром и внутренним. Б.М.Гаспаров отметил в стихотворении следующий аспект поэтики Пастернака: «конкретная бытовая среда, из элементов которой, как из мозаики (частицы которой не подходят друг к другу), складывается поэтическая картина. В создаваемой поэтом предметной картине бросается в глаза в первую очередь ее футуристическая раздробленность: различные знаки внешнего мира причудливо перемешиваются и растворяются друг в друге, по принципу, сформулированному самим Пастернаком в поэме «Волны»: «образ входит в образ <…> предмет сечет предмет» Гаспаров Б.М. Борис Пастернак: по ту сторону поэтики (Философия. Музыка. Быт). -- М.: Новое литературное обозрение, 2013. -- 272 с..

Обостряются все чувства. Герой как будто погружён в транс раскачивающимися соснами, качелями, тормошащимся в зеркале садом. Но «зеркальная нахлынь» не пропускает внутрь дурманящего запаха сирени, чтоб «гипноза залить не могла». Сталкиваются две противоположности: прохлада, сон, успокоение и болезненные горькие ощущения жизни, с которыми пришлось столкнуться подростку.

Продолжение этой «зеркальной» темы мы видим в следующем стихотворении «Девочка», но многие мотивы из предыдущего стихотворения сдвигаются, так как образ лирического героя - мальчика - сменяется образом лирической героини. Ветка сирени отождествляется с образом девочки. Лирическая героиня воспринимается читателем и как женский образ, и как часть природы. Ветка сирени становится зеркальным отражением женского образа. По ходу стихотворения возникают два образа ветки сирени: ветка живая, которая «с бухты-барахты вбегает в трюмо», и ветка сломанная, которую «вносят в рюмке и ставят к раме в трюмо». Причём ветка не просто живая: глагол «вбегает» дополняется подробными деталями, которые вписывают её в мир человеческий. Она спрыгивает и вбегает в дом «с качелей», на которых будто бы качалась; у неё есть характер: немного взбалмошная, непоседа, егоза («с бухты-барахты», «беспорядком», «кутерьмой»). Перед читателем возникает образ весёлой и озорной девчонки, с бьющей энергией жизни.

Но в третьей строфе образ ветки резко меняется: «Но вот эту ветку вносят в рюмке»… Из бесконечного мира природы её вырвали и поставили в «рюмку», ограничили «рамой» другого мира - мира людей, полного ограничений и несвободного. Видя себя в зеркале, ветка не узнаёт тех перемен, которые произошли в ней: «глаза рюмит тюремной людской дрёмой». Становится больно от того, что сломали, уничтожили природную красоту и часть бытия. Быть может, за образом ветки скрыта сама жизнь, яркая и насыщенная, счастливая и беззаботная, когда она свободна, и замирающая в людских рамках и ограничениях… Зеркало выступает лишь отражением настоящей, реальной жизни, ограничителем свободы. Ветка страдает и не может сопротивляться, как «намокший воробышек». Она становится одинока, покинув сад. И сад, в свою очередь, тоскует по живой ветке, по любви. Ему остаётся только плакать:

Ты в ветре, веткой пробующем,

Не время ль птицам петь,

Намокшая воробышком

Сиреневая вевтвь!

У капель - тяжесть запонок,

И сад слепит, как плес,

Обрызганный, закапанный

Мильоном синих слёз. [1, с.51]

Возникает ассоциация, подсказанная эпиграфом. Сад лишился «девочки-ветки», он остаётся одиноким, несчастным, как и «утес», который покинула «тучка», став лишь то ли сном, то ли воспоминанием…Правда, тучка была вольна в своём решении покинуть утёс, а ветку не спросили, насильно сломали поместив в «рюмку-тюрьму».

В стихотворении «Наша гроза» в образе сирени возникает тема жертвы и жертвенности, возрождения и бессмертия:

Гроза, как жрец, сожгла сирень

И дымом жертвенным застлала

Глаза и тучи… <…>

В канаве бьётся сто сердец. Гроза сожгла сирень, как жрец. [1, с.62]

Гроза очень похожа на вспышку страсти, в которой человек гибнет, как в жертвенном огне, но и возрождается и очищается в этом священном огне одновременно.

Сирень занимает особое место в поэзии. Разных оттенков - лиловые, белые, аметистовые - благоухающие гроздья этого растения, принадлежащего и саду, и городу, и кладбищу, и лесу, не оставили равнодушным, пожалуй, ни одного поэта. Стихотворение Пастернака «Сирень», написанное в 1927 году, целиком посвящено этому образу. Природа с излюбленными образами поэта - грозы, ливня, сада - не просто фон, а как будто живой человек с прошлым, настоящим и будущим. Как будто нежданные гости заглянули в сад и старый дом с соломенными стульями, запахами стряпни, гудением пчёл, тарелками на столе. Гром «отмыкает кусты», тучи «играют в горелки», ливень «въезжает» в сад. Всё перемешалось вокруг: природное и человеческое. И сама сирень приобретает роль лирической героини, становится отражением переживаний и чувств поэта. Печаль об уходящей «далёкой молодости» выражается в образе расцветшей «седой сирени», а надежда на будущее, незыблемость вечного мира (жизнь человека приходит и уходит, а природа остаётся всегда!) предстаёт «лиловым зданьем из воска» плывущим в вечном движении облаков. На ум приходит цепочка ассоциаций: тлен - пепел - седая сирень - ярко-лиловый феникс, возрождающийся из пепла…Поэт чувствует и осознает, что люди будут рождаться, взрослеть, стареть, умирать в этом доме и саду, и новые поколения будут приходить им на смену, и всё это будет снова и снова видеть седеющая и возрождающаяся сирень, снова и снова будет «отстраиваться красота».

В 1936 году Б.Пастернак получил дачу в писательском посёлке «Переделкино». Елена и Евгений Пастернаки в послесловии к «Полному собранию поэзии и прозы в одном томе» пишут: «Природа для Пастернака - не предмет для пейзажных зарисовок, это другое название жизни, пример душевного здоровья, естественности и красоты…» Пастернак Б.Л. Полное собрание поэзии и прозы в одном томе. - М.: Альфа-книга, 2017. -- 1279 с. (стр.1258) Именно встреча с природой помогла поэту прервать период молчания. В первом же стихотворении «Летний день» из цикла «Переделкино» возникает образ сотворения лирического героя на лоне природы и его дальнейшего духовного развития уже в мире людей. «За работой земляной» рождается новый человек, «зной» обжигает его «как глину», и пока он обретает только форму, покрываясь «горшечную глазурью». А вот сокровенный процесс наполнения формы внутренним содержанием, смыслом и душой проходит в таинстве ночи, которая «наполняет» лирического героя, как «кувшин» живой водой и сиренью, как растущим символом жизни. Герой вбирает в себя весь мир, становится с ним одним целым и «распустившимся побегом» тянется к свободе. И два, казалось бы, совсем не совместимых начала - искусственный мир людей («крашеный комод») и природный мир («распустившийся побег») сосуществуют вместе, «устраиваясь на ночлег».

2.4 Образы других растений, образ леса в поэзии Пастернака

Наряду с образами растений, которые наиболее часто используются Б.Пастернаком (липой, тополем, сиренью, берёзой, елью, сосной, ромашкой) рассмотрим некоторые растения, которые являются «редкими», но очень яркими гостями в его поэтическом мире. Это репейник, левкой, черёмуха, мята, чистотел и чертополох, фиалка, тыква, тубероза, араукария, слива, ракита, полынь, подснежник, герань, повилика и другие. Есть те растения, которые практически не использовались другими поэтами: настурции, табак, лавр, рдест…

Создавая метафоричные «ботанические» образы, Пастернак использовал биологические особенности строения растений. Так, например, высокие цветки каштанов в момент цветения заполняют собой всё дерево так, что не обращаешь внимания на листву и видишь только эти, устремлённые вверх бело-розовые свечки, а в поэтическом мире Пастернака каштаны «разгневанно цветут» (стихотворение «Бальзак», 1927 г.). Ярко-малиновые головки клевера, рассыпанные по лугу, становятся ещё ярче в отблесках грозы: «и клевер бурен и багров в бордовых брызгах маляров» («Наша гроза», [1, с.62]. Особенности строения кроны плакучей ивы, свесившей вниз свои ветви над тихой заводью, нашли отражение в нескольких стихотворениях: Ивы нависли, целуют в ключицы,

В локти, в уключины - о погоди,

Это ведь может со всяким случиться! («Сложа вёсла»,) [1, с.57]

Где ива вдовий свой повойник

Клонила, свесивши в овраг,

Как древний соловей-разбойник

Свистал он (соловей) на семи дубах. («Весенняя распутица») [1, с.1229]

Еловые лапы, заполняя весь ствол, придают дереву конусовидную форму, что Пастернак тоже метко подмечает и использует в стихах, олицетворяя деревья и наделяя их характером: «ёлка напыжилась барыней в нескольких юбках раструбом», «и целым бором ели, свесив брови, брели на полузанесённый дом». Сильный, до головной боли, запах араукарий становится «угаром», обильное цветение жимолости превращается в «россыпь звёзд», белые цветки жасмина замерзают «снегом на губах», облетающие берёзовые серёжки разбрасывают «пену», початки, спрятанные глубоко в плотных листьях кукурузы, как детки, спрятанные в подол материнской юбки: «и кукурузные стволы за пазухой початки прячут».

Весь растительный мир в поэзии Б.Пастернака динамичен, подвижен, изменчив, как сама жизнь. Цветы чаще статичны, мы ими любуемся, вдыхаем аромат, наблюдаем.

Отдельно нужно остановиться на образе, который объединяет все растительные образы в единый мир - мир леса. Лес у Пастернака выступает как мощное начало, как некие таинственные пределы, улавливающие гармонию окружающего мира и внутреннего мира человека. Этот особый собирательный образ в поэзии Б.Пастернака часто является философским, и отражает размышления автора о жизни и смерти, смысле жизни, тайне мироздания, бренности человека и вечности бытия.

В поэтическом наследии Пастернака не так много стихотворений, где само слово «лес» включено в название: «В лесу», «Весна в лесу», «Осенний лес». Но во многих стихах присутствует образ леса. В некоторых он уподобляется храму. Читатель попадает в «кафедральный мрак», видит стволы деревьев, подобные «строю молящихся», слышит храмовое пение:

Лес стянут по горлу петлею пернатых

Гортаней, как буйвол арканом,

И стонет в сетях, как стенает в сонатах

Стальной гладиатор органа…. («Весна», 1914) [1, с.27]

Лежа под высокими соснами герои «причтены к лику сосен», как к лику святых, и от «смерти освобождены»…

В стихотворении «Золотая осень» (1956 г.) осенний лес предстаёт перед читателем сказочным чертогом с музейными залами:

Как на выставке картин:

Залы, залы, залы, залы

Вязов, ясеней, осин

В позолоте небывалой [1, с.339]

Но и мотив леса-храма, где происходит таинство венчания, мы здесь тоже видим в третьей строфе:

Липы обруч золотой -

Как венец на новобрачной.

Лик берёзы - под фатой

Подвенечной и прозрачной. [1, с.339]

В четвёртой строфе появляется метафора «погребённая» земля, которая навевает мысли о закате жизни, продолжение этого мотива мы слышим в строках «где звучит в конце аллей эхо у крутого спуска». Возникает образ человека уже на краю жизни, вот он останавливает свой шаг, вспоминает и слушает шёпот прошлого. «Вишнёвый клей зари», «застывающий в виде сгустка», похож на сердце, которое замирает при переходе в вечность. И в этом нет ничего печального, так как это непреложный ход жизни, «стужа» будет «перелистывать» «каталог сокровищ», одно время года будет сменять другое, одна жизнь будет приходить на смену другой.

Для Б.Пастернака лес - это и заповедная кладезь непознанных тайн, которые он свято хранит, оберегая от посторонних. Стихотворение из поздней лирики Пастернака «За поворотом» (1958 г.)., казалось бы, совсем непритязательное и простое. Но наполнено глубоким философским смыслом.

Насторожившись, начеку

У входа в чащу,

Щебечет птичка на суку

Легко, маняще… [1, с.357]

Птичка вроде манит и зовёт путника в чащу леса, но поневоле обращаешь внимание на первые два слова-синонима - насторожившись, начеку, которые заставляют замереть, подумать, входить ли в эту чащу. Дальше мы понимаем, что птичка оберегает вход. Но вопрос - от кого и почему?

Читая следующие строки, мы видим всю заповедную сказочную красоту леса: «ключи и кручи», «нагроможденье пней, колод», «в холоде болот цветёт подснежник». И понимаем, что эту чащу, этот очарованный лес действительно нужно беречь. Лес, как в фольклорных мотивах, выступает местом перехода из реального, обычного мира в мир вечный и бесконечный. Птичка дала клятву, «зарок» не пускать в этот мир «кого не надо»: чужих, не умеющих понимать и ценить законы природы. Но для того, кто открыт, у кого чистые помыслы, за поворотом «готово будущее», распахнутое «вглубь» и «настежь» - удивительный мир природы, «божий мир». Тайны мироздания открываются только тому, кто чуток к окружающему миру.

Заключение

Лирический герой в поэзии Пастернака не просто обращается к природе и окружён ею, они с природой представляют неразрывное целое, как сама жизнь. Понимание лирического героя было бы неполным без понимания значения «ботанических образов» в поэзии Пастернака. Д.С.Лихачёв писал: "Начиная с детских воспоминаний и до последних дней, он [Пастернак] всегда видел мир в своей поэзии, лирической и традиционной прозе, в красках и линиях" Лихачёв Д.С. Размышления над романом Б.Л. Пастернака "Доктор Живаго”. // Новый мир. 1988, №1..

Изображения леса, сада, деревьев, цветов, сложные художественные приёмы, в которые вписаны эти «ботанические» образы помогают читателю увидеть и понять сплетение образов и ассоциаций в уникальном поэтическом мире Бориса Пастернака. В растениях, какими их показывает поэт, отражаются чувства и стремления, жизнь и смерть, ограниченность и в то же время бесконечность мира. Это беспрестанный поиск новых образов, как нескончаемая и прекрасная поэтическая игра: где воздух "шипучкой играет от горечи тополя"; где «горизонт, как рубикон, где сквозь агонию громленой рябины в дождь бегут бегом свистки, и тучи, и вагоны»; где «лист смородины груб и матерчат»; где «сосны враскачку саднят воздух смолой»; где лес «раздет и непокрыт, и на Страстях Христовых, как строй молящихся, стоит толпой стволов сосновых»… Пожалуй, ни у кого из поэтов природа не очеловечена так, как у Пастернака. За каждым образом чувствуется душа и яркий характер.

Любимые пастернаковские образы - это не только сами растения, но и отдельные их части: «девочка-ветка», почки («у тополя жилы полопались»), стручки гороха, осиновый лист «безгубый, безгласен, как призрак, белей полотна!», лепестки цветков («рвутся оборки настурций»), «разрывные побеги лип»… И всё это существует с предельным напряжением жизненных сил, рвётся наружу цветением и ростом - "всей дрожью жилок".

Новое в поэзии Пастернака - образные ряды, в которых не человек наблюдает за растениями, а деревья и цветы смотрят на героя, общаются с ним. Через образы растений поэт также стремится определить суть поэзии, искусства, вдохновения. Поэтичность и словотворчество, в понимании Пастернака, заложены в самой сути природы и представляют собой бесконечно возникающие метафорические ряды.

Растения в поэтическом мире Пастернака наделены чувствами: они любят, плачут и смеются, страдают от одиночества, волнуются и жертвуют собой, удивляются, «подсматривая зрачками виноградин», боятся и рвутся в бой…. Часто описания растений у Пастернака детализированы и подробны, похожи на мгновенные зарисовки увиденного, услышанного. Поэт в образах растений запечатлевает чувства и страсти, раздумья и размышления.

Пастернак создаёт перед читателем не только яркий зрительный образ, описывая цвет, форму цветов, но и обонятельный: запахи и ароматы как будто обволакивают и гипнотизируют, перенося читателя в мир стихотворения. Поэт, используя тот или иной «ботанический» символ, учитывает время и характер цветения, ареал распространения, биологические особенности (светолюбивость, влаголюбивость, морозоустойчивость и т.п.) Постоянное наблюдение за миром природы вообще и флорой в частности -неотъемлемое свойство лирического героя в поэтическом мире Б.Пастернака. В этом убеждает проведенная исследовательская работа: во всех рассмотренных стихотворениях растения наделены качествами, которыми обладают в ботаническом мире, поэт часто использует термины. При вписывании названий цветов и деревьев в метафоры Б.Пастернак использует как традиционные литературные мотивы, так и свои, авторские; использует не только научные, но и народные варианты названий (например, лютик - «курослеп»).

Одной из особенностей поэтики Пастернака является то, что он нередко объединяет несколько растений в единую поэтическую картину: «иван-да-марья, зверобой, ромашка, иван-чай, татарник, опутанные ворожбой, глазеют, обступив кустарник…»; «степной нечесаный растрепа, пропахший липой и травой, ботвой и запахом укропа, июльский воздух луговой»; «деревня вражеским вертепом, царила надо всей равниною, луга желтели курослепом, ромашками и пастью львиною».

При изучении в школе стихотворений, в которых встречаются названия растений, очень хорошо использовать визуальный ряд. Как в своё время «десятилетка»-Пастернака увлёк волшебный мир ботаники, и он познавал его с помощью атласа-определителя, так и юному читателю станет понятней картина мира поэзии Пастернака. Если он будет наглядно представлять себе особенности цветов и деревьев, то сможет определённее осознать функции «ботанических» образов в сюжете и раскрытии внутреннего мира лирического героя, для которого смысл жизнь заключается в том, чтобы каждый момент существования превратить в открытие мира природы и человека.

Библиографический список

Источники

1. Пастернак Б.Л. Полное собрание поэзии и прозы в одном томе. - М.: Альфа-книга, 2017. -- 1279 с.

2. Национальный корпус русского языка (поэтический корпус): http://www.ruscorpora.ru/new/index.html

Использованная литература

1.Агапкина, Т. А. Деревья в традиционной культуре славян: проблема системного описания / Т.А. Агапкина // Этнографическое обозрение. - 2012. - № 6. - С. 29-43.

2. Альфонсов В. Поэзия Бориса Пастернака. Монография. Л.: Сов. писатель, 1990. - 368 с.

3. Быков Д.Л.: Борис Пастернак. ЖЗЛ. - М.: Молодая гвардия, 2016. - 896 с.

4. Бройтман С.Н. Поэтика книги Бориса Пастернака «Сестра моя -жизнь». - М.: РГГУ, 2007. - 608 с.

5. Гаспаров Б.М. Борис Пастернак: по ту сторону поэтики (Философия. Музыка. Быт). -- М.: Новое литературное обозрение, 2013. -- 272 с.

6. Гаспаров М. Л., Поливанов К. М. «Близнец в тучах» Бориса Пастернака: Опыт комментария. М.: Российский государственный гуманитарный университет, 2005. 143 с. (Чтения по истории и теории культуры. Вып. 47)

7. Жолковский А.К. Поэтика Пастернака: Инварианты, структуры, интертексты. -- М.: Новое литературное обозрение, 2011. -- 608 с.

8. Лаврентьева Н.В. Образ сирени в творчестве Б.Л. Пастернака // Филологические науки. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2014. No 6. С. 107-110.

9. Лихачёв Д.С. Размышления над романом Б.Л. Пастернака "Доктор Живаго”. // Новый мир. 1988, №1.

10. Лотман Ю.М. Стихотворения раннего Пастернака. Некоторые вопросы структурного изучения текста / Лотман М.Ю. О поэтах и поэзии. -- Спб.: Искусство-Спб, 2001. -- С. 688 -- 717.

11. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка в 4-х томах. - Т.2 - М.: Астрель-Аст, 2009, - стр.499

12. Фатеева Н.А. Поэт и проза: книга о Пастернаке. - М.: Новое литературное обозрение, 2003. - 400 с.

13. Фатеева Н.А. Синтез целого: На пути к новой поэтике. -- М.: Новое литературное обозрение, 2010. -- 352 с.

14. Флейшман Л. Ф. От Пушкина к Пастернаку. Избранные работы по поэтике и истории русской литературы. - М.: Новое литературное обозрение, 2006. 784с.

15. Эпштейн, М. Н. Стихи и стихия. Природа в русской поэзии 18-20 вв. - Самара : Бахрах-М, 2007. - 352 с.

16.ЭпштейнМ.Н. Природа, мир, тайник вселенной: Система пейзажных образов в русской поэзии. - М.: Высшая школа, 1990. 302с.

Электронные ресурсы

1.Иванов В. В. К истории поэтики Пастернака футуристического периода [Электронный ресурс]. URL: http://ivanov.lit-info.ru/review/ivanov/001/63.htm (дата обращения: 17.02.2020)

2.Шарафадина К. И. «Язык цветов» в русской поэзии и литературном обиходе первой половины XIX века. [Электронный ресурс]. disserCat-электронная библиотека диссертаций. URL:http://www.dissercat.com/content (дата обращения: 09.02.2020)

3.Эпштейн М.Н. Мужские деревья. Литература. № 22/2009 [Электронный ресурс]. - Режим доступа :

https://lit.1sept.ru/article.php?ID=200902212

4.Эпштейн М.Н. Женские деревья. Литература. № 23/2009 [Электронный ресурс]. - Режим доступа :

https://lit.1sept.ru/article.php?ID=200902312

5.Эпштейн М.Н. Вечнозелёные деревья. Литература. № 24/2009 [Электронный ресурс]. - Режим доступа :

https://lit.1sept.ru/article.php?ID=200902409

Размещено на Allbest.ru

...