Жанр записок в русской литературе XVIII века

Со времени принятия христианства участились путешествия из Киевской Руси в Константинополь и на христианский Восток, главным образом в Палестину. К интересам торговым и военным, которые руководили путешественниками дохристианской поры, прибавились теперь задачи русской церковной организации. Представители русской церкви отправлялись на Восток то за книгами, иконами и другими предметами, то просто в поисках церковного руководства и для укрепления связей с более авторитетными церковными организациями. Известно более семидесяти произведений, написанных в жанре «хождения», они составляли заметную часть в круге чтения Древней Руси. Среди «хождений» известны так называемые «путники» - краткие указатели маршрутов, содержавшие только перечень пунктов, через которые пролегал путь паломника из Руси в Святую землю.

Паломничества к «святым местам» создали в русской литературе особый литературный жанр «хождений», «странников», «путников» -- описаний паломнических путешествий. Самыми известными произведениями жанра «хождения» или «хожения» древнерусской литературы XII-XV веков являются: «Хождение» Игумена Даниила, «Хождение за три моря» Афанасия Никитина, произведение XV века.

Определение жанра путешествия сформулировано и включено в «Литературный энциклопедический словарь» (1987) и «Литературную энциклопедию терминов и понятий» (2001). Подчёркивает, что литературное «путешествие» может принимать различные формы изложения: «заметок, записок, дневников (журналов), очерков, мемуаров», а также делает акцент на достоверности повествования.

Путешествие за три моря» Афанасия Никитина представляет немалую ценность как своего рода предвестник очерковой литературы, как показатель высокого культурного уровня русского человека.

В «Путешествие за три моря» главный герой Афанасий Никитин описывает своё путешествие. Он описывает то, как живут люди в других странах. Он описывает обычаи народов, живущих в Индии: «И тут Индийская страна, и простые люди ходят нагие, а голова не покрыта, а груди голы, а волосы в одну косу заплетены, и все ходят, брюхаты, а дети родятся каждый год, а детей у них много. Из простого народа мужчины, и женщины все нагие да все черные. Куда я ни иду, за мной людей много -- дивятся белому человеку».

Автобиографичность и лиричность «Хождения за три моря», передающего душевные переживания и настроения автора, были новыми чертами в древнерусской литературе, характерными именно для XV века. Личный характер «Хождения», способность его автора раскрыть для нас своё душевное состояние, свой внутренний мир - всеми этими чертами дневник Афанасия Никитина стал своеобразной основой для создания новых произведений в жанре «путешествия».

Жанр путешествия продолжает своим произведением «Мёртвые души». Именно на него Гоголь возлагал главные свои надежды. Сюжет поэмы Гоголю подсказал Пушкин. Работу над поэмой Гоголь начал осенью 1835 года. По мере написания «Мертвых душ» Николай Васильевич называет свое творение не романом, а поэмой. У него появился замысел. Гоголь хотел создать поэму по аналогии «Божественной комедии», написанной Данте. Первый том «Мертвых душ» мыслился как «ад», второй том - «чистилище», а третий - «рай».

Цензура изменила название поэмы на «Похождения Чичикова, или Мертвые души» и 21 мая 1842 года из печати вышел первый том поэмы.

Цель поэмы - показ России глазами одного героя, откуда и вытекает тема путешествия, ставшая стержневой и связующей темой в «Мертвых душах», так как основное действие главного героя - путешествие.

Образ дороги выполняет функцию характеристики образов помещиков, которых посещает одного за другим Чичиков. Каждая его встреча с помещиком предваряется описанием дороги, поместья. Например, вот как описывает Гоголь путь в Маниловку: «Проехавши две версты, встретили поворот на проселочную дорогу, но уже и две, и три, и четыре версты, кажется, сделали, а каменного дома в два этажа все еще не было видно. Тут Чичиков вспомнил, что если приятель приглашает к себе в деревню за пятнадцать верст, то значит, что к ней есть верст тридцать». Дорога в деревне Плюшкина напрямую характеризует помещика: «Он (Чичиков) не заметил, как въехал в середину обширного села со множеством изб и улиц. Скоро, однако же, дал заметить ему это препорядочный толчок, произведенный бревенчатою мостовою, перед которой городская каменная была ничто. Эти бревна, как фортепьянные клавиши, подымались то вверх, то вниз, и необерегшийся ездок приобретал или шишку на затылок, или синее пятно на лоб… Какую-то особенную ветхость заметил он на всех деревенских строениях…»

Мертвые души» богаты лирическими отступлениями. В одном из них, находящемся в 6 главе, Чичиков сравнивает свое мировоззрение на окружающие его предметы в путешествии.

«Прежде, давно, в лета моей юности, в лета невозвратно мелькнувшего моего детства, мне было весело подъезжать в первый раз к незнакомому месту: все равно, была ли то деревушка, бедный уездный городишка, село ли, слободка, - любопытного много открывал в нем детский любопытный взгляд. Всякое строение, все, что носило только на себе напечатленье какой-нибудь заметной особенности, - все останавливало меня и поражало … Уездный чиновник пройди мимо - я уже и задумывался: куда он идет … Подъезжая к деревне какого-нибудь помещика, я любопытно смотрел на высокую узкую деревянную колокольню или широкую темную деревянную старую церковь…

Теперь равнодушно подъезжаю ко всякой незнакомый деревне и равнодушно гляжу на ее пошлую наружность; моему охлажденному взору неприютно, мне не смешно, и то, что пробудило бы в прежние годы живое движенье в лице, смех и немолчные речи, то скользит теперь мимо, и безучастное молчание хранят мои недвижные уста. О, моя юность! О, моя свежесть!Образ дороги возникает с первых строк поэмы; можно сказать, он стоит у ее начала. «В ворота гостиницы губернского города NN въехала довольно красивая рессорная небольшая бричка…» и т. Д. Образом дороги поэма и завершается; дорога -- буквально одно из последних слов текста: «Русь, куда ж несешься ты, дай ответ?».

Но какое огромное различие между первым и последним образами дороги! В начале поэмы это дорога одного человека, определенного персонажа -- Павла Ивановича Чичикова. В конце -- это дорога государства, России, и даже больше, дорога всего человечества, на которой Россия обгоняет «другие народы».

В начале поэмы -- это вполне конкретная дорога, по которой тащится вполне конкретная бричка, с хозяином и двумя его крепостными: кучером Селифаном и лакеем Петрушкой, запряженная лошадьми, которых мы также представляем себе вполне конкретно: и коренного гнедого, и обоих пристяжных коней, чубарого и каурого, по прозвищу Заседатель. В конце же поэмы представить себе дорогу конкретно довольно трудно: это образ метафорический, иносказательный, олицетворяющий постепенный ход всей человеческой истории.

В лирическом отступлении о «птице тройке» в конце поэмы звучат слова, полностью выражающие авторское отношение к дороге. Для Гоголя в дороге вся русская душа, все ее простое и неизъяснимое обаяние, весь ее размах и полнота жизни: «Эх, тройка! Птица тройка! Кто тебя выдумал? Знать, у бойкого народа ты могла только родиться…». Гоголь проводит открытую параллель между «птицей тройкой» и Русью: «Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка, несешься?» Таким образом, дорога для Гоголя -- это Русь. Что будет с Русью, куда ведет дорога, по которой она мчится так, что ее уже не остановить: «Русь, куда несешься ты?» Вот какой вопрос беспокоил писателя, потому что в душе его жила безграничная любовь к России. И, что самое главное, Гоголь, в отличие от многих современников, верил в Россию, верил в ее будущее. Поэтому можно с уверенностью сказать, что дорога в творчестве Гоголя -- это дорога России к светлому будущему.

1.4 Жанр «Записок сумасшедшего»

Жанр «Записок сумасшедшего» не имеет аналогов в Гоголевском творчестве. Однако в контексте эпохи эта Форма занимает свое (и не последнее по частоте использования) место: например, только в сочинениях Белинского встречаем не менее десяти статей, названия Которых начинаются со слова «Записки». Помимо этого, форму записок можно найти и у других авторов, например, «Записки домового» О.И. Сенковского, «Записки москвича» П.Л. Яковлева, «Записки Чухина» Ф.В. Булгарина, «Записки замоскворецкого жителя» А.Н. Островского и др. Одна из причин популярности Этого жанра, важная для нас, - развитие психологизма Литературы, стремление проникнуть в человеческую Душу. Жанр «записок» позволял это сделать: не имеющий четкой канонической формы, наиболее подвижный и способный вбирать в себя другие жанры, обладающий однако, единственным ограничением - повествование от первого лица, - этот жанр стал шагом на Пути к психологизму натуральной школы. В XIX в. Жанр «записок» видоизменяется, приближаясь к психологической прозе. Если в XVIII в. Многочис-Ленные «Записки» (например, А.Т. Болотов, Екатерина II) становились описанием жизни общественного человека, еще пока не вышедшего за рамки официоза, но Уже стремящегося к этому, то в XIX в. Записки становятся отражением духовной жизни личности, процесса Формирования мышления, приближаясь тем самым к Оригинальному жанровому образованию - записным Книжкам, которые вели также Гоголь и Одоевский. «Появление в литературе многочисленных “Записок” <…> -

Отражение процесса трансформации “промежуточной” Литературы в оригинальную художественную форму, в Центре которой - мистифицированный образ рассказчика» . Таким мистифицированным рассказчиком Может стать вымышленный герой, благоразумный (определение, знаковое для 30-х гг.) либо сумасшедший Человек, либо представитель инфернального мира. В 1830-1840-е гг. между Гоголем и Одоевским существовала духовная связь, Гоголь нередко обращался К Одоевскому с сердечными письмами. При всем различии их творческих индивидуальностей, романтическая стихия (идеализм и фантастика) оказывается общим тоном их творчества. Кроме того, и Гоголь, и Одоевский с идеализмом и фантастикой соединяли Склонность к реализму и сатире.

Гоголь выносит жанровое определение своей повести в заглавие «Записки сумасшедшего». В «Литературной энциклопедии терминов и понятий» записками Называется «жанр, связанный с размышлениями о пережитом и подразумевающий выражение личного отношения автора или рассказчика к описываемому» .

Как видно из определения, записки не предполагают Точной датировки описываемого, тогда как Поприщин Датирует свои записи. В связи с этим можно сделать Вывод, что, несмотря на малый объем, повесть полисемантична, и нельзя точно определить жанр, к которому Она относится. Это одновременно и записки, и дневник, И исповедь, и проповедь, и своеобразный «травелог души». На дневниковость формы указывают следующие Особенности. Дневник предполагает периодичность ведения записей, связь их с текущими событиями и датировку, спонтанный характер записей, литературную необработанность, безадресность и интимный характер Описываемого. Все эти характеристики находим в «Записках сумасшедшего». Поприщин периодически, с интервалом в несколько дней, записывает происходящие События, причем эти записи действительно носят спонтанный характер, который затем постепенно меняется. Первые записи почти лишены рефлексии, Поприщин Лишь фиксирует происходящие события и рассказывает О своем отношении к начальнику отделения, казначею, «его превосходительству» и его дочери Софи. Но постепенно записки все больше и больше наполняются рефлексией и внутренним содержанием. Совершив такие «великие географические открытия», как «Китай и Испания совершенно одна и та же земля», «луна ведь обыкновенно делается в Гамбурге; и Прескверно делается», не мог не записать их Вместе с остальными рассуждениями. По мере того как Герой пишет записки, ему постепенно начинает открываться его предназначение, ведь до этого его жизнь, не Выраженная в слове, не имела смысла. Но, обретя свое Выражение в слове и одновременно смысл, жизнь героя В конце повести все же утрачивает его, и последняя запись, дающая надежду на спасение, в то же время утрачивает смысл из-за безумной датировки и заключительной фразы Поприщина. Слова, написанные героем, теряются за общей бессмыслицей. Утрачивая смысл, слово теряет свою внутреннюю сущность, одну из главных

Составляющих. Таково слово Меджи: ее рассуждения о Папа, Софи и Теплове не лишены смысла, но «тотчас видно, что не человек писал. Начнет так, как следует, а Кончит собачиною». Во главу угла она ставит описания пищи и своих куртизанов. Гоголевские «Записки» становятся актом самосоз-

Нания и самопознания героя. Близкие к дневниковой Прозе, они приобретают статус автобиографического Документа. Делая своим героем вымышленного персонажа, Гоголь полностью отдает повествование в его Руки, доверяя ему самому описывать процесс своего Прозрения. Записки становятся историей души Поприщина, которая переживается, рефлексируется и фиксируется на бумаге им самим. Впервые Гоголь не только Наделил героя «геном рефлексии»формы «записок» у Одоевского иная. Генезис ее В данном случае восходит к традиции эпистолярного Романа: Михаил Платонович, находясь в деревне, пишет письма своему другу. Всего в повести семь писем Михаила Платоновича и одно письмо его будущего Тестя, Гаврила Софроновича Реженского. Точной датировки писем нет, однако есть указание на временной Интервал во втором (два месяца спустя после первого), Третьем (два месяца спустя) и шестом (несколько недель спустя) письмах; седьмое письмо писалось несколько дней, на что есть указание в тексте. Далее в Повести появляется вставной элемент, «текст в тексте» - за седьмым письмом Михаила Платоновича следует письмо Реженского. Затем повествование ведется От лица друга Михаила Платоновича, и озаглавлено «Рассказ». В этот рассказ включены отрывки из журнала героя, где описывается его встреча с сильфидой. Заканчивается повесть коротким эпилогом автора. Таким образом, Михаил Платонович является автором большей части повести: писем и журнала. Тематика записей меняется одновременно с мировоззрением Героя. В начале повести его письма проникнуты скепсисом, сплином и иронией над окружающими, но от Скуки в нем просыпается интерес к каббалистическим Учениям. Это способствует выходу к другим мирам. Для «Сильфиды» актуальна проблема миражного существования героя. Михаил Платонович, начитавшись Каббалистических книг, решил испробовать один из Предложенных в них рецептов для вызова духа. Ему Удается вызвать сильфиду, которая, согласно учению Немецкого врача Парацельса, изложенному в алхимическом трактате «О нимфах, сильфах, гномах и саламандрах», является духом стихии воздуха. Михаилу Платоновичу кажется, что с помощью сильфиды он Сможет постичь высшую истину, но окружающие считают его сумасшедшим. Истинное знание, по мнению Героя, должно сообщить человеку прочную, независимую от внешних обстоятельств духовную опору. В мистических опытах Михаил Платонович видит не просто Средство общения с элементарными духами, но и Единственно верный способ постижения тайн природы И человеческой жизни. По мере вхождения в мир Сильфиды, кругозор Михаила Платоновича расширяется, что отражено в журнале: возникает мотив «травелога души», который встречается и у Гоголя, о чем уже Говорилось выше. Физически находясь в замкнутом Пространстве своей комнаты, герой путешествует духовно, и его проводником в высший мир становится Сильфида. Записи в журнале наполнены лиризмом, поэтическим восторгом, вдохновением, чего не было в Письмах. Постепенно записи в журнале становятся все Менее разборчивыми, и в конце «последние строки были написаны какими-то странными, неизвестными мне Буквами и прерывались на каждой странице».Обретая самосознание и высшее знание о мире, Герой не может изложить это знание на человеческом Языке, он оказывается неспособным описать невыразимое. Таким образом, в повести Одоевского ведущей является проблема поиска истинного знания. Проблема

Сумасшествия, заявленная и в «Сильфиде», и в «Записках», получает сходное разрешение. В обоих случаях к «больным» применяются лечебные процедуры: Поприщину льют на голову холодную воду, Михаилу Платоновичу назначают «бульонные ванны». Результат Этих процедур оказывается различным: Поприщин так И остается сумасшедшим, а значит, он не утрачивает Того знания, которое приобрел в результате сумасшествия, а Михаила Платоновича излечивают, поэтому ему Не удается сохранить обретенное знание. Грубо исторгнутый из поэтического общения с сильфидой, герой возвращается в свое обычное состояние, мучимый Теми же вопросами, только еще в большей степени, ибо Перед ним навсегда закрылась та таинственная дверь в Мир всеобщего знания, которую для него приоткрылосумасшествие. Рассказ друга Михаила Платоновича обрамляет отрывок из журнала героя. В связи с его образом возникает вопрос об авторе повести, заявленном в заглавии: Благоразумный человек. Благоразумным автор называет друга, поэтому логично предположить, что именно Он является автором записок, и в данном случае имеет Место цитирование им дискурса Михаила Платоновича: Его письма и журнал являются вставной конструкцией В записки благоразумного человека, являющегося фактором в «Рассказе». Его повествование лишено рефлексии, оно лишь описывает происшедшее с героем с точки зрения благоразумия и общепринятых норм.

В данном случае форма «записок» оказывается максимально полисемантичной, вбирая в себя различные Жанровые образования: письма, журнал, рассказ, - и Восходит уже не к традиции «клочков из записок», а к

Эпистолярному роману.

Таким образом, в повестях Гоголя и Одоевского Представлены две жанровые модификации формы «записок»: для Гоголя это, прежде всего, традиции дневниково-исповедальной прозы и записных книжек, а Для Одоевского - традиция эпистолярного романа. Однако главным и неизменным фактом остается то, Что оба писателя используют форму «записок» для Изображения рефлексирующего сознания, поэтому в Центре повестей оказываются самосознающие рассказчики, обретшие самосознание и стремящиеся его сохранить.

Заключение

В данной курсовой работе представлена классификация жанра записок и путешествий. Подобный принцип разграничения позволил проследить процесс формирования внутрижаниовых видов от истоков:древнерусских хождений, путешествий, записок, мемуаров, записных книжек, эпистолярных романов;

А также выявить образцы синтетического слияния двух жанровых разновидностей в рамках произведений как жанра записок так и путевой литературы XVIII века . Изначально, его первостепенной задачей служило отображение событий прошлого с опорой на воспоминания автора или какие-либо исторические документы, свидетельствующие о нем. Но, в процессе своей эволюции, жанр значительно преобразовался и расширил свои границы. Особенно, в синтезе с другими жанрами и направлениями, оказавшими на него влияние в разные времена. Так, со временем, этот достаточно специфически направленный жанр стал полноценной частью литературы. Его структура претерпела изменения и усложнилась: композиция, образная система, язык, форма повествования (записки, письма, дневники, автобиографии) - все это сделало жанр мемуаров полноценным жанром художественной литературы, наряду с другими.Более того, в произведениях этого жанра стали подниматься актуальные жизненные проблемы, выходящие за пределы личности самого автора. Таким образом, любое мемуарное произведение можно рассматривать как художественное, с учетом его основных составляющих: формы, содержания, сюжета, системы образов, стиля и манеры повествования, наличия ярко выраженной темы, языковых средств и т.д. Все это позволяет детально изучить мемуарное произведение не только как исторический документ, но также как иллюстрацию индивидуальной авторской манеры, стиля, творчества. Особо важную роль в этом случае играют художественные средства мемуарного произведения, так как они являются показателем работы автора в попытке установить связь с читателем. Передать как можно отчетливее свои мысли, идею, замысел, воссоздать картины прошлого, обратить внимание на важны жизненные события.

В перечисленных путевых записках довольно отчётливо прослеживается развитие сюжетных линий, присутствие которых указывает на художественную природу этих путевых сочинений. При этом описания путевых объектов в первую очередь призваны передать состояние путешественника, его стремления, изменение его мировоззренческой позиции, духовный рост.

Перемещение героя-путешественника в пространственно-временном измерении направлено, как правило, на разрешение конфликтной ситуации, послужившей основой сюжета. Стоит уточнить, что «Путевые записки» сгруппированы по сложному композиционному принципу, организующему повествование в форме цикла. Цикличность структурной модели, в свою очередь, помогла путешественнику связать разнородные фрагментарные записи в единстве.

Путевые записки - своего рода литература в литературе, где так же, как в «большой» литературе существуют противоположные и промежуточные формы, разделение на научную, художественно-документальную и собственно художественную прозу, на произведения прозаические и лирические.

Дальнейшее развитие литературного процесса характеризуется обогащением новыми художественными средствами, разнообразием идейно-тематических исканий.

Список используемой литературы

1. Литературная энциклопедия терминов и понятий под ред. . РАН. М.: НПК «Интелвак», 2001

2. Афанасий Никитин «Хождение за три моря». 1466--1472.

3. Карамзин, Н. Избранные сочинения в двух томах. М.; Л., 1964.

4. Лермонтов, . Поэмы. Маскарад. Герой нашего времени. М.: Худож. Лит., 19с.

5. Гоголь, души: Поэма. М.: Статистика, 19с.

6. Творчество Гоголя. Смысл и форма: Юрий Манн. Москва, Издательство Санкт-Петербургского университета, 2007.

7. Радищев, А. Путешествие из Петербурга в Москву. Вольность. Проза/Примеч. , . Л.: Худож. Лит., 19с.

Размещено на Allbest.ru