Современная русская литература

М.А. Булгаков «Собачье сердце»

Действие происходит в Москве зимой 1924/25 г. Профессор Филипп Филиппович Преображенский открыл способ омоложения организма посредством пересадки людям желёз внутренней секреции животных. В своей семи комнатной квартире в большом доме на Пречистенке он ведёт приём пациентов. В доме проходит «уплотнение»: в квартиры прежних жильцов вселяют новых -- «жилтоварищей». К Преображенскому приходит председатель домкома Швондер с требованием освободить две комнаты в его квартире. Однако профессор, позвонив по телефону одному из своих высокопоставленных пациентов, получает на свою квартиру броню, и Швондер уходит ни с чем.

Профессор Преображенский и его ассистент доктор Иван Арнольдович Борменталь обедают в столовой у профессора. Откуда-то сверху доносится хоровое пение -- это проходит общее собрание «жилтоварищей». Профессор возмущён происходящим в доме: с парадной лестницы украли ковёр, заколотили парадную дверь и ходят теперь через чёрный ход, с калошной стойки в подъезде пропали разом все калоши. «Разруха», -- замечает Борменталь и получает в ответ: «Если я вместо того, чтобы оперировать, начну у себя в квартире петь хором, у меня настанет разруха!» Профессор Преображенский подбирает на улице беспородного пса, больного и с ободранной шерстью, приводит его домой, поручает домработнице Зине кормить его и ухаживать за ним. Через неделю чистый и сытый Шарик становится ласковым, обаятельным и красивым псом. Профессор проводит операцию -- пересаживает Шарику железы внутренней секреции Клима Чугункина, 25 лет, трижды судимого за кражи, игравшего на балалайке по трактирам, погибшего от удара ножом. Эксперимент удался -- пёс не погибает, а, напротив, постепенно превращается в человека: прибавляет в росте и весе, у него выпадает шерсть, он начинает говорить. Через три недели это уже человек небольшого роста, несимпатичной наружности, который с увлечением играет на балалайке, курит и сквернословит. Через некоторое время он требует у Филиппа Филипповича, чтобы тот прописал его, для чего ему необходим документ, а имя и фамилию он уже себе выбрал: Полиграф Полиграфович Шариков. От прежней собачьей жизни у Шарикова остаётся ненависть к котам. Однажды, погнавшись за котом, забежавшим в ванную, Шариков защёлкивает в ванной замок, случайно выворачивает водопроводный кран, и всю квартиру заливает водой. Профессор вынужден отменить приём. Дворник Федор, вызванный для починки крана, смущённо просит Филиппа Филипповича заплатить за разбитое Шариковым окно: тот пытался обнять кухарку из седьмой квартиры, хозяин стал его гнать. Шариков же в ответ начал швырять в него камнями.

Филипп Филиппович, Борменталь и Шариков обедают; снова и снова Борменталь безуспешно учит Шарикова хорошим манерам. На вопрос Филиппа Филипповича о том, что Шариков сейчас читает, он отвечает: «Переписку Энгельса с Каутским» -- и добавляет, что он не согласен с обоими, а вообще «всё надо поделить», а то «один в семи комнатах расселся, а другой в сорных ящиках пропитание ищет». Возмущённый профессор объявляет Шарикову, что тот стоит на самой низшей ступени развития и тем не менее позволяет себе подавать советы космического масштаба. Вредную же книжку профессор приказывает бросить в печь.

Через неделю Шариков предъявляет профессору документ, из которого следует, что он, Шариков, является членом жилтоварищества и ему полагается комната в профессорской квартире. Тем же вечером в кабинете профессора Шариков присваивает два червонца и возвращается ночью совершенно пьяный в сопровождении двух неизвестных, которые удалились лишь после звонка в милицию, прихватив, однако, с собой малахитовую пепельницу, трость и бобровую шапку Филиппа Филипповича.

Той же ночью в своём кабинете профессор Преображенский беседует с Борменталем. Анализируя происходящее, учёный приходит в отчаяние от того, что он из милейшего пса получил такую мразь. И весь ужас в том, что у него уже не собачье, а именно человечье сердце, и самое паршивое из всех, которые существуют в природе. Он уверен, что перед ними -- Клим Чугункин со всеми его кражами и судимостями. Однажды, придя домой, Шариков предъявляет Филиппу Филипповичу удостоверение, из которого явствует, что он, Шариков, состоит заведующим подотделом очистки города Москвы от бродячих животных (котов и прочее). Спустя несколько дней Шариков приводит домой барышню, с которой, по его словам, он собирается расписаться и жить в квартире Преображенского. Профессор рассказывает барышне о прошлом Шарикова; она рыдает, говоря, что он шрам от операции выдавал за боевое ранение. На следующий день один из высокопоставленных пациентов профессора приносит ему написанный на него Шариковым донос, в котором упоминается и брошенный в печь Энгельс, и «контрреволюционные речи» профессора. Филипп Филиппович предлагает Шарикову собрать свои вещи и немедленно убираться из квартиры. В ответ на это одной рукой Шариков показывает профессору шиш, а другой вынимает из кармана револьвер... Через несколько минут бледный Борменталь перерезает провод звонка, запирает парадную дверь и чёрный ход и скрывается вместе с профессором в смотровой.

Спустя десять дней в квартире появляется следователь с ордером на обыск и арест профессора Преображенского и доктора Борменталя по обвинению их в убийстве заведующего подотделом очистки Шарикова П. П. «Какого Шарикова? -- спрашивает профессор. -- Ах, пса, которого я оперировал!» И представляет пришедшим пса странного вида: местами лысый, местами с пятнами отрастающей шерсти, он выходит на задних лапах, потом встаёт на все четыре, затем опять поднимается на задние лапы и садится в кресло. Следователь падает в обморок.

Проходит два месяца. По вечерам пёс мирно дремлет на ковре в кабинете профессора, и жизнь в квартире идёт своим чередом.

Ю. Домбровский. Факультет ненужных вещей

Уже предчувствуя свою судьбу, Георгий Николаевич Зыбин, тридцатилетний историк, сотрудник краеведческого музея в Алма-Ате, уговаривал себя жить «правильно»: «тихо-тихо, незаметно-незаметно, никого не толкнуть, не задеть -- я хранитель древностей, и только!» Что может помешать его спокойной работе и жизни? Директор музея, бывший военный, относится к нему с уважением и почти отеческой заботливостью. Рядом -- верный друг и собутыльник, старый мудрый Дед, работающий в музее плотником. Рядом -- красавица Клара, умница и прелесть, тайно влюблённая в него. Появился в музее молодой учёный Корнилов, высланный из Москвы, человек для Зыбина из породы «своих» -- и по судьбе, и по образованию. Да и сам характер его работы -- изучение музейных экспонатов, должен вроде оградить Зыбина от того непонятного и страшного, чем напоен сам воздух лета 1937 г. Нужно только -- «тихо-тихо». У Зыбина -- не получается. Сначала приходит старик Родионов, археолог-неофит и бывший партизан, со своими «открытиями» и требует начать раскопки древней столицы в том месте, которое укажет он. Зыбин знает, что сопротивляться силе агрессивного невежества «широких масс», вторгающихся в науку, по нынешним временам бессмысленно и опасно. Знает, но сопротивляется, сколько может. В самом музее постоянно происходят стычки с безграмотной, но идейно подкованной массовичкой Зоей Михайловной, пытающейся «подправить» работу Зыбина. Сотрудничество с газетой, куда Зыбин пишет, как ему кажется, абсолютно нейтральные заметки о культуре, ну, например, о редкостях, хранящихся в республиканской библиотеке, но так и не удостоившихся внимания научных работников библиотеки, -- сотрудничество это заканчивается выяснением отношений с учёным-секретарём библиотеки Дюповой. Зыбин не отразил работы библиотекарей по обслуживанию широких масс трудящихся и учащихся, заявляет она, культура -- это то, что может и должно обслуживать потребности широких масс, а не кучки высоколобых спецов. Наскоки эти не так уж и безобидны -- к услугам жалобщиков всегда готовые выслушать их «родные органы». Зыбина предупреждает доброжелательный директор: «Не партизань, будь повежливее», и Дед просит уняться. Зыбин и рад бы уняться, да не может. Не может он наблюдать со стороны, как раздутая невежественными, падкими на сенсацию журналистами газетная шумиха вокруг исполинского удава, якобы обитающего в колхозе «Горный гигант», грозит поломать жизнь бригадиру Потапову, единственному, кто видел змею. А в колхоз уже зачастили вежливые и внимательные «юристы на отдыхе» -- кружат вокруг Потапова, присматриваются к музейным работникам, приехавшим на раскопки. «Случайно» встреченная на ночной дороге машина отвозит Зыбина к «юристам», где ему дружески объясняют, что Потапов -- агент немецкой разведки, а история со змеем -- «хитро задуманная диверсия». Но в ту же ночь, встретившись со скрывающимся Потаповым, Зыбин не только не пытается «обезвредить врага», а делает все, чтобы помочь ему, -- отчаявшийся бригадир смог найти и убить «исполинского удава», оказавшегося на поверку пусть и очень большим, но все же обыкновенным полозом. Мешок с убитой змеёй, последнюю надежду бригадира на спасение, они вместе доставляют в город, в музей. Тем и кончается история.

Но Зыбин чувствует, что это только отсрочка. Он долго пытался не видеть, не понимать логики происходящего вокруг -- глухих арестов, показательных процессов, нагнетаемой сверху истерии «бдительности» и «борьбы с благодушием». Зыбину, воспитанному на гуманистической культуре, с которой европейский мир вошёл в XX столетие, непросто поверить в тотальное одичание людей. В лёгкость, с которой завоёвываются души людей последышами Великого Инквизитора. В ночных полубредовых снах Зыбин беседует со Сталиным: «А вдруг вы правы, мир уцелеет и процветёт. Тогда, значит, разум, совесть, добро, гуманность -- все, что выковывалось тысячелетиями и считалось целью существования человечества, ровно ничего не стоит. Чтобы спасти мир, нужно железо и огнемёты, каменные подвалы и в них люди с браунингами... А я, и подобные мне, должны будем припасть к вашим сапогам, как к иконе». В подобной ситуации проблема выбора для Зыбина -- уже не вопрос личного мужества. Он -- часть той культуры, той цивилизации, которой грозит уничтожение, и отказ от сопротивления означает для Зыбина согласие с ненужностью этой культуры, с тем, что вся она, и сам он, -- «факультет ненужных вещей». ...

Незнакомые рабочие приносят в музей находку -- горсть золотых бляшек, часть найденного ими клада, убедившись, что найденное ими действительно археологическое золото, рабочие бесследно исчезают. Клад для музея потерян. О случившемся сообщают в НКВД. Но Зыбин, не надеясь на помощь органов, сам отправляется в степь на поиски клада. И здесь, в степи, свершается то, чего он уже давно ждёт -- Зыбина арестовывают. Ему предъявлено обвинение в антисоветской пропаганде, хищении ценностей и попытке бежать за границу.

Дело ведут начальник отдела Нейман, опытный следователь, интеллектуал, служащий идеям сталинской законности не на страх, а на совесть, и ражий детина, специалист по «выбиванию показаний» Хрипушин. Доказательствами вины следователи не располагают, доказательства они рассчитывают получить от Зыбина. Сосед по камере, заключённый со стажем Буддо, делится с Зыбиным лагерной мудростью: поскольку отсюда уже все равно не выйти, разумнее признаться во всем, что потребуют, -- тогда и следствие пройдёт легче, и срок окажется меньше. Но как раз это и невозможно для Зыбина, это значило бы его личное признание права на законность подобной системы судопроизводства.

Зыбин решает бороться. И первым, кто, как ни странно, помог ему утвердиться в этом, оказывается Хрипушин, -- наливаясь профессиональной злобой, он начинает кричать на Зыбина, рассчитывая сломить арестанта, и Зыбин ощущает необходимый ему прилив ответной ярости и силы -- порог страха он переступил. К Зыбину применяется метод «конвейера» -- его сутками допрашивают непрерывно сменяющиеся следователи. Зыбин держится твёрдо, но он не знает, что его арест -- это только часть большого плана, задуманного Нейманом. Он намерен добыть материал для грандиозного -- по образцу московских -- показательного процесса по делу массового вредительства в сфере культуры. Одного Зыбина для такого процесса, конечно, мало. Приглашение явиться в НКВД получает Корнилов. Но с ним говорят иначе -- сначала расспрашивают о Зыбине, но потом объясняют, что главная их просьба: помочь органам закрыть дело на другого сотрудника музея бывшего священника Андрея Эрнестовича Куторгу. В НКВД лежит донос на него, но старик, кажется, безобидный, жалко его, -- доверительно делятся с Корниловым следователи. «Если вы готовы поручиться за него, сделайте это. Только сделайте доказательно и официально, в письменных донесениях».

Корнилов, живущий в Алма-Ате на положении ссыльного и последнее время каждый день ожидавший собственного ареста, очень ценит властную вежливость следователей. Да и в просьбе их как бы нет ничего зазорного. Корнилов берётся выполнить поручение. Разговоры, которые он проводит с бывшим священником, посвящены в основном истории суда и казни Христа, а также теме предательства учениками своего Учителя. И Корнилов с чистой совестью пишет отчёты о встречах, в которых характеризует отца Андрея вполне лояльным гражданином. Донесения его принимаются с благодарностью, но в его последнее, как надеется Корнилов, посещение НКВД он приглашён к полковнику Гуляеву. Тональность разговора с ним резко меняется -- полковник грозно уличает Корнилова в попытках обмануть следствие. Он показывает письменные отчёты о тех же беседах, написанные Куторгой, -- бывший священник выполнял аналогичное задание. В доносах Корнилов обвиняется в ведении антисоветских разговоров. Корнилов раздавлен. Его просят выйти в коридор немного подождать и «забывают» про него чуть ли не на сутки. А потом его, полуживого от усталости и страха, уводит к себе Хрипушин, отпаивает чаем, стыдит, сообщает, что на этот раз его прощают, но рассчитывают на его честность в их дальнейшей совместной работе, подбирает Корнилову агентурную кличку Овод и ещё раз предупреждает: «Будешь финтить, знаешь куда тебя зашлют?» -- «Знаю», -- отвечает уже ничему не сопротивляющийся Корнилов.

А в застопорившееся следствие по делу Зыбина вовлекаются новые люди. После того как Зыбин потребовал сменить ему следователя и объявил голодовку, его содержат в карцере, его навещает прокурор Мячин и неожиданно легко соглашается со всеми требованиями. Мячин -- враг Неймана. Идея громкого показательного процесса кажется ему бредом. А тут обнаруживается ещё одно обстоятельство, которое прокурор при случае сможет использовать против Неймана.

К полковнику Гуляеву на приём просится давняя и близкая знакомая Зыбина, Полина Потоцкая. Разговор с нею идёт в присутствии Неймана и прокурора. И Полина как бы между прочим сообщает, что есть ещё один человек, с которым Зыбин когда-то вёл доверительные разговоры, -- Роман Львович Штерн. Нейман потрясён -- введение в это дело такой крупной фигуры, как начальник следственного отдела Прокуратуры СССР, известный писатель, а самое главное -- брат Неймана, все осложняет. Более того, в деле Зыбина обнаруживается возможность личных мотивов -- Штерн и Зыбин ухаживали когда-то за Полиной, и она предпочла Зыбина. Ситуация становится опасной для Неймана. Ибо не все так прочно и стабильно в жизни, казалось бы, всесильных энкавэдэшников -- все чаще их ведомство сотрясается некими внутренними толчками, -- внезапно исчезают самые надёжные и проверенные люди. Куда исчезают, для Неймана и коллег -- не секрет, каждый из них подсознательно ждёт своей очереди. К тому ж умного Неймана мучает и другой страх, отпечатавший в его глазах выражение «зажатого ужаса», -- страх перед самой сутью его работы. Он уже не может оправдываться словами о высшей целесообразности, знакомясь, например, с рационализаторским предложением коллег о рациональном использовании в их хозяйстве тел заключённых, в частности, использовании крови умерших или казнённых арестантов. И чтобы поправить своё, грозящее пошатнуться положение в НКВД, и для того, чтобы обрести внутреннее спокойствие, нужны результаты по делу Зыбина. Нейман решает заменить дуболома Хрипушина своей племянницей Тамарой Долидзе, только начинающей, но умной, образованной, рвущейся к работе следовательницей; к тому же она хороша, что может обезоружить подследственного.

Зыбин действительно потрясён явлением молодой прекрасной женщины. Но результат оказывается противоположным. Зыбин вдруг чувствует сострадание к этой несчастной дурочке, поменявшей театр на романтику тайной работы распорядителя человеческих жизней. Без труда разрушив заготовленную новым следователем схему обвинения, Зыбин обращается к ней, как к человеку, совершающему трагическую и непоправимую в жизни ошибку. И девушка растеряна, возразить ей нечем. Разговор их прерывается на полуслове -- уже давно чувствующий себя больным, Зыбин теряет сознание прямо в кабинете следователя. Его переводят в больницу. Следствие снова останавливается. Пытаясь помочь племяннице исправить промахи, Нейман решает самостоятельно добыть неопровержимые улики против Зыбина и повторяет маршрут Зыбина по степи. Во время путешествия его настигает известие о смене руководства в управлении НКВД, об арестах следователей и о том, что он срочно вызывается в управление. Это конец, понимает Нейман. Последние часы на свободе он решает провести у случайно встреченной знакомой буфетчицы и обнаруживает у неё то самое археологическое золото, в хищении которого обвиняется Зыбин. Изъяв золото и арестовав кладоискателей, Нейман возвращается в город.

А через несколько дней Зыбину в присутствии полковника и прокурора показывают найденное золото и объявляют, что дело его закрыто. Зыбин свободен. И пусть освобождение это происходит, благодаря счастливому стечению обстоятельств, Зыбин чувствует себя победителем -- он смог выстоять. Первым, кого встретил Зыбин, выйдя из здания управления НКВД, оказывается Нейман. Он специально поджидал Зыбина. «Это зачем же?» -- спрашивает Зыбин. «Да я сам думаю, зачем?.. С освобождением поздравить. Если нужно, домой свести, в лавочку сбегать».

Зыбина поражает лицо Неймана, его глаза -- по-человечески простые и печальные. Ушло из них выражение того скрытого ужаса, который Зыбин приметил месяц назад. А в парке, куда Зыбин и Нейман отправляются выпить за освобождение, к ним присоединился Корнилов. Они располагаются на скамейке, прямо напротив художника, который, заметив выразительный силуэт Зыбина, попросил его посидеть немного и начал быстро зарисовывать фигуры. Так на квадратном кусочке картона и остались эти трое: выгнанный следователь, пьяный осведомитель по кличке Овод и тот, третий, без которого эти двое существовать не могли.

Вопросы:

Какие процессы нашли свое отражение в художественной литературе?

Что значит «возвращенная литература»?

Каковы основные темы возвращенной литературы?

За какой из своих романов Б.Пастернак был исключен из союза писателей?

Какие писатели прошли через ужас сталинских лагерей?

Дайте анализ рассказу «Матренин двор»

В чем замысел романа «Белые одежды»?

Какой роман стал вершиной всего творчества Ю.Домбровского?

Сколько времени писатель работал над этим романом?

Каким проблемам был посвящен этот роман?

ТЕМА 11: «Шестидесятники»- рождение термина, поэтический бум, «громкая и тихая» лирика.

План:

1. «Шестидесятники» - рождение термина.

2. Поэты - шестидесятники

3. Поэзия Андрея Вознесенского

4. Николай Михайлович Рубцов

5. Евтушенко Евгений Александрович.

6. Владимир Высоцкий

7. Роберт Рождественский

После окончания эпохи Сталинского режима повеяло некоторой свободой. На волне этой свободы возникает новое поколение поэтов - "Шестидесятники". Успешное восстановление страны после страшной войны, достижения в науке и технике, особенно в космосе, некоторый рост благосостояния народа породил веру в будущее, надежду на новые успехи. Возник, особенно в среде молодежи, энтузиазм. Все это вызывало тягу к поэтическому оформлению чувств. В обществе возникает дискуссия физиков и лириков. Толпы народа собираются у памятника Маяковскому в Москве, где поэты читают свои стихи. Важнейшее условие этой поэзии - единомыслие со своим слушателем, со своим читателем.

На этой волне появляется ряд новых имен: Рождественский, Евтушенко, Вознесенский и т.д. Но такая свобода не нравится партийной номенклатуре. И к концу шестидесятых годов эйфория свободы угасает. Поэзия снова ставится на службу режиму и снова надолго умирает. Нет, стихи, конечно, пишут и профессиональные поэты и любители, но особого общественного резонанса они не вызывают. А если появляются такие стихи, что вызывают общественный резонанс, то на авторов этих стихов начинается настоящая охота, как на Иосифа Бродского или Владимира Высоцкого.

Поэзия Андрея Вознесенского (1933-2010) представляет собой весьма характерное явление. Его стремление увидеть и передать, суть явления и предмета чаще всего вызвано остро субъективным восприятием окружающего. Отсюда экспрессивно - романтический характер образности, склонность к гиперболизации и сложной метафоричности.

В ранних стихах Вознесенского резко обозначились его поэтическая индивидуальность, энергичные интонации и ритмы. Два сборника А.Вознесенского - «Мозаика» и «Парабола» вышли почти одновременно, и сразу стали библиографической редкостью. Сборник «Треугольная груша» выглядит неслыханно дерзким. Такого музыкального взрыва, такой энергетики рок-н-ролла, такого открытия Америки поэзия просто не знала раньше. Не знает и сейчас.

Ревёт музыка скандальная,

Труба пляшет, как питон…

Это не только дух свободы, а сама её плоть. Название этого сборника стало как бы пословицей.

Заметными достижениями его романтического стиля стали в своё время поэмы «Мастера» (1959) и «Лонжюмо» (1963). Поэтическую силу этим произведениям придают, прежде всего, пронизывающая их идея труда и борьбы, пафос творящего человека, образующего планету по законам красоты, по велению истории:

Я со скамьи студенческой

мечтаю, чтобы зданья

ракетой стоступеньчатой

взвивались в мирозданье.

Обратившись в поэме «Лонжюмо» к ленинской теме, к важнейшим вопросам о сегодняшних путях развития истории, Вознесенский нарисует как высший для себя идеал - образ человека, сумевшего слить свою жизнь с судьбой Родиной, с её революционным преобразованием, с неодолимым движением истории человечества

В творчестве Вознесенского заметно усиливаются нравственные и художественные искания. Поэт ощущает необходимость обновления, прежде всего духовного содержания поэзии.

Такие стихи как «Хобби света», «Смерть Шукшина», «Реквиель», принадлежат к лучшим произведениям Вознесенского. Не редки в них трагедийные мотивы и коллизии, но доминируют образы торжествующего света, вечного творческого горения. Острые социальные, духовные нравственно- эстетические искания продолжаются в его стихах и прозе (книге «Безотчётное»(1981)»» Прорабы духа (1984) ).

Николай Михайлович Рубцов ( 1936 - 1971 гг.)

Николай Рубцов был поэтом, художником по самой своей крови. Поэзия Н.Рубцова существовала в самой жизни, в чувствах, мыслях и настроениях людей. Именно это он и стремился вложить в строки своих стихов. Им свойственна музыкальная плавность и простота выражения, искренность, чувство и разговорность поэтических интонаций, гармония слова и звука, в его темах перекликаются романтика моря и любовь к родной деревне, русская природа и память детства.

Тема памяти - одна их главных в поэзии Н.Рубцова. Начиная в первой зрелой книге поэта «Звезда полей» (1967 г.) она проходит через его лучшие стихи. В образной системе Н.Рубцова определённую роль играет поэтическая символика. Таким содержательным символом стала характерная для народнопоэтического творчества «Звезда полей», давшая название стихотворению и книге.

Стихи Н.Рубцова конца 60-х гг. отличаются стилевой гармонией. Реалистически-бытовые зарисовки и детали, а в целом создают «сей образ прекрасного мира». Для представления об эстетических принципов Н.Рубцова конца 60-х гг. характерна стихотворение «Ферапонтово», где все направлено на возвышение земной красоты.

Евтушенко Евгений Александрович

Широко известный во всем мире современный русский поэт, претендующий при всех неумолкающих спорах вокруг его имени на право быть одним из выразителем умонастроений своего народа и своей эпохи Евтушенко, стой или иной степенью успеха выступал как чтец (собственных стихов, а также А.Блока, Н.Гумилева, В.Маяковского и др.), актер, режиссер и сценарист, а также как фотохудожник; проявил себя и в качестве общественного деятеля.

Первые стихи Евтушенко напечатал в 1949г. Ранний Евтушенко типичен для своего поколения. Главный враг для него - покой, середина. Стихотворение «Вагон» И «Перед встречей» поэт считает началом своей серьезной работы в 1952г.

Евтушенко сразу проявил себя как сын периода «оттепели» эпохи первого бескомпромиссного обличения культа личности Сталина. ( стихотворения «И другие»1956, «Лучшим из поколения» 1957 «Наследники Сталина»1962).

Евтушенко остается очень русским поэтом. Его интернационализм лишен рациональной подоплеки. То, что у другого звучало бы почти кощунственно или неестественно, у Евтушенко воспринимается по крайней мере в образе как последовательное, творческое и жизненное поведение.

Психологическая тонкость и житейская мудрость проявляются в стихах Евтушенко о разных и всегда для него прекрасных женщинах - застенчивых, влюбленных, о самоотверженных матерях («Роняют много женщины волненье - Но не роняют никогда детей…» ), упрямых и стойких труженицах(«Одеть, обуть, быть умной, хохотать…»)., о друзьях - настоящих и мнимых, об одиночестве «большой» души («Смеялись люди за стеной»)

Со второй половины 1980-х Евтушенко много выступал с публицистическими статьями (статья «Притерпелось, призывающая к освобождению от порока терпеливого повиновения») и стихами («Пик позора», «Страх гласности», «Так дальше жить нельзя»). Проявил себя в повести «Пери - Харбор» (1967), роман «Ягодные места» (1982) , роман «Не умирай прежде смерти(русская сказка)»(1993)

Владимир Высоцкий (1938-1980)

Настоящий поэт рождается из духовных потребностей общества. Ими насыщена атмосфера. Чем острее они, тем резче и ярче голос поэта. Это размышление для способных размышлять, и популярность Владимира Высоцкого. Явилась результатом не «всеобщей» любви, а признакам единомышленников. Единомышленников оказалось много.

Потребность в песне душевной, в песне, говорящей «всю» правду, и вместе с тем в песне веселой или иронической была непомерно велика. Вот на такой спрос ответил Высоцкий. На народную потребность в песне, полностью искренней и полностью правдивой. По времени, по герою, по стилю, по простоте и сложности по музыке (по мотиву), по слову.

Никакие запреты, никакие унижения, годами творимые козни, анонимки, угрозы - ничто не поколебало достоинство поэта, ничто не принудило его озлобиться, изменить своему образу мыслей. «Ни единою буквой не лгу…» - сказано и сделано с полнейшей искренностью. И с той же верностью, до последнего звука, его авторская интонация внушает добро и любовь, нигде ни разу не исказившись гримасой мести, брани, злопыхательства.

Наверное, у каждого человека, знакомого с песенным творчеством В.Высоцкого, есть «свой собственный Высоцкий», есть песни, которые нравятся больше других. Нравятся потому, что они чем-то роднее, ближе, убедительнее. Песни Высоцкого сразу же шли к людям, шли, как будто минуя экран или сцену.

И особенно ясно это понимаешь, когда выслушиваешься в песни, написанные В. Высоцким о войне. Песня «Он не вернулся из боя» - одна из главных в творчестве Высоцкого. В ней помимо интонационной и психологической достоверности, есть и ответ на вопрос: почему поэт, который по своему возрасту явно не мог принимать участия в войне, все- таки пишет о ней, более того - не может не писать. Песни Высоцкого о войне - это, прежде всего, песни очень настоящих людей. Людей из плоти и крови. Сильных, усталых, мужественных, добрых. Таким людям можно доверить и собственную жизнь, и Родину. Такие не подведут.

Можно сказать, что дверь в его «творческую лабораторию» была постоянно распахнута. Со всеми своими удачами и неудачами, находками и проколами, сомнениями и убежденностью.

Он написал много песен. И, конечно, не все они разные. Но это всегда - неровность дороги, ведущей к постижению истины, к открытию людей и, значит, - к открытию самого себя…

Роберт Рождественский(1932-1994) вошёл в литературу вместе с группой талантливых сверстников, среди которых выделялись Евгений Евтушенко, Белла Ахмадулина, Андрей Вознесенский, Владимир Цыбин. Молодая поэзия 1950-х начинала с броских манифестов, стремясь как можно скорее утвердиться в сознании читателей. Ей помогла эстрада: сам стих молодых лет не мог существовать без звучания. Но прежде всего, подкупали гражданский и нравственный пафос этой внутренне разнообразной лирики, поэтический взгляд, который утверждает личность творящего человека в центре вселенной.

Характерное свойство поэзии Рождественского -- постоянно пульсирующая современность, живая актуальность вопросов, которые он ставит перед самим собой и перед нами. Эти вопросы касаются столь многих людей, что мгновенно находят отклик в самых различных кругах. Если выстроить стихи и поэмы Рождественского в хронологическом порядке, то можно убедиться, что лирическая исповедь поэта отражает некоторые существенные черты, свойственные нашей общественной жизни, её движение, возмужание, духовные обретения и потери.

Постепенно внешнее преодоление трудностей, весь географический антураж молодёжной литературы того времени сменяются другим настроением -- поисками внутренней цельности, твёрдой нравственной и гражданской опоры. В стихи Рождественского врывается публицистика, а вместе с ней и не утихающая память о военном детстве: вот где история и личность впервые драматически соединились, определив во многом дальнейшую судьбу и характер лирического героя.

В стихах поэта о детстве -- биография целого поколения, его судьба, решительно определившаяся к середине 1950-х годов, времени серьёзных общественных сдвигов в советской жизни.

Большое место в творчестве Роберта Рождественского занимает любовная лирика. Его герой и здесь целен, как и в других проявлениях своего характера. Это вовсе не означает, что, вступая в зону чувства, он не испытывает драматических противоречий, конфликтов. Напротив, все стихи Рождественского о любви наполнены тревожным сердечным движением. Путь к любимой для поэта -- всегда непростой путь; это, по существу, поиск смысла жизни, единственного и неповторимого счастья, путь к себе. Печататься начал в 1950 году. В многочисленных сборниках проявил себя как один из представителей (наряду с Е. А. Евтушенко, А. А. Вознесенским, Б. А. Ахмадулиной и другими), «молодой поэзии» 1950--1960-х годов. Его творчество отличали не только искренность и свежесть поэтического языка, но и ярко выраженная гражданственность, высокая патетика, масштабность и контрастность изображения в сочетании с известной рационалистичностью. Обращаясь к актуальным поэтическим темам (борьба за мир, преодоление социальной несправедливости и национальной вражды, уроки Второй Мировой войны), проблемам освоения космоса, красоты человеческих отношений, морально-этических обязательств, трудностей и радостей повседневной жизни, зарубежным впечатлениям, Рождественский со своим энергичным, пафосным, «боевым» письмом выступил продолжателем традиций В. В. Маяковского.

Вопросы:

Расскажите об эпохе сталинского режима

Стихотворения каких поэтов вызвали общественный резонанс?

Расскажите о поэзии Андрея Вознесенского

Расскажите о выдающихся сборниках Вознесенского

Кто из писателей обращался к ленинской теме?

В творчестве какого писателя продолжаются острые, социальные, духовные и нравственно-эстетические искания

Какие стихотворения Е.Евтушенко вам известны?

Знакомы ли вы с творчеством В.Высоцкого?

Какова основная тема в творчестве Р.Рождественского?

Какие поэты шестидесятники вам еще известны?

Размещено на Allbest.ru