Федор Сологуб в англоязычных антологиях: 1915-1950 гг.

Размещено на http://allbest.ru

Размещено на http://allbest.ru

Федор Сологуб в англоязычных антологиях: 1915-1950 гг.

Джейсон Меррилл

Аннотация. История рецепции русского символистского движения на английском языке начинается с 1890-х годов. Читатели в Великобритании и США могли читать о русском символисте Федоре Сологубе задолго до того, как его произведения были переведены на английский язык. В годы Первой мировой войны и параллельно возникшей волны интереса к России Сологуб -- один из самых популярных русских писателей в англоязычном мире. Его стихи и проза переводятся на английский язык, за период 1915-1950 годов он был представлен в не менее чем 28 англоязычных антологиях. Почти вся его проза, которая будет доступна в течение нескольких десятилетий английским читателям, отбирается и переводится в первые годы этого периода двумя переводчиками, Джоном Курносом и Стивеном Грэмом. Его стихи, в свою очередь, отбираются и переводятся несколькими переводчиками в течение всего этого периода. Антологии издавались двумя волнами: в период с 1915 до середины 1920-х годов и в 1940-е годы после начала Великой Отечественной войны. В этой статье рассматриваются англоязычные антологии этого периода, сравнивая то, что говорится о Сологубе в их введениях, с произведениями Сологуба, которые они включают. Эти антологии демонстрируют, как Сологуб был представлен англоязычной аудитории в эти годы. Одни представляли его типичным декадентом, другие пытались показать разные стороны его творчества. Статья включает аналитический обзор англоязычных антологий 1915-1950 годов, содержащих сведения о Сологубе, а также три библиографических приложения: каталоги антологизированных стихотворений и малой прозы Сологуба, каталог антологий, в которых они воспроизведены.

Ключевые слова: Федор Сологуб, литературные антологии, перевод на английский язык, англоязычная критика, русский символизм

Fedor Sologub in English-Language Anthologies: 1915-1950

Jason Merrill

Abstract. The history of the reception of the Russian Symbolist movement in English begins in the 1890s. Readers in Great Britain and the United States could read about the Russian Symbolist Fedor Sologub long before any of his works were translated into English. During World War I and a parallel wave of interest in Russia, Sologub is one of the most popular Russian writers in the English-speaking world. Some of his poetry and prose works are translated into English and during the years 1915-1950 are included in no fewer than 28 Englishlanguage anthologies. During the first years of this period, almost all of his prose that is accessible to English readers is selected and translated by two translators, John Cournos and Stephen Graham. His poetry, on the other hand, is selected and translated by several translators over the course of this entire period. Anthologies with works by Sologub appear in two main waves: from 1915 until the middle of the 1920s, and in the 1940s after the outbreak of WWII. These anthologies demonstrate how Sologub was presented to English-speaking audiences during these years. This article examines English-language anthologies from this period, comparing what, if anything, is said about Sologub in their introductions to the works by Sologub they include. Some presented him as the quintessential decadent, while others tried to show the various sides of Sologub's works. It is often the case in anthologies that the opinions of Sologub presented by editors are not supported by the works by Sologub these same editors selected for inclusion. The article ends with three bibliographical appendices listing Sologub's anthologized poetry and prose and the anthologies that included them.

Keywords: Fedor Sologub, literary anthologies, English translation, English-language criticism, Russian Symbolism

федор сологуб русский писатель англоязычные антологии

Вопрос о судьбе русских писателей в переводных (многоавторских) литературных антологиях уже привлекал внимание исследователей (см. Гамалова, 2020; Тихомирова, 2014). Переводная антология является важным жанром для изучения восприятия автора в культуре другого языка. Для многих читателей такая антология могла быть первым и, возможно, единственным знакомством с писателем. Поскольку антологии по определению охватывают многих авторов и / или разные периоды времени и во многих случаях они адресованы широкой аудитории с небольшим или нулевым опытом в данной литературе, составитель выбирает произведения всего на нескольких страницах, позволяющие читателю сформировать свои впечатления и мнения о данном писателе. Кроме того, редактор обычно имеет ограниченное пространство, если таковое вообще имеется, чтобы представить автора и поместить его / ее в соответствующий контекст. Таким образом, изучение антологий переводов может многое рассказать о том, как писатель представлен и принят в другой культуре. Немногие редакторы и составители могут выбрать авторитетные тексты и установить отношение к данному писателю на многие годы.

Тихомирова определяет три типа литературных антологий. Первый -- «издания на русском языке <...> предназначенные для русскоговорящих читателей и специалистов» (Тихомирова, 2014, с. 174). Произведения Сологуба печатались в таких сборниках, например в «Антологии русской поэзии ХХ столетия. Том 1» (сост. Н.Ф. Мельникова-Папоушкова. Прага: Наша речь, 1920), в которую вошло 14 его стихотворений. Некоторые из них («Амфора», «Триолеты северу», «Суровый звук моих стихов» и «Чертовы качели») позднее появятся в англоязычных антологиях. В этой статье не рассматриваем русскоязычные антологии; они заслуживают отдельного изучения. Второй -- «разделы в учебных пособиях» и третий -- антологии «на английском языке, предназначенные для широкого круга читателей, призванные дать целостную и, насколько это возможно, объективную картину» творчества писателя и русской литературы в целом (Тихомирова, 2014, с. 174). В случае англоязычных антологий трудно определить границу между этими двумя последними типами, поскольку многие из более общих типов антологий часто использовались на уроках литературы (и продолжают использоваться по сей день).

Данная статья посвящена изучению репрезентации русского символиста Федора Сологуба (наст. имя Федор Кузьмич Тетерников; 1863-1927) в англоязычных антологиях, изданных до 1950 года. В период с 1915 по 1950 год антологии, включающие его сочинения, выходили двумя волнами. Первая волна -- с 1915 года до середины 1920-х годов -- отражает всплеск интереса к Сологубу, русской литературе и России в целом, начавшийся во время Первой мировой войны. Вторая волна начинается в годы Великой Отечественной войны и длится до конца 1940-х годов Отмечается аналогичный рост интереса к русской литературе во Франции после Второй мировой войны (Гамалова, 2020, с. 100).. В течение 1950-х годов не издается никаких новых антологий с произведениями Сологуба, а к 1960 году ситуация в англоязычных странах по отношению к русскому языку и литературе существенно меняется.

Интерес к русскому языку и русской литературе, обозначившийся в начале 1960-х годов (во многом вследствие внешнеполитических причин, прежде всего, запуска Спутника-1 в 1957 году), развивается в совершенно ином контексте. В этот период увеличивается государственное финансирование изучения русского языка, набор на курсы русского языка в США и Великобритании стремительно растет; в обеих странах защищаются кандидатские диссертации по русской литературе, проводятся новые исследования, печатаются новые переводы, выходят более специализированные антологии (антологии, выпущенные после 1960 года, могут стать предметом отдельного исследования).

На волне возросшего научного интереса к русской литературе Федор Сологуб становится одним из самых заметных писателей; его творчеству посвящены главы в нескольких авторитетных монографиях (например: Poggioli, 1960; Slonim, 1962). В 1962 году публикуются два новых перевода романа «Мелкий бес» (Sologub, 1962a; Sologub, 1962b), в 1966 году переиздается русский текст романа (Forsyth, 1966). Первые научные статьи в академических журналах, посвященные Сологубу, появляются в 1960-е годы (например: Bristol, 1960a; Field, 1961; Field, 1962; Kostka, 1965; Ronen, 1968), Сологуб и его произведения обсуждаются во многих более общих статьях (например: Reeve, 1963; Woodward, 1965). В 1960-е годы специалистам по творчеству Сологуба присуждаются первые кандидатские степени (Ph.D.) (например: Bristol, 1960b; Kalbouss, 1968; Barker, 1969); эти и последующие ученые (например: Brodsky, 1972; Ivanits, 1973) продолжают заниматься проблемами биографии и творчества писателя.

Целью данного исследования не является изучение качества различных переводов на английский, таких как, например, Tchougounova-Paulson (Tchougou-nova-Paulson, 2019) с антологизированными стихами Блока. Наше внимание будет всецело сосредоточено на особенностях репрезентации Сологуба в англоязычной аудитории: какие из его сочинений были отобраны и как писатель был представлен составителями антологий.

Русская литература в англоязычных странах

Переводы русских литературных произведений на английский язык стали появляться в начале 1820-х годов (например: Bowring, 1821; Bowring, 1823). Во время Крымской войны в английском переводе вышло несколько важных русских романов, в том числе «Герой нашего времени» (1853), «Мертвые души» (1854) и «Записки охотника» (1855). Целый «поток» переводов хлынул на англоязычный рынок после выхода в 1886 году английского перевода книги Эжена Мельхиор де Вогюэ «Русский роман» (May, 2000, p. 1206). Эту работу выполнили несколько переводчиков, в том числе Натан Хэскелл Доул (1852-1935), Исабель Хэпгуд (1850-1928) и Эйлмер Мод (1858-1938) и Луис Мод (1855-1939). Самым плодовитым из этих ранних переводчиков была Констанс Гарнетт (1861-1946). Она перевела произведения Тургенева (1894-1899); Толстого (1894-1904; в том числе романы «Анна Каренина» в 1901 г. и «Война и мир» в 1904 г.); Достоевского (1912-1920 гг., «Братья Карамазовы» и др.) и сборники рассказов Чехова (1912 и 1919 гг.).

Названные переводчики сделали доступными для англоговорящих читателей классические произведения XIX века. Сведения о более современных направлениях русской литературы стали появляться в конце XIX века. Англо-русское литературное общество в Лондоне ежемесячно устраивало лекции, которые впоследствии печатались в их Трудах (Аршинова, 2018). В начале 1897 года Л. де Богданович (Лев Алексеевич Богданович; 1860-- 1913?) опубликовал «Краткий обзор русской литературы за 1896 год». В заключение обзора важных журналов, культурных событий и недавних работ таких авторов, как Толстой, Чехов, Цуриков, Мамин-Сибиряк и ЩепкинаКуперник, Богданович пишет: «Я не могу не упомянуть самого уникального из наших восходящих беллетристов, г. Федора Сологуба» (de Bogdanovitch, 1897, p. 61). Он посвящает целую страницу пересказу и интерпретации рассказа Сологуба «Тени» (1894), который называет «болезненно декадентским», признавая при этом, что «невозможно игнорировать талант, который он [Сологуб -- JM] проявляет» (de Bogdanovitch, 1897, p. 62). Богданович находит, что у рассказа Сологуба «чисто русский характер», и это не позволяет «поставить его на один уровень с лучшими рассказами По». Затем следует небольшой абзац о рассказе «Червяк» (1896), который критик счел менее выразительным.

Информация о последних тенденциях в русской литературе, в том числе о Сологубе, появляется также в ежегодных обзорах русской литературы и культуры, публикуемых в лондонском литературном журнале The Athenaeum. В качестве постоянных обозревателей на страницах этого издания выступают Константин Бальмонт (1898-1900) и Валерий Брюсов (1901-1906), в их ежегодных обзорах современной русской литературы английские читатели видели в основном положительные отзывы о новейших произведениях, созданных их коллегами-символистами (см. Ильёв, 1973; Ильёв, 1983; Ильёв, 1986; Ильёв, 1993). В 1898 году Бальмонт писал, что сборник Сологуба «Тени», содержащий «три прекрасных рассказа» и стихи, «полные изящества и музыки», стал одним из немногих примечательных изданий, вышедших в предыдущем году (Balmont, 1898, p. 26). Сологуб, наряду с Мережковским, Гиппиус и Андреевым, упоминается на страницах журнала почти каждый год. Например, в 1904 году Брюсов констатировал, что «поэтическое развитие» Сологуба (а также Гиппиус и Мережковского) «закончено» (Briusov, 1904, p. 313), однако в следующем году он назвал «Сказочки» Сологуба «лучшим из того, что он написал на сегодняшний день» (Briusov, 1905, p. 501).

Благодаря усилиям Александра Браунера и других переводчиков немецкие и австрийские читатели открыли для себя Сологуба, произведения которого появляются в переводе вскоре после их публикации в России (Азадовский, 2020). В англоязычных странах ситуация складывалась иначе, поскольку читатели, интересующиеся современной русской литературой, слышали о Сологубе задолго до того, как смогли прочитать какие-либо его произведения и составить о них собственное мнение. К 1905 году были планы перевести некоторые его произведения на английский, но они не были реализованы в то время (Богомолов, 2016, с. 149) К началу 1905 г. несколько сказок Сологуба были переведены на греческий язык, а его рассказ «Красота» переведен на чешский язык. Судьба произведений Сологуба в английском переводе сильно отличается, например, от Мережковского. К 1902 г. многие романы и другие произведения Мережковского уже вышли в английском и французском переводах..

Впервые в английском переводе произведения Сологуба появились во время «русской мании», начавшейся в Англии около 1910 года и усилившейся с началом Первой мировой войны, поскольку читатели стремились больше узнать о своих русских союзниках. Сологуб был представлен англоязычным читателям как автор малой прозы. В 1915 году буквально в один день вышли два сборника его рассказов: The Old House, and Other Tales (переведено и отредактировано Джоном Курносом) и The Sweet-Scented Name and Other Fairy Tales, Fables, and Stories (переведено и отредактировано Стивеном Грэмом) Информация о переведенных на английский стихотворениях (Приложение А), переведенной прозе (Приложение Б) и о каждой антологии, включающей произведения Сологуба (Приложение В), дается в конце статьи. Все ссылки на антологии в тексте статьи даются в формате (фамилия редактора, год) и относятся к Приложению В. Джон Курнос (John Cournos; Йоганн (Иван) Григорьевич Коршун; 1881-1966) -- англоамериканский писатель, переводчик и литератунрый критик, родившийся в Житомире и переехавший в Англию в 1912 году. Стивен Грэм (Stephen Graham; 1884-1975) -- английский писатель и путешественник, автор и составитель ряда книг о России. Описания Курноса и Грэма и их сборников см. (Стрельникова, Сысоева, 2020) и (Vaninskaya, 2011)..

Важную посредническую роль в публикации сочинений Сологуба на английском языке сыграла переводчица и авторитетный историк западноевропейской литературы З. А. Венгерова, хорошо знавшая Сологуба и Курноса. Она сравнила переводы Курноса и Грэма и в письме к Сологубу высказалась в пользу переводов Курноса (Стрельникова, Сысоева, 2020, с. 129). В конце августа 1915 года Сологуб писал А. А. Измайлову, что «Джон Курнос отлично знает русский язык» и что он «очень литературный, чуткий человек, пишет художественным стилем» (Павлова, 1999, с. 260). Венгерова и Курнос попросили у Сологуба разрешение авторизовать переводы Курноса, и он дал согласие (Стрельникова, Сысоева, 2020, с. 130) Сологуб в некоторой степени еще обязан своим успехом в Англии усилиям Корнея Чуковского, который вместе со своими английскими коллегами продвигал Сологуба (Vaninskaya, 2011, p. 387)..

Следующий, 1916 год был весьма продуктивным для Курноса в работе над произведениями Сологуба. Он перевел и опубликовал его драму «Победа смерти» и роман «Творимая легенда», совместно с английским поэтом Ричардом Олдингтоном (1892-1962) работал над переводом «Мелкого беса» «чтобы книга была сделана быстро» (Cournos, 1935, p. 281). Сологуб, который нередко сетовал, что отечественные критики невнимательны к нему и несправедливы в оценках его творчества, писал в «Биржевых ведомостях», что “John Cournos, англичанин, из моих книг вынес большее понимание моей литературной личности, чем мой русский собрат по литературе» (Сологуб, 1916, с. 3). В 1915 и 1916 годах Курнос напечатал несколько больших статей о Сологубе; особого внимания заслуживает первая, в которой подробно представлены пьесы Сологуба и его теория драмы. Курнос также интересовался театром; в библиотеке Сологуба сохранился экземпляр статьи Курноса «Гордон Крейг и театр будущего» (Филичева, 2016, с. 727). Курнос активно продвигал творчество Сологуба в английской печати, наряду с произведениями Бунина, Андреева и Ремизова, которых он также переводил. Он оставался активным долгое время; в 1959 году вышел его перевод «Петербурга» Андрея Белого.

Сологуб внимательно следил за критическими отзывами о своих произведениях в английской прессе, из которых мог составить представление о своей популярности за рубежом. Венгерова сообщила ему, что две его книги (в переводе Курноса и Грэма) стали «полной сенсацией» в Англии и что все рецензии, которые она собрала для него, были «чрезвычайно восторженные» (Павлова, 1999, с. 261). Сологуб, возможно, какое-то время в начале ХХ века являлся одним из самых известных русских писателей в Англии. Он был настолько известен, что его имя упоминается в областях, далеких от литературы. Например, в 1915 году в рецензии на книгу Фрэнсиса Ньютона Торпа «Американская фруктовая ферма: ее выбор, управление для прибыли и удовольствия» (An American Fruit Farm: Its Selection, Management for Profit and Pleasure) анонимный рецензент, говоря об истории литературы о цветниках, пишет следующее: «Вскоре вас охватывает ужасный страх: страх, что сад -- только предлог и что теперь вы должны выступать в качестве аудитора для морализаторов по ряду вопросов, от правильного распоряжения мужьями и детьми до точного положения Сологуба в русской литературе» ...Soon a horrid fear assails you: a fear that the garden is only a pretext, and that you are presently to act as an auditor to moralizings on every subject, from the right ordering of husbands and children to the exact position of Sologub in Russian literature. (Anon, 1915, p. 351). Со своей стороны Сологуб не раз высказывал восхищение Англией, в статье «Мировая громада» (1915) он писал, что считает Англию «более близкою, чем всякое иное западное государство» (Сологуб, 1915, с. 3).

Курнос и Сологуб познакомились в Петрограде в 1917-1918 годах. В своей «Автобиографии» Курнос сообщает, что слышал, как Сологуб «яростно утверждал», что он предпочел бы стать британским подданным, чем оставаться в большевистской России; -- и резонировал по поводу этого признания: Сологуб «сразу же стал бы англичанином, если бы ему это разрешили» (Cournos, 1935, p. 305). Писатель, действительно, не исключал для себя возможность эмигрировать в Англию. 7 марта 1918 года Курнос писал ему: «Буду иметь в виду ваши планы уехать в Англию. Не знаю, возможно это или нет -- может быть новые обстоятельства дают эту возможность» (Стрельникова, Сысоева, 2020, с. 123-124). Позднее Курнос вспоминал: «...я предложил ему получить прибежище в Англии. Он поиграл с этой идеей, но потом очевидно решил не в пользу ее» (Тименчик, 2015, с. 505).

В 1917 году в английском переводе появилась статья Сологуба «Отечество для всех» -- в сборнике «Щит», вместе с произведениями Горького, Андреева, Иванова, Мережковского, Соловьева и Арцыбашева (The Shield, 1917). Сологуб был одним из редакторов сборника (наряду с Горьким и Андреевым), участники которого поставили задачу привлечь внимание общественности к еврейскому вопросу в Российской империи с целью борьбы с антисемитизмом. Публикация «Щита» в переводе на английский имела критические отклики (см., например: Maude, 1917).

После октябрьской революции 1917 года сведения о Сологубе в западной печати появляются крайне редко. В конце декабря 1920 года, в связи с предстоящим выходом последнего романа Сологуба «Заклинательница змей» (Пг., 1921), Курнос сообщал читателям следующее: «Ни о Ремизове, ни о Сологубе мы ничего не слышим. Из письма, доставленного контрабандой другу в Англию около восемнадцати месяцев назад, стало известно, что у последнего из названных авторов был готов к публикации новый роман, но он не смог опубликовать его, несмотря на его „пролетарскую героиню“» (Cournos, 1920, p. 888). Британский писатель и журналист Карл Эрик Беххофер (18941949), посетивший Москву в 1921 году, обнаружил, что в книжных магазинах работали писатели, вынужденные продавать, а не писать книги, и добавил, что «такие писатели, как Сологуб, которые до сих пор в стране, пишут мало или вообще ничего» (Bechhofer, 1921, p. 661). Дмитрий Мирский, в феврале 1921 года назвавший Сологуба «величайшим художником» среди символистов (Mirski, 1921, p. 428), в 1922 году заметил: «Из наших немногих выдающихся романистов Горький и Сологуб мало пишут, а то, что они действительно пишут, -- однозначно плохое» (Mirski, 1922, p. 285).

После 1916 года в течение ряда десятилетий книги Сологуба на английском языке не издавались, за единичным исключением: в 1928 году был переиздан сборник «Старый дом и другие сказки» в переводе Курноса. Внимание англоязычных читателей сместилось на советскую литературу (Gasse, 2012). В англоязычном мире имя Сологуба с 1917-го по 1950-е годы сохранилось в переводных литературных антологиях (см. Приложения), многие из которых переиздавались несколько раз.

Сологуб в англоязычных антологиях

Период после начала Первой мировой войны отмечен невероятным ростом числа русских литературных антологий. Далеко не во всех изданиях был представлен Сологуб. Гарольд Уильямс в рецензии на «Оксфордскую книгу русских стихов» (1925), составленную английским драматургом и переводчиком Морисом Бэрингом (1874-1945), задавал вопрос, почему составитель включил в антологию Николая Минского («посредственного сочинителя стихов»), но не Зинаиду Гиппиус, Федора Сологуба и Андрея Белого (Williams, 1925, p. 68). Рассматривая дополненное второе издание той же антологии (1949), английский литературовед Морис Боура (1891-1971) выражал удивление по поводу отсутствия в книге Сологуба, «который был в свое время одним из самых выдающихся символистов и до сих пор заслуживает внимания» (Bowra, 1949, p. 222). Глеб Струве в рецензии на книгу М. Гофмана «История русской литературы» (Histoire de la litterature russe) (Париж, 1946) также недоумевал, что в ней «нет упоминания о Сологубе ни как о поэте, ни как об авторе „Мелкого беса“» (Struve, 1946, p. 618).

Все антологии, в которые вошли произведения Сологуба, не похожи одна на другую (см. Приложение В). Многие из ранних сборников были небольшими, менее 100 страниц (в Selver 1917 -- 65 страниц; в Goldberg 1919 -- 74 страницы), среди более поздних встречаются объемные (в Graham 1929 -- 1021 стр.; в Guerney 1943 -- 1050 стр., в Haydn and Cournos 1947 -- 950 стр.). Некоторые из этих антологий продавались хорошо. Первое издание сборника «Современная русская классика» [Goldberg, 1919] В квадратных скобках указаны издания из Приложений к данной статье., например, была напечатано четыре раза (общий тираж: 22 000 экземпляров) до переиздания в 1936 году.

Произведения Сологуба, включенные в антологии (см. Приложения А и Б), в своем большинстве предназначались для обычных читателей, мало знающих Россию или совсем не имеющих о ней представления. Двуязычные издания (например: Selver, 1917, Rudnitsky, 1918) адресовались тем, кто изучает русский язык. В частности, сборник «Двадцать четыре необычных рассказа для мальчиков и девочек» (Twenty-Four Unusual Stories for Boys and Girls) (Tyler, 1921), содержащий сказочку Сологуба «Крылья», состоял из рассказов, которые читали маленьким детям во время детских чтений в НьюЙоркской публичной библиотеке. Стихотворение «Опять меня объемлет лень...» впервые в переводе появилось в нотах семилистника песен «Лживый день» Лазара Саминского [Saminsky, 1927].

Антологии включают стихи и прозу Сологуба; при этом поэтические тексты, рассказы и романы имеют разную историю переводов. До 1917 года стихов Сологуба в английском переводе публиковалось мало. Три его стихотворения были переведены для английского журнала «The Russian Review» (табл. 1).

Таблица 1/Table 1

Небольшая подборка стихов Сологуба, опубликованная в журнале The Russian Review, согласуется с выводом Бисли о том, что сторонники Сологуба в Англии намеренно представляли Сологуба английской публике как универсального поэта, не особенно декадентского или русского, чтобы соответствовать «моральным императивам военного времени» и показать русских союзников в позитивном свете (Beasley, 2012, p. 562). В этой небольшой поэтической подборке нет ничего пессимистического или декадентского, стихи относятся к текущим событиям. Они репрезентуют Сологуба сторонником войны, верующим в Бога и противником социального неравенства.

Стихи, публиковавшиеся в англоязычных антологиях, обычно переводил составитель сборника. В некоторых случаях в изданиях имя переводчика не обозначено. Почти никогда, как было принято в то время, не указывали источников публикаций оригинальных стихотворений. Исключением является Сельвер, который для русского раздела своей славянской антологии называет несколько источников, «кроме работ индивидуальных авторов», в том числе и «Думы и песни. Сборник новых песен» (M., 1911), составленный женой Сологуба Анастасией Чеботаревской [Selver 1919, 347]. Наиболее вероятным источником стихотворений, напечатанных в антологиях этого периода, являются собрания сочинений Сологуба, выпущенные издательствами «Шиповник» (в 12 т.; СПб., 1909-1912) и «Сирин» (в 20 т.; СПб., 1913-1914). Несколько стихотворений из английских антологий можно найти только в томе 17 издания «Сирина» (1914). Другие были опубликованы после 1914 года, например «В этот час» (1915) и «Скифские суровые дали» (1918).

Иная ситуация с антологизированной прозой Сологуба (см. Приложение Б). Почти вся проза Сологуба, появившаяся в антологиях до 1950 года, переведена либо Стивеном Грэмом, либо Джоном Курносом, и почти все эти произведения появились в выше названных сборниках 1915 года. За немногими исключениями («Маленький человек» в [Selver, 1919]; «Сон утешающий» в [Hammerton, 1920], английские антологии переиздавали переводы (или те же тексты в других переводах), которые ранее были опубликованы Курносом или Грэмом.

В ряде антологий, включающих произведения Сологуба, отсутствуют сведения об их авторе [Townsend, 1924, van Doren, 1928, Bowra, 1949, даже Graham, 1929]. Например, Шелли ограничивается сообщением, что Сологуб был ведущим символистом [Shelley, 1942, p. 41]. Вместе с тем каждая антология, благодаря подборке произведений или заметке о Сологубе, дает представление читателям об особенностях его писательской манеры. Интерпретации его произведений при этом разнообразны.

Следуя примеру некоторых российских критиков, Бабетт Дойч (Babette Deutsch; 1895-1982) и Авраам Ярмолинский (1890-1975; он перевел «Щит» на английский язык в 1917 г.) представили творчество Сологуба как квинтэссенцию декадентства. В антологии «Современная русская поэзия» они характеризовали Сологуба как «раздраженного солипсиста, живущего в болезненном, фантастическом мире» (Modern Russian Poetry: An Anthology, 1921, p. 61), который «видит вселенную как ужасный зверинец, в котором звери привыкли к своему зловонию. Отсюда он убегает в мир невозможных представлений и наполняет свою изоляцию литургиями собственному эго, гимнами дьяволу, осаннами на смерть. Его неземной мир полон плотских похотей» He sees the universe as a ghastly menagerie in which the beasts have become wonted to their own stench. From this he escapes to a world of impossible imaginings, and fills his isolation with liturgies to his own ego, hymns to the devil, hosannahs to death. His unearthly world is fevered with fleshly lusts. (Modern Russian Poetry: An Anthology..., 1921, p. 61).

Те же составители в сборнике «Русская поэзия» ограничились утверждением, что «упаднический аспект русского модернизма лучше всего иллюстрирует раздраженный фантаст Сологуб» (Deutsch & Yarmolinsky, 1927, p. 17). Спустя более двух десятилетий Ярмолинский вернулся к оценке творчества Сологуба, разъясняя, что из своего «мучительного отечества» Сологуб убегает в «долину грез, красивый мир его собственного воображения. Отсюда болезненный и лишенный юмора фантаст выходит только для того, чтобы произносить угрозы солнцу, молитвы Сатане, гимны Смерти, Избавителю» ...А valley of dreams, a fair world of his own imagining. Thence the sick and humorless fantast emerges only to utter threats to the sun, prayers to Satan, hymns to Death, the Deliverer. (см.: Modern Russian Poetry: An Anthology., 1921).

Дойч и Ярмолинский, а позже Ярмолинский (без своего составителя), выбрали для своих книг поэтические тексты, иллюстрирующие сложившийся у них («диаболический» по Ханзену-Лёве (Ханзен-Лёве, 1999)) образ Сологуба: самые «декадентские» стихи, известные к тому времени в английском переводе. Например, «Злой дракон, горящий ярко там, в зените...» (1904), в котором лирический герой сражается со злым драконом (в поэтическом мире Сологуба Дракон олицетворяет Солнце), и «Чертовы качели», символизирующие жизнь в духе учения А. Шопенгауэра -- как бессмысленное однообразное движение, побуждаемое дьявольской силой, из которой единственный выход -- смерть. Эти антологии (Modern Russian Poetry: An Anthology., 1921; Yarmolinsky, 1949) -- единственные, в которых напечатано самое «декадентское» стихотворение Сологуба «Когда я в бурном море плавал», в котором тонущий лирический герой обращается за спасением к Дьяволу, которого называет своим отцом, обещая прославить его и стать его верным сыном.

Английский писатель и переводчик (в основном с чешского) Пол Сельвер (Paul Selver, 1888-1970) пытался осветить разные стороны творчества Сологуба (см.: [Selver, 1917 и 1919]). Он цитирует мнение Семена Венгерова (в энциклопедии Брокгауза и Ефрона), что стихи и проза Сологуба представляют собой «прямой гимн смерти», но добавляет, что «критика такого рода игнорирует чистую и обнадеживающую сторону творчества Сологуба», которая выражается в таких «очаровательных стихах, как „Северные триолеты“ и, собственно, во всем сборнике стихотворений „Земля родная“» (Modern Russian Poetry: Texts and Translations, 1917, p. xiv-xv). В качестве примера Сельвер знакомит читателей с разными стихотворениями Сологуба; в их числе декадентское «Злой дракон», «Северные триолеты» с их радостными описаниями природы, и патриотическое, поднимающее воинственный дух «В этот час». Два года спустя в своей современной славянской антологии Сельвер повторит основную мысль: стихи Сологуба «часто обладают теми же болезненными качествами, что и его проза; но, как показывают примеры в этой антологии, ни то, ни другое [т.е. и стихи и проза Сологуба -- J.M.] не заняты исключительно темными аспектами души» (Modern Russian Poetry: Texts and Translations, 1919, p. 339). В эту антологию вошли только два стихотворения Сологуба: умеренно «декадентский» «Злой дракон» и «Северные триолеты», воспевающие красоту русских пейзажей.

В своей «Книге русских стихов» Боура (Bowra, 1949) предлагает читателям новые переводы четырех стихотворений Сологуба. «Восставил Бог меня из влажной глины...» является медитацией о месте в мире поэта и творчества. В стихотворении «Амфора» («The Jar»), как и раб в первой строфе, во второй лирический герой несет сосуд печали. «В село из леса она пришла» («She was in a village») рассказывает о перепуганной женщине, которая стучится в двери, но никто ее не впускает, и утром ее находят мертвой. «Тихая колыбельная» («Lullaby in Undertones») -- стихотворение о засыпании с аллюзией на смерть.

Боура представляет Сологуба как мыслителя, поддерживающего философию, созданную им самим: для него «единственная реальность -- это реальность духа, поэт особенно одарен для ее восприятия и понимания. Его мистицизм не обязательно христианский, хотя в нем часто используются символы христианства. Он основан на вере в то, что мир, который поэт узнает в свои вдохновенные моменты, -- это все, что действительно имеет значение, и что знакомство с ним освобождает его от многих обычных уз и обязанностей» ...A philosophy already formed by Solovyev and Sologub, that the only reality is that of the spirit and that the poet is specially gifted to understand it. This mysticism is not necessarily Christian, though the symbols of Christianity are often used by it. It is based on the belief that the world which the poet knows in his inspired moments is all that really matters and that his acquaintance with it frees him from many ordinary ties and responsibilities. (Bowra, 1949, p. xviii).

Мнение Боуры не ново; до этого родившийся в России американский переводчик и издатель, Томас Сельцер (Thomas Seltzer, 1875-1943) писал о Сологубе как поклоннике «у алтаря красоты и мистицизма» [Seltzer, 1917]. Англоязычная критика того времени в оценках переводимых авторов нередко следовала за русскими критиками (напр. Стеклов, 1909). В своем предисловии к антологии «Русские стихотворения», составленной переводчиком и автором ряда книг о России С. Коксуэллом (Charles Fillingham Coxwell; 1856-1940), Мирский сетует на «обычную болтовню о „русском мистицизме“, исходящую от людей, которые не знают ни что такое русский язык, ни что такое мистицизм» The usual twaddle about “Russian mysticism” coming from people who know neither what Russian is nor what mysticism is. Подробнее о Мирском и его произведениях о русской литературе см. (Коростелев, Ефимов, 2013). [Coxwell, 1929, p. 17].Тем не менее Боура продолжает связывать Сологуба и русский мистицизм.

Во введении к антологии русских рассказов, родившаяся в России переводчик Рошель Таунсенд (Rochelle S. Townsend, 1881-1970) называет реинкарнацию любимой темой писателя, отмечая, что Сологуб ее «очень мощно использует» в трех рассказах: «Белая мама», «Призывающий зверя» и «Сон утешающий» [Hammerton, 1920]. В этот сборник, составленный автором и составителем некоторых известных энциклопедий Джоном Хаммертоном (Sir John Alexander Hammerton; 1871-1949), вошел еще один рассказ Сологуба -- «Обруч», который во введении не упоминается.

Б.А. Рудзинский восхваляет Сологуба как «замечательного стилиста во всем, что он пишет» и «одного из величайших ныне живущих творческих писателей с богатым воображением» (Rudzinsky, 1917, p. 92). В его сборнике напечатаны четыре стихотворения Сологуба. В «Песенке» («Song») день пасмурный и лирическому герою грустно оттого, что он один; в стихотворении «О, жизнь моя без хлеба...» («Oh my life without bread») герой беден, и его смерть близка, но он счастлив, когда смотрит на природу и беззаботно созерцает жизнь; в стихотворении «О, Русь! в тоске изнемогая...» («О Russia») герой заявляет, что нет страны дороже его родины. Это одно из стихотворений, которые хорошо вписались бы в дискурс о текущих событиях 1917 года. Тоска, печаль при созерцании бескрайних просторов России -- тема этого, а также четвертого стихотворения -- «Люблю я грусть твоих просторов» («I love the sadness of thine endless spaces»).

В англоязычной критике по отношению к Сологубу часто встречается определение «стилист». Например, Гарольд Уильямс в книге «Россия русских» (1914 г.), появившейся в то время, когда доступных англоязычных работ о Сологубе было мало, писал: «Сологуб страдает какой-то глубокой душевной болезнью, которая не дает ему покоя» и его «более поздние работы полны отталкивающих элементов» (Williams, 1914, p. 216), но тем не менее он называет Сологуба «замечательным стилистом» (Williams, 1914, p. 213). Представление о писателе как об искусном стилисте в англоязычной критике звучало не раз. The New York Times, анализируя рассказы Сологуба в контексте «Искусства рассказа в России», писала: «Сологуб, должно быть, очень выдающийся стилист на своем гибком языке» (Anon, 1915, p. 444). А.Л. Гатри в обзоре русской литературы отмечал, что Сологуб -- «первый из русских стилистов» (Guthrie, 1917, p. 41-42). Определение «стилист» по отношению к Сологубу вероятно, восходит к русской критике. Например, Андрей Белый начинает рецензию на сборник рассказов Сологуба «Истлевающие личины» (1907) с того, что называет его «один из первых стилистов нашего времени» (Белый, 1907, с. 3) Рецензия Белого была переиздана в сборнике Чеботаревской 1911 года «О Федоре Сологубе. Критика. Статьи и заметки» (Издательство «Шиповник», 1911), так что выводы Белого, должно быть, понравились Сологубу и Чеботаревской.. Вслед за ним, откликаясь на этот же сборник, Б. Группильон писал, что «Сологуб один из величайших, если не величайший, стилист современной русской литературы» (Группильон, 1907, с. 56).

Не все соглашались с этой характеристикой. По мнению П.А. Тверского (наст. имя: Петр Алексеевич Дементьев [1850-1919]), писателя (и одного из основателей американского города Сент-Питерсберга), принявшего американское гражданство в 1893 году, «Сологуб, Рукавишников и некоторые другие впустили настоящие чудовища [в русский язык] -- [совершили] умышленное убийство компактного, логичного и красивого синтаксиса» Sologub, Rukavishnikov, and some others have introduced actual monstrosities -- a willful murder of the compact, logical, beautiful syntax. (Tverskoy, 1916, p. 219). Достаточно резко высказывался об авторском стиле Сологуба Владимир Набоков, например, в письме к Е.А. Малоземовой в январе 1938 года: «Первый раз слышу, что Сологуб считается первым стилистом русской литературы. Как прозаик, он бездарен, а как поэт -- minor poet (второстепенный поэт. -- Дж.M.). Никакого следа на большой дороге русской литературы он не оставил» (Бабиков, 2018, с. 390) Набоков продолжил эту мысль: «Но и Бунина первым русским стилистом тоже нельзя назвать. Первыми русскими стилистами были Державин, Карамзин, Пушкин» (Бабиков, 2018, с. 390)..

Есть две антологии, которые включают только один рассказ Сологуба -- «Прятки». Они могут служить наглядным примером того, как могут различаться интерпретации одного текста. В рассказе речь идет о невинной детской игре, которой увлечены мама и ее маленькая дочь Лелечка. Няня Федосья говорит, что одержимость ребенка игрой в прятки -- плохая примета. Серафима не верит в примету, но сама увлекается игрой в прятки с девочкой. Внезапно Лелечка заболевает и умирает. Серафима ищет малышку, продолжая играть с ней, не сомневаясь, что та спряталась от нее. Когда тело девочки выносят из комнаты, Серафима продолжает искать ее, шепча «тютю». Представляя этот рассказ Сологуба, Сельцер пишет, что из «небольшой группы писателей, оторванных от основного течения русской литературы, поклоняющихся святыне красоты и мистицизма», Сологуб «добился высочайшего авторитета» [Seltzer, 1917, p. xiii]. Тридцать лет спустя, представляя «Прятки» читателям в книге Гайдна (Hiram Haydn; 1907-1973) и Курноса «Мир великих рассказов», профессор английского языка Джозеф Ремени характеризует Сологуба как «демонического писателя», который «был очарован странным и недостижимым» и «выражал манихейское презрение к реальному миру». Ремени добавляет, что «репутация Сологуба как одержимого суевериями поддерживается таким „детским рассказом“, как „Прятки“», где «смешиваются элементы невинности, загадочности и страха» [Haydn & Cournos, 1947, p. 557]. Таким образом, Сельвер причисляет Сологуба к мистикам, ценителям высшей красоты, а Ремени, анализируя тот же рассказ, осуждает его за демонизм и ненависть к миру.

Некоторые составители повторяли стереотипы суждений о Сологубе, не подкрепляя их конкретными примерами. В «Сокровищнице русской литературы» родившийся в России переводчик и писатель Бернард Герни (1894-1979) приводит собственные переводы трех произведений: сказку «Три плевка» (о смысле жизни) и два стихотворения: «Амфора» и «Побеждайте радость...». В этих произведениях нет ничего «декадентского» по сологубовским меркам. Однако Герни пишет, что он «не может вспомнить ни одного более странного писателя в русской литературе, -- несмотря на присутствие в этой литературе Брюсова. В его прозе или стихах обычно присутствует оттенок демонизма или даже сатанизма». По мнению Герни, «если творчество Сологуба -- странный, нездоровый цветок, если его сверхчувствительная муза „аскетически чудовищна“, то виновата в этом почти полностью отравленная почва, кошмарная атмосфера царизма» [Guerney, 1943, p. 901]. Олег Масленников в словарной статье “Fyodor Sologub” (1947) представляет поэзию Сологуба аналогичным образом -- как «ультрадекадентную по своей тематике»: поэт отдает предпочтение «мотивам самообожествления, демонолатрии (поклонению демонам. -- Дж.М.) и прославления боли и смерти» (Maslennikov, 1947, p. 761). Никаких стихотворных примеров, подтверждающих этот тезис, Масленников не приводит, не смущаясь тем обстоятельством, что подавляющее большинство стихотворений Сологуба, переведенных к 1947 году, этой интерпретации противоречит или ее не поддерживает.

Заключение

Рецензенты, реагирующие на эти антологии, редко упонимали Сологуба, за одним примечательным исключением. Владимир Набоков, сравнивая «Сокровищницу русской жизни и юмора» Курноса [1943] и «Сокровищницу В свою очередь переводчик Исаак Гольдберг (Isaac Goldberg, 1887-1938) на основе одного рассказа в «Современной русской классике» характеризует Сологуба как мастера психологии; в единственном относящемся к творчеству писателя предложении он спрашивает: «Сколько из наших застенчивых техников могут справиться с неуловимой историей ненормального психологического фона с прямой простотой, как Сологуб в “Белой собаке”»? [Goldberg 1919, 8]. Этот перевод переиздан в 1926 году в журнале «Странные рассказы» (Weird Tales Magazine) (Февраль 1926 г., Т. 7. № 2. C. 211-214.). русской литературы» Герни [1943], резко критиковал подборку произведений, комментарии и переводы Курноса, но находил переводы Герни «близкими к совершенству» (Nabokov, 1944, p. 93). Что касается содержания, Набоков не без сожаления отметил, что в этих двух антологиях представлен Сологуб, «тот очень второстепенный писатель, к которому Англия и Америка проявляют такое необъяснимое пристрастие» Sologub, that very minor writer for whom England and America show such an unaccountable predilection. (Nabokov, 1944, p. 92).

Это не единственный случай, когда Набоков скептически отзывался о литературных вкусах британских и американских читателей; также хорошо известна его неприязнь к пользующемуся колоссальной популярностью Достоевскому. Несмотря на резкие высказывания признанного корифея русской словесности, после 1960 года. Сологуб был вновь открыт читателями, критиками и учеными в англоязычных странах. На какое-то время он фактически становится более популярным, чем ранее (до 1950 г.), вновь привлекает внимание ученых и читателей. Печатаются новые переводы как ранее переведенных, так и не переведенных произведений (Sologub, 1978; Sologub, 1979). Сологуб представлен в новейших антологиях (например: Lodge, 2007); издаются сборники, посвященные исключительно его произведениям (например: Sologub, 1977; Sologub, 1997). После 1960 года началась новая эра в восприятии Федора Сологуба в англоязычных странах.

Библиографический список

Азадовский К.М. Венский акцент: Федор Сологуб и его переводчик // Русская литература. 2020. № 1. Приложение. Александр Браунер. Письма Федору Сологубу 18971912 годов (подготовка текста и комментарии М.М. Павловой). С. 122-161.

Аршинова И.В. Серебряный век в «Трудах англо-русского литературного общества» // Русская литература. 2018. № 4. С. 91-96.

Бабиков A.A. Письмо В.В. Набокова к Е.А. Малоземовой // Литературный факт. 2018. № 10. С. 385-392.

Белый А. Истлевающие личины // Критическое обозрение 3, 1907. С. 27.

Богомолов Н.А. Письма С.А. Соколова и Л.Д. Рындиной к Ф. Сологубу и Ан.Н. Чеботаревской (1904-1915) / вступительная статья, подготовка текста и комментарии Н.А. Богомолова // Федор Сологуб: Разыскания и материалы. М.: НЛО, 2016. С. 140-237.

Гамалова Н. Осип Мандельштам во французских антологиях русской поэзии // Literatura (Vilnius) 2020. № 62(2). С. 92-111. https://doi.org/10.15388/Litera.2020.2.5

Группильон Б. Федор Сологуб. Истлевающие личины // Перевал. 1907. № 7 (май). С. 54-56.

Ильёв С.П. К.Д. Бальмонт обозреватель русской литературы конца XIX века // Блоковский сборник. 1986. № 7. С. 99-112.

Ильёв С.П. Обзоры русской литературы Валерия Брюсова для английского журнала “The Athenaeum” (1901-1906) // Брюсовские чтения 1980 года. 1983. С. 275-349.

Ильёв С.П. Статьи В. Брюсова “The Athenaeum” // Брюсовские чтения 1971 года. 1973. С. 569-579.

Ильёв С.П. 1993. Уильям Ричард Морфилл и русские символисты (Бальмонт, Брюсов, “Athenaeum” и “Весы”) // Studia Rossica Posnaniensia. 1993. № 25. С. 33-40.

Коростелев О.А., ЕфимовМ.В. «Судья строгий, но праведный»: статьи и рецензии Д. Мирского в журнале «The Slavonic Review» (1922-1929). (Вступит. статья, подготовка текста и комментарии О.А. Коростелева и М.В. Ефимова; пер. с англ. М.В. Ефимова) // Русская литература. 2013. № 3. С. 199-232.

ПавловаМ.М. Федор Сологуб и Ан.Н. Чеботаревская. Переписка с А.А. Измайловым // Ежегодник рукописного отдела пушкинского дома на 1995. СПб: Дмитрий Буланин, 1999. С.194-293.

Сологуб Ф. В тусклый день // Биржевые ведомости. 1916. № 15176 (1 апр.) утр. Выпуск. С. 2-3.

Сологуб Ф. Мировая громада // Биржевые ведомости. 1915. № 14638 (28 янв.) утр. выпуск. С. 3.

Стеклов Ю.М. О творчестве Федора Сологуба // Литературный распад: критический сборник. Кн. 2. СПб.: Книгоиздательство «ЕOS», 1909. С. 165-216.

Стрельникова А.Б., Сысоева А.В. Сборник рассказов Федора Сологуба «The Old House and Other Tales» в переводе Джона Курноса: Вопросы рецепции и конкуренции // Русская литература. 2020. № 2. С. 122-131.

ТименчикР. Последний поэт: Ахматова в 60-е годы. М., 2015. Т. 2.

Тихомирова Ю.А. Русская классическая поэзия в англоязычных антологиях: стратегия репрезентации // Сибирский филологический журнал. 2014. № 3. С. 173-181.

Филичева В.В. Дополнения к описанию библиотеки Ф. Сологуба // Федор Сологуб: Разыскания и материалы. М: НЛО, 2016. С. 710-732.

Ханзен-Лёве А. Русский символизм. Система поэтических мотивов. Ранний символизм. СПб.: Академический проект, 1999. 511 р.

Anon. An American Fruit Farm: its Selection, Management for Profit and Pleasure. By Francis Newton Thorpe. (Putnam's Sons, NY) // Journal of the Royal Horticultural Society. 1915. No. XLI (часть II). P. 351.

Anon. The Art of the Short Story in Russia // The New York Times. 1915. (November 14). P. 443-446.

Balmont C. Russia // The Athenaeum. 1898. No. 3688 (July 2). P. 25-26.

BarkerM.G. The Novels of Fedor Sologub: Ph.D. dissertation. Yale University, 1969.

Beasley R. Modernism's Translations // The Oxford Handbook of Global Modernisms. NY: Oxford UP, 2012. P. 551-570.

Bechhofer C.E. Russian Literature Today // Times Literary Supplement. 1921 (October 13). P. 661.

De Bogdanovitch L. A Cursory Review of Russian Literature for the Year 1896 // The Anglo-Russian Literary Society Proceedings. 1897. No. 16 (November, December 1896, January 1897). P. 49-65.

Bowra C.M. A Book of Russian Verse. London: Macmillan & Co., LTD, 1943. 127 p.

BowraM. Poets of Russia // Times Literary Supplement. 1949 (April 2). P. 222.

Bowring J. Specimens of the Russian Poets with Preliminary Remarks and Biographical Notices. London: Hunter, 1821. 280 p.

Bowring J. Specimens of the Russian Poets with Introductory Remarks: Part the Second. London: Whittaker, 1823. 271 p.

Bristol E.C. Fedor Sologub's Postrevolutionary Poetry // The American Slavic and East European Review. 1960a. No. 19.3 (October). P. 414-422.

Bristol E.C. The Lyric Poetry of Fedor Sologub: Ph.D. dissertation. University of California, Berkeley, 1960b.

Briusov V. Russia // The Athenaeum. 1904. No. 4010 (Sept. 3). P. 312-314.

Briusov V. Russian Literature // The Athenaeum. 1905. No. 4068 (Oct. 14). P. 500-502.

Brodsky P.P. Fedor Sologub, Optimist of Death: A Thematic Analysis of His Short Prose and a Comparison with Selected German and American Authors: Ph.D. dissertation. University of California, Berkeley, 1972.