Антиутопия как литературный жанр

Размещено на http://www.allbest.ru/

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1. АНТИУТОПИЯ КАК ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЖАНР. ВКЛАД ЕВГЕНИЯ ЗАМЯТИНА В СТАНОВЛЕНИЕ ЖАНРА АНТИУТОПИИ

1.1 Эволюция жанра и его особенности. Жизнь и творчество Евгения Замятина. Особенности стиля

1.2 Общий анализ романа. Место романа «Мы» в творчестве Замятина. Значение романа в мировой литературе

1.3 Выводы по первой главе

ГЛАВА 2. АНАЛИЗ ЯЗЫКОВЫХ ОСОБЕННОСТЕЙ АНТИУТОПИИ «МЫ»

2.1 Словесный эксперимент Замятина -- онимы и неологизмы. Лексические и синтаксические особенности

2.2 Стилистические фигуры и тропы. Роль символики и метафоры

2.3 Выводы по второй главе

Заключение

Список использованной литературы

ВВЕДЕНИЕ

Антиутопия как жанр занимает особое место в литературе XX века, представляя собой не только художественное воплощение дистопических видений будущего, но и служа инструментом социально-философской критики. Роман Евгения Замятина «Мы» является одним из фундаментальных произведений этого жанра, предшествующим многим известным антиутопиям. Языковые средства, используемые Замятиным для создания образа государства будущего, где человек лишён индивидуальности и подчинён жёсткому механизму общественного устройства, заслуживают особого внимания. Особенности использования неологизмов в антиутопии Замятина являются одним из значимых направлений анализа произведения как с позиции литературы, так и русского языка. Особенность восприятия героев с передаваемой автором позиции (числительных, и сочетания букв с числами) позволяет определить особенности мира и атмосферы, передаваемой автором. жанр антиутопия роман неологизм

Как известно, язык литературных произведений имеет специфические черты, которые позволяют нам говорить о существовании особого языка художественной литературы. В первую очередь, мы говорим здесь об образности такой речи, которая достигается за счет особого внимания писателя к используемым языковым средствам. Своеобразие художественной речи обусловливается задачами, стоящими перед писателем, эмоционально-мыслительным содержанием, изображаемым явлением действительности, а также жанром произведения и временем его написания. Выбор адекватных поставленным задачам слов и словосочетаний - важнейшая сторона работы автора над языком произведения. Особенности использования сравнений, олицетворения и других средств определяют основную концепцию произведения, которая складывается в общей картине исходя из совокупности всех применяемых направлений художественной выразительности.

Актуальность. Роман Евгения Замятина «Мы» -- это не только литературное произведение, но и философский трактат, затрагивающий проблемы, актуальные для современного общества. Исследование языковых средств, с помощью которых автор создаёт свой антиутопический мир, позволяет глубже понять механизмы воздействия текста на читателя и его культурное значение. Актуальность данной темы определяется разнообразием языковых средств для создания необходимого образа и атмосферы, а также необычным использованием терминов, наблюдаемых в романе Замятина «Мы». В антиутопии особая роль отведена метафорам. Один из главнейших смыслов метафоры состоит в том, что она является одним из важнейший способов построения сюжета, образной системы, одной из необходимых средств передачи авторской мысли. В художественных текстах присутствуют не только явные, очевидные метафоры, но и более сложные разновидности этого приема -- сюжетные метафоры. Метафоры Замятина отчетливы, часто они переходят в смелое отклонение от житейского правдоподобия, в гротеск. Они помогают раскрыть глубинный смысл невероятных с житейской точки зрения событий. Несмотря на достаточно однозначное проявление настроения и состояния персонажей, автор, умело используя метафорические выражения, нагромождая события в определенной логике и с определенной целью, создает эффект драмы. Сама метафора -- это речевой прием, рассчитанный не на буквальное понимание, а на сильное эмоциональное воздействие. Метафора у Замятина - мощный способ соединения мысли и эмоции, средство создания такого прочного сплава, что предполагает возможность изучения данного тропа с принципиально нового направления, созданного автором.

Целью данной курсовой работы является анализ языковых средств, с помощью которых Замятин строит свою антиутопию, и исследование того, как эти средства способствуют воздействию произведения на читателя.

Задачи исследования включают выявление и описание лексических, синтаксических и стилистических особенностей текста, а также интерпретацию символов и метафор, которые автор использует для передачи своего видения антиутопического общества.

Объект исследования: роман-антиутопия Евгения Замятина «Мы».

Предмет исследования: языковые особенности антиутопии «Мы»

Метод исследования: художественный анализ

Курсовая работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы

ГЛАВА 1. АНТИУТОПИЯ КАК ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЖАНР. ВКЛАД ЕВГЕНИЯ ЗАМЯТИНА В СТАНОВЛЕНИЕ ЖАНРА АНТИУТОПИИ

1.1 Эволюция жанра и его особенности. Жизнь и творчество Евгения Замятина. Особенности стиля

Утопия (от греч. u -- нет и topos -- место, т. е. место, которого нет; по другой версии от греч. eu -- благо и topos -- место, т.е. благословенная страна) -- изображение идеального строя, лишённое научного объяснения [19]. Впервые этот термин появился в книге Английского писателя-философа и общественного деятеля XVI века Томаса Мора. В романе Мора «Остров утопия» был описан идеальный социальный строй без угнетённых и угнетающих на некоем несуществующем острове. Однако всегда существовали противники утопии, видевшие в ней только пустые идеи, заражающие сознание людей, чьей жизненной целью становится воплощение практически невоплотимых идей. Начиная с ХХ века постепенно оформляется и переживает расцвет антиутопия. [17, с. 142-149.]

Становление жанра антиутопии тесно связано с исторической эволюцией утопии. Отмечается, что периоды расцвета произведений антиутопического жанра являются следствием кризисных и критических моментов истории человечества, когда возможность воплотить в реальность утопические положительные идеалы ставится под сомнение. Среди ключевых событий, повлиявших на формирование жанра, можно назвать социалистическую революцию в России. Революционная борьба, изначально направленная на благие утопические цели, на построение «лучшего будущего», оказалась несостоятельной, поскольку привела к разрушению, террору и возникновению тоталитарного режима. Потеря ценностных ориентаций и разочарование от несбывшихся надежд дало почву для таких «образцовых» примеров антиутопий, как «Мы» Замятина и «Приглашение на казнь» Набокова [6, с.34-38].

Вторым значимым событием стала Вторая мировая война. Ее масштабность и кровопролитность не могли не отразиться на мировоззрении и духовных ценностях современников. Война показала, что научно-технические открытия не только двигают цивилизацию вперед, но и способны приносить смерть и разрушения. Прогресс, отметивший предыдущее столетие, оказался противопоставлен идеалам нравственности. Отталкиваясь от анализа негативных сторон общественной жизни, авторы начали массово создавать антиутопические произведения. Эта взаимосвязь подчеркивает неотделимость художественных форм от форм человеческого мышления [9, с.45-51].

Антиутопии появились в виде романов-предостережений, сатирических притч, научной фантастики. Антиутопия -- направление в художественной литературе и кино, в узком смысле описание тоталитарного государства, в широком смысле -- любого общества, в котором возобладали негативные тенденции развития [14]. В антиутопиях, как правило, выражается кризис исторической надежды, объявляется бессмысленной революционная борьба, подчеркивается неустранимость социального зла; наука и техника рассматриваются не как сила, способствующая решению глобальных проблем, построению справедливого социального порядка, а как враждебное культуре средство порабощения человека [24].

Таким образом, дискурс антиутопических произведений, под которым мы понимаем совокупность произведений антиутопического жанра и особое, созданное такими произведениями дискурсивное пространство, исторически тесно связан с общественно-социальной проблематикой.
Общественно-социальная тематика антиутопий обусловлена историческим развитием исследуемого жанра и его истоками, уходящими в утопические мотивы. Тесное переплетение утопических и антиутопических воззрений, с одной стороны, подготовило тематическую базу для оформления антиутопии как отдельного жанрового образования. Рассмотрение антиутопии в рамках утопии весьма продуктивно для выделения признаков и попыток создания классификации жанра. Антиутопия как бы наследует от утопии весь комплекс философских и этических проблем, опровергая ее; при этом обе являются прогностическими [10, с.12].

Важнейшей чертой мира, описанного в антиутопии, является ограничение внутренней свободы, отнятие у личности права на критическое осмысление происходящего. Людям прививается абсолютный конформизм, устанавливаются рамки мыслительной деятельности, выход за которые -- преступление.

Сюжет выстраивается на противодействии личности или небольшой группы личностей царящему диктату. Судьбы героев в разных произведениях отличаются, но в большинстве случаев антиутопии лишены счастливого конца, и главного героя ждёт поражение, моральное или физическое. Это своего рода конкретизация общего для литературы и искусства вопроса о человеке [6, с.67-70].

Основным принципом антиутопии является принцип двоемирия, который предполагает сопоставление реального и идеального мира. Эта традиция была заложена ещё Платоном. Но двоемирие в антиутопии выглядит гротеcком, оно перевернуто по сравнению c уcтоявшейcя системой.

Антиутопия имеет характерный ряд своих особенностей [17, с.142-149]:

В произведениях этого жанра показываются негативные явления в жизни социалистического или же буржуазного общества, часто затрагиваются вопросы классовой морали, эфемерного «уравнения» личности, последствий технического прогресса.

Если традиционные жанры считали своим долгом содержать в себе описание героя, его семьи, ближнего окружения, какие-либо семейные или личностные ценности, традиции, то в антиутопии всё аннулируется -- не существует никакого описания домашнего жилья или семьи как социального института, где царили бы свои принципы и духовная атмосфера.

Ритуализация жизни. В общеcтве, которое реализовало утопию, в полной мере царит ритуал. В нём невозможно хаотичное, cлучайное движение личноcти. Это движение обязательно имеет определенный порядок. И cоответcтвенно тот cюжетный конфликт, который и делает динамичным сюжет произведения, возникает тогда, когда личноcть отказываетcя от своей роли, от порядка в системе.

Антиутопия также cвязана c научной фантаcтикой. Чаcто авторы переноcят мир антиутопии в обозримое будущее, но антиутопия раccказывает о куда более реальных фактах, чем научная фантаcтика.

Проcтранcтво антиутопии вcегда имеет cвои границы. Это, во-первых, дом, жилище cамого главного героя, которое не являетcя личным проcтранcтвом, а cтановитcя чаcтью общеcтвенного мира. Вcе пространство являетcя гоcударcтвенным, а не принадлежащим личноcти.

Сюжет и глубинная идея антиутопии философичны и глубоко психологичны. Антиутопические произведения показывают процесс постепенного пробуждения личности героя в системе новых ценностных координат. [8, с.34]

Первой страной сбывшейся, реализованной утопии стала Россия. И первой полноценной антиутопией стал роман Е. Замятина "Мы" (1920 г.), давший жизнь этому жанру [13, с.8].

Евгений Замятин появился на свет 20 января (1 февраля) 1884 года в Тамбовской губернии, в городе Лебедянь. Отец -- православный священник, а мать -- пианистка. В 4 года мальчик уже читал Гоголя и серьезную литературу вместо букваря. Как отмечал в своей автобиографии писатель, он родился в семье священника «среди тамбовских полей, в славной шулерами, цыганами, конскими ярмарками и крепчайшим русским языком Лебедяни -- той самой, о какой писали Толстой и Тургенев» [25, с.34].

В 1893 году родители отправили ребенка в Лебедянскую гимназию, где будущий поэт проучился до 1896-го. Потом семья переехала в Воронеж, и юноша закончил Воронежскую гимназию с золотой медалью в 1902 году. В школьное время Замятин отлично справлялся с гуманитарными науками, но математика ему не давалась.

В 1902 году юноша поступил в Политехнический институт Санкт-Петербурга, на факультет кораблестроения, где математические дисциплины изучались в первую очередь. Летняя практика давала будущему писателю возможность путешествовать. Замятин побывал в Севастополе, Нижнем Новгороде, Одессе, на Камских заводах, плавал на пароходе в Константинополь, Смирну, Бейрут, Порт-Саид, Яффу, Александрию, Иерусалим. В 1905, находясь в Одессе, стал свидетелем восстания на броненосце «Потемкин», о чем впоследствии написал в рассказе «Три дня» (1913).

Вернувшись в Петербург, принимал участие в революционной деятельности большевиков, за что был арестован и провел несколько месяцев в одиночной камере. Это время Замятин использовал для того, чтобы изучать английский язык и писать стихи. Затем был выслан в Лебедянь. Позже он нелегально вернулся в Петербург и в 1908 году закончил университет. Молодой Евгений получил образование морского инженера.

Литературный дебют Замятина относится к 1908. Настоящий успех ему принесла публикация в петербургском журнале «Заветы» (главный редактор -- критик Р. Иванов-Разумник) повести «Уездное», в которой раскрыл проблемы мира русской провинции. Критики находили в повести мотивы, схожие с «Мелким бесом» Ф. Сологуба. Вячеслав Полонский писал о безжалостной правдивости Замятина и вместе с тем отмечал: «Симпатия к человеку грязному, пришибленному, даже одичавшему, сквозит на его страницах» [8, с.65].

Будучи высококвалифицированным морским инженером, Замятин продолжал служебные поездки по России. Впечатления от путешествия в 1915 в Кемь и на Соловки отразились в цикле произведений о русском Севере -- в частности, в повести «Север».

В 1916 Замятин был командирован в Англию для участия в строительстве российских ледоколов на верфях Ньюкасла, Глазго и Сандерленда; побывал в Лондоне. Английские впечатления легли в основу как многочисленных очерков, так и повестей «Островитяне» (1917) и «Ловец человеков» (1921). Уважение к людям, обеспечившим высокий уровень развития цивилизации, не помешало писателю увидеть недостатки западного общественного устройства.

В 1917 Замятин вернулся в Петроград. Вскоре стал одной из самых заметных фигур в российской литературной жизни. Оказал влияние на литературную группу «Серапионовы братья», с которой был творчески близок. Преподавал в Политехническом институте, читал курс новейшей русской литературы в Педагогическом институте им. Герцена и курс техники художественной прозы в студии Дома искусств, работал в редколлегии «Всемирной литературы», в правлении Всероссийского союза писателей, в издательствах Гржебина и «Алконост», редактировал несколько литературных журналов. При этом скептически относился ко «всяческим всемирным затеям», возникавшим на фоне разрушения цивилизованной жизни [15, с.43].

В 1920 году поэт написал роман «Мы». Произведение не соответствовало советской цензуре, и его не опубликовали.

Замятин отправил рукопись «Мы» в берлинский филиал издательства Гржебина. В 1924 текст был переведен на английский язык и опубликован в Нью-Йорке. Несмотря на отсутствие публикаций в СССР, роман подвергся идеологическому разгрому советских критиков, читавших его в рукописи. Советские власти писателя критиковали и травили.

Понимая бесперспективность своего дальнейшего существования в СССР в 1931 году Евгений Иванович написал письмо Сталину, в котором просит разрешение на выезд из страны. Решение об эмиграции далось Замятину нелегко. Любовь к родине, патриотизм, которыми проникнут, например рассказ «Русь» (1923) - одно из лучших тому свидетельств.

Благодаря ходатайству М. Горького в 1932 году Замятин смог выехать во Францию, где становится автором французских газет. Основными темами были состояние современной русской прозы и искусство авангарда. Несмотря на популярность во Франции, в Советском Союзе его произведения не публиковались [4, с.45].

В 1934 году, будучи эмигрантом, что беспрецедентно, был вновь принят в Союз писателей СССР, а в 1935 году участвовал в антифашистском Конгрессе писателей в защиту культуры, как член советской делегации.

На протяжении 10 лет, с 1928 по 1937 годы, Евгений Замятин трудился над историческим повествованием «Скифы», но оно так и не было закончено. Последний роман «Бич Божий» стал значимым трудом писателя.

Евгений Иванович Замятин скончался в 53 года, 10 марта в 1937 году. Смерть пришла неожиданно, ее причиной стала неизвестная тяжелая болезнь [25, с.34].

Писателя похоронили на парижском кладбище в Тие (предместье Парижа). Уже в 1938 году вышел в свет, на русском языке, роман «Бич Божий», в издательстве «Дома Книги», в Париже. Но шли годы страшной эпохи, надвигалась мировая война, разразившаяся через несколько месяцев, и издательская деятельность почти совершенно прекратилась во всех странах. Только в 1952 году, спустя 32 года после его написания, роман «Мы» впервые вышел, полностью на русском языке, но, не в Советском Союзе, а в Соединенных Штатах Америки, в нью-йоркском русском издательстве имени Чехова. Там же, в 1955 году, появилась книга статей Замятина «Лица». В 1958 году «Мы» появились на немецком языке. Вслед за тем, в 1959 году, этот роман вышел по-итальянски, по-фински, по-шведски, по-норвежски, по-датски, и -- во второй раз -- по-английски. Кроме того, «Мы» были напечатаны в «Антологии Русской Литературы» советского периода. Наконец, в 1963 году, вышел в свет, на русском языке, том повестей и рассказов Замятина [18, с.67].

Ранний Замятин пришел в литературу уже со сложившейся поэтикой, которой был присущ синтез элементов реализма и модернизма, фантастики и быта, преломленных в художественном образе действительности. В его манере органично сочетались «орнаментальная проза» и «сказ», бытовая живопись и гротеск, помогавшие писателю обнажить уродливые стороны социальной действительности [5, с.65].

Замятин особое значение придавал языку, образу и композиции произведения. «Я никогда не объяснял, я всегда показывал» -- говорил он. Все в образе и через образ, считал писатель, поэтому предпочтение отдавал метафоре, служившей ему основным строительным материалом. Точность, выверенность фразы сближали Замятина с европейской манерой, а повествовательная техника напоминала киномонтаж. Он вынашивал идею художественного перевооружения современного ему искусства, связывая ее с синтезом: «Реализм видел мир простым глазом, символизм отвернулся от мира. Это тезис и антитезис. Задача соединить их в новом синтезе». Идея синтеза реализма и модернизма была не нова, но главное в том, что Замятин ощущал необходимость новых путей искусства, соответствующих катастрофическому характеру времени. Синтез фантастики и быта стал основным в его творчестве. Определенное видение мира требовало особой образной системы, в которой «сказовая речь» и живое простонародное слово подвергались стилизаторству. Речь повествователя была близка речи персонажей, авторский текст наполнялся сценическими ремарками, придавая прозе театрализованность. Так, сближая стилевые пласты, писатель органично соединял эксперимент и традицию [10, с.41].

Замятин понимал, что время требует иных средств и способов отражения действительности по сравнению с традиционным реализмом. В дискуссии о современной литературе он высказал мысль о том, что «синтезирующий, интегрирующий художественный процесс должен сейчас занять место аналитического». К его характерным чертам писатель относил следующие: отход от реализма и быта; быстро движущийся фантастический сюжет; сгущение в символике и красках; концентрированный, сжатый язык; выбор слов с максимальным коэффициентом полезного действия и др. По мнению Замятина, все это придаст произведению философский и обобщающий характер [2, с.49-56].

Таким образом, антиутопия Замятина представляет сложную социально-философскую концепцию, которая может быть изучена с позиции социальных, психологических, исторических и лингвистических аспектов.

1.2 Общий анализ романа. Место романа «Мы» в творчестве Замятина. Значение романа в мировой литературе

Действие романа происходит в некоем Едином Государстве, укрытом от «дикого» пространства Зелёной Стеной, отлитой из «самого незыблемого, вечного стекла». Мотив стекла символизирует парадоксальное сочетание вынужденной «публичности» существования, жизни с разъединённостью людей, так как стекло не только открывает глазу жизнь другого, но и служит невидимой границей, преградой -- кажущаяся доступность взгляду не означает родства, даже простого знакомства. Мотивы упрощения гротескны: нумер, вместо имени, серо-голубая юнифа в качестве одежды для всех, прогулки в шеренгах, любовь по розовым талонам - на основе идеи упрощения оказывается возможной организация, с помощью которой «стеклянный» -- хрупкий, искусственный -- мир защищает себя от гибели. Каждый ради этого должен отказаться от собственной личности. Человеческая жизнь перестала быть высшей ценностью.

Сведя любовь к чистой физиологии, Единое Государство лишило человека личных привязанностей, чувства родства, так как всякие прочные связи, кроме связи с Единым Государством, преступны. В стране создана целая система подавления инакомыслия. Замятин изображает духовную эволюцию героя, прослеживает, как от осознания себя микробом в этом мире Д-503 приходит к ощущению целой вселенной внутри себя. Бурные перемены начинают происходить с ним с того момента, когда в его жизнь входит I-330. Этот сюжет станет традиционным -- прекрасная, манящая к себе женщина выталкивает его из привычной колеи в другую реальность, предстающую опасной и влекущей одновременно [6, с.19].

Антиутопия поднимает ряд проблем, которые неминуемо грозят человечеству: потеря индивидуальности, духовности, обезличивание, общая универсализация. Смысл названия романа является ярким сигнальным стилистическим приёмом: нет людей, характеров, эмоций, есть общее, пустое, безликое «мы» [17, с. 142-149.].

Имеется в виду жизнь человека в условиях тоталитарного общества: образ всевидящего Благодетеля вызывает страх. По прошествии 1000 лет с момента последней революции на земле осталось только 2 процента населения, это те, кто выжил после войны между городом и деревней. Изображение Единого государства - точная копия политики тоталитаризма, которая стремилась контролировать все сферы жизни людей, даже семью. В своей жёсткой искромётной сатире Замятин дошёл до грани, придумав отсутствие любви, розовые билеты как регламентированное право человека на интимную близость с другим человеком. Таким образом, Единое государство уничтожает всякую привязанность, семейность, ревность и другие «пагубные» понятия прошлого. Одинаковые квартиры, стеклянные стены, прогулки строем - ужасающая аллегория, которая так близка к действительности, завуалированной под счастливую жизнь.

Идеология, история и «мудрая политика» Благодетеля - вот то, что составляет большую часть произведения. Логические выводы главного героя, его стремительно меняющаяся жизнь - то, что подаётся через призму принятых в обществе будущего норм, становится содержанием дневниковых записей. Изначально они были написаны, чтобы возвеличить идеальную реальность Единого государства, но у Д-503 начинает появляться душа. Это считается заболеванием, но поддаётся лечению в идеальном мире будущего [12].

Роман Замятина «Мы» написан в форме дневниковых записей главного героя. Это довольно традиционная форма повествования: записки путешественника из Петербурга в Москву, дневник Печорина или доктора Борменталя читаются легко и создают эффект исповедальной достоверности повествования. Не так с дневником замятинского героя. Он, во-первых, гражданин утопического Единого Государства, во-вторых, математик, и категории его мышления совсем не соответствуют категориям мышления читателя. Но именно это и позволяет читателю «войти» в фантастический мир романа, увидев его как бы изнутри. Вследствие указанных особенностей героя, и речь его обрывиста, насыщена местными лозунгами и математическими символами и формулами, события датированы с непременным указанием времени суток [15, с.14].

Портреты персонажей даны в его восприятии не через обычное описание внешности и привычек, а через графические или математические ассоциации. Так, первая спутница героя, законопослушная и не слишком умная, -- О-90. Графическая округлость, повторённая и в букве, и в номере, создаёт ощущение женственности, материнства [8, с.54].

Имя другой героини -- I-330. Первое впечатление главного героя: «тонкая, резкая, упрямо-гибкая, как хлыст...». Как хлыст, и графическое начертание буквы в её имени -- латинское I, которое одновременно читается и как цифра I, -- знак личности, индивидуальности в мире, где властвует «мы».

Замятинские герои -- все-таки живые люди, рожденные отцом и матерью и только воспитанные государством. Имея дело с живыми людьми, Единое Государство не может опираться только на рабскую покорность. Счастье номеров уродливо, но ощущение счастья должно быть истинным. Следовательно, задача тоталитарной системы -- не уничтожить полностью личность, а ограничить ее со всех сторон: перемещения - Зеленой Стеной, образ жизни -- Скрижалью, интеллектуальный поиск - Единой Государственной Наукой, которая не ошибается.

Роман замечателен не только тем, что автор уже в 1920 году сумел предсказать глобальные катастрофы ХХ века. Главный вопрос, который он ставит в своем произведении: выстоит ли человек перед его все усиливающимся насилием над его совестью, душой, волей?

Роман «Мы» - новаторское и высокохудожественное произведение. Создав гротескную модель Единого Государства, где идея общей жизни воплотилась в «идеальную несвободу», а идея равенства - всеобщей уравниловкой, где право быть сытым потребовало отказа от свободы личности, Замятин обличил тех, кто, игнорируя реальную сложность мира, пытался искусственным образом «осчастливить людей» [4, с.51].

Влияние Замятина так или иначе прослеживается во всех романах-антиутопиях от Оруэлла и Хаксли до Брэдбери и братьев Стругацких. Некоторые авторы, как Дж. Оруэлл, признают это влияние. Оруэлл, более того, оставил ряд обширных, представляющих интерес и с литературоведческой точки зрения, высказываний о романе Замятина. Другой автор классической европейской антиутопии -- О. Хаксли, -- напротив, отрицал даже знакомство с романом Замятина во время работы над своим романом.

Роман Замятина, стоящий у истоков целого жанра современной литературы, естественно породил широкий критический и научный отклик. Интересно, что первые критики романа в Советской России не усматривали в нем непосредственной критики именно советской утопической идеи. Так, А. К. Воронский утверждал, что этот роман -- «памфлет, относящийся не к коммунизму, а к государственному, бисмарковскому, реакционному рихтеровскому социализму», отмечал художественное совершенство романа и, тем не менее, отвергал роман как антисоветский: «Замятин достиг здесь полной зрелости -- тем хуже, ибо все это пошло на служение злому делу».

Основная масса советской критики, за редким исключением, тем не менее усмотрела в романе «Мы» именно антисоветскую мысль и развернула травлю писателя, закончившуюся его эмиграцией в 1931 году. При этом, в эмиграции роман тоже был принят неоднозначно. Так, М. Горький, живший в двадцатых годах в Италии, называет роман «Мы» «совершенно не оплодотворенной вещью». С. Г. Петров видит в книге Замятина только памфлет против социализма: «…она как будто навеяна реальными событиями «строительства светлого царства социализма» в России» [11, с.54].

Одним из важнейших фактов, характеризующих восприятие романа Замятина в зарубежной литературе, стала эссе-рецензия Дж. Оруэлла (1946). Обращает на себя внимание то, что в 1946 году, уже после Второй Мировой войны и победы над фашизмом Оруэлл не счел роман неактуальным. Более того, Оруэлл подметил и в послевоенной реальности некоторые черты, которые делали роман остро-политическим. Он же указал и на сходство романов «Мы» и «О дивный новый мир» О. Хаксли, поставив роман русского писателя выше.

При этом Оруэлл не был склонен сводить «Мы» исключительно к политической сатире. Наоборот, он видел в ней пугающий прогноз, относящийся ко всему человечеству и тому пути, по которому двигается цивилизация: «…его книга не просто результат озлобления. Это исследование сущности Машины -- джинна, которого человек бездумно выпустил из бутылки и не может загнать назад» [4, с.50].

В России полноценное осмысление книги Замятина стало возможно только в конце 1980-х. Ключевое значение для понимания жанра романа-антиутопии в целом, и романа «Мы», в частности, имели работы В. А. Чаликовой. В частности, эта исследовательница указала на важнейшее сходство художественных структур трех главных антиутопий ХХ века: «В сюжетно-тематическом плане сходство книг Замятина, Хаксли, Оруэлла очевидно: всемогущее государство, задавленная личность, смелая, решительная женщина, ведущая героя к мятежу, гибель героев -- физическая или духовная». В специальной работе, посвященной уже отдельно взятому роману Замятина, опираясь на мнение британского исследователя Э. Брауна, констатирует: «Влияние Замятина на другие литературы, может быть, сильнее, чем любого другого советского писателя… «Мы», несомненно, переживет другие книги того же жанра…» [21, с.43].

Таким образом, особенность антиутопии «Мы» состоит не только в смысловом компоненте, но также и в использовании лексики, речевых оборотов и художественных приемов, благодаря которым достигается эффект, оказываемый произведением на читателей. Антиутопия получила достаточно высокую читательскую оценку, что доказывает не только особое смысловое значение и стиль написания, но также и применяемые автором художественных приемов и средств для передачи главной сути.

1.3 Выводы по первой главе

Литературная антиутопия как жанр получила активное развитие в зарубежной и русской литературе ХХ века. Это связано с изменениями социальных, общественных и идеологических устоев общества, историческими катаклизмами, которые дают обширный материал для построения антиутопических моделей мира.

Антиутопия - литературный эпический жанр, описывающий негативную модель государственного или мирового устройства.

К этому жанру обращались писатели разных стран. В отечественной литературе одним из ярких представителей можно назвать Евгения Замятина и его роман «Мы» - в книге описывается общество будущего, где у людей нет имён и фамилий, а чувства находятся под запретом.

Вклад Евгения Замятина в развитие жанра антиутопии особенно значим. Его роман «Мы» не только предвосхитил многие ключевые темы и мотивы, которые стали основой для последующих произведений этого жанра, но и продемонстрировал глубокое понимание связи между утопическими стремлениями и тоталитарными исходами. Замятин показал, что даже самые благие намерения могут привести к ужасающим результатам, когда они лишают людей их основных прав и свобод.

Именно этот роман вдохновил многих писателей на создание своих антиутопий. Так в зарубежной литературе появились «1984» Джорджа Оруэлла, «О дивный новый мир» Олдоса Хаксли, «451 градус по Фаренгейту» Рэя Брэдбери.

ГЛАВА 2. АНАЛИЗ ЯЗЫКОВЫХ ОСОБЕННОСТЕЙ АНТИУТОПИИ «МЫ»

2.1 Словесный эксперимент Замятина -- онимы и неологизмы. Лексические и синтаксические особенности

Анализ произведения позволяет сформировать особенности взгляда авторов эпохи и аудитории, так как произведение всегда выходит для потребителя/читателя. Антиутопия «Мы» отличается от других произведений автора особенностями изложения и использования определенных слов, а также наименований и собственных имен, которые автором заменены на другие формы нежели привычные обозначения.

В произведении автор использует огромное количество неологизмов - слов, появившихся в русском языке относительно недавно. Особенности применения числительных и существительных в математическом аспекте позволили взглянуть на ранее привычные метафоры и определения через призму математики - то есть точности и предопределенности. Так, примером могут служить математические элементы в именах главных персонажей, это Д-503, О-90, I-330. Также есть и дополнительные персонажи, как Ю, R-13.

Из неологизмов можно выявить классификацию, которая исходит из детального анализа из применения в антиутопии «Мы». Это некоторые индивидуально-авторские неологизмы-понятия и стилистические. К индивидуально авторским относятся: Часовая Скрижаль, личные часы (свободное время нумеров), Материнская и Отцовская Норма, Зелёная Стена, Благодетель, Государственная Наука, Государственная Газета, Математические Нонны, праздник Правосудия, День Единогласия

Среди стилистических неологизмов -- существительные («нумер», «нумератор», «юнифа», «аэро»), наречия («иксово», «чугунно поднять руку», «стопудово», «розово-талонно», «тумбоного протопал», «шестнадцатилетне наивны») и сложные прилагательные («четырёхлапый», «единомиллионная», «каменнодомовые», «пластыре-целительные», «волосаторукий», «миллионоклеточный», «звёздно-солнечная», «Детско-воспитательный», «маятниково-точны», «машиноравны»)

Помимо строгого запечатления в рамки буквенно-числовой формулы, автор произведения «Мы» также использует более широкие определения- Благодетель, Хранитель S и Доктор позволяют посмотреть и оценить их функцию и суть, согласно предназначения, и профессионально мастерского пути.

Интеграция номеров (номеров) в имена существительные дает широкий диапазон для восприятия и глубинного восприятия произведения. Понимание основной сути ориентировано на время написания антиутопии, периода становления и развития государственного строя нового уровня. Суть трансформации чисел в ранг имен собственных определяется тем, что числовое обозначение соотносит объект с системой, то есть единой композицией и совокупности элементов. В антиутопии «Мы», которая в наименовании уже несет собирательное понятие и обобщённый смысл, под данным выражением понимается братство, связанное единым строем и идеей.

Отметим, что Замятин различает числовые «имена» по половому признаку. Женские персонажи определены гласными, включая и английские буквы (I), а мужские определены согласными как в русской, так и английской форме, отдельного внимания заслуживает иерархия Хранителя, Благодетеля, Доктора, которые отличаются не только рангом и соответственно социальными факторами, но также и несут в своем имени функциональную и смысловую нагрузку.

С первых страниц романа в тексте проявляются непривычные читателю имена собственные -- так называемые онимы. Это слова, словосочетания или предложения, которые служат для выделения именуемых ими объекта среди других объектов, их индивидуализации и идентификации. Замятин, в силу особенности жанра, даёт и дополняет собственные имена взамен на слова, употребляемые в обиходе, тем самым придает окрас роману-фантастике.

Оним подразумевает слово, словосочетание или предложение, которое служит для выделения именуемого им объекта среди других объектов, его индивидуализации и идентификации.

В произведении встречаются имена и объектов, и субъектов. К первой категории относятся традиционные имена, составляющие основу замятинского мира (Интеграл, Единое Государство, Часовая Скрижаль, Личные Часы, Детско-Воспитательный завод, Музыкальный завод, Материнская Норма, Благодетель, Зеленая Стена, Древний Дом, Газовый Колокол).

Первая запись главного героя повествует о строительстве «Интеграла» -- прообраз космического корабля, как грандиозного открытия и возможности «проинтегрировать бесконечное уравнение Вселенной». Действия романа происходят в Едином Государстве -- в стране, упрятанной под огромным стеклянным колпаком, отделенной от враждебного пространства непроницаемой стеной, в которой высшей властью является Благодетель. Все жители Единого Государства подчиняются Часовой Скрижали -- единого для всех расписания жизни, по которому каждый выполняет ритуал. Согласно Часовой Скрижали, каждый житель имеет право на Личные Часы (регламентированные два раза в день): в это время они могут гулять по проспектам (в ряд по четыре), сидеть за письменным столом или вступать в интимную близость по розовым талонам (разрешение на опущение штор). Единое Государство от другого, запретного мира, отделяет Зеленая Стена -- техническое сооружение, помимо являющийся своеобразным символом несвободы. Практически каждому имени объекта дано буквальное значение, что не вызывает особой сложности понять определение данных имен собственных. Все эти слова функционируют в качестве названий ценностно и идеологически важных для изображаемого автором общества.

К субъектным именам относятся имена выделенных Замятиным персонажей Единого Государства, имеющие вместо имен буквенно-числовые обозначения - Д-503, О-90, I-330, S-4711, R-13, Ю. Автор романа не скрывал, что вкладывал в имена героев некий шифр. Согласные буквы -- для мужских имен, гласные -- для женских: гласные, в отличие от согласных, более долгие по звучанию и, соответственно, звучат мягче.

Каждая буква подобрана под персонажа и призвана отражать и раскрывать его сущность. Буквы рисуют как внешний образ, так и внутренний. Ярким примером выступает героиня О-90 -- нумер, записанный на Д-503. Для него она ассоциировалась с добротой, чистотой, светом, что в целом и символизирует ее имя. Оно полностью отражает, как внешнюю форму героини, так и ее внутреннее содержание: «Я подымаю глаза: О-90, конечно. … Милая О! -- мне всегда это казалось -- что она похожа на свое имя: сантиметров на 10 ниже Материнской Нормы -- и оттого вся кругло обточенная, и розовое О -- рот -- раскрыт навстречу каждому моему слову. И еще: круглая, пухлая складочка на запястье руки -- такие бывают у детей».

Следует подчеркнуть, что даже буквенно-цифровые имена отражают эмоционально-оценочный потенциал, который постепенно раскрывается в произведении. Герои используют только букву при обращении друг к другу, если хотят выразить определенную степень положительной эмоциональности: «Милый Д, если бы только вы, если бы …».

В романе множество индивидуально-авторских стилистических неологизмов, художественная функция которых -- обрисовать новый кошмарный мир. Здесь и существительные («нумер», «юнифа», «аэро»), и наречия, среди которых примечательны сложные («иксово"», «чугунно поднять руку», «стопудово», «розово-талонно», «тумбоного протопал», «шестнадцатилетне наивны»). Излюбленной формой стилистических неологизмов в романе «Мы» являются сложносоставные прилагательные: «четырехлапый», «единомиллионная», «каменнодомовые», «пластырецелительные», «волосаторукий», «миллионноклеточный», «звездно-солнечная», «детско-воспитательный», «маятниково-точны», «машиноравны» и др.

Лексические особенности, которые используются автором, обусловлены рядом факторов, связанных с основным смыслом антиутопии. Используемая лексика изобилирует математическими терминами, что выражается в различной сложности специальных словах и словосочетаний с ними. В «Мы» встречаются числительные, интегралы, геометрические элементы - кривая, прямая, касательная. Особенности использования в лексике числительных и математических формул связано со смысловым компонентом, который направлен на опосредованное восприятия действующих персонажей как членов конкретной системы. Например, Д-503 является математиком-инженером, одним из строителей ракеты «Интеграл». Язык математических терминов для него привычен. Даже описывая поразившие его явления, Д-503 использует термины: «В такие дни видишь самую синюю глубь вещей, какие-то неведомые дотоле, изумительные их уравнения - видишь в чем-нибудь таком самом привычном, ежедневном». Активное использование терминологии показывает нам особенности мышления Д-503: математическое, алгоритмизированное, машинное, загнанное в строгие рамки алгебраических правил. Среди использованных средств лексической выразительности стоит отметить контекстуальные синонимы «я - мы».

Особый лексический стиль применен по отношению к определению персонажами себя, а также общности. Следует уделить внимание также использованию «мы». По определению толкового словаря мы -- это новая форма взаимодействия в коллективе, объединение и единство. Мышление категорией «мы» подразумевает общность и идею, а также связь всех участников. Так, в христианской философии «мы» определяется братством народа, созданного по образу божьему, что подразумевает единоотчество, и братство по духу, началу. В произведении Замятин акцентирует внимание на взаимосвязи «мы» и «единое государство». При этом «я» автором четко отделяется и дифференцируется от общности и используется даже в противовес.

Синтаксический строй языка романа характеризуется большим количеством повторов. Использованные повторы создают ощущение толпы, общности действий, мыслей и настроения. Лексические повторы встречаются не только в виде отдельных слов, но и их сочетаний. Случаи употребления инверсии отмечаются исключительно в тексте статьи Государственной Газеты, которую переписывает Д-503: «Через 120 дней заканчивается постройка ИНТЕГРАЛА», «Тысячу лет тому назад ваши героические предки покорили власти Единого Государства весь земной шар». Тот факт, что инверсионные предложения встречаются лишь в официальном тексте, одобренном Единым Государством, говорит о неправильности, извращенности политической системы страны. Эту же мысль подтверждает оксюморонность языка Единого Государства: «благодетельное иго», «заставить быть счастливыми».

Стиль автора основывается, в первую очередь, на тех изобразительно-выразительных средствах, которые он использует. Эти средства реализуются на всех уровнях языка. Анализ изобразительно-выразительных средств произведения позволяет не только глубже понять идею всего произведения, увидеть, как она реализуется на различных уровнях текста, но также полнее оценить его эстетическое достоинство и выявить черты стиля писателя.

Писатель использует средства выразительности всех языковых уровней, особое внимание уделяя звучащей стороне слов и фраз. Наиболее частотными являются семантические изобразительно-выразительные средства, особенно эпитеты и метафоры. Многие эпитеты и метафоры, характеризующие Д-503, созданы при помощи «математического» языка, терминологии, вместе с тем есть и лирические эпитеты, и метафоры. Так уже на уровне изобразительно-выразительных средств писатель вводит тему двойственного сознания главного героя, сигнализирует о его внутреннем конфликте.

Частотное использование антитезы и оксюморона как крайней формы антитезы позволяет нам говорить о ярко выраженной авторской позиции: он считает жизнь в Едином Государстве ненормальной и извращенной, противной самой природе личности человека. На уровне изобразительно-выразительных средств заложен и внешний конфликт романа: противостояние Единого Государства и организации «Мефи», на стороне которой выступает также Д-503. Сам жанр антиутопического романа накладывает на автора определенные обязательства в использовании изобразительно-выразительных средств: антонимы и оксюмороны как сигналы будущего конфликта, лексические повторы как показатель ритуализации жизни, а также сбивчивые, неоконченные предложения как показатель внутреннего конфликта героя. Эти общие для всех антиутопий черты присущи роману «Мы» [23, с.73-83].

Таким образом, использование онимов и неологизмов отличает антиутопию «Мы» новшеством и нестандартностью подхода автора к воссозданию некоторой принципиально новой реальности. Применение неологизмов придаёт антиутопии уникальность и служит определенным «шифром» автора, что подчеркивается также дальнейшей интеграцией данных форм в русский язык в форме пословиц, поговорок, что будет раскрыто в следующем параграфе. Здесь же следует подчеркнуть, что «Мы» насыщен различными тропами и фигурами речи, которые формируют индивидуальность и нестандартность атмосферы, переданной в антиутопии, а также характеристик персонажей. Применение особых форм метафор и неологизмов в произведении Замятина «Мы» отражает не только смысловую, но и философскую картину мира, показанного в действительности, освещенной во время периода перемен социально -демократического строя (1920г).

2.2 Стилистические фигуры и тропы. Роль символики и метафоры

Изучение стилистических фигур и троп в антиутопии «Мы» позволяет выявить их разнообразие и значимость для совершенствования художественного подтекста, а также отличительных черт. Несмотря на смысловой аспект, связанный с математическими выражениями и сравнениями с одушевленными предметами, в центре внимания читателя при изучении антиутопии «Мы» находится человек. Человек остается в своем социальном обличии несмотря на замену имени, как признака личности на числительное выражение. Главный герой, Д-503 излагает свои личные мысли и видение мира, придуманного автором «Мы». В итоге в общем смысле этот дневник превращается в некую исповедь с полным анализом окружающей среды и метафорически наполненную. Сам дневник является по задумке главного героя хвалебным гимном Государства, что подчеркивается при использовании с концептом Единства. Для подчеркивания разновеса понятий «Я» и «Мы» Замятин выбирает семантические деривации, как метафоры и метонимы [7, с.43].

Обозначения жителей Единого Государства используются в математическом ранге -- это «нумер», что в понимании концепции данного произведения означает людей.

В антиутопии используются различные тропы и фигуры речи, которые, не выходя за рамки стандартной классификации имеют выраженные отличия. Мы проанализировали использование метафор, метонимии, эпитетов, синекходы, сравнения.

Метафора, как троп, подразумевает скрытое сравнение, перенос свойств и качеств одного предмета на другой, или на человека. «Секунду я смотрел на нее посторонне, как и все: она уже не была нумером - она была только человеком, она существовала только как метафизическая субстанция оскорбления, нанесенного Единому Государству».

В данном фрагменте мы видим особенности применения нумера как некоторой субстанции высшего порядка. При этом метафорическая структура предложения позволяет нам, читателям, увидеть резкий антипод нумера и человека. Простой человек, в антиутопии есть нечто приносящее вред государству. Вся антиутопия глубоко пронизана металлическими и числовыми элементами, что автор широко использует для описания чувств персонажей, их движений и даже мыслей. Напротив же для определения качеств живого человека с позиции биологии и физиологии, автор применяет главное качество как номинальное определение- например, «в комнате появились коричневато - розовые жабры». При анализе смыслового компонента, данное выражение скорее негативное, и провоцирует ассоциативный ряд с неблагоприятными и не красочными картинами. Данное обозначение применяется как метафора - щеки являются жабрами контролерши, и как метонима - жабры есть сама контролерша Ю.

Олицетворение является литературным приемом в придании свойств неодушевлённых предметов одушевленным. Специфика использованных Е. И. Замятиным эпитетов заключается в том, что они связаны с математикой: «бесконечное уравнение», «математически безошибочное счастье», «грандиозное уравнение», «математически совершенная жизнь». Эпитет -- это литературный и речевой приём, слово или фраза, которые подчёркивают свойства, выдающиеся качества или характерные черты явлений, предметов и людей. При помощи эпитетов «дикая кривая» и «великая, божественная, точная, мудрая прямая - мудрейшая из линий» автор акцентирует внимание читателей на противопоставление двух разных миров, способов организации общества: миром Единого Государства и миром за Зеленой Стеной. Другие эпитеты - «великий час», «героические предки», «славный подвиг» - являются средствами воздействия государства на умы граждан, инструментом воспитания нужных настроений и мнений, способ удержания сознания «нумеров» под контролем [3, с.32].

Синекдоха -- это троп, разновидность метонимии, стилистический приём, при котором название общего переносится на частное. Реже -- наоборот, с частного на общее. Например, «можете вы себя вообразить на улице -- голым, без «пиджака». В данном предложении синекдоха соотносится с понятиями голый-то есть без пиджака. Данный троп ориентирует читателя на развертывание смысловых понятий связанных с абсолютом формы, рамок и алгоритмов, заданных Единым Государством.

Использование метоним в обозначении персонажей обусловлено их характеристиками в некой перекодировке на язык программы, математики. Метонимия -- это вид тропа, словосочетание, в котором одно слово заменяется другим, обозначающим предмет (явление), находящийся в той или иной (пространственной, временной и т. п.) связи с предметом, который обозначается заменяемым словом. Автор смело выбирает математические и механические термины как обозначение действий и свойств персонажей. Так, взгляд чиновника сравнивается с буравчиком, сверлом, что дает понизительный металлический оттенок смыслового компонента: «И сверкнули глаза -- два острых буравчика, быстро вращаясь, ввинчивались всё глубже». Особенность такой формы заключается в ассоциативном ряде читателя, который сталкивается с прямым описанием человека через призму механического мира, при этом косвенно оценивает соотношение персонажей с их неодушевлёнными образами. Особенности такого сочетания позволяют метонимически представить персонажей, не только как элементов Единого государства, но и их функции, социальной роли [16].

В произведении четко и достаточно просто обозначено обезличивание нумера в человека, что способствует более глубокому раскрытию сути произведения. «Но зато небо! Синее, не испорченное ни единым облаком…..» - речь идет о небе, не тронутом облаками, что перевоплощается в смысл того что небо чистое, безоблачное. «И вот, так же, как это было утром, на эллинге, я опять увидел, будто только вот сейчас первый раз в жизни -- увидел все: непреложные прямые улицы, брызжущее лучами стекло мостовых, божественные параллелепипеды прозрачных жилищ, квадратную гармонию серо-голубых шеренг…»

Сравнение -- художественное средство выразительности, построенное на открытом сопоставлении предметов, явлений, понятий. Лицо Второго Строителя, круглое, фаянсово-белое, словно тарелка, что отражено в контексте: «Лицо у него всегда: круглое, белое, фаянсовое - тарелка, и говорит - подносит на тарелке что-то такое нестерпимо вкусное...» [4: 264]. В последующем контексте слово тарелка употребляется в функции дополнения: «Смешной, ограниченный человек. Ничего не видит дальше своей тарелки» [4: 265]. Последнее словосочетание зачастую используется и в качестве афоризма, поговорки, применяемой к самовлюбленному эгоистичному человеку. Говоря о неологизмах, важно отметить данный момент как один из примеров формирования соотношения частей тела человека с его внутренним Эго, при этом отождествленным с предметно-бытовыми элементами [8, с.32].