· "His omnibus autem Slavorum nationibus, Pannonia duntaxat excepta sed juncta Corinthia, cujus inhabitatores Corinthani vocantur a corilha quod canalia interpretantur, semper Lechitarum imperio subjecti, tributa reddebant usque ad tempora regis Kazimiri monachi, cuius tempore, priusquam cum dispensatione domini papae de monasterio Cluniacensi, in quo professus fuerat, eductus fuisset, plures nationes, obedientiae Lechitarum recedentes, tributa Lecbitis consueta dare denegarunt" Ibid. P. 471. (Всем этим славянским народам, за исключением только Паннонии, но совместно с Каринтией, жители которой называются керуханами от "корыта", что истолковывается как "каналы", всегда подчиненные власти лехитов, платили подати вплоть до времени короля Казимира Монаха. В его время, прежде чем по повелению господина папы он ушел из монастыря в Клюни, где находился в послушании, многие народы, выйдя из повиновения лехитам, перестали выплачивать им обычные подати).

· "Et quia multae nationes Slavorum ad ipsos confluxerant, unde tunc non Wtrane sed Wandali sunt appellati" Ibid. P. 482. (Так как многие славянские народы сошлись к ним [венграм], они тогда стали называться не вкранами, а вандалами).

Также и саксы, которые до принятия христианства переселились со своих земель на славянские:

· "Circa hos autem tres fluvios ultimos medias quoque regiones, inter eosdem obtinentes ac adhaerentes eisdem, olim possederant et adhuc usque ad mare septcntrionale possidere cernuntor regiones, licet Saxones, terras suas strictissimas et rura suae nationis relinquentes, ad amplum solum Slavorum se transferentes perpetuas sedes sibi posuerunt in eisdem" Ibid. P. 471. (Некогда они поселились вокруг этих трех последних рек, а также в областях, к ним примыкающих, и владеют ими вплоть до Северного моря, хотя саксы, оставив свои очень небольшие земли и деревни своего народа, переселились на обширную землю славян и среди них обрели себе постоянные жилища).

Обращают на себя представления хрониста о появлении новых "народов", путем слияния двух уже существующих (также упоминается, что вегры произошли от гуннов, которые смешались со славянами). По всей видимости данные представления повлияли на то, что современные хронисту gentes в тексте имеют более древний аналог: венгры/гунны, богемцы/чехи, поляки/лехиты, тевтонцы/алеманы, пруссы/геты.

Собственно, повествуя о происхождении новых "общностей" путем слияния, распада на части, либо переселения, хронист всегда употребляет "natio", словно из них и создавались эти объединения:

· "Et quia postraodum plura alia regna et dominia slavonicae nationis excreverunt, dignum est, ut eorum nomina et interpretatio designentur" Ibid. P. 469. (И, так как впоследствии появилось много других государств и королевств славянского народа, достойным является сообщить их имена и объяснить их).

Обращает на себя внимание, что хронист не наделяет nationes эпитетами, не пытается их охарактеризовать (в отличие от gentes). В хронике встречается лишь единственный случай, когда оба термина применяются к одному народу - славянам. Но даже в этом случае славянский gens объявляется добрым другом германскому. Славянское natio характеристик не имеет. Это служит доказательством в пользу утилитарности подхода хрониста к наделению "народов" характеристиками: gentes представляют свою правящую династию и стремятся объединить славянские земли, нужно разобрать насколько их нравы и образ жизни соответствуют столь высокой ценли, а nationes - уже некий атавизм, который не нуждается качественных описаниях.

Поэтому слово natio употребляется обезличенно, не обозначая конкретные общности:

· "Qui postquam Gothi ad depopulandas nationes de insulis, quae Stansze et Golhalrich appellantur, exiissent, et ipsos in eorum habitationibus molestassenl ac nimium perturbassent, congregat cum uxoribus et parvulis, proposuerunt ad terram Pannoniorum, unde orlum habuerunt, se reducere ad habitandum perpetue in eisdem" Ibid. (После того как готы ради ограбления народов вышли с островов, которые называются Сканца и Готальрик, и стали их в собственных жилищах притеснять и причинять неприятности, венгры вместе с женами и детьми решили вернуться в земли паннонцев, откуда они родом, и навсегда там поселиться).

· "Tot enim et tanti ex gente Lechitarum fuere capti, quod gens Lechitica, licet omnem thesaurum, in auro et argento et diversis clenodiis, etiam qui a tempore Boleslai Magni ex tributis diversarum nationum in regno polonico habitus et reconditus habebatur, in captivorum redemptionem positus fuit, non tamen redemptioni singulorum suppetebat" Ibid. P. 517. (Столько народа лехитов попало в плен, что хотя лехиты для выкупа своих пленных и положили все сокровища в виде золота, серебра и драгоценных камней и даже те ценности, которые еще во времена Болеслава Великого из налогов разных народов были собраны и сохранялись в Польском королевстве, однако их не хватило для этого выкупа).

· "Nam cum eodem filio terras dominio suo subjectas in pace gubernavit: quod a nullo vicinorum regnorum molestias aliquas capiebat, sed pace tranquilla omnes nationes ditioni suae subditae, laetae gaudebant". Ibid. P. 482. (С этим самым сыном он спокойно правил землями, ему подвластными, поскольку и соседи под его властью наслаждались тихим покоем, и он ни от кого из народов не получал никаких неприятностей).

· "Verum quia deus peccata quarundam nationum per ipsos punire decreverat, idcirco non recto tramite, ne suae genti slavonicae in eundo damna et molestias inferrent, sed per Theutoniam et per Burgundiam, ac deinceps per Lambardiam, usque ad terras Slavoniae, transitum, non sine magna urbium deletione, et humani sanguinis immanissima effusione, valde periculose fecerunt" Ibid. P. 472. (Но так как Бог решил покарать именно их за грехи некоторых народов, то они отправились не прямой тропой, дабы не причинить вреда во время пути своему славянскому народу, но пошли опасным путем через Тевтонию, Бургундию, а затем и через Ломбардию до земель Славонии, по пути разоряя города и проливая много человеческой крови).

Как видно, из представленного выше отрывка о гуннах, они отправились на запад в качестве кары за грехи некоторых nationes, чтобы не причинить вреда своему славянскому gens. В первом случае наименование общностей не определяется (natio), а во втором - речь идет о славянах (gens). Употребление слова gens по отношении к своему славянскому "народу" может указывать на представлении о родственности происхождения между славянскими народами которая также передается этим словом.

Как и слово gens, natio применяется для обозначения "других", "чужеземных" народов:

· "Tempore etenim suo extraneae nationes ab obdientia sua lecesserunt, et desidiam suam considerantes, tributa, patri suo dari consueta, solvere denegaverant". Ibid. P. 484. (В его время чужеземные народы отказались ему повиноваться и, наблюдая его беспечность, отказались выплачивать ему подати, которые обычно выплачивали его отцу).

· "Sid quia jam septimus annus ab exitu sui ad proelia jam finem dabat, in quibus septem annis tam ipse quam proceres regni illius Poloniae uxores et pueros non viderant, veluli qui bellicis tumulfibus insudantes, extra domicilia morabantur, extraneas nationes subjugando: interim uxores ac filias eorum, servi ac famuli, ad sua vota flectunt" Ibid. P. 488. (И вот уже седьмой год кончается с того времени, как он начал сражаться, и ни он, ни знатные люди Польского королевства, находясь вдали от родных домов, испытывая тревоги войны, подчиняя себе чужеземные народы, в течение семи лет не видели жен и детей своих, а между тем рабы и слуги склоняли их жен и дочерей к исполнению своих желаний).

· "Proinde Wladislaus, de suis min me confidens, extranearum turmas attrahit nationum, quas in fraternum jubet grassari excidium" Ibid. P. 521. (Между тем Владислав, не полагаясь на своих, призывает полчища чужеземных народов и приказывает им убить братьев).

Но "gens" в таком контексте в хронике появляется только во второй половине текста, когда "natio" уже перестает упоминаться. Таким образом, один термин вытесняет другой, чему может быть причиной как раз представления о христианизации nationes и "политическим" изменениям, которые заключаются в появлении влиятельных правящих династий, в результате чего стали формироваться gentes.

Слова "gens" и "natio" употребляются в схожем контексте, а во второй половине текста термин natio и вовсе не используется (в последний раз встречается в главе 32 и заменяется на "gens" (когда начинается повествование о Болеславе Кривоустом - правителе, при котором создается первая хроника). Однако, общности natio не участвуют в войнах, нет упоминания о наличии у них patria, не называются их предводители. В этим и заключается их главное отличие от общностей gentes. Значение термина "natio" лишено политической составляющей.

По какому принципу объединены общности, именуемые nationes, текст хроники напрямую не указывает, какие-либо характеристики к ним не упоминаются. По всей видимости хронисту было это незачем, поскольку это уже сложившиеся к моменту написания текста общности, которые не были легитимны для хрониста ни по конфессиональной принадлежности, ни по укладу жизни. Этот уровень самоидентификации начал замещаться, формирующимися представлениями (в том числе под влиянием хронистов) общностей gentes, обладающих patria и правителем, с оформляющимися новыми отличительными чертами.

Скорее всего, признаками принадлежности к natio являлись общие земли (эпизод о переселении саксов), язык (упоминаются похожие друг на друга славянские языки, легенда о Славе), происхождение (если орентироваться на легенды о Пане, Лехе, Русе и Чехе).

Таким образом, natio на момент написания хроники уже считался устойчивым этническим обозначением, которое не требовало дополнительных определений.

Populus

Общности людей в "Великопольской хронике" обозначаются еще одним термином - populus. Постараться приблизиться к пониманию его значения можно также через контекст, определения и поведенческие характеристики общностей, обозначаемых данным термином.

Первое, что обращает на себя внимание, общности "populous" присущи черты организованного для определенных целей сообщества. Populus обладает волей, согласно которой действует правитель:

· "Haec prudentissime thori spernens consortia regnum Poloniae iuxta vota populi saluberrime gubernabat" Ibid. P. 474. (Она, благоразумнейшая женщина, пренебрегая брачным ложем, великолепно правила Польским королевством согласно воле народа).

Причем данный эпизод о правлении Ванды относится к легендарным временам, когда, согласно преданиям, поляки сами выбирали себе вождей. Собственно, в отрывке об избрании "народом" Лешека также используется слово populus:

· "Equestribus autem ad statuam currentibus, alter illorum duorum iuvenum pedestrium minus laesus et iam sanitati pristinae restitutus, cursu transverso, non sine populi ridiculo rapitur per anfractus campi, metae tandem ab omnibus appropinquat" Ibid. P. 475. (В то время как конные спешат к статуе, один из этих пеших юношей, меньше повредивший свои ноги и уже восстановивший свои силы, переменив путь, не без насмешки со стороны народа, бежит по изгибам поля и в конце концов приближается к метке).

Причем populus - именно те люди, которые устроили испытание для кандидатов в короли и наблюдали за его ходом, выражая свое отношение к ним. От общности, названной "populus", зависило, кто будет правителем. Эти люди решали, кто достоин возглавлять их, не просто санкционируя передачу должности от одного правителя к другому постредством формального обряда/испытания, но и вмешивались в его ход, казня недостойных:

· "Et pedester loco sui per proceres regni et universitatem populi in regem assumitur, et rex ab omnibus salutatur, ac Lestko secundus, nomine Lestknnis supplicio traditi, ab omnibus appellatur" Ibid. (А тот, пеший, по суждению знати своего королевства и всего народа избирается вместо него королем, все приветствуют его как короля, и получает он имя Лешек второй, по имени Лешка, преданного казни).

Затем слово "populus" встречается в легенде о Пясте, вновь обозначая людей, которые пришли избрать короля, хотя подтверждение перехода власти от Помпилиуша I к его сыну уже был формальностью:

· "Nam cum tantae multitudini inopinate ad electionem principis congregatorum, potus cerevisiae defecisset, et Pasth in sua domuncula modicum mellis, pro se et sua familia braxaverat, in tantum liquor mellis, qui medo polonice dicitur, auctus est, quod toti populo abundantissime de eodem medone, quantum cuivis placuit tollere ministraverat" Ibid. P. 479. (А именно, когда для такого количества собравшихся избрать короля, не хватило пива, и Пяст в своем жилище наварил только малость меда для себя и для своей семьи, медвяная жидкость, которая по-польски называется "мед", настолько увеличилась, что ее в изобилии хватило всем людям, и каждый мог пить столько, сколько хотел).

Когда процесс институализации власти у поляков окончательно оформился и образовалась единая правящая династия, понятным образом, сообщения об избрании и выдачи "санкции" на правление в хронике не упоминаются. Но в контексте, описывающем отношение власть-подданные по-прежнему употребляется слово populus:

· "Hortatur insuper, ut officiales rapidos compescat, qui sua jussione, nodis disciplinae pacnitus dissolutis, in populum regni ferventer desaeviunt" Ibid. P. 527. (Кроме того, он [епископ]убеждает его утихомирить своих хищных чиновников, которые по его приказанию, пренебрегая всеми нормами правосудия, бесчинствуют над народом королевства).

Не только восшествие на престол осуществляется при участии общности populus, но ею неостается незамеченной и смерть правителя:

· "Tantae igitur tristitiarum tenebrae opperuerunt populos, ut omnes moeror ingens omnimode occuparet, ad quos tanti infortunii calamitas poterat pervenire" Ibid. P. 538. (И такая мрачная грусть охватила народы, такая безмерная печаль охватила всех, к кому только могла дойти весть об этом несчастье).

В данном отрывке populus представляет собой население, которое скорбит, утратив способного и удачливого правителя Казимира II. К тому же в связанном по смысле контексте, в предложении, завершающем речь епископа Пелки, в которой даются наставления Мешко Старому, по вопросу разницы в праве наследования имущества и власти, снова употребляется данный термин:

· "Non est igitur hoc, quod (principum) consensum et favorem procerum, quod vota civium et affectum populi, hac in parte possit remorari" Ibid. P. 540. (Итак, нет ничего такого, из-за чего могли быть отвергнуты согласие и благожелательность знатных лиц, пожелания граждан, признательность народа).

Князь Володарь обращаясь к русским, прося поддержки в борьбе с Болеславом Кривоустым, говорит о презрении к "народу" (populus), который позволил себя поработить:

· "Sollicitat singulos: ingenuitatis suae meminisse hortatur, docens, quantae infamiae sit titulus, quantae derisionis in populis cauterium servitutis" Ibid. P. 509. (Указывает, сколь бесславен, сколь подвержен насмешкам народ, познавший рабство).

Понятие свобода применяется применительно к людям, обозначаемым словами civis и populus. Возможно, это свободные люди, которые могли составлять народное собрание для провозглашения правителя на начальных этапах утверждения династии Пястов, а затем стали восприниматься той частью подданных, которые могли выражать недовольство правлением и произволом представителей власти.

Интересно, что производная от "populous" - "popularis", возможно, по аналогии с плебеями в Древнем Риме обозначает социальный слой, простолюдинов:

· "Post hoc autem Boleslaus videns, quod sui terrigenae, tam proceres quam populares, se a sua familiaritate abstrahebant, ad Wladislaum, quem regno Hungariae in regem praefecerat, secessit" Ibid. P. 489. (После свершения этого злодейства Болеслав, видя, что его земляки, как знатные, так и простые люди, уклоняются от общения с ним, удаляется к Владиславу, которого он назначил королем в Венгерском королевстве).

· "Sed cum mane ad ducem Przemislonem rumor facti hujusmodi pervenisset, festinus ad castri obsidionem properat, edictum emittens, ut omnes nobiles et populares ipsum festine sequerentur" Ibid. P. 569. (Но, когда утром до князя Пшемыслава дошел об этом слух, он поспешно отправляется для осады крепости и шлет указ о том, что все знатные люди и все простолюдины должны поспешно следовать за ним).

· "Erant enim ibi duo castra, minus, in quo dux residere consueverat, et majus, in quo milites sepedium habentes cum popularibus et, mechanicis morabantur" Ibid. P. 593. (Там ведь были две крепости: меньшая, в которой обычно находился князь, и большая, в которой пребывали рыцари совместно с простым людом и ремесленниками).

Также важно заметить, что описывая период междоусобных войн, слово "populus" хронист употребляет по отношению к городской общности, либо к христианским общинам:

· "Omnibus vero populis, tam salutis conservandae quam urbis tuendae gratia, in urbe conclusis, proditor perfidus hostibus valvas aperit, populum chrislianum barbaricae nationi feriendum exponens" Ibid. P. 515. (А, когда весь народ сбежался в город и себя спасти и его защитить, вероломный изменник открыл ворота врагам, дав, таким образом, возможность варварам перебить христианский народ).

· "In quo regno per annum et amplius fuit commoratus, crudelem stragem in populo et desolationem urbium nefariam committendo" Ibid. P. 561. (155 Пробыл он в этом королевстве год или более, учинив жестокую резню в народе и нечестивое разорение городов).

Populus, как и gens участвует в сражениях, но в таком качестве эта общность выступает только с главы 47:

· "Postquam autem fuisset dilapsus populus a proelio, affuit iterum in Meskonis Senis subsidium Mesko Loripes dux Opoliensis praedictus cum nepote suo Jaroslao, Boleslai ducis Slesiae filio" Ibid. P. 543. (После того как войско перестало принимать участие в битве, на помощь Мешко Старому снова прибыл Мешко Лорипед, упомянутый опольский князь, совместно со своим племянником Ярославом, сыном силезского князя Болеслава).

· "Qui respondit: nostros nunquam deserat hostes hodierna nostra prosperitas cecidit enim Romanus et primorum primi prostrati, quidam capti, nonnulli diffugio dilapsi, totusque populus nostri exercitus emarcuit" Ibid. (Пал и Роман и многие знатные, некоторые попали в плен, другие бежали, весь народ нашего войска устал и, знай наверняка, Мешко Старый с трофеями триумфально отправился в Краков).

· "Et magna strages in populo committitur utroque" Ibid. P. 555. (И большая резня произошла в том и другом войсках (народах)).

Лишь однажды этот термин употребляется по отношению к другому народу - русам:

· "Boleslaidae vero, leonibus truculentiores, in populum ruthenicum graviter desaeviunt, non burgis, non urbibus, non municipiis parcunt" Ibid. P. 515. (Воины Болеслава свирепее львов обрушиваются на русский народ, не щадя ни бургов, ни городов, ни крепостей).

При этом общность "populus" могла проявлять не только "политическое" влияние, но и обозначать людей одной религиозной общины:

· "Hic postmodum in partibus Russiae existens, tantum patrimonialibus bonis contentus, quadam temeritatis audacia assumpta, limites regni Poloniae cum quibusdam latrunculis invadens, raptas illustrium faeminas, et nece sacrilega in Christianorum populo in die assumptionis beatae virginis Mariae crudeliter commissa, trans ultimas barbarorum transtulit regiones" Ibid. P. 535. (Затем он находится в русских землях, довольствуясь только отцовским наследством. Под влиянием дерзкой отваги нападает с какими-то разбойниками на границы Польского королевства в день Вознесения Св. Девы, совершив нечестивое побоище в христианском народе и похитив жен знатных людей, увозит их в отдаленные владения варваров).

· "Et deinde Prussiam invadens, urbes subvertit et villas, fere totam terram Prussiae destruxit, magnam stragem in populo Christiano per suos Pruthenos baptisatos committendo etc" Ibid. P. 586. (Напав также на Пруссию, разрушил города, уничтожил почти всю землю Пруссии, и его окрещенные пруссы учинили жестокую резню христианского народа).

· "Erat namque castrum Santok olim valde magnum, in quo multi milites et populares morabantur, et etiam in eodem castro praepositura sancti Andreae. Cujus ecclesiae praepositus in omnibus ecclesiis infra dram, Iwam, Drawam, Wartham et Notesz, omnem jurisdictionem in clero et populo exercebat" Ibid. P. 595. (Некогда крепость Санток, в которой проживало много рыцарей и простого людй, была очень большая. И в этой крепости была даже препозитура св. Андрея, и препозит этого костела осуществлял полную юрисдикцию во всех костелах в пределах Одры, Ивы, Дравы, Варты и Нотеци и над духовенством, и над народом).

Несмотря на то, что в хронике понятия gens и natio употребляются к язычникам и христианским "народам", именно слово populus обозначает конкретные локальные общности в городах, которые наделены обязанностями (выбор правителя или легитимация его действий), либо объединины общей верой. Но явно, что данный термин не несет в себе этнического содержания.

Таким образом, слово populus применяется для обозначения особого статуса "народа", который обладает свободой, правом избирать правителя, выражать недовольство властью.

Кроме того, это представители городской или христианской общины, в рамках которых также обладают своими правами и обязанностями.

Barbari

К нечестивцам, которые совершают преступления против христиан относили не только язычников, но и православных:

· "Anno quo supra, ante festum sancti Andreae apostoli, peccatis Christianorum intraverunt Tartari cum Pruthenis, Ruthenis, Comanis et aliis gentibus terram Sandomiriensem, ipsamque rapinis, inflammationibus hominum occisionibus enormiter spoliantes" Ibid. P. 585. (В упомянутом выше году перед праздником св. Андрея во искупление грехов христиан а Сандомирскую землю вторглись татары с пруссами, русскими, куманами и другими народами и безобразно ее разорили грабежами, поджогами и убийствами).

В данном отрывке русы стоят в одном раду с язычниками татарами, прусами, куманами. Это красноречиво свидетельствует в пользу неприятия хронистом православной религии как особой ветви христианства.

Однако их особость, отличие от язычников хронист все же подмечает, характеризуя словом barbari. В двнном отрывке описывается взятие города Вислицы сыном Володоря, "короля Руси":

· "Omnibus vero populis, tam salutis conservandae quam urbis tuendae gratia, in urbe conclusis, proditor perfidus hostibus valvas aperit, populum chrislianum barbaricae nationi feriendum exponens" Ibid. P. 515. (А когда весь народ сбежался в город и себя спасти и его защитить, вероломный изменник открыл ворота врагам, дав, таким образом, возможность варварам перебить христианский народ).

Князья русских собирают войско против Болеслава Кривоустого:

· "Omnium ergo principum sibi adhaerentium, et barbaricae gentis multitudine armatorum studiose primitus recollecta, primatum primos ex parte totius regni Haliciensis procerum ac universitatis" Ibid. P. 516. (Прежде всего они собирают подчиненных им князей, затем множество вооруженных варваров, первых из первых всего Галицкого королевства).

В следующем предложении единственный раз русские и варвары упоминаются через союз, что может свидетельствовать о разделении этих понятий:

· "Dum haec invicem altercantur, ecce innumeras Ruthenorum et barbaricae gentis turmas eminus veniie suspicantur" Ibid. P. 517. (В то время как они переговариваются, видно как приближаются издалека бесчисленные ряды русских и варваров).

Возможно русы воевали против поляков, привлекая войска половцев, которых хронист и называет варварами. Но так или иначе слово barbari используется в первую очередь к русам. Поскольку Владислав II именно "на Руси и на других соседних землях" набирает войско, которое обобщается под назанием варвары:

· "Et dum aliquanto tempore Wladislaus in obsidione castri Posnaniensis moram facit, terris Poloniae per barbaricam gentem sui exercitus necem inferendo" Ibid. P. 521. (И пока владислав, использовав помощь варварских народов своего войска, наносит вред польским землям, и какое-то время медлит в осаде крепости Познань).

· "Ut a fratrum persecutione cessaret, et super effusione chriatiani sanguinis, stupratione virginum ac violatione: one matronarum, quae incessanter barbarica gens sui exercitus in sua gente, de qua ct ipse oriundus exstiterit, nefarie exercebat, clementer compatiens, ad propria studeat placatis fratribus declinare" Ibid. P. 523. (А также чтобы он прекратил пролитие христианской крови, оскорбление девушек, насилие над женщинами, что нечестиво совершают варвары из его войска среди народа, из которого и сам происходит, чтобы он, проявив сострадание, постарался примириться с братьями).

То же определение применяется и к войску Галицкого князя Владимира:

· "Hic postmodum in partibus Russiae existens, tantum patrimonialibus bonis contentus, qua dam temeritatis audacia assumpta, limitesregni Poloniae cum quibusdam latrunculis invadens, raptas illustrium faeminas, et nece sacrilega in Christianorum populo in die assumptionis beatae virginis Mariae crudeliter commissa, trans ultimas barbarorum transtulit regiones" Ibid. P. 535. (Затем он находится в русских землях, довольствуясь только отцовским наследством. Под влиянием дерзкой отваги нападает с какими-то разбойниками на границы Польского королевства в День Вознесения Св. Девы, совершив нечестивое побоище в христианском народе и похитив жен знатных людей, увозит их в отдаленные владения варваров).

Словом, "barbari" в хронике обозначаются русины. За этим термином скрывается представление о них как о конфессионально неполноценных, заблудших людях, поскольку это уже не язычники, но и не христиане. Русы для хрониста - варвары, которые верят в одного с христианами бога, но не поняли истиной веры, а значит стоят на более низком культурном уровне.

Общий вывод

В "Великопольской хронике" употребляется лексика, которую принято считать этнической: gens, natio, populus, barbari. Однако хронист по всей видимости наделял эти понятия следующими чертами:

· Gens. Термин носит в высшей мере "политический" характер. Он обозначает общности, которые связаны с правителем посредством ответственности за общую patria.

· Natio. Этнический термин, который при этом не относится к полякам, чехам, венграм и другим gentes. Он подразумевает территориальную, языковую и генеалогическую общность.

· Populus. Неэтнический термин, данное понятие скорее можно охарактеризовать как обозначение населения, обладающего своими правами и обязанностями в составе городской, либо конфессиональной общины.

· Barbari. Слово обозначает население Руси, которое определяется как низшее в культурном отношении ввиду того, что исповедует православие.

Но при этом в хронике присутствуют устойчивые характеристики для gens. Ввиду отсутствия подобных характеристик для определения natio или populus, можно утверждать, что они создаются искусственно в рамках обоснования лидерства польского правителя и gens в деле объединения славянских земель. Позднее эти характеристики станут ассоциироваться с представлением о качествах изначально присущих народам.

Также можно отметить, что на момент написания хроники этнические представления присутствовали в рамках уровня самосознания "nationes", который сложился до христианизации. Но им хронист не уделял пристального внимания, возможно, считая информацию о них естественной и не нуждающейся в комментариях. В связи с этим к общностям "nationes" отсутствуют какие-либо характеризующие их качества. В этом контексте важно заметить, что в последний раз слово "natio" употреблялось лишь в 32 главе, а его синонимичность с понятием gens можно проследить в Прологе, который скорее всего был написан во второй половине XIV века.

Также и синонимичность терминов populus и gens иногда прослеживается примерно с 30-ых глав хроники. Возможно это говорит о том, что хронист, описывая древние времена, чтобы донести их специфику так, как он ее понимал, старался использовать данные термины строже. А повествуя о современных или хронологически близких ему событиях использовал эти слова более естественно.

Литература

1. Дмитриев М.В. Конфессиональные и этнические компоненты "стратегий различения" в "Повести временных лет" и "Хронике Галла Анонима" // Диалог со временем. Вып. 21. 2007. С. 345-363.

2. Исаевич Я.Д. Этническое самосознание польской народности в XII - XIV вв. // Развитие этнического самосознания славянских народов в эпоху зрелого феодализма. М., 1989. С. 256-280.

3. Исаевич Я.Д. Древнепольская народность и ее этническое самосознание // Развитие этнического самосознания славянских народов в эпоху раннего средневековья. М., 1982. C. 144-166.

4. Symmons-Symonolewicz K. National Consciousness in Poland: Origin and Evolution. Middleville: Maplewood Press, 1983. 68 p.

5. Бальцер О. К истории общественно-государственного строя Польши. СПб., 1908.

6. Бардах Ю., Леснодорский Б., Пиетрчак М. История государства и права Польши. М., 1980.

7. Бобжинский М. Очерк истории Польши. Т. 1. СПб., 1888.

8. Грабеньский [Смоленьский] Вл. История польского народа. СПб., 1910.

9. История Польши. Т. 1. М., 1954.

10. Краткая история Польши: с древнейших времен до наших дней. М., 1993.

11. Королюк В.Д. Древнепольское государство. М., 1957.

12. Кутшеба Ст. Очерк истории общественно-государственного строя Польши. СПб., 1907.

13. Любавский М.К. История западных славян (прибалтийских, чехов и поляков). М., 1917.

14. Мыльников А.С. Картина славянского мира: взгляд из Восточной Европы: представления об этнической номинации и этничности XVI - начала XVIII века. СПб., 1999. 400 с.

15. Польша Русь. Черты общности и своеобразия в историческом развитии Руси и Польши в XII-XIV вв. М., 1976.

16. Флоря Б.Н. Cамосознание польской народности в 15 веке // Этническое самосознание славян XV в. М., 1995. С. 38-77.

17. Tazbir J. Polish National Consciousness in the 16^th to the 18^th Century // Harvard Ukrainian Studies, X (1986) N 3/4, p. 316-335.

18. Walicki A. The political Heritage of the 16th century and its Influence on the Nation-building Ideologies of Polish Enlightenment and Romanticism. // The Polish Renaissance in Its European Context. Bloomington, Indiana University Press, 1988. pp. 34-60.

19. Walicki A., Philosophy and Romantic Nationalism: the Case of Poland. University of Notre Dame Press, 1994.

20. Walicki A. The Enlightenment and the Birth of Modern Nationhood. Polish Political Thought from Noble Republicanism to Tadeusz Kosciuszko. University of Notre Dame Press, 1989.

21. Этническое самосознание и политическая культура Древней Руси.

22. Ведюшкина И.В. Русский дискурс в "Слове о Законе и Благодати" митрополита Илариона // Диалог со временем. Специальный выпуск: Исторические мифы и этнонациональная идентичность. М., 2007. №21. 416 c.

23. Данилевский И.Н. Повесть временных лет: Герменевтические основы источниковедения летописных текстов. М., 2004.

Размещено на Allbest.ru