Жертвоприношение "Омфалы": барон фон Гримм о будущем оперного искусства во Франции

Чтобы иметь представление о том, как талантливо перекладывать [диалоги- ческую] сцену на музыку, я умоляю Вас послушать дуэт Цефис и Пигмалиона57 -- эпизодическую сцену, по крайней мере, столь же неуместную и скучную, как и разговор Аквилона и Ирис в акте «Зрение» (l'Acte de la Vue)58. Однако как получилось, что я не могу выслушать и трех слов последнего, но с величайшим удовольствием слушаю Цефис и Пигмалиона? Пигмалион заинтересовал меня, стоило Музыканту заставить его произнести:

Cйphise, plaignez-moi59Цефис, пожалей меня

Убедитесь в правдивости и благородстве музыки в этой сцене. Как трогательно, просто и разнообразно! Какая выразительность! Послушайте этот стих:

N'accusez que les Dieux: j'йprouve leur vengeance.

С каким выражением он произносит:

Не обвиняй Богов: я сам навлек их кару.

J'avois bravй l'amour.Я храбрым был перед лицом любви.

Мелодия не только обладает, так сказать, жалобным характером, она не только выражает для меня смысл слова «храбрость», но также показывает мне раская- ние Пигмалиона. Я очень хорошо знаю, что месье Рамо, сочиняя эту сцену, не помышлял ни о чем подобном; воистину я предпочел бы также действовать не задумываясь, чем размышлять обо всех тех красотах, которые я ощущаю.

Посудите сами, можете ли Вы остаться равнодушной, слушая это:

Oui, je sens de l'amour toute la violence.Да, я ощущаю всю силу любви.

Однако Вам придется ознакомиться со всей сценой. Будьте любезны сравнить ее с причитаниями Аргины. Чтобы увидеть разницу, остановлюсь на двух послед- них строках ее роли, исполнение которых могло бы быть недурным60. Аргина говорит невыразительно:

Quel cahos! quelle horreur!Какой хаос! Какой ужас!

и это в сцене, где все должно быть эмоциональным. Она могла бы достаточно хорошо произнести

Soutenez-moi, je meurs d'amour et de douleur

Защитите, я умираю от любви и боли,

но Музыкант, вместо того чтобы естественным образом придерживаться мело- дии, на которую он столь удачно наткнулся, делает филировку голоса (йclat de voix) на слове «любовь»; это характерный признак заурядных умов, которые, не понимая сути истинной декламации, сводят все к подчеркиванию отдельных слов, вырванных из контекста. Нет никаких сомнений, что умирающая и все- цело отдающаяся своему горю Аргина, произнося слово «любовь», вкладывает в него чувство и смысл с той же непосредственностью, с которой я оказываюсь тронут [ее словами].

Я нахожу такой подход к выразительности банальным, и это мое второе замеча- ние -- к монологу «О ярость! O отчаяние!»61, имеющему репутацию очень красивого. Композитор не преминул выразительно подчеркнуть каждое слово. Он выделяет слова «ярость», «отчаяние», «гнев» и, наверное, радуется контрасту, который они образуют со словом «стонет», нарочито подчеркнутым в следующей строке; тем самым, мелодия этого знаменитого монолога, выражающего одну мысль, меняет характер в каждом полустишии. Ибо не только прелюдия не связана [тематически] с мелодией и аккомпанементом в первом стихе, но и мелодия не соответствует словам в этой строке:

Venez venger l'amour,Придите и отомстите за любовь,

и в этой:

qui gйmit dans mon coeur.что стонет в моем сердце.

а первая часть монолога не связана с последующей. По правде говоря, если мне позволят писать музыку таким образом, я договорюсь еще с тремя-четырьмя [композиторами] (первыми попавшимися и столь же бездарными, как и я), и мы добросовестно поделим между собой стихи, один за другим, или же, если они окажутся слишком длинными, полустишия, и так будем сочинять оперы.

Месье Детуш должен был заметить, что он говорит от лица отчаянно влюблен- ной, которая, несмотря на оскорбление, не может преодолеть страсть, и нет у нее в сердце ни гнева, ни ярости, раз она призывает их в помощь. Поэтому вместо банального выделения слова «стонет», ему следовало выстроить всю мелодическую линию монолога как единый порыв отчаяния, а в прелюдии и аккомпанементе изобразить жалобные стенания обманутой возлюбленной.

Еще раз умоляю знатоков сравнить это размышление Аргины:

Mais Alcide se plaint de la fiertй d'Omphale

Но сетует Геракл на высокомерие Омфалы

Сомнение:

Le hait-elle?Ненавидит ли она его?

Решение, невыразительно, без модуляции:

Je veux pйnйtrer dans son coeur.Хочу проникнуть в ее сердце

с размышлением злого Духа в «Аканте и Цефис»62:

S'il descend au tombeau, Cйphise va le suivre;

S'il voit le jour, il est aimй.

Если сойдет в могилу, Цефис последует за ним;

Если воскреснет, то будет вновь любим.

Размышление удачно передает:

Il est aimй...Будет любим…

Решение, быстрое и уверенное:

Rompons, rompons, et cetera.Разорвем, разорвем… и т. д.

Я прошу их не забывать, что заслуга в этом последнем размышлении при- надлежит исключительно Музыканту, ибо Поэт не помышлял о подобном. Вы видите, Мадам, что я, не колеблясь, цитирую сочинение, которое сам месье Рамо наверняка не поставит во главе списка своих опер.

Еще одно замечание, и я закончу. Будьте любезны прочесть четвертую сцену четвертого акта «Омфалы»63 и попытайтесь представить себе, чем бы она стала в руках месье Рамо. Как бы он произнес:

Que le jour palissant fasse place aux tйnйbres!

Que vos clameurs touchent les morts!

Что бы он сделал с этой сценой:

Quel transport saisit mes esprits!

Пусть день угаснувший уступит место тьме,

Пусть ваши крики поднимут мертвых!

Какое исступленье моим рассудком овладело!

Месье Детуш, верный себе, сопровождает появление тени Тиресия симфо- нией, которая изображает Аргину, сморенную сном. Но, к сожалению, он так быстро забывает о своем первоначальном замысле, что лишает меня удовольствия лицезреть, как несчастная Аргина засыпает.

Если бы мне позволено было судить о музыке по нотному тексту (par la lecture), не слыша ее исполнения, возможно я провел бы параллель между вторым актом

«Ипполита и Арисии» и «Омфалы»64. Процитирую для полноты представления следующие строки, которые звучат из уст Фурии:

Non, dans le sйjour tйnйbreux C'est en vain qu'on gйmit, c'est en vain,

Que l'on crie et les plaintes des malheureux

Irritent notre barbarie65.

Нет, в сумрачной обители Тщетно стенать, тщетно рыдать,

Крики и жалобы несчастных

Лишь распаляют нашу жестокость.

Быть может, месье Детуш не придал бы выразительности этим стихам, но, с другой стороны, он не преминул бы в своей излюбленной манере выделить слово «стенать» и смягчить мелодию на слове «жалобы», произносимом Фурией. В качестве примера наиблагороднейшего речитатива приведу обращение Тезея к Плутону:

Inйxorable Roi de l'Empire infernal66,

et cetera.

Безжалостный Владыка Царства мертвых, и т. д.

и противопоставлю дуэт из «Омфалы»67 дуэту Тезея и Фурии:

Non, rien n'appaise ta fureur. Non, rien n'appaise ma fureur68, et cetera.

Нет, ничто не утолит твою ярость. Нет, ничто не утолит мою ярость, и т. д.

Однако, чтобы мне не говорить Вам лишь о Вашем Орфее, сравните упомя- нутую сцену из «Омфалы», изуродованную Музыкантом, с прекрасной сценой

клятвы и заклинания из первого акта «Танкреда»69. Я аплодировал появлению этого героя в заколдованном лесу с той же искренностью, с какой я скучал на возрождении «Омфалы»; я настолько проникся этим трогательным и благород- ным монологом Танкреда,

Sombres forкts, asile redoutable,

et cetera.

Угрюмые леса, приют зловещий,

и т. д.

насколько мне было противно мрачное и унылое признание в любви, которое Алкид делает Омфале.

По-видимому, это необъяснимый парадокс: как те же зрители, которые нака- нуне аплодировали этому шедевру искусства -- божественному «Пигмалиону», осмеливаются испытывать такое же удовольствие от «Омфалы» на следующий день. Но разобраться в этих противоречиях несложно. Именно философам и ли- тераторам нация обязана, даже не подозревая об этом, своим вкусом к хорошей музыке, а также ко всем изящным искусствам. В первую очередь, их одобрению месье Рамо обязан той справедливости и почестям, которые сегодня ему оказы- вает вся нация. Но в Италии и других странах природа и инстинкт за день при- вивают хороший вкус большему числу человек, чем здешние философы своими трактатами за несколько лет. Этот вкус, хотя и распространен во Франции, все еще неочевиден; он часто находится под влиянием закоренелых предрассудков, которые из-за своей ветхости кажутся уважаемыми, ибо порой старость не за что уважать, кроме как за ее немощь. Философам со временем еще предстоит развить этот вкус и утвердить его среди нации. Спустя десятилетие реперту- ар Оперы избавится от многих мнимых сокровищ и не станет от этого беднее.

«Атис», «Армида», «Ипполит и Арисия» возглавят трагедию; «Галантная Европа»,

«Празднество в честь Гименея и Амура» встанут во главе балета; «Иссе» послужит образцом для пасторалей, однако я очень опасаюсь, что «Платея» останется как без соперников, так и без преемников.

Авторитет литераторов и доверие к ним несомненно приблизят время насту- пления столь славного для Франции периода. Как истинные учителя своей нации и Вселенной, они должны освещать большинство своим светом и направлять своими наставлениями. Что касается вкуса, двор диктует нации моду, а фило- софы -- законы. Им недостает лишь мужества, чтобы идти против общепринятых и тем паче абсурдных мнений, чтобы атаковать их со всей силой своего разума и истреблять везде, где бы они ни находились. Философ, написавший введение к Энциклопедии, дал им знак70.

Он осмелился восхищаться своими современниками и соотечественниками. Он осмелился с дерзостью, свойственной ему и всякому мыслящему человеку, говорить о тех высоких гениях, чьи труды и славу он разделял, и чьи заслуги неблагодарная нация зачастую обесценивала (скорее из-за недостаточной про- свещенности, чем из зависти и ревности) и пятнала, что в итоге отразилось на ней же самой.

Я надеюсь, не за горами то время, когда публика научится слушать [театральную музыку] и решать вопросы вкуса и изящных искусств с той же проницательно- стью и деликатностью, как это делали когда-то жители Афин. Быть может, тогда она отучится называть «выразительностью пения» то, как актер всего-навсе- го переигрывает, надрывая легкие, порой жестикулируя или размахивая пал- кой (de baguette). Быть может, она не станет более называть «пением» то, что представляет собой череду криков, зачастую фальшивых и всегда неприятных. Лишь тогда великие таланты будут искренне польщены аплодисментами, ко- торые они получают, и будут считать их своей исключительной привилегией; в то время как сегодня им часто приходится краснеть от похвал, воздаваемых им теми же руками, которые уже через мгновение бесчестят себя, неистово аплодируя тому, что следовало бы освистать или, по крайней мере, вытер- петь со снисходительным молчанием, дабы посредственность скорее канула в небытие.

Мне необходима надежда на эти перемены, чтобы смягчить страдание, которое причиняет поразительный успех «Пигмалиона». Каждый день я с сожалением осознаю, что в нем воспринимается лишь красивое, тогда как прекрасное забы- вается. Это следствие того пристрастия к безделушкам, той болезненной узости мышления, которая, кажется, отравляет наш век; иначе говоря, вот причина того, что все занимаются лишь украшением каминов и десюдепортов, но никто не думает о воротах своего дома.

Я не могу не отметить здесь еще одного преимущества итальянской музыки перед французской. [Итальянская] ария, как и речитатив, способна передать лю- бое выражение и принять любую форму. [Речитатив и ария] подобны двум фигу- рам, каждая из которых в равной степени красива и приятна: первый в благородном и простом одеянии, вторая -- облачена со всей пышностью утонченной роскоши. В этом кроется причина, в силу которой последняя ослепляет толпу и с легкостью скрывает недостатки под великолепием своего наряда. Ариетта, напротив, никог- да не составит блестящую партию во французской опере: она не дитя гения -- нет, во Франции она не претендует на столь высокое происхождение. Она способна не более чем на приятную окраску определенных слов. [Работа] композитора сво- дится к тому, что он постоянно забавляется со словами «копье» (lance), «летит» (vole),

«оковы» (chaоne), «щебет» (ramage) и т. д. Великие полотна, язык чувств и страстей ограничиваются монологами, которые представляют собой лишь украшенный, ор- наментированный, а иногда и перегруженный речитатив. Какое блестящее поприще для композитора эта итальянская ария! Хотите увидеть воистину великие полотна? Вот они:

Vo solcando un mar crudele Senza vele

E senza sarte,

Freme l'onda, il Ciel s'imbruna:

Я плыву по волнам бурлящего моря, Без парусов

И без снастей,

Волны вздымаются, Небо темнеет,

Или:

Cresce il vento, e manca l'arte, E il voler della fortuna

Son costretto а seguitar71.

Leon piagato а morte Sente mancar la vita, Guarda la sua ferita Nи s'avvilisce ancor. Cosм frа l'ire estreme

Rugge, minaccia, e freme Che fа tremar morendo Tal volta il cacciator.72

Крепнет ветер, и нет у меня сноровки, Но волею судьбы

Я вынужден продолжить путь.

Лев, будучи смертельно ранен Чувствует, как жизнь уходит; Смотря на свою рану

Он все еще не верит. Так в гневе страшном Ревет, кидается, рычит, Что заставляет, умирая, Дрожать охотника.

Кисть композитора не способна превзойти в этих полотнах выразительность и крас- норечие поэта.

Вот еще одно полотно, в котором поэт лишь намекает композитору на то, что тот должен исполнить со всем усердием.

Scherza il Nocchier talora Con l'aura, che si desta; Ma poi divien tempesta, Che impallidir lo fа.

Non cura il pellegrino Picciola nuvoletta;

Ma quando men l'aspetta, Quella tuonando vа.73

Порою потешается кормчий Над ветерком, что еле дует;

Но вот он превращается в бурю, Что заставляет бледнеть.

Не заботит странника Маленькое облачко;

Но когда меньше всего ожидаешь, Из него раздастся гром.

Только вслушайтесь в буйство и неистовство страстей.

Dimmi, che un empio sei, Ch' hai di macigno il core, Perfido, traditore,

E allor ti crederт.

Vorrei di lui scordarmi, Odiarlo, oh Dio, vorrei; Mа sento, che sdegnarmi, Quanto dovrei, non sт....

Скажи мне, что подлец ты, Что из камня твое сердце, Злодей, предатель,

Тогда тебе поверю. Хочу его забыть,

Возненавидеть, о Боже, его желаю, Но чувствую, что презирать его Как следует я не способна.

Или:

Dimmi che un empio sei, E allor ti credero.74

Dovrei.... mа nт....

L'amor.... oh Dio! la fи....

Ah che parlar non so.75

Скажи мне, что подлец ты, Тогда тебе поверю…

Я должен… но нет… Любовь… о Боже! моя вера… Ах, как сказать -- не знаю…

А вот выражение печали и нежности:

Che non mi disse un di, Quai numi non giurт! E come, oh Dio, si puт Come si puт cosм Mancar di fede!

Tutto per lui perdei, Oggi lui perdo ancor. Poveri affetti miei!

Questa mi rendi, amor, Questa mercede!76

Что только он ни говорил, Какими божествами только он ни клялся!

И как, о Боже, можно, Как можно было

Не поверить!

Ради него всего лишилась, Сегодня и его теряю.

О бедные чувства мои!

Вот какую уготовила ты мне, любовь, Какую награду!

Или:

Digli, chи `и un infedele, Digli, che mi tradi: Senti.non dir cosм,

Digli, che partirт....

Digli, che l'amo. Ah se nel mio partir Lo vedi sospirar,

Tornami а consolar. Che prima di morir Di piщ non bramo.77

Скажи ему, что он неверный, Скажи, что изменил мне; Послушай… не говори так, Скажи, что я уеду…

Скажи, что я люблю его. Ах, если по моему отъезду, Он будет вздыхать,

Приди меня утешить.

Перед смертью Мне большего не надо.

Эта последняя строфа, как Вы видите, напоминает обаятельную миниатюру из пятой сцены четвертого акта «Заиры»78.

Хотите увидеть выражение трогательного и молчаливого чувства?

Per pietа, bell' Idol mio, Non mi dir ch'io sono ingrato,

Будь милосердной, дивный Идол мой, Не говори мне, что я неблагодарен:

Infelice, suenturato Abbastanza il Ciel mi fа.79

Несчастным, жалким Сделали меня Небеса.

Только послушайте пение этих несчастных влюбленных:

Или:

Ah, che parlando, oh Dio Tu mi trafiggi il cor!80

Quando finisce, o Dei La vostra crudeltа!

Se in cosм gran dolore D'affanno non si muore, Qual pena uccidera?81

Ах, что говоришь; о Боже, Ты пронзаешь мое сердце!

Когда иссякнет, о боги, Твоя жестокость!

Если в столь страшном горе Я не погиб от тоски,

Какая мука способна меня убить?

Наконец, желаете пример простого, наивного и нежного чувства?

Tu di saper procura, Dove il mio ben s'aggira, Se piщ di me si cura,

Se parla piщ di me.82

Другой пример:

Ch'io mai vi possa Lasciar d'amare, Non lo credete, Pupille care:

Nи men per gioco V'ingannerт.

Voi foste e siete Le mie faville, E voi sarete, Care pupille,

Il mio bel foco Fin ch' io vivrт.83

Ты знаешь наверняка, Где мой любимый блуждает,

Если больше, чем я, заботишься, Если говоришь с ним больше, чем я.

Что я когда-либо смогу Отречься от любви,

Не верьте, Очи милые:

Даже ради шутки Не изменю вам.

Вы были и останетесь Моими искрами,

И будете, Милые очи,

Моим прекрасным пламенем, Пока жива я.

Еще один:

Tu sei la mia speranza

Ты моя надежда,

Tu sei il mio piacer, et cetera84.Ты мое наслаждение, и т.д.

Французские поэт и композитор были бы в равной степени изумлены, если бы первый сохранил при переводе всю простоту этих слов, не опошлив их, а второй пе- редал эту простоту в своей музыке. Осмелюсь сказать, что французы в целом, быть

может, слишком далеко ушли от этой очаровательной и счастливой природной про- стоты. Самые прекрасные сцены Метастазио не имели бы успеха в Париже из-за своей предельной простоты. Этот отход от правдоподобия и безыскусной красоты носит всеобщий характер. Стоит лишь увидеть, как разодеты пастухи в нашей Опере и субретки в Комедии. Брут в мантии, расшитой золотом, в огромном парике и с большим плюмажем на шляпе посреди столь же богато разряженного сената, про- износит эти прекрасные стихи:

Ces peres des Romains, vengeurs de l'йquitй,

Ont blanchi dans la pourpre et dans la pauvretй.

Au-dessus des trйsors, que sans peine ils vous cйdent,

Leur gloire est de dompter les Rois qui les possйdent.

Prenez cet or, Arons, il est vil а nos yeux85; et cetera.

Сии подпоры Римлян, поборников справедливости,

Поблекли в пурпуре и в нищете. Презрев сокровища, что без труда приобрели,

Иной желают славы -- укротить Королей,

что оными владеют, Возьми же золото, Арон,

оно противно нашему взору,

и т. д.

Если такова беда людей, которые в своих подражаниях, как и в своих изыска- ниях, никак не могут достичь истины и вынести ее неприкрытого света, то почему бы не приблизиться к ней, по крайней мере, как можно ближе или скрывать ее как можно меньше.

Ариетта «Повелевай, любовь» и другие обеспечили огромный успех [«Пигмалиону»], между тем красота двух монологов неочевидна для большин- ства86. Их находят недурно сделанными, обсуждают сдержанно, тогда как ариетту неизменно встречают с энтузиазмом. Тем не менее, ариетта (вне сомнения, самое успешное полотно в мире, в котором месье Желиотт демонстрирует все преле- сти и все богатство своего пленительного таланта) всего лишь произведение человека со вкусом, тогда как создателя монологов, должно быть, согревал тот божественный огонь, который мы называем гением. Я знаю, что обе сцены были созданы одним и тем же мастером, однако публике следовало бы различать то, что воистину прекрасно, от того, что всего лишь приятно.

Признаюсь, с каждым спектаклем я нахожу все новые объекты для восхищения в этих монологах. Какая стройность замысла, какая гармония в инструментальной партии, какая простота, какая ученость в basso continuo и с каким благородством он движется, какая выразительность пения, как оно трогательно и правдиво, и как это всё взаимодействует друг с другом, чтобы увлечь, привести меня в восторг. Пигмалион заставляет меня проливать слезы, подобно Оросману87. С каким искусством он повторяет эти слова:

Fatal amour, cruel vainqueur, Quels traits as-tu choisi pour me percer le coeur! 88

Смертельная любовь, жестокий победитель,

Какие стрелы выбрала, чтобы пронзить мне сердце!

Как он делает их все более трогательными с каждым повторением, прежде всего, при помощи баса. Как он передает на фоне фигураций флейт и скрипок:

Que d'appas! Que d'attraits!89О сколь прелестна! Сколь чарует!

Как он приводит меня в волнение, обращаясь к статуе:

Insensible tйmoin du trouble qui m'accable90

Когда он говорит мне:

Sa grace enchanteresse M'arrache, malgrй moi, des pleurs et des soupirs. Dieux! Quel йgarement! Quelle vaine tendresse! 91

Бесчувственный свидетель объявшего меня волненья

Ее чарующая грация,

Во мне рождает, против воли, слезы и вздохи

Боги! Какое безумие! Какая тщетная нежность!

Напрасно я пытался сдержать слезы, напрасно пытался остановить их. Это подвластно только тому, кто заставил их течь. Внезапно он завладевает моим вниманием с помощью гениальной находки -- двух аккордов, предшествующих молитве Пигмалиона Венере92, которые приобретают неземное звучание за счет того, что чрезвычайно просты и представляют собой безыскусный переход из минора в мажор. Как удачно он находит мелодическое, гармоническое и инстру- ментальное выражение для следующих слов:

Pourrois-tu condamner la source de mes larmes!

Не в силах осушить источник моих слез!

Словом, если бы Статуя не ожила, и если бы я не был захвачен в момент этого чуда смелой и удачной модуляцией из соль мажора (ре, соль) в ми мажор (си, ми), то со мной, как и с Возлюбленной [Пигмалиона], случилось бы то, о чем сказано в мелодии, разрывающей мою душу:

Si le Ciel ne vous eut fait vivre, Il me condamnoit а mourir!

Il me condamnoit а mourir! 93

Коль Небеса тебя не оживят,

То к смерти ими буду я приговорен! То к смерти ими буду я приговорен!

Видите ли, Мадам, восторг, который вызывают у меня эти сцены, мешает рассказать Вам о блестящей увертюре, о восхитительной сарабанде, которую танцует Статуя, о величественном хоре «Любовь торжествует», о причудливом характере наивной пантомимы94, наконец, о каждой сцене, являющейся частью

этого бессмертного произведения. Но мое изумление достигает предела, когда я думаю, что автор «Пигмалиона» -- это автор четвертого акта «Зороастра», что автор «Зороастра» -- автор «Платеи», и что автор «Платеи» написал дивертисмент Розы в акте Цветов95.

Подобно Протею, неизменно новаторский, неизменно оригинальный, неиз- менно улавливающий сущность и величественность каждого персонажа; о нем можно сказать то же самое, что Философ, которого я уже цитировал, говорит о месье Вольтере, -- что он никогда ни выше, ни ниже сюжета96. Признаюсь, Мадам, что я считаю восхищение и уважение ко всему, что является подлин- ным талантом, независимо от жанра, своим величайшим благом после люб- ви к добродетели. Небеса, одарившие этих людей своими дарами, выделили их из толпы простых смертных. Высокое положение в обществе, знатность, богатство, пустые знаки отличия, химерические почести -- все это меркнет в моих глазах. Предпочесть человека с талантом тому, у кого его нет, само по себе справедливо и обосновано. Природа оставила на них божественный след, дабы привлечь к ним поклонение и похвалы человечества. Я воздвигаю в своем сердце Храм для этих избранных смертных, и позволяю всем, кому посчастли- вилось постичь прекрасное, присоединиться к моему служению. Я не боюсь, что кто-либо в своем рвении затмит меня. Беззаветная преданность нисколько не страшится соперников.

Я верю, Мадам, что увижу Вас среди тех немногих праведных душ, которые спешат почтить этот Храм. Кто может достойнее Вас ценить таланты и восхищаться ими! Вы найдете в этом Храме изображения умерших, алтари и благовония для живых. Они польщены Вашими приношениями. Не удивляйтесь, обнаружив алтарь бога Танца [месье Дюпре]97 рядом с алтарем бессмертного Мориса98. Не удивляйтесь, обнаружив там же Завоевателя Силезии99, а рядом алтарь, возведенный в честь бессмертного человека -- песнопевца Генриха IV, историка Карла XII, достойного пребывать здесь100; чуть далее находится другой алтарь, посвященный француз- скому Орфею101 возле алтаря божественного Перголези; отдайте должное как Возвышенному -- Venite exultemus [мотет месье Мондонвиля, создавшего множе- ство шедевров в этом жанре] -- так и Трогательному -- Salve Regina [небольшой мотет Перголези]. Здесь Вы задержитесь, чтобы восхититься изяществом и лег- костью необыкновенного голоса [мадемуазель Фель], талант которого научил свою нацию петь по-французски, и который с той же дерзновенностью осмелился дать оригинальное истолкование итальянской музыке; с восхищением услышите Астроа и Салимбени [первая из Берлина, месье Салимбени из Дрездена; их талант сравним с их славой]102; Вас пленят выразительность, возвышенность и беглость голоса, эти несомненные качества таланта великого певца французской нации [месье Желиотта]; далее Ваше внимание захватит мастерская праксителей нашего века [месье де Бушардона и месье Пигаля]103 или поразят гордыня кисти Карла [месье Ванлоо] и смелость его подражателя [месье Пьерра]104, реалистичность и выразительная сила живых пастелей [месье де Латура]105; Вы будете дрожать, трепетать при виде божественной Меропы [мадемуазель Дюмениль]106; будете захвачены игрой Оросмана [месье Лёкен], растроганы искренностью почтенного Люзиньяна [месье Саразин]107 или вспыльчивого Старика [из «Андрианки»]108;

далее Вы будете околдованы грацией и неповторимым талантом Заиры [ма- демуазель Госсен]109, затем очарованы мастерством и утонченностью игры оригинальной и прелестной пары [месье Грандваль и мадемуазель Грандваль]110; позже Ваше внимание привлекут две неподражаемые фигуры, Мом и Талия нашего века [месье Арман и мадемуазель Данжевиль]111; Вы будете поражены мудростью, широтой и глубиной взглядов Философа и Законодателя наций [автора «О духе законов» и других сочинений, уготованных к бессмертию]112, а затем отвлечетесь на трогательную игру неподражаемого скрипача [месье Пажен]113.

В центре Храма находится алтарь, посвященный необыкновенному чело- веку, которому подвластно все. Вы видите его там, держащего в одной руке бразды правления своими владениями, а в другой -- флейту; диктующего Свод Законов своему Канцлеру [месье барон фон Кокцеи] и, одновременно, план Симфонии своему Композитору [месье Граун]114. И Небеса, дабы отплатить ему за тягости правления, даруют драгоценную привилегию, которой он до- стоин -- одаривать своими благами таланты, коими он имеет удовольствие любоваться.



Использованная литература

1. Д'Аламбер Ж. Л. Предварительное рассуждение издателей // Философия в «Эн- циклопедии» Дидро и Даламбера / под ред. В. М. Богуславского. М.: Наука, 1994. С. 55-121.

2. Руссо Ж.-Ж. Исповедь. Часть вторая / пер. с фр. Д. А. Горбова // Ж.-Ж. Руссо. Избранные сочинения. Том 3. М.: Гослитиздат, 1961. С. 242-570.

3. Руссо Ж.-Ж. Письмо о французской музыке / пер. с фр. Е. М. Лысенко // Ж.-Ж. Рус- со. Избранные сочинения. Том 1. М.: Гослитиздат, 1961. С. 178-213.

4. Руссо Ж.-Ж. Рассуждение о науках и искусствах / пер. с фр. Н. И. Кареева // Ж.-Ж. Руссо. Избранные сочинения. Том 1. М.: Гослитиздат, 1961. С. 41-64.

5. Alembert J. le R. d'. Contresens, en musique // Encyclopeмdie ou dictionnaire raisonneм des sciences, des arts et des metiers, par une socieмteм de gens de lettres: mis en ordre & publieм par M. Diderot, … & quant а la partie matheмmatique, par M. D'Alembert. Tome 4 «Conjontif-Discussion». Paris: Briasson, 1754. P. 141.

6. Alembert J. le R. d'. Eleмmens de musique theмorique et pratique suivant les principes de m. Rameau. Lyon: Bruyset, 1762. 236 p.

7. Andreм Y. M. Essai sur le beau. Nouvelle eмdition, augmenteмe de six discours. Paris: Ganeau, 1770. 501 p.

8. Cahusac L. de. Chanteur, euse // Encyclopeмdie ou dictionnaire raisonneм des sciences, des arts et des metiers, par une socieмteм de gens de lettres: mis en ordre & publieм par M. Diderot, … & quant а la partie matheмmatique, par M. D'Alembert. Tome 3

«Cha-Conjonctif». Paris: Briasson, 1753. P. 145.

9. Grimm M. Letter on «Omphale», a lyric tragedy, reprised by the Royal Academy of Music, 14 January 1752 // Jean-Jacques Rousseau. Essay on the Origin of Languages and Writings Related to Music / ed. by J. T. Scott. Hanover and London: University Press of New England, 1998. P. 106-115.

10. Grimm M. Lettre de M. Grimm sur Omphale, trageмdie lyrique, reprise par l'Acadeмmie royale de musique le 14 janvier 1752. Paris: [eмditeur non identifieм], 1752. 52 p.

11. Masson P.-M. La Lettre sur Omphale // Revue de musicology. T. 24. No. 73/74 (1945). P. 1-19. https://doi.org/10.2307/926925.

12. Nouvelles Litteraires // Mercury de France, dedie au Roi. Mars, 1752. P. 118-144.

13. Rameau J.-Ph. Preмface // Les Indes galantes: Ballet, Reduit a quatre grands concerts: avec une nouvelle Entreмe complete par Monsieur Rameau. Paris: Boivin, Leclair, l'Auteur, [1735-1736].

14. Remarques au sujet de la Lettre de M. Grimm sur Omphale. Paris: [eмditeur non identifieм], 1752. 28 p.

15. Rohland de Langbehn R. Friedrich II von Preussens De la litteмrature allemande. Zum historischen Standort des Aufsatzes und zu seiner Ьbersetzung im Spanischen. Literarische und Kulturhistorische Aspekte // Revista de filologнa alemana. Vol. 13 (2005). P. 169-184. https://doi.org/10.1007/978-3-476-05728-0_6393-1.

16. [Rousseau J.-J.] Lettre а M. Grimm, au sujet des Remarques ajouteмes а sa Lettre sur Omphale. [Paris]: [eмditeur non identifieм], 1752. 29 p.

17. Rousseau J.-J. Reмcitatif // Encyclopeмdie ou dictionnaire raisonneм des sciences, des arts et des metiers, par une socieмteм de gens de lettres: mis en ordre & publieм par

M. Diderot, … & quant а la partie matheмmatique, par M. D'Alembert. Tome 13

«Pom -- Regg». Paris: Briasson, 1751. P. 854.



References

1. Alembert, Jean le Rond d'. 1994. “Predvaritel'noe rassuzhdenie izdateley [Preliminary Discourse of the Publishers]”. In Filosofiya v “Entsiklopedii” Didro i Dalambera [Philosophy in the “Encyclopedia” of Diderot and d'Alembert], edited by Veniamin

M. Boguslavsky, 55-121. Moscow: Nauka. (In Russian).

2. Rousseau, Jean-Jacques. 1961. “Ispoved'. Chast' dva [Confessions. Second Part],” translated by Dmitry A. Gorbov. In Idem. Izbrannye sochineniya [Selected Writings], vol. 3, 242-570. Moscow: Goslitizdat. (In Russian).

3. Rousseau, Jean-Jacques. 1961. “Pis'mo o frantsuzskoy muzyke [Letter on French Music],” translated by Evgeniya M. Lysenko. In Idem. Izbrannye sochineniya [Selected Writings], vol. 1, 178-213. Moscow: Goslitizdat. (In Russian).

4. Rousseau, Jean-Jacques. 1961. “Rassuzhdenie ob iskusstvakh i naukakh [Discourse on the Arts and Sciences],” translated by Nikolai I. Kareev. In Idem. Izbrannye sochineniya [Selected Writings], vol. 1, 41-64. Moscow: Goslitizdat. (In Russian).

5. Alembert, Jean le Rond d'. 1754. “Contresens, en musique.” In Encyclopeмdie ou dictionnaire raisonneм des sciences, des arts et des metiers, par une socieмteм de gens de lettres: mis en ordre & publieм par M. Diderot, … & quant а la partie matheмmatique, par M. D'Alembert, vol. 4: Conjontif-Discussion, 141. Paris: Briasson.

6. Alembert, Jean le Rond d'. 1762. Eleмmens de musique theмorique et pratique suivant les principes de m. Rameau. Lyon: Bruyset.

7. Andreм, Yves Marie. 1770. Essai sur le beau. Nouvelle eмdition, augmenteмe de six discours. Paris: Ganeau.

8. Cahusac, Louis de. 1753. “Chanteur, euse”. Encyclopeмdie ou dictionnaire raisonneм des sciences, des arts et des metiers, par une socieмteм de gens de lettres: mis en ordre & publieм par M. Diderot, … & quant а la partie matheмmatique, par M. D'Alembert, vol. 3: Cha-Conjonctif, 145. Paris: Briasson.

9. Grimm, Melchior. 1998. “Letter on `Omphale', a Lyric Tragedy, Reprised by the Royal Academy of Music, 14 January 1752”. In Jean-Jacques Rousseau. Essay on the Origin of Languages and Writings Related to Music, edited by John T. Scott, 106-15. Hanover and London: University Press of New England.

10. Grimm, Melchior. 1752. Lettre de M. Grimm sur Omphale, trageмdie lyrique, reprise par l'Acadeмmie royale de musique le 14 janvier 1752. Paris.

11. Masson, Paul-Marie. 1945. “La Lettre sur Omphale”. Revue de musicology 24: 1-19. https://doi.org/10.2307/926925.

12. “Nouvelles Litteraires.” 1752. Mercury de France, dedie au Roi (mars): 118-44.

13. Rameau, Jean-Philippe. [1735-1736]. “Preмface.” In Idem. Les Indes galantes: Ballet, reduit a quatre grands concerts: avec une nouvelle entreмe complete par Monsieur Rameau. Paris: Boivin, Leclair, l'Auteur.

14. Remarques au sujet de la Lettre de M. Grimm sur “Omphale”. 1752. Paris: n.p.

15. Rohland de Langbehn, Regula. 2005. “Friedrich II von Preussens De la litteмrature allemande. Zum historischen Standort des Aufsatzes und zu seiner Ubersetzung im Spanischen. Literarische und Kulturhistorische Aspekte.” Revista de filologнa Alemana 13: 169-84. https://doi.org/10.1007/978-3-476-05728-0_6393-1.

16. [Rousseau, Jean-Jacques]. 1752. Lettre а M. Grimm, au sujet des Remarques ajouteмes а sa Lettre sur Omphale. [Paris]: n.p.

17. Rousseau, Jean-Jacques. 1751. “Reмcitatif.” In Encyclopeмdie ou dictionnaire raisonneм des sciences, des arts et des metiers, par une socieмteм de gens de lettres: mis en ordre & publieм par M. Diderot, … & quant а la partie matheмmatique, par M. D'Alembert, vol. 13: Pom-Regg, 854. Paris: Briasson.

Размещено на Allbest.ru

...