Философский скептицизм появляется в Греции как обоснование и теоретическое подкрепление социального скептицизма, неизбежно возникающего в переломные эпохи.

Первый период античности, классика, отличается в сфере экономики непосредственной формой рабовладения, что предполагает такую политическую организацию, как полис, самостоятельный город-государство, для которого характерна социальная целостность и гармония; граждане полиса мыслили себя в нераздельности с государством, осознавая его интересы как свои собственные. Но развитие рабовладельческого способа производства, необходимость перехода от непосредственной формы рабовладения к опосредствованной привели к кризису и гибели полиса. В IV в. до н. э. Греция вступила в длительную полосу социально-экономических потрясений, потери государственной независимости. В области идеологии кризис выражался в крушении полисного идеала, зарождении индивидуалистических, субъективистских воззрений. Социальный пессимизм, утрата прежних социальных устоев детерминируют философское сомнение, которое должно было теоретически оправдать, философски санкционировать шаткую и неустойчивую жизненную позицию.

С точки зрения этого сомнения скептики воспринимают и усваивают предшествующее философское наследие, разрабатывают собственный способ рассуждения. Исходное сомнение обусловливает использование определенной теоретической аргументации, предзаданность логического построения. Аргументация скептиков направлена главным образом против современных им догматических систем эпикуреизма и стоицизма. Обе эти системы опирались на свой основной принцип, не подвергая его анализу. Стоики, трактуя истину как совпадение мышления с реальным, видели, однако, критерий истинности в соблюдении формально-логического закона противоречия. В таком случае появляется возможность произвола: истиной может считаться любое положение, лишь бы оно было формально непротиворечивым. Началом другой догматической системы являлись ощущение, созерцание, восприятие. Необоснованность этих исходных принципов вызвала к жизни скептицизм, для которого главное - «деятельное отрицание всякого критерия, всяких определенных принципов, какого рода они ни были бы: чувственное ли знание, рефлективное ли представление или мыслящее познание».

Античный скептицизм не создал своего позитивного содержания. Собственно скептицизм - это выработанная им манера, способ противопоставлять чужие взгляды и мнения.

Скептики оказались преемниками богатейшего философского наследия, но их непосредственными теоретическими предшественниками считаются элеаты, впервые поставившие проблемы диалектики как логики, и софисты, выдвинувшие точку зрения различных оснований. Но если для элеатов и софистов сомнение - лишь момент познания, преодолев который они приходят к определенным положениям, то для скептиков сомнение - исходный и конечный пункт философствования.

Доминирующая мысль пяти логических тропов - неизбежность и принципиальная неустранимость противоречия в чувственном и рациональном познании. Подвижность, изменчивость чувственного восприятия в зависимости от особенностей воспринимающего субъекта и от отношений между самими объектами выявляет троп относительности. Чувственное восприятие, ощущение не есть нечто застывшее, раз и навсегда данное. Напротив, ощущения противоречат друг другу, «подлежащая вещь кажется нам той или иной по отношению к судящему и созерцаемому вместе». Другой троп доказывает противоречивость мышления, исходя из реального положения, сложившегося в философии: рациональное познание представляет арену ожесточенных споров, где каждый философ, опровергая противника, выдвигает свою теорию, претендуя на истинность.

Как подчеркивает К. Маркс, скептики являются учеными среди философов... «Они бросили выравнивающий, сглаживающий ученый взгляд на прежние системы и обнаружили таким образом противоречие и противоположность».

Как показывают оба эти тропа, нет ни одного чувственного восприятия, ни одного теоретического положения, гарантированного от опровержения. Ни одному из спорящих невозможно отдать предпочтение. Но, может быть, прибегнув к доказательству, противники все-таки придут к единому мнению? На это отвечают три других тропа: «Все, приводимое в доказательство обсуждаемой вещи, требует другого доказательства, и то, в свою очередь, другого, и так до бесконечности». Таков основной логический троп, выдвигающий невозможность обоснования. Если же кто-то из спорящих решится все-таки приостановить этот удручающий бег в бесконечность, то вынужден будет ухватиться за предположение, за недоказанное положение: «доведенные до бесконечности доказательств, догматики исходят из чего-нибудь, чего не обосновывают, но желают принять его просто и без доказательств только в силу уступки». Тот же, кто, стремясь доказать истинность своей теории, все-таки упорствует, неминуемо попадает в порочный круг: положение, которое он приводит для подтверждения исследуемой вещи, «нуждается во взаимном от нее подкреплении». Таким образом, ни одно из противоречащих положений не может быть спасено доказательством. Все приводимое в доказательство, в свою очередь, не обладает очевидностью в самом себе, т. е. противоречивость чувственного и рационального познания непреодолима.

Все остальное содержание скептицизма - опровержение трех частей тогдашней философии (логики, физики, этики) и всех современных ему наук - есть развитие и подтверждение этой основной мысли. Прием тропов позволяет обнаружить противоречивость фундаментальных научных понятий и теорий. С неумолимой доказательностью Секст показывает одинаковую вероятность, равное право на истинность противоположных утверждений. Причем противоположными считаются не всякие утверждение и отрицание, а такие, которые борются между собой. Борьба же эта бесконечна и не выявляет ни малейшего преимущества ни одной стороны. Для определения такого состояния вводится особый термин «равносилие».

Почему же противоречие чувственного и мыслимого, в неизбежности которого уверен скептицизм, становится для него свидетельством слабости и недееспособности человеческого познания, аргументом сомнения в возможности постижения сущности? Неопровержимо доказав противоречивость и чувственного и мыслимого, противопоставив всем их определениям не менее вероятное отрицание, скептицизм разоблачил тем самым догматизм, который придерживается односторонних конечных положений. Требовалась удивительная сила абстракции, отмечает Гегель, чтобы в конкретном материале отдельных наук познать определение отрицательного. Во всех понятиях Секст вскрывает другое их самих. Ничто не может устоять против этого критического натиска, против этого необходимого, вызванного самим же замкнувшимся в себе догматизмом порыва отрицательности. Скептицизм снова вносит движение и жизнь в окоченевшее догматическое мышление, представляя необходимую ступень к диалектике.

Но в своей критике догматизма он сам, как нам представляется, исходит из догматических позиций. Вещь в себе, сущность, по мнению скептиков, не может быть противоречивой, изменчивой. Секст специально останавливается на этом вопросе, выясняя отличие скептической философии от гераклитовой. Гераклитовцы признают существование начал, противоположных в одном и том же отношении. Скептики же утверждают только, что предмет кажется противоположным в одном и том же отношении. Считая сущность свободной от противоречия, скептики представляют истину, познание сущности как нечто однажды найденное, как одноразовый акт. Такое понимание истины исключает противоречивость познания.

Подлинный смысл аргументации тропов сомнения - в опровержении исходной догматической позиции. «Все тропы скептиков направлены против есть» (Гегель), т. е. разрушают твердыню абсолюта и подрывают догматическое толкование истины, доказывают, что истина есть процесс, бесконечное постижение. В этом и состоит рациональное значение скептических тропов.

Однако сами скептики не поняли смысла своей работы и попытались истолковывать факт противоречивости познания, оставаясь на исходных догматических позициях. Ход их рассуждения таков: с одной стороны принимается, что истина непротиворечива, конечна, с другой - выясняется, что познание противоречиво, относительно. Как же совместить эти положения? Прежде всего предпринимается попытка устранить противоречие доказательством. Вопрос так и стоит - доказать истинность той или другой стороны противоречия. Но в самой такой постановке вопроса содержится отрицание противоречия как конкретного единства, раздвоения изначально единой сущности. Скептики предполагают полную самостоятельность и независимость противоположностей, трактуют противоречие только как антиномию, следуя альтернативе - или то, или другое. Так, Сексту удается усмотреть самую суть взаимоотношений причины и следствия, их неразрывную связь, взаимодействие в том, что причину вообще невозможно помыслить, не восприняв действие. Но именно эта диалектичность пугает скептика, становится доводом сомнения в существовании причины.

Поставив вопрос о ликвидации противоречия в познании доказательством, скептики убеждаются, что достигнуть этого невозможно. По-прежнему стоит вопрос о том, как совместить догматическую позицию непротиворечивости истины и обнаруженный факт противоречивости познания. Остается одно - признать, что противоречивое познание не достигает непротиворечивой в себе сущности. Если не отказаться от догматической посылки в трактовке истины, критиковать догматизм в пределах догматизма, придется признать теоретико-познавательное поражение догматизма, а тем самым свое собственное: истина недоступна, недостижима. Выступая против рассудка, скептицизм сам остается в пределах рассудка, на тех же самых догматических позициях, что и его противник. Скептицизм есть самокритика, самоотрицание догматизма. Но так как догматизм отождествляет себя со всей философией, то это самообличение, признание собственной несостоятельности принимается за поражение всего познания. Самоопровержение догматизма неизбежно ведет к агностическому отречению от познания, от объективной истины.

Хотя скептики не приняли доказанного ими самими диалектического понимания истины как процесса и остались верными догматическим посылкам, в ходе исследований они поставили важнейшую проблему определения критерия истины, обоснования знания. Подлинное значение логического тропа о регрессе в бесконечность - выяснение фундаментального положения: в сфере логического нельзя избавиться от регресса в бесконечность. Логическое доказательство будет постоянно искать и не находить окончательной подпорки. Необходимо разорвать замкнутый круг, ибо в пределах познания невозможно найти искомый критерий истины. Ни чувственное не может судить о рациональном, ни рациональное быть судьей чувственного. Познание должно найти себе судью вне познания, т. е. троп расшатывал рассудочное понимание логического, требовал признать, что оно имеет реальное основание. Сами скептики были не в силах понять истинный смысл тропа о регрессе в бесконечность и расценили его как доказательство отсутствия критерия истины вообще.

Оставаясь лишь моментом диалектики, застряв на отрицательности, скептицизм неминуемо приходит к теоретико-познавательному пессимизму. Внутренний смысл тропов сомнения, все содержание скептицизма сводится к утверждению, что «истины не существует». Но это положение является самопротиворечивым, как заметил еще Аристотель, и опровергает само себя: если истины не существует, то ложным оказывается и положение, утверждающее отсутствие истины.

«Античный скептицизм - это самокритика философии на той ступени ее развития, когда она почти целиком основывалась на одном лишь повседневном опыте и отличалась от обыденного сознания его теоретической интерпретацией, которая, однако, не подтверждалась опытом».

Античные скептики предвидели возможность такого обвинения и постарались от него защититься. При этом им была чужда мысль о принципиальном изменении самого понимания истины. Они исходят из правильного толкования истины как познания вещей самих в себе. Все искания, вся скептическая проблематика сосредоточены вокруг основного вопроса философии о соотношении познания и вещей самих по себе. Поэтому трудно согласиться с гегелевской трактовкой античного скептицизма как глобального сомнения не только в возможностях познания, но и в реальности вещей, как всепоглощающей кажимости. Определяя смысл и значение древних троп, Гегель писал: «Всеми ими должна быть доказана по отношению к непосредственному знанию недостоверность того, о чем мы говорим, оно есть».

Если стоять на такой точке зрения, то снимается скептическая постановка проблемы, которая предполагает безусловное признание объективной реальности. Для скептика существование объективных вещей есть нечто само собой разумеющееся: «Если мы сомневаемся, таково ли лежащее под явлением, как оно является, то мы, однако, признаем, что оно существует». Не сомневается скептик и в реальности явления. В сфере субъективного он чувствует себя уверенно, не испытывает сомнений и высказывается вполне определенно. Так, противоречащие друг другу чувственные восприятия одинаково достоверны. Нелепым было бы оспаривать, что больному мед кажется горьким, а здоровому сладким.

В этом Гегель усматривал даже основное отличие античного скептицизма от нового, который якобы сомневался лишь в возможности познания вещей. Такого же мнения придерживаются некоторые советские философы. Справедливым является противоположное утверждение: «...Древние скептики... не сомневались в существовании объективного мира. Ставя под вопрос истинность наших знаний, они понимали ее как соответствие знаний этой действительности».

Скептик определенно высказывает и теоретическое положение, но как субъективное состояние сознания, каждый раз подчеркивая, что это лишь кажется ему в данный момент. Скептические выражения: «невысказывание», «я ничего не определяю», «не больше то, чем это» обязательно подразумевают первое лицо и настоящее время. «Я теперь в таком состоянии, что не утверждаю и не отрицаю догматически ничего из того, что подлежит исследованию. Говоря это, он высказывается о том, что ему кажется о подлежащих вещах, не объявляя о них выразительно и с убежденностью, но рассказывая то, что он испытывает». Именно признание подлинности явления дает скептику право мыслить и действовать: «Критерием же скептического способа рассуждения мы считаем явление».

Явление как субъективное состояние сознания противопоставляется вещам в себе, которые понимаются как вполне реальные, существующие во времени и пространстве. Но одно реальное - явление - не может выразить другое реальное - вещь в себе. Явление не имеет объективного содержания, оно лишь искажает сущность.

Поэтому вето на высказывание налагается тогда, когда требуется совершить переход от того, что кажется данному субъекту в данный момент, от чистой субъективности к объективному, к миру вещей самих по себе. Вот здесь-то скептик теряет всякую уверенность, предпочитает уклониться, воздержаться от определенного суждения.

Итак, скептики не пытались избежать фундаментальной противоречивости своего учения принципиальным пересмотром смысла всей науки. Они избрали другой путь. Понимая, что логическим результатом сомнения, воздержания от суждения о вещи самой по себе является положение «истина не существует», Секст пытается предотвратить такой вывод, ибо это вывод отрицательного догматизма, агностицизма, от которого Секст решительно отмежевывается, претендуя на совсем особую позицию. «В отношении вещей, искомых в философии, одни говорят, что они нашли истину, другие высказались, что воспринять ее невозможно, третьи еще ищут. Воображают себя нашедшими называемые особым именем догматиков... как о невоспринимаемом высказались последователи Клитомаха, Карнеада... ищут же скептики».

По мнению скептицизма, всякий, кто принимает какое-либо утверждение или отрицание и останавливается на нем, заслуживает имени догматика. В этом смысле и агностик - догматик, ибо принимает положение о непознаваемости истины. Преимущество же скептика в том, что он не останавливается на каком-то раз принятом утверждении, а продолжает искать. Поэтому скептический способ рассуждения называется недоумевающим, ищущим, пирроновым. Положение «истина не существует», согласно скептицизму, есть лишь субъективное переживание: мне кажется в данный момент, что вещи в себе непознаваемы, и это мое собственное душевное состояние не может быть опровергнуто и не подлежит сомнению. Но то, что вещи принципиально, во все времена и для всех людей непознаваемы - это отнюдь не утверждается и не отрицается, а подвергается сомнению, т. е. скептики еще не закрывают окончательно и принципиально дорогу к вещам в себе, еще оставляют познающему субъекту слабые проблески надежды.

Разъяснив, что суждение «истины не существует» для скептика лишь субъективное переживание, Секст надеялся избежать обвинения своего учения во внутренней противоречивости. Но это была слабая защита. В дальнейшем развитии философии агностическое содержание скептицизма выявилось в полную меру.

1.2 Давид Юм: сомнение в реальности объективного мира

В средние века скептицизм, в частности выраженный в сочинении П. Абеляра «Si et non» («Да и нет»), подтачивал сомнением церковную догматику. «На протяжении XVI-XVIII вв. как прогрессивные, так и реакционные мыслители именовали скептицизмом всякую критику религии и догматической метафизики вообще. Скептические идеи содержались в произведениях Николая Кузанского, Эразма Роттердамского, Агриппы Неттесхеймского, но наиболее полно и ярко были выражены у Монтеня». Нас интересует, однако, теоретическое сомнение, постановка проблем познания. Не останавливаясь поэтому на всех исторических формах скептицизма, перейдем сразу к скептицизму Давида Юма, английского философа XVIII в.

Давид Юм (1711-1776) - философ английского Просвещения, критиковал религиозный и философский догматизм, всякие доктрины и верования, которые укоренились в сознании людей. Он был философом-скептиком, антирационалистом. Юм известен своей мыслью о том, что не существует объективной причинной связи вещей, что причинность устанавливается лишь как факт психического опыта. Он поставил под сомнение любое индуктивное умозаключение. Когда мы наблюдаем: за одним следует другое и это повторяется в разных ситуациях, то делается вывод, что одно есть причина другого. Юм полагал, что связь между вещами - результат психического опыта. Философ также считал, что отрицание внешнего мира есть суждение догматическое, причем философ неоднократно подчеркивал, что занимает не догматическую, а скептическую позицию, и считал, что вопрос о том, «происходят ли эти впечатления непосредственно от объекта, порождаются ли они творческой силой ума или же обязаны своим происхождением творцу нашего бытия», а, следовательно, и вопрос о том, существует ли внешний мир, «всегда останется невозможным решить с достоверностью». Очевидно, что в последнем тезисе явственно видны уже не скептические, а ранее встречаемые еще в античности агностические идеи. Юм подверг сомнению многие христианские догмы. Вся деятельность Юма была направлена на раскрепощение человеческого разума.

Придерживаясь схемы древних, Юм анализирует сначала скептические доводы, направленные против чувственного познания, отвергает их и выдвигает свою собственную аргументацию. Ее истоки в непоследовательности материализма Локка, умело использованной затем идеалистом Беркли. Прежде всего философ задается вопросом: на чем основана наша уверенность в знании причины, источника впечатлений, т. е. в реальности объективного мира? Надо оставить точку зрения здравого смысла, безусловно застрахованного от подобных сомнений, и попытаться научно обосновать эту уверенность. Развивая аргументацию Беркли, Юм считает, что уму никогда не дано ничего, кроме восприятий. Даже когда мы уносимся воображением в небеса, ни на шаг не выходим за пределы самих себя, и все, чем мы располагаем, это только наши восприятия.

Беркли догматически решает вопрос об источнике восприятий, отводя эту роль Богу, Юм же оставляет вопрос открытым, действует скептически: находясь в плену восприятий, мы не в силах решить, чем именно они порождены - внешними телами, энергией самого ума или действием невидимого и неизвестного духа. «В этом пункте опыт молчит и не может не молчать. Ум никогда не имеет перед собой никаких вещей, кроме восприятий, и он никоим образом не в состоянии произвести какой бы то ни было опыт относительно соотношения между восприятиями и объектами».

Итак, Юм приходит к следующим справедливым положениям. Во-первых, эмпирический опыт, трактуемый как поток впечатлений, не может свидетельствовать о реальности вещей. Во-вторых, логическая аргументация действительно бессильна в выяснении причины впечатлений.

2. КРИТИКА АРГУМЕНТОВ СКЕПТИЦИЗМА

2.1 Методологическое сомнение Рене Декарта как средство против скептицизма