К феноменальности тела в поступке

Размещено на http://www.allbest.ru

К феноменальности тела в поступке

Можно ли вникнуть в суть поступка, через призму феноменологии телесности, если тема поступка традиционно мыслится как производная от тем личности, субъекта, самоактуализации и пр., а постмодернистские сюжеты умышленно игнорирует термины персонификации? Для начала, откинем все определения поступка как психологического, этического и пр. актов и развернем его в горизонте смысловых форм. В результате поступок предстанет как событие ответственного самоосуществления человека, утверждающего экзистенциально-онтологический смысл в форме культурно-нравственной ценности и социального бытия личности. Именно к такому выводу пришел автор статьи, пытаясь схватить поступок через призму подходов, позволяющих установить условия его возможности: онтологического, герменевтического, феноменологического, экзистенциальный, культурно-антропологического.

Практика языка подсказывает, насколько несуразно звучит такое словосочетание, как `поступок субъекта', порождает ощущение неполноты словосочетание `поступок личности' (личность только проявляется в поступке), но наш слух с легкостью воспринимает, а язык транслирует словосочетание `поступок человека'. И, если «язык - дом бытия», то целостность, многоуровневость и многоплановость человеческого бытия должны отражаться и в такой форме присутствия человека в мире, как поступок. Конечно, можно возразить, что словосочетание `тело поступка' если и не абсурдно, то уж точно является излишним в текстах по феноменологии телесности. Но автор статьи и не оспаривает (пока) необходимость подобных конструктов, а пытается помыслить поступок не в логике развития личности или субъекта, а формами телесности, которые оживают и существуют по законам особого жанра - поступка.

Обращение к идеям феноменологии телесности, как к направлению поиска сущности поступка, основано на том, что феноменология телесности мыслит существование человека целостно, преодолевая бинарные и дуальные характеристики пребывания в мире, снимая напряжения противоположностей, двойственности и противоречивости его бытия, а поступок по определению характеризуется целостностью, которая оживает в момент его осуществления.

Тема телесности в современной философии представлена достаточно многогранно («феноменологическое тело» Мерло-Понти, «тело без органов» А. Арто, Ж. Делез и Ф. Гваттари, «телесные практики» М. Фуко, «текстуальное тело» Р. Барта, калейдоскоп форм телесности В.Подорогии и др.). Но в каком бы ракурсе она не исследовалась, во всех случаях речь идет о теле, как о месте нашего пребывания в потоке событий, о центре отношений человеческого существа к бытию, миру, вещам.

Феноменологически телесность - это область возможности всех тел, которыми она проявляется в мире, находясь в потоке становления. С одной стороны, ее можно характеризовать как территорию свободы, позволяющую сбываться потенциальным состояниям и способам быть, с другой стороны, это место пребывания, взятое в конкретном историческом контексте, в котором она обнаруживается, переживается и действует, неся груз ограничений своей исторической ситуации.

Авторская интерпретация поступка

Достаточно понять, что есть поступок: выявить его основания, уловить его многосложную структуру, не нарушая ее целостности, как тут же понимаешь игру форм, которые сменяют, дополняют и сосуществуют между телами.

Так как тема поступка для автора данной статьи не является второстепенной, то ряд утверждений, проясняющих сущностные характеристики поступка, будут выдвинуты без долгих обоснований.

Посылки к поступку нужно искать не столько в самом человеке (и, более того, не застревать на уровне его личностной организации) или в бытие, сколько в их совместном присутствии - в событии. Событие-поступок разворачивается на всех уровнях человеческого бытия: экзистенциально-онтологическом, символическом, институциональном, природном (физиологическом).

Онтологически, событие поступка удерживает предельные условия возможности поступка как события. Здесь событие берется как онтологическое тождество человека и бытия, в котором бытие предлагает, а человек отчуждает и утверждает то, что бытие посвящает человеческому существу Бытие - призыв, человек - ответ.

Экзистенциально, поступок переживается как событие актуализации возможного в действительное, структура такого события стягивает сферы сущностного сопряжения: бытия-в-себе, бытия-для-себя, бытия-для-другого.

На символическом уровне бытия человека, поступок - это событие самовыражения и самодетерминации собственной судьбы, в пределах которого утверждаются или «перерешиваются» культурные ценности.

На институциональном уровне событие поступка узнается как самопрезентация автора поступка и как признание его ответственности перед коммуникативным сообществом за итог, результат, содержание поступка.

Итак, поступок можно понимать как событие ответственного самоосуществления человека, утверждающего экзистенциальноонтологический смысл (переживание) в форме культурно-нравственной ценности на уровне социального вменения.

В одной из своих работ М. Н. Эпштейн рассуждает над основными типами событий: можно попасть в событие-происшествие, событие-свершение и событие-поступок. Позиция автора же данной статьи такова: как только мы попадаем в свое собственное событие (здесь важен не тип события, а момент присутствия человека в нем), оно неизбежно оборачивается поступком и прорастает всеми типами событий. Многозначность и многоплановость всякого события позволяет говорить, что всякое событие многогранно, и, о каком виде события не шла бы речь, в нем свернуто присутствуют все другие виды событий, как в голографическом изображении. А, значит, невозможно говорить о событии поступка, не признавая, что в нем соприсутствуют событие-происшествие и событие- свершение и пр. Переживание, акт творения и результат - это части события-поступка, которые только аналитически или условно могут быть выделены как отдельные события.

Тело в поступке

Чтобы не сбиться с пути и не растерять эвристическую уверенность в выборе сюжета, попробуем выдержать рассуждения не столько в логике интеллектуального объективизма, сколько в ракурсе экзистенциальной интуиции.

Ж.-П. Сартр мыслит тело как случайную форму, которую принимает необходимость нашей случайности, где под случайностью понимается случайность бытия конкретного человека, а под необходимостью - упорядоченность мира, вещей, которая и есть Я. Он характеризует тело как инструмент, орудие, точку зрения, индивидуальность включенности в мир; подчеркивает, что иметь тело - это значит быть основанием своего собственного ничто (сознания), но не быть основанием своего бытия; указывает, что тело необходимо как препятствие, которое нужно превзойти, преодолеть, чтобы быть в мире, препятствие, которым я являюсь сам для себя.

Продолжая двигаться в направлении мысли Сартра, понимаешь, что с телом постоянно что-то происходит: переживаются изменения видения ситуаций, выход за пределы виденья и переживания ситуации и пр. Эта смена горизонта видения, не просто меняет угол зрения или точку зрения, которая собственно и удерживает тело в привычной для него статике, но сращивает человека с его ситуацией - порождает еще только возможное, но уже неотвратимое совместное бытие-становление - становящееся событие. Событие не отпускает, пока не достигнет своего исхода, результата. Этот исход, может, не во всех деталях, ясен в сам канун вступления события в силу, но, каким- то образом, уже здесь, как рок, от которого не уклониться, не отвертеться, не уйти. Вот эта сила становления, по мнению автора данной статьи, и есть дух поступка. Отвертеться-то можно, но отвертеться - это всегда утрата, трудновыносимое ощущение неполноты, на- прасности себя, пустоты и неудовлетворенности. Та энергия, которая предназначалась для преодоления самого себя или границ собственного тела, разворачивается и отнимает такую же порцию силы, которая зарождалась в канун события. Например, переживание необходимости что-то изменить, как-то иначе проявиться буквально выталкивает в событие, но тут вмешиваются обстоятельства, требующие остановить порыв (обычно связанные с требованиями «бытия-для-другого» в сартровском понимании), и что остается? - Неудовлетворенность. Единственный способ не выпасть в неудовлетворенность - не дать «выпилить» себя из собственного события, не разбрасываться собственными событиями в угоду чему-либо и кому-либо - дать свершиться своему поступку. Стихия поступка как никакая другая подходит к описанию преодоления препятствий на пути становления тела.

Чем я поступаю, когда совершаю поступок? Поступок - некоторое состояние или специфическая форма тела? Скорее первое некое состояние тела, в котором поток становления нарушает его границы, в результате, эти границы изменяют все многообразие форм тела поступающего, в той или иной степени. Это происходит в силу того, что сам момент только узнавания возможности поступка, а так же момент акта его творения и признание его результата - не могут осуществляться без смены одного тела-порога другим и соответствующих форм телесности.

Тело без органов (А. Арто, Ж. Делез и Ф. Гваттари), или тело-аффект (В. Подорога), или трансгрессивное тело (Батай) - тело, открытое силам становления. Такое тело по способу своего существования понимается как интенсивная, неоформленная и нестратифи- цированная материя; яйцо, в котором еще нет органов и страт, но есть оси и вектора, градиенты и пороги, динамические тенденции, влекущие превращения энергии: органы тут появляются и функционируют только как чистые интенсивности (Ж. Делез и Ф. Гваттари). Здесь тело является не ставшим, а становящимся телом, имманентным своей незавершенности и неоформленным отражательным свойствам порога. В. А. Подорога называет это тело телом-аффектом, указывая на то, что любая сильная эмоция, шок или подъем чувств создают в нас движение, которое направляется против организма и Я-чувства.

Насколько совместимы эти два способа быть: поступок и тело без организации? Может ли поступок осуществиться, если в него не будет включено такое состояние бытия человека, как тело без органов?

Тело без органов существует как первичное: до того, как на нем образуются пороги и организм со своими органами. И если бы оно, с известной только ему периодичностью, не вступало в моменты пресыщения органами, то невозможным стали бы не только тела ипохондрическое, шизоидное и мазохистское пр., но и способности человека к поступкам были бы под вопросом. Но для нас важно, что тело без органов все-таки сбрасывает пороги и присосавшиеся органы. Это происходит, когда «нам до смерти надоедает видеть своими глазами, дышать своими легкими, глотать своим ртом, говорить своим языком, думать своими мозгами» и пр., когда начинается «несанкционированное хождение на голове», «видение кожей» и пр. И тогда появляется шанс уйти от норм: мы погружаемся в состояние до-определенности, границы наших возможностей интенсивно меняются, а образ действия выходит за рамки обычного.

Однозначно, поступку необходима интенсивность тела без органов, его целостность и неразделенность. Она узнается в поступке как эмоционально-волевой порыв, экспрессия, энергия, сила. Тело без органов устанавливает экзистенциальную территорию поступка, расширение или сужение которой зависит от сил, действующих в потоке становления.

Еще одно достоинство тела без органов в том, что оно обречено «оставаться моим перед лицом Другого», «запрещающего мне трансформировать себя, избавляться от собственного образа»5. «Быть телом без органов - это значит не позволять, чтобы другие разрушили твою ризому и загнали тебя в тупик, из которого нет выхода, кроме как стать добропорядочным семьянином». Являясь спасительным для ризомы, тело без органов не способно устоять и защитить нас от разрушительной мощи сил становления. Поиск способа, позволяющего входить в поток сил становления и выходить из него и, при этом, сохранять не только свою ризому, но и возможность использовать все разнообразие телесных состояний, опять указывает на поступок. И здесь поступок нужно понимать не в качестве одной из телесных практик, выработанной как культурный канон в определенную эпоху (следуя идеям М. Фуко), а как способ смены одного телесного состояния другим, тем более, что способность человека совершать поступки снимает угрозу застревания на одном из уровней пороговых тел, а смена телесных состояний в поступке проходит без ущерба для целостности человеческого существа.

Тело без органов, как область тождественности тела и потока становления и как территория свободы от власти Другого, соответствует свободной стихии поступка. Это соответствие указывает на то, что источник поступка (не только в условиях давления социальных ограничений и институтов власти) находится в глубокой экзистенциальной тоске по телу без органов, а не в последствиях смены тел-порогов.

Преобразив относительно нашего сюжета высказывание Ж. Делеза и Ф. Гваттари, можно констатировать: мы «стремимся найти и понять свое Я, а сами еще не нашли свое тело без органов», е потому ли мы выталкиваемся в собственные поступки, «чтобы найти свое тело без органов, узнать способ сделать это - это вопрос жизни и смерти».

Итак, тело без органов характеризуется экстатичностью, позволяющей превозмочь собственные границы, выскользнуть за границы «дозволенного». Но тело без органов не может считаться единственным условием события поступка, и хотя без него все, что называют поступками человека, было бы невозможно, оно - только момент поступка.

В текстах М. М. Бахтина, В. П. Зинченко поступок рассматривается как активность, в которой сознание выходит за рамки обыден- ного8. Выход за рамки обыденного в поступке можно характеризовать не только со стороны аффективного переживания, но и со стороны сознательного присутствия в мире: редукции некоторых или всех уровней значимости. Так, поступок может развернуться на любом уровне гуссерлевской эпохи (от обыденного, до восходящего к прекращению осуществления всех уровней значимости).

Этот момент поступка может быть рассмотрен в логике бытия «тела мыслимого». Тело мыслимое, единое - картезианское Я, оно является единственно возможным условием нашего сознательного присутствия в мире. Оно, как оно дается в процедуре картезианского сомнения и феноменологической редукции, принадлежит всем мыслящим, и никому в отдельности. Авторы этих процедур сделали вывод, что самое близкое к нам Я - это трансцендентное Эго, а не эмпирическое Я, погруженное в телесный опыт, что только в акте трансцендирования человек, удаляясь от себя как «живого» существа, погруженного в толщи телесных переживаний, обретает абсолютную близость с собой как мыслящим, сознающим существом. Я-мыслящее, сознающее и есть наше единственное Я, другого у нас нет. Тот, кто мыслит, не может «чувствовать» и «переживать» собственную мысль, в противном случае он не мыслит, и его Я - не существует.

«Тело мыслимое» - это тело, без которого не невозможно ни только постигать очевидные истины, а, значит, поступать мыслью, но и совершать поступки вообще, так как зарождение и осуществления каждого их них - это процедура редукции наличной ситуации и ее значения, выход к единицам смысла. Но тело, лишенное способности открываться потоку становления и переживать, лишается способности поступать. Таким образом, тело мыслимое можно признать моментом поступка. Только в единстве преодоления порога «тела мыслимого» и порогов других тел есть место поступку - свидетелю и участнику события трансцендирования.

Персонифицированное присутствие в мире удерживает логика «моего тела». Это тело переживается благодаря расторжению союза с Другим, противопоставлению «не- моему». Оно утверждает, что Я есть в теле, поскольку Я чем-то обладаю, а поскольку Я чем-то обладаю, Я существую. Модальности существования «моего тела»: присутствие-в- мире, обладание собой, интенциональность.

«Я-чувство», «Я-ощущения» есть телесные формы обладания телом. Обладать своим телом - это значит сознательно использовать его возможности быть с миром в различных и многообразных отношениях. Существовать, присутствовать - значит ощущать, но это не чистое ощущение, а пережитое ощущение близости с собой и с миром, пережитое посредством собственного тела. «Мое тело» это первичный образ тела, меняющегося в своих экзистенциальных границах, балансирующего на тонкой преграде «моего» и «другого», оно не может быть дано без тела Другого. Экзистенциальная территория «моего тела» включает в себя и тело Другого, и без этого фундаментального дополнения его границы не могут быть очерчены. Свое тело обретается благодаря договору с Другим, а не по собственному произволу.

Но можно ли изменить границы «моего тела» без участия тех сил, которые генерируются в других телесных состояниях? Какая роль в событии поступка отводится «моему телу»? Конечно, изменение границ этой формы тела, не затрагивающее иные формы, возможно. Примером такой легкой корректировки границ могут являться переживания «страстных любителей культуры», примеряющих готовые культурные формы; обывателей, прекрасно приспосабливающихся к требованиям социума и др. Любая же масштабная корректировка собственных пределов не возможна без встряски порогов и страт, наработанных всеми состояниями тела. С этой точки зрения, все подвиги Дон Кихота, которые, по мысли М. Фуко, оживляют знаки и делают их действительностью, не являются в строгом смысле слова поступками. Эта примерка готового образа романтического героя не имеет ничего общего с жизнью настоящего поступка, а представляет собой игру в поступки. Но, тем не менее, поступки вживания в культуру, расширяющие или сужающие границы Я-чувства, присутствия- в-мире и прочего, происходят. Чтобы «перекроить» когда-то присвоенное «моим телом» как «мое», поступок размыкает границы не только этого тела, но и пороги всего спектра телесных состояний, открывая тела потоку становления. А, значит, «мое тело» - только момент поступка.

Иллюзия власти «моего тела» над стихией поступка укоренилась в таких дисциплинах как психология, педагогика, этика. Здесь принято считать, что поступок исходит от личностного изъявления, хотя истинная его причина всегда глубже, архаичнее, и тотальнее личностного. Личностное волеизъявление только момент поступка: указание на индивидуальность отношений с миром.

У В. С. Библера есть текст, позволяющий заключить, что выпавшая на нашу долю современность - это эпоха поступков, требующая выбора между различными культурными образцами разрешения нравственных перипетий, позиционирования себя как автора собственной судьбы, порождающего «мир впервые» и пр.10 Опираясь на общую логику М. Фуко, можно было бы поразмыслить о нашем времени как об эпохе телесных практик поступка. Но такой поворот не вызывает отклика полного согласия автора данной статьи. Возражениями служат: первое - другие эпохи - это не эпохи отсутствия поступков, а эпохи иначе артикулированных возможностей человека, отсюда заблуждение, что античный человек или средневековый человек это не человек поступка; и второе - опираясь на культурно-исторические особенности эпохи, можно говорить о соответствующих телесных практиках или о содержательном аспекте поступков, но не о сущности поступков, не зависящей от времени.

Таким образом, поиск места поступку через призму феноменологии телесности позволяет выявить его «транстелесную» природу: он везде и нигде в отдельности. Поступок стягивает в одну точку все тела: и мое тело, и тело мыслимое, и тело-аффект и те, которые только предстоит помыслить. Конечно, в зависимости от структурной композиции поступка то одно, то другое тело могут быть проявлены более ярко, что и позволяет выделять разные формы поступков: поступок- мысль, поступок - вживание в культуру, поступок - освобождение.

Поступок - удивительный способ (форма возмущения всех форм) присутствия человека в мире, он как бы равнодействующая всех форм, которые собираются и выстраиваются в зависимости от события, от того, что освещается в этом событии, от того, какие возможности нашей телесной геометрии становятся действительностью. После свершения поступка тела вновь приобретают пороги, указывающие на их статус, относительно друг друга и мира.

В своем знаменитом произведении «Феноменология поступка» М. Бахтин указал на такие характеристики поступка, как событийность, целостность, единственность и ответственность. Все эти характеристики можно отнести к телу, преодолевающему свои пороги и находящемуся в потоке становления: целостность, обнаруживающуюся как сращивания тела и духа, как нерасчлененность на элементы (органы и пр.); событийность, так как тело существует только в момент своего собственного бытия-становления изменения своих порогов; единственность, так как тело - это всегда индивидуальность включенности в мир, точка зрения, позиция; ответственность, так как тело отвечает на поток становления изменениями своих порогов.

феноменальность тело поступок

Диалог форм в «пространстве» поступка

Л. И. Кирсанова и Т. П. Горовая, анализируя герменевтическую составляющую проблемы взаимодействия различных форм телесности, пришли к заключению о необходимости категории понимающего тела, способного вести диалог между проявлениями и состояниями различных тел12. Такая инстанция видится весьма уместной в логике поступка, который собирает тела (тело-объект, тело-эффект, тело-мыслимое, мое тело) в единую равнодействующую поступка. Но стоит ли отягощать ее статусом тела? Понимание между телами обеспечивается потерей порогов: не смыслы и значения, запечатленные в каждой отдельно взятой форме, а интенсивности становятся условием понимания тел между собой.

В структуре поступка, как собирающей в единое все формы, преобразующие свои границы, есть нечто, отвечающее требованиям этой инстанции. Но поступок - это не тело, скорее целостная и динамичная структура, которая эти тела организует друг относительно друга, размыкая пороги и распределяя интенсивности.

Подытоживая размышления о феноменологии тела в поступке, хочется заметить, что не только феноменология телесности может расширить горизонт понимания поступка как философской темы, но и понимание поступка философией может стать необходимым для прояснения ряда вопросов феноменологии телесности. В частности, вопроса о равнодействующей всех форм (тел) или о принципе их диалога.

Примечания

Ильина, О. И. Необходимость и возможность поступка в современном мире // Транспортное дело России. 2006. № 11. С. 81-84.

Эпштейн, М. Н. Поступок и происшествие. К теории судьбы // Вопр. философии. 2000. № 9. С. 65-77.

Сартр, Ж.-П. Бытие и ничто : опыт феноменологической онтологии. М. : АСТ : АСТ МОСКВА, 2009. 925 с.

Делез, Ж. Капитализм и шизофрения / Ж. Делез, Ф. Гваттари. Екатеринбург : У-Фактория, 2007. 672 с.

Подорога, В. А. Феноменология тела. Введение в философскую антропологию. М. : Ad Marginem, 1995. С. 69-73.

Там же. С. 91-92.

Делез, Ж. Указ. соч.

Бахтин, М. М. К философии поступка // Бахтин, М. М. Собр. соч. Т. I. М., 2003.

С. 7-68; Зинченко, В. П. Проблемы психологического развития (читая О. Мандельштама) // Вопр. психологии. 1992. № 5-6. С. 44-53.

Подорога, В. А. Указ. соч.

Библер, В. С. От наукоучения к логике культуры. Два философских введения в двадцать первый век. М. : Политиздат, 1992. 413 с.

Бахтин, М. М. Указ. соч.

Горовая, Т. П. Герменевтика и психотерапевтические практики / Т. П. Горовая, Л. И. Кирсанова. Владивосток : Дальнаука, 1998.188 с.

Размещено на Allbest.ru