Проблемы герменевтики

Размещено на http://www.allbest.ru/

Проблемы герменевтики

Содержание

Введение

Проблемы философской герменевтики

Проблема герменевтического круга

Значения традиции

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Герменевтика - (от греч. hermeneutikos - разъясняющий, истолковывающий) искусство толкования текстов (классической древности, Библии и т. п.), учение о принципах их интерпретации; экзегетика. В идущих от В. Дильтея философских течениях конца 19 - начала 20 века - учение о "понимании" (целостном душевно-духовном переживании) как методологической основе гуманитарных наук (в отличие от "объяснения" в естественных науках). Современная западная философия. М., 1991. С. 76

Этимологию слова "герменевтика" связывают с именем Гермеса, которого древнегреческая мифология рисовала посланцем олимпийских богов, передававшим их повеления и сообщения людям. В обязанность Гермеса входило истолкование и объяснение того текста, который он передавал. Ему приписывали изобретение речи и письма. А также покровительство всей сфере понимании. Герменевтика -- теория интерпретации и понимания смысла.

Сочинение Ханса-Георга Гадамера «Истина и метод» (1960) -- важнейшее, если не самое важное, сочинение о герменевтике, написанное в течение этого столетия. Иногда философскую герменевтику даже идентифицируют с этой книгой. Не следует конечно забывать, что не только Мартин Хайдеггер, но и, прежде всего, Поль Рикер широко и философски углубленно занимались герменевтикой. Однако можно сказать, что без книги Х.-Г. Гадамера философская герменевтика была бы чем-то совсем другим.

Данный реферат посвящен рассмотрению феномена герменевтики и ее проблематике.

Проблемы философской герменевтики

Традиционная герменевтика прежде всего была «искусством понимания», которое было занято интерпретацией текстов. Шлейермахер совершил решающий для современной философии поворот к герменевтике, когда он поставил вопрос об общих условиях возможности понимания. Затем Вильгельм Дильтей, развивая свою теорию понимания культурных выражений жизни, по-философски основательно развил ее проект. Для Гадамера герменевтика имеет дело в первую очередь не с методами гуманитарных наук, а с универсальностью понимания и интерпретации. Искомая универсальность относится к кругу объектов понимания, к культуре как целому, организованной на основе языка, а не к методологически значимым требованиям, как, например, у Хабермаса.

Как и для Хайдеггера, понимание для Гадамера является определением человеческой экзистенции -- «Dasein есть понимание»,- которое предшествует всякой методологической рефлексии. Основной вопрос философской герменевтики, по Гадамеру, состоит в том, что значит понимание, и как оно сбывается на фундаментальном уровне. «Как возможно понимание -- это вопрос, который предшествует всякому понимающему отношению субъективности и методическому отношению понимающих наук, их нормам и правилам», -- пишет он в предисловии ко второму изданию книги в 1975 году Гадамер Х.-Г. Истина и метод. М., 1994. С. 18.

Ответ Гадамера на этот вопрос состоит в том, что понимание есть «род круга» -- повторяющая структура, где всякая новая интерпретация ссылается на предпонимания и возвращается к ним. Он хочет показать, что понимание является открытым историческим процессом, в котором любой интерпретирующий и любое интерпретируемое уже включены в традицию понимания. Гадамер подчеркивает, что отношение интерпретирующего к традиции всегда диалогичное и языковое: «То, что может быть понято,- это язык. Следует сказать: он есть так, что представляет себя из себя пониманию» Гадамер Х.-Г. Истина и метод. М., 1994. С. 367.

Язык для Гадамера -- это в основном разговорный язык, то есть язык диалога, в котором интерпретатор встречается не только с интерпретируемым, но и с другими интерпретациями и интерпретаторами, другими. Таким образом, здесь исходный пункт всегда диалогичен. Переход от методологической к философской герменевтике означает для Гадамера отказ от субъективности как центральной перспективы. Коткавирта Ю. Философская герменевтика Х.-Г. Гадамера// Герменевтика и деконструкция / Под ред. Штегмайера В., Франка Х., Маркова Б. В. СПб., 1999. С. 48

Этот переход состоит, по меньшей мере, из трех моментов. Во-первых, ясно, что философская герменевтика занимается самопониманием гуманитарных наук. По мнению Гадамера, специфическую научность гуманитарных наук обсуждали слишком методологически -- в действительности, по модели естественных наук. Поэтому даже сама герменевтика как философия гуманитарных наук стала слишком методологичной. Показательно, что «Истина и метод» начинается с рассмотрения опыта в искусстве, истории и философии -- таким способом Гадамер хочет дистанцировать свою философскую герменевтику от герменевтических концепций гуманитарных наук. Иногда даже считали, что Гадамер хотел бы предложить альтернативный метод. На самом деле, он хочет обсуждать не какой-нибудь научный метод, а продвижение (hodos) на такой уровень, который является, по его мнению, более основополагающим, чем все научные рефлексии. Гадамер мог бы избежать, по крайней мере, некоторых из непониманий, если бы оставил первоначальное название книги, которое теперь является лишь подзаголовком: «основы философской герменевтики».

В «Истине и методе» Гадамер хочет показать, как методологические концепции гуманитарных наук скорее закрывают, чем раскрывают структуры нашего мира. Когда Гадамер пишет о циркулярности понимания или о действенно-историческом сознании, он обсуждает не только границы объективности в гуманитарных науках. Гораздо больше речь идет о природе понимания во всеобщем онтологическом смысле. Ссылаясь на раннего Хайдеггера, он пишет: «Само понимание следует мыслить не столько как действие субъективности, сколько как включение в свершение предания, в котором прошлое и настоящее постоянно опосредуются. Это то, что должно быть подчеркнуто в герменевтической теории, в которой слишком долго господствовала идея метода» Гадамер Х.-Г. Истина и метод. М., 1994. С. 295.

Во-вторых, философская герменевтика Гадамера пытается определить общие условия понимания. Она изучает герменевтический опыт и его роли в нашей практической жизни. Ее главная задача -- поместить более научные формы понимания в совокупность наших интерпретирующих отношений к миру. Таким образом, вполне последовательно то, что Гадамер в первой части «Истины и метода» начинает с критики субъективации опыта в современной эстетике со времени Канта, чтобы потом, следуя особенно Хайдеггеру, предложить более обширную и онтологическую теорию эстетического опыта и художественного произведения.

Согласно его убеждению, художественное произведение следует понимать в первую очередь не как объект субъективного опыта, а прежде всего как место, где происходит или сбывается игровым способом некий опыт.

Во второй части «Истины и метода» Гадамер начинает обсуждать понятия познания и истины. Сначала он утверждает, что наше понимание и наш опыт всегда обусловлены и имеют характер круга, что, однако, не должно смешиваться с субъективной произвольностью. В интерпретацию всегда включаются антиципации и пред-понимания, чтобы представить объект интерпретации в его оригинальности или инаковости. Гадамер связывает это понимание со своей мыслью о радикальной исторической обусловленности интерпретации. Наше сознание историчности понимания имеет влияние на горизонты, в которых нам представляются объекты. Говоря его словами, «герменевтическое сознание должно быть действенно-историческим». Михайлов А.А. Современная философская герменевтика. Минск, 1986. С. 43

Философская герменевтика, в отличие от современного просветительского мышления, настаивает на том, что никогда нельзя и не нужно освобождаться от традиции. Для герменевтического опыта интерпретация всегда конечна, ограничена, насквозь диалогична и обусловлена традицией: «Герменевтический опыт имеет дело с преданием, оно есть то, что должно прийти к опыту. Предание, однако, не есть просто свершение, которое познают через опыт и которым учатся овладевать, оно есть язык, то есть оно выговоривает себя как «ты».

«Ты» не есть предмет, оно само относится к чему-то». Традиция или предание для Гадамера является прежде всего коммуникативным партнером, с которым всегда вступают в диалог, когда пытаются интерпретировать нечто. Можно понять что-то конкретно только в непрерывности традиции.

В третьей части «Истины и метода» Гадамер рассматривает онтологический аспект герменевтики, согласно которому язык есть прежде всего опыт мира. Здесь особенно ощущается влияние Хайдеггера, хотя их отношения существенно более сложны, чем это кажется prima facie. С одной стороны, фундаментальная онтология раннего Хайдеггера имеет очень большое значение для Гадамера, но его мысли о способности языка раскрывать мир ближе, собственно, к взглядам позднего Хайдеггера. Но важно то, что Гадамер не постулирует, как Хайдеггер (и, по-своему, также Деррида), некое всеобщее забвение бытия, которое отбросило в тень нашу культурную и особенно философскую традицию. Продуктивно читая многих классиков философии, он хочет скорее герменевтически поставить под вопрос подобный постулат. По Гадамеру, метафизическая традиция не есть что-то, что можно или нужно было бы деструировать, деконструировать или отбросить, но она есть ближайщим образом Другой, с которым можно вступить в разговор и таким образом частично освоить его из сегодняшних перспектив.

Вместо бытия как такового основные вопросы Гадамера касаются языковых событий, о которых мы можем иметь общие значения. Речь идет о наших усилиях быть в мире дома с помощью употребления языка. При этом герменевтика занимается не только текстом, но и всем тем, что мы можем сообщить. Важным для герменевтического опыта является как раз голос и слух Другого -- как в текстах, так и в других проявлениях человека. Этот момент Другого усиливается в поздних произведениях Гадамера, особенно в его книге о Поле Целане, где такие более ранние центральные фигуры единства, как слияние горизонтов и всеобъемлющее предание, все более отступают на задний план. Соответственно, когда он защищает свою герменевтику от нападок Жака Деррида, он часто подчеркивает, что понимание всегда означает понимание Другого: «Только присутствие Другого помогает тому, с кем мы встречаемся, преодолеть собственные узость и смущение, прежде чем он откроет рот для ответа. То, что становится здесь для нас диалогичным опытом, не ограничивается сферой основ и контроснов, чьим обменом и объединением мог бы закончиться смысл каждого спора. Скорее всего, как показывают описанные опыты, в этом есть еще что-то другое, так сказать, потенциальность бытия другим, которая уже превосходит каждое сообщение в общей сфере» Гадамер Х.-Г. Истина и метод. М., 1994. С. 335.

По Гадамеру, понимание означает в первую очередь не идентификацию, а способность поставить себя на место Другого и рассмотреть оттуда себя самого. Речь идет о диалектике единого и многого. В своем позднем творчестве Гадамер менее оптимистичен относительно возможности сделать прозрачным объект понимания. Прежде разговора о прозрачности и идеальной коммуникации речь для него идет об открытии диалога, в котором можно сообщить также об условиях коммуникации. Вопрос же о притязании быть в мире дома, куда приглашают Других, в нашем понимании идентичности остается совсем не затронутым. Таким образом, можно сказать, что герменевтика гуманитарных наук Гадамера построена на его герменевтике опыта, а эта последняя отсылает к герменевтике Другого.

Проблема герменевтического круга

Иногда кажется, что постановка проблемы герменевтического круга требует пересмотра. В самом деле, если представить себе ряд требований, выдвигаемых Гадамером для осуществления всего "кругового" процесса, окажется, что понимание отодвигается за горизонт возможного языка.

Так, Гадамер пишет о том, что "сама по себе фильтрация подлинного смысла, заключенного в тексте или художественном создании, есть бесконечный процесс" ("О круге понимания"). Но это утверждение требует соблюдения двух условий: первое - существование "подлинного" смысла; второе - возможность "отмирания актуальных связей", после чего понимание может "притязать на общезначимость". Для человека, существующего in actu, невозможно говорить о действительном "временном отстоянии", поскольку всякое обращение к тексту или иному предмету понимания гарантирует "здесь-восприятие", и, как результат, конкретную фактуальность предмета. Коткавирта Ю. Философская герменевтика Х.-Г. Гадамера// Герменевтика и деконструкция / Под ред. Штегмайера В., Франка Х., Маркова Б. В. СПб., 1999. С. 52

В этом действительно нет понимания, как нет его в Хайдеггеровском "здесь-бытии" (Dasein), но это не значит, что отстояние даст это понимание, поскольку "временное отстояние" дает новый Dasein, и т.д. Сумма и анализ найденных через перемену последовательных "здесь-восприятий" могла бы выглядеть как прихождение к смыслу, если бы было выполнимо другое условие: констатация наличия "подлинного" смысла в предмете понимания.

Здесь кажется справедливым следующее: как сумма наблюдений по поводу одного и того же события или предмета не создает факта, так и сумма пониманий объекта не создает смысла. (Если бы это представлялось возможным, тогда и Платон был бы прав в дескрипции своих "идей").

Существование же герменевтического круга возможно только при допущении наличия некоторого "подлинного" смысла, в котором этот круг может быть разрешен, иначе уже сама идея герменевтического круга как "бесконечного процесса" теряет всякую привлекательность, превращаясь в некоторое подобие известного лабиринта.

Отсюда возникает еще одно сомнение: требование "прихождения к смыслу" предполагает некоторый предел осмысления, конечную остановку кругового движения. Интуитивно возникает образ некоторого предмета, с которым оказывается суждено столкнуться после определенного "отстояния", и ничто в тексте "Истины и метода" не опровергает такое представление о "предметности" смысла. Конечным результатом подобного осмысления предмета должна оказаться точка, охватывающая разом все состояния предмета в их единой инвариантности (кажется, что греки не зря поместили на это место своего Минотавра). Такой результат мог бы стать в некотором смысле спасением в лабиринте (morti et animam salvavi), однако, что касается герменевтического круга, само его существование противоречит такому завершению. Представляется ясным, что некоторое завершение все же должно быть, поскольку простое устранение понятия "смысл" никак не снимает с герменевтического круга образа "лабиринтности". Разрешение видится на пути отказа от понятия "действительного смысла" как "предшествующего процессу понимания" смысла, что в целом не снимает проблему понимания, но несколько по иному расставляет акценты.

В том, что касается "временного отстояния", на которое опирается в предположении о понимании классическая герменевтика, то, как указывалось выше, существование in actu не дает оснований говорить о действительном "отмирании актуальных связей", поскольку с текстом или предметом понимания человек всегда будет связан многими нитями временного сосуществования. Даже при попытке понимания мертвого языка или любого невозможного (не-знакового) объекта недопустимо говорить об отсутствии актуальных связей, поскольку данная попытка своим существованием является актуальным фактом личного горизонта.

Более того, говорить об отстранении и отстоянии в языке и культуре допустимо только при наличии другой культуры и другого языка, по отношению к которым понятие "другого" является определением максимальной непохожести, и распространять это весьма сильное допущение на все понимание - значит говорить о временном отстоянии культур в терминах "чуждости", что представляется малодопустимым в русле задач самой герменевтики. Аргумент отстраненности имеет сильную уязвимость в смыслах семиотики: если предположить две максимально отдаленных (не-соотносимых) знаковых системы (культуры), то с позиции каждой из них невозможно говорить о существовании противоположной знаковой системы, поскольку для выявления и подтверждения ее существования требуется находиться в отношении "система - метасистема". Этот же аргумент может быть предложен для некоторой одной знаковой системы, которая не может быть определена из себя самое и тем самым окажется в позиции максимального отстояния себя от себя, но в этом месте, как и выше, невозможно говорить о действительном отстоянии, поскольку таковое в данном случае определяется как "несуществование". Любое другое допущение не говорит об отстоянии и отсутствии актуальных связей и может быть обозначено иначе. Вот три основных возражения против традиционной трактовки герменевтического круга.

Значения традиции

Преодоление двусмысленности исторического мышления Дильтея Гадамер фиксирует известными словами: «Поистине, не история принадлежит нам, а мы принадлежим истории» Гадамер Х.-Г. Истина и метод. М., 1994. С. 282 и считает, что мы не имеем возможности радикально дистанцироваться от нее. Для Гадамера проблематично, например, говорить об исторической или рациональной реконструкции. Вместе с Хайдеггером он утверждает, что следует заняться историческим пониманием скорее онтологически, чем эпистемологически или методологически. Для Гадамера многие формулировки идеалов Просвещения (вроде автономии рациональной рефлексии) являются фальшивыми «предрассудками против предрассудков вообще и, тем самым, отказом от власти предания». Михайлов А.А. Современная философская герменевтика. Минск, 1986. С. 54

Иногда говорят, что Гадамер в основе своей просто традиционалист и консерватор. Несомненно, он часто подчеркивает важность предания или традиции, но здесь следует различать. Было бы несправедливо говорить, что он является просто консервативным противником просветительского мышления. Это так прежде всего потому, что он ставит под вопрос многие предпосылки просветительского мышления о традиции. Гадамер полагает, что часто слишком абстрактно говорят о традиции как об источнике авторитетных предрассудков и послушания, чтобы сконструировать искусственное противоречие между авторитарностью традиции и критическим мышлением. Однако даже само критическое мышление едва ли возможно без учителя и других образцов, а они приходят из традиции: «Непосредственно авторитет имеет дело не с послушанием, а только с познанием. Конечно, авторитет есть там, где реализуется возможность приказывать и повиноваться. Однако это следует только из авторитета, который кто-то уже имеет». Гадамер полагает, что авторитет, собственно, и основывается на познании и признании. Никто не может просто утверждать или принимать авторитет, он должен всегда быть завоеванным, приобретенным.

По Гадамеру, было бы глупо и даже вредно абстрактно противопоставлять друг другу разум и авторитет традиции, так как они часто фактически обозначают то же самое. Если хотят отрицать каждое предубеждение, то и сами действуют из некоего предубеждения, хотя именно этого часто не хотят или не могут видеть. У Гадамера суть здесь в том, что фактически всегда приходится действовать из предрассудков, но имеются более или менее легитимные предрассудки: «Для принципиальной реабилитации понятия предрассудка было бы достаточно и признания того, что имеются легитимные предрассудки, если хотят воздать должное конечно-историческому способу бытия человека» Гадамер Х.-Г. Истина и метод. М., 1994. С. 280.

Это значение Гадамер мыслит, когда он пишет об «объединении горизонтов». Традиция проявляется в качестве непрерывности интерпретаций, которую должно признавать всякое понимание и любая интерпретация. Во-вторых, традиция может означать определенное содержание предания. Тогда говорят о традиции не в единственном числее а, скорее, во множественном -- о различных традициях. Гадамер применяет это значение, когда он, к примеру, говорит о словесности традиции и утверждает, что в герменевтическом понимании позволяют говорить текстам. Его мысль состоит в том, что традиции всегда уже говорят нам нечто, прежде чем мы начинаем говорить в них, о них и с ними. Традиции принципиально открыты для других традиций и целенаправленны (tendenziel) в разговоре друг с другом. В-третьих, традиция, по Гадамеру, означает признание авторитета и его знаний. В этом смысле традиция для нашего понимания оказывается прежде всего голосом Другого, для которого следует быть всегда открытым. Ибо этот голос передает нам опыт и понимание положения дел и ситуаций, которые мы пытаемся понять. Мысль Гадамера никоим образом не означает, что этот голос следует одобрять и принимать без критики. Наоборот, следует слушать голос традиции, всерьез принимать его и вступать с ним в разговор. Ибо только в традиции, а не вне ее, можно варьировать, возобновлять, продолжать и оспаривать голос Другого. Гадамер хочет прояснить некоторые вопросы, когда он пишет об историческом опыте и действенно-историческом сознании. Прежде всего он спрашивает: что означает для понимания принадлежность к традиции? И отвечает, что неправильно схватывать герменевтический круг как диалектику частей и целого, как его полагала прежняя герменевтика. Сам Гадамер описывает круг понимания как историческую диалектику положений и их предпониманий. Он является не методологическим, а онтологическим кругом между живой традицией и ее интерпретациями. В этом повторении внутри предания Гадамер делает ударение больше на сближении, чем на дистанцировании, больше на доверии, чем на сомнении, больше на непрерывности, чем на прерывности. Гадамер хочет подчеркнуть предрассудок исторического понимания иначе, чем Дильтей. Он не следует историзму, когда полагает, что временная дистанция есть скорее предпосылка, чем препятствие для корректного исторического понимания. Он считает, что временная дистанция скорее исключает самые сильные предрассудки и фактически делает понимание прошлого события более легким. Во всяком случае не следует пытаться разрушить эту дистанцию методами исторического исследования. И напоследок Гадамер спрашивает: что происходит с историческим пониманием, если оно признает свою собственную историчность? Чтобы ответить на этот вопрос, он развивает принцип «действенной истории»: «Истинный исторический предмет является вовсе не предметом, но единством одного и другого -- отношением, в котором состоит действительность как истории, так и исторического понимания.

Удовлетворяющая фактам герменевтика призвана выявить действительность истории в самом понимании. Речь идет о том, что я называю «историей воздействий».

Если действенная история стала осознанной, невозможно больше думать, что понимание могло или должно было бы быть дистанцировано от своих объектов с целью достижения объективности. К пониманию всегда принадлежат предрассудки, но их следует сознательно признать и критически обсудить. Гадамер говорит о действенно-историческом сознании и хочет «сказать этим, с одной стороны, что наше сознание является действенно-историческим (wirkungsgeschichtlich), то есть конституированным благодаря действительному свершению, которое не оставляет свободным наше сознание в смысле противостояния прошлому. А с другой стороны, я полагаю, что следует снова и снова воспроизводить в нас сознание этой сделанности (Bewirktseins), так как и все прошлое, которое приходит к нам с опытом, принуждает нас быть вместе с ним наготове, чтобы верным способом принять на себя его истину».

Чтобы определить точнее, как действенная история действует в нашем историческом сознании, Гадамер развивает понятие слияния горизонтов. Мы всегда в нашем понимании исторически расположены и ограничены горизонтом, из которого мы потом все интерпретируем. Обычно мы ограничены в горизонте настоящего с его предрассудками, но мы должны понимать, что также и настоящее принадлежит преданию: «Горизонт настоящего образуется вовсе не без участия прошлого. Не существует горизонт настоящего для себя, как не существует и исторических горизонтов, который нужно было бы обретать.

Скорее, понимание всегда есть процесс слияния этих якобы для себя сущих горизонтов». Таким образом, не существует изолированных горизонтов, но другой всегда сплавлен с нашим настоящим. Но речь идет об исполнении понимания этого слияния, «о бодрствовании действенно-исторического сознания». Гадамер называет это «проблемой применения, которая лежит во всяком понимании».

герменевтика текст толкование философский

Заключение

Герменевтика как теоретически обоснованное и методически выверенное истолкование текстов разработана в рамках историко-филологической науки XVIII века. Ее основы как общей теории интерпретации заложены Ф. Шлейермахером. Дильтей развивал герменевтику как методологическую основу гуманитарного знания. С его точки зрения, герменевтика есть учение об искусстве истолкования литературных памятников, понимания письменно зафиксированных проявлений жизни. Однако ряд приверженцев герменевтики, неудовлетворенных психологизацией процедуры понимания, возвратились к идеям Шлейермахера, делавшего упор на «грамматической», лингвистической стороне истолкования.

Список использованной литературы

1. Гадамер Х.-Г. Истина и метод. М., 1994

2. Гайденко П.П. Хайдеггер и философская герменевтика// Новые течения философии в ФРГ. М., 1986

3. Коткавирта Ю. Философская герменевтика Х.-Г. Гадамера// Герменевтика и деконструкция / Под ред. Штегмайера В., Франка Х., Маркова Б. В. СПб., 1999

4. Михайлов А.А. Современная философская герменевтика. Минск, 1986

5. Современная западная философия. М., 1991

6. Шлейермахер Ф.Д.Е. Герменевтика//«Общественная мысль», 1993 г., вып. IV

Размещено на Allbest.ru