Философия и религия. Религиозные ценности. Свобода совести

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Кафедра философии

Контрольная работа

по дисциплине: «Философии»

Философия и религия. Религиозные ценности. Свобода совести

КОСТРОМА, 2009г.

ВВЕДЕНИЕ

Философия как особая форма культуры и духовного освоения мира возникла примерно в середине первого тысячелетия до н.э. одновременно и независимо друг от друга в трёх регионах - в Индии, Китае и Греции. Одновременность её появления говорит нам о не случайности этого процесса. Этот период в истории человеческой цивилизации, в которое зародились философские учения, и некоторые из этих учений стали впоследствии религиями.

Автором термина "философия" стал известный греческий математик и философ Пифагор. Как и многие другие греческие мыслители, он имел свою школу, в которой был единственным преподавателем. Рассказывают, что однажды ученик, восхищённый его лекцией, воскликнул: "О, Пифагор, ты - софос!". Софос - значит "мудрец". На что учитель скромно ответил: "Я не софос, а всего лишь философов", то есть "любитель мудрости". Стало быть, слово "философия" переводится как "любовь к мудрости". На Руси, например, философов долгое время так и называли - "любомудры".

Первые философы были универсалами, энциклопедистами, они с равным любопытством исследовали природу и человека, космос и жизнь общества, не отделяя одно от другого. Экспериментальных методов ещё не существовало, поэтому в их теориях было много фантазии и интуитивных догадок, впрочем, гениальных. Наибольшее развитие в это время получают области знания, требующие "чистого" мышления: логика, геометрия, философия. Однако именно эти знания со временем легли в основу зарождения и развития таких наук, как астрономия, механика, медицина и т.п. Поэтому философию часто называют "матерью всех наук", сравнивая её с корнями дерева, от которых, как ветви, произрастают и питаются другие области знания.

На базе мифологического сознания возникает религия - вторая, более высокая ступень освоения мира.

Отличие религиозного сознания в том, что оно подходит к миру уже дифференцированно, делит его на посюсторонний - видимый, осязаемый и потусторонний - невидимый и неощущаемый. Кроме того, религиозное сознание вводит между природой и людьми третий элемент - божества, которые влияют на природу и человека, и перед которыми возникает чувство зависимости и страха. Таким образом, картина мира представлялась более сложной, нежели в мифах. Долгие века религиозное сознание было языческим (вера во многих богов, олицетворяющих различные природные стихии). И лишь с появлением иудаизма, а затем и христианства, совершился переход к монотеизму (вера в единого Бога).

На первых порах, особенно на Востоке, философское знание ещё не вычленялось из религиозного, было слито с ним. И лишь затем постепенно произошло отделение философии от религии, причём не без взаимной критики и борьбы. Однако история их взаимоотношений знает и попытки объединения философского знания и религиозной веры.

1. ФИЛОСОФИЯ И РЕЛИГИЯ

Философия и религия имеют совершенно различные задачи и суть различные по существу формы духовной деятельности. Религия есть жизнь в общении с Богом, имеющая целью удовлетворение личной потребности человеческой души в спасении, в отыскании последней прочности и удовлетворенности, незыблемого душевного покоя и радости. Философия есть, по существу, совершенно независимое от каких-либо личных интересов высшее, завершающее постижение бытия и жизни путем усмотрения их абсолютной первоосновы. Но эти, по существу, разнородные формы духовной жизни совпадают между собой в том отношении, что обе они осуществимы лишь через направленность сознания на один и тот же объект - на Бога, точнее, через живое, опытное усмотрение Бога. Конечно, отвлеченно рассуждая, возможно представить себе и обратное соотношение - именно совершенное расхождение путей осуществления обеих задач. Где, как, например, в буддизме, личное спасение отыскивается не на пути общения с Богом и где, с другой стороны, разум тщится постигнуть жизнь и мир не из его вечной и абсолютной первоосновы, - там между религией и философией не ничего общего; они не то что противоречат одна другой, они в это) случае так же не соприкасаются между собой, как, скажем, музы ка и химический анализ. Но все дело именно в том, что такие, совершенно расходящиеся пути суть и для религии, и для философии пути мнимые, не Приводящие к цели, и что, наоборот, подлинное осуществление задач и той и другой возможно только на путях, ведущих к одной и той же цели - к Богу. В отношении религии это утверждение не требует, конечно, особого доказательства; мы можем здесь спокойно предоставить отдельным парадоксалистам труд, вопреки общечеловеческому опыту, доказывать противоположит, наоборот, в отношении философии это есть тезис, требующий окончательного уяснения и доказательства, отнюдь еще не исчерпанного предыдущими общими соображениями.

Современному сознанию, даже если оно мыслит в понятиях, близких к вышеизложенным соображениям, представляется маловероятным или даже совершенно невозможным, чтобы то абсолютное, которое в философии нужно как высшая логическая категория, объединяющая и упорядочивающая теоретическое постижение бытия, совпадало с живым личным Богом, которого требует и которым одним только может удовлетвориться религиозная вера.

Два сомнения возникают здесь, которые с разных сторон выражают, в сущности, одну и ту же трудность. С одной стороны, религиозная идея Бога, по-видимому, противоречит целям философии в том отношении, что предполагает в природе Бога и потому в живом отношении к Богу момент тайны, непостижимости, неадекватности человеческому разуму, тогда как задача философии именно в том и состоит, чтобы до конца понять и объяснить первооснову бытия. Все логически доказанное, понятое, до конца ясное, уже тем самым лишается своей религиозной значимости. Бог, математически доказанный, не есть бог религиозной веры. Отсюда представляется, что, если бы даже философия действительно познала истинного Бога, доказала Его бытие, разъяснила Его свойства, она именно этим лишила бы Его того смысла, который Он имеет для религии, т. е. убила бы самое драгоценное, что есть в живой религиозной вере. Таково сомнение многих религиозных натур, которым часто кажется, что чем более философия религиозна по своему предмету, т. е. чем упорнее она занята логическим постижением Бога, тем она опаснее для цели религии - для живого, верующего обладания неизследимым и неизреченным источником спасения. И тот же ход мыслей приводит иногда философию к убеждению, что ее истинная задача - понять Бога, тем самым уничтожить ту безотчетность и таинственность Его, которая придает религии характер интимной веры; философия есть в этом случае, как у Гегеля, замена безотчетной, инстинктивной веры ясным знанием - преодоление веры знанием. Как нельзя одновременно переживать радость живой любви к человеку и брать того же человека как объект холодного научного анализа, так нельзя одновременно веровать в Бога и логически постигать Его.

В ином аспекте эта же трудность принимает форму другого сомнения. Бог религиозной веры, источник личного спасения необходимо есть живая личность. Но, по-видимому, из всех категориальных форм, в которых может мыслиться центральное философское понятие первоосновы бытия, наименее подходящей является именно форма живой личности. Мыслится ли Бог в философии как субстанция мира или как его первопричина, как всеединая вечность или как творческая сила развития, как мировой разум или как жизнь, он есть, во всяком случае, что-то безличное, какое-то в известной мере всегда пантеистически - мирообъемлющее начало, в котором философия, не изменяя своей задачи постижения и логического осмысления бытия и не приспособляясь искусственно к требованиям религиозного чувства, не может усмотреть антропоморфных черт живой, карающей и любящей личности, необходимых для религиозного отношения к Богу. Роковым образом, независимо от содержания отдельной философской системы, Бог философии носит на себе печать своей зависимости от нужд отвлеченной мысли и именно поэтому есть для религиозного чувства лишь иллюзорный суррогат истинного Бога - мертвый камень вместо хлеба, насыщающего голод религиозной души, или, в лучшем случае, ни к чему не нужная, туманная, бесплотная тень того истинно-сущего, которым во всей полноте и жизненности Его реальности уже обладает непосредственная религиозная вера.

В основе обоих сомнений лежит в конечном счете, как уже указано, одна трудность; и надо признать, что это есть действительно серьезная трудность - одна из глубочайших и важнейших философских проблем, - в отличие от того легкоразрешимого противоречия, с которым мы имели дело выше и которое вытекало лишь из поверхностных и совершенно ложных банальных представлений о сущности философии и религии. Трудность эта сводится к вопросу: может ли философия, которая есть постижение бытия в логической форме понятия, вместе с тем не быть рационализмом? Заслуживает внимания, что этот вопрос является решающим не только для согласования философии и религии, но и для возможности самой философии. В самом деле, философия, с одной стороны, есть постижение бытия в системе понятий и, с другой стороны, постижение его из его абсолютной и всеобъемлющей первоосновы. Но понятие есть всегда нечто относительное и ограниченное; как же возможно выразить абсолютное в формах относительного, овладеть бесконечным, уловив его в сети конечного? Как можно - проще говоря - постичь непостижимое? Казалось бы, мы стоим перед роковой дилеммой: либо мы ищем само абсолютное, выходящее за пределы всего конечного и - тем самым - логически выразимого, и тогда мы не можем действительно постичь и логически зафиксировать; либо же мы ищем только логическую систему понятий и тогда всегда пребываем в сфере только относительного, частного, производного, не доходя до подлинной первоосновы и целостного всеединства бытия. В обоих случаях задача философии остается неосуществленной.

Немало философских систем терпело крушение на этой трудности. Но в своей основной магистрали философия давно уже сосчиталась с этой трудностью и принципиально преодолела ее. В учении Гераклита о взаимной связи, и живой гармонии противоположностей, в наиболее глубоких, преодолевающих ранний рационализм, позднейших диалогах Платона, в учении о Боге филона Александрийского, во всем направлении так называемого “отрицательного богословия”, в новоплатонизме и философской мистике христианства, в учении Николая Кузанского о docta ignorantia Ученое незнание. Ред., в наиболее продуманных и точных формулировках так называемого “онтологического доказательства” бытия Бога, в учении Спинозы о субстанциальном единстве разнородных атрибутов, в Лейбницевой теории непрерывности бытия, в философии тождества Шеллинга, в диалектической онтологии Гегеля мы имеем разные - и различные по глубине и адекватности, - но в основе тождественные и принципиально успешные разрешения этой трудности. Общий смысл ее преодоления заключается в усмотрении сверхлогической, интуитивной основы логической мысли. Философия постигает - и тем самым отчетливо логически выражает - абсолютное через непосредственное усмотрение и логическую фиксацию его эминентной, превышающей логическое понятие, формы. Мы лишены возможности дать здесь подробное логическое разъяснение этого глубочайшего и вместе с тем аксиоматически-самоочевидного соотношения; мы можем лишь в немногих словах навести мысль читателя на раскрывающуюся здесь связь. Усмотрение абсолютной, всеобъемлющей природы бытия, выходящей за пределы ограниченности и относительности всего логически фиксированного, есть именно логически адекватное ее усмотрение. Или, иными словами: именно логически зрелая мысль, достигшая последней ясности, усматривая неисчерпаемость и бесконечность абсолютного, его основополагающее отличие от всего рационально выразимого, смиренно признавая поэтому ограниченность достижений разума перед лицом истинного бытия, именно в открытом и ясном осознании этого соотношения, и только в нем одном, преодолевает ограниченность разума и овладевает превосходящим его силы объектом. Как это лапидарно выражает Николай Кузанский, “недостижимое достигается через посредство его недостижения”. Поэтому истинная философия не только не отрицает сознание тайны, неисчерпаемой глубинности и безмерной полноты бытия, но, напротив, всецело опирается на это сознание и исходит из него как из самоочевидной и первой основополагающей истины. В этом сознании состоит вообще конститутивный признак всякого истинного знания в отличие от знания мнимого, претендующего на всеведение. Где человек, предаваясь гордыне знания, мнит, что своим знанием он исчерпал предмет, там нет именно первого условия знания - ясного видения его предмета; ибо где есть это видение, т. е. где - тем самым - есть знание, там есть и очевидное усмотрение неполноты и незаконченности знания. Подлинно усмотренное знание всегда сопровождается тем чувством, которое классически выразил гениальный творец математической системы Вселенной Ньютон в словах, что он представляется самому себе ребенком, собирающим отдельные ракушки на берегу безграничного и неисследимого океана. И наоборот, то глупое самомнение, которому бытие представляется ограниченной и плоской складной картинкой, легко и до конца исчерпаемой в немногих формулах, не только содержит незаконное преувеличение значения всякого достигнутого знания, но есть просто совершенная слепота, при которой не может быть сделан даже и первый шаг знания.

Этим разъяснением условия возможности самой философии сразу же устраняется, по крайней мере, первое из указанных двух сомнений в отношении между философским богопознанием и религиозным чувством. В каких бы понятиях ни выражала отвлеченная философская мысль свое познание Бога, ее основной интуицией и тем самым ее высшим и верховным понятием остается чисто религиозная идея безмерности, неисчерпаемой глубинности и таинственности Бога; и, в сущности, вся остальная система понятий имеет своим последним назначением приблизить мысль к уловлению именно этой сверхконечной и сверхрацнональной природы Бога, конституирующей Его абсолютность. Обычное заблуждение в понимании соотношения между философией и религией в этом пункте состоит в том, что чувство тайны представляется условием, преграждающим познавательное проникновение, и, наоборот, страсть к познанию - силой, разрушающей смиренное чувство тайны и поэтому благоприятствующей самомнению атеизма. В действительности, напротив, религиозное чувство тайны и глубинности бытия есть первое и необходимое условие развития философии, тогда как самомнение атеизма в корне убивает самый инстинкт философствования и есть в такой же мере отрицание философии, как и религии. Возможность и даже частные случаи промежуточных форм - недостаточности философской энергии благодаря чему мысль, не проникая до последней глубины, останавливается на полпути, ставит себе здесь последние грани и, упрощая бытие, благоприятствует полуневерию или бедности и схематичности религиозного сознания,- конечно, не опровергает, а скорее подтверждает основное, разъясненное нами соотношение. Идущая в настоящее время борьба между умами, так сказать, глубинными, т. е. ощущающими глубину и бесконечную сложность жизни, и умами плоскими, воображающими, что жизнь легко можно, как карточный домик, разобрать на части и снова сложить по своему усмотрению, есть в такой же мере борьба за религиозное, как и за философское, миропонимание.

Этим обретен и путь к разрешению второго сомнения. Правда, поскольку мы его выразим в грубой и логически твердой формуле, по которой Бог веры есть человекоподобная личность. Бог философии - безличный абсолют, оно кажется совершенно непреодолимым. Но в этом повинна только односторонность и логическая упрощенность самой формулы. Ни Бог религии, ни Бог философии не есть то простое и однозначное содержание, к которому Его сводит эта формула, именно потому, что Он есть прежде всего неисследимая глубина и неисчерпаемое богатство. Он есть полнота всех определений, ибо стоит превыше каждого из них в отдельности; и потому одно определение не противоречит в Нем другому - под условием, что каждое из них берется в надлежащем смысле, не как исчерпывающее адекватное знание самой Его сущности, а именно лишь как уяснение одной из Его сторон, имеющее - в силу коренного единства Его сущности - лишь символическое значение для определения целого. Ведь и Бог религиозной веры содержит - при первой же попытке какого-либо одностороннего Его определения - множество противоречий, которые в действительности суть не противоречия, а антиномии, согласимые в высшем, сверхрациональном единстве. С другой стороны, философское богопознание лишь мнимым образом приковано к указанному безличному и как бы бесформенному понятию Бога как некоего лишь всеобъемлющего начала.

Кажущаяся неизбежность этой тенденции вытекает лишь из одностороннего ограничения задачи философии теоретическим миропостижением. Если мы вспомним и будем иметь в виду, что задача философии этим не исчерпывается, а требует целостного осмысления бытия во всей его живой полноте и глубине, объемлющей как один из основных его моментов реальность духовной жизни со всеми ее нравственными и религиозными запросами и проблемами,- если мы вспомним необходимость таких философских проблем, как проблема добра и зла, теодицеи, отношения между нравственным идеалом и действительностью, свободой и необходимостью, разумом и слепотой природных сил,- то мы поймем, что высшее уясняющее единство, которого ищет философия, есть не одно лишь безличное единство. упорядочивающее картину объективного мирового бытия, а действительно целостное всеединство жизни в самом глубоком и всеобъемлющем смысле этого понятия. Все дело в том, что подлинная философия, могущая осуществить свое назначение, должна исходить из действительного, т. е. абсолютно полного и конкретного всеединства, а не из мнимого, по существу, лишь частичного и отвлеченного единства системы объективного бытия. А это значит, что последний источник и критерий философского знания есть w одна лишь бесстрастная, чисто созерцательная интуиция объективного бытия, а целостный и живой духовный опыт - осмысляяюшее опытное изживание последних глубин жизни. Традиционное школьное понимание философии - поскольку оно вообще допускает философию, как метафизику или онтологию - усматривает в последней содержание “теоретической философии” и отделяет от нее в качестве особых, добавочных и притом относительно второстепенных отраслей философского знания - “этику”, или “практическую философию”, “эстетику”, “философию религии”, “философию истории” и т.п. Практически и пропедевтически такое или аналогичное ему деление философии, конечно, неизбежно, ввиду многообразия философских интересов и невозможности изложить сразу предмет философии со всех его сторон. Но поскольку мнят, что подобным делением точно выражена внутренняя структура философского знания, вытекающая из структуры самого ее предмета,- это есть опасное заблуждение, уводящее духовный взор от подлинной природы предмета философии. С одной стороны, всякая философия есть онтология или “теоретическая философия” (бессмысленный плеоназм - ведь философия всегда есть знание, т. е. теория!), ибо философия всюду и везде познает истинно-сущее; и, с другой стороны,- что здесь особенно важно - истинная онтология есть не бесстрастное изучение чуждой духу и лишь извне ему предстоящей картины бытия (ибо такое бытие именно и не есть целостное бытие или подлинное всеединство), а постижение абсолютного бытия, объемлющего и всю духовную жизнь самого субъекта знания - человеческой личности. Но познавательная направленность на абсолютное в этом, единственно истинном его смысле предполагает духовный опыт не как внешнее созерцание, а как основанное на истинном внутреннем переживании постижение существа и смысла жизни. Короче говоря, подлинная, а не только школьная и пропедевтическая онтология должна опираться на живой религиозный опыт и потому в принципе не может ему противоречить. Вся совокупность мучительных сомнений, исканий и достижений религиозного опыта, объединимая в теме “о смысле жизни”,-- проблема вины, возмездия и прощения, личной ответственности и человеческого бессилия, предопределения и свободы, реальности зла и благости именно Сущего, хрупкости эмпирического существования и неуничтожимости личности - входит как законная и необходимая тема в состав онтологии, заслуживающей своего имени учения о бытии.

Стоит только памятовать об этом первичном и основном бытии, сосредоточиться на нем и именно в нем видеть последний критерий знания, чтобы все соотношение, которое с первого взгляда кажется запутанным и почти неразрешимым, стало - по крайней мере, в принципе - до самоочевидности ясным. Существуют не две истины, а только одна - и она там, где есть максимальная полнота и конкретность. Как бы отлично ни бькпо лично-религиозное отношение к Богу от познавательного отношения к Нему в философии, какие бы различия мы ни находили между религиозным и философским интересом,- все эти отношения устанавливаются в пределах одной и той же последней реальности, которая предстоит духовному взору личности и остается сама собой, все равно, выражается ли она в непосредственном религиозном переживании или в опосредственной системе логических понятий. Главное все же в том, чтобы иметь живой опыт самой реальности. Лишь там, где религия принимает догматы веры не за символические и таинственные обозначения божественной природы, а за законченные и исчерпывающие адекватные Его раскрытия, превращая их тем в односторонние логические определения, или где философия мнит в отвлеченной системе готовых формул определить до конца последние глубины реальности,- лишь там возможны - и даже неизбежны - конфликты между философией и религией. Внутренняя связь и интимное сродство философии и религии были больше всего затуманены наивно-дерзновенными попытками рационализации догматов веры, компрометирующими и философию и религию. Таинственные и многозначительные религиозные интуиции - плод духовного опыта религиозных гениев и соборного религиозного сознания,- почти недоступные по своей глубине неискушенному опыту среднего человека, обсуждаются иногда - и при их обосновании, и при их опровержении - как простые истины, значение которых доступно здравому смыслу и может быть установлено простейшим логическим анализом. Жалка та мудрость, которая в невежественном самомнении опровергает догмат Троицы на том простом основании, что единица не равна трем; но немного философской мудрости и в дерзновенной попытке, не проникнув опытно в эту тайну, мнимым образом “доказать” ее логически, путем отвлеченного анализа бедной содержанием и бесформенной общей идеи Божества. Напротив, чем глубже и подлиннее философское знание, тем более оно склонно к смирению, к признанию сократова положения, что источник знания есть сознание своего неведения.

Философское знание по своим достижениям необходимо отстает от достижений непосредственного религиозного проникновения в глубины бытия. На это есть существенные основания, коренящиеся в самой природе обеих духовных деятельностей. Прежде всего, религиозная вера, будучи живым, непосредственным ощущением и переживанием Божества, не нуждается для своих достижений в тяжкой умственной работе рационального разъяснения и обоснования своих истин. Кроме того, хотя религия, как указано выше, и содержит необходимо, в качестве своей основной опорной точки, момент непосредстЬенного личного усмотрения истинности, она совсем не нуждается в том, чтобы это непосредственное усмотрение распространялось на все содержание религиозной веры. Напротив, для нее характерно, что этот момент непосредственной очевидности присущ восприятию правдивости, безусловной истинности источника откровения - будет ли то самое Божество или тот или иной посредник между Богом и человеком,- в силу чего содержание откровения приобретает косвенную достоверность истины, сообщенную самоочевидно достоверным свидетелем. Поэтому-то достоянием личной веры может быть - и даже необходимо бывает - содержание соборного религиознот опыта, со всеми входящими в его состав достижениями религиозных гениев. Этим достигается возможность полноты, богатства и глубины религиозного откровения, совершенно недостижимые для философского знания. Ибо хотя философскому знанию не поставлено здесь никаких принципиальных преград и открыта возможность бесконечных достижений, однако требуемое природой философского знания логическое единство содержания делает для него практически невозможным использование в одной системе всей полноты религиозного опыта человечества. Лишь полнота и многообразие всех философских достижений человеческой мысли в принципе может стать на уровне его религиозных достижений-но эта полнота может быть дана только духовно-исторической интуиции, но не выражена адекватно в какой-либо единой системе. Философская система, пытающаяся выразить и логически фиксировать весь религиозный опыт человечества, есть замысел, аналогичный попытке начертить географическую карту, на которой было бы отмечено все многообразие географической реальности. И здесь, с иной стороны, мы снова убеждаемся, что правильное соотношение между религией и философией возможно лишь на почве того “умудренного неведения” (docta ignorantia), которое есть самый зрелый плод истинного просвещения. Подлинно .философское умонастроение по своей волевой структуре совпадает с религиозным умонастроением: в обеих - вопреки поверхностному мнению, которому это представляется невозможным,- смирение сочетается с дерзновением творчества, и притом не так, что каждая из этих волевых тенденций сдерживает и ограничивает другую, а так, что каждая из них, напротив, питает и укрепляет другую.

2. РЕЛИГИОЗНЫЕ ЦЕННОСТИ

В жизнедеятельности человека не может быть ни одного обстоятельства, ни одного показателя, который не сказывался бы на той или иной стороне здоровья. Вот почему сам перечень таких аспектов жизнедеятельности может быть практически бесконечным. Помимо общепризнанных физического, психического, социального компонентов следует учитывать сексуальный, эмоциональный, биоэнергетический, информационный и многие другие субстраты. При этом в оценке здоровья исключительно важное значение имеют морально волевые и ценностно-мотивационные характеристики. Нельзя недооценивать и личностно-психологический, свойственный лишь человеку компонент (в виде внушения и самовнушения).

Участие религиозных организаций в общественной жизни имеет давние исторические традиции. Духовная и материальная помощь нуждающимся - органическая часть религиозно-нравственной культуры всех существовавших цивилизаций, важная часть идеологии и практики различных конфессий.

Социальные функции религии (религиозных организаций):

· морально-психологическая поддержка страждущих,

· успокоение отчаявшихся,

· смягчение социальной напряженности,

· улаживание этнических и национальных конфликтов,

· нейтрализация общественных язв и неурядиц,

· миротворческая,

· воспитание морально-нравственных качеств в обществе,

· материальная поддержка (милосердие, благотворительность и т.д.)

Религия - система нравственных предпочтений, норм и заповедей, тесно связана с вероучением, догматикой и опирающаяся на идею Бога. По своему содержанию всякая религиозная мораль - выражение интересов общества, ее действительной основой являются социально-исторические условия. Религия возникла с момента объединения людей в племена, общности, когда стояла необходимость объединения с целью борьбы с бедствиями, врагами. Объединяющая роль религии, основанная на вере в Бога, управляет судьбами людей и требует исполнения заповедей. В средние века роль церкви усиливается, тем самым она берет на себя попечительство и поддержку страждущих.

Наряду с культурой, наукой, образованием, религиозные моральные ценности являются необходимым компонентом, фактором духовного обогащения, развития человека, развития его морально-нравственных качеств, а также основанием оказания помощи. Роль религии в обществе - невидимое воспитание в каждом человеке морально-этических норм, правил поведения в повседневности, сочувствия, великодушия, сострадания, человеколюбия.

Издавна церковь создавала приходские попечительства - форма организации благотворительной деятельности в России, соединяющая конфессиональные и светские начала. Устраивались богадельни, «убогие дома», «скудельницы», ремесленные школы, больницы, школы. Из церковной казны выделялись деньги на нужды обездоленных, устраивались приюты. В последнее время российские конфессиональные организации активизировали свою социальную активность. Для координации деятельность Православной церкви при Московском патриархе создан специальный отдел по церковной благотворительности и соц. служению. В 1997г. был принят ФЗ «О свободе совести и религиозных объединениях». Основная проблема на сегодня - налаживание сотрудничества светских и религиозных организаций, координация их деятельности, совершенствование правовой базы.

Включение церкви в социальную систему осуществляется в основном через политико-идеологическую сферу, где складывается особый тип взаимоотношения церкви и государства. Государство оказывает церкви всемерную поддержку для внедрения религиозной идеологии в массы и тем самым способствует упрочению ее положения в обществе. Церковь же в интересах государства навязывает народным массам определенные стандарты поведения и мышления, стремится затормозить процесс становления классового сознания трудящихся, приглушить их недовольство против угнетателей.

Здоровый индивидуум и здоровое общество - это синонимы . Поэтому важно с детства привить человеку привычку к здоровому образу жизни, который напрямую связан с его здоровьем, в том числе и здоровьем нравственным. Так что же такое "здоровый образ жизни"? На наш взгляд, здоровый образ жизни - это индивидуальная система разумного поведения человека на фундаменте культурно-исторических, нравственно-религиозных и национальных традиций, присущих нашей православной цивилизации: оптимальный двигательный режим, закаливание, рациональное питание, рациональный режим жизни, отсутствие болезней и вредных привычек, что обеспечивает человеку физическое, душевное, духовное и социальное благополучие (здоровье) в реальной окружающей среде (природной, техногенной и социальной) и активное долголетие . При переходе людей к здоровому образу жизни происходит следующее:

· изменяется мировоззрение, приоритетными становятся духовные ценности, исчезает экзистенциальный вакуум, обретается смысл жизни;

· исчезает физиологическая и психическая зависимость от алкоголя, табака, наркотиков;

· хорошее настроение формируется «гормонами радости» - эндорфинами, которые образуются в организме человека;

· увеличивается жизненная емкость легких, сердце работает более экономно, поэтому оно более долговечно;

· половая зрелость подростков наступает позже, что способствует сближению по времени половой и социальной зрелости.

Для перехода к здоровому образу жизни полезно переориентирование сознания и психики человека с болезни на здоровье, ибо болезнь это итог не столько физической, сколько духовной несостоятельности человека.

С точки зрения современной науки существуют несколько основных условий правильного, здорового образа жизни (ЗОЖ) и это, прежде всего социальная зрелость личности (духовность) - высший уровень развития и саморегуляции зрелой личности, когда основными ориентирами ее жизнедеятельности становятся непреходящие человеческие ценности, базирующиеся на христианской этике и мировосприятии. Имеется в виду человеческая жизнь на путях добра и справедливости в непрестанном противодействии Злу, в том числе и внутри душевно-духовного мира самого человека, где, по мнению Ильина И.А., истинное местонахождение Добра и Зла.

Индифферентное или скептическое отношение современного общества секулярного гуманизма и массовой культуры к традиционным духовно-нравственным, культурно-историческим, религиозным ценностям и социальным нормам привело к тому, что современные люди - атеисты, имеющие свободу Выбора, не соединенную с социальной ответственностью, системой нравственных координат, утратили живое чувство Добра и Зла.

Взаимодействие традиционных религий и медицины в формировании здорового образа жизни необходимо обеспечивать с учетом следующих принципиальных положений:

1. Одной из причин глубокого кризиса современного состояния человека, отягощенного грузом разнообразных болезненных состояний: сердечно-сосудистых, психических, наркотических, алкогольных и других является духовная опустошенность, потеря смысла жизни и размытость нравственных ориентиров.

2. Здоровье человека, его телесно-духовная ценность является тем краеугольным камнем, на котором строятся совместные усилия медицинских, образовательных, спортивных учреждений и религиозных объединений по формированию ценностного отношения к здоровью.

3. Насущными задачами в деле налаживания сотрудничества государственных структур и религиозных объединений являются:

- создание по необходимости в медицинских учреждениях условий для проведения религиозных обрядов;

- расширение благотворительной помощи со стороны религиозных объединений;

- ознакомление медицинских специалистов с религиозными основами биоэтики;

- координация действий верующих медиков по обмену опытом в оздоровительной и лечебной деятельности.

4. Особая необходимость диалога между медициной и религией вызвана биоэтическими проблемами: контрацепции, трансплантации органов, генной инженерии, клонирования, эвтаназии и других. Решение их должно осуществляться на основе свободы выбора личностью тех методов воздействия на организм, которые не противоречат её религиозности.

5. Для поддержания здоровья личности и народа в профилактических мероприятиях насущной задачей является создание реальных условий для занятия физической культурой и спортом, исключающем допинговую соревновательность.

6. Сохраняют актуальность и вопросы гарантирования безопасности от использования оккультных, зависимых состояний, недопущения использования лечебных практик без соответствующего медицинского сопровождения, ,

7. При оказании религиозно-ориентированной помощи больным и в профилактической работе важно обеспечить межконфессиональное согласие, не превратить это благое дело в источник распрей и вражды. И главным рецептом от этой болезни нетерпимости является учет интересов всех сторон.

3. СВОБОДА СОВЕСТИ

В настоящее время в России происходит формирование гражданского общества, закладываются основы демократических общественных отношений. В связи с этим большое значение для будущего России приобретает характер складывающимися взаимоотношений между людьми, придерживающихся различных мировоззренческих ориентации, в том числе между верующими и неверующими, между различными религиозными вероисповеданиями и их отношения с государством в лице законодательной и исполнительной власти, между государством и неверующими. Нельзя сказать, что в наше время эти проблемы обострены до предела. Однако в общественной жизни страны в постсоветский период отчетливо проявляются тенденции к конфронтации, претензии одних на исключительное положение в государстве на правах «религии большинства», «господствующей в данном регионе религии», попытка создания политических объединений по вероисповедальному признаку для отстаивания интересов тех или иных религиозных организаций. Имеет место также стремление использовать властные структуры государства для борьбы с ведущими активную миссионерскую деятельность нетрадиционными для России религиозными организациями: католицизмом, кришнаизмом, мунизмом и т. д.

Определенные проблемы возникают между религиозными организациями и неверующими. Можно даже сказать, что на место «воинствующего атеизма» приходят элементы «воинствующего клерикализма», которые проявляются в стремлении некоторых кругов религиозных организаций насильственно навязать неверующим религиозные взгляды и нормы поведения. Подобные рецидивы встречаются в деятельности Русской православной церкви, но особенно широкое распространение получили в регионах традиционного распространения ислама, ламаизма. Так, в частности, предпринимаются попытки поставить под вопрос светский характер школьного образования через введение цикла учебных дисциплин, таких как «Закон Божий», «Основы религии», изучение которых предполагает функции катехизации, то есть привлечение к религии на основе разъяснения основ вероучения. При этом игнорируется тот факт, что в данной школе, в данном классе обучаются дети, родители которых придерживаются различных мировоззренческих ориентации: неверующие, представители различных вероисповеданий -- ислама, иудаизма, православия и т. д.

Правовой основой разрешения всех этих проблем в современном Российском обществе может служить соблюдение принципа свободы совести. Совесть -- это категория этики, характеризующая способность личности осуществлять нравственный самоконтроль, самостоятельно формулировать для себя нравственные обязанности, требовать от себя их выполнения и производить самооценку совершаемых поступков. В самом общем виде принцип свободы совести означает признание права человека на самостоятельный выбор своих убеждений и возможность их проявления в действиях и поступках не в ущерб другим людям и обществу в целом. Таким образом, постановка вопроса о свободе совести означает постановку вопроса о духовной свободе человека, о возможности существования для индивида такой области духовной жизни, куда не в праве вторгаться никакая власть, никакие общественные или иные организации. Реализация принципа свободы совести означает признание необходимости установления в социальном взаимодействии в межличностных взаимоотношениях и в отношениях с властью принципа толерантности (терпимости).

В условиях сакрализованных обществ духовная жизнь человека целиком формировалась на основе той или иной религии. И проблема совести была исключительно религиозной проблемой. Поэтому исторически вопрос о свободе совести сформировался как вопрос о праве человека на выбор того или иного вероисповедания, на основе которого он мог формировать свои нравственные принципы. Таким образом, первоначально свобода совести означала свободу вероисповедания. Борьбу за эту свободу в течение длительного времени вынуждены были вести люди, оказавшиеся по тем или иным причинам под властью людей, государственных структур, навязывающих им иное, чуждое им вероисповедание. Такую борьбу, например, вели евреи, когда их территория была покорена римлянами. Христианство в Римской империи на первых порах было запрещено. И христиане, если они he отрекались от своей веры, подвергались гонениям. Раннехристианские мыслители -- апологеты, отстаивали право для своих сторонников исповедовать христианство наравне с другими религиями.

Ситуация изменилась после того, как христианство стало господствующей религией Римской империи, а, затем, и других государств Европы. В средневековой Европе католическая церковь была нетерпима ко всякому иноверию и жестоко преследовала его, не останавливаясь перед физическим уничтожением так называемых «еретиков». В России в течение длительного времени существовала аналогичная ситуация. В «Уложении» от 29 января 1646 года царя Алексея Михайловича в главе 1 о богохульниках и церковных мятежниках говорится: «Будет кто иноверцем, какие ни буди веры или и русский человек, возложит хулу на Господа Бога и спася нашего Иисуса Христа или на рожденную его пречистую Владычицу нашу Богородицу и приснодеву Марию, или на святых Его угодников: и про то сыскивати всякими накрепко. Да будет сыщется на то допрямо, и того богохульника, обличив, казнити, сжечь». И мы знаем, что это «Уложение» и другие законодательные акты в полной мере применялись в отношении старообрядцев, отказавшихся принять нововведения Русской православной церкви. Таким образом в Средневековой Европе отклонение от господствующей веры рассматривалось как опасное государственное преступление.

Идеология Эпохи Возрождения в качестве одного из своих важных принципов содержала принцип веротерпимости. Практическое же воплощение этих принципов началось в эпоху Реформации. В знаменитых 95 тезисах М. Лютера уже содержится по существу принцип свободы совести как свободы выбора вероисповедания, беспрепятственного распространения Священного писания, вольной проповеди, свободы религиозных союзов. Принцип свободы совести получил свое теоретическое обоснование и развитие в работах философов Нового времени. Английский философ Джон Локк в своих письмах о веротерпимости выдвинул требование отделения церкви от государства. По его мнению, государство должно предоставить людям право религиозного самоопределения, оно не должно лишать своих подданных гражданских и политических прав в зависимости от определенной принадлежности к религии. Французский мыслитель Ф. Вольтер в 1763 году провозгласил, что свобода совести есть право, которое человек получил от природы и никто не может принуждать его в вопросах веры. Каждому нужно разрешить молиться на свой лад, каждый вправе исповедовать ту или иную веру в согласии лишь со своей совестью. Эти идеи получили законодательное закрепление во французской «Декларации прав человека и гражданина» (1789), положенной в основу законодательства французского государства эпохи буржуазных революций, а также в Конституции США (1787) и американском Билле о правах (1794).

Россия позже других стран Европы пошла на признание принципа свободы вероисповедания. В «Своде законов Российской империи» изданных в 1875 году, все религии на территории страны делились на три группы государственная (православное исповедание), терпимые (католическая, протестантская, армяно-григорианская церкви, ислам, буддизм, иудаизм, язычество) и нетерпимые («секты» -- духоборы, молокане, иудействующие, скопцы, иконоборцы). В «Уложении о наказаниях» особым видом государственного преступления объявлялось отвлечение и совращение из православия в другую веру, воспрепятствование воспитанию детей в православной или христианской вере, распространение ересей и расколов. К виновным в этих преступлениях применялась целая система карательных мер, вплоть до каторги и ссылки в Сибирь.

Внеисповедное состояние государством вообще не признавалось. В 1894 году к числу запрещенных религий причислены и так называемые «штундисты» -- русское наименование баптистов и евангельских христиан. Их вероисповедание было объявлено вредным, а их молитвенные собрания запрещены. После Февральской революции постановление от 20 марта 1917 года «Об отмене вероисповедных и национальных ограничений» и постановление от 17 июля 1917 года «О свободе совести» были отменены все ограничения, связанные с вероисповеданием: на жительство, передвижение, приобретение права собственности, занятия ремеслами, торговлей, промышленностью, поступлением на государственную службу, на учебу, участие в выборах и т. д.

Под свободой совести по-прежнему понимались свобода выбора вероисповеданий. При этом, постановления Временного правительства оставляли неизменным господствующее положение Русской православной церкви по отношению к другим религиозным организациям на том основании, что православие является религией большинства населения России. Внеисповедное состояние по-прежнему не признавалось.
После Октябрьского переворота и установления Советской власти был принят Декрет от 23 января 1918 года 06 отделении церкви от государства и школы от церкви») В этом Декрете впервые провозглашалось, что все религии должны быть в равном положении и что каждый гражданин имеет право исповедовать любую религию или не исповедовать никакой. Таким образом, в этом документе впервые принцип свободы совести получил современную форму -- он означал не только свободу выбора вероисповедания, но и свободу не исповедовать никакой религии.

Из изучения истории, да и из самой жизни, мы знаем, что декларация о свободе совести в СССР в значительной мере оставалась декларацией. Ее провозглашали все конституции Советского государства, а принимавшиеся в дополнении к конституциям правовые акты в значительной мере ограничивали реальные возможности религиозных организаций, содержали многочисленные запреты. Вопреки конституционным гарантиям, государство вмешивалось во внутренние дела религиозных организаций, стремилось оттеснить верующих граждан на периферию общественной жизни. В реальной практике существовали большие ограничения на различные формы деятельности для верующих людей, религиозных активистов. Для них практически была закрыта возможность карьеры в организациях управления, в армии, в системе образования, здравоохранения и т. д. Как отмечают историки-исследователи советского периода Российского общества, в идеологии и практике Советского государства был реализован так называемый «государственный атеизм». Однако, давая отрицательную оценку практике реализации свободы совести в СССР, следует признать положительное значение той новой трактовке принципа свободы совести, которая декларировалась в официальных документах. Эта трактовка в последующем получила свое закрепление в ряде международных документов и стала основой для признания принципа свободы совести в таком виде всем мировым сообществом.

свобода вероисповедание философский картина

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Религиозно-мифологические представления о мире уже существовали за тысячи лет до появления на свет философии. Важным отличием их от научной картины мира является отсутствие эмпирического подтверждения и наличие сверхъестественных объяснений в вопросах о происхождении мира и человека. Источником всего существующего провозглашается сверхчеловеческая сила, которая организует порядок в космосе и устанавливает законы в обществе. В большинстве религиозных картин мира присутствует учение о конце (эсхатология).

Религиозно-мифологические представления соответствуют особому стилю мышления, названному символическим. В отличие от него, философское мышление - логическое, рассматривающее вещи сами по себе, согласно их природным законам и свойствам. Мифологическое мышление безлично, автор мифов никогда не бывает известен. Философское мышление всегда является личностным. Философ говорит от своего имени, высказывает собственное мнение. И очень гордится оригинальностью своих идей. Философское мышление возникает из лона мифологии и, вместе с тем, мало-помалу разрушает ее. Однако и по сей день мифологическое мышление остается весьма и весьма распространенным - в политических идеологиях, в религии и оккультных учениях, в различных приметах, суевериях и гаданиях.

Философская картина мира доказательно объясняет сущность и существование действительности, устанавливает законы и закономерности развития, выявляет различные способы и приемы познания окружающего мира и человека в нем, раскрывает смысл ценностей и идеалов. В отличие от научной картины мира, философская не нуждается в полном эмпирическом подтверждении, рассматривая описываемые явления на абстрактном уровне.

Философские знания составляют лишь часть научной картины мира. Однако эта часть остается самой значительной. Каждая из наук вносит свой вклад в развитие представлений о действительности как природном, социальном, культурном бытии.

Научное мышление рационально, поэтому знания о мире нуждаются в процедуре их проверки на истинность, путем опытного подтверждения, установления фактов, систематизации.

Существенное влияние на изменение научной картины мира оказывает смена типов рациональности, которые происходят в результате научных революций и возникновения новых парадигм.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Гегель Г.В. «Философия религии». В 2-х томах.- Т.2.- М., «Мысль», 1977.

2. Ивин А. А., Никифоров А. Л. «Словарь по логике» - М.: Туманит, изд. центр ВЛАДОС, 1997.

3. Мареев С.Н., Мареева Е.В. «История философии» (общий курс): Учебное пособие. -- М.: Академический Проект, 2004.

4. Фейербах Л. Избранные философские произведения в 2 томах.- Том 2.- М.: Полит. литература, 1955.

5. И.Т. Фролов «Философский словарь». - 4-е изд.-М.: Политиздат, 1981.

6. Чижевский «Путь» № 19 (интернет www.ihtik.lib.ru)

7. Эрн «Сковорода» (интернет www.filosof.historik.ru)

8. Введение в философию: Учебник для вузов. В 2 ч. Фролов И.Т., Араб- Оглы Э.А., Арефьева Г.С. и др. - М.: Политиздат, 1989.

9. Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М.: Политиздат, 1991.

10. Учебное пособие: Основы философских знаний. Щербаков Э. Л.

Размещено на Allbest.ru