Философия смысла жизни, смерти и бессмертия

Размещено на http://www.allbest.ru/

ГОУ ВПО ЛГПУ

Реферат

на тему

“Философия смысла жизни, смерти и бессмертия“

Выполнила

Студентка ФИЯ

Группа А 22

Цилина Софья

Липецк-2012

ВВЕДЕНИЕ

В жизни каждого нормального человека рано или поздно наступит момент, когда он задается вопросом о конечности своего индивидуального существования. Человек - единственное существо, которое осознает свою смертность и может делать ее предметом размышления. Но неизбежность собственной смерти воспринимается человеком отнюдь не как отвлеченная истина, а вызывает сильнейшее эмоциональное потрясение, затрагивает самые глубины его внутреннего мира.

Первой реакцией, следующей за осознанием своей смертности, может быть чувство безнадежности, и растерянности, даже панической. Преодолевая это чувство, человек, однако, всю оставшуюся жизнь существует, отягощенный знанием о грядущей собственной смерти; более того, это знание, хотя в большинстве жизненных ситуаций оно таится в скрытых глубинах сознания, становится тем не менее основополагающим в последующем духовном развитии человека. Наличием такого знания в духовном опыте человека в значительной степени и объясняется острота, с которой перед ним встает вопрос о смысле и цели жизни.

В своем реферате я постараюсь ответить на следующие вопросы: в чем смысл и цель жизни? Сколько жить человеку? Для чего и во имя чего жить?

ПРОБЛЕМА СМЫСЛА И ЦЕЛИ ЖИЗНИ

Вопрос, вынесенный в заголовок данной главы, является наиболее существенным во всей проблематике философской антропологии. Несмотря на обилие всевозможных высказываний на этот счет выдающихся философов и мыслителей, порой весьма необычных и парадоксальных, мы, к сожалению, не имеем сколько-нибудь четкого и ясного представления о цели и смысле человеческой жизни. И не случайно, ибо ответить одинаково удовлетворительно на него для всех людей просто невозможно. Разные люди придерживаются различных ценностей жизни, неодинаковых мировоззренческих установок, ставят перед собой иногда прямо противоположные цели. В таких условиях было бы наивно пытаться доказывать и отстаивать единое понимание цели и смысла жизни для всего общества.

В истории философской и религиозной мысли среди множества попыток решения этой проблемы можно выделить в обобщенной форме по крайней мере четыре варианта ответа на поставленный вопрос:

- цель и смысл жизни состоит в стремлении достичь наибольшего удовольствия (счастья, свободы, равенства, материального благополучия и т. п.) в период земного существования человека;

- смысл и цель жизни заключаются в стремлении выработать в себе добрую волю для исполнения нравственного долга;

- смысл и цель жизни - в развитии физических и духовных качеств человека и в стремлении внести наибольший вклад в достижение той или иной исторической цели;

- и, наконец, философско-религиозное учение о смысле жизни и ее цели как стремлении к «стяжению» Святого Духа, к одухотворенности всей земной жизни, для подготовки к блаженной жизни «в селениях праведных», в царствии небесном.

Познакомимся ближе с каждым из этих учений о смысле и цели жизни. Одним из самых распространенных учений на этот счет является так называемый гедонизм (от гр. Гедоние - удовольствие). Его основателями считаются древнегреческие философы и моралисты Аристипп (435-360 до Р. Х.) и Эпикур (342-270). Аристипп утверждал, что всякое удовольствие телесное и духовное является благом для человека и должно оцениваться положительно, а неудовольствие соответственно плохо. Чем сильнее удовольствие, тем оно желательнее. Что касается Эпикура, то его этическое учение о цели и смысле жизни стало нарицательным. Эпикур говорил, что все живые существа стремятся к удовольствию. К удовольствию стремится и человек. Однако в отличие от других живых существ человек получает не только телесные, чувственные удовольствия, но и духовные, причем духовные наслаждения Эпикур ставил выше телесных.

Своеобразной разновидностью гедонизма является так называемой утилитаризм (от лат. Утилитас - польза). Теория утилитаризма разрабатывалась главным образом английскими философами Бентамом(1748-1832) и д. Миллем (1806-1873). Бентам вслед за Эпикуром утверждал, что человек в своей жизни стремится к удовольствию и избегает страданий. Достижение удовольствия является, вместе с тем, и критерием человеческого поведения и поступков. Удовольствия всегда полезны, а неудовольствия и страдания приносят вред, они бесполезны. Критерий пользы, по мнению Бентама, позволяет даже математически вычислить конкретный вид удовольствия или неудовольствия. Составив баланс удовольствий и неудовольствий, мы можем заключить, какое наше действие будет хорошим, а какой поступок плохим. При этом, если количество удовольствий превысит количество страданий, то поступок хорош и правилен, и наоборот. Вот образчик подобного количественного подсчета в отношении опьянения, сделанного самим Бентамом. Он утверждает, что доказать, что опьянение само по себе есть плохое дело, невозможно. Для его оценки нужно составить баланс удовольствий и неудовольствий от опьянения и на основании его сделать соответствующий вывод. В моральном столбце «прибыль» записываются все положительные моменты опьянения. В столбце же «потери» приходится записать все отрицательные моменты. Подсчет показывает, что отрицательные моменты, такие например, как неприятное состояние духа и болезненные ощущения в теле, потеря времени и денег, страдания за нас наших близких - матери, жены, ребенка - риск наказания и угрызения совести, перевешивают положительные и потому опьянение: надо признать неполезным для человека.

Д. С. Милль, давший и самое название «утилитаризм», также исходил в своем объяснении цели человеческой жизни из принципа полезности или наибольшего счастья. Утилитаризм, писал Милль, утверждает, что «действия хороши, если они способствуют счастью, дурны, если они делают человека несчастливым». При этом под счастьем понимается удовольствие, а под несчастьем - страдания. Удовольствие - единственная цель, которая желательна сама по себе. Чтобы не быть обвиненным в крайнем эгоизме своего учения, Милль объяснял, что человек должен стремиться не только к личному счастью, но и к счастью и удовольствию других. Однако в отличие от Бентама, полагавшего, что человек стремится к счастью других потому, что это способствует увеличению своего собственного счастья, Милль доказывал, что это происходит вследствие присущего человеку чувства общности, единения с ближними.

Существенной модификацией утилитаризма является учение Г. Спенсера (1820-1903). Спенсер считал, что никакая философская школа не может отрицать, что целью человеческого поведения является удовольствие или счастье. Счастье есть высшая цель, ибо оно свойственно высшим формам жизни. Отличие своего учения от взглядов Милля он выразил в своем письме к нему следующим образом: «Пункт, в котором я отделяюсь от доктрины полезности, как она обыкновенно понимается, заключается не в цели, к которой мы стремимся, но в методе, которого нужно придерживаться, чтобы достигнуть этой цели. Я допускаю, что счастье надо признать конечной целью, но только я не думаю, чтобы она была ближайшей целью».

Человек стремится к названной цели в силу объективных причин - законов поведения, которые диктуют ему поступать соответствующим образом. Поэтому важно понять эти законы. А они подсказывают, что для того чтобы достичь счастья, надо в максимальной степени приспособиться к социальной среде, к социальному организму, развивая, таким образом, и совершенствуя свои цели и задачи.

В адрес гедонизма высказывалось немало острых и справедливых возражений. Суть этих замечаний и возражений сводится в основном к следующему. Утилитаристы и гедонисты утверждают, что все живые существа, а уж тем более люди, везде и всегда стремятся к удовольствию, к счастью. Однако жизненный опыт показывает, что человеческие поступки вовсе не определяются мотивами получения удовольствия или неудовольствия вследствие совершения таких поступков. Больше того, многие люди сознательно идут на совершение таких поступков, которые заведомо связаны с тяжелым трудом, мученичеством и даже смертельной опасностью, чтобы достичь целей, далеких отличной пользы. Страдая и испытывая величайшие неудовольствия, эти люди меньше всего задумываются над своим собственным счастьем. Они жертвуют им ради достижения благополучия и процветания Родины, ближних и т. д. Поэтому мы вслед за Карлейлем можем сказать: «Нужно считать клеветой на человечество, если кто думает, что человек побуждается к героической деятельности видами на удовольствие». К этому можно добавить: и не только героической.

Люди неодинаковы, каждый человек уникален. То, что для одного является удовольствием, счастьем, для другого будет явным неудовольствием и несчастьем.

Аргументированную и глубокую критику гедонизма дал Кант, показав, что счастье, о котором говорят гедонисты, является весьма неопределенным понятием. Одному человеку счастье представляется в одном виде, а другой видит его иначе. Сами удовольствия качественно различны и не могут служить критерием нравственных поступков для всех людей в одинаковой мере. Таким критерием должен быть всеобщий и необходимый моральный закон, который Кант назвал категорическим императивом. Конечной целью всей нашей жизни должно быть стремление выработать в себе добрую волю. Только с ее помощью можно достичь совершенства, исполнения морального долга, только добрая воля в состоянии исполнить предписание морального закона категорического императива. Стремление к счастью может направить человека по ложному пути, в сторону зла. Никто не станет отрицать, что такие человеческие качества, как ум и мужество ценятся высоко и вызывают уважение и восхищение окружающих. Но ум и мужество, если они руководствуются недоброй волей, могут быть :направлены на достижение злой цели, на совершение губительных для человека поступков. Только добрая воля может направить ум и мужество, как и другие высокие качества человека, к добру и благу. Воля человека действует независимо от внешних обстоятельств, она подчиняется закону, который сама же и создает. Цель человеческой жизни - выработать такую волю, с помощью которой можно успешно исполнять нравственный закон. При этом человек никогда не должен выступать в качестве средства для достижения цели. «Человек не средство, а цель» - этот благородный этический принцип, провозглашенный Кантом, снискал ему глубокое уважение во всем мире. Только движения к моральному закону и следование долгу как цели человеческого жизненного поведения, делают поступки человека соответствующими его предназначению.

Кантовское понимание моральных поступков, цели и смысла жизни является выдающимся достижением мировой философской мысли и оказало сильнейшее влияние на весь последующий ее ход, особенно в сфере этических изысканий. Фихте, Адлер, Гуссерль, Вольтман и многие другие выдающиеся философы придерживались его взглядов и развивали дальше применительно к своим философским построениям. Многие исследователи кантовского категорического императива не без основания видели в нем обоснование общечеловеческих нравственных требований. Конечно, в адрес этого учения и раздавалось немало критики, в том числе со стороны Гегеля и Маркса.

Основной смысл гегелевской критики кантовского категорического императива сводится к тому, что он является «пустым формализмом», «долгом ради долга», «вечным долженствованием» и т. п. Что касается критики марксизмом категорического императива, то она носит скорее идеологический характер. По его мнению, моральный закон Канта обрекает личность на пассивность, отказ от деятельности за свое социальное положение, нивелирует классовые различия в обществе, уводит от классовой борьбы, служит интересам буржуазии, превращает «материально мотивированные определения воли французской буржуазии в чистые самоопределения «свободной воли», воли к себе и для себя, человеческой воли, и сделал из нее таким образом чисто идеологические определения понятий и моральные постулаты».

Существует немало разновидностей философских учений о смысле человеческой жизни как борьбе за те или иные социальные идеалы, за освобождение человечества от социального угнетения и эксплуатации. Одной из таких разновидностей является социально-философское учение марксизма-ленинизма. Хотя марксистская философия наложила табу на проблему цели и смысла жизни, исключила эту тему из своего философско-идеологического репертуара на основании ее «религиозного» характера, однако фактически она так или иначе обсуждалась в рамках марксистской теории под другими заголовками, например, в темах: «Формирование нового человека», «Личность и общество» и в других. Марксистскую концепцию смысла и цели жизни можно было бы назвать социал-гедонистской. Она взяла у гедонистов идею о стремлении человека к счастью, к удовольствию (равенству, братству, свободе и т. П.), поместила их в будущее состояние человеческой жизни на земле в качестве цели, к которой должны стремиться все люди и, прежде всего трудящиеся, путем революционной борьбы с существующими порядками, установления диктатуры пролетариата, ликвидации классов, построения социализма и коммунизма.

Эта концепция, испытанная на практике социалистического строительства в СССР и в некоторых других странах и насильственно навязываемая партией и государством в течение десятилетий, потерпела полное фиаско. Счастье оказалось призрачным, вместо равенства возникло новое разделение людей, вместо свободы - закабаление и эксплуатация, вместо установленного равенства между мужчиной и женщиной, реализация идеи так называемой эмансипации женщины произошло фактическое ее закабаление, что привело ко многим неприятным явлениям в общественной и государственной жизни, в семейно-брачных отношениях, в образовании и культуре.

Познакомимся теперь с религиозной (христианской) концепцией цели и смысла жизни. Согласно Библии, человек был создан для того, чтобы пребывать в раю в вечном общении с Богом, выполняя его благую волю. Но поставив себя наравне с Богом, а свою человеческую волю выше божественной, человек потерял подлинный ориентир в жизни и вынужден был в поте лица своего отыскивать себе средства к жизни. По мере погони за призрачным счастьем и удовольствиями, жизнь человека все более и более обесценивалась и превращалась во вражду всех против всех. Но вечная божественная воля должна была обязательно исполниться. Бог послал в мир Сына своего - не для того, чтобы судить и осудить мир, но для того, чтобы спасти его (Иоанн III, 17; ХН, 47). По учению Христа, люди призваны к совершенствованию своего духа, ибо человек живет не для смерти, а для вечной жизни во Христе и с Христом. Живя по Христу здесь, на земле, и выполняя его заповеди, человек может, как и Иисус Христос, преодолеть смерть и пребывать за гробом в вечном покое и наслаждении. Преподобный Серафим Саровский, великий русский святой, выразил смысл человеческой жизни в следующих кратких словах: «Истинная цель жизни нашей христианской состоит в стяжании Духа Святого Божьего». Средствами же этого является пост, бдение, молитва, милостыня и все другие добрые средства.

Христианское философское учение о цели и смысле жизни не раз подвергалось разгромной критике со стороны атеистически мыслящих философов. Можно, конечно, сомневаться в истинности религиозного понимания смысла жизни, отвергать и запрещать его, как это делалось совсем недавно в нашей стране, но это учение проникло глубоко в сознание миллионов людей и вытравить его оттуда никакая критика не в состоянии. Являясь неотъемлемой частью мировоззрения миллионов людей на земле, этот взгляд на цель и смысл, жизни оказывает в настоящее время, определяющее влияние на весь ход мировой истории, а не только жизни отдельных христиан.

ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ. ПРОБЛЕМА СМЕРТИ И БЕССМЕРТИЯ

Тайна человеческой жизни, ее сущности и предназначения усугубляется не менее таинственной и загадочной сущностью смерти. Все великие философы и выдающиеся мыслители, все основные религиозные системы проблему смерти рассматривали как центральную, от решения которой зависит суть ответов на все другие вопросы человеческого бытия. При этом философские взгляды на сущность смерти нередко почти полностью совпадали с религиозным пониманием или даже предвосхищали его. Конечно, в истории философии мы встречаемся и с такими взглядами, которые проблему смерти фактически обходят стороной или просто замалчивают. Однако этот уход в сторону от проблемы или умышленное ее замалчивание не только не умаляло ее значения, но, наоборот, подчеркивало ее значимость и злободневность. Больше того, некоторые философы, например, Платон, полагали, что «те, кто подлинно предан философии, заняты, по сути вещей, только одним - умиранием и смертью». Философские размышления о смерти несомненно возникли под влиянием смерти, как переходе в иное состояние. Поэтому отделить философские взгляды на смерть от чисто религиозных было бы делом совершенно безнадежным.

Философско-религиозные воззрения на смерть можно было бы разделить так:

во-первых, взгляды, в соответствии с которыми смерть представляется как разлучение души с телом. При этом тело погибает, превращается в прах, а душа в силу своего бессмертия переходит в иной мир, чтобы впоследствии вселиться в другого человека или даже животного;

во-вторых, философско-религиозные концепции, согласно которым смерть есть тоже разлучение души, с телом. При этом тело в результате смерти превращается в прах, в землю, а душа помещается в одно из отделений либо рая - небесного жилища,- если умерший человек вел достойную жизнь на земле, либо в аду, если он в процессе своей земной жизни совершил тяжкие, особенно смертные грехи, не искупленные Богом. Впоследствии, после судного дня умершие обретают и свое прежнее тело, очищенное и преображенное;

в-третьих, философские материалистические взгляды на смерть, как естественное завершение человеческой жизни. В результате смерти навечно погасает сознание человека, ибо никакой души у человека нет и быть не может, погибает и тело, превращаясь в прах.

Как уже отмечено, ранние философские учения о смерти возникли под влиянием религиозных языческих представлений о том, что человек в результате смерти не умирает окончательно, а переходит на жительство в загробный мир, который имеет свои порядки, свои правила пребывания, в каком-то смысле схожие с земными.

Наиболее полно эту точку зрения на смерть выразил древнегреческий философ Платон в своем знаменитом диалоге «Федон», написанном под непосредственным влиянием бесед со своим учителем Сократом о смерти за несколько часов до его кончины.

По мнению Платона, человек состоит из бессмертной души и смертного тела. При рождении человека душа поселяется в его тело и пребывает в нем до окончания земной жизни. Тело - темница, тюрьма, в которую заключена бессмертная душа, из которой она жаждет освободиться. Смерть и есть процесс такого освобождения, отделения души от тела. Для тех, кто в своей земной жизни больше внимания обращал не на тело, а на душу, смерть является величайшим благом, она желанна для них. Те же, кто не заботится о своей душе подвергает душу грозной опасности, различным бедствиям, которые ее подстерегают в Аиде. После смерти душа в сопровождении «гения», который достался человеку еще при жизни, доставляется на суд, где определяется, в каком месте она должна быть помещена. Пробыв в отведенном для нее месте определенное время, она в сопровождении другого вожатого возвращается на землю и так повторяется вновь и вновь через долгие промежутки времени. С этим учением Платона о смерти перекликаются взгляды буддистской философии на смерть и загробную жизнь души, особенно в части переселения душ. .

Вторая христианская точка зрения на проблему смерти и загробной жизни основана на религиозных представлениях о смысле смерти и бессмертия. Вот кратко основные ее положения в православном истолковании.

Согласно этому учению, смерть есть разлучение души с телом, вследствие чего душа остается одна, наедине с собой, а тело возвращается в землю. Смерть вошла в мир благодаря своеволию человека, нарушившего заповеди Господа. Смерть противоестественна и Бог не принимал участие в ее сотворении, как не создавал он и зла. Войдя с помощью самого человека в мир, смерть стала для него неизбежной и даже благотворной. Больше того, если бы по падении Адам остался, как и был бессмертным, то и зло оказалось бы бессмертным и никакой надежды на спасение людей не было бы.

Отделившись от тела, душа переходит в духовное царство либо добрых ангелов (в рай), либо злых (в ад). Первые сорок дней после смерти душа, пребывая в основном на земле и познакомившись с преисподней и раем, окончательно определяется в своем местопребывании в одном из этих двух противоположных по своей значимости частей загробного мира. И в аду, и в раю есть разные по степени страданий или блаженств отделения. Преподобный Ефрем Сирин разделяет рай на три части: низшая, предназначенная для покаявшихся христиан, средняя для праведных и высшая для победителей. Тот же святой, ссылаясь на Библию, говорит о различных степенях мучений в аду: тьме кромешной, геене огненной, скрежете зубовном, черве неусыпающем, озере огненном, тартаре, огне неугасимом, преисподней.

Своеобразие христианского учения о смерти и загробной жизни заключается в том, что в конце мировой истории наступает так называемый судный день, день страшного суда. Живые и мертвые предстанут пред Богом и будут осуждены окончательно: кто на вечные мучения, а кто на вечное блаженство и мертвые облекутся в свою прежнюю плоть, очищенную и преобразованную.

Несколько слов о взглядах философов-материалистов на смерть и загробную жизнь. Поскольку материализм отрицает бессмертие души, а крайние его формы отвергают и самое понятие души и духа, они, естественно, отрицают и загробную жизнь, как таковую. Смерть рассматривается как естественный конец человеческого существования. Смерть оценивается как обычное, рядовое явление и никакого трагизма в ней не усматривается.

Крайней формой подобных взглядов является марксистский философский материализм. На протяжении более семидесяти лет официальная советская философия всячески избегала вообще этой темы, вычеркивала ее из своей проблематики, а когда все-таки требовалось об этом сказать, утверждала, что «для марксистской философии, в основе которой лежит убеждение в невозможности мыслить трансцендентное бытие, проблемы смерти как онтологической проблемы не существует». Издержки подобного отношения марксистско-ленинской философии к одной из самых волнующих и животрепещущих тем, связанных непосредственно с человеческим бытием, трагическим образом сказались на духовном облике советского общества в целом и каждого его члена в отдельности. Возникла иллюзия о бессмертий советского человека, о бесконечности его жизни. Человек перестал помнить о смерти и готовиться к ней, а когда она неотвратимо наступала, его охватывал не только величайший страх и ужас, но и не менее величайшая злоба на всех и на вся, в том числе и на своих ближних. Поколения людей, отлученные от мысли о смерти, ушли из жизни подобным образом, неприкаянные и озлобленные.

Но та или иная философская концепция смерти связана не только с проблемой духовного облика- человека, с достойным завершением его земной жизни, но и с памятью о прошлом, с преемственностью поколений, а в конечном счете, с особенностями развития общества.

Семидесятилетний советский опыт показал, что воспитание людей в богоборческом, атеистическом духе привело к массовому забвению своих предков, к разрушению кладбищ, кощунству и надругательству над могилами, церквами, архивами, над немыми свидетелями истории народа.

Этот печальный опыт преподал и еще немаловажный урок: философия может оказывать не только позитивное, созидательное, познавательное, культурное влияние. Она может на определенном этапе действительно в полном соответствии с принципом, высказанном Марксом, превратиться из безобидного созерцательно-объяснительного феномена общественной жизни в официальную философию государства, став грозным оружием разрушения прежнего общества, его традиционного уклада жизни, извращения подлинных национальных устоев, замены их ходульными, искусственно сделанными, а потому безжизненными и непрочными.

Проблема смерти самым непосредственным образом связана с проблемой бессмертия человека. Можно ли говорить о бессмертии, если всеобщий закон смерти не делает исключения ни для кого из живущих? Все люди смертны - это истина безусловна и абсолютна. Однако эта безусловная истина не отменяет и не может отменить того несомненного факта, что человеку свойственно неудержимое стремление к бессмертию и, конечно же, к теоретическому обоснованию его реальной возможности.

Мы уже видели, что все религии мира, а также многие философские системы исходят из допущения загробной жизни людей, из постулата, что человек после смерти переходит лишь в иное, духовное состояние своей жизни, что не только душа бессмертна, но и тело будет восстановлено в первоначальном виде.

Своеобразной попыткой обоснования бессмертия являются философские построения оригинального русского мыслителя и философа Н. Ф. Федорова, (1828-1903), автора замечательной книги «Философия общего дела». По мнению Федорова, если человек познает природу смерти, (а он в состоянии это сделать, причем в самом ближайшем будущем), он должен и овладеть ею, ибо смерть не является изначальной и безусловно необходимой. Человеческий разум в ходе своего проникновения в тайну смерти научается воскрешать мертвых. «Смерть есть явление, внешнее для нас, а потому и может быть познаваема лишь индуктивно, тогда как воскрешение есть естественный всей природе нашей ответ на это чуждое нам явление». Для всеобщего дела воскрешения мертвых нужно объединиться всем живым, ибо забыть о всех тех, кто ушел из жизни, нельзя. Это соучастие людей в деле воскрешения должно происходить путем регуляции метеорологических явлений, слепых движений планет и всей звездной системы, ее одухотворения. Поскольку все мировое вещество есть прах предков, нужно собрать рассеянные частицы для воссоздания тел усопших. Через развитие науки достигается управление всеми молекулами и атомами мира, чтобы «рассеянное собрать, разложенное соединить, то есть сложить в тело отцов». Таким образом «знанием вещества и его сил восстановленные прошедшие поколения, способные уже воссоздать свое тело из элементарных стихий, населят миры и уничтожат их рознь».

Философы, придерживающиеся материалистических и атеистических взглядов, тоже не отрицают бессмертия. Они видят его в оставленных после смерти человека делах, в его вкладе в прогрессивное развитие общества. Чем больше лепта человека, ушедшего из жизни в копилку общественных ценностей, на благо, скажем, социализма или коммунизма, на дело революции, тем бессмертнее человек. Чем талантливее и гениальнее он, тем меньше его забвение, тем больший след он оставляет в памяти народа, в исторической памяти грядущего человечества.

В сущности в этих рассуждениях речь идет не о бессмертии как таковом, а о памяти об умершем на основании оставленных им материальных или духовных ценностей. К тому же память людей преходяща, люди, хранящие память о других, сами уходят из жизни и постепенно наступает полное забвение.

ФИЛОСОФИЯ О СМЫСЛЕ ЖИЗНИ, О СМЕРТИ И БЕССМЕРТИИ ЧЕЛОВЕКА

смысл жизнь смерть христианский

В решении этого вопроса марксизм исходит прежде всего из самоценности и самоцельности человеческой жизни, которая предстает в нем и не случайной (какой она может представляться индивиду), и не бессмысленной, поскольку индивид, личность рассматриваются не только сами по себе, но и как часть целого - человеческого общества. К. Маркс еще в ранних своих работах отмечал, что «индивид есть общественное существо. Поэтому всякое проявление его жизни - даже если оно и не выступает в непосредственной форме коллективного, совершаемого совместно с другими, проявления жизни, - является проявлением и утверждением общественной жизни».

От всех других живых существ человек отличается более всего тем, что на протяжении своей индивидуальной жизни он никогда не достигает «целей» жизни родовой, исторической; в этом смысле он - постоянно не реализуемое адекватно существо. Он не удовлетворяется ситуацией, когда, как говорил Маркс, «сама жизнь оказывается лишь средством к жизни». Такая неудовлетворенность, нереализуемость содержат в себе побудительные причины творческой деятельности, не заключенные в непосредственных ее мотивах (материальных и пр.). Именно поэтому призвание, назначение, задача всякого человека - всесторонне развивать все свои способности, внести свой личный вклад в историю, в прогресс общества, его культуры.

В этом и заключается смысл жизни отдельной личности, который она реализует через общество, но в принципе таков же и смысл жизни общества, человечества в целом, который они реализуют, однако, в исторически неоднозначных формах. Совпадение, единство личного и общественного, вернее, мера этого единства, неодинаковая на разных этапах истории и в разных общественно-экономических формациях, и определяет ценность человеческой жизни. Эта мера, таким образом, не является надличностной или надобщественной, но диалектически объединяет цели и смысл жизни личности и общества, а они могут находиться в противоречии в общественно-экономических условиях, отчуждающих человека, и все более совпадать в процессе становления нового, гуманного и демократического, общества.

Такое понимание смысла и ценности человеческой жизни опирается, следовательно, на учение о социальной сущности человека. Любые попытки вывести их из сферы биологического ошибочны уже потому, что поведение личности определяется социальными, социально-этическими и нравственно-гуманистическими факторами, которые являются его регуляторами. Хорошо сказал об этом Л. Н. Толстой: «Человек может рассматривать себя как животное среди животных, живущих сегодняшним днем, он может рассматривать себя и как члена семьи и как члена общества, народа, живущего веками, может и даже непременно должен (потому что к этому неудержимо влечет его разум) рассматривать себя как часть всего бесконечного мира, живущего бесконечное время. И потому разумный человек должен был сделать и всегда делал по отношению бесконечно малых жизненных явлений, могущих влиять на его поступки, то, что в математике называется интегрирование, т. е. установлять, кроме отношения к ближайшим явлениям жизни, свое отношение ко всему бесконечному по времени и пространству миру, понимая его как одно целое». Подчеркивая значение «отношения к целому», Л. Н. Толстой считал, что именно отсюда человек выводит «руководство в своих поступках».

Л. Н. Толстой видел смысл не в том, чтобы жить, зная, «что жизнь есть глупая, сыгранная надо мною шутка, и все-таки жить, умываться, одеваться, обедать, говорить и даже книжки писать. Это было для меня отвратительно...» - писал он. Признать «бессмыслицу жизни» Толстой не мог, как не мог видеть ее смысл только в личном благе, когда «живет и действует человек только для того, чтобы благо было ему одному, чтобы все люди и даже существа жили и действовали только для того, чтобы ему одному было хорошо...». Жить так, не заботясь об общем благе, по Толстому, может лишь «животная личность», не подчиняющаяся велению разума. На такую животную жизнь, увы, в течение всей истории человечества, когда господствовали эксплуататорские отношения, было обречено большинство трудящихся. Приходится признать, что и в нашем обществе в период господства авторитарно-бюрократической системы такие отчужденные формы жизни получили широкое распространение. Их изживание потребует немалого времени и серьезной многоплановой работы по перестройке всех сфер жизни общества.

Идеи Толстого и сегодня актуальны, они оказывают огромное влияние на нравственный мир человека, на то, как он решает для себя вопросы смерти и бессмертия. Не случайно столь часто к ним обращаются в наши дни представители разных философских систем и направлений, включая материалистические.

Что привлекает в них современного человека, сознание которого ежедневно и ежечасно насыщается понятиями и образами, возникающими под влиянием научно-технической революции, геронтологии, проектов радикальной перестройки природы человека, беспредельного увеличения продолжительности его жизни, бессмертия? Если попытаться ответить на этот вопрос буквально в двух словах, то можно сказать - высочайшая человечность, то есть органическая соединенность мысли с чувствами неповторимой и бесконечной в самой себе личности с другими людьми и человечеством в целом, которая и позволяет осознать, что смысл жизни заключен в самой жизни, в ее вечном движении как становлении самого человека.

Мысль о неизбежности биологической смерти человека, проходящая красной нитью через все творчество Л. Н. Толстого, неразрывно связана у него с утверждением нравственного, духовного бессмертия человека. Смерть страшна для тех, кто «не видит, как бессмысленна и погибельна его личная одинокая жизнь, и кто думает, что он не умрет... Я умру так же, как и все... но моя жизнь и смерть будут иметь смысл для меня и для всех».

Нравственный смысл жизни Л. Н. Толстой распространяет и на смерть, и поэтому для него «человек умер, но его отношение к миру продолжает действовать на людей, даже не так как при жизни, а в огромное число раз сильнее, и действие это по мере разумности и любовности увеличивается и растет, как все живое, никогда не прекращаясь и не зная перерывов». Живя для блага других, человек, считает Толстой, «здесь, в этой жизни уже вступает в то новое отношение к миру, для которого нет смерти, и установление которого есть для всех людей дело этой жизни».

На несколько ином аспекте в понимании нравственно-философского смысла человеческой жизни делает акцент другой русский мыслитель - В. С. Соловьев. Оно резюмируется у него в том, как решается им вопрос о соотношении личности и общества, их интересов и целей. По мнению Соловьева, «нельзя по существу противопоставлять личность и общество, нельзя спрашивать; что из этих двух есть цель и что только средство». Утверждая бесконечность человеческой личности в качестве аксиомы нравственной философии, он протестует как против индивидуализма, так и против таких сторонников коллективизма, которые, «видя в жизни человечества только общественные массы, признают личность за ничтожный и преходящий элемент общества, не имеющий никаких собственных прав и с которым можно не считаться во имя так называемого общего интереса». Очевидно, что В. С. Соловьев выступает здесь с позиций нравственно-этического гуманизма, критикуя всякие формы мнимого коллективизма, нащупывая диалектику во взаимоотношении личности и общества уже открытую, правда, и научно обоснованную марксизмом, но оставшуюся неизвестной русскому мыслителю, пользовавшемуся, как правило, весьма стереотипными представлениями о социализме. Нельзя не заметить, однако, что многие идеи В. С. Соловьева перекликаются с марксистским учением о развитии человека как самоцели, о нравственном смысле человеческой жизни как процесса совершенствования ее социальной сущности и духовных оснований.

СКОЛЬКО ЖИТЬ ЧЕЛОВЕКУ? КАК ЖИТЬ? ВО ИМЯ ЧЕГО ЖИТЬ?

Такой подход позволяет в новом ракурсе, исходя из социальных и нравственных оснований, взглянуть и на проблему продолжительности человеческой жизни, возможности ее продления. Продление жизни может ставиться как некоторая научная и социально-осознанная цель, но тогда возникает вопрос: для чего это необходимо личности и обществу? И с точки зрения сугубо гуманистической, согласно которой ценность длительной человеческой жизни является самоочевидной, самодостаточной, и с социальной, учитывающей общественную значимость как можно более длительного сохранения развитой человеческой индивидуальности, обогащенной знаниями, опытом жизни и мудростью, увеличение нормальной социальной продолжительности жизни за счет ограничения и полного вытеснения в будущем патологического социального старения представляется прогрессивным процессом и в отношении отдельных личностей, и в отношении человеческого общества в целом.

Иное дело - биологическая продолжительность жизни человека, то есть ее видовое время, эволюционно-генетически закодированное и предполагающее индивидуальное чередование жизней как условие существования человечества. Здесь возникает много новых научных вопросов, обращенных в основном к биологии, но они также не могут рассматриваться в отрыве от социальных и нравственно-гуманистических, определяемых общим решением проблемы, относящейся к сущности и смыслу человеческой жизни. В современных концепциях, касающихся этих проблем, утверждается идея о возможности и необходимости достижения с помощью научных методов максимума видовой (биологической) продолжительности жизни человека. На это направлены сейчас главные усилия ученых. В связи с рассмотрением разнообразных искусственных способов продления жизни (трансплантация, технология бионики, криобиология, генная инженерия и др.) говорится даже о том, что человечество стоит «на пороге новой эры, когда медицина превратит Ното sapieпs в Ното loпgevиs - сверхдолгожителей, когда мужчины и женщины в зрелые годы полностью сохранят и умственную и физическую бодрость. А если это так, то нам придется взглянуть на жизнь совсем иными глазами».

Важно, однако, иметь в виду, что новое видение жизни должно исходить прежде всего из гуманистических идеалов и ценностей, из четкого определения смысла того, для чего человеку надо жить дольше, чем обусловлено нормальными возрастными параметрами, соответствующими индивидуальным особенностям личности. Эти личностные установки, которые во многом зависят от социальных условий, но и оказывают обратное воздействие на них, позволят определить меру человеческой жизни,

в которой биологическое диалектически соединено с социальным, этическим, гуманистическим ее пониманием. Такая мера тесно связана с оптимальной реализацией сущностных сил человека. Следовательно, не сама по себе длительность индивидуальной жизни окажется целью науки и общества, и тем более самого человека, а именно развитие богатства человеческой природы, степень причастности личности к коллективной жизни человечества и ее участия в реализации идеи неограниченного развития человека как общественного существа будут определять индивидуальные параметры, согласуемые с биологическими возможностями жизни человека.

И все же трагизм личностного соприкосновения со смертью не снимается нравственно-философским сознанием не только родового, но и личностного бессмертия в культуре человечества, в его истории. Поэтому скорее не безоглядный оптимизм, а реализм - точнее, научный, реальный гуманизм - является адекватной нравственно-философской основой научного и гуманного подхода к вопросам смерти и бессмертия человека. Этот подход, разумеется, не дает окончательных решений, пригодных для всех и каждого. Но он обозначает общую мировоззренческую позицию и жизненные пути решения этих вопросов, столь несхожих и неповторимых в интеллектуальном и эмоциональном отношении для каждого из нас.

«ПРАВО НА СМЕРТЬ»

В наши дни социально-этические и нравственно-гуманистические аспекты проблемы смерти привлекают к себе возрастающее внимание в связи не только со все более широко осознаваемыми и обострившимися личностными дилеммами и альтернативами бытия, но и с успехами биомедицинских исследований, в частности реаниматологии, способствующей возвращению к жизни людей, в том числе даже находившихся в состоянии клинической смерти.

Уже сейчас многие ученые ставят вопрос о том, чтобы биология, наука о жизни, была дополнена новыми представлениями о биологии смерти. Здесь возникает множество нравственно-гуманистических дилемм, выходящих за рамки традиционных воззрений. С особой остротой обсуждается, например, «право на смерть» в дискуссиях, где сталкиваются две противоположные позиции, признающие, с одной стороны, неограниченность свободы личности в решении этих вопросов, а с другой - ее полную подчиненность общественным и государственным интересам (концепция так называемого патернализма).

В какой-то мере сам термин «право на смерть» звучит парадоксально: ведь на протяжении веков предпосылкой всех человеческих прав являл ось самое главное, фундаментальное из них право на жизнь. В целом любые из когда-либо провозглашавшихся прав человека можно рассматривать как развертывание, расширение или конкретизацию этого основополагающего права, ибо каждое из них обязательно является одним из проявлений жизни, удовлетворением каких-либо жизненных потребностей, интересов, устремлений. Добровольный же уход из жизни - самоубийство осуждалось религией, вплоть до того, что самоубийц запрещалось хоронить на кладбищах. Ныне, благодаря интенсивному развитию медицины, вопрос о жизни и смерти порой оказывается вопросом выбора. Причем этот выбор осуществляет не только человек, о жизни и смерти которого идет речь, но и другие лица. Когда процесс смерти находится под внеличностным контролем, тогда «право умереть» становится проблемой: возникает вопрос, является ли право на жизнь не только правом, но и долгом или обязанностью, должно ли общество охранять жизнь человека вопреки его воле? При этом в современных дискуссиях о «праве на смерть» имеют в виду не самоубийство как действие активного субъекта, а умирающего человека, выступающего в качестве пассивного объекта, которому искусственно замедляют наступление смерти. И не случайно проблемы эвтаназии (греч. euthanasia) безболезненной кончины, тихой «блаженной» смерти, в особенности обреченного человека, и продления жизни искусственными средствами становятся центральными в дискуссиях о патернализме.

Современные философы, юристы, врачи, теологи стремятся разрешить два фундаментальных вопроса: может ли эвтаназия вообще иметь моральное обоснование и если да, то при каких условиях она должна быть узаконена? При решении этих вопросов многие из ученых занимают антипатерналистскую позицию, считая, что важнейшим моральным принципом, который, на сколько это возможно, должен быть возведен в закон, является право свободы выбора. Они исходят из того, что вмешательство в свободу действия индивида, в том числе в его решение ускорить наступление своей смерти, морально неоправданно в том случае, если он этим не приносит вреда другим, и акт эвтаназии как проявление индивидуальной свободы не должен тогда запрещаться законом.

Рассуждения антипатерналистов нередко строятся следующим образом: современная медицинская технология значительно увеличила и продолжает интенсивно увеличивать возможности продления жизни, но умирающие люди иногда сами замечают постепенное разрушение своей естественной природы, всех форм активности и не только подвергаются постоянным физическим страданиям, но и сознают свою обременительность для своих близких. В таких случаях, по мнению антипатерналистов, аморально не позволить человеку умереть.

Ученые же, склоняющиеся к патернализму, считают эвтаназию недопустимой, выдвигая против моральной правомерности лишения человека жизни следующие основные аргументы. Во-первых, человеческая жизнь неприкосновенна, и поэтому эвтаназию нельзя применять ни при каких обстоятельствах. Причины же обращения к сакраментальности человеческой жизни различны (они могут покоиться на религиозных основаниях или на убеждении, что святость человеческой жизни является стержнем общественного порядка, и т. д.). Во-вторых, при эвтаназии возможны злоупотребления со стороны врачей, членов семьи или других заинтересованных лиц. В-третьих, эвтаназия противоречит принципу «пока есть жизнь, есть надежда», не учитывает возможности ошибочного диагноза врача. Применение эвтаназии в этих случаях приводит к необратимым последствиям. Кроме того, после смерти больного, к которому применили эвтаназию, может появиться новое лекарство, способное излечить ранее неизлечимое заболевание.

Многие ученые пытаются на основе философского определения жизни решить и сугубо конкретный вопрос о том, когда наступает смерть человека, дающая право врачу отключить аппараты искусственного поддержания жизни (то есть применить так называемую «пассивную» эвтаназию). Обсуждаются две основные точки зрения: одна утверждает, что жизнь человека должна охраняться до самого последнего момента, а другая считает возможным констатировать факт смерти и отключить аппараты после гибели коры головного мозга. Острота и актуальность этого вопроса обусловлены и получающей все более широкое распространение практикой пересадки органов (трансплантации). Чтобы исключить возможность излишней поспешности врачей при констатации смерти донора, от которого берутся органы для будущей пересадки, было сочтено необходимым, чтобы факт смерти возможного донора констатировался бригадой медиков, независимой от тех, кто осуществляет пересадку.

Таким образом, сегодня философские размышления о жизни и смерти оказываются необходимыми и для решения конкретных проблем, возникающих в связи с развитием биологии, медицины и здравоохранения. Научный гуманизм также ищет для человека морально-нравственную опору перед лицом смерти, включая то, что относится, так сказать, к культуре умирания. Не фантастические грезы и надежды, не панические отрицательные эмоции и болезненная психическая напряженность перед лицом смерти, а честный и мужественный подход к ней личности, мудро решившей для себя эти вопросы как органическую часть своей жизни, вот та философская основа, которая утверждается научным, реальным гуманизмом.

Реальный философский гуманизм дает такой идеал, определяющий смысл человеческой жизни в ее индивидуальных, личностных и общечеловеческих, социальных параметрах. Этот идеал утверждает вместе с тем диалектическую взаимосвязь природно-биологического и социального, конечного и бесконечного, смерти и бессмертия человека, получающего свои завершенные формы в том, что единственно соответствует его сущности в материальной и духовной культуре человечества. Именно на этом, в конечном счете, и основывается регулирующая роль нравственности, как в индивидуальной жизни человека, так и в его отношении к смерти. И это позволяет утверждать, что лишь в бессмертии разума и гуманности человека - бессмертие человечества. Таково глобальное предназначение человека и человечества, их ответственность за сохранение жизни и разума на нашей планете, без чего невозможно преодолеть все угрозы, исходящие от неразумности и антигуманизма. Пройдут, по-видимому, столетия и тысячелетия, прежде чем будут полностью реализованы потенции разума и гуманности, заключенные в человеке. И это будет подлинная история развития человека уже в истинно человеческом, разумном и гуманном обществе.

Но вопрос о смысле человеческой жизни имеет и другую сторону, относящуюся к реальной, природно-биологической бесконечности человечества и бессмертию его разума, а также к возможности других форм жизни и разума, других, внеземных цивилизаций в бесконечной Вселенной. Эта чрезвычайно интересная сторона вопроса интенсивно обсуждается в современной научной и философской литературе. Космизация человечества, выход его в будущем в бесконечные просторы Вселенной изменят во многом и наши представления о времени, что, по-видимому, будет связано с новым пониманием смысла человеческой жизни, ее длительности, смерти и бессмертия, приведет к осознанию космического предназначения и ответственности человека и человечества.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

смысл жизнь смерть христианский

Умирают не только люди. Умирают народы и нации. Меняются в ходе исторического процесса и оценки «содеянного». То, что для одних эпох и даже поколений считалось исключительной ценностью, для других - никакой цены не имеющим и даже дается «содеянному благу» негативная оценка. Уходят из жизни люди, народы, рассыпается в прах искусственно сотворенное, стирается навсегда память о них.

В последнее время о бессмертии все чаще говорят и ученые-естествоиспытатели, стремясь проникнуть в тайну смерти с помощью научных методов. Физики, химики, биологи, медики проявляют большую активность в изучении смысла смерти и бессмертия. Подчеркивается, например, тот факт, что смерть присуща только высокоорганизованным живым существам, то есть существам, которые размножаются исключительно половым путем. Отсюда делается вывод, что смерть существовала не всегда, что она появляется на определенной, достаточно поздней стадии развития органического мира. Некоторые исследователи утверждают, что изучая природу полового размножения, возможно отыскать глубинные причины, приводящие к возникновению смерти, поразившей живые организмы смертоносной бациллой.

Поиски методов борьбы со смертью идут и в медицине. С одной стороны, современная медицина пытается возвратить (и возвращает) людей из состояния клинической смерти, как бы воскрешает их, возвращает из небытия. А с другой, идет интенсивная работа по увеличению продолжительности жизни, по достижению, говоря словами академика А. Ф. Купревича, практического бессмертия.

Многочисленные случаи возвращения людей из состояний клинической смерти позволили научным путем установить совершенно неожиданные и потрясающие факты. Работы американских ученых Раймонда А. Муди, Элизабет Коблар Росс («О смерти и умирании»), Станислава и Кристины Гроф («За гранью смерти»), Чарлза Фиори и Алана Ландоберга («Встречи со смертью») и других показали на основе обширного материала, воспоминаний людей, прошедших опыт клинической смерти, что религиозные представления о загробном мире, о посмертном существовании людей имеют под собой известные основания.

СПИСОК ИСПОЛЬЗУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1)Философия: Учебник/ Под ред. проф. В. Н. Лавриненко.- 2 - е изд., испр. И доп. -М: Юристь, 2001. - 520 с.

2)Введение в философию: Учебник для вузов. В 2 ч. Ч.2/ Фролов И. Т., Араб-Оглых Э. А., Арефьева Г. С. И др. - М.: Политиздат, 1989. - 639 с.

3)Общий курс философии: Учебник/ под ред. проф. А. Д. Сирин., - Иркутск: Иркутский Ом печати, 1995. - 300 с.

Размещено на Allbest.ru