Смысл философии в контексте общей ситуации современности

А) Философия как поиск мудрости. Не то важно, что европейский духовный опыт размышления избрал для себя такое самоназвание как "философия", но то, что это имя сохраняется уже в течении двух с половиной тысяч лет.

Интеллектуальное предприятие, называемое "философия", не является принадлежностью всех культур и времен: в основном, как доказывает Хайдеггер, оно сохраняет свое происхождение как способ размышления греческого мира (и индоевропейского языка) [30].

Самая фундаментальная особенность классической философской традиции состоит в отсутствии претензии на мудрость, в понимании размышления только как поиска мудрости. Отсюда идеал философского знания как "ученного незнания", значение традиции скептицизма, философского сомнения и, в целом, - критического духа философии. Эта же особенность выражает себя в том, что философия всегда существовала в неразрывной связи с опытом научного познания.

Этот способ развертывания мысли - исторически и культурно уникален. В строгом смысле понятия восточный опыт размышления не знает фигуры философа. Этот опыт порождает фигуру мудреца, учителя, которые осуществляют "мировоззренческую проповедь", но не философствуют.

Сохранила ли современная европейская "философия" свой философский статус? В той мере и постольку, поскольку философия сохранила свою связь с научным познанием, продолжает заниматься критическим осмыслением позитивного знания [31].

В то же время границы современной философии раздвинуты - раздвинуты за счет "медитативного опыта" (столь характерного для восточных учений) и литературной стилистики (экзистенциализм).

Новые горизонты мысли отнюдь не ощущаются как совсем чужеродные для философии, но именно их наличие и заставляет сегодня задаваться вопросом: что же есть философия? (Если не только "любовь к мудрости".)

Определение философии как "размышления" соответствует "раздвинутому интеллектуальному опыту". Оно включает в себя не только классическое философствование, но и тот способ размышления, который характерен для других культур.

Б) Aletheia. Aletheia -"истина, снимающая покровы" - таково одно из названий, которые давали философии древние греки, противопоставляя ее мифологии и обыденному мнению (доксе). Об этом наименовании стоит вспомнить, поскольку в современной ситуации такая функция размышления (философии) является едва ли не самой важной. Это значение связано с тем, что отношение человека в миру подлинных вещей (т.е. тех, которые на уровне явления показывают свою суть, т.е. феноменов) сегодня принципиально опосредованно сферами вторичных и третичных смыслов. Человек живет в мире социальных мифов, фетишей, симулякров, в ситуации разного рода подстановок ("симуляции присутствия или отсутствия"). Снять покровы с вещей посредством их размысливания - такова принципиальная задача философии (и как образовательной дисциплины и как профессиональной деятельности).

Размыслить вещь, разоблачить её - значит мысленным усилием (актом умозрения) разорвать чувственные, наглядные связи с другими вещами и раскрыть ее Смысл, т.е. то целое, которому эта вещь принадлежит.

В) Философия как/и теория (умозрение). Философия с самого начала понималась как теория [32], т.е. как такая система знания, которая способна преодолеть наивность непосредственного чувственного восприятия мира, опираясь на умозаключения, на закон и слово (Логос). Вот почему первоначально философское и научное знание было по сути тождественным. Науку и философию объединяет Метод добывания знания. Они едины в стремлении подвести наблюдаемые явления под какую-то общую идею, принцип, закон, т.е. увидеть Единое во многом. В дальнейшем, по мере развития экспериментальных методов, пути философии и науки несколько расходятся: за наукой закрепляется познание таких фрагментов мира, которые могут быть в принципе наблюдаемы (принцип наблюдаемости), за философией остается чистое умозрение - т.е. познание таких сущностей, которые, как таковые, в принципе не наблюдаемы и тем не менее познаваемые (требующие познания) - такого познания, например, требуют Свобода, Истина, Красота и пр. В рамках этого расхождения теория перестала пониматься как умозрительное познание, за этим понятием закрепился более узкий смысл: как системы логически связанных утверждений. С точки зрения идеала научного знания утверждения философии недоказуемы. (На этом основана позитивистская критика философии, которая безусловна права в том, что далеко не все философские утверждения "научны"). Философия сохранила в качестве одного из своих модусов образ теоретического (научного) познания, но для неё сегодня "ближе" сфера "алогичных" творческих актов и решений (изобретательство - в частности), чем область логических (алгоритмизируемых) доказательств.

Кстати сказать, именно технические возможности моделирования системы логического вывода и математических доказательств наглядно (феноменально) разводят человеческие способности к суждению и размышлению. До появления компьютерных возможностей еще можно было питать иллюзии о единстве теоретического разума и серьезно относится к позитивистской критике философии. Техническое развитие цивилизации, помимо всего прочего, дает тот положительный урок, что все более в чистом виде показывает собственно человеческое дело относительно всех его предпосылок и подготовительных операций.

Г) Философия как/и искусство. Обращенность философии к человеку во всей целостности его существования, стремление связать реальную жизнь с идеалами, использование силы воздействия Слова (причем именно поэтического слова) сближает философию и искусство.

В некотором приближении философию можно назвать формой интеллектуального переживания, для которого, в отличие от того, что мы привычно называем искусством (поэзией), характерно переживание таких чувств как удивление, радость творчества, гармонии и т.п. - А это такого рода "предметы", которые вызывают слабый отклик переживания у повседневного сознания. Для философа по призванию (и по образованию) эстетический критерий оценки философского произведения является едва ли не исходным. (Это будет ясно в дальнейшем из анализа природы эстетического переживания).

Таким образом, особенность "предметов переживания" позволяют выявить как содержательное единство, так и различие философии и искусства (поэзии).

Со стороны способа выражения (формы) у философии и искусства так же есть точка принципиального единства. Из структуралистских исследований поэтического творчества известно [33], что обычное речевое высказывание становится поэтическим, когда оно меняет свою направленность от предмета высказывания, на себя самоё, на свою собственную смысловую структуру. "По определению" этой же особенностью "дистанцирования от обыденной речи" [34]обладает философское высказывание. Другое дело, что из всего многообразия смыслов (значений) слова поэзия выбирает те, которые могут получить живой непосредственный отклик человеческого переживания, а философия, как правило, ищет упорядочивающие, культурно-опосредованные смыслы.

Для многих современных философов и философских произведений характерны особый художественный стиль и литературная форма: "Философия вторглась в пограничную область поэтического языка" [35]. В основном это свойственно экзистенциалистской линии в философии. Принимая этот модус размышления как законный (установив, как возможно единство размышления и переживания), мы, однако, должны помнить о сохранении прямо противоположной философской стилистики - стилистики аналитической философии. Образ современной европейской философии, можно сказать, конституирован полярным отношением экзистенциалистской и аналитической традиций.

Д) Философия как/и вера (Философская вера). Вера одно из проявлений трансцендентности человеческого бытия (т.е. одно из выражений того обстоятельства, что человек как человек принадлежит какому-то Целому и выходит за пределы своего наличного бытия - бытия как вещи среди других вещей). Человек трансцендентно принадлежит своему культурному прошлому (традиции), он принадлежит через свои замыслы, проекты будущему и принадлежит некоторому Высшему порядку, частью которого он является. Совокупность "принадлежностей" образует Смысл человеческого бытия. Соответственно этот Смысл допускает три главных модуса интерпретации: археологический, телеологический и эсхатологический (П. Рикёр) [36]. В зависимости от того, какой модус толкования философия избирает в качестве отправного возникнут существенно различные категориальные системы. Так, психоаналитическая традиция в философии оправдано считается "археологией субъекта", феноменологическая - в большей степени является "телеологией" субъекта, религиозная философия - есть один из вариантов "эсхатологии субъекта". Феномен Веры принадлежит именно эсхатологическому измерению человеческого бытия.

Вера не обязательно носит религиозный характер. В общем плане под верой следует понимать установку человеческого сознания на принадлежность (укорененность) последнему или предельному порядку Мира. Далее, в зависимости от рефлексивной обработки этого "онтологического чувства", идея Высшего порядка может принять форму идеи Абсолютного Духа, Вселенной, Дао или Бога. Само по себе утверждение: "Человек принадлежит или является особой частью Высшего порядка", - является аподиктическим ("аподиктическими " в логике называются суждения необходимости), т.е. без этого допущения невозможно мыслить ни что другое.

Какое-то онтологическое (эсхатологическое) допущение это и есть акт Веры, лежащий в основании любой философской системы. Потому-то любую философию можно трактовать как особую систему веры [37]. Акт философской Веры непроизволен. Он выполняет такую же роль как исходные принципы в любой научной теории, т.е., являясь предельным в данной теоретической системе, он доказывается через свои следствия, через способность стать основанием непротиворечивой системы знания. В той мере, в которой нарисованная нами картина мира является целостной, в такой и лежащий в основании акт веры является справедливым. Но если научный постулат может быть в варианте "игры ума": "что будет если мы допустим...",- то постулат Веры, как правило, рождается вне теоретической игры ума, является серьезной квинтэссенцией жизненной практики и духовного опыта личности.

По своей структуре религиозная система верований и их обоснований (теология) достаточно близка философской: та и другая имеет эсхатологический постулат, та и другая пытается создать систему утверждений, соответствующую жизненному миру человека. Можно просто сказать, что философия и религия дают разные ответы на один и тот же вопрос о трансцендентной природе человека [38].

Можно указать на одну логическую особенность, которая разделяет суждение веры и философское суждение. Суждение веры имеет выражено утвердительный ("положительный") характер: "Бог есть Любовь", "Человеческая душа бессмертна", "Я знаю, что рожден не зря", и т.д.

Философское суждение имеет установку сомнения или отрицания, т.е. философия может прийти к тем же самым положениям, что и акт веры, но через обоснование невозможности мыслить обратное: "Человеческая душа бессмертна, поскольку невозможно мыслить "Я" как состоящее из частей и, следовательно, как разрушаемое на части", "Мир основан на Любви, поскольку это состояние выражает принадлежность единству или целостности и, следовательно, мир как целое не мог бы существовать вне этого состояния".

Развертывание мысли "от обратного" в самих истоках философии как её саморазличения от мифологии и фактически представляет иное выражение критического духа философии.

Вера и сомнение являются границами другу друга. Вера без границ это просто религия. Сомнение в границах веры - один из модусов философствования, стремящегося всегда выйти за эти установленные границы к новым рубежам и так без конца.

Еще ближе к философии, чем теология стоит теософия. Теософия тоже представляет собой способ развертывания мысли, но в определенном отношении прямо обратный философскому. Если философское размышление движется от материального к духовному, от видимого к невидимому - имеет восходящий характер (эволюция), то теософская доктрина идет в нисходящем порядке от Духа к природе, от Бога к человеку (инволюция).

Е) Философия как поиск смысла бытия единства и целостности мира. Философская работа есть работа со смыслом. Эта работа задает особую перспективу видения, не совпадающую ни с той, которую дает наука, ни с той, которую дает искусство и ни с той, которую дает религия. Перспективы последних более близки повседневному сознанию, более укоренены в жизненных практиках человека. Так, если мы смотрим на мир в перспективе объекта, в перспективе объектного знания, знания о вещах, то получаем именно научную перспективу; Если мы смотрим на жизненный мир в перспективе субъекта, с позиции человеческих чувств, влечений, эмоций - то входим в измерение искусства... Однако каждая из этих перспектив, в свою очередь, лишь часть общего смыслового континуума Бытия.

Не следует думать, что человек своей мыслью придает смысл или значение вещам (значение - есть элемент смысловой структуры) - он раскрывает (осмысливает) смысл вещи своим реальным бытием (экзистенцией). Экзистенция обнаруживает Смысл Бытия: "Мир приходит в человеке к концентрированному выражению своего единства" (М. Шелер).

Сам смысл не существует как вещь, им поэтому нельзя обладать: способ приобщения человека к смыслу состоит в Понимании. Стремление к пониманию и есть работа со смыслом. Поскольку же смысл есть принадлежность целому, то работа со смыслом и стремление к пониманию есть то же самое, что поиск единства и целостности мира и человек может обнаружить себя лишь на пути этого поиска.

Такое раскрытие природы философствования также принадлежит современной эпистеме. Суть этой эпистемы, что человеческое сознательное бытие есть, прежде всего, бытие в мире, т.е. что человек не противостоит в своей познавательной деятельности как субъект объекту, а живет вместе с этим объектом в Мире [39].

Классическая западноевропейская философская парадигма, основоположником которой считается Декарт, исходила с позиции COGITO ("я мыслю"). Эта позиция подвергнута в современной философии всесторонней критике (т.е. ей установлены более узкие категориальные рамки приложимости), которая показывает, что позиция cogito исходит из несостоятельного допущения об обособленности мысли (сознания) от мира. Ведь всякий акт мысли по своему существу интенционален, т.е. имеет какой-то предмет в качестве своего содержания, изначально на предметный мир. Если, поэтому, классическая философия ставила в качестве одного из главных вопрос, как возможно познание, то современная эпистема ставит на его место другой: как возможно человеческое бытие, бытие, которое вопрошает о себе самом (Хайдеггер). В этой парадигме "вопрошать о себе" и значит находится в поиске Единства и Целостности мира (Ортега и Гассет), ибо суть преданного нам единства выражается в самом факте бытия человека в мире, в феномене бытия, в факте наличия сознания.

Таким образом, формула философии как познания и философии как поиска смысла имеют существенно различные основания (онтологические или эсхатологические допущения).

Ж) Философия как проявление чистого сознания, как духовная работа (как "сознание вслух"). Там, где человеческому сознанию удается выразить себя в чистом виде (проявить свое духовное начало), там мы и обнаружим философию как она есть. Именно этот смысл вкладывает М.К. Мамардашвили в свое замечательное по феноменологичности "определение" философии как "сознания вслух" [40]. В этом "определении" есть особая интрига и состоит она в следующем.

Человека можно рассматривать как арену борьбы многих инстанций. В нас живут бессознательные инстинкты и влечения, стихийно выработанные установки и стереотипы восприятия - всем им противостоит наше духовное начало или разум. При этом нам всегда приходится предпринимать духовное усилие, чтобы защитить свое осознанное бытие от экспансии всего того, что является исторической предпосылкой и условием самого сознания. Эта экспансия всегда чревата превращением человека в "машину желания". Довольно часто в плен "желанию" попадает искусство (будучи само по себе духовной сферой бытия) и тогда оно становится на службу бессознательного. В такой же ситуации наука становится средством удовлетворения утилитарных потребностей человечества (тем самым как бы изменяет своей духовной природе) [41].

Философия, по-видимому, самый бескорыстный вид духовной деятельности и, более того, именно связь науки и искусства с философией фактически является гарантом их суверенности от "низменной" природы человека. Это буквально следует из определенности размышления как способности разума опираться в своем развитии на себя самого.

Каким же способом сознательное (разумное, духовное) может себя фактически отстоять от "машины желания"? Только будучи произнесенным вслух, реализованным в вещности слова. Сознательное не столь уж беззащитно перед экспансией желания, как это иногда может показаться обыденному сознанию. Дело в том, что у человека есть тотальная потребность в сознательном бытии (В. Франкл называет эту потребность потребностью в смысле) [42]. Человек может изменить этой потребности, но только ценой душевного дискомфорта, невроза, душевного заболевания. Что существенно, человек видит себя как сознательное существо лишь в зеркале своего собственного произведения или творения: в общем и наиболее доступном случае - в форме речевого высказывания. Но высказаться сознанию самому по себе, в чистом виде, трудно, а без особой культуры и вообще невозможно. Вот почему в повседневном бытии человеческие произведения не только "мои", но "наши" или вообще произведения "Другого", "невидимого господина". Философский метод или философская техника (которые могут усваиваться только через культурные механизмы - прежде всего через образование) единственное, что позволяет сознанию высказать себя.

Подобным методом является культура диалога, имеющая чисто философское (сократовское) происхождение, представляющая собой, говоря словами современного философа, "любящий спор самого существа дела". Точно так же размышление может осуществиться, когда опорой моей мысли становится не столько предмет высказывания, сколько ранее высказанная мысль. Вот почему любой философский дискурс есть всегда культурно-исторически развернутый диалог.

Из вышеизложенного может быть ясно, что философия есть способ поддержания духовных основ всякой культуры, её духовная квинтэссенция. Показательно, что общество и культура, которые не доросли до философии, питаются лишь из мифологических источников, являются крайне уязвимыми для любого воздействия извне, утрачивают при таком воздействии свою культурную идентичность.

Вот почему как отдельный человек, так и отдельное сообщество жизненно заинтересованы в том, чтобы поддерживать "культуру чистого сознания".

З) Философия как рефлексия. Понимание философии как рефлексивной мыслительной процедуры достаточно типично для многих философов. Тем более это понимание "пересекает" базовые философские методы размышления, вбирая их содержание. (Наиболее близким рефлексии является метод феноменологической редукции, который уже был рассмотрен.) Вместе с тем важно определить рефлексию как категориальную систему мышления.

Рефлексия (от лат. reflexio - обращение назад) непременное свойство (атрибут) размышления. Только благодаря постоянному обращению на сам акт мышления мы можем удержать себя в сфере мысли, не выпасть в сферу представлений, стереотипов, вожделений.

В то же время рефлексивный акт есть нечто большее, чем размышление, поскольку является чертой сознания вообще: человек не только видит, знает, чувствует, но и знает о том, что видит, знает, чувствует. Вот это удержание самого себя в поле своей жизнедеятельности и есть рефлексия. Иными словами, любое сознательное действие имеет двойную направленность: на предмет деятельности (что свойственно и животным) и на само действие. Чем же отличается философская рефлексия (рефлексия размышления) от спонтанной или естественной?

Фундаментальный "недостаток" естественной рефлексивной установки в том, что субъект сознательной жизнедеятельности оказывается в "нулевой точке системы координат" (Ж. Пиаже): он знает, что действует, видит, говорит и т.п., но не фиксирует того КАК он это делает. Скажем так: спонтанная рефлексия не методологична. Сдвиг рефлексии в позицию КАК всегда является следствием культурного воздействия: путем смещения точки зрения происходит, например, обучение любому практическому навыку (как правильно бежать, как резать, колоть и пр.). Если таким же образом мы зафиксируем внимание на том, КАК человек говорит и мыслит, то по существу переведем рефлексию в поле философии.

Заметная особенность философских понятий, наиболее эффективно проявляющая себя в системе категорий, в их способности рефлексивно отбрасывать человека к самому себе. Философию как рефлексивную систему можно рассматривать как методическую систему препятствий привычного словоупотребления. Слова должны утратить предметную "прозрачность". Особую роль в "рефлексивном отбрасывании" принадлежит словам, которые вообще не имеют определенного предметного значения: справедливость, идея, сущность, мера и пр.

Основной методический прием сдвига рефлексии на акт мысли состоит в навязывании индивиду схемы диалога. Только в рамках диалога индивид, усваивая точку зрения Другого, способен затем обратить внимание на смысл своей собственной позиции. Таким образом, философская рефлексия опосредованна: опосредованна пониманием позиции Другого или взглядом на себя со стороны.

Философия как рефлексия оказывается завершающим этапом становления сознания как рефлексии, а движущей силой этого становления является не способность говорить, но слушать. С этой точки зрения рефлексивность философии противостоит (ограничивает) философию как речевой дискурс.

Е) Философия как призвание и профессия. Если у философии и есть предметная область, то её можно обозначить как область "парадоксальных объектов". Это такие объекты, которые имеют свойство меняться в процессе их познания, превращается в иное и противоположное. По сути любое явление, любая вещь обнаруживают свою парадоксальность, поскольку мы пытаемся схватить их как целое, уловить их смысл. Задача философа - удержать данное явление в максимальной полноте его смысла в поле сознания. Это совсем не просто. Свидетельством этому служит ситуация в любой научной области: ни одному ученому эта область не представлена как целое, но либо своим фрагментом, либо деталью, либо стороной. Фактически ни один специалист-ученый не знает, что же изучает его наука (Но он может обманывать себя тавтологиями типа: "физика изучает физическое"), а если пытается узнать, то выходит за рамки своей профессиональной области в сферу парадоксальных объектов.

Пространство, время, жизнь, человек, общество, свобода, справедливость - типичные парадоксальные объекты, если рассматривать каждый в их смысловой полноте. Они содержат такие характеристики, которые формально исключают друг друга (конечность-бесконечность, дискретность-континуальность, жизнь-смерть и пр.).

Профессиональный философ работает со смыслом [43]. Смысл - это такой "предмет" (см. вторую тему), для работы с которым нужны специфические способности (особое призвание) и знания. В этом пункте мы хотим развести два аспекта философии современности: (1) философию как достояние общей интеллектуальной культуры и (2) философию как профессиональное дело.

Если для первой принципиально важна критическая функция разума, то для второй - герменевтическая.

П. Рикер ["Конфликт интерпретаций"] определяет философа как арбитра в споре различных интерпретаций. Этот спор есть столкновение различных взаимокритических позиций, и необходимость "вмешательства" в него представляется достаточно очевидной. Это вмешательство не может идти со стороны предмета спора, но только со стороны логики смысла. Спорящие являются специалистами в предмете, философ - "специалист по спорам".

В п.3-в говорилось о соотношении критики и герменевтики: критика устанавливает границы, герменевтика их переходит. Взаимозависимость очевидна, и, вместе с тем "специализация" не только возможна, но и необходима. Важно подчеркнуть, что профессиональное дело современного философа приобретает смысл при условии, если культура критического разума интеллектуала имеет в виду взаимопонимание, а профессиональная философская работа установления единства смысла в качестве необходимого средства имеет в виду критику.

ДОБАВЛЕНИЯ, ССЫЛКИ И ПРИМЕЧАНИЯ

1. Примером может служить философия экзистенциализма или современный постструктурализм. Для первого характерна поэтическая стилистика мысли, которая отвергает какое-либо систематическое основание в привычном для науки смысле, особенность второго - фрагментарность или множественность текста, выраженные в том, что множество разделов кажутся не связанными друг с другом.

2. Русское слово "мыслитель" достаточно точно передает общий смысл понятия "философ". Надо отметить, что в других европейских языках нет столь же органичного эквивалента для этого слова.

3. Греческое слово "эпистема" означает "знание" в противоположность "мнению" (докса). Почти вся греческая философия исходила из этой противоположности. Этот оттенок смысла сохранился в современном философском термине "эпистемология "- под которой понимается теория научного познания как раздела "гносеологии" - философской теории познания в целом. В рамках современного философского употребления -"эпистема" (или эпистемологическое поле) означает исторически установленную область, в которой движется и развивается познание. Эпистема это не столько само знание, сколько априорная (сверхопытная) структура, где это знание существует. Примерно так это понятие использует в своих работах М. Фуко.

4. На эти две особенности философского вопрошания указывает М. Хайдеггер в работе"Что такое метафизика?".

5. Термин "дискурс" одно из самых распространенных слов в современном социогуманитарном знании. Формально оно характеризует порядок речи и означает - "высказывание" или "рассуждение". Однако сегодня понятие дискурса используется в принципиально более широком контексте: для анализа властных отношений ("дискурс власти"), в художественной практике ("дискурс постановки спектакля"), для характеристики систем знания ("дискурсивные формации") и т.д. Как таковое это понятие приобрело категориальный (философский) статус и означает структуру мысленного, речевого или практического расчленения некоторого объекта (образа, предмета познания или действия) на составные части или свойства.

6. "Классический" ученый-естествоиспытатель всегда противопоставлял себя художнику (еще до сих пор последнюю категорию людей называют "творческой интеллигенцией") и изобретателю. Он полагал, как например Ньютон, что "никаких гипотез не измышляет" (теорий не изобретает), но только "скромно собирает камешки фактов на берегу огромного океана знаний". Сегодня стало ясно, что теория это такое же изобретение как и проект какого-либо механизма.

7. Ярким примером может служить шизоанализ - одно из направлений современного постструктурализма. Его авторы Ж. Делез и Ф. Гваттари ("Капитализм и шизофрения" 1972 - первый том, 1980 - второй. Русск. сокращ. пер. 1 т.: М.:ИФАН,1991)прямо исходят из позитивной необходимости освоения опыта безумного сознания. Позитивность этого опыта, по их мнению, заключается в том, что безумие взламывает репрессивные рамки социальных норм, нормативного языка и проявляет подлинность человека.

8. П. Клоссовски - известный французский философ и писатель пишет по поводу творчества не менее известного писателя и философа Ж. Батая ("Симулякры Жоржа Батая"), что "язык не оправдал наших надежд" своей неспособностью выразить даже простейшие понятия. Поэтому "мы вынуждены тогда раскрыть понятия по ту сторону их самих". См.: Танатография эроса: Ж. Батай и французская мысль середины ХХ века. Спб.1994. С. 84.

9. См. М.К. Мамардашвили "Классический и неклассический идеал рациональности". Тбилиси,1984.

10. См. Ж.-М. Хаймоне Ж. -М. Хабермас и Батай / Танатография эроса. С. 220

11. Как правило, термин "трансцендентный" сегодня употребляется в рамках того категориального различия, которое ему придал Кант ("Критика чистого разума") и означает "выходящий за пределы возможного опыта" (близкое по смыслу понятие - априорный). Термин с противоположным значением - "находящийся в пределах возможного опыта" - имманентный. Принято в кантовской традиции отличать бином "трансцендентный - имманентный" от "трансцендентальный - эмпирический": первая оппозиция характеризует сам опыт, а вторая - познание этого опыта (ср. "трансцендентальное и эмпирическое знание", но "трансцендентные и имманентные силы").

12. См. Хайдеггер М. Основные понятия метафизики/ Хайдеггер М. Время и бытие. М.,1993. С. 344 и др.

Я подчеркиваю эту формулу, поскольку она, на мой взгляд, представляет квинтэссенцию всей современной философии, подразумевая радикальное тождество философского познания, атропологии и онтологии.

13. См. Ясперс К. Философская вера/ Ясперс К. Смысл и назначение истории. М.,1991.

14. Таково мнение известного представителя "гуманистической психиатрии" Г. Олпорта. И наоборот - отсутствие интереса к "метафизическим проблемам" есть выражение отклоняющегося развития.

15. Стоит обратить внимание на тот многозначительный оттенок смысла, которое имеет слово create (англ.) и которого нет у русского "творить" - "делать из ничего" (making of nothing).

16. Мысль разворачивается в рамках какого-либо образа, ткань образа - чувства, начиная от осознанных ощущений (цвета, запаха, формы и т.д.) и заканчивая значимостью (ценностью) "ткани" для субъекта. Образ - воображаем и поэтому всегда переживаем. Искусство это есть культурное воплощение способности "воображения-переживания" в наиболее "чистом виде".

17. Принципиально важно отличать ощущения от осознанных ощущений, переживания от осознанных переживаний, действия от осознанных действия. Главная проблема человеческого бытия в том, каким образом осознается то, что происходит в его внутреннем (субъективном) мире, т.е. это проблема о-сознавания. Вплоть до сегодняшнего дня философия и психология воспроизводит "классическую путаницу", не проводя категориального различия между психическими функциями человека (в основе теми же, что и у высших животных) и логикой осознавания - собственно человеческим достоянием. (См. Ячин С. Е. Феноменология сознательной жизни. Вл-к: Дальнаука, 1992).

18. Возведение "знания о незнании" в образец философского познания принадлежит Сократу ("Я знаю, что ничего не знаю" - в наиболее парадоксальной формулировке). В дальней философской традиции наиболее отчетливую акцентировку на понимании философии как "ученого незнания" дал Николай Кузанский.

19. Характерны названия работ Канта: "Критика чистого разума", "Критика практического разума", "Критика способности суждения" и пр. Влияние Канта на дальнейшее развитие европейской философии чрезвычайно велико и именно со стороны возможностей используемого им метода. По сути все неокантианство основано на образовании поля размышления посредством категориального разведения некоторой реальности. Так, например, в заслугу неокантианству (Г. Риккерт и др.) можно отнести то, что они задали новое пространство мысли, поставив вопрос о принципиальном различии естественных (устанавливающих законы) и исторических (описывающих индивидуальные объекты) наук. Эту заслугу не отменяет и современное понимание относительности данного различия. Но именно критическая категоричность неокантианства, получившая завершенный образ в т.н. "спиритуализме" (размежевании духа и материи), привела к его кризису в начале ХХ века.

20. Выдающимися умами человечества оправданно считаются те, кто открыл или поставил проблему. Способность к видению проблем есть собственно философская способность. Не удивительно поэтому, что выдающиеся ученые, как правило, известны и как выдающиеся философы. Эти две ипостаси мыслителя взаимно дополняют друг друга: философская ставит проблему, а научная - ее решает. Вообще критический метод наиболее важен для интеллектуала - относительно других методов мысли.

21. Деструкция - одна из центральных аналитических (критических) структур фундаментальной онтологии М. Хайдеггера. Этот путь предполагает: критическое отношение к классической философской традиции (метафизике), категориальное различение бытия и сущего (см. вторую тему), реконструкцию бытия на новых основаниях.

Понятие деконструкции предложено Ж. Деррида в прямой преемственности с методом Хайдеггера как более радикальное решение задачи критики европейской метафизики посредством выхода за пределы исходных метафизических оппозиций: внутреннее - внешнее, объект - субъект, душа - тело, сущность - существование и т.д., - в непроблемизируемое самой метафизикой пространство формальных структур мышления (грамматики и риторики - например) и базовых метафор или образов. (О содержании метода см. тему IV).

22. В этом легко убедиться. Попытайтесь для начала обдумать вопрос: Что такое добро? Мысль застревает на вопросе, поскольку непонятно куда идти дальше. Но если вопрос поставить в форме: Что есть добро и зло? - то движение мысли будет энергетически инициировано столкновением противоположностей. Ленивое мышление всегда то, которое по каким-то причинам научилось избегать противоречий.

23. Основная заслуга принадлежит Ж. Пиаже (теория генетической эпистемологии), который экспериментально показал, что существует строгая последовательность, в которой детское мышление овладевает категориями описания мира. Эти категории предстают в форме последовательности категориальных вопросов: где?, какой?, что?, почему? и т.д. (Пиаже Ж. Психология интеллекта/ Пиаже Ж. Избр. психолог. труды. М., 1994.).

24. Характерным примером может служить работа "переболевшего марксизмом" Ж.П. Сартра "Критика диалектического разума", - которая написана в 1960 г.

25. По словам В. Дильтея, одного из основоположников философской герменевтики, "понять другого это значит представить его как свою собственную возможность".

26. См. Рикер П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике. М.,1995.

27. Cм. Мамардашвили I.E. Как я понимаю философию. М., 1992.

28. Для краткого изложения феноменологического метода мы воспользовались "Справочником феноменолога"- в книге К.А. Свасьяна "Феноменологическое познание" (С. 52-96).

29. Тождественность со своей предметной средой - определяющая черта животного, признак, отделяющий его от человека.

30. См. Хайдеггер М. Что это такое - философия?// Вопросы философии.1993. № 8.

31. Не случайно неотомизм, одной из главных забот которого является сохранение единства религиозной веры и научного знания, традиционно трактует философа как "человека, ищущего мудрость". См. Маритен Ж. Философ в мире. - М., 1994.

32. Греч. слово "теория" - означает умозрение.

33. См. Якобсон Р. Лингвистика и поэтика// Структурализм: за и против. - М.,1975.

34. Гадамер Г. Философия и поэзия/Гадамер Г. Актуальность прекрасного. М.,1991. С. 123. И там же: "Любая речь действительно обладает способностью обращаться как к образу, так и мысли.... В отличие от обыденной речи, поэтическая речь, равно как и философская, напротив, обладают способностью замыкаться на себя и, материализуясь в отвлеченном "тексте", быть тем не менее высказыванием как бы автономно, "собственной властью". - С. 117.

35. Там же. - С. 116.

36. См. Рикёр П. Конфликт интерпретаций.

37. См. Ясперс К. Философская вера//Ясперс К. Смысл и назначение истории.

38. См. Джеймс У. Многообразие религиозного опыта. - М., 1993.

39. См. Ортега и Гассет Х. Что такое философия? - М., 1991.

40. См. Мамардашвили М.К. Как я понимаю философию. - М., 1992.

41. Еще Руссо считал, что источником научного интереса является корысть, а искусства - праздность и жажда развлечений.

42. Франкл В. Человек в поисках смысла. - М., 1990.

43. Одной из ярких демонстраций такой работы может служить стилистика работы Ж. Делёза "Логика смысла". - М., 1995.

Размещено на Allbest.ru