Концепция игры в контексте философского мировоззрения

Размещено на http://www.allbest.ru/

Концепция игры в контексте философского мировоззрения

И.А. Ветренко

Веренко Инна Александровна -- кандидат философских наук, доцент кафедры политологии Омского государственного университета им. Ф.М. Достоевского (Омск).

В статье игра рассмотрена в двух аспектах: расширительном, когда она выступает аналогом специфической социальной действительности, осуществляемой в игровом пространстве, и узком, когда игра является частью (модусом, локусом, сегментом) социального мира.

Автор предпринял попытку проследить эволюцию игры в человеческом обществе и показать ее социальный статус, а также исследовать концептуализации игры в контексте философского мировоззрения.

In the article the game is considered in two aspects: extended, when it is as analogue of the specific social validity carried out in a game space, and narrow, when game is a part (a modus, a locus, a segment) of the social world. The author has made attempt to track evolution of game in human society and to show its social status, and as well as to investigate the conception of games in the context of philosophical outlook.

Феномен игры в философском пространстве -- проблема далеко не новая, хотя имеет множество до конца не исследованных аспектов, одним из которых является статус игры.

Раскрытие содержания поставленной проблемы, прежде всего, требует исследования концептуализации игры в философском пространстве, что является основной целью данной статьи.

В этом контексте мы ставим две задачи: проследить эволюцию игры в человеческом обществе и показать ее социальный статус.

«Золотым» временем развития философского знания является греческая философия. В плане зарождения проблемы игры как самостоятельного научного пространства это время также уникально. Греки впервые подчеркнули практическую ценность игры как определенной социальной технологии.

Тот факт, что греки -- великие игроки, отмечают многие исследователи. Однако самое важное состоит в том, что греки не просто играют, но и отдают себе в этом отчет. Они не только продумывают и оснащают новыми элементами свои игры, но и знают их ценность. Это было смыслом жизни греков.

Осознавая значимость игры, греческие философы стали изучать ее возможности, формы, функции. Первым, кто уловил неизбежность игры в жизни, был Пифагор из Самоса. Он стал воплощением философствующего мыслителя вообще, так как впервые назвал себя философом, и одним из первых признал игру особой технологией. Если верить Диогену Лаэртскому, то именно Пифагор считал, что жизнь - это «игрища, где каждый играет свою выбранную партию» [5, 98]. Пифагор и его последователи считали основой всего сущего число. Его философская концепция включает в себя элементы игры: по мнению мыслителя, существует мистика чисел, каждому числу соответствует определенное значение, например «4» -- здоровье, «6» - сила и т.д. Человеческая жизнь (судьба) определяется этими числовыми значениями, налицо своеобразная «игра чисел».

Дальнейшее развитие идеи игры связано с идеями Сократа, софистов, Платона.

Сократ сам был великим игроком. Свидетельством тому являются «Диалоги» Платона. В них трудно определить, где говорит ученик, а где учитель, их мысли сливаются воедино. Великие философы играют друг с другом, и результатом этой игры становится рождение нового философского знания.

В «Диалогах» Сократ выступает как профессиональный игрок. Он азартен, остроумен. В качестве предмета игры он использует мысль, знание и слово. Не случайно сам Сократ называет себя «повивальной» бабкой, которая легко, играючи помогает родиться мысли и слову подобно тому, как повитухи помогают появиться на свет младенцу.

Обращение к игре Платона состоялось еще до его «Диалогов». В своем раннем философском произведении «Пир» он построил рассуждения на серьезные философские темы в виде незатейливой игры. Он смог сполна осознать ценность игры, хотя и не рассматривал ее как самостоятельную философскую проблему [10, 217]. Кроме того, Платон рассматривал игру как педагогическую технологию, при этом четко определял ее практическую ценность в процессе обучения. Философ заметил, что более эффективно обучать мальчиков арифметике можно через игру с яблоками путем их рационального распределения, чем через выстраивание числового ряда. Детям, которые хотят стать строителями, необходимо давать маленькие настоящие инструменты, чтобы сочетать теоретические знания с практическими навыками [9,134]. Начало в изучении игры было положено, хотя интересующий нас вопрос о природе игры еще не поднимался. Впервые это удалось сделать ученику Платона Аристотелю.

Для Аристотеля игра является частью человеческой жизни. Более того, в его понимании игра есть деятельность, которая подразделяется на три вида активности: развлечения (игра); добродетельные поступки; теорийно-созерцательная деятельность [1, 143]. Очевидно, что Аристотель видит в игре социальное явление, поскольку ассоциирует ее с одним из видов человеческой деятельности, а значит, с важной частью жизни. По крайней мере, другие упоминания о значимости и статусе игры у него отсутствуют.

Как видно из вышеизложенного, игра является типичной социальной технологией людей древности, но, несмотря на это, были сделаны лишь первые робкие шаги во введении проблемы игры в философию. Игра представлена как общественное явление и только, т.е. речь идет об играх человека. Речи о статусе игры древние философы пока не ведут. Возможно, это связано с тем, что либо философы были убеждены в ее социальном статусе, т.к. присутствуют только упоминания о социальных играх, либо в мировоззрении человека того времени не поднималось вопроса о ее природе. Можно отметить тот факт, что древний человек играет больше, активнее, разнообразнее, подобно ребенку, полностью отдающему себя игре, и происходит это естественно или, скорее всего, создается такая иллюзия.

Средние века неразрывно связаны с религией. Теоцентризм - главенствующий принцип философского мышления данной эпохи.

Религия являет собой уникальное мировоззрение, которое во многом построено на игре, как в идеологическом, так и в обрядовом плане, так как в нем предельно сфокусирован социальный статус игры и четко просматривается диалектическое взаимодействие свободного и необходимого в ней.

Из вышесказанного можно заключить, что игра активно присутствует в жизни античного и средневекового общества, однако эпистемологическое пространство игры пока еще не оформилось. Об этом свидетельствует то, что об игре как о свободной активности в явной форме не говорят, но общество это постепенно осознает и реализует практически.

Дальнейшая судьба игрового пространства оказалась связанной с развитием гуманитарного знания во время эпохи Возрождения. Мировоззрение этого периода основывалось на освобождении знания человека от сословных, корпоративных, церковно-схоластических основ, что способствовало раскрытию его творческих задатков, активной деятельности, а значит, расширялись границы использования игровых моделей в жизни людей.

Главным звеном философского знания в период Ренессанса являлась антропология. Игра составляла часть этого учения. Выделением человека из животной среды были четко определены не только его специфические черты, но и существенные отличия игры в социуме от игры в природе. Эти идеи мы встречаем у гуманиста XV века Джовани Пико делла Мирандолы в работе «Речь о достоинстве человека» [8, 94].

Пико показывает, что человек способен как на примитивные (животные, инстинктивные) игры, так и на высшие (социальные) [8, 96]. Первостепенная и, в общем-то, единственная причина широкого спектра возможностей человека кроется в его разуме, который делает его свободным, а игра является своего рода вариативным способом достижения свободы и ухода от необходимости.

Еще ближе к постижению сущности игры продвигают сочинения выдающегося мыслителя и теоретика Леона Баттиса Альберти. Главный его постулат -- включенность в мир природы подчиняет человека закону необходимости, что создает противовес капризам Фортуны -- простого случая, способного разрушить его счастье, лишить благосостояния и даже жизни. Для жестокой борьбы с фортуной человек должен находить в себе самом силы, которые даны ему от рождения. Следует заметить, что в качестве способа подобной борьбы человек принял игру. Она -- своего выражение свободы от социального и природного начала в человеке. В игре человек освобождается от их зависимостей. Все способности, которые есть в человеке, Алберти объединяет понятием virtu (итал. -- «доблесть», «способность»).

Заключая анализ философской мысли эпохи Возрождения, хотелось бы отметить, что игра на этом этапе в большей степени, чем когда-либо, вошла в жизнь отдельного человека и всего общества. Это было связано, прежде всего, с тем, что были выработаны новые разносторонние направления в изучении человека: природы человека, возможностей его тела, разума, души, творческой активности и др. Кроме того, игра основательно расширила пространство своего применения, она заняла свое место в искусстве, литературе, социальной жизни. Наметилось разграничение игр животных и человека, т.е. постепенно статус игры в контексте философского знания смещается в сторону социально-детерминированного феномена. Игра была спроецирована в пространство свободы и необходимости, и уже исчезла та иллюзия, что игра есть яркое выражение свободы. Высветились ее некоторые детерминанты: природа человека, его возможности, разум, общественные законы и т.п.

Развитие идей игры в антропологическом пространстве активно продолжается в Новое время. Та игра, которая развернулась в искусстве XV-XVI веков, создала идеализированный облик человека и его жизни. Объективность вносила свои коррективы, и чувствовался разрыв между нарисованной в трудах философов картинкой и реальностью. Сильное влияние оказывала наука, ее быстрое развитие. Чтобы каким-то образом сократить этот прогрессирующий разрыв, человек обращается к «искусственным» социальным играм. Доказательством этого может служить развитие мировой драматургии и театра.

На первый взгляд, может показаться, что происходит разделение на игру и реальную жизнь. На самом деле игру теперь рассматривают с других позиций, а именно гносеологических. В Новое время на первый план выходят проблемы познания[4, 272], и здесь игра выступает как один из способов познания мира, она становится особым способом мировосприятия и миропонимания одновременно.

Однако меняется и игровая последовательность, т.е. то, что прежде происходило стихийно, должно отныне стать предметом сознательной и целенаправленной воли, руководствующейся принципами разума. Теперь первоначально создается сценарий игры, детерминированный и четко просчитанный, а затем осуществляется ее экстраполяция на жизнь. Человек должен контролировать игру во всех ее формах, начиная от строительства городов, государственных учреждений, правовых норм и кончая наукой. Подобный метод дает человечеству широкий спектр возможностей, а именно: он делает людей хозяевами своей жизни, игроками в полном смысле этого слова.

Хотелось бы отметить, что статус игры в философии Нового времени меняется подобно тому, как эволюционирует мировоззрение. Всемирно известно изречение Шекспира: «Весь мир -- театр, и люди в нем - актеры. У них есть выходы, уходы. И каждый не одну играет роль» [15, 318]. Оно показывает не только объективное признание роли игры в жизни, но и указывает, что игра -- это способ человека быть человеком, тем самым подчеркивает ее социальную природу.

Всеобщее господство театра (на сцене и в жизни) породило новое отношение к игре в эпоху Просвещения, а именно ее неприятие. Впервые подобный тезис прозвучал в сочинениях Вольтера, который активно выступал против театрализации жизни в любой форме [2, 169]. На этом акцентирует свое внимание и Ж.-Ж. Руссо. Философ неоднократно отмечал наигранность в поведении своих современников, которая растворяет истинную человеческую сущность [11, 59].

Игра становится реальной философской проблемой в классической немецкой философии, и заслуга в этом принадлежит И. Канту. В трудах немецкого философа игра рассматривается в рамках эстетического учения. По его мнению, игра имеет ярко выраженные эстетические корни, соответственно этот тезис подчеркивает ее социальную природу. Хотя в то же время Кант разграничивает игру чисто человеческую (искусство) и игру природную (естественную). Игра, по мнению мыслителя, несмотря на сферу ее проявления, имеет одинаковую ценность [7, 356].

Анализ кантовской философии показывает, что он включает игру и в онтологию, и в гносеологию, и в эстетику. Это демонстрирует многогранность и многозначность феномена игры.

Для того чтобы охарактеризовать место игры в эстетическом учении, требуется более детальное рассмотрение концепций игры Ф. Шиллера, поскольку начало игровой социализации связано с работами именно этого мыслителя.

Для Шиллера социальный статус игры очевиден: «Человек играет только тогда, когда он является человеком в полном значении этого слова, и только тогда он является настоящим человеком, когда он играет» [16, 706]. Действительно, если рассматривать игру на уровне сознания, то игра перестает быть игрой в животном, природном мире, поскольку там никто свои действия не квалифицирует как игровые. Следовательно, нет постижения ее сути, назначения, смысла. В этом плане игра становится игрой только у человека, в его мире. Человеческий разум постигает, что есть игра, ради чего он играет и по каким правилам. Таким образом, Шиллер прав, утверждая, что осознанно способен играть только человек. Важная особенность игровой деятельности человека состоит в том, что он (игрок) выступает не как объект (в таком случае это не игра, а псевдоигра), а как субъект -- ведь именно в этой роли он входит в мир игры. В игровом контексте всегда присутствует более или менее ярко выраженный уникальный субъективный момент, который и делает (объективно игру) «своей игрой».

Дальнейшая эволюция теории игры связана с исследованием взаимодействия природного и социального в игре, что свидетельствует о расширении игрового пространства. Это является одной из основных проблем в современной концепции игры, которая сформировалась во второй половине XIX и начале XX веков.

Приоритет природного начала в игре отстаивали Г. Спенсер и К. Гросс, они даже в некоторой степени абсолютизируют это начало. Они четко устанавливают, что интересует в игре: природа, движущие силы, функции.

Природу игры Спенсер определяет следующим образом: эта деятельность является биологическим действием. Основой для данного тезиса послужил анализ поведения некоторых представителей высших животных. Свой исследовательский трактат он завершает замечанием: «Удовольствия, сопровождающие действия, в большинстве своем те удовольствия, которые сопровождают действия, играют господствующую роль в жизни животного. А поэтому первая форма таких действий, называемая игрою, проявляется в излишней деятельности чувственно-двигательного аппарата и тех разрушительных инстинктов, которые и управляют действиями животных» [12, 118]. Таким образом, мы сталкиваемся с эволюционным подходом к изучению игры.

Однако Спенсер замкнулся лишь на некоторых сторонах и проявлениях игры, поскольку есть факторы, которые, если не противоречат его теории, то не вписываются. Биологизаторский подход Г. Спенсера поддержал и развил немецкий психолог К. Гроос. В своих книгах об игре человека и игре животных он, вслед за Спенсером, представил игру присущей высшим видам животных. К тому же свое объяснение он строит полностью на принципе естественного отбора. Животные играют, как считал К. Гроос, для того, чтобы отрабатывать и совершенствовать навыки. Младенцы совершенствуют те навыки, которые необходимы для взрослой жизни. Взрослые особи играют потому, что в детстве, юности игра сопровождалась получением наслаждения, удовольствия [3,121].

Абсолютизация биологического начала в игре не позволила К. Гроссу заметить различия в природных и социальных играх. Как справедливо отмечает Н.Т. Казакова, не следует забывать, что «...игры в природе и в обществе -- это разные игры» [6,138].

С середины XIX века активно рассматриваются психологические аспекты игры. Это вызвано, скорее всего, выделением психологии из философии, физиологии педагогики и ее оформлением в самостоятельную науку. Психологические теории игры немецкого психолога В. Вундта, австрийского психолога З. Фрейда, немецкого психолога К. Бюлера четко вписывали игру в социальное пространство.

В современной концепции игры наметились иные акценты. К примеру, в работе Й. Хейзинга «Homo Ludens» («Человек играющий») рассматриваются, прежде всего, мотивы игры [14, 8]. Этот вопрос интересует и К. Бюлера, который заключает, что игровая деятельность совершается ради удовольствия. В. Вундт, в свою очередь, через психические процессы показывает социальную природу игры.

Несмотря на психологические теории, биологизаторский подход к рассмотрению игры господствовал до 30-х годов XX века. В это время начинается активная критика данного подхода. Основными его недостатками считали телеологизм, выведение игры из усложнения организма животного, полное отождествление игр животных и человека.

Впервые теория натурализма была подвергнута критике биологом Ф. Бейтендейком. Он указал на то, что инстинктивные формы поведения не нуждаются в тренировке. Следуя за З. Фрейдом, в основу игры он положил три исходных влечения: к освобождению, слиянию и воспроизведению. Бейтендейк относит игру к виду ориентированно-исследовательской деятельности: игра есть действие с предметами, которые обладают элементами новизны и вызывают интерес. Исследования биолога касались, в основном, животной среды, единой точки зрения на природу и функции игры, ее видовые отличия от другой деятельности он четко не сформулировал.

Современная философская мысль определяет игру как самостоятельную область исследования. Попытка показать сущность социальной игры была предпринята нидерландским историком и философом культуры Й. Хейзинга. Все виды человеческой деятельности он относит к игре, при этом сама игра является основным источником и высшим проявлением культуры. Его главная цель -- определить «насколько сама культура носит игровой характер» [14, 12]. Игра присутствует во всех основных культурных формах общества: не только в искусстве, но и в философии, науке, политике, праве, ремесле и т.д. Те подходы, которые рассматривали игру как обслуживающую по отношению к биологическим целям, подвергнуты мыслителем жесткой критике.

30-40-е годы XX века были плодовиты в плане написания трудов об игре. В этот период в споре между Г. Гадамером и Э. Финком рождается новый подход к изучению природы игры - социологизаторский. Это свидетельствует о всеобщей унификации человеческого мира.

Тезис Финка: «Игра есть исключительная возможность человеческого бытия. Играть может только человек, ни животное, ни Бог играть не могут» развивает учение об игре в ракурсе философской антропологии [13, 59]. Игра, по Финку, настолько естественна для человеческого общества, насколько в нем присутствует смерть, труд, любовь, свобода. Бытийный строй игры немецкий философ определяет как главный способ человеческого общения с возможным. Это позволяет Финку выйти за пределы эмпирического рассмотрения игры, в котором рассмотрение игры было однобоким, она противопоставлялась труду, и не более.

Таким образом, можно констатировать, игра как философская категория обозначает целостное, динамическое образование (процесс, деятельность), характеризующееся свободной, спонтанной активностью, имеющей цель в самой себе, функционирующей в системе «природа -- общество -- человек» и отображающей специфическую виртуальную определенность их бытия.

Литература

социальный игра общество

1. Аристотель. Соч.: В 4 т. М., 1983. Т. 4.

2. Вольтер. Философские сочинения. М., 1989.

3. Гроос К. Душевная жизнь ребенка. Киев, 1916.

4. Декарт Р. Избранные произведения. М., 1950.

5. Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., 1986.

6. Казакова Н.Т. Феномен игры в философии: методологический анализ. Красноярск, 1998.

7. Кант И. Сочинения. М., 1966. Т. 6.

8. Пико делла Мирандола Д. Речь о достоинстве человека. М., 1972.

9. Платон. Федр // Диалоги. М.. 1986.

10. Платон. Протагор // Диалоги. М., 1986.

11. РуссоЖ.-Ж. Трактаты. М., 1969.

12. Спенсер Т. Основания психологии. СПб., 1876.

13. Финк Э. Основные феномены человеческого бытия // Проблема человека в Западной философии. М.. 1988.

14. Хейзинга Й. Homo Ludens. Опыт определения игрового элемента культуры. М., 1992.

15. Шекспир У. Исторические драмы // Полн. собр. соч.: В 8 т. М., 1956. Т. 5.

16. Шиллер Ф. Собр. соч.: В 7 т. М., 1957. Т. 6.

Размещено на Allbest.ru