Особенности динамики и развития научного знания

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Министерство образования и науки Российской федерации

Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего профессионального образования

«Уральский федеральный университет имени первого Президента России Б.Н. Ельцина»

Институт математики и компьютерных наук

Реферат

Особенности динамики и развития научного знания

Выполнил:

студент группы МГМХ-2

Дубовой Григорий

Екатеринбург

2013

Введение

познание наука пальцевый предметный счет

Научное познание есть процесс, т.е. целостная развивающаяся система довольно сложной структуры, которая выражает собой единство устойчивых взаимосвязей между элементами данной системы. Структура научного познания может быть представлена в различных срезах и соответственно в совокупности своих специфических элементов.

Вернадский выделил такие структуры: математические науки во всем их объеме; логические науки почти всецело; научные факты в их системе, классификации и сделанные из них эмпирические обобщения - научный аппарат, взятый в целом.

Точка зрения взаимодействия субъекта и объекта определила структуру: субъект науки (отдельные научные сообщества, коллектив) различного проявления, свойства, стороны материальных и духовных объектов; объект науки (предметная область научного познания); предмет науки (ограниченная целостность, конкретный объект); система методов и приемов; язык науки (специфическая знаковая система).

Элементы структуры познания, иными словами, фактический материал; основанные на фактах проблемы, выведенные из них законы; философские основания; социально-культурные мировоззренческие основы, методы, нормы, научные познания; стиль мышления.

1. Научное знание и его динамика как основная характеристика

Важной характеристикой научного знания является его динамика, т.е. его рост, изменение, развитие. Развитие знания - сложный диалектический процесс, включающий качественно-различные этапы. Этот процесс можно рассматривать как движение: от мифа к логосу, от логоса к «преднауке», от «преднауки» к науке, от классической науки к неоклассической и далее к постклассической, от незнания к знанию, от неглубокого, неполного знания к более глубокому и совершенному.

В западной философии науки второй половины XX в. проблема роста, развития знания является центральной и представлена в эволюционной эпистемологии и постпозитивизма.

Эволюционная эпистемология определяется через выявление генезиса и этапов развития познания, его форм и механизмов в эволюционном ключе, в частности построение на этой основе теории эволюции одной науки. Модель развития науки на основе общей теории физической эволюции (сходство механизмов развития, действующих в живой природе и познании).

Динамика научного знания может быть представлена как процесс формирования первичных теоретических моделей и законов.

С точки зрения И. Лакатоса это программа троякого рода - Евклидова программа, эмпиристская и идуктивистская (организация знания как дедуктивной системы).

Евклидова программа выражает следующее: все можно дедуктировать из великого множества тривиальных высказываний (состоящих только из терминов); работает только с истинными суждениями.

Эмпиристская программа строится на основе базовых положений, имеющих эмпирический характер.

Индуктивистская программа базируется на принципе ретрансляции истины. Опровергнута Поппером (доказал, что снизу не может идти даже частичная передача истины и знания).

В развитой науке теоретические схемы строятся как гипотетические модели (путем непосредственной схематизации опыта). Важнейшая характеристика теоретической модели - структурность, возможность переноса абстрактных объектов из других областей знания. Далее развитие исследовательской практики, определение задач и способов их решения, затем формирование научных законов. Модель > схема > качественное и количественное расширение > математизация > формулировка закона.

Механизм порождения нового знания включает в себя единство эмпирического и теоретического, рационального и интуитивного, конструктивного и моделируемого компонентов познания. По отношению к логике научного открытия распространена позиция, связанная с отказом поисков рациональных оснований научных открытия. В логике открытия большее место отводится смелым догадкам, часто ссылаются на переключение образов на аналоговое моделирование, указывают на интуицию. Конструктивное видоизменение наблюдаемых условий; полагание новых идеализаций; создание иной научной предметности; интегративное перекрещивание принципов на стыке наук - особенности логики открытий, дающей новое знание. [3]

В истории науки существует два подхода к анализу динамики, развития научного знания, механизмов этого развития.

Куммулятивизм - это развитие знания путем постепенного добавления новых положений (постепенное умножение числа накопленных фактов и увеличение степени общности устанавливаемых на этой основе законов).

Антикуммулятивизм проявляется в том, что в ходе развития познания не существует каких-либо устойчивых и сохраняющихся компонентов. Переход от одного этапа эволюции науки к другому связан лишь с пересмотром фундаментальных идей и методов. Непрекращающаяся борьба и смена теорий и методов.

Говоря о моделях развития научного знания, необходимо выделить три основные концепции развития фундаментальной науки:

1) концепция единственной научной революции (Ф. Бэкон, Г. Галилей);

2) концепция реформ (П. Дюгем);

3) концепция перманентной научной революции как смены общенаучных парадигм (К. Поппер, Т. Кун).

В связи с важностью для анализа эволюции научной картины мира именно третьей концепции, необходимо рассмотреть: натурфилософскую парадигму - геоцентризм; механистическую парадигму - гелиоцентризм; парадигму динамики и электромагнетизма; парадигму квантовой механики и относительности и парадигму нелинейной Вселенной. Выявляя сущность динамики науки, важно понять, что лежит в ее основе: эволюционные изменения или революционные скачки? Является ли динамика науки процессом кумулятивным (накопительным) или антикумулятивным (отказ от прежних взглядов)? Можно ли объяснить динамику науки только ее само изменением или влиянием социокультурных факторов?

В вопросе о движущих силах науки желательно выделить две альтернативные позиции:

1) интернализм (внутренние закономерности развития науки)

2) экстернализм (социокультурные факторы) [4]

Раскрывая общие закономерности развития науки, важно дать их краткую характеристику и пояснить какое влияние они оказывают на динамику науки.

Развитие знания - сложный диалектический процесс, имеющий определенные качественно различные этапы. Этот процесс можно рассматривать как движение от мифа к логосу, от логоса к «преднауке», от «преднауки» к науке, от классической науки к неклассической и далее к постнеклассической и т.п., от незнания к знанию и т.д.

В современной западной философии проблема роста, развития знания представлена в двух течениях: эволюционная (генетическая) эпистемология и постпозитивизм.

Эволюционная эпистемология - направление в западной философской гносеологической мысли (Ж. Пиаже), основная задача которого - выявление генезиса и этапов развития познания, его форм и механизмов в эволюционном ключе и, в частности, построение на этой основе теории эволюции науки. Эволюционная эпистемология Пиаже пытается объяснить генезис знания вообще, и научного в частности, на основе воздействия внешних факторов развития общества, т.е. социогенеза, а также истории самого знания и особенно психологических механизмов его возникновения.

Постпозитивизм. (60-е гг. XX в. К. Поппер, Т. Кун, И. Лакатос, П. Фейерабенд, Ст. Тулимин). Обратили внимание на историю, развитие науки, а не только на формальный анализ ее «застывшей» структуры. Считалось, что существует тесная аналогия между ростом знания и биологическим ростом, т.е. эволюцией животных и растений.

Новым в постпозитивизме является постановка проблемы понимания роста, развития знания и соответствующее обращение к изучению истории возникновения, развития и смены научных идей и теорий. Знание рассматривается как развивающаяся система.

Концепция роста знаний К. Поппера. Заключается в том, что знание рассматривается как развивающаяся система. Выдвижение на первый план изменения научного знания в некоторой степени противоречит распространенному в европейской эпистемологии (со времен Евклида) идеалу науки как систематизированной дедуктивной системы.

Т. Кун выдвинул идею о том, что новые теории не связаны с предыдущими, и ввел понятие парадигмы. Под парадигмой главным образом он понимал научную теорию, которая в определенный исторический период выполняет функцию образца научного исследования; это понятийно-методологические системы коллектива исследователей, устанавливающие рамки принятых методов и определяющие, признавать ли проблемы и их решения. Исследуя историю науки, Т. Кун выделяет 2 этапа развития науки: нормальный и революционный.

Стадия нормальной науки представляет собой деятельность ученых в рамках принятой парадигмы. Накопление фактов, не объяснимых с точки зрения старой парадигмы, ведет к революции в науке, которая выражается в смене парадигмы.

И. Лакатос подверг критике теорию парадигмы и предложил в качестве основной единицы развития научного знания не нормальную науку, основанную на той или иной парадигме, а «научно-исследовательскую программу» (жесткое ядро, негативная эвристика, позитивная эвристика).

П. Фейерабенд привел идею о несоизмеримости новых и старых теорий к логическому завершению. Рост знания осуществляется в соответствии с принципом пролиферации (размножения). Научные концепции возникают хаотично, подчиняясь почти биологической установке создавать как можно больше разного. [4]

2. Математическая основа динамики науки

Развитие математики началось с создания практических искусств счета и измерения линий, поверхностей и объемов. Началом этого развития можно считать появление у первобытного человека определенного представления о единице и неопределенного представления «множества». Последующее развитие первобытного счисления состояло в последовательном выделении из неопределенного представления множества понятий об отдельных целых числах -- до пределов, которые определялись у различных народов самыми разнообразными обстоятельствами. В целом ход первоначального развития счисления долгое время затруднялся неумением первобытного человека отделять числовое представление от конкретного представления о группе предметов. Вследствие этого счет долгое время оставался только вещественным. На исключительно большую величину промежутка времени, в течение которого выделялось представление числа три указывает факт существования во многих языках грамматической формы двойственного числа (греческий, иврит). Предполагается, что на момент образования этих форм носители соответствующих языков при счете оперировали только понятиями «один», «два» и «много». К этому же громадному промежутку времени восходят начало развития счисления дробей и связанное с ним первое образование системы счисления. Первой дробью, с которой познакомилось человечество, была половина. Вслед за ней постепенно выходили на свет сознания и ближайшие к ней другие дроби двоичной системы: половина могла быть, в свою очередь, разделена на две полполовины и т. д., в пределах практического употребления. (Примером подобного образования дробей двоичной системы является древнерусская система земельных мер: землемерные рукописи и официальные акты по землемерию допетровской эпохи доходили в образовании этих дробей до 8, 9 и даже 10 повторений приставки пол- к слову половина).

Разнообразие готовых форм, используемых человеком в качестве орудий для счета, нашло удобное упрощение в пальцах рук -- «группе однородных предметов», постоянно находящейся в его распоряжении. Наблюдения над пальцевым счетом современных дикарей обнаружили трудность перехода от счета на одной руке к операциям с числами больше пяти. Настоящим прорывом стала мысль освобождать занятые выражением числа 5 пальцы одной руки с помощью употребления особого мнемонического знака: камня, щепки, царапины и т.п. Т.о. возникла пятеричная система счисления и положено начало развитию письменности.

Аналогичные трудности и методы их преодоления понадобились для использования пальцев обеих рук, а также всех двадцати пальцев на руках и ногах.

Практика пальцевого и предметного счета привела к развитию системы условных письменных знаков, первоначально изображающих считаемые предметы, а затем постепенно упрощающая их изображение. В то же время развивался инструментальный счет, использующий различные рукотворные приспособления. Он оказался весьма живуч: начавшись с первобытного шнурка с узлами и счетных палочек, он был продолжен счетами -- в древности и средневековье, а затем -- счетными машинами индустриальной эпохи.

Другой главный вид счета -- мысленный -- в своей чистой первоначальной форме слагается из операций, совершаемых вне сознания и выводимых перед ним с значительным трудом и в более или менее смутных образах только в позднейшее время. При таких свойствах этого счета об употреблении его в древности мы можем судить только по перешедшим в памятники древней литературы результатам его приложения к решению различных математических задач. Недостаток данных истории М. может быть пополнен наблюдениями над феноменальными счетчиками нашего времени. Этим именем обозначаются, прежде всего, лица, которые, без всякой предварительной подготовки, оказываются в состоянии в поразительно короткие промежутки времени производить очень большие вычисления и решать задачи, которые должны быть признаны совершенно выходящими из круга ведения не только неграмотного человека, но даже и лиц, получивших элементарное школьное образование. Можно указать на обратившего на себя в XIX веке внимание всего образованного мира Жака Иноди и на изученных более или менее обстоятельно Анри Монде во Франции, и Ивана Петрова в России. [1]

Данных для анализа первобытной геометрии в науке нет. Вероятно, первое знакомство с главными геометрическими понятиями доставляло человеческому обществу созерцание объектов окружающей природы и художественное воспроизведение в мифологических образах, которые включают в себя моторику танца и орнаментальные изображения. Более или менее ясные геометрические представления можно увидеть в планах первых жилищ. Но эти представления не фиксировались -- до того времени, как появилась надобность в мере длин и расстояний, определении величины участков, размеров и объемов. Такой умозрительный подход стал использоваться намного позже, и причем не всегда успешно: характерным примером можно назвать ложное учение о равенстве площадей фигур при равенстве их периметров, и наоборот. Площадь какого-то данного четырехугольника вычислялась как площадь прямоугольника, обладающего одинаковым с ним периметром, именно таким, неравные стороны которого равнялись полусуммам противоположных сторон четырехугольника (согласно египетским землемерным надписям храма в Эдфу). Площади многоугольника, круга, любой криволинейной фигуры исчислялись как площади квадратов, имеющих стороны ј периметра фигуры. Вычитание площадей фигур менялось вычитанием их периметров и последующим определением площади квадрата, периметр которого был равен полученной разности (русские землемерные рукописи XVII столетия).

Древним из известных науке памятников древней математической литературы стал составленный за 1700 лет до н.э., по источникам более древним, восходящим к промежутку 2221-2179 гг. до н.э., египетский папирус Ринда. В таблицах, составляющих его арифметическую часть, исследователь, помимо действий над целыми и дробными числами, встречает случаи возведения в степень, пропорциональное деление, учение о геометрических отношениях и пропорциях в примитивном виде, определение среднего арифметического, задачи, занимающиеся арифметическими прогрессиями, решение уравнений 1-й степени с одним неизвестным. Изложение решений задач в папирусе Ринда осталось без намека на что-нибудь подобное объяснению или доказательству. Методы, которые бессознательно использовались феноменальными счетчиками при своих решениях вопросов и задач было два; один из них назван методом попыток. Суть метода состоит в выполнении ряда попыток, имеющих целью достигать точного решения вопроса либо возможно больше к нему приблизиться. Так как для успешности дела количество таких попыток должно быть более ограниченным, то до того, как приступить к ним важно определить на основании условий вопроса низший либо высший предел либо оба вместе. После для первой из попыток, а значит, в качестве числа, представляющего для всего их ряда точку исхода, либо короче, в качестве исходного числа, берется либо один из пределов, либо число, близкое к пределу. Выбор для следующих попыток, в случае неудачи первой, чисел в ряду следующих за исходным числом непременно следует принципу удобнейших (главным образом для исчисления) чисел. Оценка попыток в их отношениях к главной цели, т.е. по тому, доставляется ли ими нужное решение вопроса либо, в противном случае, насколько они сближают к данному решению, производится при помощи их поверки условиями задачи; без поверки использование метода делается немыслимым. Существенной характеристической чертой метода попыток стала его применимость к решению разнообразных задач и вопросов теоретического и практического характера.

Другим, находящимся в распоряжении феноменальных счетчиков, методом стал обычно используемый в современной науке метод выражения неизвестного в данных задачи. Феноменальные счетчики, а потом обыкновенные, использовали его для решения вопросов с немногими и простыми условиями, определяющими с полной очевидностью совокупность действий, выполнение которых над данными числами ведет к искомому неизвестному. В папирусе Ринда есть лишь одно правило, имеющее для сферы охватываемых им случаев, хоть и крайне тесной, общее значение. «Результат умножения каждой дроби с единицей в числителе на дробь ²/₃, говорит это правило, всегда состоит из ¹/₂ умножаемой дроби и из ее ¹/₆». Так как изложение правила следует непосредственно после ряда примеров, его подтверждающих, то исследователь имеет право заключить, что оно найдено при помощи индукции за счет простого перечисления. По всей вероятности, и все иные правила общего характера в анализируемую эпоху выводились так же. [3]

В то время, как и в Египте, либо немного позже, математические знания довольно высокой степени развития достигли у Вавилона и Ассирии, халдеев. Главным источником информации стало то, что являются таблицы из Сенкере, занимающиеся возвышением последовательных натуральных чисел от 1 до 60 в квадрат и куб и пользующиеся для изображения чисел 60-ричной системой счисления. Помимо этого, из сочинений греческих писателей мы понимаем, что учение о пропорциях принесено Пифагором в Грецию из Вавилона. Не обладая таким образом основаниями для суждения об объеме и свойствах математических знаний халдеев, нам можно указать, как на единственную известную черту различия между ними и знаниями египтян -- это на характер приложений. Египетские математические знания основывались на решении вопросов, имеющих утилитарное значение, а халдейские преследовали мистические цели и служили для предсказываний будущего.

Народом, одновременно с греками стоявшим в основе умственного развития человечества, были индусы. Данное положение занято ими, впрочем, намного раньше греков, как это мы видим из того, что в то время, когда греки были скромными учениками египтян, то слава о мудрости браминов гремела на Востоке. До нашего времени дошли и темные известия, что учиться мудрости ездили в Индостан и некоторые греки - Пифагор и Демокрит из Абдеры. Как показывают великие религиозные системы, сформированные индусами, браманизм и буддизм, национальными характеристиками индусского гения стали склонность к философскому созерцанию и умозрениям, стремящимся проникать в сокровенную суть вещей и постигать необъятное и непостижимое, и желание к построению систем философско-религиозного миросозерцания, которые, представляя стройное логическое целое, дали бы ответы на великие и трудные вопросы и загадки, которые представлены жизнью макрокосма и микрокосма, вселенной и человека.

Отставшей нацией, в деле дальнейшего продолжения умственного развития человечества готовившейся выступить на замену его последних по времени передовых представителей, индусов и греков, были арабы. Вполне осуществить обретаемую ими в этом на себя значительную задачу им, все-таки, не удалось. В области математики, пройдя период усвоения знаний, обретенных человечеством, они, по причине неблагоприятных политических обстоятельств, должны остановиться на самом начале следующего витка самостоятельной деятельности. Будучи под одновременным влиянием индусов и греков, арабы в деле заимствования шли не одним путем. Знакомство с индусской наукой приобреталось ими, по-видимому, таким же образом, как в древности знакомство греков с египетскими знаниями, т.е. через изучение на месте, производимое главным образом помощью устной передачи. Действительно, переводов индусских математических сочинений на арабский язык у арабов, насколько нам известно, совсем не было, и все, что они приобрели от индусов, было принесено к ним или их собственными путешественниками, отправлявшимися в Индостан, или такими как Аль-Бируни, живавшими там иногда долгое время, или приходившими к ним учеными индусами. Полная доступность греческой науки для всех желающих, составлявшая с самого распадения пифагорейского союза характеристическое ее свойство, дала арабам возможность видеть их всех переведенными на свой язык. Это счастливое для арабов обстоятельство дополнялось еще тем, что в лице освоенных до некоторой степени с греческой образованностью просвещенных людей Малой Азии и Персии, между которыми выдающееся положение занимали сирийские христиане -- несториане, арабская литература имела готовый контингент способных и знающих дело переводчиков.

Несколько ранее арабов стала готовиться к развитию умственного потенциала человечества Западная Европа. Однако природа северных народов не дала математике двигаться в данном направлении с такой же скоростью, с какой, за счет живой восприимчивой природы южан, прогрессировали арабы. Арабы начали позже Западной Европы постигать математику, но сделались ее учителями. Период усвоения Западной Европой знаний, приобретенных человечеством, представляет две ясно различимые фазы. Первой была фаза усвоения римских знаний. [2]

Из народов, бывших учениками греков, римляне, в области математики, едва ли не оказались наименее способными. Все, что в течение своих многовековых сношений с греками они могли заимствовать от них по части наук математических, не шло далее или энциклопедических обозрений содержания их элементарной части, представляемых сочинениями Варрона, Марциана Капеллы и Кассиодора, или собраний сведений, необходимых для архитектуры, как в сочинении Витрувия, и особенно для землемерия, как в сочинениях Колумеллы, Фронтинуса и землемеров по профессии -- Гигинуса, Вальбуса, Липсуса, Эпафродитуса и Витрувия Руфуса, или, наконец, таких элементарных произведений учебного характера, как принадлежащий Аппулею перевод «Арифметики» Никомаха Геразенского и как другой перевод той же книги, сделанный Боэцием, вместе с сочинением последнего, посвященным геометрии. Ввиду такого низменного состояния римских математических знаний нельзя и надеяться найти в них проблески самостоятельной мысли. Можно сказать вообще, что даже и в периоде усвоения знаний, приобретенных человечеством, римляне ушли вперед очень недалеко. Усвоение же римских математических знаний Западной Европой сосредоточивалось почти исключительно в монастырях, которые со времен Бенедикта Нурсийского и Кассиодора взяли на себя роль охранителей сокровищ древней науки от бесследного уничтожения. Поэтому первыми деятелями западно-европейской математической литературы являются исключительно монахи, из которых более выдающимися для своего времени были: Исидор Севильский в VII в., Беда.

XVII в. ознаменовался также важными успехами практики вычислений, состоявшими во введении во всеобщее употребление Симоном Стевином десятичных дробей и в открытии логарифмов Иобстом Бюрги и Джоном Непером. Тому же веку принадлежит и заслуга создания, трудами Паскаля и Ферма, теории вероятностей, как самостоятельной науки. Этим же двум ученым наука обязана значительными успехами в области неопределенного анализа и теории чисел. Главным предметом деятельности математиков XVIII века было развитие созданного в прошлом столетии анализа бесконечно-малых и его приложений, преимущественно к геометрии и механике. В числе много различных результатов упомянутого развития заслуживают особенного внимания приведшие к созданию таких новых отраслей математического анализа, как вариационное исчисление и исчисление конечных разностей. Все важнейшие труды, как великих математиков эпохи, Эйлера и Лагранжа, так и всех сколько-нибудь выдающихся, были посвящены указанному главному предмету деятельности века. Но при этом они не забывали также и другие математические науки, которые все приобрели в XVIII в. Более или менее значительные приращения. С точки зрения истории развития математики в Западной Европе, особенное значение в среде многоразличных успехов XVIII в. Имеют сделанные в области разработки геометрии в исходящем из ее природы направлении древних греческих геометров, или, короче, в области синтетической геометрии.

Увлеченные легкостью и быстротой открытия новых геометрических истин на почве аналитической геометрии и анализа бесконечно-малых, математики XVII и XVIII вв., за немногими счастливыми исключениями, не придавали должного значения тому, что разрабатывают геометрию на чуждой ей почве индусско-арабского арифметическо-алгебраического направления. Другими словами, они не обращали внимание на то, что все еще не овладели греч. Наукой вполне.

Только немногие из них, глубже других проникшие в последнюю, как Дезарг, Паскаль, делали несмелые попытки работать в одном с ней направлении. Такое, обусловливаемое ходом умственного развития, невольное игнорирование синтетич. Геометрии продолжалось до конца XVIII в., когда наконец трудами Монжа, в созданной им «Начертательной геометрии», и Карно, в его «Геометрии положения», были даны средства ее развития. Последователям этих ученых, действовавшим уже в XIX в., Понселе, Штейнеру, Шалю и др., оставалось только, продолжая их дело далее, быстро повести развитие геометрии по новым для Западной Европы, чисто геометрическим путям. Только с этого времени усвоение западно-европейскими народами греческой геометрии может считаться закончившимся вполне, а сами они могут быть признаны взявшими в свои руки дальнейшее развитие М. во всех известных областях и направлениях. Выразившаяся в этом последнем успехе в деле усвоения знаний, приобретенных человечеством, полная зрелость математического гения народов Западной Европы ознаменовалась в XIX в. Такими важными и быстрыми успехами всех отраслей М., которые совершенно затмевают все, сделанное в прошлом XVIII в., и для сколько-нибудь достаточного изображения которых предлагаемый очерк не может дать места.

Заключение

В начале третьего тысячелетия наука приобретает интернациональный характер, и само научное сообщество мыслит себя космополитически. Вместе с тем региональные и функциональные различия науки, обусловленные уровнем экономического, технологического развития, природными ресурсами, вносят определенную спецификацию в совокупный потенциал развития науки. Безусловно, то, что в современном мире основой технологического могущества становится именно наука. Она мыслится и как надежный инструмент распространения информации для обеспечения государственно-корпоративного уровня управления, и как сфера, с которой связывают надежды предотвращения экологической катастрофы. Одним из бесспорных мировоззренческих итогов науки начала XXI в. является сам факт существования научного миропонимания, которое стало доминирующим в ареале технократической цивилизации.

В основе научного мировоззрения лежит представление о возможности научного постижения сущности многообразных явлений современного мира, о том, что прогресс развития человечества связан с достижениями науки. Но всеобъемлющее господство научного мировоззрения есть также проблема, ибо сам Человек не может быть только и исключительно рациональным существом, большая часть его импульсов и влечений, как сказали бы психоаналитики, в прихожей бессознательного. Древнейшие философские системы предлагали учитывать все четыре стихии, нашедшие свое отражение в человеке: разум, чувства, волю и желания. Русские философы настаивали на двойственной - антропософичной и телесной - природе человека, его непостижимой соборности и жертвенности, уживающейся с величайшим эгоизмом. В контексте современной этноантропологии человека понимают как Космо-психо-логос, где тип местной природы, национальный характер и склад мышления находятся во взаимном соответствии и дополнительности друг к другу.

Список литературы

1. Философия / Под общ. ред. Я.С. Яскевич - Минск, 2009 - 308 с.

2. Демидов, А.Б. Философия и методология науки: курс лекций / А.Б. Демидов., 2009 - 102 с.

3. Канке В.А. Философия. Исторический и систематический курс / В.А. Канке - М., 2010. - 339 с.

4. Калмыков В.Н. Философия: Учебное пособие / В.Н. Калмыков - Мн.: Выш. шк., 2008. - 431 с.

Размещено на Allbest.ru