Познание, его возможности и границы. Вера и знание

Формализованная теория обладает стройной логической структурой. В ней можно выделить основополагающие положения, лежащие в ее фундаменте. Обычно эти положения называются постулатами, фундаментальными законами или аксиомами.

В естествознании, однако, теория должна соответствовать своему эмпирическому базису. Ее исходные постулаты не могут быть выбраны произвольно. Так, исходными для классической механики являются три закона Ньютона, полученных на основе обобщения огромного эмпирического материала.

Второй логический слой формализованной теории составляют язык и правила вывода. Наконец, к третьему слою теории относятся все выводимые в ее рамках утверждения.

Теория должна быть проверяемой в опыте. Это накладывает определенные требования на использование в ней понятий. Представители логического позитивизма в свое время сформулировали это требование весьма жестко: все термины, употребляемые в теории, должны обозначать наблюдаемые в опыте величины. Но реальное историческое развитие естествознания показало, что такому требованию удовлетворить полностью невозможно В рамках формализованной теории приходится вводить весьма абстрактные термины, не имеющие непосредственной соотнесенности с эмпирическим базисом. В теории эти термины выполняют важную объяснительную функцию. Они обозначают сущности, которые, к сожалению, не наблюдаются в опыте. Тем не менее, введение этих терминов допустимо, если они логически связываются с другими величинами допускающими опытную проверку. Следовательно, помимо терминов, обозначающих абстрактные сущности в теории должен присутствовать второй слой терминов, обозначающих признаки, наблюдаемые в опыте. Между этими двумя классами терминов должна существовать четкая логическая зависимость.

Всякая научная теория имеет две основные функции: объяснения и предсказания. Объяснение состоит в том, что изучаемое явление подводится под совокупность законов известной теории. Например, если хотят объяснить короткое замыкание в электрической цепи, то необходимо воспользоваться законом Ома. Из него следует, что при малом сопротивлении ток в цепи резко возрастает. Из другого закона электротехники следует, что количество теплоты, выделяемое проводником, резко увеличивается и проводник плавится. Тем самым объясняется наблюдаемое явление.

По существу, предсказание также представляет собой логический вывод о предполагаемом явлении. Для этого вместо переменных величин входящих в известные законы теории, берутся конкретные значения, характеризующие условия процесса. Получаемые следствия в виде качественных характеристик и будут соответствовать прогнозируемому явлению.

Теоретические исследования находятся под сильным влиянием эмпирического базиса. Обобщение фактических данных требует новых гипотез. История свидетельствует, что нет однозначного магистрального пути от фактов к теории. Поэтому не редки случаи выдвижения нескольких гипотез, которые дают начало сразу нескольким теоретическим подходам. В этом случае можно говорить о зарождении семейства теорий, конкурирующих между собой. Последующая теоретическая проработка этих подходов ведет, с одной стороны, к выявлению бесперспективности и ложности одних из них, а, с другой, - намечается путь к интеграции и выявлению единства других продуктивных подходов, которые на первоначальной стадии могли рассматриваться как альтернативные. В результате развития теоретических исследований складывается исследовательская программа.

Характерным признаком сложившейся исследовательской программы является формирование "жесткого ядра" теории. "Жесткое ядро" - это фундаментальные принципы и положения будущей теории, относительно которых у ученых нет расхождений.

Дальнейшее развитие теоретических исследований происходит за счет развития так называемого "периферийного пояса" теории. Именно здесь формулируются новые понятия, уточняющие гипотезы, модели физических процессов. "Периферийный пояс" принимает на себя основной удар со стороны эмпирических свидетельств. Если выявляется факт, не укладывающийся в теоретическую схему, то ученые стремятся изменить не "жесткое ядро", а вносят какие-либо новации в "периферийный пояс".

После построения основных контуров теории продолжается работа по ее развитию. Генерализация теории, т.е. ее логическое обобщение на максимально широкую сферу изучаемых объектов, является характерной тенденцией развития теоретических исследований. Она достигается с помощью поиска предельно общих принципов и законов, из которых можно получить максимальное число следствий. Такой путь прошла классическая механика от Галилея и Ньютона до Эйлера и Лагранжа.

В генерализации теории применяются формализация и аксиоматизация. Формализация предполагает использование знаковых средств. В точном естествознании формализация совпадает с математизацией теории. Но она не исчерпывается введением знаковых средств. Главная задача формализации состоит в уточнении вводимых понятий, в придании им строгой логической формы. В процессе уточнения логического смысла понятий, как правило, переходят от неявного (так называемого имплицитного) их смысла к явному и строго определенному (эксплицитному) смыслу. Все понятия приводятся в логическую субординацию между собой, что означает нахождение выводимости одних понятий из других.

Основная задача аксиоматизации состоит в поиске и формулировке исходных аксиом теории, т.е. минимума базисных положений, из которых можно вывести все ее логическое содержание. Аксиомы теории должны удовлетворять трем основным требованиям.

Во-первых, они должны быть независимы друг от друга. Во-вторых, аксиомы должны быть непротиворечивы. Наконец, система аксиом должна быть полна, что означает ее достаточность для выведения или опровержения любого утверждения, сформулированного на языке теории.

Второе направление в развитии теории связано с ее применением. Именно в этом плане проявляются основные ценностные функции теории: объяснение и предсказание явлений. Эти операции, как было уже указано, реализуются через подведение интересующего науку явления под известный теоретический закон. Последняя операция не является простой и требует предварительного описания изучаемого явления на языке теории. Это предполагает некоторую предварительную идеализацию и формализацию изучаемого явления.

Идеализация изучаемого явления нередко приводит к построению теоретической модели. Так, для объяснения колебаний реального маятника строится модель математического маятника. После ее построения становится возможным применение законов классической механики.

Применение теории сопутствует ее развитию. Если в ходе такого применения выявляются некоторые ее ограниченности и трудности в объяснении и предсказании явлений, то нередко корректируются какие-либо ее положения, вводятся новые понятия.

Переходной формой от эмпирии к теории является гипотеза. Гипотеза - научно обоснованное предположение о закономерности связи или причинной обусловленности явлений. Научная гипотеза отличается от произвольной догадки тем, что должна удовлетворять ряду требований.

Прежде всего, гипотеза должна быть согласована со всем кругом известных эмпирических фактов, для объяснения которых она выдвигается. Она должна допускать эмпирическую проверку. Обычно на опыте проверяются следствия из гипотезы. Если следствия, вытекающие из гипотезы, недоступны эмпирической проверке, то гипотеза считается непроверяемой.

При выдвижении конкурирующих гипотез преимущество получает та из них, которая описывает не только известную совокупность фактов, но и позволяет сделать прогностические выводы о существовании других, еще неизвестных науке. Если в дальнейшем подтверждаются предсказания гипотезы, то научное сообщество склонно отдавать приоритет в последующей теоретической работе именно данной гипотезе.

Наконец, гипотеза должна быть относительно простой. Ее простота не должна пониматься как требование легкости и доступности в ее изложении. Простота гипотезы заключается в ее способности объяснять по возможности наиболее широкий круг явлений, исходя из минимума основополагающих принципов. Эго означает, что при открытии нового факта, требующего своего объяснения, гипотеза не должна усложняться искусственным образом, т.е. нельзя вводить новые предположения, не согласующиеся с принятыми, запрещается придумывание искусственных правил исключения, отвергающих данный факт и т.д.

Гипотеза - это всегда вероятное знание. Она считается тем более вероятной, чем большее количество фактов согласуется с ней. По мере теоретической разработки гипотезы и эмпирического подтверждения она превращается в теорию. Способ развития научного знания путем построения гипотез и последующего дедуктивного выведения из нее следствий вплоть до построения теории получил название гипотетико-дедуктивного.

Рассмотрим теперь общенаучные методы познания. К ним относятся прежде всего анализ и синтез. Анализ - разложение целого на части и познание каждой из них в отдельности. Синтез - соединение частей в целое и объяснение этого целого на основе знаний о частях. Различают эмпирический анализ, если объект реально разделяется на составные части с последующим их изучением. Соответственно определяется и эмпирический синтез, если из каких-либо элементов реально воссоздается целое и изучаются его интегративные свойства. Теоретический анализ состоит в мысленном разделении целого на части. Так, если возьмем металлический шар, то он обладает рядом свойств: физических, химических и т.д. Для изучения его механических свойств мы отвлекаемся от всех остальных свойств и изучаем объект только со стороны тех особенностей, которые можно описать через механические характеристики: массу, скорость, положение и т.д. Это и есть теоретический анализ.

Соответственно и теоретический синтез есть воссоздание в мысли целостного образа объекта и объяснение его интегративных особенностей.

Познание, как правило, начинается с анализа. Объект познания представляет собой сложное образование, в котором нераздельно представлены существенные и несущественные признаки. Чтобы выявить законы поведения объекта, необходимо предварительно вычленить в нем существенные признаки, понять место и значение каждого признака в общем строении и поведении объекта. Для этих целей и служит анализ.

Синтез начинается с того, чем заканчивается анализ. В нем объединяются части, составные элементы вещей на основе их внутренней закономерной связи. Синтез - не механическое объединение частей, а метод нахождения взаимосвязи различных сторон и признаков объекта в соответствии с законами строения целого.

Анализ и синтез взаимосвязаны друг с другом. Во-первых, они непрерывно сменяют друг друга в процессе исследования. Во-вторых, каждый из этих методов в качестве предпосылки содержит свою противоположность. Анализ исходит из существования в качестве своего исходного пункта движения целостного объекта, который предстоит расчленить. Синтез, наоборот, в качестве предпосылки своего существования исходит из наличия разрозненных частей, существующих в качестве либо реальных элементов, либо отдельных абстрактных идей. Следовательно, анализ должен дополняться синтезом, а синтез - анализом.

Среди общенаучных методов важная роль принадлежит индукции и дедукции. Сущность индукции заключается в движении мысли от частного к общему. Дедукция, наоборот, есть движение мысли от общего к частному и от частного к частному.

В обоих случаях мы имеем дело с выводным знанием, сущность которого состоит в движении от известного к неизвестному. Оба указанных метода базируются на наличии в самой действительности связи общего, особенного и единичного. Индуктивный метод имеет большое значение в науках, непосредственно опирающихся на опыт. Дедуктивный метод наиболее распространен в теоретических науках, особенно на той ступени, когда уже известны некоторые бесспорные общие положения. Таким образом, индукция и дедукция представляют собой противоположно направленные процессы вывода, каждый из которых обладает как бесспорными достоинствами, так и недостатками.

Индукция, взятая сама по себе, обладает рядом принципиальных недостатков. Главным из них является проблематичность общего вывода. Если мы обозрели некоторую ограниченную совокупность предметов и отметили в ней наличие общего признака, то у нас все же нет уверенности в истинности этого вывода для всего класса изучаемых предметов. В принципе, опыт всегда ограничен.

Указанное обстоятельство влияет на формирование индуктивным путем общих теоретических утверждений. Не случайно, сторонники индуктивизма отдавали предпочтение эмпирическому знанию и не доверяли теории. Кроме того, индуктивное обобщение базируется на констатации общего, сохраняющегося признака в классе изучаемых объектов. Все то, что различает эти объекты, в индукции игнорируется. Тем самым индукция не позволяет установить изменение, варьирование признака, т.е. затрудняет изучение развития объекта.

Вместе с тем, и дедукция, взятая в отрыве от других методов, тоже имеет свои ограниченности. Самой существенной слабостью дедукции является ее исходное положение, т.е. то общее утверждение, которое принимается за предпосылку вывода. Истинность этого положения самой дедукцией не обосновывается, и в рамках дедукции оно остается проблематичным, если ею истинность не доказана другими методами. Кроме того, информативная ценность дедукции ограничена. В частном выводе получают ту информацию, которая в свернутом виде уже заложена в общей посылке.

Ограниченность каждого из указанных методов свидетельствует о том, что развернутое конкретное знание можно получить лишь на пути синтеза индукции и дедукции, а также объединения этих методов с другими способами научного познания.

В современных условиях все большее значение получает метод моделирования. Он основывается на построении соответствующей модели объекта, изучении ее свойств и переносе полученной информации на сам объект. Роль модели состоит в том, что она - заместитель объекта, посредник в отношениях между субъектом и объектом.

Модель - это условный образ или образец изучаемого объекта. Моделирование основывается на аналогии. Аналогия предполагает нахождение сходства у двух или более объектов. Установив это подобие, можно на основе изучения свойств одного объекта сделать вывод о наличии тех же свойств и у другого объекта.

Все модели распадаются на два класса: вещественные и концептуальные (идеальные). Вещественная модель - это некоторый образец, выполненный из материала, строение и поведение которого в главном аналогично строению или поведению исследуемого объекта.

Вещественная модель может быть выполнена из того же материала, что и исследуемый объект, но часто модель выполняется и из другого материала. Например, существует аналогия между течением жидкости и прохождением электрического тока в цепи. Поэтому при изучении потока воды иногда используют модель в виде соответствующей электрической цепи. Изучая соотношение между током, сопротивлением и напряжением в электрической цепи, делают вывод о скорости потока воды, перепадах давления и энергетической мощи.

Идеальная модель - некоторый логический образ объекта, выраженный в знаковой форме: чертеже, математическом уравнении. Моделью реального маятника является математический маятник, характеризуемый такими параметрами, как длина, масса и период колебания.

Модель должна удовлетворять трем основным требованиям: 1) репрезентативности, 2) подобия, 3) трансляции. Репрезентативность состоит в том, что модель определенным образом представляет изучаемый объект. Модель не абсолютно совпадает со своим объектом, а всегда представляет его определенный аспект, характеризует его с определенной стороны.

Подобие характеризует соответствие модели объекту в том отношении, которое репрезентируется. Другими словами, модель есть отражение существенной стороны поведения объекта.

Наконец, отношение трансляции характеризует возможность переноса научной информации, полученной в процессе изучения модели, на сам объект.

Использование моделей упрощает и облегчает процесс познания. В некоторых случаях, когда непосредственное изучение объектов невозможно (например, ядерных процессов внутри горячих звезд), применение моделей становится насущной необходимостью.

4. Проблема научной истины

Вопрос о том, что такое истина и существует ли она, обсуждается на протяжении многих веков в философии и науке. Без преувеличения можно сказать, что это один из вечных вопросов гносеологии. Его решение во многом зависит от общих мировоззренческих позиций, и, естественно, что по-разному на него отвечают представители идеализма и материализма. Следует также отметить многогранность и сложность проблемы истины, ее внутреннюю диалектичность. Именно забвение диалектики в решении проблемы истины приводит многих философов к одностороннему и искаженному ее пониманию.

Вопрос о научной истине - это прежде всего вопрос о качестве наших знаний. Наука не может довольствоваться любым знанием, ее интересует лишь истинное знание. В оценке качества знания ученый прежде всего и использует категории истины и заблуждения.

Проблема истины всегда неразрывно связывается с вопросом о существовании объективной истины, т.е. такой истины, которая не зависит от вкусов и желаний личности, от корпоративных интересов отдельных партий или общественных движений, от человеческого сознания вообще. Именно на вопросе о существовании объективной истины сталкиваются различные философские направления.

Истина достигается в противоречивом взаимодействии субъекта и объекта. Поэтому результат этого взаимодействия (т.е. познавательного процесса) содержит влияние и субъекта и объекта. В истине необходимым образом отражается единство объективной и субъективной составляющих познавательного процесса: без объекта знание теряет свою содержательность, а без субъекта нет самого знания. Именно игнорирование взаимосвязи противоположных аспектов истины породило две альтернативные и односторонние точки зрения, которые можно назвать объективизмом и субъективизмом в трактовке истины.

Начнем с субъективизма, как наиболее распространенной точки зрения. Аргументация субъективизма покоится на абсолютизации роли субъекта в познании и полном забвении объективной компоненты. Сторонники этой точки зрения совершенно правильно отмечают, что истина вне человека и человечества не существует, но отсюда делают весьма расширительный и неправомерный вывод о том, что никакой объективной истины не существует. Истина существует в понятиях и суждениях, а раз так, то не может быть знания, не зависящего от человека и человечества.

Правда, сторонники такого подхода остро чувствуют уязвимость своей позиции, поскольку отрицание объективной истины ставит под сомнение и само существование какой- либо истины. Ведь, если истина субъективна, то получается: сколько людей, столько и истин. Чувствуя зыбкость такой позиции, субъективисты пытаются каким-то образом ограничить произвол в признании истины. Например, неопозитивисты, категорически отрицая объективность истины, вводят понятие интерсубъективной истины, под которой понимается общепринятое в научном сообществе знание.

Но апелляция к мнению коллектива не избавляет концепцию позитивистов от субъективизма. Ведь и мнение коллектива может быть заблуждением. Хотя Коперник в свое время был одинок в своей трактовке планетарной системы, и все научное сообщество придерживалось тогда противоположной точки зрения, прав оказался все-таки Коперник, выступивший против общепринятого мнения.

Объективисты исходят из противоположной позиции. Они абсолютизируют объективную компоненту истины. Для них истина вообще существует вне человека и человечества. Истина и есть сама действительность, не зависящая от субъекта.

Но истина и действительность - совершенно разные вещи. Действительность существует независимо от познающего субъекта. В самой объективной реальности никаких истин нет, в ней существуют лишь предметы со своими свойствами. Истина появляется в результате познания людьми этой реальности. Она является знанием субъекта о познаваемой им реальности. Истина - это единство объективного и субъективного, субъективный образ объективной реальности.

По своему источнику и содержанию истина объективна. Что это значит? Источником познания является объект, и оно - отражение его.

Хотя субъект конструирует исходные понятия и на их основе формирует различные теории о познаваемом объекте, от него - познающего субъекта - не зависит содержание этих теорий. Объект со своими свойствами существует объективно, независимо от человека и человечества. И содержание формируемой теории обусловлено именно отражением этих свойств, т.е. воспроизведением их в истинном знании так, как эти объективные свойства существуют в самой действительности. Под объективной истиной и понимают такое содержание знаний, которое целиком и полностью продиктовано объектом, и поэтому не зависит ни от человека, ни от человечества.

Однако признание объективности истины - это только половина правды. Другая половина состоит в том, что истина не существует без человека и человечества. Здесь необходимо уяснить важное гносеологическое различие между объективной истиной и объективной реальностью. Если реальность существует независимо от сознания субъекта, то истина всегда существует в сознании человека. Истина есть человеческое знание, а не сама реальность.

Ответив на вопрос, что такое истина, нам теперь предстоит ответить на не менее сложный вопрос о том, как она достигается: целиком, сразу или постепенно, по частям?

Лишь постепенно в умах людей приходило осознание того, что истина никогда не дается сразу и целиком, что постижение истины - сложный и противоречивый процесс.

Для характеристики процесса постепенного уточнения и углубления истины, насыщения ее объективного содержания вводятся понятия абсолютной и относительной истин. Под абсолютной истиной понимается знание, абсолютно совпадающее по своему содержанию с отображаемым объектом. Степень соответствия знания в данном случае абсолютная, т.е. это полное, точное, исчерпывающее знание об объекте. Однако достижение абсолютной истины в познании скорее идеал, к которому стремятся ученые, чем реальный результат. В науке часто приходится довольствоваться относительными истинами.

Под относительной истиной понимают знание, достигаемое в конкретно-исторических условиях познания и характеризующееся относительным соответствием своему объекту. Другими словами, относительная истина - это частично верная истина, она лишь приближенно и неполно соответствует действительности. В реальном познании ученый всегда ограничен некоторыми условиями и ресурсами: приборной техникой, логическим и математическим аппаратом и т.д. В силу этих ограничений ему не удается сразу достичь абсолютной истины, и он вынужден довольствоваться истиной относительной.

Об относительной истине как раз и можно сказать, что она представляет собой более или менее истинное знание. Какие-то элементы этой истины полностью соответствуют своему объекту, другие являются умозрительным домыслом автора. Некоторые аспекты объекта вообще могут быть до поры до времени скрыты от познающего субъекта. В силу своего неполного соответствия объекту относительная истина и выступает как приблизительно-верное отражение действительности.

Естественно, что относительная истина может уточняться и дополняться в процессе познания, поэтому она выступает как знание, подлежащее изменению. В то же время абсолютная истина в силу своего полного соответствия реальности представляет собой знание неизменное. В абсолютной истине нечего менять, поскольку ее элементы соответствуют своему объекту.

Внешне абсолютная и относительная истины как будто бы исключают друг друга. Но в реальном процессе познания они не противостоят друг другу, а взаимосвязаны. Их взаимосвязь и выражает процессуальный, динамический характер достижения истины в науке.

В реальном познании путь к абсолютной истине, как к своему пределу, лежит через серию уточняющих и обогащающих друг друга относительных истин. Возьмем, к примеру, историю научных взглядов на строение атома. Классическая физика исходила из понимания атома как мельчайшей, неделимой частицы вещества. После открытия Томсоном электрона стало ясно, что атом содержит положительные и отрицательные частицы. Томсон строит модель атома, которая напоминает батон с изюмом: в положительно заряженную массу вкраплены отрицательные частицы (электроны). Резерфорд проводит эксперименты на атомах по рассеянию заряженных частиц и приходит к выводу, что в центре атома существует массивное положительно заряженное ядро, а на периферии находятся электроны. Вместе с Бором он разрабатывает планетарную модель атома: в центре: - положительное ядро, а по круговым и стационарным орбитам вокруг него вращаются электроны. В дальнейшем эта концепция подвергается существенному уточнению в квантовой теории. Круги заменяются сначала эллипсами, а затем физики и вовсе отказываются от понятия орбиты и вводят представление о вероятностном характере положения электрона.

Экскурс в историю познания атома позволяет увидеть основную тенденцию в развитии знаний: через сумму относительных истин познание устремляется к абсолютной, истине как своему пределу.

Вместе с тем, взятый исторический предел позволяет увидеть и другую закономерность: в каждой относительной истине всегда есть некоторое "зерно", частичка истины абсолютной.

Действительно, представление о целостности и неделимости атома остается верным для взаимодействий с относительно низкой энергией, недостаточной для его разрушения. Так, в пределах химических реакций атом считается целостной единицей. В концепции Томсона содержится "зернышко" абсолютной истины - представление о структурности атома, хотя конкретный характер этой структуры был представлен неверно. В концепции Резерфорда - Бора уже больше частичек абсолютной истины, хотя дальнейшее развитие физики обнаружило и в этой концепции немало погрешностей. Еще большая часть абсолютно верного знания содержится в квантово-механической теории атома.

Теперь остановимся на вопросе: достижима ли абсолютная истина? Этот вопрос обычно вызывает острые дискуссии, и однозначно ответить на него не просто. Существует довольно распространенное мнение, что абсолютная истина не достижима в принципе. Такая точка зрения усиливает позицию скептицизма и агностицизма.

В связи с обсуждаемым вопросом полезно провести различие между понятиями "непознаваемое" и "непознаное". Совершенно ясно, что в любой момент развития науки остаются вещи, непознанные еще людьми. Смысл понятия "непознаваемое" совершенно другой. Если мы говорим о непознаваемой вещи, то возвращаемся к концепции Канта, которая опровергается развитием науки. В свете ее развития следует, по-видимому, признать, что непознаваемых сущностей в природе нет, хотя всегда будет оставаться довольно обширное множество непознанных вещей.

Вернемся, однако, к вопросу о достижимости абсолютно-истинного знания. Мы уже видели, что прогресс в познании в существенной степени зависит от технической и интеллектуальной вооруженности субъекта. На ранних стадиях человеческой истории многие загадки природы и общества были "не по зубам" индивидам, поскольку уровень развития общественного субъекта был низок.

С другой стороны, успешное разрешение познавательной задачи зависит и от сложности познаваемого объекта. Не случайно, что из всех наук с момента рождения точного естествознания успешнее всего развивалась механика, наука о наиболее простых физических объектах.

Заканчивая обсуждение вопроса о достижимости абсолютного знания, отметим, что в каждый конкретно-исторический момент времени познающий субъект имеет только относительную истину о мире в целом, и лишь в своей развивающейся потенции, по мере усиления познавательной мощи он способен приближаться к абсолютной истине. Другими словами, абсолютная истина о мире в целом существует лишь в качестве предела и идеала, к которому стремится человечество.

Вопрос о путях достижения истины тесно связан с вопросом о ее критериях. Под критерием истины понимают обычно некоторый эталон или способ ее проверки. Ясно, что критерий истины должен удовлетворять одновременно двум условиям: 1) он должен быть независимым от проверяемого знания; 2) он должен быть каким-то образом связан со знанием, чтобы подтверждать или опровергать его.

В качестве критерия истины таким условиям удовлетворяет практика. Она обладает достоинством объективности, независимости от человеческого сознания. Практика соединяет человека с объективной реальностью. В ней люди изменяют вещи. Чтобы не думал человек о вещах, в ходе предметной деятельности он может заставить их изменяться только согласно их собственной природе.

В то же время осуществление практической деятельности зависит от знаний. Всякая практика основывается на некоторых сведениях о свойствах преобразуемых вещей, она исходит из определенной цели, разворачивается по определенному плану, т е. ясно, что практика носит продуманный, осознанный характер

Но значение практики нельзя абсолютизировать. В каждый конкретный момент практика ограничена по своим возможностям. Человек не всегда может осуществить на практике какие-то процессы в силу неразвитости технических средств, неспособности управлять какими-либо природными явлениями. Поэтому всегда существуют научные теории, которые не могут быть проверены практикой в данный момент.

Для понимания ограниченности практики следует учесть и сложную, многоуровневую организацию научного знания. В нем существуют фундаментальные теории, которые, как правило, не удается проверить на практике. На основе этих теорий развиваются прикладные исследования. На их основе проводятся конструкторские расчеты. И практика главным образом удостоверяет ложность или истинность конструкторских расчетов.

Кроме того, на практике далеко не все поддается проверке. У физиков существует убеждение, что протон является нестабильной частицей. Однако на практике вряд ли вообще когда-нибудь удастся подтвердить или опровергнуть этот вывод, ибо время жизни протона сравнимо с возрастом нашей Метагалактики.

Наконец, следует отметить, что практика, даже в тех случаях, когда можно ее реализовать, никогда не в состоянии окончательно подтвердить истину. Если наше знание, положенное в основу практической деятельности, привело нас к желаемой цели, то, конечно, это повышает нашу веру в истинность знания. Но ведь всегда можно предположить, что более мощная практика в будущем выявит в знании такие пласты, которые окажутся ложными.

Однако в плане запрета практика действует более жестким и определенным образом. Если конкретная практика не подтверждает истинность знаний, положенных в основу ее, то это означает, что в нашем знании какие-то его элементы обязательно являются ложными.

Известная неопределенность практики как критерия истины не является трагедией для научного познания. Более того, проблематичность, неокончательность подтверждения истинности любого знания - даже благо для научного прогресса. Ситуация проблематичности создает предпосылки для критики и развития теорий. В науке всегда есть место для пересмотра устоявшегося знания, движения вперед. Это выбивает почву из под ног догматизма, препятствует превращению теоретических положений в незыблемые вечные каноны.

5. Границы научного познания

Обсуждение возможных границ научного познания связано с анализом ее реальных и потенциальных пределов. Взгляд на возможности науки исторически менялся, и эта эволюция была обусловлена, с одной стороны, уровнем развития самой науки, а, с другой, - социальным положением науки в обществе, ее ролью в общественном разделении труда, в системе социальных ценностей.

Следует иметь в виду, что наука развивается очень неравномерно. По существу, термин "наука" объединяет в себе целую совокупность постоянно ветвящихся и одновременно интегрирующихся научных дисциплин. Поэтому принято говорить о существовании дисциплинарной матрицы науки, под которой понимают систему внутренне дифференцированных научных дисциплин, имеющих свою собственную предметную сферу, особые, сложившиеся в рамках этих сфер методы и формы научного познания. Дисциплинарная матрица включает в себя такие науки, как: физика, химия, биология, геология, социология, история и т.д. Развитие этой дисциплинарной матрицы происходит на основе двух взаимосвязанных тенденций: дифференциации и интеграции наук. Дифференциация предполагает деление, отпочкование и размножение научных направлений. Эта тенденция дает все более глубокую специализацию и приспособление форм и методов познания для отражения закономерностей качественно различных объектов окружающего мира.

Вместе с тем, между отдельными научными направлениями обозначилась и тенденция объединения. Так, возникали биохимия, физическая химия и т.д. Один из путей интеграции связан с переносом форм и методов познания из одного научного направления в другое. Другой путь состоит в поиске обобщающих теорий и методов для исследования различных сфер реального мира. Например, кибернетика возникла в результате выявления общих аналогий и закономерностей управления, которые реализуются в биологических, социальных системах и автоматах.

Имеются ли у науки какие-либо границы в проникновении в объективный мир и надо ли ставить ограничения для науки в ее непрерывной экспансии в общественных делах?

Наука развивается путем постановки проблем, и всякая проблема ограничивает поле исследования, оставляя в стороне несущественное для нее. Существование ограничений в постановке и решении научных проблем отнюдь не означает признание непознаваемости мира. Непознаваемость означает недоступность объекта познания, а ограниченность научного познания означает лишь, что объект высвечивается всегда в определенном ракурсе. Ограниченность в данном случае означает, что научное исследование предполагает определенную конструкцию образа объекта, которая никогда не тождественна самой реальности в ее целостности и полноте. Следовательно, непознаваемость предполагает невозможность вообще получения знания, а ограниченность познания означает лишь то, что само научное знание имеет определенную конструкцию, оно ограничивается сущностным представлением объекта в определенном аспекте.

Граница, проводимая ученым между вопросами, подлежащими научному объяснению и лежащими за его пределами, между имеющими рациональный смысл и бессмысленными с позиций науки, является подвижной и условной. Но такая граница всегда существует, как и существует объективный процесс преодоления этой границы.

Если природный мир оказывается достаточно прозрачным для науки, то гораздо более сложным и неуловимым оказывается для нее человеческий мир. Не случайно, что гуманитарные науки менее развиты, чем естественные, здесь меньше общепризнанных теорий, чем в сфере точных наук и гораздо больше разномыслия, неоднозначности. Нетрудно увидеть, что наиболее продвинулись в своем развитии те гуманитарные науки, в которых существенное значение приобретают объективные процессы, где общее, имеет доминирующее значение по отношению к субъективному, единичному, уникальному.

Однако в человеческом мире субъективное начало неискоренимо, человек - существо волевое, действующее на основе целей эмоций и страстей. И полностью отвлечься от этих субъективных факторов нельзя без существенного искажения картины человеческого мира.

Таким образом, научный анализ имеет свою специфику и вполне определенную и, следовательно, ограниченную сферу применимости. Наука не может подменять собой все сферы духовной деятельности.

Но если отвлечься от чисто нравственных проблем личности, которые не решаются научными методами, то можно ли считать, что естествознание способно достичь предела в своем познавательном экспансионизме?

Рассуждая о неисчерпаемости мира, важно иметь в виду ее две стороны - количественную и качественную. Бесконечность количественного плана, т.е. понимаемая как бесконечное число однородных объектов, отнюдь не представляет каких либо трудностей для понимания.

Если бы мир состоял из бесконечного множества однородных объектов, например, только из механических, то познание мира давно бы завершилось. Действительно, любой закон относится к открытому, т.е. в принципе бесконечному классу однотипных объектов. Зная всю совокупность законов изучаемого класса объектов, наподобие трех основных законов механики, мы знали бы о мире все.

Однако история развития научного познания показала, что мир неоднороден по качеству, в нем существуют разнокачественные объекты (механические, физические, химические, биологические и социальные). Поэтому нельзя одним "гребешком" причесать все объекты мира, нельзя рассчитывать на создание одной теории, которая одинаковым способом описывала бы все области действительности.

Что собой представляет качественная неисчерпаемость мира? По-видимому, здесь можно рассуждать лишь о гипотетической модели. Наибольшую популярность в философских дискуссиях получила модель мира, состоящего из бесконечного числа разно качественных уровней строения и организации материи. Согласно этой модели, материя неисчерпаема как вверх, так и вниз, т.е. усложнение материи в сторону образования как больших миров (мегамиров), так и сверхмалых миров (мира элементарных и субэлементарных частиц) неограниченно. Естественно, что познание такого мира никогда не будет завершено в силу качественной специфики и несводимости законов одного уровня к законам другого уровня.

Что касается того, должно ли общество наложить некоторые ограничения на развитие научных исследований, то здесь существуют серьезные опасения, что бесконтрольное развитие науки может нанести непоправимый ущерб человечеству. Во всяком случае, уровень научных исследований должен быть адекватен возможностям общества гуманным образом использовать их достижения. Наука развивается не в безвоздушном пространстве и должна постоянно регулироваться интересами человечества.

6. Вера и знание

Вопрос о состоянии веры и знания имеет длинную историю и не потерял свою остроту и в наши дни. Прежде всего, следует ввести различие между двумя типами веры: религиозной и обычной, основанной на обобщенном практическом опыте людей.

Вначале остановимся на соотношении религиозной веры и знания. В рамках религиозной философии этот вопрос получил особую актуальность. Религиозная философия, собственно, и возникла в связи с настоятельной потребностью прояснения и понимания догматов веры. На первый взгляд кажется парадоксальной сама необходимость особого усилия разума по освоению так называемых истин веры, ибо "верить" - в религиозном значении этого слова - значило принимать эти истины всей душой, сердцем, без всякого сомнения, какого бы то ни было скепсиса. Другими словами, там, где есть вера, не требуются доказательства, а там, где требуют таких доказательств, появляется сомнение, нет уже веры. Не случайно в Библии встречаются высказывания о том, что знание не увеличивает веру, что стремление к многознанию сопряжено с ересью и скепсисом.

Если брать христианство, то источником религиозной истины для него является Священное Писание. Казалось бы верующему человеку достаточно обратиться к словам Священного Писания, чтобы навсегда проникнуться его истинным духом и усвоить в качестве веры. Однако развитие христианства опровергло эту наивную установку.

Во первых, оказалось, что Священное Писание, как и текст любого исторического предания, содержит "темные", т.е. неясные для понимания места. И чем дальше от современников время возникновения Священного Писания, тем трудней понимание его некоторых слов и изречений. Эта закономерность вообще характерна для осмысления любых исторических текстов, ибо язык в истории общества эволюционирует, меняется смысл одних слов, утрачивается значение других. Чтобы понять утерянный смысл, необходима особая работа разума: изучение истории, исторической грамматики, толкование текста, прояснение смысла высказываний. Отсюда и появляется потребность по истолкованию Священного Писания.

Во-вторых, в религиозном восприятии веры всегда возникало напряжение между здравым смыслом, воспитанном на признании очевидных фактов, и пониманием неочевидных феноменов, божественных истерий, таких как Воскресение, божественное исцеление больных и т.д. Вообще представление о чуде неотъемлемая сторона веры. В силу реально возникшего расхождения здравого смысла и религиозных таинств понадобилось определенное обоснование последних некоторая опора на разум.

Далее в процессе восприятия религиозного текста выяснилось, что многие сюжеты и изречения Священного Писания имеют не буквальный, а иносказательный смысл. Постепенно созревало со знание того, что требуется проведение водораздела между обыденным и божественным смыслом, между буквальным и прокомментированным пониманием текста. А сделать это возможно только при привлечении средств разума. В конце концов, теологи были вынуждены признать принципиальное различие между невежественным пониманием Священного Писания и ученым его истолкованием. Это ученое истолкование и рождалось в процессе формирования теологии. Теология становилась учением о божественном, т.е. своеобразным ученым знанием, дополняющим наивную веру.

Следует также учесть, что от прочтения Священного Писания ожидают не только понимания сказанного в нем Слова Божьего, но и определенного руководства для правильной жизни. Поскольку при зафиксированном религиозном тексте сама историческая реальность непрерывно менялась, как менялись и жизненные ситуации, в которых оказывались люди, то это обусловливало потребность дополнять содержание нормативных изречений описанием возможных случаев их применения. Требовалась, следовательно, непрерывная работа разума по нормативному истолкованию моральных заповедей, их интерпретация в соответствии с духом изменяющегося времени.

Еще одно немаловажное обстоятельство способствовало обращению к ученому знанию - что потребность борьбы с еретиками. Ведь еретик - это толкователь - в той или иной степени свободы - Священного Писания. Аргумент веры, следовательно, недостаточен в борьбе с ересью, так как еретик - верующий иногда фанатично, человек. Необходима ученая мудрость, чтобы доказывать ложность еретических посылок.

Наконец, следует учесть, что и само возникновение христианства и его последующее развитие не происходило и не могло происходить в интеллектуальном вакууме. С самого начала своего распространения в Европе христианство наложилось на античную культуру и было вынуждено взаимодействовать с античной философией. Понадобилась длительная работа теологов по гармонизации и согласованию античных и христианских источников. Но в дальнейшем в это интеллектуальное пространство вовлекались новые и новые сферы знания, с которыми приходилось согласовывать веру.

В саду этих обстоятельств вера не могла стоять вне знания, она не могла исключить размышлений разума из своей сферы. Напротив, она постоянно нуждалась в его мощных подпорках. Навстречу этим потребностям и шла теология, заключившая союз веры и разума. В недрах теологии рождалось особое знание со своими традициями, стилем мышления, канонами.

Союз, заключенный верой с разумом, формировался постепенно и включал ряд принципиально различных этапов. В рамках этого союза существовали как центростремительные, так и центробежные силы, до определенной поры, дремавшие внутри этого симбиоза, а затем, проснувшиеся и нарушившие хрупкое равновесие.

На первом этапе для обоснования отношений между верой и разумом многое сделал Августин Блаженный. Без мысли, с его точки зрения, нет веры. Но и мысль вне веры бесполезна. Философия должна прояснять веру, углублять ее понимание. Вера - конечная цель разума, а разум - поводырь для веры.

Во времена схоластики Ансельм Кентерберрийский (IX в.) учил "верить, чтобы понимать", а Абеляр (XII в.) "понимать, чтобы верить". Но различия между ними несущественны. Вера всегда оказывается началом и конечным итогом того пути, который должен пройти философский разум в обосновании религии.

Талантливый систематизатор теологии Фома Аквинский (XIII в.) подводит итог в решении поставленной проблемы: философия призвана служить теологии.

После Коперника, Галилея, Ньютона со становлением механистической научной парадигмы вера вытесняется за пределы науки. Там, где присутствует вера, нет места научному знанию, а там, где есть такое знание, нет места вере.

Однако наука классического периода, для которой парадигмой был механистический детерминизм, во многом упрощала понимание мышления, что и показало дальнейшее развитие философии и естествознания. Начиная с немецкой философии Канта - Гегеля и с методологических достижений создателей квантовой физики, представления об активности познающего субъекта и неотделимости исследователя от экспериментальной ситуации стали нормативными. Исследования Гилберта и Геделя в математике показали принципиальную открытость любой, даже самой формализованной системы знания, какой не является ни одна естественнонаучная (тем более гуманитарная) дисциплина. Это значит, что вера, интуиция, эстетическое чутье, озарение (инсайт) и т.д. принципиально неустранимы из научного и обыденного мышления. Более того, с середины XX в. исследованиями теологов более очевидными стали гносеологические обоснования догматики и вероисповедных принципов. Исследования философов - М. Элиаде, Р. Отто, Ж. Дерриды и др. - священного, сакрального, нуминозного, показали сложность познавательного и практико-теургического процесса, где вера, интуиция и знание, образ и ценность образуют сложное единство. Тем не менее, научное знание и религиозное, несомненно, различаются хотя бы объектом. Научное знание своим источником имеет объективную реальность, способ развития научного знания состоит в исследовании этой реальности научными методами, критерий оценки истины лежит в практике. Научный разум открыт для новаций, ни одна научная теория не может претендовать на роль догмы, наука развивается через сомнение и критику устоявшихся положений. В свою очередь, религиозное знание, которое своим объектом имеет религиозные отношения между Богом и человеком, во многом пользуется теми же методами и средствами, что и научное и обыденное познание. Так называемые догмы - это не более, чем обобщенные результаты религиозной практики (Откровение, Священное Писание, аскетический опыт отцов Церкви и т.д.). Когда какие-то теоретические положения называют догматическими, то это - обыденное словоупотребление, не имеющее отношения к религиозным догмам. Если средневековая философия была догматической именно в этом обыденном смысле слова, то догматичным было все мышление средневековья, как и его сословный строй жестко иерархичным. В религиозной мысли догма - это понятийная фиксация опытных данных, исходный постулат. Когда утверждается, что Бог - троичен в ипостасях, то это - не более догма (в обыденном смысле), чем утверждение, что скорость света не зависит от скорости движения источника света. Теория - и достаточно свободная - начинается с понимания факта троичности Бога, как и теория, объясняющая, почему скорость света не зависит от скорости его источника. Становление теории осуществляется обычным порядком. И вера здесь занимает такое же место, как и в любом знании Вера в ее религиозном смысле имеет особый собственный статус именно на ступени получения данных первоначального религиозного опыта. Это особая, очень сложная и малоисследованная область человеческой психики и эвристической практики, которая плодотворно и целенаправленно изучается целым рядом отечественных и зарубежных богословов, философов, естественников.

Вера как верность Богу и последовательное практическое осуществление в жизни религиозных идей, ценностей и норм - это уже другая область веры, не имеющая прямого гносеологического значения.

Перейдем к рассмотрению второго типа веры, которая состоит в психологической уверенности в правильности содержания высказывания. Эта вера играет важную роль, как в обыденной жизни, так и в научном познании.

Данная вера обусловлена принципиальной открытостью любого знания, виртуальностью бытия. Существуют качественно различные виды такой веры, обладающие различной степенью мотивации поступков человека: от уверенности в чем-либо (например, в том, что и завтра университет продолжит работу) до жизненных убеждений в неизбежность торжества добра над злом и т.д.

Подобный тип веры - неотъемлемый компонент практической деятельности. В своей жизнедеятельности человек постоянно принимает решения, осуществляет волевой выбор. Обстоятельства, при которых принимаются решения, очень редко бывают однозначными и чаще всего допускают несколько альтернатив в выборе стратегии и тактики деятельности. Там, где индивид не может прийти к однозначному решению на основе имеющейся информации и его выбор не навязан ему принуждением, вступает в силу свободная воля. Индивид вынужден опираться на свою веру в успех предприятия.

Вера и знание представляют собой диалектически взаимосвязанные противоположности. Вера помогает действовать в условиях неопределенности. Если бы существовала полная информированность, то отпала бы необходимость в вере. Однако такая информированность в виртуальном мире принципиально невозможна. Поэтому устранить неопределенность при принятии решений человеку никогда не удастся. Человек потому и принимает свободное решение, что принципиально нельзя просчитать его как логичный вывод.

Но и вера не возникает на пустом месте. Она формируется жизненными обстоятельствами, практическим опытом. Поэтому можно сказать, что вера основывается на знании и опыте. Возникает ситуация, которая не вписывается в алгоритмы, - ситуация нового решения. В этом случае подвижность мира компенсируется подвижностью сознания, его эвристикой и конечно же верой в свое всемогущество и способность справиться с ситуацией

В научном познании ученый также вынужден действовать в неопределенной ситуации. Такая ситуация возникает на всех уровнях познания эмпирическом, теоретическом и технической разработки. При постановке эксперимента возникают различные возможности в его реализации. Безусловно, ученый, планируя эксперимент, исходит, прежде всего, из накопленного знания, но заранее рассчитать все возможные трудности на пути реализации эксперимента редко удается. И ученый зачастую прибегает к волевому решению, он просто верит в то, что выбранная стратегия и тактика эксперимента приведут его к успеху.

Выдвигая гипотезу, исследователь всегда ограничен в фактических данных. Недостаточность эмпирической базы может обусловливать с равной вероятностью различные гипотетические объяснения каких-либо явлений. Но принимая решение в пользу данной гипотезы, исследователь должен верить в свою правоту.