"Морфология культуры" О. Шпенглера

Размещено на http://www.allbest.ru/

План

1.«Морфология культуры» О. Шпенглера

Библиографический список

1.«Морфология культуры» О. Шпенглера

Книга Шпенглера не просто книга: не та штампованная форма, в которую ученые последних десятилетий привыкли сносить свои мертвые знания. Она создание если и не великого художника, то все же большого артиста. Образ совершенной книги Ницше иной раз как бы проносится над ее строками. В ней все, как требовал величайший писатель Германии, “лично пережито и выстрадано”, “все ученое впитано глубиной”, “все проблемы переведены в чувства”, “философские термины заменены словами”, “вся она устремлена к катастрофе”.

Книга Шпенглера творение - следовательно организм - следовательно живое лицо. Выражение ее лица - выражение страдания.

Двумя непримиримыми противоречиями жива книга Шпенглера. Двумя горькими, трагическими складками пересекают эти противоречия ее умный, ее страстный лоб.

Состояние, в котором Шпенглер пишет свою книгу - чувство одержимости своим открытием. Он убежден, что говорит вещи, которые никому не снились, никогда никому не приходили на ум, что он ставит проблему, которую в ее немом величии еще никто никогда не чувствовал, что он высказывает мысли, которые до него никем еще не были осознаны, но в будущем неизбежно заполнят сознание всего человечества. Книга Шпенглера безусловно книга подлинного пафоса, временами, однако, досадно опускающегося до некоторой личной заносчивости, почти надменности. О. Шпенглер "Закат Европы", Учебник. - М.: Инфра-М, 2002. - С.496.

Настроение, которое остается от нее, настроение тяжести и мрака. “Умирая, античный мир не знал, что он умирает, и потому наслаждался каждым предсмертным днем, как подарком богов. Но наш дар - дар предвидения своей неизбежной судьбы. Мы будем умирать сознательно, сопровождая каждую стадию своего разложения острым взором опытного врача”. Вот строки, которые я избрал бы эпиграфом эмоционального содержания “Заката Европы”. Помещенные в конце книги, скупой на всякую откровенную лирику, они производят сильное впечатление безнадежной горечи, но и спокойной гордости.

Создание «шедевра»

Мюнхен начала ХХ века соперничал с Парижем за титул культурной столиц Европы, а значит и всего мира. В городе с 600-тысячным населением на реке Изар царила атмосфера либерализма и творческих дерзаний. Мюнхен был наводнен революционерами, анархистами, мистиками, эстетами, художниками, поэтами и музыкантами. Осенью 1911 г. в Мюнхен из Гамбурга перебрался скромный гимназический учитель Освальд Шпенглер. О том, что он напишет Эпохальную книгу он знал уже в 10 лет. В Мюнхене возник замысел его книги. Он писал о себе: "Я трус, робкий беспомощный трус. Если по сей день что-либо защищает меня, так это привычка уверенно держаться"; он все больше замыкался в себе. Презрение к людям Шпенглера производило на них крайне негативное впечатление. Т. Манн писал: "Ну, был бы он циничным, как дьявол! Но он всего лишь фатален. Он не нашел ничего лучшего, как назвать предшественниками своих гиеноподобных пророчеств Гете, Шопенгауэра и Ницше. Это были люди. Он же всего лишь пораженец гуманизма". В таком нервозном состоянии он начал работу над главным трудом своей жизни "Закатом Европы". Толчком к этому послужил марокканский кризис 1911 г. , когда немецкая канонерка " Пантера" совершила поход в порт Агадир, тем самым показав Франции, что Германия не намерена более поступаться своими интересами в Африке. Однако кризис обнаружил изоляцию Германии и закончился ее отступлением, несмотря на кажущееся сохранения статус-кво. Шпенглер рассматривал этот кризис как поворотный пункт своего духовного развития, когда всемирно-исторические перспективы представились ему в неожиданном сочетании: "Я увидел современность, грядущую мировую войну - в совершенно ином свете." Он планировал создать книгу о художнике, которому больше нечего писать, и как Фауст - он умирает, потому что он достиг цели, тем самым, завершив необходимый цикл своего развития. Работа над первым томом продолжалась около шести лет и была закончена в апреле 1917 г. Книга, целью которой, по замыслу философа, являлась попытка впервые предопределить историю, вышла после поражения Германии в первой мировой войне (война для Шпенглера - вечная форма высшего человеческого бытия) и вызвала настоящий фурор, первый тираж был раскуплен моментально, в мгновении ока из безвестного отставного учителя, изредка публиковавшего статьи об искусстве, Шпенглер превратился в философа и пророка, имя которого было у всех на устах. Только в 1921-1925 годах и только в Германии вышло 35 работ о Шпенглере и об его произведении.

Идеи Шпенглера.

Исходным пунктом философии Шпенглера выступала противоположность истории и природы: " Математика и принцип причинности ведут к естественному упорядочиванию явлений, хронология и идея судьбы - к историческому" . Шпенглер определил проблему тем, что философы, пытаясь дать характеристику чего-либо, не учитывают, нет общей связи с их понятиями и культурой других народов, времен. А разве мир идей Шопенгауэра, Канта, Фейербаха, Геббеля, Стриндберга шире и охватывает больше? Их философия является западноевропейской? Стремились найти решение вопроса вообще, а ответы оказывались узкими и сомнительными. О. Шпенглер "Философия будущего" СПб. Учебник. - М.: Инфра-М, 2002. - С.496. Таким образом, можно узнать только то, что является истинным для самого себя, для своего времени, и то не все. Критики Шпенглера особое внимание уделяли схожести его концепции с взглядами Данилевского в книге "Россия и Европа", вышедшей в 1871 г. Действительно, схема русского мыслителя предвосхищала построения Шпенглера. Однако, во-первых, Шпенглер навряд ли был знаком с малоизвестной не только в Европе, но и в самой России книгой Данилевского, переведенной в Германии только в 1920 г., во-вторых, Данилевский принципиально отличается от Шпенглера тем, что, выделив 10 культур, он положил в их основуприсущие только им ценности: например, для Древней Греции - идею прекрасного. А Шпенглер настаивал на том, что любая культура - это геометрическое целое с присущим только ему собственным миром ценностей. И это весьма важное различие. К тому же и сам Данилевский обязан своей концепцией немецкому историку Г. Рюккеру, в 1857 г. опубликовавшему "Учебник мировой истории в органическом изложении". Поэтому бездоказательным является утверждение С. Фрумкина о том, что учение Шпенглера "о жизненных циклах отдельных, не связанных между собой культурно-исторических миров" якобы заимствовано им "вплоть до многих деталей" у Данилевского. Проблема Шпенглера была совершенно ясно поставлена К. Леонтьевым. Он также, отрицая прогресс, исповедывал теорию круговорота, утверждая, что после сложного цветения культуры наступает ее закат. Для западноевропейской культуры он считал эту смерть необратимой. Специфической и новой чертой его теории было приложение циклической модели не к народам, нациям, государствам и цивилизациям, а к культурно-историческим мирам, понимаемым весьма оригинально. Если в первом издании 1918 г. речь шла о западноевропейской культуре, вступление США в первую мировую войну и тем самым их выход на мировую арену заставили Шпенглера в переработанном издании в 1922г. говорить уже о западноевропейско-американской культуре.

Шпенглер и политика.

Работа над вторым томом "Заката Европы", который Шпенглер хотел завершить к весне 1919 г., была прервана в связи с бурными событиями в Германии, переключившим его внимание на другие проблемы. К тому же ожесточенная полемика вокруг его книги заставила Шпенглера еще раз продумать концепцию, и лишь в апреле 1922 г. рукопись была завершена. Центральное место во втором тома занимали темы политические. Буржуазию Шпенглер трактовал не как сословие, а как скопление людей уже покидающих сферу культуры. Шпенглер очень высоко ценил роль государства. Но с приходом цивилизации оно начинает терять авторитет, вместо идеальных стремлений на первое место выдвигаются материальные интересы и власть денег. В итоге на авансцену истории врываются харизматические личности как властелины новой охлократии: "Я называю цезаризмом образ правления, по своей внутренней сути абсолютно бесформенный". Одновременно с цезаризмом приходит борьба народов за мировое господство, "вступление в эпоху великих битв". Цезаризм и стремление к созданию мировых империй Шпенглер рассматривал как трагический и величественный закат. Старая Европа корчилась в предсмертных конвульсиях, распятая между коммунистическим Вельзевулом и фашистским Мефистофелем. Действительно, казалось, что грядет эпоха цезарей, век великих диктаторов: Сталин в России, Муссолини в Италии, Гитлер в Германии, Франко в Испании, Салазар в Португалии, Хорти в Венгрии, Дольфус в Австрии, Пилсудский в Польше, Ульманис в Латвии, Сметона в Литве. Поистине, Шпенглер оказался великим провидцем, но только на короткое время. Его "век цезарей" пронесся по истории огненно кровавым метеоритом и исчез. Вот только исчез ли он окончательно.

Освальд Шпенглер и Закат Европы

В основе “Заката Европы” не лежит аппарата понятий, в основе его лежит организм слов. Понятие - мертвый кристалл мысли, словно ее живой цветок. Понятие всегда одномысленно, самотождественно и раз навсегда определено в своей логической емкости. Слово всегда многомысленно, неуловимо, всегда заново нагружено новым содержанием.

“Закат Европы” сработан Шпенглером не из понятий, но из слов, которые должны быть читателем прочувствованы, пережиты, увидены. Слов этих в “Закате Европы” в сущности, очень немного.1¹ Сборник статей "О. Шпенглер и "Закат Европы" Н.А.Бердяев , Я.М.Букшнап , Ф.А.Степун , С.Л.Франк , М.: Берег, 1992. - С.205.

Каждое бодрствующее сознание различает в себе “свое” и “чужое”. Все философские термины указывают по Шпенглеру на эту основную противоположность. Кантовское “явление”, Фихтевское “я”, “воля” Шопенгауэра - вот те термины, нащупывающие в сознании некое “свое”. “Вещь же в себе”, “не я”, “мир как представление”, указывают, наоборот, на некое “чужое” нашего сознания.

Шпенглер не любит терминов и потому он “покрывает различие “своего” и “чужого” многомысленной противоположностью многомысленных слов, называя свое - “д у ш о ю”, а чужое - “м и р о м”.

На слово “души” наслояется затем Шпенглером слово “с т а н о в л е н и е”, а на слово мир слово “с т а в ш е е”. Так слагаются два полюса, - полюс становления души и полюс ставшего мира. Мир возможностей и мир осуществленностей.

Между ними жизнь, как осуществление возможностей.

Вслушиваясь затем в природу становящегося мира, Шпенглер чувствует его таинственно наделенным признаком н а п р а в л е н и я, тем несказуемым в сущности признаком, который на всех высоко развитых языках был указуем термином “время”. Сращивая, таким образом, время со становящеюся жизнью, Шпенглер в противоположном полюсе сознания, в полюсе “чужого”, сращивает ставший мир с пространством, ощущая пространство, как “мертвое время”, как смерть. Так ветвится в “Закате Европы” организм роковых для Шпенглера слов. Слова эти, взятые вместе, составляют не терминологию Шпенглера (« терминологии у него нет), но некоторую условную сигнализацию.

Что такое время? - Шпенглер отвечает: “время не форма познания, все философские ответы мнимы. Время - это жизнь, направленность, стремление, тоска, подвижность”.

Что такое причинность? - мертвая судьба. Что такое судьба? - органическая логика бытия.

Вот таким способом сигнализирует Шпенглер в душу читателя о том, что он знает о жизни, мире и познании.

Вот метод Шпенглера: он нигде не показан, так сказать, в голом виде. В “Закате Европы” нет главы, специально посвященной его раскрытию: описанию и защите. Он явлен в книге Шпенглера весьма своеобразно, как живая сила, которой, в виду ее очевидной работоспособности, незачем отчитываться и оправдываться. Это осиливание скупо развитым и глубоко схороненным методом тяжелых масс Шпенглеровского знания, придает всей книге впечатление легкости и динамичности. Такова в общих чертах гносеология Шпенглера. Перейдем теперь к его методологии, к установлению различия между природой и историей.

К “чужому” моего сознания, т. е. к миру, я могу отнестись двояко. Я могу избрать детерминантою моего отношения или становление, направленность, время, - или ставшее, протяженность, пространство.

В первом случае я как бы возвращаю мир себе в душу - получаю историю. Во втором - наоборот: я на век закрепляю дистанцию между душою и миром и получаю природу.

История есть мир цветущий в образе. Таким знали мир Платон, Рембрандт, Гете.

Природа - есть мир, увядший в понятии.

Созерцать - значит добывать из мира историю.

Познавать - значит добывать из мира природу.

Природа живет в понятии, в законе, в числе, в причинности, в пространстве.

История всецело покоится по ту сторону всех этих понятий, по ту сторону всякой науки.

Научный подход к истории является потому для Шпенглера методологической бессмыслицей. В истории нельзя искать не только законов, но и никаких причинных рядов. Историю нужно творить. Все остальные точки зрения не чистые решения вопроса.

Шпенглер и новая германия

Выход "Заката Европы" сделал Шпенглера знаменитостью во всей Германии. От восторженных читателей он получал множество писем. Шпенглер был принят в высший совет Мюнхена. Ими заинтересовались в так называемых национально мыслящих кругах политиков и предпринимателей. Довольно тесные отношения сложились у Шпенглера с промышленниками Г. Стиннесом и А.Ферглером, магнатом печати и лидером националистов А. Гугунбергом, с бывшим вице-канцлером К. Гельфериком, с руководителем правой военизированной организации Г. Эшерихом, с рейнским фабрикантом П. Ройшом. В эти же годы Шпенглер стал частым гостем в мюнхенской квартире Макса Вебера, где между гостем и хозяином велись длительные многочасовые дискуссии. Уже тогда становиться заметным настороженное отношение Шпенглера к нацистскому движению. Когда после провала" пивного путча " в Мюнхене 26 февраля 1924 г. начался фарсовый судебный процесс против Гитлера и его сподвижников, Шпенглер в тот же день выступил перед студентами Вюрцбурга с докладом" Политический долг немецкой молодежи", в котором предостерегал молодежь от увлечения национал социализмом. Шпенглер критиковал не только национал-социалистические и националистические идей.

С не меньшей резкостью он отзывался и о Веймарской республики, в которой правили "некомпетентность, трусость и подлость" и в которой процветали" коррупция и разложение административного аппарата, грозящие превратить Германию в европейскую Индию". Странно, но Шпенглер не сумел или не захотел увидеть, что Г. Штреземан, которого он считал предателем национальных интересов Германии, на самом деле был одним из наиболее ярких и последовательных их выразителей и защитников. 1¹ . Артур Хюпшер "Мыслители нашего времени". Учебник. - М.: Зерцало, 2005г. - С.440.

Вторая половина 20-х годов была временем затишья в жизни Шпенглера. Его поглотила работа над большим чисто философско-антропологическим сочинением, которое так и осталось незаконченным и в виде нескольких тысяч было опубликовано только в 1965 г. А. Коктанеком, исследователем архива Шпенглера, под заголовком "Первовопросы. Фрагменты из архива". В настроении Шпенглера произошел определенный перелом: усилились его разочарования и скептицизм. Интуитивно он угадывал, что на Германию надвигается тень чего-то нового и тревожного. Не случайно свою, вышедшую летом 1931 г. книгу "Человек и техника", пропитанную настроением безысходности, он заканчивал пассажем о жертвенности: "Время удержать нельзя; нет никакого мудрого поворота, никакого умного отказа. Лишь мечтатели верят в выход. Оптимизм - это малодушие. Долгом стало терпеливое ожидание на утраченных позициях, без надежды, без спасения. Ожидание, как у того римского солдата, чьи кости нашли перед воротами Помпей и который погиб, потому что при извержении извержении Везувия его забыли отозвать. Такой честный конец - единственное, чего нельзя отнять у человека". Шпенглер не был принципиальным противником национал-социалиизма, то есть считать его антифашистом было бы явным преувеличением. На выборах в Рейхстаг 31 июля 1932 г. и 5 марта 1933 г. он голосовал за НСДАП. И на президентских выборах в марте 1932 г. Шпенглер отдал свой голос за кандидатуру Гитлера, объяснив, правда, это так своей сестре Хильдегард, опекавшей этого одинокого, нелюдимого и, в сущности, глубоко несчастного человека: "Гитлер - болван, но движение нужно поддержать". И первые законы "карновального министерства", как он называл правительство Гитлера, направленные на свертывание демократических свобод и ликвидацию конституционно-парламентарной системы, не вызвали его протеста. Но столько же грубой ошибкой было бы считать Шпенглера сторонником национал социализма. На самом деле было все сложнее. Если многих видных интеллектуалов охватила в те дни национал социалистическая эйфория и они наперебой приветствовали возрождение новой Германии, то Шпенглер ни разу не выступил в поддержку нового режима публично. С редким для лета 1933 г. мужеством высказал Шпенглер свое порицание новым правителям: "К власти пришли люди, упивающиеся властью и стремящиеся увековечить то состояние, которое годится на мгновение. Правильные идеи доводятся фанатиками до уничтожения. То, что в начале обещало величие, заканчивается трагедией и фарсом". В будущем по Шпенглеру, ведущее положение в мире займут страны, отвечающие определенным требованиям, к которым он относит мощных сухопутных сил и флота, хорошо функционирующих банков и промышленности, и, конечно же, страны, имеющие сильные стратегические позиции в мире. Таким требованиям, полагал Шпенглер, отвечали лишь немногие государства, а в перспективе мировая мощь, по его мнению, постепенно будет перемещаться из Европы в Азию и Америку. К странам, которые постепенно могли стать ведущими в мире, Шпенглер относил США и Японию, отмечая их неизбежное столкновение за господство в Тихом океана. Хорошие перспективы, он считал, имеет и Россия, но только после освобождения от большевистского режима: "Большевистское правительство не имеет ни чего общего с государством в нашем смысле, каким была петровская Россия". Душа России, еще более далекая и непроницаемая для западного человека, чем душа Греции и Египта. Россия есть апокалипсический бунт против античности. В Достоевском открывается тайна России. Для нас западная культура проницаема и постижима. Россия посредник между Востоком и Западом. Освальд Шпенглер сказал, что западная цивилизация превратилась в некий механизм и у нее нет души. За 50 лет до него Н. Данилевский говорил, что душу мы можем добыть из русских национальных корней. В своей книге Шпенглер пишет, что время создания пороха примерно совпало с появлением книгопечатания. Шпенглер назвал эти открытия "двумя великими фаустовскими средствами ведения войны на расстоянии". Все рассуждения Шпенглера сводятся к тому, что если бы хоть отчасти совместить культуры Запада и Востока, возможно, не наблюдался бы этот упадок западной культуры. Что касается Европы, то Шпенглер отмечал ослабления позиций Великобритании, устарелость ее промышленности и торговли и постепенное истощение "творческой энергии". Романским же странам он отводил в будущем" только провинциальное значение".

Осенью 1911 г. в Мюнхен из Гамбурга перебрался скромный гимназический учитель Освальд Шпенглер. О том, что он напишет Эпохальную книгу он знал уже в 10 лет. В Мюнхене возник замысел его книги. Он писал о себе: "Я трус, робкий беспомощный трус. Если по сей день что-либо защищает меня, так это привычка уверенно держаться"; он все больше замыкался в себе.Исходным пунктом философии Шпенглера выступала противоположность истории и природы: " Математика и принцип причинности ведут к естественному упорядочиванию явлений, хронология и идея судьбы - к историческому" . Шпенглер определил проблему тем, что философы, пытаясь дать характеристику чего-либо, не учитывают, нет общей связи с их понятиями и культурой других народов, времен.В основе “Заката Европы” не лежит аппарата понятий, в основе его лежит организм слов. Понятие - мертвый кристалл мысли, словно ее живой цветок. Понятие всегда одномысленно, самотождественно и раз навсегда определено в своей логической емкости. Слово всегда многомысленно, неуловимо, всегда заново нагружено новым содержанием.

“Закат Европы” сработан Шпенглером не из понятий, но из слов, которые должны быть читателем прочувствованы, пережиты, увидены. Слов этих в “Закате Европы” в сущности очень немного.Каждое бодрствующее сознание различает в себе “свое” и “чужое”. Все философские термины указывают по Шпенглеру на эту основную противоположность. Кантовское “явление”, Фихтевское “я”, “воля” Шопенгауэра - вот те термины, нащупывающие в сознании некое “свое”. “Вещь же в себе”, “не я”, “мир как представление”, указывают, наоборот, на некое “чужое” нашего сознания.Шпенглер не любит терминов и потому он “покрывает различие “своего” и “чужого” многомысленной противоположностью многомысленных слов, называя свое - “душою”, а чужое - “миром”.1¹ Н. Бердяев "Предсмертные мысли Фауста" Учебник. - М.: Зерцало, 2007г. - С.542.

Шпенглера трудно передать, его надо самому почувствовать, освоиться с ним, сжиться. Раз начавши изучать его, можно либо бросить на втором десятке страниц, либо быть увлеченным до конца. Деловито прочесть его, как читают серьезную книгу, значит пройти мимо него. Не поддаться на время тончайшему соблазну его философской пышности - значит ничего не увидеть из мира его идей.Работа над вторым томом "Заката Европы", который Шпенглер хотел завершить к весне 1919 г., была прервана в связи с бурными событиями в Германии, переключившим его внимание на другие проблемы. К тому же ожесточенная полемика вокруг его книги заставила Шпенглера еще раз продумать концепцию, и лишь в апреле 1922 г. рукопись была завершена. Выход "Заката Европы" сделал Шпенглера знаменитостью во всей Германии. От восторженных читателей он получал множество писем. Шпенглер был принят в высший совет Мюнхена. Ими заинтересовались в так называемых национально мыслящих кругах политиков и предпринимателей. В 1933 г. расхождения между Шпенглером и новым режимом неуклонно нарастали. Гитлер публично заявил: "Я не последователь Освальда Шпенглера! Я не верю в закат Запада. Нет, я усматриваю дарованную мне Провидением миссию в том, чтобы восприпятствовать этому". Шпенглер в долгу не остался, ядовито заметил, что "Закат Европы" - книга, прочитанная фюрером только в объеме титульного листа". Шпенглер бесконечно у ч е н; он сам говорит, что сделанное им открытие запоздало потому, что со смерти Лейбница ни один философ не владел всеми методами точного знания. Математика и физика, история религий и политическая история, все искусства, в особенности архитектура и музыка, судьбы народов и культур - все это странно сплетаясь друг с другом, составляет единый предмет Шпенглеровских размышлений.

шпенглер культура морфология философия

Библиографический список

Научная литература

1. О. Шпенглер "Закат Европы", Учебник. - М.: Инфра-М, 2002. - 496с.

2. О. Шпенглер "Философия будущего" СПб. Учебник. - М.: Инфра-М, 2002. 496с.

3.Сборник статей "О. Шпенглер и "Закат Европы" Н.А.Бердяев , Я.М.Букшнап , Ф.А.Степун , С.Л.Франк , М.: Берег, 1992. - 205с.

4. Артур Хюпшер "Мыслители нашего времени". Учебник. - М.: Зерцало, 2005г. - 440с.

5. Н. Бердяев "Предсмертные мысли Фауста" Учебник. - М.: Зерцало, 2007г. - 542с.

Размещено на Allbest.ur