Осевое время

Историю невозможно подчинить иерархии рангов, в основу которой было бы положено некое универсальное представление, автоматически устанавливающее градацию. Однако из постижения осевого времени следует определённая постановка вопроса и, быть может, известная предвзятость по отношению к более поздним феноменам -- но именно поэтому вспыхивает ярким светом то действительно новое и по-иному великое, что не относится к «осевому времени». Например, тот, кто занимается философией, хорошо знает, что после чтения греков в течение нескольких месяцев Августин воспринимается как освобождение из холодной безличной сферы и переход к проблемам совести, уйти от которых с этого момента уже невозможно и которые совершенно чужды грекам. На земле нигде нет ни полной истины, ни настоящего спасения.

И «осевое время» не избежало гибели. Развитие продолжало идти своим путём.

4. Глобализация, как новое «Осевое время»

Одна из парадоксальных особенностей глобализации - ее неновизна. Так, взаимодействие цивилизаций и культур приобрело постоянный характер еще в Осевое время, а основные черты экономической глобализации, включая господство международного финансового капитала, сформировались и были отражены в теории империализма Каутского и Ленина сто лет назад.

Тем не менее, современная эпоха имеет ряд качественно новых черт, позволяющих говорить не о сумме кризисов, а о переломе эпох, сопоставимом с Осевым временем Карла Ясперса, то есть об «Осевом времени-2», снимающим и завершающим не исторический период, не господство определенной социально-экономической формации, а всю двухтысячелетнюю эпоху эволюции государств и самоускоряющегося научно-философского прогресса. Прежде всего, глобализация нарушила принцип целостности государств, как ограниченных в пространстве автономных и саморегулируемых социально-исторических организмов.

Начиная с ранней античности все известные социумы были закрытыми (в естественнонаучном плане) системами, в которых внутрисистемные связи превалировали над внешними, благодаря чему внешние взаимодействия не влияли на качественное состояние социальной системы.

Выполняя функциональные роли в сравнительно замкнутой системе социального организма, социальные группы ( классы, сословия, варны, локальные этносы) были как объективно, так и субъективно заинтересованы в устойчивом симбиотическом сосуществовании, поддержании гомеостаза внутренней среды, в росте и развитии социального организма в целом.

Закрытость систем сама по себе является мощнейшим средством и стимулом саморегулирования системы. Существенно также, что закрытость системы - необходимое условие её субъектности и самоидентификации во внешней среде.

Помимо пространственной, культурной и экономической замкнутости внутренней социально-экономической среды, целостность государства, как социальной системы, обеспечивали отношения управления, мотивирующие или принуждающие части функционировать в интересах целого.

Включая традиционный этнос в качественно новые политические и идеологические рамки территориального государства и соседской общины, Осевое Время заложило основу наций, как социальных групп, объединенных не кровным родством, а социокультурной «почвой» - общей социальной средой, одним государством и вытекающими из этого общенациональными интересами. Так возник современный мир, как сообщество взаимодействующих и взаимно стимулирующих развитие друг друга, но при этом автономных и обладающих субъектностью государственных организмов.

Качественное отличие глобализации, как антитезы Осевого Времени - превращение национальных государств в открытые системы, внешние связи в которых все больше превалируют над внутрисистемными. Тем самым открытая Осевым временем эпоха эволюции политических наций, как автономных социальных организмов, завершилась кризисом их целостности и субъектности - причем на высшем уровне экстенсивного и интенсивного развития производительных сил, когда ограничителем производства и потребления стала не численность социума и производительность труда, а природно-ресурсные ограничения. Модель развития, возникшая в Осевое время, исчерпала себя, дойдя до физического предела своей применимости.

Превращение национальных государств в открытые экономические и социальные системы привело не столько к их слиянию, сколько к многочисленным конфликтам совместимости и разрушению социальных структур и механизмов национальных государств. Нарушение целостности и относительной закрытости «классического» национального государства, как фактора саморегулирования, размывание субъектности и идентичности нации неизбежно привело к системному кризису всех локальных социумов мирового сообщества.

Следует подчеркнуть, что ресурсно-демографический кризис, ограничив производство благ сырьевым пределом, разрушил государства, как социальные организмы, не только извне, но и изнутри, разрушив основы симбиоза базисных социальных групп, верхов и низов.

Классическое государство, мощь , богатство и безопасность которого определялась количеством и качеством населения, разбилось о ресурсный барьер. В условиях ресурсно-демографических ограничений двухтысячелетний симбиоз элит и социального большинства распадается: элиты заинтересованы не в количестве и не в качестве (производительность труда) населения, а в снижении и количества населения, и его потребления.

Вопреки всеобщему мнению, кризис социального государства вызван не столько глобализацией экономики, как таковой, сколько объективным исчезновением национальных интересов, как совпадающей части интересов элит и зависимых социальных групп. И если еще с «Осевого времени» до конца 20 в. антагонизм классовых интересов компенсировался и регулировался объективной необходимостью социального партнерства - симбиоза или хотя бы социального паразитизма в интересах выживания социального организма в целом, то в условиях ресурсно-демографических ограничений выгоды элит от сокращения зависимого населения все более перевешивают выгоды от его роста, выгоды от обнищания превышают выгоды от его благосостояния. причем не только на локальном, но и на глобальном уровне.

Главное отличие современности, как «Осевого времени-2» то, что человек, как основной ресурс социального строительства и абсолютная моральная ценность мировых религий, перестает быть ценностью для элит - и в качестве «говорящего орудия», и в качестве плательщика податей и налогов, и в качестве покупателя, и в качестве «пушечного мяса». В этих условиях социальное государство благосостояния, как механизм гармонизации групповых интересов, подвергается утилизации и экспроприации со стороны элит.

Современное постиндустриальное и «постнациональное» государство - не столько жертва, сколько форма и орудие целенаправленной экспроприации и утилизации элитами и самого государства, как политического и экономического субъекта, и нации, как базовой социальной группы, и населения, как социобиологической основы нации. Настоящий, не компенсированный общенациональным интересом и взаимозависимостью, антагонизм интересов элит и социальных низов, возник только в эпоху глобализации.

Нарастающий антагонизм элит и масс, освобожденных от «сдержек и противовесов» социального партнерства в рамках государства, заставляет весьма критически оценить предложения о создании глобальной администрации, как панацеи от социальных издержек глобального рынка. Потенциально решая вопрос управляемости глобальной «империи», идея глобального администрирования обходит вопрос о целях, интересах и критериях этого администрирования, а также проблему ответственности глобальных администраторов. Мировое правительство, явном или неявном виде, будет лишь инструментом в руках тех же «освобожденных» от локальной ответственности элит, жизненно заинтересованных в сокращении и обнищании населения. «Мировое государство» будет изначально поражено тем же конфликтом, который разрушил социальные государства послевоенного мира.

Таким образом, основное качественное отличие современной эпохи - порожденная глобальным ресурсно-демографическим кризисом объективная и субъективная заинтересованность элит в количественном и качественном сокращении населения, фактически - в геноциде зависимого населения.

5. Деградация Человечества

Разрушая государства и нации, глобализация подвергает сомнению и такое завоевание Осевого Времени, как идею совершенствования человека, как цели и меры бытия, восхождения человека и общества от плотского бытия к вершинам абсолютного ( божественного ) совершенства и знания. Иными словами, Осевое Время дало Человечеству установку на опережающее личностное и интеллектуальное развитие человека, как составного элемента общества.

При всем многообразии учений Осевого времени в их основе лежал единый идеал универсального человека, как микрокосма, отражающего и вмещающего в себе многоплановую, связную модель породившего его общества с его историей, культурой и этикой. Микрокосма, в силу своей избыточности способного к не только к целостному отражению, но целостному творению общества, созиданию «Царства Божия на земле». Соответственно, учения Осевого Времени (за исключением разве что китайского легизма) мыслили создание совершенного общества как добровольное соединение, «самосборку» в социальную систему личностей, несущих в себе общий идеал совершенного общества, слияние совершенных индивидов в идеальную коллективную личность.

Соответственно, главным направлением развития стало развитие внутренней сложности личности, способности к рефлексии и саморефлексии, принципиально опережающее утилитарные потребности повседневной жизни. Соответственно, возникли и развивались социальные институты накопления, обобщения и расширенного воспроизводства знаний и моделей поведения (идеалов и социальных норм), гарантирующих общество от регресса.

Главным движителем социального прогресса было расширенное воспроизводство фундаментальных знаний и их носителей, делающее вчерашнее достояние немногих лучших достоянием многих. Что касается материального производства, то в учениях Осевого времени оно рассматривалось, как обеспечивающий, инструментальный аспект бытия, доминирование которого несло угрозу обществу и личности, как его первоэлементу.

От характерной для этноса передачи эмпирических знаний через структуры повседевности и образ жизни, Человечество совершило скачок к расширенному воспроизводству носителей знаний и моральных ценностей, каждый из которых «стоял на плечах гигантов», получая всю сумму знания, накопленного цивилизацией, а не прожиточный минимум члена традиционного общества.

Переход от религиозных учений к эпохе Просвещения с ее концепцией нового человека, как обладателя и распространителя целостного и универсального знания, был не отрицанием, а развитием общей тенденции опережающего развития человеческого потенциала.

Именно благодаря избыточности, фундаментальности и общедоступности знания научный, моральный и экономический прогресс стал не просто непрерывным, а самоускоряющимся: если «случай одаривает лишь подготовленные умы» (Луи Пастер), то темпы развития зависят от количества «подготовленных умов». Своего пика система фундаментального образования достигла в середине-конце 20 в. - и по количеству выпускников, и по объему получаемых знаний.

Однако сегодня налицо очевиден кризис воспроизводства человеческого потенциала: налицо тенденция отказа от принципа фундаментального образования не только на уровне школы, но и на уровне университета.

В качестве альтернативы классическому фундаментальному образованию, непосредственно продолжающему традиции философских школ Осевого времени, повсеместно провозглашается идея «функциональной достаточности» образования, содержание которого «определяют работодатели» - очевидно, исходя из минимально необходимых должностных требований.

Если на пике научного прогресса потребность в носителях фундаментальных знаний достигала миллионов человек, то сегодня темпы научного прогресса, определяющие потребность в специалистах высокого уровня, опасно снизился, ставя вопрос об устойчивом сохранении критически важных технологий, невозможном без сохранения научных школ и научных коллективов. Более того, для государств экономической и сырьевой периферии непосредственная экономическая потребность в научных кадрах высшей квалификации отсутствует, как таковая.

После выхода Человечества на уровень ресурсных ограничений дальнейший рост производительности труда, сокращая как занятость в производстве, так и потребность в квалифицированном и умственном труде - объективно сокращает общественную потребность в массовой интеллигенции, как носителях фундаментальных знаний.

Прогресс организационных технологий, доведя разделение и регламентацию труда до предела, дополнительно снизил и качественные требования к персоналу: если первые ЭВМ создавались и обслуживались выпускниками университетов, то сегодня даже высокотехнологичное производство перемещается в «третий мир» - из Европы в Турцию, из Японии - в Малайзию. Соответственно, «запросы работодателей», сделанные основой образовательной политики, закономерно ведут общество к интеллектуальной деградации до уровня минимальных функциональных навыков пользователя, но не создателя, искусственной среды.

Дополнительным фактором интеллектуальной деградации стало тотальное распространение цифровых технологий, благодаря которому машины в массовом порядке замещают не только физическую силу работника, но уже и умственный труд, снижая потребность и в количестве, и в качестве носителей знаний. Внешняя доступность знаний, как информации, снизила и социальную привлекательность знаний и образования. Интеллектуализация массовых прикладных технологий (Интернет и другие цифровые технологии и сервисы, автоматизированные рабочие места клерков) привела к прогрессирующей деинтеллектуализации массы пользователей. Прошлый умственный труд, овеществленный и тиражируемый в цифровой среде, все более заменяет «живой» умственный труд реального специалиста и ученого.

К суженному воспроизводству интеллектуального потенциала ведет характерное для постиндустриальной экономики превращение знаний из общественного достояния в коммерческую интеллектуальную собственность, отчужденную от создателей. Массовое физическое вымирание Человечества еще не началось, но его «мозговая смерть» уже при дверях: непосредственная, сиюминутная потребность в носителях фундаментальных знаний снизилась до критического уровня, социальные механизмы массового воспроизводства носителей фундаментальных знаний деградируют, преемственность научной традиции теряется.

Таким образом, если Осевое время запустило механизм непрерывного и самоускоряющегося прогресса, основанного на опережающем, расширенном и заведомо функционально избыточном воспроизводстве носителей фундаментальных знаний и ценностей, то глобализация, как отрицание Осевого Времени К.Ясперса, обозначила разворот к суженному воспроизводству человеческого капитала, примитивизации и деморализации массового человека, что парадоксальным образом обусловлено технологическим развитием, все более сокращающим потребности общества в живом умственном труде.

Заключение

Современный глобальный кризис принципиально несводим к его экономической, технологической и ресурсно-демографическим компонентам. Налицо - объективно обусловленная деградация универсальных, базисных институтов и ценностей, общих для ведущих мировых цивилизаций, сложившихся в узком временном интервале т.н. «Осевого (поворотного, переломного) времени» (К. Ясперс) и обеспечивших устойчивый духовный и материальный прогресс Человечества, как системы взаимодействующих социальных организмов, в течение последних двух тысячелетий. Человечество вступило в новое Осевое время (Осевое время-2) - новую переломную эпоху, потрясающую глубинные, надцивилизационные и надформационные устои цивилизации, утрата которых чревата социальными катастрофами и переходом к глубокому и длительному социальному регрессу.

Вторая "осевая эпоха" - 1500-1800 гг. - имела место только в Европе. Восток она не затронула, хотя еще около 1400 г. жизнь Европы, Индии и Китая протекали примерно на одном уровне Цивилизации. Но в Европе зародился и получил развитие капитализм, произошли промышленная, научная, политические, религиозные революции. Все это вызвало новый могучий взлет человеческой мысли. Характеризуя замечательные духовные творения европейцев этой эпохи, Ясперс называет имена Микеланджело, Рафаэля, Леонардо, Шекспира, Рембрандта, Гете, Спинозы, Канта, Баха, Моцарта. И хотя в этом списке названы только два философа, занимавшиеся также политическими, правовыми и морально-этическими проблемами - Спиноза и Кант, второе "осевое время" характеризуется взлетом политико-правовой мысли и деятельности не в меньшей степени, чем мысли и деятельности художественно-творческой и музыкальной.

Преимущество "второй оси" Ясперс видел в том, что она возвышаясь над созданным в период "первой оси", обладала большим горизонтом и достигла большей широты и глубины. Окончательные шаги, отделяющие всё историческое прошлое от еще скрытого от нас будущего, были сделаны лишь в XIX веке (см.: Ясперс, 1991, с. 32-33, 96-97).

Лишь одно я считаю бесспорным: постижение «осевого времени» определяет наше осознание современной ситуации и исторического развития, доводя его -- независимо от того, принимаем ли мы эту идею или отвергаем её,-- до таких выводов, которые я мог здесь лишь наметить. Речь идёт о том, как мы понимаем конкретное единство человечества.

Список используемой литературы

1. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1991, с. 32-50

2. Бромлей Ю.В. Очерки теории этноса. 3-е изд., исправленное. -- М.: Книжный дом "Либроком", 2009. -- 440 с

3. Лозанский Э.Д. Этносы и лоббизм в США. О перспективах российского лобби в Америке. - М.:Международные отношения, 2004. - 272 с.

4. Huntington S. The Erosion of American National Interests// Foreighn Affairs. - 1997. Sept./Oct. - p.35.

5. Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV--XVIII вв. т. 1.

6. Структуры повседневности: возможное и невозможное.- М.:, «Прогресс», 1986 - 624с.

Размещено на Allbest.ru