Проблема истинности и рациональности в социально-гуманитарных науках

Размещено на http://www.allbest.ru/

Проблема истинности и рациональности в социально-гуманитарных науках

Ст. преподаватель

кафедры философии

Печуров Е. А.

В поисках первого употребления в истории понятий «истина» и «рациональность» углубляюсь в издание «Досократики» в переводе с древнегреческого А. Маковельского. Внимание привлекает фрагмент из главы, посвящённой Фалесу, принадлежащий Диогену Лаэртскому: «Никто его (Фалеса) не учил; только, будучи в Египте, он имел общение со жрецами. Иероним же говорит, что он измерил пирамиды, наблюдая тень их в тот час, когда наша тень имеет равную с нами величину». Что значит это сообщение?

На языке логики мы имеем умозаключение по аналогии:

Мой роствысота пирамиды

равен следовательно, равна

моей тенидлине тени пирамиды.

В умозаключении по аналогии реализуется, так называемый, слабый вариант закона тождества. Абсолютное тождество - это равенство предмета самому себе, или: «А есть то же самое , что А», или в математической записи:

А ? А.

Слабое же тождество заключается не в абсолютном сходстве, а в подобии, похожести. Например, есть два вида треугольников: равные и подобные. Так вот, равные треугольники равны по всем сторонам и по всем углам, подобные же, равны только по одному из этих признаков. Если изобразить наглядно, полученную пропорцию, то получится два очень разных треугольника - очень маленький (рост человека) и очень большой (высота пирамиды).

Изобразим нашу пропорцию в математической форме. Для этого введём обозначения:

А - рост человека (Фалеса);

В - тень человека;

Х - высота пирамиды (неизвестная величина);

С - тень пирамиды. Тогда получим формулу:

А : В = Х : С.

Рассмотрим левую часть пропорции, то есть «А делённое на В». Это отношение между сторонами маленького треугольника. Правая часть пропорции, то есть «Х делённое на С» это отношение между сторонами большого треугольника. Тогда всю формулу можем прочитать так: отношение между сторонами маленького треугольника такое же, как между сторонами большого треугольника. Вот это словосочетание «такое же» - есть то же отношение. Отсюда заключаем: математическая форма (или, если угодно, - формула) «пропорция» есть отношение отношений. В нашем случае «отношение отношений» есть равенство, благодаря которому можно вычислить неизвестную величину. В греческо-русском словаре находим значение слова «аналогия»: соразмерность, подобие, рациональность. В Средние века аналогия широко использовалась в трактатах как философских, так и теологических. В последних, прежде всего, для доказательства бытия Бога. Высшим достижением в данном вопросе являются труда Фомы Аквинского, разработавшем пять доказательств бытия Бога. В восемнадцатом веке И. Кант посчитал эти доказательства спорными именно потому, что доказательство в них базируется на аналогии.

В целом исчезновение термина «аналогия» в трудах классиков семнадцатого века, начиная с Р. Декарта, Ф. Бэкона и других, наводит на кощунственную мысль, что упомянутые классики просто не знали древнегреческого языка. Но подобное совершенно невозможно, поскольку вся система образования, в то время, базировалась на знании языков: древнегреческого, древнееврейского и латыни. В период зарождения науки Нового времени надо было избавиться от средневековых терминов, слишком сильно связанным с мировоззрением, основой которого была религия. Этот процесс был завершен И. Кантом, который вполне догматично заявил: «необходимо ограничить науку, чтобы дать место религии», при этом посчитав доказательства Фомы Аквинского - в терминах Канта это онтологическое доказательство - сомнительными, приводящими к противоречиям.

Итак, постепенно греческое слово «Ьнблпгйб» уступила место латинскому слову «ratio». Для сравнения приводим семантические поля обоих терминов:

Как видно из таблицы скромный объём значений греческого термина буквально тонет в 22 значениях латинского термина. И это ещё не всё. Отечественный философ М. Мамардашвили указал ещё и двадцать третье, которое в истории латинского языка было этимологически первым - пропорция. Как же выглядит «ratio» в работах отечественных философов? В качестве примера наиболее наглядного по нашему мнению подходит работа Е. Ю. Леонтьевой, во-первых это учебник, во-вторых учебник для философов.

Выбор отправного момента - указывает автор, заключается в том, что - в большинстве случаев рассуждения о рациональности начинаются …с самой рациональности. На следующей странице совершенно верно указывается на отягощённость понятия с корнем «рацио», и каждый ученый углубляется в рассмотрение того аспекта рациональности, который его интересует больше всего. Такое продолжение не приводит к прояснению общего смысла, который вкладывают все исследователи в общее слово «рациональность». «Своей задачей мы видим попытаться не просто обнаружить этот смысл рациональности, но и сделать его действительно ясным, прозрачным». Далее следует ссылка на Т. Г. Лешкевич, указывающую на сложность задачи, обусловленную тем, что: «рационально ориентированные теории с равным успехом включают в себя элементы иной природы - внерациональной, ценностной, идеологической, экзистенциальной, стохастической - и подчинены социокультурной детерминации». По этому поводу автор вполне справедливо, как нам кажется, замечает: «Однако ключевая дефиниция рациональности все-таки возможна, и при этом «элементы иной природы» не препятствуют, а могут использоваться как вспомогательные средства для такого определения». Но после такого замечания следует совершенно непонятный переход к феноменологическому анализу сущности рациональности, который необходим ради «достижения так называемого эйдетического созерцания, т. е. созерцания переживаемого смыслового образа предмета, или, иначе говоря, смыслового горизонта переживания». По-нашему мнению начинать с феноменологии - значит начинать с конца. Итог рассмотрения концепции Гуссерля таков: «…говоря о многообразных событиях, составляющих поток переживаний, представляющих по Гуссерлю, сознание, философ выделяет моменты переживания и интенциональности…именно в этом процессе столкновения сознания и предметного мира, по Гуссерлю, это смыслообразующая направленность сознания - в этом процессе взаимодействия бытия и мышления возникает то, что мы называем рациональностью». Замечательный итог. Этот итог можно отнести к пунктам: 11(мышление, размышление, обдумывание, рассмотрение;), 12(рассудок, разум;), 16(образ мыслей, взгляд, точка зрения, принцип;) - помещенной выше таблицы семантических значений понятия «ratio». Автор называет это: «ядром рациональности, точкой ее рождения и источником дальнейшего развития можно считать момент соприкосновения бытия и мышления…это соприкосновение, дающее право говорить об их тождестве». Далее автор отрицает приведённую нами многозначность смыслов, отмечая, что: «…мы изучаем рациональность как то, что осуществляется во взаимодействии рассудочного и разумного. Именно в качестве гносеологического феномена рациональность предстает перед нами как мыслимость, умопостигаемость, некая сознательная деятельность, отражающая способность схватывать мир в определенных мыслительных формах, возможность соотносить их между собой и даже получать при этом какие-то новые формы». Здесь можно согласиться с автором, что какой-то момент рациональности схвачен, отмечен, выделен. Он полностью совпадает с 11 пунктом семантического поля. Подтверждает позицию автора и ссылка на В. С. Швырева, который, рассматривая рациональность в широком смысле, пишет: «Рациональность правомерно усматривать только там, где существуют специальные усилия познания субъекта по анализу соразмерности его позиции, той реальной ситуации, в которой он находится, что предполагает самостоятельное построение «идеального плана» действий, ориентируемого на реальную ситуацию». Эту цитату мы считаем описанием случая с Фалесом, с которого начинается данная работа. Но есть одно но. В.С. Швырев употребляет математический термин - соразмерность, - которого не было в том перечне Е. Ю. Леонтьевой, который приведён перед цитатой Швырева.

Дальнейший ход мысли автора идёт к Гегелю, чтобы выделить «всеобщее», так как умопостигаемость мира, в которой проявляется «наша рациональная способность» состоит в умении осознать это всеобщее. Вот тут автор и употребляет понятие «соразмерность»: «Эта способность постичь объективно всеобщее находит свою реализацию также и в определенной соразмерности сознательной деятельности, когда мышление не просто представляет собой слитный поток образов и представлений, но осуществляется в соответствии с определенной логикой бытия и отражает эту логику». Эту фразу на наш взгляд надо было построить так, чтобы выделить, указать центральное место понятия «соразмерность», ибо все остальные понятия зависят, несмотря на их важность, объем, значение, именно от соразмерности. Ведь дальше на этой же странице автор совершенно справедливо отмечает: «Рациональность - это все-таки реализация, воплощение определенных способностей мышления, нежели сами эти способности». Эта мысль подводит автора к мнению Э.В. Ильенкова, который подчеркивал, что: «чтобы понять мышление как функцию, т. е. как способ действий мыслящей вещи в мире остальных вещей, надо выйти за пределы рассмотрения того, что и как происходит внутри мыслящего тела (будь то мозг…) и рассмотреть ту реальную систему, внутри которой эта функция осуществляется - систему отношений: мыслящее тело и его предмет. …любой предмет вообще и …любое возможное «умное действие» или действие, согласное с формой предмета.»

Собственно говоря, по нашему мнению, исследование можно считать законченным - мы вернулись к началу (Фалесу), то есть к аналогии или рациональности в их начальном, исходном значении, которое в математике называется пропорцией. Но впереди больше двухсот страниц текста - можно не сомневаться, что смысл, а также и ясность и отчётливость - всё будет утеряно, а как может быть иначе? Ведь перед нами: во-первых, рассудок, во-вторых, разум, в-третьих, рассудок и разум вместе, иначе говоря, всё сознание ни больше, ни меньше. Так что, пожалуй, двести страниц - это даже мало.

Подобным же свойством обладают и две монографии, посвящённые рациональности, написанные ведущими отечественными философами Н. С. Автономовой и Гайденко П. П. Оба маститых автора тонут в массиве своих знаний. Что такое рациональность остается непонятным.

За рубежом настоящим «поэтом» рациональности выступил буржуазный Антимаркс - М. Вебер. Для справки: звание «буржуазный Антимаркс» присвоено М. Веберу коллегами за первый в мире курс лекций, посвящённый опровержению марксизма, прочитанный в Венском университете в 1916 году. Для того чтобы опровергнуть некую теорию, необходимо согласиться с основаниями этой теории, и в какой-то момент привести доказательство к противоположным выводам. Так действовал и Вебер. Предположим, заявил он, что Маркс прав. Но общеизвестно, что согласно марксизму, формы общественного сознания, будучи абсолютно зависимыми от экономических отношений, обладают всё же относительной самостоятельностью. Благодаря относительной самостоятельности они обретают возможностью воздействовать на экономический базис общества. Из такого воздействия и рождается «дух капитализма», как следствие протестантской революции в религии. В момент зарождения капитализма все формы социальных действий можно было разделить на четыре вида:

1) целерациональное действие, при котором цели и средства их достижения сознательно выбираются индивидом, а критерием их соответствия является успех;

2) ценностно-рациональное действие, которое организуется системой ценностей, определяющих человеческое поведение независимо от успеха;

3) аффективное действие, которое определяется прямо эмоциональными реакциями;

4) традиционное действие, которым управляет традиция или привычка.

Дальнейшее развитие капитализма по Веберу характеризовалось рационализацией всех сфер общественной жизни. При этом в Европе и других регионах, в которых господствовал капитализм, исчезли аффективные и традиционные действия и стали господствующими первые два типа. Разум в трактовке М. Вебера освобождается от этики и вследствие этого ценностно-рациональное превращается в формальную рациональность, в которой всё осуществляется на основе математического расчета а целерациональное действие как бы преобразуется в чисто рациональную материальность, в которой успех так же определяется в общем-то математическим расчетом. В нашей литературе распространено мнение, что М. Вебер только в области естествознания настаивал на свободе от ценностных суждений, поскольку природа не знает ценностей. Ценности, как и смыслы, создаёт человек. На самом же деле М. Вебер и в области общественных наук полагал, что рациональность будет единственной или, по меньшей мере - главной ценностью.

Если попытаться опрокинуть настоящее в прошлое и с точки зрения нынешних представлений осмыслить развитие истории и философии и науки, то возникнет странное впечатление - рациональностью кто-то или что-то управляет. Например: почему первые философы выбрали предметом своих рассуждений именно архэ - материальные первоначала? Почему Сократ направил философию на изучение человека? Почему Средневековье обратилось к Богу? И так далее. Ведь во времена Фалеса уже существовала Библия и можно было присоединиться к изучению тех вопросов, о которых говорили библейские пророки - о Боге и жизни человека, которая должна быть выполнением Завета божьего. Но в итоге обнаруживается, что свет разума очень выборочно и как бы хаотично выхватывает из многообразия мира какие-то фрагменты и исследует в каждый определённый момент времени только то, что оказалось в этом луче света. Конечно, в целом определяющим моментом являются перевороты в мировоззрении, например, Декарт объявляет мир механизмом, а Бога самым лучшим механиком в этом мире. Но что руководит разумом в повседневной жизни?

Порядок в хаос вносится Аристотелем, который упорядочивает последовательность в деятельности разума, используя понятие пользы. Первый - самый низкий уровень - практическая деятельность, от которой выгода получается сразу, второй - теоретическая деятельность, от которой выгода получается опосредовано, по мере реализации в практике, и третий уровень - самый высокий, от которого никогда не будет выгоды - это философское постижение мира.

В сфере философского постижения мира Аристотель систематизирует философский язык, в котором очень жёстко закреплено многообразие вселенной за немногими философскими понятиями: сущее, сущее само по себе и сущее, которое существует только в другом, бытие сущего, которое не может быть родовым понятием. Произошло нечто новое в истории - был создан специальный язык философии, содержащий понятия очень высокого уровня абстракции, признающий только одну форму времени - настоящее время. Этому языку сейчас свыше двух тысячелетий. В семидесятые годы прошлого столетия перед российскими философами и филологами была поставлена задача перевода философского наследия на языки народов Советского Союза. И выяснилось, что задача невыполнима. Нет во многих языках, особенно бывших кочевых народов, соответствующих слов и понятий, не прошли они полный путь культурного развития, чтобы выработать собственный запас понятий для философского и научных языков. Философия - это специальный язык, который является метаязыком над обыденным языком человеческого общения.

В философию вводится специальное понятие «истина» для того чтобы метаязык не оторвался от действительности. «Цель коммунистов - освобождение рабочего класса» - а разве в Афганистане есть рабочий класс?

То, что понятие «истина» есть метапонятие было открыто А. Тарским только в двадцатом веке. Почти двадцать пять веков люди боролись с понятием «истина». Каких только концепций не возникло, чтобы избавиться от неудобного слова. С этими концепциями можно ознакомиться в «Новейшем философском словаре» в статье посвященной самой истине.

С путаницей в понятиях «рациональность» и «истина» тесно связана и путаница с так называемыми «предметами» наук. Если науки изучают предметы, то возникает вопрос - что это за предметы? Простейший ответ приводит в недоумение - физика изучает физические предметы. А химия - химические? А математика - математические? Что это за предметы? И начинается словоблудие - «надо различать предмет и объект науки» и так далее. истина рациональность эйдетический бытие

Предмет философии - отношение «человек мир», предмет математики - отношения между математическими объектами, предмет физики - отношения близкодействия, дальнодействия, гравитационное взаимодействие. Предмет любой науки суть отношения. Только в отношении проявляется суть предмета. Твердость дуба - это абстракция, которая получает конкретизацию только в сравнении с твердостью, например - сосны. Представление о том, что предметом науки являются «некие предметы» усиленно проводится в общественных или социально-гуманитарных науках. Например, что требует Э. Дюркгейм, призывая рассматривать социальные явления как «факты»? Классик социологии создает именно «предметы», которые становятся объектом, рассматриваемым в социологии. Прекрасно, а как изучать историю? Ведь весь исторический процесс будет состоять только из единичных фактов. Следовательно, история не является наукой, точнее история это наука особого рода - это описательная наука. Все это ведет в русло эмпиризма, в котором вполне естественно рассматривать единичное. Ведь только единичное может быть предметом опыта. Отсюда и важнейшее идеологическое следствие - надо в рамках эмпиризма задушить так называемый историзм или историцизм, надо утвердить нынешнее состояние мирового сообщества как единственно возможное, как единственно правильное и не подлежащее изменению или модернизации. С распадом СССР должен совпасть и момент гибели марксизма - именно в этом и заключается идеология современного западного общества. Разумеется, западные мыслители вне всяких идеологий, они занимаются только чистой наукой, идеологии презираются как нечто непристойное.

Все социально-гуманитарные науки суть науки исторические. Предмет всех исторических наук - отношение между прошлым и настоящим. Мы такие какие есть потому, что у нас была такая история, потому, что у нас был такой язык и так далее. В чем заключается разница между народами? В их истории. И в настоящее время есть народы, которые не прошли все этапы исторического развития. Что совершенно точно показал распад СССР - невозможно перейти к новой фазе истории, минуя или перескочив через какие-то этапы. Невозможна пролетарская революция в крестьянской стране. После такой революции неизбежен массовый террор. На бывшем пространстве СССР вдруг как по волшебству возникли ситуации, которые казалось навсегда исчезли с приходом Красной Армии, например война дашнаков и мусаватистов, или в современных терминах: конфликт между Арменией и Азербайджаном.

Ну, казалось бы, рухнул СССР, так что ещё нужно? Нужно раздавить национальное самосознание. Вся история России неверна. Не по тому пути она шла всегда. Зачем Александр Невский поехал в Орду? Надо было ехать в Европу. А если Европа в лице рыцарей-крестоносцев шла завоёвывать Россию, если Европа полагала, что русские ещё не христиане и самое лучшее для русских это креститься в огне - что оставалось для Александра Невского? Всегда Европа ненавидела Россию - так думал Н. Данилевский, первый в мире, кто задумался о том, что разделяет народы.

Вот идет по телевидению шоу «Исторический процесс». Детально, шаг за шагом просматривается история СССР: Афганская война, ввод войск в Чехословакию, Венгерские события, оккупация прибалтийских республик и так далее. Во всех событиях отечественной истории журналист и историк Млечин видит движение против прогресса, против прав человека. Кажется, что все периоды и развитого социализма и сталинизма и ленинизма все неверны, все ошибочны. Но оказывается, что это не всё. Надо вскрыть истоки: все социалисты-революционеры - это террористы, мечтающие о захвате власти, народовольцы - это авантюристы, развязавшие террор, декабристы - это карьеристы, поднявшие восстание ради своих чинов. Теперь можно закончить. Все, кто перечислен Лениным в истории, расставлены в мировом списке подлецов и преступников. Но не повезло и царской России. Она также отличилась в борьбе с прогрессом. Во-первых разгром Швеции вывел эту державу из числа первых в Европе, во-вторых заграничный поход российской армии в Европу замедлил распространение буржуазных отношений и накрыл этот замечательный континент тьмой Священного союза, в-третьих выход России из первой мировой войны способствовал тому, что Германия не была разбита в должной мере и быстро восстановилась для второй мировой войны. Абсолютно ничего позитивного нет в Российской истории, начиная с Александра Невского, победы русского оружия - это поражение прогресса. А в остальных сферах жизни русские ничего позитивного не создали ни в технике, ни в науке, ни в искусстве.

Теперь о русском языке. Что писал Тургенев «ты великий, ты могучий» русский язык - это все не так. С точки зрения современных культурологов, семантиков русский язык эмоцианален, иррационален, неагентивен. Вот что пишет очень популярная в мире исследовательница А. Вежбицкая: «Здесь я хотела бы остановиться лишь на нескольких очень важных семантических характеристиках, образующих смысловой универсум русского языка. Речь пойдет о тех семантических свойствах, которые становятся в особенности заметны при анализе слов душа, судьба и тоска; впрочем, проявляются они и в огромном числе других случаев. Я имею в виду следующие связанные друг с другом признаки:

(1) эмоциональность - ярко выраженный акцент на чувствах и на их свободном изъявлении, высокий эмоциональный накал русской речи, богатство языковых средств .тля выражения эмоций и эмоциональных оттенков;

(2) «иррациональность» (или «нерациональность») - в противоположность так называемому научному мнению, которое официально распространялось советским режимом; подчеркивание ограниченности логического мышления, человеческого знания и понимания, непостижимости и непредсказуемости жизни;

(3) неагентивность - ощущение того, что людям неподвластна их собственная жизнь, что их способность контролировать жизненные события ограничена; склонность русского человека к фатализму, смирению и покорности; недостаточная выделенность индивида как автономного агента, как лица, стремящегося к своей цели и пытающегося ее достичь, как контролера событий;».

Думается, что идеологическая заданность очевидна. Или другой пример: учебник для ВУЗов «Всемирная история», подготовленный кафедрой истории Всероссийского заочного финансово-экономического института, под редакцией Г. Б. Поляка, А. Н. Марковой. - М.: издательство «ЮНИТИ», 2000. - вообще не упоминает о заграничном походе русской армии в 1813-1814 годах. Соответственно нет и никакого упоминания о штурме Парижа. Точно также не упоминается и штурм Берлина в 1945 году. Исчезновение побед создает вакуум в народном сознании и заставляет понижать самооценку. На этом фоне появляется статья английского «марксиста» Э. Хобсбаума под характерным названием «Все ли языки главные?» - ну разумеется нет. Главный язык - английский, а остальные могут и умереть, Великобритания не будет плакать.

Подводя итог рассмотрению отношений понятий «рациональность» и «истина» кажется, что лучше всего оно выражено в тезисе Г. Маркузе: «Разум предполагает свободу, предполагает способность действовать в согласии со знанием истины, способность формировать реальность в соответствии со своими возможностями» - отсюда та иррациональность с которой действует рациональность. В познании вещи доступны теми своими свойствами, гранями, отношениями, которые нужны человеку именно здесь и сейчас. Отсюда и неполнота знания, его относительность. Говоря иначе, проблема в том, как предстанет вещь по истине перед разумом.

Размещено на Allbest.ru