Концепция Всеединства Владимира Соловьева

Размещено на http://www.allbest.ru/

Федеральное агентство Российской Федерации

Ивановский государственный энергетический университет

Кафедра философии

Реферат

Концепция Всеединства Владимира Соловьева

Иваново 2012



Введение

Главный нерв его философии - христианская ответственность в социально-политический сфере - то, что он называл христианской политикой - оказался не воспринят в России.

Соловьёв принадлежит к тем мыслителям, о существовании которых было непозволительно говорить в советское время. Подобной участи не избежали и многие другие деятели рубежа того века: Павел Флоренский, Сергий Булгаков, Георгий Флоровский, и другие. Можно даже утверждать, что Соловьев являлся именно тем человеком, который в наибольшей степени повлиял на философию русских деятелей того времени.

Его последователи были в большей степени идеалистами, и, поскольку их идеи отвлекали народ от классовой борьбы, были объявлены вне коммунистического режима.

Многие из них в 1922 г. были высланы из России, как “чуждый элемент”, впоследствии жили и работали в Европе и США. Они не эмигранты, а изгнанники. Те, кто не уехал, погибли в сталинских лагерях (П. Флоренский, Л. Карсавин). В России их книги не издавались, их не изучали в школах и институтах, а если их имена и упоминались, то с каким-нибудь хлестким эпитетом (не будем повторять), они были “не наши”.

В последнее время кое-что из их работ, в том числе и В.С. Соловьёва, все-таки были изданы в России, но не нашли заслуженного отклика, и еще не заняли свое подлинное место в русской литературе и культуре. Некоторые исследователи полагают это обстоятельство одним из наиболее явственных признаков назревающего культурного кризиса.

В.С. Соловьёв, говорил А. Мень, “подобно Ломоносову, соединил в себе всё”[1]. Соловьёв понимал и принимал необходимость публицистической деятельности.

“Я за последнее время взял на свою долю добровольное “послушание”: выметать тот печатный сор и мусор, которым наши лжеправославные лжепатриоты стараются завалить в общественном сознании великий и насущный вопрос религиозной свободы”[2].

Свобода для философа была глубоко онтологическим понятием.

Уже в своих ранних письмах В.С. Соловьёв начинает поиск истины и места человека в этом мире. Уже тогда проявляется многогранность его взглядов, впоследствии положившая начало его теории всеединства.

Как он пишет 31.12.1872 г. в одном из писем того периода: “Все, что может дать отвлеченный разум, изведано и оказалось негодным, и сам разум разумно доказал свою несостоятельность. Но этот мрак есть начало света; потому что когда человек принужден сказать: я ничто - он этим самым говорит: Бог есть все”[3]. В.С. Соловьёв в том же письме не отрицает разума: “Человек относительно религии при правильном развитии проходит три возраста: сначала пора детской или слепой веры, затем вторая пора - развитие рассудка и отрицание слепой веры, наконец, последняя пора веры сознательной, основанной на развитии разума”[4]. О 60-х годах 19 в. он впоследствии писал: “Это была эпоха смены двух катехизисов, когда обязательный авторитет митрополита Филарета был внезапно заменен столь же обязательным авторитетом Л. Бюхнера”[5]

Большинство молодых умов того времени предпочло принять начала попытки переноса законов естественного отбора в классовое общество, а затем и марксистский силовой революционализм, позволив стране перейти к новому общественному строю.

Соловьёв так определяет свою главную цель: “ввести вечное содержание христианства в новую соответствующую ему, т.е. разумную безусловную форму”.

соловьёв философия нравственный добро

1. Соловьев о единстве и Богочеловечестве

В.С. Соловьёв рано проявил свои способности. Уже в 21 год, по окончании Московского университета и года вольнослушательства в Духовной Академии в Сергиевом Посаде (под Москвой), он 24 ноября 1874 года в Санкт-Петербургском университете успешно защищает магистерскую диссертацию “Кризис западной философии (против позитивистов)”.

Позитивизм настолько вошел в моду в то время, что В.С. Соловьёв не мог напечатать свою диссертацию ни в одном журнале, кроме “Православного обозрения” (1874. №1,3,5,9,10). В том же году в Москве вышло отдельное издание работы.

В.С. Соловьёв противопоставляет материалистическо-номиналистическому реализму позитивизма всеобъемлющий мистический реализм с ее классической методологией многоуровневости единого Бытия.

Мистический реализм не отрицает материи (творения Бога), но полагает, что она должна быть одухотворена[7].

Соловьёва можно даже назвать религиозным материалистом, преодолевшим слишком жесткое дуалистическое противопоставление духа и материи.

Название самой магистерской диссертации и правда звучит по-славянофильски. Но все же, славянофилом он не был. В отличие от тех, кто упрекал Запад во всех бедах общественной жизни того времени, Соловьев нашел для них место в своей теории, показывая их ценность, отвергая категоричность. Несмотря на причисление его некоторыми критиками к славянофилам, он не принимал полностью и целиком ни одну теорию, являясь создателем и систематизатором собственной концепции целостности жизни

В это время позитивисты пытаются привнести научную методологию во все сферы человеческого познания, объявить науку самодостаточной.

Только проверяемое знание есть истинное знание.

Таким образом, в понимании позитивистов философия и религия были приравнены к поэзии и искусству, лишившись самостоятельного значения, выполняя функции обобщающей науки в случае философии. Также было несколько попыток создать философию на научных началах, хотя вряд ли кто либо из осуществлявших эти попытки смог предложить достаточно полный альтернативный вариант.

Этика - самая слабая часть позитивизма, и этически позитивизм не так нейтрален, как превозносимая им наука.

Позитивизм в своем развитии вскоре обнаруживает в себе нигилизм, презрение к смертному человеку и нетерпимость к его недостаткам. Сгустила обстановку теория Дарвина о происхождении человека.

Позитивизм разрушает концепцию естественного права. Позитивистически понимаемое право уже не отражает божественный закон, а является человеческим изобретением, чем-то условным. Отсюда - правовой нигилизм. Люди сами не следуют условно понимаемому закону.

Если цинизм или утилитаризм может быть принят на уровне одного человека, то на уровне целого общества об этом не может быть и речи. Взгляды, подобные этому ведут к разрушению самого общества и к гибели тех самых циников, которые в ряде случаев считали себя идеалистами. Эта ситуация наблюдалась в начале XX века в Росии, когда шестая заповедь «не убий».

На бытовом уровне, уже без всякой философии, начинается просто погром, тем более, что “самое передовое учение научно доказало”, что нарушение шестой заповеди (не убивай) очень даже оправдано по отношению к реакционному классу эксплуататоров.

Нужно сказать, что Соловьев предчувствовал подобный исход.

В своей докторской диссертации “Критика отвлеченных начал”, защищенной 6 апреля 1880 г. в СПб Ун-те, В.С. Соловьёв продолжил развитие своей главной идеи о цельном, всеедином знании и даже более - о Всеединстве, включающем в себя соответствующую онтологию и даже теургию (сотворчество с Богом по улучшению этого мира).

Он считает, что все философские системы содержат в себе зерно истины, но в чем- то они крайне преувеличены. Он впервые поставил задачу о вычленении всего необходимого и балансе крайностей. Соловьев главной задачей полагает сохранение главного ориентира - Добра, ассоциировавшегося в него с Богом.

Одним из основополагающих начал Соловьев считал волю к восхождению к Добру.

В.С. Соловьёв в этом смысле был не только мистическим реалистом, но и мистическим революционером, он хотел ненасильственным путем преобразовать мир к лучшему. Но востребованными, увы, оказались революционеры иного толка, не брезговавшие никакими средствами и не знавшими никакой меры ни в чем. В.С. Соловьёва они обвиняли в утопизме, идеализме и реакционности.

В целом, по своему мировоззрению В.С. Соловьёв был сторонником христианского универсализма. Философ воспринимал это мир как сложную систему, Истину как воплощение Бога.

В.С. Соловьёв убежденный противник понимания христианства как чисто отвлеченного и недосягаемого духа.

Христианин ответственен не только за спасение своей души, но и за то, что вокруг него происходит[11].

Несмотря на нехватку религиозности и целостности мировосприятия, русских западников тоже можно в каком-то смысле назвать универсалистами, ибо они признавали общие закономерности исторического развития.

Соловьёв и не славянофил и не западник; он именно христианский универсалист. Христианство для него не частная религия, а именно проведённый до конца последовательный универсализм. Но именно эта идея универсализма оказывается главным препятствием для восприятия мировоззрения Соловьёва в России.

Универсализм для Соловьева стал попыткой отыскания неких общих закономерностей этого мира, и центра всего мироздания - Бога.

В основе этого мировоззрения лежит, конечно, платонизм. В платонизме мир воспринимается как универсальное целое, иерархически структурированное, где все, в конечном итоге, должно стремиться к Богу, который и есть высшее Добро, Истина и Красота.

Платонизм предполагает поиск мира более основательного и прочного, мира Божественных замыслов о мире, который в действительности более реален, чем мир изменчивой материи.

Но в отличие от платонизма, Бог для Соловьева не является просто неким неведомым высшим принципом Бытия, для христианина Бог - это еще и личность, открывшаяся в Иисусе Христе. Соловьев признает, что наряду с некоторыми неприемлемыми для христианства понятиями, такими как реинкарнация, в платонизме были правильные начала.

Кроме того, платонизм В.С. Соловьёва не созерцательный, а активно-волевой: Соловьёв явно хотел изменить этот мир к лучшему.

Переработанный Аристотелем платонизм - это могучая философская традиция, которая в большой степени определила все европейское самочувствие, европейскую культуру. Это было в европейском воздухе того времени, что чувствовали даже люди никогда не изучавшие ни Платона , ни Аристотеля. Суть этого учения в том, что каждый элемент нашего мира, включая и его социальное измерение, должен быть насыщен смыслом, ориентированным на добро[13].

Но особенности славянофилизма со временем заставили посмотреть на это мировоззрение под совершенно другим углом рационализма.

Соловьёв восстанавливает иерархию ценностей, через ступени которой нельзя перескочить, как это пытались делать славянофилы.

В этом же главный “секрет” все еще непонятной для нас западной цивилизации. Сегодня хорошо видно, что Европа в целом “успела” (до пришествия позитивизма) создать социальную этику, рационально выработать основанные на ней правовые нормы, определить, благодаря Канту, принципы предметно-рефлексивного критического анализа. Приобретя, таким образом, иммунитет против большевизма, Европа сумела не дойти до безумия государственного атеизма.

Это стало причиной того, что Запад смог прийти к тому, что сейчас называется «жизнь по-человечески».

В России же антифилософия утилитаризма привела ко вседозволенности, той самой, о которой сказано: “Если Бога нет, то все позволено!”

В.С. Соловьёв говорит уже не только о Всеединстве, но и о Богочеловечестве (пока потенциальном). Философ признает переменчивость мира, и говорит о безусловной возможности изменения как общества, так и человека в соответствии с заданным идеалом. В то же время нельзя упускать из внимания различия между обществом и государством и применять к анализу одинаковые закономерности для обоих случаев. Подобную тождественность Соловьев называл главной ошибкой славянофилов.

В обществе действуют несколько иные закономерности, для него очень важна правовая и законодательные стороны, гражданские свободы. Соловьёв это хорошо понимал.

2. Оправдание добра

Главный труд В. С. Соловьева в области нравственной философии. Первоначально эта работа печаталась отдельными главами в журн. “Вопросы философии и психологии”, “Книжки недели”, “Вестник Европы” и “Нива” начиная с 1894 г. Отдельное ее издание вышло в 1897 г. Соловьев полагал, что “Оправдание добра” составит первую книгу, дающую систематическое изложение его философии. Он предполагал дополнить и продолжить эту работу трудами об онтологии и гносеологии, но этому замыслу нее суждено было осуществиться. Соловьев отказывается от рассмотрения нравственной философии как одной из наиболее непримечательных и малозначительных составляющих общего изложения философии. Нравственная философия определяется им как “полное знание о добре”. Самостоятельный характер, по мнению Соловьева, придается нравственной философии в поиске решения проблемы добра. Анализ же данной проблемы позволяет найти ключ к другим проблемам этики - смысла жизни и смерти, совести, свободы, долга, жалости, стыда и др. По своему содержанию «Оправдание добра» является воплощением титанических усилий философа по созданию и систематизации нравственной философии и этики того времени.

Основной целью работы Соловьев считал не анализ добра как отвлеченного момента идеи или эмпирических его проявлений, а исследование полноты “нравственных норм для всех основных практических отношений единичной и собирательной жизни”.

В понимании Соловьева, проблема добра перерастает рамки этики, не останавливаясь непосредственно на идее добра, а расширяясь до категорий бытия, жизни в целом, замысла Божьего о мире, ибо “добро от Бога” и его творение не может быть неудачным. Соловьев считал добро неотъемлемой, безусловно присущей человеку частью, как часть его нравственности, ее исходный элемент. Соловьев в своей философии возводит добро до категории морально универсальной, до самого предмета нравственной философии.

Оправдание добра как такового - главная задача нравственной философии, оправдание же добра как истины Соловьев относил к задачам теоретической философии.

Главный вопрос, который пытается решить Соловьев, “оправдывая” добро, - стоит ли жить, если в мире царит зло, и в чем же заключается смысл жизни.

Для того, чтобы ответить на этот вопрос, нужно рассмотреть огромное количество фактов, глубоко изучить жизнь и человеческую психику, обратиться к Богу и к мировой истории. Соловьев избирает долгий и сложный путь, который и определяет структуру книги: сначала он углубляется в человеческую природу, затем обращается к Богу, а после на перекрестки исторических событий.

Соловьев начинает свою работу с рассмотрения человеческой природы (ч. I - “Добро в человеческой природе”). Он начинает анализ с разговора об истории этики, в которой отмечались такие пороки природы человека, как агрессивность и злоба, лень и зависть, коварство и хитрость, а также немало др. пороков. Однако, если вспомнить работы Дарвина, то можно говорить о некоем нравственном чувстве, в наличии которого сам ученый признавал самое главное отличие человека от животного, считая его врожденным. Соловьев соглашается с Дарвином, приводя в аргумент чувство стыда, отсутствующее у животных и имеющее сугубо нравственный характер.

Я стыжусь своей животности, следовательно, я еще существую как человек, причем не только физически, но и нравственно.

Наряду с этим основным нравственным чувством в природе человека есть чувство жалости, понимаемое философом как ощущение чужого страдания или нужды, солидарность с другими. Именно из этого понятия развивается понимание сострадания, милосердия, совести, а потом и всей многосложности внутренних и внешних социальных связей.

К числу свойственных человеку нравственных качеств Соловьев относит благоговение, способность преклоняться перед чем-то высшим, порождающая такие проявления нравственной жизни, как стремление к идеалу, самосовершенствование.

По мнению философа, эти чувства наиболее просты органически, и держат на себе всю нравственность, составляют достаточно мощный противовес всем порокам, эгоизму, диким страстям.

Проблеме происхождения добра и его характеру посвящена вторая часть работы Соловьева - “Добро от Бога”. Он говорит о том, что, несмотря на безусловное наличие необходимых оснований для утверждения добра в человеческой природе, нельзя говорить о безусловной победе добродетелей над пороками, добра над злом.

Стало быть, добро имеет лишь относительный характер, отсюда нравственность должна располагать безусловным началом.

Полнота добра, по мнению Соловьева, выражается в 3 видах: в безусловно сущем, действительном совершенстве - в Боге, в потенциальном - человеческом сознании и воле, а также в действительном осуществлении добра в историческом процессе совершенствования, который есть долгий и трудный переход от зверочеловечества к Богочеловечеству и здесь можно говорить о прогрессе не только в области науки и культуры, но и в области нравственности, поскольку “средний уровень общеобязательных и реализуемых нравственных требований повышается”.

Соловьев затрагивает проблемы нравственной философии о свободе как её основе, считая подлинной свободой разумную свободу, приравненную им к нравственной необходимости, а не к свободе воли, или иррациональному произвольному выбору.

С этой точки зрения нравственность “вполне совместима с детерминизмом и вовсе не требует так называемой свободы воли” (с. 114). “Я не говорю,- писал он далее, - что такой свободы воли нет, - я утверждаю только, что ее нет в нравственных действиях” (с. 115).

Условия осуществления исторического процесса не мешают добру стать общим достоянием (часть. III - “Добро чрез историю человечества”).

В историческом развитии Соловьев выделял три последовательные ступени: родовую, национально-государственный строй и всемирное общение жизни (как идеал будущего).

Цель его в том, чтобы воплотить совершенную нравственность в собирательном целом человечества; действительным субъектом совершенствования или нравственного прогресса является единичный человек совместно с человеком собирательным, или обществом.

Общество по своей сути, по мнению Соловьева, есть нравственное восполнение или осуществление личности в данном жизненном круге, то есть они связаны между собой как часть и целое, ибо общество представляет собой дополненную и расширенную личность, а личность “сосредоточенное” общество. Философ признавал принудительность некоторых форм Общественной нравственности, но с той оговоркой, что относятся они только к случаям необходимости поддержания внешнего порядка. Что же касается внутреннего нравственного совершенствования, то ученый отвергал возможность абсолютного любого принуждения.

В нравственной области добро существует само по себе, не связанное с юридическими нормами и не нуждающееся ни в каком государственном воздействии.

Соловьев признавал неотделимость нравственности от права и его воплощения в государстве в целом историческом процессе. Он считал, будучи новатором, вопрос взаимоотношения между правовой и нравственной областью одним из коренных и базовых в практической философии

“Это есть, - писал он, - в сущности вопрос о связи между идеальным нравственным сознанием и действительною жизнью, от положительного понимания этой связи зависит жизненность и плодотворность самого нравственного сознания”.

В конце концов, Соловьев определяет право как форму равновесия между формально-нравственным интересом личной свободы и материально-нравственным интересом общего блага, как принудительное требование реализации определенного минимального добра, или порядка, не допускающего известных “проявлений зла”.

“Задача права вовсе не в том, чтобы лежащий во зле мир обратился в Царствие Божие, а только в том, чтобы он - до времени не превратился в ад”.

Соловьев являлся ярым противником и критиком национализма и лжепатриотизма. В его понимании понятия «общечеловеческое» и «национальное» выражены следующим образом:

“Народы… живут не для себя только, а для всех”.

Контрмировоззрением национализма он считал космополитизм, под которым понимал требование безусловного применения нравственного закона без всякого отношения к национальным различиям. Такая трактовка вполне соответствовала его идее будущего всеединства человечества.

3.Вселенский проект В.С. Соловьёва

К несчастью, ощутимая разделенность христианского мира противоречит самой сути христианского универсализма. Соловьев очень остро ощущал грани, разрывающие Церковь, препятствующие взаимопониманию.

С другой стороны, одна из важнейших идей В.С. Соловьёва была в том, что должны существовать какие-то промежуточные формы между миром дольним и горним, миром материи и миром идей. Собственно говоря, это - “срединное царство социума”.

В роли этого царства Соловьев прежде всего видел церковь, и самым явным претендентом на роль вселенской церкви для него стала католическая. Именно для нее были характерны актуализация идеала, его разумной стороны, также как и независимость церкви (Ватикан) создает предпосылки ее обособления от земных владык.

Известно, как быстро подпадают национальные церкви, обретя независимость (автокефалию) от метрополии, в зависимость от государственной власти страны обитания. Католическая церковь, по мнению В.С. Соловьёва, имеет своим предназначением вселенское священство. Именно Католическая церковь в ходе исторического своего бытия создала социальное церковное тело, является кафолической, т.е. вселенской, универсальной, наиболее полно актуализировавшейся и наиболее независимой от земных властей.

Казалось бы логичным перейти в этом случае в католичество, но дело в том, что философ не верил в индивидуальные обращения в другую конфессию.

Он один раз причастился (18.02.1896) у католиков православного обряда и даже прочел Тридентский символ веры, но незадолго перед смертью в имении Трубецких (в Узком, под Москвой) он причастился (18.07 1900) у местного православного священника - настоятеля и ныне действующей церкви Казанской иконы Божией Матери.

В письме (29.11.1886) к архимандриту Антонию (Храповицкому) Соловьёв, побывав за границей и причастившись в сербской православной церкви в Загребе, писал: “Я вернулся в Россию, - если можно так сказать, - более православным, нежели как из нее уехал”[29]. Но его друг детства Л.М. Лопатин вспоминал другие слова В.С. Соловьёва: “Меня считают католиком, а между тем я гораздо более протестант, чем католик”[30]. Сам В.С. Соловьёв в письме к В.В. Розанову (28.11.1892) высказался так: “Исповедуемая мною религия Св. Духа шире и вместе с тем содержательнее всех отдельных религий: она не есть ни сумма, ни экстракт из них, как целый человек не есть ни сумма, ни экстракт своих органов”[31].

Первоначально в своей теории Соловьев полагал российскую государственность предназначенной для высших целей воплощения земного царства. Общественности, особенно критически мыслящей, отводилась функция пророческая.

Соловьёв предлагал объединить вселенское священство Католической церкви с Русским царством под контролем общественности.

Соловьёв пытался здесь несколько схематически, в соответствии со своим проектом Богочеловечества, перенести катехизическую идею тройственного служения Христа (первосвященнического, царского и пророческого) - в политико-социальную сферу, причем в глобальном масштабе.

Папа Лев 13, познакомившись с проектом Соловьёва, сказал: “прекрасная идея, но невозможная без чуда”.

Даже в современном обществе проекты Соловьева кажутся, по меньшей мере, малореальными, но нельзя не признать правильность выбранных им методов. Мир должен стремиться к солидарности и искоренению тоталитаризма на всех уровнях, при необходимом участии гражданского общества в этом процессе. В целом соловьев в своем проекте пытался достигнуть единства и солидарности в первую очередь различных компонентов общества.

Соловьёв не употребляет термин “субсидиарность”, вошедший в социальное учение Католической церкви[32], но фактически он очень к нему приблизился. В этом, повторим, он оказался прав, ибо человечество ничего более разумного до сих пор не выдвинуло.

Согласно современной политологии, государство не выполняет некую ниспосланную небом миссию. Контроль не осуществляется в одностороннем порядке - государство поддерживает стабильность общества, и в то же время общество контролирует государство. Церковь не является частью государства как органа управления и отделена от него, но это совершенно не означает обособленность Церкви от людей и ограничение их влияния на них. Но такой подход отнюдь не противоречит учению Соловьева до тех пор, ока жива идея общечеловеческой солидарности.

Его интуиция позволяла ему прозревать глубинное единство всего доброго во всех мировых религиях[34].

Известно, что основные этические предписания мировых религий (заповеди) одинаковы и совпадают с универсальной этикой, в основе которой лежат общечеловеческие ценности. В глубине разрыва между католичеством и православием не произошло.

Владимир соловьев не считал правильным прибегать к частным случаям для объяснения своих теорий, ибо именно общие идеи являлись вдохновением для Соловьева.

Его универсализм включал решение и церковного вопроса. Он так высоко поднялся над партийностью, кружковщиной, каким-то сектантством, что многие даже просвещенные люди его времени не очень-то его понимали.

К тому времени христианские конфессии уже не чувствовали боли давнего раздела, и лишь немногим людям, таким как соловьев, было дано почувствовать ее.

После кошмаров мировых войн в 1948г. образуется Всемирный Совет Церквей. Сегодня в него входят около 350 Церквей, деноминаций и содружеств из 100 стран мира. Они представляют в ВСЦ около 400 миллионов христиан.

Заключение

В.С. Соловьёв, несмотря на свое мировоззрение чувствовал приближающийся культурный кризис. В итоговом варианте его теории объединение церквей происходит не в результате эволюционного развития всего человечества, диалогов, конференций, соглашений, а в результате какого-либо фатального события.

Отказался ли В.С. Соловьёв от своей идеи Богочеловечества? Его последнее письмо “По поводу последних событий” в редакцию журнала “Вопросы Философии и Психологии”, где он вспоминает высказывания своего отца, вроде бы проникнуто разочарованием в духовной эволюции человечества. Но может ли одна фраза перевесить всю историософию Соловьёва? Здесь парадокс, или как богословы говорят - антиномия. С одной стороны, Христос не обещал людям никакого благополучия на земле. Более того, Он не исключал всеобщий упадок веры (Лк.18,8). В последней книге Библии “Откровении” говорится о катастрофическом преображении всего мира, о страшном суде. Но означает ли это, что люди уже сейчас должны отказываться от веры и от волевого усилия по возделыванию, окультуриванию и очеловечиванию этого мира, как русские крестьяне в 1492 г., ожидавшие конца света? Эсхатологический катастрофизм не отменяет общей направленности к возрастанию добра. Лишь путь к нему может оказаться более прерывистым и сложным, чем представлялось ранее. Возможно, что в огне апокалипсиса не все сгорит, а всё лучшее преобразится. Так что земные человеческие труды не пропадут даром. Каким конкретно образом? Мы не знаем.

Своей задачей соловьев поставил поднятие вопроса о Добре и его актуализации в этом мире. Бог и Истина. Сочетаясь в его сознании, вели его не к вызову, а к послушанию и Богу, и Истине.

В.С. Соловьёв пытался найти пути перехода к разумному этапу развития общества. Но понятие «разумность» он трактовал не как позитивисты, считая любое направление рано или поздно замыкающимся на самом себе, и являющимся новым идолом.

Он всю жизнь боролся с наукообразными и религиозными идолопоклонниками. Но они его все-таки одолели, Россия в очередной раз пошла “своим путем”, да и сегодня В.С. Соловьёв особенно не в чести у современных постсоветских философов. Позитивизм продолжает жить в разнообразной конкретомании, отрицающей любые “идеалы” и даже обобщения. Постмодернизм (радикальное отрицание любых обобщений) принципиально не хочет видеть из-за деревьев никакого леса.

Запад, особенно Католическая Церковь, гораздо более достойно оценила теорию и методологию Соловьева. Она оказалась более восприимчивой к идее объединения всех уровней человеческой жизни, поисков способов сглаживания конфликтных моментов.

В западных богословских школах (особенно европейских) защищаются диссертации по работам В.С. Соловьёва. Известный католический богослов 20 века Х.Ф.У. Бальтазар сравнил В.С. Соловьёва по его способности синтезу с Фомой Аквинским. Папа Иоанн Павел II в своей энциклике “Вера и Разум” (1998) указал на В.С. Соловьёва как на мыслителя, обогатившего католическую мысль. Он же создал премию имени В.С. Соловьёва. Но “нет пророка в отечестве своем”, и хорошо еще, что В.С. Соловьёв в России все-таки существует на уровне цитат, иногда даже в учебниках.

Как и некоторые другие философии, Соловьев окружен неким мистическим ореолом. Некоторые говорят о его видениях, умении слышать голоса. Даже некоторым его поэтическим детищам придавался полуфантастический смысл. Этот образ дополнили его некоторые смелые с научной точки зрения допущения как: “свободная теургия”, “свободная теософия”, “свободная теократия”. При этом нельзя не отдать дань его логике, которая превосходила многих реалистов того времени. Идолы, которым они следовали, позволяли им оставаться правыми в частностях, но никогда в целом.

А.Ф. Лосев пояснял, что “не нужно пугаться этих необычных терминов”. Под теократией Соловьёв понимал не широкие властные прерогативы церковных институтов, что согласно его концепции, означало бы лишь “отвлеченный клерикализм”, но существенную, хотя и не принудительную, направляющую роль христианских ценностей в жизни человеческого общества. “В. Соловьёв - это в основном светлая, здоровая, энергичная, глубоко верующая в конечное торжество общечеловеческого и всечеловеческого идеала натура”[36]. Лосев отмечал и пессимизм в мировоззрении В. Соловьёва, который был обусловлен предчувствием приближающихся социальных катастроф. Было бы хуже, если бы Соловьёв этого не чувствовал.

Существуют разные типы религиозности, можно быть религиозным и не платоником. Российский тип религиозности не связан с парадигмой платонизма, включающего в себя и социальную проблематику.

Это является одной из причин, по которой мы не обустраиваем внешний мир, а скорее заботимся о духовном. Отсюда вытекает недоразвитость принципов общественного бытия, гражданского общества.

Поэтому у нас и В.С. Соловьёв не популярен и, в общем-то, не понят. Как критически мыслящий платоник и универсалист - он, конечно, западник. Как мыслитель с сильно развитой интуицией целостности, синтеза, всеединства, цельного знания и универсализма, он продолжает великую традицию объективного идеализма Гегеля и Шеллинга. Его софиологические построения роднят его с Востоком. Но в чем В. Соловьёв поистине уникален, так это в том, что его мистицизм сочетался с его правовым либерализмом.

В эпоху современной игровой культуры Соловьев долго будет ожидать заслуженного признания. Идея защиты, развития, сохранения Добра, солидарности, толерантности не может быть модной или не модной. Такое понятие неприменимо к настолько фундаментальным вещам.

Актуальность Соловьёва и в том, что проблематика общественного сознания в России не изменилась. Идут все те же споры о дальнейшем пути России: на что ориентироваться, с кем дружить. Количество людей желающих идти “другим путем”, несмотря на все трагические перипетии истории, не убавляется. Универсальный, всеобъемлющий ум Соловьёва здесь очень кстати.

Библиографический список

1. Мень А. Мировая духовная культура. Христианство. Церковь. М., 1995, С.411.

2. Соловьёв В.С. Спор о справедливости // Соловьёв В.С. Сочинения в 2-х томах. М., 1989. т.2. С.509.

3. Соловьёв В.С. Письма, СПб., 1911, Т. 3, С.75.

4. Лосев А.Ф. Владимир Соловьёв и его время. М., 1990. С.20.

5. Соловьёв В.С. Оправдание добра // Соловьёв В.С. Сочинения в двух томах. М., 1988. Т.1. С.413.

6. Соловьёв В.С. Письма. СПб., 1911. Т.3. С.189

7. Лопатин Л.М. Памяти В.С. Соловьёва // Вопросы философии и психологии. 1910.№5. кн.105. С.635 (цит. по: Лосев А.Ф. Владимир Соловьёв и его время. М., 1990.)

8. Соловьёв В.С. Письма. СПб., 1911. Т.3. С.44

9. Соловьёв В.С. Полное Собрание сочинений и писем в 20 томах. Т.1. С.154. М., “Наука”. 2000.

10. Лосев А.Ф. Владимир Соловьёв и его время. М., 1990. С.130.

11. Интернет-ресурс ст. «Оправдание добра» ссылка на документ в режиме доступа [http://www.philosophydic.ru/opravdanie-dobra]

12. Интернет-ресурс ст. «Владимир Соловьев. Социальное измерение духовности» Игумен Вениамин Ссылка на документ в режиме доступа [http://www.vehi.net/soloviev/novik.html ]

Размещено на Allbest.ru

...