Этика "благоговения перед жизнью" Альберта Швейцера

Размещено на http://www.allbest.ru/

Этика "благоговения перед жизнью" Альберта Швейцера

Альберт Швейцер всю свою жизнь посвятил милосердию и служению людям. Необходимо отметить, что это было в эпоху мировых войн и революций, расизма, нацизма и других тоталитарных режимов. Нужно было обладать большим мужеством, чтобы поехать в тропическую Африку, в Габон, и на деле доказать миру, что, несмотря на бесчеловечность современного общества, "свет христианской любви" существует. Несмотря на то, что Швейцер после окончания Страсбургского университета защитил диссертации на соискание степеней по философии и теологии и сам считал себя христианином и исповедником Евангелия, Парижское миссионерское общество отправило его в Африку врачом, а не пастором. Поэтому важно отметить, что вкладывается в понятие "христианство" и "христианин" и то, как понимал это Швейцер, что он писал об этом в своих трудах, в частности в книге "Упадок и возрождение культуры". В Евангелии от Матфея написано, что "Сын Человеческий, Господь и Судия, благословляет тех, кто накормил голодного, приютил бездомного, одел нищего, посетил больного и заключенного в темнице. Господь говорит о том, что так как вы сделали это одному из братьев моих меньших, то сделали Мне". Можно сказать о том, что А. Швейцер стал на деле практическим христианином и исполнил одну из главных заповедей Евангелия, самоотверженно работая и леча своих темнокожих братьев в Африке, в Ламбарене. Как писал Швейцер, "отныне мне предстояло не говорить о евангелии любви, но претворить его в жизнь".

В настоящее время о Ламбарене в Центральной Африке знает весь цивилизованный мир, но тогда это было совершенно забытое Богом место. Также необходимо отметить, что это место за счет своих климатических особенностей, нахождения в зоне влажных лесов, относилось к экстремальным регионам в мире. Для того чтобы стать врачом, Швейцер закончил медицинский факультет и в последующем получил еще степень доктора медицины. Здесь необходимо отметить, что взгляды Швейцера в отношении христианства и этики жизни сформировались под влиянием немецкой либеральной теологии XIX века. Этот радикальный протестантизм в своей основе имел учение И. Канта, а его "чистый разум" не может проникнуть в самую суть вещей. С этим было связано и подозрительное отношение приверженцев И. Канта к умозрительным схемам и метафизике. Важными и основными являются нравственные аспекты веры и "религия чувства".

Следует отметить, что на понимание Швейцером Евангелия и "этики жизни" значительное влияние оказал Адольф Гарнак -- один из ведущих представителей либеральной теологии того времени. Гарнак считал, что христианство нового времени должно освободиться от груза мистико-догматических построений и вернуться к чистой религии Иисуса Христа, а Христос, по его мнению, был уникальным человеком, который жил доверием к небесному Отцу и возвещал этику как единственную форму благочестия, открыл людям Бога как любящего Отца, пробуждая в них высшую духовную жизнь.

Швейцер дальше отошел от церковного, завещанного апостолами, понимания Евангелия, чем Гарнак. Для Швейцера "Бог", "Абсолют" казались абстрактными понятиями. Он утверждал, что "человек стоит не перед абсолютом, а перед фактом непостижимого бытия, которое обращено к нам в виде мира природы, а сама природа лишена личностного и морального начала". Поэтому Швейцер считал, что только внутренний опыт приводит нас к истоку этики, и отрицал все попытки построить этику и понимание жизни на основе размышлений над природой. Нравственная воля в человеке -- не природный факт, который нельзя постичь рациональным путем.

В своей работе "Христианство и мировые религии" при рассмотрении истории мировых религий и философских направлений Швейцер высказывает интересную мысль о тщетности усилий в некоторых философских системах осмыслить и оправдать жизнь. Он находит в них тенденцию к бегству от жизни, "уходу в мир отвлеченного или потустороннего". Многие из современников Альберта Швейцера упрекали его самого в "бегстве от жизни в Африку", но это не было "бегством от жизни", наоборот, это был бег к жизни, к людям для их лечения и спасения. Швейцер говорил о том, что только этика любви, провозглашенная Иисусом, указывает на путь служения и активного действия. Поэтому он искал новые обоснования этики, так как "высшее познается в этике, которая должна противостоять внеэтическому царству природы".

По Швейцеру, нравственность -- это призыв Бога, на который человек должен ответить, а "благоговение перед жизнью" влечет за собой сознание ответственности за весь мир и за человека.

По его мнению, христианство -- наиболее возвышенное из всех существовавших и существующих учений, которое не призвано "объяснять все", а заключает в себе силу действия, и действия в духе любви, о которой говорил Христос. "Христианство должно поставить человека перед необходимостью выбора между логически последовательной религией и религией этической, настаивать на том, что этическое представляет собой высший тип духовности, и только оно является живой духовностью. Этим христианство проявляет себя как религия, которая стремится к этическому живому Богу, который не может быть найден путем созерцания мира, а открывает себя только в человеке". С этим и связано благоговение перед жизнью по Швейцеру, которое содержит в себе 3 элемента мировоззрения: смирение, миро- и жизнеутверждение и этику.

Швейцер писал о том, что его жизнь омрачают два основных переживания: осознание того, что мир представляет собой необъяснимую загадку и полон страдания, и тот факт, что он родился в "период духовного упадка человечества". Справиться с ними ему удалось "путем размышлений, которые привели к миро- и жизнеутверждению благоговения перед жизнью". В этом случае человек, по его мнению, находит в жизни твердую опору и ясное направление, становится менее поверхностным и морально более сильным. Это побуждает человека мыслить. Этика благоговения перед жизнью -- это этика любви. Человек, этичный по-настоящему, считает любую жизнь священной, включая и ту, которая с человеческой точки зрения должна была бы находиться в нижней части шкалы ценности. При этом всякая духовная жизнь встречается только в пределах естественной жизни. Следовательно, "благоговение перед жизнью" относится к естественной жизни так же, как и к духовной. Чем сильнее благоговение перед естественной жизнью, тем в большей степени человек будет его испытывать перед жизнью духовной.

В своей работе "Из моей жизни и мыслей. Автобиография" Швейцер писал о том, что его "знание пессимистично, но воля и надежда оптимистичны". Пессимизм, по его мнению, заключается в том, что, живя в мире, невозможно не ощущать всех тех страданий, которые есть вокруг, существованию зла в мире никогда не может быть найдено никакое объяснение. Здесь необходимо выделить важную мысль Швейцера о том, что каждый человек должен что-то сделать для того, чтобы какая-то часть несчастья прекратилась, и каждый должен идти своим собственным путем, но путем человека, который намерен помогать в деле избавления от несчастий. Человек "должен бороться со злом, а не сидеть, сложив руки, ожидая божественного вмешательства". Эти слова, по сути, явились символом его жизни и деятельности. Альберт Эйнштейн сказал о Швейцере, что "наконец-то в это трагическое столетие появился великий человек". У человека, по словам Швейцера, должна быть вера в истину, и "дух истины сильнее, чем сила обстоятельств". Поэтому человечеству не предуготована никакая иная судьба, кроме той, которую оно, посредством своего умственного и духовного состояния, готовит себе само. Должны находиться люди, которые за счет своих качеств сумеют сделать настоящей, действенной силой исходящие от них идеалы этического прогресса. В этом заключались "оптимизм и оптимистическая надежда" Альберта Швейцера, поскольку он верил в могущество истины и духа. В этом случае человечество не будет бояться повернуться лицом к мрачной реальности и видеть ее такой, какая она есть в действительности. Необходимо отметить важное заключение, к которому пришел Швейцер в своей концепции благоговения перед жизнью: "Мировоззрение благоговения перед жизнью по своему характеру является религиозным мировоззрением, а тот, кто его разделяет и действует в соответствии с ним, -- это религиозный человек в прямом смысле этого слова". Но мировоззрение благоговения перед жизнью должно основываться и зарождаться в логическом мышлении. Если воля к жизни у человека начинает думать о себе самой и о мире -- в этом положении человек оказывается в состоянии испытать жизнь мира и посвятить свою волю к жизни "служению бесконечной воле к жизни". Но это служение должно выражаться в действиях, которые человек совершает, и его воля к жизни должна обнаруживать себя как воля к созиданию и как воля к любви. Этот вопрос является очень актуальным в настоящее время.

Ушедший XX век оставил в памяти человечества множество социальных потрясений, две самые кровавые мировые войны, многочисленные гражданские войны, создание новых государств и развал колониальных систем, нарушение демографической ситуации, природные и техногенные катастрофы. В наступившем XXI веке также отмечается много потрясений в различных сферах жизни, жестокость и правовой беспредел. Нельзя не отметить, что и в настоящее время большая часть человечества ищет выход из состояния отсталости, нищеты и голода. Поэтому личная жизнь Альберта Швейцера и его труды очень важны для осмысления основных направлений человеческой деятельности. К сожалению, во времена СССР Швейцер не был оценен по достоинству, он не имел авторитета ввиду отсутствия у него восхищения советской моделью построения общества и социализма. В Ламбарене никогда не было советских врачей, его работы практически не были переведены на русский и в особенности на украинский языки. Это было большим упущением не только ввиду отсутствия возможности ознакомления с трудами А. Швейцера, в которых он выступал как философ и мыслитель, но и с его медицинскими работами и опытом, в которых он выступал уже как врач. Однако в настоящее время в Украине отмечается повышенный интерес к личности А. Швейцера. Это диктует современная жизнь, а его идеи очень актуальны, особенно учитывая сравнительно небольшой отрезок времени с момента провозглашения Украиной независимости.

В "Благоговении перед жизнью" важной является мысль о том, что развитию духовной жизни будут больше содействовать "взаимосвязь и взаимодействие между христианством и мышлением". В этом случае, благодаря этике любви, которая религиозна по своему характеру, и за счет своей духовной направленности, мировоззрение благоговения перед жизнью становится связанным с христианским мировоззрением. Следует еще раз подчеркнуть великое, необыкновенное мужество, которым обладал Швейцер и которое помогло пережить ему то тяжелое потрясение, испытанное им в Ламбарене после того, как его, германского подданного, эльзасца, взяли под арест и не разрешили работать в больнице. Казалось, что попытка "служения человеку", только начав осуществляться, пришла к концу. Однако он не опустил руки, а на следующий же день после ареста, "как в былые, доврачебные времена, с самого утра сел за письменный стол и погрузился в философию культуры". Он писал, что "война, которая бушует теперь, -- плод упадка культуры". В этих условиях у него даже не было уверенности в том, что у него "не отберут исписанные листы", и в том, "есть ли надежда когда-нибудь вновь увидеть Европу". Швейцер пришел к выводу, что "единственно возможный выход из хаоса -- это вновь обрести мировоззрение, уходящее своими корнями в культуру, и вновь подчиниться заключенным в нем идеалам истинной культуры, а катастрофа культуры -- следствие катастрофы мировоззрения".

Важным является то, что Швейцер вкладывал в понятие культуры. По его мнению, культура -- это духовный и материальный прогресс во всех областях, которому сопутствует нравственное развитие человека и человечества. В условиях упадка культуры и возникла война. В этой связи следует отметить большое исследование Швейцера в отношении этического содержания различных философских учений -- от древности до современности.

Свою работу Швейцер начал с исследования учений индийских мыслителей, которые считали, что единственно разумное поведение человека -- это уход в себя, вследствие чего человек "с помощью разных способов отрицания жизни низводит свою земную жизнь до уровня ожидания небытия". Далее Швейцер перешел к учениям философов Античности и Средневековья, затем рассмотрел теории китайских философов и закончил свое исследование анализом философии Шопенгауэра. У древнегреческих мыслителей Швейцер обнаружил попытки выработать жизнеутверждающее отношение к миру, которое, однако, всякий раз переходило в смирение (в этическом смысле). В эпоху Средневековья мировоззрение, наоборот, возводилось в принцип отрицания жизни. В период Средних веков любые проявления жизнеутверждающего начала были связаны с кодексом деятельной этики, заключенным в проповеди Христа. В этом трудно было обнаружить какую-либо творческую устремленность к прогрессу (в нравственном аспекте жизнеутверждения). Только эпоха Возрождения сделала жизнеутверждение своим принципом и отвергло мировоззрение Средневековья, основанное на отрицании жизни и мира. Альберт Швейцер считал, что современному европейскому мировоззрению, основанному на этическом жизнеутверждающем начале, родственны учения Заратустры и китайских мыслителей.

Одним из величайших парадоксов современности и того времени, когда жил Швейцер, является значительное проявление жестокости и антигуманизма на фоне того колоссального духовного и гуманистического потенциала, который накоплен человечеством на протяжении тысячелетий. Всегда существовала и существует борьба добра и зла. Отвечая на вопрос о том, почему "современное мировоззрение, основывающееся на жизнеутверждающем начале, из первоначально нравственного превратилось в безнравственное", Швейцер писал: "Это можно объяснить только тем, что мировоззрение это не имело подлинных корней в теоретической мысли. Идеи, породившие его, были благородны, эмоциональны, но не глубоки. Они не столько доказывали факт связи этического начала с началом жизнеутверждающим, сколько интуитивно улавливали его". Швейцер хотел выковать "сломанный меч идеализма".

В своей работе "Культура и этика" Швейцер пришел к выводу о том, что причиной кризиса культуры является более сильное развитие ее материальной стороны, чем духовной. Возникает состояние, когда культура, развивающая лишь материальную сторону без духовной, подобна "кораблю, который, лишившись рулевого управления, теряет маневренность и мчится навстречу катастрофе". В то же время "результат плавания зависит не от того, быстрее или медленнее движется корабль, а от того, будет ли правильным его курс и исправным его рулевое управление". Следовательно, материальные достижения -- это еще не культура. Необходимо их поставить на службу идее совершенствования человека и общества.

Жизнь и творчество Альберта Швейцера стали служением идеалу слияния идеи с практической деятельностью. Здесь необходимо отметить то колоссальное внутреннее напряжение, которое испытывал Швейцер ввиду того, что произведенный им анализ философских учений о состоянии культуры не указывал никакого способа приостановить ее упадок: "Я словно блуждал в густом лесу и не находил тропинки. Я толкал железную дверь, но она не поддавалась. Даже моя повседневная работа в больнице не снимала накала". И вот наконец Швейцер пришел к концепции "благоговения перед жизнью" как основополагающего принципа духовного обновления. Самый "естественный факт в сознании человека" он сформулировал следующим образом: "Я -- жизнь, которая хочет жить среди других жизней, которые хотят жить". Вытекающее отсюда "жизнеутверждение есть духовный акт", в процессе которого человек "перестает жить как придется и начинает с благоговением отдаваться жизни, чтобы раскрыть ее истинную ценность". На основании этой концепции Швейцер писал: "В то же время человек, отныне ставший мыслящим, испытывает потребность относиться к любой воле к жизни с тем же благоговением, что и к своей собственной. Он ощущает другую жизнь как часть своей. Благом считает он сохранять жизнь, помогать ей, поднимать до высшего уровня жизнь, способную к развитию; злом -- уничтожать жизнь, вредить ей, подавлять жизнь, способную к развитию. Это и есть главный принцип этики".

В своей автобиографии Швейцер приводит интересный пример с маленьким орленком, которого он купил у туземца, чтобы спасти его "от жестоких рук". Он оказался перед выбором: или позволить орленку умереть с голоду, или убивать каждый день несколько рыбешек, чтобы кормить его. Швейцер решил в пользу второго варианта, но каждый день сознавал свою ответственность за "принесение одной жизни в жертву другой". Он пришел к важному выводу о том, что если этика благоговения перед жизнью затронула человека, то он наносит вред жизни лишь в силу необходимости, которой он не может избежать, и никогда из-за недомыслия. Необходимо использовать любую возможность, чтобы "испытать блаженство: оказаться в состоянии помочь жизни и отвратить от нее страдание и разрушение".

Швейцер пришел к следующему заключению: "Этика благоговения перед жизнью включает все, что можно назвать любовью, преданностью, сопереживанием в горе и в радости и сопричастностью". Прийти к благоговению перед жизнью Швейцер призывал через мышление, так как "отказ от мышления -- это провозглашение духовного банкротства, а только живой является истина, которая порождена мышлением". Здесь также важно отметить, что не менее сильным, чем стремление к истине, должно быть и стремление к искренности, поскольку "искренность -- это фундамент духовной жизни". Также поэтому его умом завладевали мысли о мире. Его глубоко потрясли такие большие катастрофы XX века, как Первая и Вторая мировые войны. Появление атомной и водородной бомб создало сильную угрозу для человечества. Швейцер собрал всю необходимую информацию об атомной и водородной бомбах и подписал обращение против применения ядерного оружия. Он писал о том, что "когда одной-единственной бомбой убивают сто тысяч человек, моя обязанность доказать миру, насколько ценна даже одна-единственная человеческая жизнь".

В 1953 году Альберту Швейцеру присудили Нобелевскую премию мира за 1952 год, хотя получил он ее в 1954 году, когда отправился в Европу.

Следует отметить лекцию Швейцера "Проблемы мира", прочитанную им в Осло. В этой лекции он выразил убежденность, что человечество должно отказаться от войн по этическим причинам, поскольку "война делает нас виновными в преступлении бесчеловечности". По его мнению, лишь тогда, "когда идеал мира укоренится в людском сознании, можно будет ожидать эффективной работы учреждений, призванных оберегать мир".

Швейцер в очередной раз совершил такой гуманистический поступок, который на деле отразил смысл его концепции: премия в размере 220 тысяч марок позволила ему рядом с больницей в Ламбарене построить деревушку для прокаженных. В ней разместились 150 прокаженных, а некоторые из них даже с семьями.

В своих работах и выступлениях Швейцер выступал против угрозы атомной войны, призывал народы жить в мире и согласии. Он писал об идее содружества народов мира: "Нынче положение дел таково, что идея эта, так или иначе, должна воплотиться в жизнь, а не то человечество погибнет". В 1957 году Швейцер написал "Обращение к человечеству", где был призыв к правительствам прекратить испытания ядерного оружия. Он писал о том, что "мои лета, а также расположение людей, которым я обязан выдвинутой мной идее благоговения перед жизнью, позволяют надеяться, что мое предостережение, мой призыв расчистят путь к пониманию этой проблемы". Таким образом, написав это обращение к человечеству, Швейцер встал на сторону Всемирного движения сторонников мира. Свои убеждения он высказал в следующем виде: "Чтобы высказать общественное мнение подобного рода, не нужно ни проводить голосование, ни создавать какие-либо комиссии. Истина воздействует самим фактом своего существования. И если прекратятся испытания атомных бомб, это уже будет заря, предваряющая восход солнца, солнца надежды, которого ждет не дождется наше несчастное человечество". В результате Швейцер стал одним из инициаторов массового движения, которое добилось заключения соглашения о запрете испытаний атомного оружия. Обращение к человечеству Швейцера нашло широкий отклик во всем мире и находит сейчас.

Очень важно отметить, что Швейцер никогда не представлял какой-либо партии или какого-то направления. Он был в первую очередь настоящим Человеком -- Человеком с большой буквы. Известна его книга "Мир или атомная война".

Можно сказать о том, что это также был важный этап в жизни Швейцера, поскольку в процессе работы над книгой, он изучил десятки научных работ физиков-атомщиков, биофизиков, математиков, химиков. Многие годы он поддерживал дружеские взаимоотношения с Альбертом Эйнштейном. В своей автобиографии Швейцер написал о том, что "изучая естественные науки, я почувствовал, что соприкоснулся с действительностью, что нахожусь среди людей, для которых каждое утверждение требует обоснования и действия. Это стало необходимым условием моего духовного развития". Очень важно отметить то убеждение Швейцера, что человек обязан полагаться на свои силы и возможности. Интересно отметить тот факт, что на Швейцера большое влияние оказал нравственный пример Л.Н. Толстого, которого он назвал "великим воспитателем человечества". Швейцер писал о том, что Л.Н. Толстой стремился сделать человека человечнее и сам хотел достичь этого идеала. Следует отметить, что антивоенная позиция Швейцера была связана и с мнениями выдающихся представителей науки и культуры того времени (Альберт Эйнштейн, Ромен Роллан, Стефан Цвейг, Бернард Шоу, Бертран Рассел и др.), что он неоднократно отмечал в своих работах, в частности в "Письмах из Ламбарене".

швейцер благоговение христианство

Находясь на африканском континенте, Швейцер не один раз выступал в защиту африканцев, борющихся за свою национальную независимость. Например, в своей статье "Отношения белой и цветной рас" он настаивал на предоставлении африканцам права на проживание, права свободного передвижения по стране, на передаче права на землю местным жителям -- ее законным владельцам. В статье указывалось и на необходимость осуществления права на свободный выбор труда. Очень важно отметить, что Швейцер глубоко осознавал бесчеловечность гитлеровского режима, никогда не верил в победу фашизма и предвидел его гибель.

С этим также связано главное в философии Швейцера -- учение о "благоговении перед жизнью". Необходимо уважать универсальную волю к жизни, которая присуща всему живому. Поэтому одним из основных принципов его этики был принцип "человек человеку". Каждое человеческое существование, как писал Швейцер, должно быть тесно связано с другими. Поэтому человек не может быть чужим для другого человека. Необходимо не только "думать о других людях, всякий раз взвешивать, есть ли у меня право срывать все плоды, до которых может дотянуться рука".

Также необходимо, чтобы человек ощущал себя и активной частью целого -- общества. По мнению Швейцера, выбор способа действия и поступка должен быть направлен на служение людям, на совершенствование общества, а цель настоящей, активной морали -- "улучшить состояние мира".

Я, как автор этой статьи, являюсь врачом по специальности, а ранее закончил музыкальную школу. Поэтому не могу не отметить выдающийся вклад Альберта Швейцера в музыку и медицину. Этот удивительный человек достиг в музыке столь высоких результатов, что был признан одним из лучших исполнителей органных произведений И.С. Баха в Европе. Изучая органостроение, Швейцер внес ряд ценных предложений по усовершенствованию органа и написал серьезный труд по рационализации его устройства. Специалисты оценили этот труд как классический. Его книга на эту тему, которая вышла в 1906 году, спасла множество органов от неоправданной модернизации. Также необходимо выделить его книгу о И.С. Бахе, которая является одной из лучших работ в мире об этом композиторе. В предисловии к ней Швейцер писал, что "эта книга задумана в плане не исторического, а эстетического и одновременно практического пособия. Моя задача -- побудить тех, кто любит музыку, к самостоятельному размышлению о сущности и духе баховских творений и о том, как лучше исполнять их. Я старался писать просто и понятно, чтобы и любителей музыки приобщить к Баху". Швейцер рассматривал Баха как религиозного мистика, чья музыка соединяла текст с "истинными поэмами природы". Швейцер писал: "Что для меня Бах? Утешитель. Он вселяет в меня веру, что настоящая истина не может остаться нераспознанной или попранной, что ей не нужна помощь со стороны, что она побеждает сама по себе, как только настанет ее час. Вера в это необходима нам, чтобы жить".

У Альберта Швейцера была эта вера. В своей автобиографии он писал, что "собравшись ехать в Африку, я приготовился принести 3 жертвы: бросить орган, отказаться от преподавательской работы, к которой был привязан всем сердцем, и потерять свою финансовую независимость". Врачебная деятельность Швейцера в Ламбарене начиналась в тяжелых условиях: нищета, отсталость, высокая заболеваемость различными заболеваниями, в том числе тропическими, отсутствие строительных материалов для постройки больницы. Но Швейцер не сдался. При этом он выступал в качестве не только врача, но и строителя, архитектора, садовника и т.д. Постоянно необходимо было добывать деньги для приобретения различных лекарств, оборудования, продуктов питания и многого другого.

Необходимо отметить разнообразие той патологии, которая встречалась у больных: терапевтический, хирургический, гинекологический профиль; инфекционные и паразитарные болезни, в особенности сонная болезнь, малярия, желтая лихорадка, глистные инвазии; нервные и психические расстройства; болезни уха, горла, носа и глаз; травмы, нанесенные дикими животными, укусы змей и насекомых; болезни от недостатка и нарушения питания (в частности, нехватка белковой пищи). Также необходимо было уметь оказывать и акушерскую помощь. Потом Швейцер в своей автобиографии писал: "Я набрался мужества и остался. Нищета, которую я видел, давала мне силу для этого, а вера в людей поддерживала мою решимость". Швейцер никогда не сожалел о своем выборе. В результате были созданы больница и лепрозорий. Один из посетителей Ламбарене особенно отметил его руки "с огромными чуткими пальцами, которые одинаково ловко зашивали рану, чинили крышу, играли Баха на органе, записывали слова о значении Гете для цивилизации в период упадка". Деньги, заработанные от литературной и концертной деятельности, вкладывались Швейцером в строительство и обустройство больницы. Лечение было бесплатным. Можно сказать, что было создано место, где этика благоговения перед жизнью претворилась в жизнь. Обязательными для всех в больнице правилами были: забота о больном, соблюдение чистоты и дисциплины. Важными моментами были изучение быта и нрава местных жителей, проблема языкового общения и доверия, проблема питания больных и много других. Однако Швейцер и его помощники успешно и достойно с этим справились. Его дело продолжается и сейчас.

Таким был Альберт Швейцер. Трудно охватить все многообразие внутренней, духовной и внешней жизни этого талантливого и мужественного человека. Его жизнь и труды должны глубоко изучаться, особенно философами и врачами, музыкантами и этнографами, а также историками, теологами и литераторами.

Свою книгу о поисках "исторического Иисуса" Швейцер окончил знаменательными словами: "Он приходит к нам Неведомый, как пришел Он некогда на берег озера к людям, не знавшим Его. Он говорил нам "следуй за Мной" и ставил перед нами задачи, соответствующие нашему времени. Он зовет. И тем, кто повинуется Ему -- мудрым и простецам, -- Он открывает Себя в труде, в борьбе и страданиях, через которые ведет Своих учеников, и на собственном опыте, как невыразимую тайну, они постигнут -- кто Он". Наследие Швейцера нуждается в глубоком изучении и популяризации. Альберт Швейцер прожил насыщенную, счастливую и долгую жизнь, потому что с благоговением относился к другим жизням.

Основные положения, определяющие авторский подход.

Одно из требований современной методологии - ясно оговаривать подход к рассмотрению сложных философских проблем.

Первое положение, которое здесь хотелось бы сформулировать, таково: так называемое чисто объективное, незаинтересованное изучение техники сегодня мало продуктивно и может лишь усугубить кризис. Напротив, изучение техники предполагает признание неблагополучия, кризиса культуры и требование понять технику как момент этого неблагополучия. В этом плане техника является неотъемлемой стороной современной цивилизации и культуры, органически связана с их ценностями, идеалами, традициями, противоречиями. Но кризисы - не предмет любования. Кризисы, особенно глобальные, угрожающие жизни, необходимо преодолевать. Следовательно, изучение техники должно помочь в разрешении кризиса нашей культуры, должно исходить из идей ограничения экстенсивного развития техники (или даже отказа от традиционно понимаемого технического прогресса), трансформации технического мира, концепций создания принципиально новой техники, то есть такой, с которой может согласиться человек и общество, которое обеспечивает их безопасное развитие и существование.

Нужно заметить, что положения, сформулированные таким образом, конечно, опираются на определенные ценности, исходят из определенной аксиологии. Принципы этой аксиологии, на наш взгляд, довольно удачно сформулировал новосибирский философ Н.С.Розов, отдельные суждения которого мы здесь изложим.

Под ценностью Н.Розов понимает предельное нормативное основание актов сознания и поведения людей. Предваряя свою концепцию параграфом о значимости в наше время аксиологического сознания, он пишет: "Политический опыт второй половины ХХ века в целом позволяет надеяться на укрепляющееся стремление к мирному решению проблем, значит, нужны диалог и компромиссы, нужны общий язык, круг общих понятий и взаимоприемлемых оснований. Нужна возможность для представителей каждой идеологии и религии идти на частичные уступки и не быть обвиненными в предательстве. Нужна гибкая система идей, позволяющая решать проблемы последовательно, по частям... Всем этим требованиям отвечает ценностное сознание - максимально широкое, плюралистическое в сферах религиозных, идеологических, социальных, культурных, экономических, национальных и прочих этносных ценностей. При этом ценностное сознание на основе достигаемых соглашений твердо стоит на страже общезначимых ценностей - витальных и гражданских прав человека, а также всех необходимых условий...". Далее Н.Розов выделяет следующие основные принципы.

Принцип двойственности обнаружения и построения ценности. “Ценностные абсолютисты и ценностные релятивисты, по-видимому, не сойдут со своих позиций. Однако помимо привычных взаимообвинений между ними возможен продуктивный диалог. Элементом общего языка такого диалога может стать термин "установление ценностей", под которым абсолютисты могут подразумевать обнаружение вечных истин, релятивисты - построение актуальных социокультурных регулятивов, а принимающие идею исторического платонизма - двойственный процесс разработки открывающихся духовных горизонтов".

Принцип разделения режимов установление и осуществление ценностей. "Здесь уместна аналогия с разделением режима разработки новых законов, международных соглашений и режима их выполнения. Наличие творческой свободы в первом режиме не означает возможности пренебрегать ограничениями и правилами во втором режиме".

Принцип щадящей коррекции. "Принцип щадящей коррекции направлен на смягчение болезненных процессов ценностного обновления. Он основан на представлении о двухслойном характере ценностей: рациональный, понятийный слой более легко изменчив, теснее связан с целями, правилами, ограничениями поведения, а более глубокий иррациональный, символический слой устойчив, прочно вплетен в культурную традицию, органически связан с бессознательными и эмоционально-образными компонентами психики и поведения... Отсюда следует стратегия щадящей коррекции: сосредоточивать внимание на необходимости изменения только понятийной, рациональной компоненты ценностей, которая всегда является частной, текущей, исторически преходящей ".

Принцип множественности опор. “В ситуации необходимости ценностной коррекции принцип множественности опор сосредоточивает внимание на двух направлениях работы. Во-первых, критика старого, неадекватного в новых условиях, понимания ценностей должна учитывать наличие множества связей, которыми это понимание соединено с различными опорами в жизни и деятельности людей. Пренебрежение этими опорами - главная причина слабости всех рациональных доводов. Во-вторых, относимое в общественное сознание новое понимание ценности будет принято сообществом только тогда, когда оно, в свою очередь, обретет собственные опоры в этнокультурной, социально-экономической, политико-правовой и прочих сферах".

К перечисленным принципам конструктивной аксиологии автор добавляет еще два, если так можно сказать, реализационных принципа, которые мы переформулируем применительно к философскому мышлению.

Принцип конструктивности означает рациональность, рефлексивность, открытость для критики и коррекции, логическую связность положений. Иначе говоря, основания философского мышления должны иметь явный смысл и явную структуру связи между собой. При условии обоснованной критики должна быть возможность исправления, дополнения или замены отдельных звеньев этой структуры или самих связей между основаниями.

Принцип ценностного обоснования означает установления общего языка ценностей для самых разных позиций и мировоззрений, претендующих на обоснование философского мышления.

Если мы принимаем установку, что изучение техники должно в конечном счете способствовать разрешению кризиса современной цивилизации и культуры, то следование положениям конструктивной аксиологии Н.Розова, очевидно, может нам помочь в плане мышления.

Второе положение касается особенностей техники как объекта изучения (не вообще, а именно в философии техники). В свое время Хайдеггер подчеркивал, что объектом рассмотрения философии техники является не просто феномен техники, а сущность техники. Выступая в 1989 г. на советско-германском совещании по философии техники, Ю.Н.Давыдов утверждал, что необходимо исходить из центрального онтологического факта (а не сущности), и таким фактом для нашего времени, убежден Ю.Давыдов, является катастрофа в Чернобыле. Вряд ли, впрочем, здесь разные точки зрения: да, нужно исходить из сущности техники, но эту сущность нужно раскрыть так, чтобы ясно было решение и объяснение основных онтологических проблем, например: почему произошло превращение мирного атома в фактор смерти, или почему современная техника вызывает экологический кризис, или, наконец, почему техника порабощает человека. По Хайдеггеру, сущность техники - это раскрытие потаенного в современной культуре, конкретно - превращение человека и природы в "постав". С нашей точки зрения, сущность техники более сложна. Говоря о сущности, мы имеем в виду такие представления, которые позволяют осмыслить технические явления, объяснить парадоксы технического развития, ориентировать теоретическую деятельность, направленную на изучение формирования и функционирования техники, построить знания, необходимые для решения прикладных задач философии техники.

Следующее методологическое положение - это признание неэффективности прямого синтеза онтологических характеристик техники, попыток построить так называемые обобщающие определения техники. Собирая и обобщая различные онтологические характеристики техники (предметные, деятельностные, аксиологические, культурологические и т.д.) в одно целое, исследователи, на наш взгляд, не получают никакого приращения знания. Все подобные обобщения механичны, если не противоречивы в понятийном отношении, хотя при этом создается определенная иллюзия теоретического объяснения. Но как в этом случае собрать и связать разные подходы к технике, разные способы ее описания, разнородные характеристики техники, полученные в отдельных дисциплинах?

Как можно было понять из наших размышлений, на вопрос, необходимо ли в понятие и сущность техники включать ее понимание и концептуализацию, мы склонны отвечать положительно. Но это означает, что техника как объект изучения философии техники - совершенно особое образование: хотя эмпирически она дана нам в качестве субстанции, конструкций и внешне напоминает объекты естественных и технических наук, в философском изучении техника является скорее объектом гуманитарного познания. В философии техники последняя не может рассматриваться только аналогично объектам первой природы, как не включенная в человеческое существование, не влияющая на бытие человека (правда, сегодня подобный подход не проходит и относительно объектов первой природы). В технике человек встречается сам с собой, со своими замыслами и идеями, но такими, которые выступают в форме отчужденной технической реальности. Как реальность техника событийна, переживается и проживается человеком. В настоящее время в отношении к технике приходится решать не только проблемы эффективности или надежности, но и такие как судьба техники, смысл техники, сосуществование с техникой, освобождение от технической обусловленности и т.п. То есть вопросы сугубо гуманитарные и философские. При этом возникает довольно сложная проблема: если техника (сущность техники) включает в себя понимание и концептуализацию техники, которые, как мы отмечали, менялись в каждой культуре, и кроме того, должна быть рассмотрена как особая техническая реальность, то в каком тогда смысле можно говорить о существовании техники. Понятно, когда мы говорим о физическом существовании техники; но в данном случае речь идет не об этом. Тогда что значит существование техники не только в качестве физического, природного, хотя и искусственного явления (вот этот конкретный механизм, машина, орудие), а в качестве понимания техники, как технической среды, технической реальности и т.д.? Нужно сказать, что проблема существования и отношение существования к реальности в ее разных пониманиях в современной философии являются предметом дискуссии и стоят довольно остро. В связи с этим мы вынуждены рассмотреть эту тему, параллельно затронув важную для философии техники проблему "естественнонаучного и гуманитарного подходов".

Размещено на Allbest.ru