Философия суфизма. Восточный перипатетизм

Размещено на http://www.allbest.ru/

1. Философия суфизма

У суфизма никогда не было родоначальника или исторического происхождения. Он существовал с самого начала, потому в человеке всегда был свет, который является его второй природой; а свет в своем высшем аспекте может быть назван знанием Бога, божественной мудростью - то есть Суфизмом. Всегда были люди, которые практиковали Суфизм; его посланниками всегда были люди сердца; поэтому он принадлежит как реализованным мастерам, так и просто всем людям.

В традиции считается, что Адам был первым пророком - что показывает, что уже первый человек обладал мудростью. В расе людей всегда были те, кто желали мудрости.

И они отыскивали духовных существ, живших в одиночестве, служили им с почтением и преданностью, и учились у них мудрости. Конечно, только немногие могли понять этих духовных существ, но многих притягивала сила их личности. Они говорили: «Мы будем следовать за тобой, будем служить тебе, будем верить в тебя, никогда не будем следовать ни за кем другим». А святые отвечали им: «Дети мои, благословляю вас. Поступайте так-то и так-то. Это - лучший метод жить». И они давали своим последователям определенные заповеди и принципы.

Так формировались религии.

Но с течением времени истина терялась. Появлялась тенденция доминировать, а вместе с ней - патриотизм общины и нелюбовь к чужим. Так мудрость была постепенно потеряна. Религия была принята (хотя и не без трудности), но эволюция мира в тот момент была такова, что мир не мог принять Суфиев. Над ними смеялись, плохо относились к ним и издевались над ними; им пришлось уйти от мира в горные пещеры; в отшельничество.

Во времена Христа, среди первых его слушателей были Суфии. Во времена Магомета Суфии с горы Зафах первые откликнулись на его призыв. Магомет первый открыл им дорогу; у них появилось много последователей, среди которых были Садик и Али.

Потом суфизм дошел до Персии. Но, как только Суфии выражали свои свободные мысли, их немедленно атаковали устоявшиеся религии, и поэтому Суфизм нашел себе выход в поэзии и музыке. Поэтому случилось так, что великие суфийские поэты, такие как Хафиз, Руми, Шамс-е Табрез, Саади, Омар Хайям, Низами, Фарид, Джами и другие, дали мудрость Суфиев миру. Стихи Руми так велики, что если прочитать и понять их, постигнешь всю философию мира. Жизни Суфиев были великолепны в своей простоте и человечности.

Но совершенство искусство Суфизма обрело в Индии. Индия издавна была землей духа. Для индусов мистицизм был наукой и первым объектом жизни.

Суфии и Йоги уважают друг друга, потому что единственная разница между Йогом и Суфием в том, что Йог больше заботится о духовном, а Суфий более заботится о людях.

Йог считает, что лучше быть Богом; Суфий думает, что лучше быть человеком.

Суфии говорят, что, раз уж все нужды и желания тела и его чувств существуют, они должны быть удовлетворены; они говорят, что нам стоит иметь то, что мы можем иметь, но если мы не можем этого иметь, то не нужно переживать об этом. Однако, нет никакой внутренней разницы между Йогом и Суфием. В мудрости нет разницы; если и видится разница, то это всего-навсего разница в формах.

Радость - в союзе; не в духовном или материальном мире отдельно, но в обоих вместе. Радость - в союзе духовного и материального.

Быть исключительно животным - не слишком хорошо; но быть исключительно ангелом - тоже не слишком хорошо, поскольку мы созданы с животным телом, которому нужно есть, пить и спать, и у чувств которого есть тысячи потребностей. Нам стоит оставить при себе те животные свойства, которые не приносят вреда, и избавиться от вредных. Есть - не плохо, и пить - не плохо, но хватать еду с чужой тарелки, когда еда есть на своей - плохо.

Центральная тема жизни суфия - свобода души. Как говорит великий поэт-суфий Руми:

«Душа на земле - в тюрьме, и она будет оставаться там, пока живет на земле».

Человек может давать или не давать себе в этом отчета, но в каждой душе есть глубочайшая жажда подняться над этой тюрьмой, вырваться из этого плена; и утолить эту жажду можно лишь духовным достижением.

У суфиев есть два аспекта: один называется Ринд, а другой - Салик. Аспект, называющийся Ринд очень хорошо выражен у Омара Хайяма.В его стихах часто имеется в виду - Воспользуйтесь данным моментом; именно сейчас мы можете почувствовать вечность. Но если перед вами всегда мир прошлого или мир будущего, вы живете не в вечности, а в ограниченном мире. Другими словами, живите не завтра, и не вчера, а в вечности. Именно сейчас нужно пытаться найти то счастье, которое можно найти в свободе души.

Это - центральная тема всех великих поэтов, которых можно назвать «Ринд». Их жизнь не связана так называемыми «принципами», о которых говорят ортодоксы. Они свободны от какого-либо двуличия, догм и принципов, навязанных человечеству. В то же время, они - люди высоких идеалов и великой морали, глубоких мыслей и очень продвинутой реализации. Они живут свободной жизнью в этом мире плена, где каждый - узник.

Среди суфиев есть также «Салик» - те, кто обдумывают и медитируют на этику, жизнь в соответствии с определенными принципами. Жизнь учит их и направляет их по верному пути. Они живут жизнью отречения. Путь «Салик» - понять, что за религию исповедуют люди и следовать ей со своей точки зрения.

«Салик» используют ту же терминологию, что и ортодоксы, и посещают те же церемонии; но для них эти слова и церемонии наполнены иным смыслом. Таким образом, для Салик каждая строчка священных писаний имеет особенное значения, потому что он видит ее в особом свете.

Высшие и тончайшие мысли о Боге и человеке могут быть поняты только в свете эволюции человека; и поэтому естественно, что те суфии, которые называют себя «Салик», принимают религиозную форму поначалу для того, чтобы быть в гармонии с другими людьми; а потом они интерпретируют истинную мудрость, находимую в этой религии.

Большая часть суфийской литературы написана так, что удивляет тех, кто не знает внутреннего ее значения. Если мы возьмем стихи Хафиза, то заметим, что Бог там едва упоминается. Омар же Хайям, столь ценимый в западном мире, вообще все время пишет только о вине, кубке, возлюбленной и одиночестве. Можно сказать: « Что это за духовность! Он же не пишет ни о чем, кроме выпивки!». И действительно, в этих стихах формально мало поклонения Богу. А в поэмах Джами вообще ни слова о Боге - как и у тысячи других поэтов-суфиев. При этом их считают великими мудрецами и мистиками.

Эти поэты справедливо боялись, что как только их признают «духовными», им всегда придется выглядеть «духовными», говорить «духовно» и вести себя «духовно». И они подозревали, что таким образом потеряют свободу и станут двуличными.

СУФИЗМ.

Многие говорят: «я верю только в Моисея» или «я верю только в Христа». Некоторые говорят, что верят только в Веды - или другие древние писания. Но суфию все равно - кто сказал; ему важно только что сказано. Если он находит истину в словах Заратустры, он принимает ее; если находит правду в Каббале, он принимает это. Он принимает слова Христа и Библию; он видит истину в Коране. Он принимает Веданту; некоторые суфии были большими знатоками Веданты, чем большинство индусов. Во всем он видит одно писание.

Дара, брат Аурангзеба, был одним из первых иностранцев, изучавших Веданту и распространявших знание, скрытое в ней. А в правление Акбара в его владениях были христианские церкви, синагоги и мечети - и посещал их все. Из этого очевидно, что он был суфием. А когда умер великий поэт Кабир, на его тело претендовали и индуисты, и мусульмане. Индуисты хотели кремировать тело; мусульмане же хотели его похоронить. И те, и другие говорили, что он исповедовал их религию.

Суфий видит истину в каждой религии. Он никогда не скажет, что какая-то религия чужда ему. И индуисты, и мусульмане поклоняются могилам великих суфийских святых - например, могиле Кважда Мойн-уд-Дина Чишти в Аджмере.

Суфий видит одну истину во всех формах.

Если суфия попросят вознести молитву в христианской церкви, он будет готов это сделать. Если кто-то приведет его в синагогу, он будет готов молиться вместе с евреями; а среди мусульман он будет делать Намаз. В индуистком храме он увидит того же, живого Бога, а не идолов; и храм, посвященный Будде, вдохновит его. И при этом его истинная мечеть - это его собственное сердце, в котором живет Бог, Возлюбленный, которому равно поклоняются и правоверные мусульмане, и Куфр (неверные).

Суфизм - это религия, если человек хочет научиться религии; это философия, если человек ищет мудрости; это мистицизм, если человек нужно руководство в развертывании своей души. И при этом суфизм - вне всех этих понятий.

Он - свет, он - жизнь любой души. Он возвышает смертного до бессмертия.

Он - послание любви, гармонии и красоты. Он - божественная весть. Он - весть времени; а весть времени - это ответ на зов каждой души. Весть, однако, содержится не в словах, а в божественном свете и жизни, исцеляющих души; приносящих им покой и мир Бога.

Суфизм - не деизм и не атеизм, потому что деизм - это вера в Бога, который где-то далеко в небесах, а атеизм - жизнь без веры в Бога. Суфий верит в Бога. В какого? В Бога, от которого он оказался отделен; Бога внутри и снаружи него. Как сказано в Библии, «мы живем, и движемся, и имеем бытие свое в Боге». Это учение - учение Суфиев.

В действительности, не может быть много религий; религия одна. Не может быть двух правд; не может быть двух господ. А поскольку есть только один Бог и одна религия, то есть только один Господь и только одна истина. Слабостью человека всегда было то, что он может воспринять как правду только то, к чему он привык; все, чего он не привык слышать или думать, пугает его. Но путешествие к совершенству включат в себя необходимость подняться над ограничениями; подняться так высоко, что станет виден не горизонт одной только страны или континента, а горизонт всего мира. Чем выше мы поднимаемся, тем шире горизонт.

Суфий не предписывает никому принципов; Но это не значит, что он беспринципен.

Некотрые не могут понять, как можно сдедовать Суфизму, если там нет принципов. Но ответ прост: то, что для одного хорошо, другому может быть очень плохо. Для одного может быть очень хорошо стать монахом или сидеть весь день в храме - но кому-то другому это может быть очень плохо; а третьему вообще, может быть, нужно ходить по кафе и ресторанам и изучать смысл пережитого там.

На Востоке, в месте, где нужно выказать уважение другому, носят головной убор; на Западе же в аналогичных местах его снимают.

Это полярные принципы. На Востоке, перед входом в храм, мечеть или другое святое место снимают обувь. На Западе же нельзя войти в церковь без обуви. Принципы религии были даны людям с учетом времени и места.

Люди всегда воевали из-за принципов; они говорили, что придерживаются определенного принципа и это делает их лучше тех, кто придерживается другого принципа. Но для суфия нет ни плохого, ни хорошего; его единственная мораль - быть добрым по отношению к другим.

А именно этого мир и не может понять; миру всегда нужны были принципы; нужно было, чтобы объяснили, что хорошо, а что плохо. Но любая вещь хороша или плоха только в зависимости от нашей на нее точки зрения; поэтому сначала нужно научиться находить точку зрения.

Суфий превращает все, что он делает, в духовное занятие. Он видит только единство и гармонию. Религия суфия - это любовь и только любовь. Поэтому принципы всех религий для него - ничто. Он оставляет драку за принципы тем, кто не видит ничего, кроме тесной загородки своих идей.

Суфий поддерживает любое поклонение Богу;

Но даже поклонение идолам не превращает его в Куфра(«неверного»), потому что, помимо идола, он поклоняется одновременно и всему остальному. Миру кажется, что он поклоняется идолу, но в действительности он поклоняется живому Богу во всем сущем. Настоящий идолопоклонник - это тот, кто говорит: «Это - Бог, а это - не Бог. Бог - в этом идоле; Бог - не в тебе».

Когда человек видит Бога в одном только объекте, а не во всем, что есть в мире - вот именно тогда он - идолопоклонник. Но когда видишь Бога во всем сущем, тогда ты действительно видишь Бога.

ЦЕЛЬ СУФИЯ.

У суфия та же цель, что и у всего остального мира: знание; но он хочет находиться в гармонии и союзе с другими людьми, а не искать с ними разногласий. Таким образом, цель суфия - видеть не двойственность, но единое. На самом деле это - цель всех религий; с той лищь разницей, что каждая из религий более или менее ясно формулировала эту цель в разные этапы эволюции мира.

Суфий может сказать, что Бог существует как неактивное, совершенное Сознание, чье совершенство лежит в Его самодостаточности. Активным он представляется нам в своих проявлениях.

И в этом суфий видит цельность Бога. Бог - всегда у него перед глазами. Любую доброту, проявленную по отношению к нему - друзьями ли, отцом или матерью - он воспринимает, как исходящую от Бога: это Бог действует через отца, мать или друга. Любое обязательство, любую благодарность, которую он чувствует - он чувствует по отношению к Богу. А дружбу и любовь, которые он чувствует к своим родителям, родственникам, друзьям или возлюбленной - он приписывает Богу.

Суфийские поэту часто упоминают в своих стихах кудри Возлюбленного. Почему?

Потому что для них Возлюбленный - это Бог.

Бог является поэту в образе Возлюбленного.

Поэт узнает Бога в родителе или друге. Каждое мгновение он повторяет имя Бога и поэтому каждое дыхание для него - важнее всего на свете. Можно спросить: «Зачем повторять одну и ту же мысль миллион раз? Если бы в мысли появлялись бы какие-то вариации, было бы лучше». Но только повторяя одну и ту же мысль, человек может настроить свое сознание для воссоединения со своим источником.

Возникает вопрос: не является ли целью суфия стать целителем или ясновидящим, общаться с духами, анализировать мир феноменов - или же он хочет присоединиться к какому-то пророку или мастеру? Ищет ли он присутствия Бога, хочет ли достичь небес, следует ли какой-то определенной религии?

Ответ на все эти вопросы один - нет. Суфий не стремится ни к одной из этих вещей.

Есть много людей, которые хотели бы приобрести мистическое знание, чтобы стать целителями и исцелять себя и своих близких, не прибегая к помощи врача. Все это и многое другое может прийти к суфию само - на его пути к достижению более высокой цели. Он может столкнуться со всем этим в своем путешествии, но оставаться среди этого было бы так же нелепо, как идти на вокзал встречать друга, заболтаться с кем-то по пути и опоздать к поезду.

Ищет ли суфий присутствия Бога? Зависит он ли от медитации пророка или мастера?

Ответ на это - тоже нет. Он не ищет присутствия Бога, потому что там, где есть присутствие, возникает двойственность; а цель суфия - единство, целостность. Там же, где все едино, не может быть присутствия. Поэтому же суфий не хочет быть с каким-либо пророком или мастером всегда. И он не хочет попасть в рай, потому что он всегда видит этот рай вокруг себя.

Как только воображение один раз помогло человеку испытать присутствие Бога, Бог просыпается в его собственном сердце. И после этого Бог слышит его еще до того, как он успеет вымолвить слово; когда он молится в комнате, он там не один - с ним там Бог.

Для суфия Бог не в высочайшем раю, но рядом с ним, вокруг него, в нем самом. И тогда рай - на земле, и вся земля - рай. Тогда нет никого живее, чем Бог; нет никого, более понятного, чем Бог; все имена и формы наполнены Богом. Каждое слово молитвы, произносимой суфием - живое слово. Оно не только приносит ему благословение - оно приносит благословение всем вокруг него.

Такая молитва - единственно истинная; когда человек молится так, все, о чем он молится, дается ему.

Так в чем же тогда цель суфия? Он хочет достичь переживания, в котором нет переживания в обычном смысле этого слова. Есть две тенденции: тенденция к рождению в человеческом теле, которая привела нас в этот разнообразный мир, и тенденция к бездействию, которая возвращает нас в то состояние, из которого мы сюда пришли. Совершенство - не в неявленном и не в явленном; оно - в единении этих двух.

Душа, проходя на своем пути к воплощению разные планы, собрала вокруг себя все вибрации, с которыми она входила в контакт - от самых тонких до самых физических и грубых. Но и в этом - совершенство Создателя. Мы не могли бы наслаждаться высшим, не будь низшего; не могли бы наслаждаться сладостью, не будь горечи. Если бы все было лучшим, мы не радовались бы лучшему. Если был бы только один цвет, мы не радовались бы многоцветью. Вспоминаются слова поэта, сказавшего: «Господи, не дай мне жить в мире, где и камфора, и хлопок, и кость - все считаются белыми!». Чем больше цветов, чем больше оттенков, тем больше наша радость. Созданы тысячи и сотни тысяч несовершенств для того, чтобы появилось одно совершенство. Как художник, пишущий картину: он берет краски и кисти; он делает набросок - и первым ли мазком, десятым или тысячным, он добивается того, что хотел.

Дело суфия - убирать покровы. Душа человека так закутана различными вибрациями, что не видит сама себя. Своей медитацией и практикой суфий сначала снимает с себя физическое тело и смотрит - что он видит без него. Затем он избавляется от астрального плана, где человек живет своими мыслями и чувствами, и смотрит - что он воспринимает без этого плана. Сознание похоже на завесу, перед которой человек стоит с фонариком. Свет фонарика падает на завесу и отграничивает одну ее часть, которая и получает все впечатления.

Суфий стремится к самореализации и он достигает этой самореализации с помощью своего божественного идеала, своего Бога. Таким образом он касается той истины, которая является высшей целью, которой жаждет каждая душа. Это - не только реализация; это счастье, невыразимое словами. Это мир, которого желает каждая душа.

Так как же он достигает этого? Практикуя присутствие Бога; понимая целостность всего сущего; сознательно или подсознательно работая каждый момент, не отводя глаз от истины, несмотря на волны иллюзии, бушующие вокруг и отвлекающие его взгляд от абсолютной истины. И не важно, как может называться секта, культ, или вера, к которой принадлежит человек - пока душа человека стремится к именно к этому, суфий назовёт такого человека суфием. Суфий относится ко всем религиям с уважением. Его религия - это религия человечности; его единственная цель - реализовать истину.

2. Философия «Братьев чистоты» («Братьев верности»)

Открытая борьба, развернувшаяся в средние века между религией и «запятнавших ее новшеств и ошибок» (бидат), зачастую имела тяжкие последствия. В таких условиях в конце Х века образовалось близкое к исмаилизму тайное научно-философское общество «Братья чистоты» с идеологическим центром в городе Басра (Ирак) и представителями из стран мусульманского Востока, в том числе из Азербайджана.

Отчетливо прослеживается значительное влияние на творчество «Братьев чистоты» идеологических течений шиизма, выступающего против халифата, в частности исмаилизма и батинизма. Одновременно «Братья чистоты», будучи оппозиционерами-схоластами, именовали себя «носителями справедливости и детьми благословления».

«Братья чистоты» представляли разные слои общества.

«Братья чистоты» ставили своей целью распространение философских и научных знаний с целью искоренения пороков современного им общества и придания религии философского направления. Они считали, что посредством созданного им учения они укорачивают путь получения благословления от Бога. Свою задачу «Братья чистоты» видели в том, чтобы с помощью философии очистить позитивный божественный закон (шариа) от «запятнавших его новшеств и заблуждений», ибо только через разум, познавший истину, человек достигает подлинного счастья, наслаждаясь им в этом мире и сливаясь в блаженстве с мировым разумом после смерти. «Братья чистоты» утверждали, что для достижения совершенства необходимо соединить греческую философию и мусульманский шариат.

Сочинения «Братьев чистоты» собраны в коллективном энциклопедическом труде "Братья чистоты и Друзья Правоверия". В него входят 52 трактата, разделённые на четыре части: 14 трактатов по математике, 17 трактатов по естествознанию, 10 трактатов о душе и разуме, 11 трактатов о божественных законах и шариате. В трактатах по математике высоко оценивается значение познания математических наук. В трактате о числах отмечается, что поскольку субстанция души имеет родство и соответствие с числами, существует определенное соответствие свойств чисел с материей бытия. В трактате о геометрии основной акцент делается на верном направлении чувств (желаний) в процессе перехода от вещей чувствительных к умственным, от ценностей физических к духовным, от конкретных вещей к абстрактным. В других же трактатах ставится вопрос об обогащении человеческого разума знаниями, овладении им сил познания, и, наконец, его совершенство и очищение от предрассудков.

Идеи Пифагора и его последователей занимают важное место в учении «Братьев чистоты». В одном из трактатов о метафизике Пифагор характеризуется как ученый, который впервые отмечал роль и особенности науки о числах.

По мнению «Братьев чистоты», философы, ученые и мудрецы заговорили об основах бытия и началах существующих ценностей. Мысль, пришедшая на ум одной группы, отличается от мыслей других. Так, дуалисты видели состояние души в виде двоицы, насраниды подразумевали троицу, натуралисты - четверку, хуррамиты - пятерку, другие шестерку, иные - семерку, восьмерку, девятку. Каждое племя, выражая придуманную ей мысль, переходило грань логического мышления, и под воздействием этой мысли не признавало ничего иного.

«Братья чистоты», считая недопустимым ограничение существующих вещей только двоицей, троицей, четверкой, пятеркой, шестеркой и т.д., разделяли позиции пифагорцев относительно рассмотрения их в полноценном виде.

«Братья чистоты» описали концепцию эманации, согласно которой из Единого (Творца, Бога) проистекает Мировой разум, затем Мировая душа, затем “первая” материя. В концепции эманации «Братьев чистоты» все материальное и духовное характеризуется символикой цифр, по которому разум приравнивается двоице, страсть (желание) - тройке, первичная материя - четверке, природа - пятерке, тело - шестерке, небеса - семерке, элементы - семерке и смешанное - девяткой. «Порождения», состоящие из четырех элементов (земля, вода, воздух, огонь), являются высшей ступенью.

В трактатах «Братьев чистоты», также как в трудах восточных перипатетиков, понятия «материя» и «форма» интерпретируются во взаимосвязи друг с другом.

В трактатах «Братьев чистоты» интересными представляются также умозаключения о видах движения. По их мнению, движение подразделяется на шесть видов: зарождение, исчезновение, ускорение, снижение, изменение и перемещение. Перемещение - это переход элемента из небытия в бытье или из потенциальности в актуальность. Исчезновение - это обратный процесс. Изменение - замена определенных свойств цветами, вкусами, запахом и т.д. Движение, именуемое перемещением, - это переход тела из одного места в другое. Человеческое познание, по учению «Братьев чистоты», осуществляется тремя способами: при помощи органов чувств, разума и интуиции, ибо иного способа получения информации просто не существует.

«Братья чистоты» считали человека «маленьким миром», также как именовали мир «большим человеком».

Из-за критического подхода к решению существующих проблем, а также в силу пропагандируемых научных, философских взглядов трактаты общества «Братья чистоты» были включены на долгое время в список запрещенной литературы. Однако несмотря на запрет использования, эти бесценные труды нашли широкое распространение в странах Ближнего и Среднего Востока оказывая влияние на Западные страны посредством Испании.

3. Философия восточного перипатетизма

Восточный аристотелизм, восточный перипатетизм (араб. ЭбУЭЙээ) -- средневековая мусульманская философия IX--XII веков, опирающаяся на авторитет Аристотеля. Явилась опосредующим звеном между перипатетиками и аверроизмом. Представителями этого направления были: Ал-Кинди, Ибн Сина, Фараби, Ибн Рушд. Одной из особенностей восточного аристотелизма был теоцентризм, что проявлялось в его совмещение с неоплатонизмом. Однако Бог скорее понимался как вечный двигатель, существующий при вечной материи. Критику идей этого направления дал Газали.

Основные черты

· Рациональный, логический стиль изложения (Акль)

· Различие потенциального (имкан) и актуального существования (вуджуб)

· Восприятие Бога как вечного двигателя и генератора форм (Вахиб аль-сувар).

· Утверждение вечности материи

Основные представители

Ал-Кинди

Родоначальником фалясифа был Абу Юсуф Якуб б. Исхак ал-Кинди, прозванный «философом арабов» за то, что первым среди арабов стал знатоком и пропагандистом «пришлых наук», которыми до этого занимались главным образом сирийскоязычные христиане и сабии Харрана.

Ал-Кинди не создал цельной философской системы, и его работы отражают довольно пёстрый конгломерат учений, восходящих к Аристотелю, Платону, Плотину, Проклу, пифагорейцам, которыми переводчики из «Дома мудрости» обильно снабжали арабоязычную читающую публику. К наиболее известным его концепциям относятся концепция пяти прасубстанций (материи, формы, движения, места и времени) и концепция четырёх видов разума:

· деятельного -- всегда находящегося в актуальном состоянии;

· потенциального -- находящегося в состоянии лишённости;

· перешедшего в актуальное состояние -- находящегося в состоянии обладания, ввиду чего он именуется разумом по обладанию -- ал-акл би-л-малака; примером тому может служить врач, сведущий в медицине, но не практикующий;

· проявляющегося -- функционирующего, наподобие практикующего врача.

Эта концепция, которой предшествовала классификация разумов, разработанная Александром Афродисийским: 1) материальный разум; 2) приобретённый разум; 3) деятельный разум, стала первой в ряду аналогичных концепций последующих поколений -- фалясифа. Ал-Кинди же принадлежит заслуга введения в фальсафу метода символико-аллегорического толкования Корана.

Аль-Фараби

Подлинным основоположником восточного перипатетизма следует признать Абу Насра аль-Фараби, прозванного «Вторым учителем» (после «Первого учителя» -- Аристотеля). Философское образование Абу Наср первоначально получил в Харране, а затем в Багдаде. В 942 году философ перебирается в Алеппо, где жил под покровительством хамданидского правителя Сайф ад-Дауля и умер в Дамаске в 950 году.

Аль-Фараби было написано огромное количество книг, трактатов и комментариев. Философ был непревзойдённым толкователем античной логики, ему принадлежит первая в истории арабо-мусульманской философии работа, посвящённая классификации наук, под названием «Слово о классификации наук»; в продолжение традиции, идущей от Симпликия, аль-Фараби написал трактат «Об общности взглядов двух философов -- Божественного Платона и Аристотеля», а также отдельные трактаты, посвящённые каждому из этих двух великих мыслителей античности. Но в истории философии он более всего прославился своими трактатами по этике и политике, такими, как «Трактат о взглядах жителей добродетельного города», «Указание пути к счастью», «Политика», «Афоризмы государственного деятеля», «О достижении счастья» (последняя работа вместе с трактатами «Философия Платона» и «Философия Аристотеля» образует трилогию). В трактатах этой категории Абу Наср развивает, беря за образец «Государство» Платона, учение об идеальном государстве (добродетельном городе -- аль-мадина аль-фадила араб. ЗбгПндЙ ЗбЭЗЦбЙээ) и о противоположных ему порочных государствах (заблудших и невежественных городах).

О его метафизических воззрениях какие-либо данные отсутствуют. Если не считать небольшого трактата «Сущности вопросов» («Уйун ал-масаил»), который скорее всего принадлежит не Абу Насру, а Ибн Сине, то из трудов этой категории до наших времён сохранилась только «Книга букв», посвящённая разъяснению философских терминов, соотношению религии и философии и философским вопросам. Что же касается тех философских идей, которые ему обычно приписываются, то они представляют собой взгляды жителей идеального государства. Но эти взгляды не могут быть убеждениями философа по определению, так как этот термин обозначает недостоверное знание, близкое к мнению. И в самом деле, ал-Фараби мировоззрение жителей добродетельного города характеризует как добродетельную, то есть идеальную религию аль-милла аль-фадила (араб. ЗбЯгЗб ЗбЭЗЦбЙээ), «подражающую» истинной философии.

Описывая эту религию, аль-Фараби впервые вводит в арабо-мусульманскую философию концепцию эманации и деление вещей на бытийно-возможные и бытийно-необходимые.

Рисуемая в идеальной религии картина эманационного происхождения сущего из единого первоначала призвана была служить парадигмой социального устроения общества, руководимого философом-правителем, выполняющим одновременно функцию имама -- предводителя религиозной общины. суфизм перипатетизм философия

В известном библиографическом труде турецкого учёного Хаджжи Халифы (1608--1657) содержится указание на то, что Абу Насром было написано энциклопедическое сочинение под названием «Второе учение», которое стало прототипом для самого полного изложения восточноперипатетической философии -- «Книги исцеления» Ибн-Сины. Сам факт находится под сомнением, потому как других свидетельствующих источников на данный момент нет, но именно благодаря «Книге исцеления» философская система восточного перипатетизма чётко поддаётся реконструкции.

Ибн Сина

Помимо «Книги исцеления» Ибн Синой были написаны и менее пространные энциклопедические работы -- «Книга спасения», «Дар» и «Книга знания» (последняя -- на родном для философа языке фарси). Кроме того, он является автором «канона медицины», представляющего собой свод накопленных к тому времени медицинских знаний, а также собственных наблюдений как практикующего врача. Абу Али составил также аллегорические повести, образующие своеобразную философскую трилогию -- «Хайй ибн Йакзан», «Птицы» и «Саламан и Абсал».

Ибн Сина ввёл в своё учение доктрину ал-Фараби о добродетельном городе, но от написания специального труда по политической науке воздержался. Причиной тому, по-видимому, была неблагоприятная политическая обстановка того времени, для которой была характерна борьба могущественных Газневидов с исмаилитами, чья идеология как раз и впитала в себя политические утопии, подобные теориям идеального государства аль-Фараби и «Чистых братьев». Практическую философию аль-Фараби Ибн Сина, однако, развивает в русле рационалистической трактовки пророчества. Для поддержания жизни, рассуждает Абу Али, люди должны объединяться в сообщества. Для этого необходим закон, а значит, и тот, кто будет обязывать их его соблюдать, «ибо в противном случае среди них возникнет разлад и каждый будет считать справедливым то, что ему выгодно, и несправедливым -- то, что ему невыгодно». Таким человеком должен быть пророк, оповещающий людей, что у них есть некий всемогущий единый творец, относительно которого он, однако, не должен обременять простонародье сведениями «сверх знания того, что он есть единый, истинный и бесподобный». Вслед за аль-Фараби Ибн Сина рассуждал также об эманации, но концепция эманации не была инвариантным элементом его метафизики: в его позднем энциклопедическом труде «Указания и наставления» место этой концепции занимает описание ступеней приближения суфия-гностика к богопознанию.

Размещено на Allbest.ru