Познания Декарта

Размещено на http://www.allbest.ru/

Познания Декарта

Вступление

познание декарт схоластический философия

Яркой фигурой в философии XVII в. был Рене Декарт (1596-1650), французский философ и математик, основатель классического рационализма. Его главное произведение - «Принципы философии». Как уже отмечалось, Декарт признавал существование двух субстанций - материи, обладающей атрибутом протяженности, и духа, атрибутом которого является мышление. Материя, по Декарту, - это бесконечная Вселенная, состоящая из корпускул, делимых бесконечно. Материальные тела наряду с протяженностью характеризует также движение (которое Декарт сводил преимущественно к механическому).

Как и Ф. Бэкон, Декарт критиковал схоластику и теологию. Однако если Бэкон делал это с позиций эмпиризма, то Декарт - с позиций рационализма. Декарт отстаивал идею всемогущества и непогрешимости разума.

1. Теория познания Декарта

Однако остается что-то, в чем я не могу сомневаться: ни один демон, как бы он ни был коварен, не смог бы обмануть меня, если бы я не существовал. У меня может не быть тела: оно может быть иллюзией. Но с мыслью дело обстоит иначе. В то время как я готов мыслить, что все ложно, необходимо чтобы я, который это мыслит, был чем-нибудь; заметив, что истина «я мыслю, следовательно, существую» столь прочна и столь достоверна, что самые причудливые предположения скептиков неспособны ее поколебать, я рассудил, что могу без опасения принять ее за первый искомый мною принцип философии.

Этот отрывок составляет сущность теории познания Декарта и содержит то, что является самым важным в его философии. Большинство философов после Декарта придавали большое значение теории познания, и тем, что они так поступали, они в значительной степени обязаны ему. „Я мыслю, следовательно, я существую" делает сознание более достоверным, чем материю, и мой ум (для меня) более достоверен, чем ум других. Таким образом, во всякой философии, которая берет свое начало в философии Декарта, существует тенденция к субъективизму и к рассмотрению материи как единственного, что можно познать, если вообще что-то можно познать путем вывода из того, что известно об уме. Эти две тенденции существуют и в континентальном идеализме и в британском эмпиризме, но в первом это возглашается с торжественностью, в последнем -- признается с калением. Совсем недавно была сделана попытка избежать этого субъективизма посредством философии, известной под названием „инструментализм", но об этом сейчас я не стану говорить. За этим исключением, современная философия очень широко принимала те формулировки своих проблем, которые давались философией Декарта, вместе с тем, не принимая его решений. Читатель помнит, что св. Августин выдвинул аргумент, очень похожий на декартовский принцип cogito ergo sum. Однако он не придал этому должного значения, и проблема, которую он стремился разрешить, основываясь на этом принципе, заняла только небольшую часть его размышлений. Следовательно, нужно принять оригинальность Декарта, хотя она в меньшей степени состоит в нахождении аргументов, чем в понимании их важности.

После того как Декарт обеспечил твердое основание, он принимается за перестройку всего здания познания. Существование Я было доказано выводом из того факта, что я - мыслю. Следовательно, я существую тогда, когда я мыслю и только тогда. Если бы я перестал мыслить, не стало бы доказательств моего существования. Я -- вещь, которая мыслит, субстанция, вся природа или сущность, которой состоит только в мышлении и которая, чтобы существовать, не нуждается ни в каком пространстве и ни в какой материальной вещи. Следовательно, душа совершенно отлична от тела и более легко познаваема, чем тело; она была бы всем тем, что она есть, даже если бы тела не было вовсе.

Далее Декарт спрашивает себя: почему принцип cogito ergo sum так очевиден? И он приходит к выводу, что это только потому, что он ясен и отчетлив. Поэтому как общее правило принимает он принцип: все вещи, которые мы воспринимаем очень ясно и вполне отчетливо - истинны. Однако он допускает, что иногда бывает трудно понять, какие вещи воспринимаются отчетливо.

„Мышление" Декарт употребляет в очень широком смысле. Вещь, которая мыслит, говорит он, -- это вещь, которая сомневается, понимает, воспринимает, утверждает, отрицает, хочет, воображает и чувствует, ибо чувствование, как это случается во снах, является формой мышления. Так как мысль является сущностью ума, то ум всегда должен мыслить, даже во время глубокого сна.

Теперь Декарт снова ставит вопрос о нашем познании тел. Он берет в качестве примера кусочек воска из медовых сот. Некоторые вещи непосредственно очевидны чувствам: так, воск имеет вкус меда: пахнет цветами, имеет какой-то видимый цвет, размер и форму, он тверд и холоден, и, если ударить, он звучит. Но если вы положите его близко к огню, эти качества изменятся, хотя воск как таковой продолжает существовать; следовательно, то, что представлялось чувствам, был не самый воск. Самый воск составлен из протяженности, гибкости и движения, которые понимаются умом, а не воображением. Вещь, которая является воском, сама по себе не может быть чувственно-воспринимаемой, так как она равно включена во все явления воска данным различным органам чувств. Восприятие воска «не составляет ни зрения, ни осязания, ни представления... но составляет только усмотрение умом". Я вижу воск не больше, чем я вижу людей на улице, когда я вижу шляпы и пальто. „Благодаря одной только способности суждения, находящейся в моем духе, я понимаю то, что мне казалось, будто бы я вижу глазами". Познание посредством чувств беспорядочно и обще нам с животными; но сейчас я снимаю с воска его покровы и мысленно воспринимаю его обнаженным. То, что своими органами чувств вижу воск, достоверно говорит о моем собственном существовании, но не о существовании воска. Познание внешних вещей должно осуществляться умом, а не чувствами.

Это ведет к рассмотрению различных видов идеи. Наиболее общие ошибки, говорит Декарт, состоят в том, чтобы считать, что мои идеи подобны внешним вещам. (Слово „идея", как его обычно употреблял Декарт, включает чувственные восприятия.) По-видимому, существуют идеи трех видов: 1) врожденные; 2) чуждые и приходящие извне; 3) изобретенные мной самим. Мы, естественно, предполагаем, что второй вид идей одинаков с внешними объектами. Мы предполагаем это частично потому, что так думать учит нас природа, частично потому, что такие идеи приходят независимо от воли (то есть через чувства), и поэтому кажется разумным предположить, что посторонняя вещь запечатлевает свой образ во мне. Но является ли все это достаточно разумным? Когда я в этой связи говорю о том, что „природа учит", я только подразумеваю то, что у меня есть определенная склонность верить этому, а не то, что я вижу это естественным светом моего ума. То, что усматривается посредством естественного света моего ума, нельзя отрицать, но простая склонность может быть направлена к тому, что ложно. А что касается чувственных идей, которые являются непроизвольными, это не является аргументом, так как сны тоже непроизвольны, хотя они и не приходят извне. Основания для предположения о том, что чувственные идеи приходят извне, поэтому не убедительны.

Более того, иногда есть две различные идеи одного и того же внешнего объекта, например солнце, как оно является чувствам, я - солнце, в которое верят астрономы. Обе эти идеи не могут быть одинаково похожими на солнце, и разум показывает, что одна из них, которая приходит прямо из опыта, должна быть наименее похожей на солнце. Но эти рассуждения не опровергли скептических аргументов, которых содержались сомнения в отношении существования внешне мира. Это может быть сделано сперва доказательством существования Бога.

Доказательства существования Бога Декартом не очень оригинальны; в основном они взяты из схоластической философии. Их сформулировал Лейбниц, и я не стану рассматривать их до тех пока мы не перейдем к нему. Когда существование Бога доказано, все остальное может быть выведено. Так как Бог добр, он не будет действовать подобно коварному демону, которого Декарт выдумал как основание для сомнения. Значит, Бог дал мне такую сильную склонность верить в существование тел, что Он стал бы обманщиком, если бы ничего не существовало; следовательно, тела существуют. Кроме того, Он, вероятно, дал мне способность исправлять ошибки. И я использую эту способность, когда исхожу из принципа, что все, что ясно и отчетливо -- истинно. Это дает мне возможность знать математику, а также физику, если я помню, что я должен знать истину о телах с помощью одного ума, а не с помощью совместно ума и тела.

Конструктивная часть теории познания Декарта значительно менее и интересна, чем его более ранняя негативная часть. Здесь используются все виды схоластических принципов, как, например, то, что действие никогда не может быть более совершенным, чем его причина, которая как-то избежала начального критического исследования. Никаких обоснований для принятия этих принципов не дается, хотя они, конечно, менее самоочевидны, чем чье-либо собственное существование, которое доказывается столь громко. В „Теэтете" Платона, у св. Августина и св. Фомы содержалась большая часть из того, что утверждается в „Метафизических размышлениях".

Метод критического сомнения, хотя сам Декарт и применял его очень нерешительно, имел большое философское значение. С точки зрения логики было ясно, что он мог только в том случае принести положительные результаты, если его скептицизм должен был где-то прекратиться. Если должно быть и логическое, и эмпирическое познание, то должно быть и два вида сдерживающих моментов: несомненные факты и несомненные принципы вывода. Несомненные факты Декарта -- это его собственные мысли, употребляя слово „мысль" в самом широком смысле. Его исходная предпосылка: „Я мыслю". Но здесь слово „я" действительно логически неправильно; он должен был бы сформулировать свою исходную предпосылку в виде: „Имеются мысли". Слово „я" удобно грамматически, но оно не описывает фактов. Когда он дальше говорит: „Я -- вещь, которая мыслит", -- он уже некритично использует аппарат категорий, унаследованный от схоластики. Он нигде не доказывает ни того, что мысли нуждаются в мыслителе, ни того, есть ли основание верить этому, кроме как в грамматическом смысле. Однако решение рассматривать скорее мысли, чем внешние объекты как начальные эмпирические достоверности, ушло очень важно и оказало глубокое воздействие на всю последующую Философию.

Философия Декарта важна и в двух других отношениях. Во-первых, она привела к завершению или почти к завершению дуализма ума и материи, который был начат Платоном и развивался большей частью Религиозным причинам христианской философией. Если не учитывать любопытные труды о шишковидной железе, которые оставили последователи Декарта, картезианская система изображает два параллельных, но независимых друг от друга мира: мир ума и мир материи, -- каждый из которых можно изучать безотносительно к другому.

В «Метафразах» есть вопрос: "Почему ум чувствует грусть, когда тело испытывает жажду?". Правильный картезианский (т.е. по Декарту) ответ - тело и ум подобны 2 часам, и когда 1-е указывают "жажда", 2-е указывают "грусть". Живые организмы, как и мертвая материя, управляются законами физики, т.е. полный детерминизм.

2. Методология Декарта

С проблематикой познания в философии Декарта тесно связан вопрос о способе конкретного достижения наиболее истинного, т. е. наиболее достоверного, познания. Тем самым мы подходим к одной из важнейших частей философского наследия Декарта - к рассуждениям о методе. Эта проблематика в трудах Декарта имеет исключительное значение. Уже говорилось, что главным принципом Декарта было «во всём сомневаться», т. е. чётко определённый методологический скепсис. Этот принцип, однако, был для него лишь определённой предпосылкой для того, чтобы создать правила, гарантирующие достижение познания с высокой степенью правдоподобности. Поэтому основным видом познания, по Декарту, является рациональное познание, инструментом которого служит разум.

В «Рассуждении о методе» Декарт говорит, что его «умыслом не является учить здесь методу, которому каждый должен следовать, чтобы правильно вести свой разум, но лишь только показать, каким способом я стремился вести свой разум».

Правила, которых он придерживается и которые на основе своего опыта полагает важнейшими, он формулирует следующим образом:

- не принимать никогда любую вещь за истинную, если ты её не познал как истинную с очевидностью; избегать всякой поспешности и заинтересованности; не включать в свои суждения ничего, кроме того, что предстало как ясное и видимое перед моим духом, чтобы не было никакой возможности сомневаться в этом;

- разделить каждый из вопросов, которые следует изучить, на столько частей, сколько необходимо, чтобы эти вопросы лучше разрешить;

- свои идеи располагать в надлежащей последовательности, начиная с предметов наипростейших и легче познаваемых, продвигаться медленно, как бы со ступени на ступень, к знанию наиболее сложных, предполагая порядок даже среди тех, которые естественно не следуют друг за другом;

- совершать везде такие полные расчёты и такие полные обзоры, чтобы быть уверенным в том, что ты ничего не обошёл.

Первое из правил Декарта является концентрированным выражением его методологического скептицизма. Оно имеет ярко выраженный гносеологический характер. Требование: не принимать никогда любую вещь за истинную, если ты её не познал как истинную с очевидностью, - опирается на условия «достоверности» и «очевидности» познания, о которых уже говорилось выше. Это правило также можно считать главной предпосылкой для использования следующих правил. Если условия первого правила не удовлетворяются, остальные правила не могут гарантировать разуму, что он придёт к истинному познанию. Следующее правило является выражением требования аналитичности. При этом оно, как и остальные два, имеет в меньшей или большей степени методический характер.

Третье правило относится к собственно выводам из мыслей. Условия, которые оно содержит, становятся в ходе развития новой философии и науки неотделимой и эффективной составной частью основных методологических принципов. Заключительное же правило подчёркивает необходимость определённой систематизации как познанного, так и познаваемого. Правила Декарта, как и все его «Рассуждения о методе», имели исключительное значение для развития философии и науки Нового времени. Условие «очевидности» и «интуитивной ясности» исходных утверждений научной теории является одним из основных характеристик научного познания в нашу эпоху. В отличие от Ф. Бэкона, который в «Новом Органоне» считал индукцию (в современных терминах можно сказать «эмпирическую индукцию») основным методом получения истинных (и практически полезных) фактов, Декарт таким методом считает рациональную дедукцию. Формулирует он этот метод в прямой противоположности по отношению к созерцательной и спекулятивной средневековой схоластической философии.

3. Рационализм Декарта

Декарт, увлеченный бьющими в глаза успехами чистого разума, творческую силу которого он непосредственно наблюдал на самом себе, он впал в крайность, противоположную той, которую проповедовал Френсис Бэкон: он признал единственным орудием открытия истины чистый разум, игнорируя опыт и наблюдение. Таким образом, было положено начало другому философскому направлению, получившему название рационализма. Декарт со всей силой своего гения подверг уничтожающей критике все существовавшие до него схоластические системы философии и своим анализом разрушил старую теологическую метафизику. Он твердо установил исходную точку всей философии познания, что мы знаем достоверно только наши собственные ощущения и мысли. "Cogito, ergo sum" - "Мыслю, следовательно, существую" есть основной принцип его философии. Безусловно, достоверны только немногие истины, извлекаемые из чистого разума. Он считал немыслимым взаимодействие между мертвой природой и живым, познающим духом человека, а потому и отверг значение опыта.

Отрицание опыта он построил на игре слов, на предвзятом противоположении понятий "мертвый" и "живой". Здесь можно видеть пример того, насколько завладевают даже выдающимися умами предвзятые идеи, в течение ряда лет внушаемые и передаваемые воспитанием от поколения к поколению (idola theatri Ф. Бэкона). В утверждении Декарта о невозможности воздействия мертвой природы на живой дух сказалось основное положение старой теологии о коренном противоречии между душой человека, находящейся в ведении всеблагого бога, и его плотью, тем "сосудом скудельным", которым всецело заведует антипод бога - сатана.

Разрушая старую теологию, Декарт бессознательно подпал под ее же влияние. Не имея возможности отрицать, что внешний мир познается нами только при помощи чувственных восприятий (и даже создается самим мыслящим субъектом) и, отвергнув, наперед возможность взаимодействия между ними и внешними предметами, он зашел в тупик, и с этого момента еще более запутался в сетях старой схоластики, которую сам же перед этим так основательно разрушал. Пришлось прибегнуть, как в греческих до безвыходности запутанных трагедиях, к Deusy ex machina, что Декарт и сделал, придумав теорию врожденных идей о явлениях так называемого внешнего мира, которые внушаются нашему разуму извне.

Но так как ничто вне нас лежащее и ограниченное, т.е. принадлежащее вещественному миру, воздействовать на наш разум не может, то пришлось вывернуться из безысходного положения опять-таки при помощи игры слов. Если вне нас лежащее конечное и несовершенное не может воздействовать на нас, то такое воздействие может оказать нечто также вне нас находящееся, но бесконечное, всесовершенное и всемогущее, т.е. бог, который как всемогущий, может сделать все, что является немыслимым для человека, и обманывать, как существо всесовершенное, не может, а потому, влагает в разум человека с его рождения истинные основные идеи о внешнем вещественном мире. Необходимо только разыскать их в своем разуме, представить ясно и раздельно, как это сделано уже в математике и в геометрии при составлении аксиом.

Из этих основных аксиом можно уже затем развить, путем чистой дедукции, опять-таки по примеру математических наук, всю стройную систему человеческих знаний. В этой последней схеме построения системы точного знания, заметим кстати, заключалась верная и совершенно новая для того времени мысль; но она была парализована признанием прирожденных идей, которые должны черпаться исключительно из чистого разума совершенно независимо от опыта и наблюдения.

Заключение

Правила Декарта, как и все его «Рассуждения о методе», имели исключительное значение для развития философии и науки Нового времени. Они не потеряли своего значения и в наши дни. Условие «очевидности» и «интуитивной ясности» исходных утверждений научной теории является одним из основных характеристик научного познания в современную эпоху. Если Ф. Бэкон в «Новом Органоне» разрабатывал индуктивный метод и считал его основным методом получения истинных и практически полезных знаний, то Р. Декарт в «Рассуждении о методе» разработал дедуктивный метод, который, по его мнению, сулит человечеству неведомые прежде возможности и сделает людей хозяевами, господами природы.

Итак, значение Декарта в истории философии огромно. Он по-новому взглянул на место и роль дедукции в познавательном процессе, обнаружив в ней ранее неиспользованные логические и гносеологические возможности. Под дедукцией Декарт понимал рассуждение, опирающееся на вполне достоверные исходные положения (аксиомы) и состоящее из цепи также достоверных логических выводов. Достоверность аксиом обнаруживается разумом интуитивно, без всякого доказательства, на основе ясности и очевидности.

Синтез дедукции и рационализма, по мнению Декарта, позволит науке продвинуться далеко вперед в познании природных явлений и процессов. Рационализм Декарта заимствовали представители немецкой классической философии. Всем последующим поколениям Декарт завещал непоколебимую веру в мощь человеческого разума, тесный союз философии с наукой. Декарт был и остается крупнейшим прогрессивным философом Франции. Проблемы, поставленные декартовской системой, стимулировали развитие философских взглядов П. Гассенди и Б. Спинозы.

Размещено на Allbest.ru