Ксенофан Колофонский

Размещено на http://www.allbest.ru/

Ксенофан Колофонский - древнегреческий поэт и философ, основатель Элейской школы.

Годы рождения Ксенофана в разных источниках указываются по-разному: то 580 до н.э., то 570 до н.э., то 564до н.э. Умер около 473 года. Происходил из города Колофана, что в Малой Азии (Иония). В 25 лет вынужден покинуть родной город из-за персидского нашествия. После долгих скитаний в качестве рапсода (странствующие певцы, декламировавшие поэмы с жезлом в руке жезл -- символ права выступать на собрании)в конце своей долгой жизни осел в Южной Италии, в городе Элее, где позже возникло, не без его влияния, философское учение так называемых элейцев. Не занимаясь специально философией, он выражал своё философское мировоззрение в поэтических текстах - "Силлах" ("Сатирах"). До нас сохранились отрывки элегий (лирический жанр, содержащий в свободной стихотворной форме какую-либо жалобу, выражение печали, или эмоциональный результат философского раздумья над сложными проблемами жизни.) Ксенофана, отдельные стихи из поэмы "О природе" и отрывки из его "Насмешливой поэмы", где любопытна рационалистическая критика гомеровского антропоморфизма.

Что среди смертных позорным слывет и клеймится

хулою -

То на богов возвести ваш Гомер с Гесиодом

дерзнули.

Красть, и прелюбы творить, и друг друга обманывать

хитро.

Если бы руки имели быки, или львы, или кони,

Если б писать, точно люди, умели они что угодно, -

Кони коням бы богов уподобили, образ бычачий

Дали б бессмертным быки; их наружностью каждый

сравнил бы

С тою породой, к какой он и сам на земле сопричислен.

Черными мыслят богов и курносыми все эфиопы,

Голубоокими их же и русыми мыслят фракийцы.

В целом учение Ксенофана состояло из двух тесно связанных между собой частей: «отрицательной» (критики традиционных греческих религиозных представлений) и «положительной» (учения о едином самотождественном боге, пребывающем во Вселенной). Основными объектами критики Ксенофана были поэмы Гомера и Гесиода, признаваемых в качестве выразителей «общего мнения» о природе «небесного» и «земного».

Все сначала учатся по Гомеру и Гесиоду, говорит Ксенофан. А между тем «все, что есть у людей бесчестного и позорного, приписали богам Гомер и Гесиод: воровство, прелюбодеяние и взаимный обман». Воровские проделки Гермеса, любовные похождения богов и богинь, знаменитый роман Афродиты, жены Гефеста, и Ареса, описанный в «Одиссее», история Кроноса, который оскопил своего отца Урана, рассказ о свержении Кроноса Зевсом и прочие примеры не могут служить образцом для подражания. Однако Ксенофан - не просто морализирующий литературный критик. Его задача - преобразование представлений о богах, резюмирующихся в столь откровенном антропоморфизме. «Ведь люди воображают, будто боги рождаются, имеют одежду, голос и телесный облик, как и они... Эфиопы [утверждают, что их боги] курносы и черны, фракийцы - [что они] голубоглазы и рыжеволосы... Но если бы быки, [лошади] и львы имели руки и могли ими рисовать и создавать произведения искусства, подобно людям, то лошади изображали бы богов похожими на лошадей, быки на быков и придавали бы им тела такого рода, каков телесный облик у них самих».

В своей критике политеизма Ксенофан рассуждал так: " «Допустим, что богов много, -- рассуждает он. -- Если при этом они в одном будут превосходить друг друга, в другом -- уступать, то они не будут богами, потому что божество по своей природе не терпит над собой господства. Если же они равны, то не будут обладать природой бога, потому что бог должен обладать превосходством над всеми, а равное не лучше и не хуже равного. Поэтому, коль скоро бог есть, и коль скоро он таков, то он должен быть только один. Кроме того, будь их много, то он не обладал бы силой [совершить] всё, что пожелает. Следовательно, он только один»"

Традиционной антропоморфической и политеистической религии Ксенофан противопоставил монотеистическо концепцию, основанную на представлении о едином Боге, вечном и неизменном, ни в чем не похожем на смертные существа. «Один Бог, наивеличайший среди богов и людей, не похожий на смертных ни телом, ни разумом». Он «весь целиком видит, весь целиком мыслит и весь целиком слышит» . Он пребывает неподвижным, ибо «ему не пристало двигаться то туда, то сюда», и одной лишь «силой ума» он «все потрясает». Бог Ксенофана, по всей вероятности, отождествляется с воздухом, наполняющим космос, и пребывает во всех вещах. Верхняя граница земли «у нас под ногами и касается воздуха», в то время как нижний конец «в бесконечность уходит». По утверждению Ксенофана, «все из земли и в землю все умирает». «Все есть земля и вода, что рождается и прорастает». Суша периодически погружается в море, и при этом все существа погибают, а при отступлении воды рождаются вновь. Только бог, по Ксенофану, обладает высшим и абсолютным знанием, тогда как людское (обычное) знание никогда не выходит за пределы отдельного «мнения» и целиком строится на догадках.

Хотя и можно допустить, что этим он еще не учил ничему такому, что не было бы еще намечено и указано, если и не изложено в определенном виде, в знакомом ему учении Пифагора, а может быть еще и ранее того в мистериях, тем не менее, Ксенофана делает философом то новое и чисто теоретическое обоснование монотеизма, которое он развивает из рассуждений милетской физики. Можно суммировать его учение в таком положении: первоначало есть Божество. По его религиозному убеждению, Бог есть первая причина всех вещей, и ему подобают поэтому все те предикаты, которые физики приписали первичной материи: он не произошел и непреходящ; и как мировая материя ионийцев, точно так же и бог Ксенофана тождествен с мировым целым; он содержит все вещи в себе, он в то же время всеединое.

Философский монотеизм, столь горячо защищаемый против политеизма мифа, будет, таким образом, если говорить современным языком, отнюдь не теистичным, но совершенно пантеистичным. Именно это имел в виду Аристотель, писавший, что «воззревши на мир в его целостности, он [Ксенофан] говорит, что единое и есть бог» (Метафизика, I, 5, 986 b). Мир и Бог для Ксенофана одно; и все единичные вещи нашего восприятия расплываются в его глазах в одну, всегда равную самой себе, всеобщую сущность. Сильнее, однако, чем милетцы (у которых, конечно, это вытекало само собой из понятия о первоначале) оттеняет Ксенофан, вследствие своей религиозной тенденции, единственность божественного мирового принципа. С признаком единственности соединяет Ксенофан в то же время и признак единства, и именно в том смысле, что он приписывает Богу-Миру качественное единство и внутреннюю однородность. В чем, однако, состоит эта последняя, об этом он высказался мало. Правда, его поэтическое изображение при случае придает божеству все возможные функции и способности, и даже духовные, так же свободно, как и материальные; однако, из совокупности всех его изречений уже Аристотель мог извлечь только темное и неопределенное утверждение существенной однородности всего существующего.

Но для последующего развития гораздо важнее то, что Ксенофан продумал этот признак качественного единства с полной последовательностью и распространил его также на разницу во времени, так что приписал божеству (и притом во всяком отношении) абсолютную неизменяемость. Этим он впал в важное противоречие со своими предшественниками: из понятия о божественном первоначале исчезает признак превращаемости, который у милетских гилозоистов играл такую значительную роль.

Гилозоизм (греч. ?лз -- материя и жщЮ -- жизнь) -- представление о том, что вся материя является одушевлённой, или сама по себе, или путём участия в функционировании Мировой души, или каким-либо похожим образом)

В выставлении на вид этого требования, чтобы первоначало, как невозникшее и непреходящее, было также и непревращаемым, а потому исключало бы как движение, так и превращение, лежит решающее нововведение Ксенофана: ведь именно вследствие этого, понятие первоначала потеряло способность быть употребляемым на объяснение эмпирического бывания. Ксенофан сам, кажется, не заметил той пропасти, которую он этим разверзал между метафизическим принципом и множественностью и изменяемостью единичных вещей: ибо он соединял с этой религиозной метафизикой, очевидно совсем наивно, массу физических теорий, в которых он, однако, является не самостоятельным исследователем, но следует только предположениям Анаксимандра, с учением которого он, очевидно, был хорошо знаком, присоединяя сюда некоторые, более или менее, удачные заметки. ксенофан философ гилозоизм

К последним принадлежат вполне детские представления, которые он излагал о предметах астрономии (светила он принимал за огненные облака, угасающие при заходе и опять загорающиеся при восходе, и то большое значение, которое он придавал земле, как одному из основных элементов эмпирического мира (при включении воды), причем эту землю он представлял себе бесконечной книзу. Счастливее была мысль сослаться на окаменелости, наблюдаемые им в Сицилии, для доказательства того, что земля когда-то высохла из илистого состояния. Но по сравнению с той решительностью, с какой Ксенофан защищал свою религиозную метафизику, он, по-видимому, не придавал никакого значения подобным физическим теориям об единичном и преходящем, так как только к ним одним можно отнести скептические замечания, представляемые одним из его отрывков.

Размещено на Allbest.ru