Размещено на http://www.allbest.ru/

Санкт-Петербургский Государственный

Экономический Университет.

Реферат.

Кафедра философии.

Тема: Проблема жизни, смерти и бессмертия в истории философии, а так же поиск смысла жизни.

Выполнила: студентка группы Э-1406

Евдокимова Александра

Преподаватель: Хомелев Г.В.

Санкт-Петербург 2014

Введение

Каждый человек рано или поздно задается вопросом о конечности своего бытия. Люди, пожалуй, единственные существа на планете, осознающие свою смертность и делающие ее предметом размышления. Неизбежность собственной смерти становится для человека пугающим, ожидающим будущим и вызывает сильные эмоциональные потрясения.

Поиском ответа на вопрос о человеческом существовании занимались и занимаются мифология, религия, искусство, и многочисленные философии. Мифология и религия стремятся навязать человеку определенные решения, а философия, наоборот, помогает ему, анализируя предшествующий опыт человечества в поисках, и исходит из того, что человек должен сам найти ответ, прилагая собственные усилия. Духовные усилия.

Размышляя о конечности своего бытия, человек задается вопросом о смысле жизни. Эта проблема важна для него не меньше ожидания собственной смерти. Философ Ницше сказал: «Если есть Зачем жить, можно вынести любое Как», и в этом он был прав. Современные философы считают, что выбор смысла жизни зависит от объективных факторов (политико-правовая система, социальные условия, мировоззрение, состояние войны и т.д.) и субъективных качеств личности (характер, темперамент, порядочность и др.). Человек становится человеком, когда проблематизирует основы его собственной жизни.

Нужно сказать, что темы человеческого бытия и тема смысла жизни были, есть и будут актуальна в прошлом, настоящем и будущем. Ученые-философы будут продолжать искать ответы на эти вопросы, а я, размышляя на данные темы, заинтересовалась историей данной проблемы в философии и решила написать реферат на данные темы.

Понятие жизни и смерти в философии

жизнь смерть философия культура

Жизнь и смерть - вечные темы духовной культуры человечества во всех ее подразделениях. О них размышляли пророки и основоположники религий, философы и моралисты, деятели искусства и литературы, педагоги и медики. Вряд ли найдется взрослый человек, который рано или поздно не задумался бы о смысле своего существования, предстоящей смерти и достижении бессмертия. Эти мысли приходят в голову детям и совсем юным людям, о чем говорят стихи и проза, драмы и трагедии, письма и дневники. Только раннее детство или старческий маразм избавляют человека от необходимости решения этих проблем. А. Л. Чехов в одном из писем написал: “Зафилософствуй - ум вскружится”, имея в виду тот или иной способ решения проблем жизни и смерти. Однако подлинное философствование невозможно без обращения к этим вечным темам. Во всех философских системах, так или иначе, решался этот вопрос, а Шопенгауэр считал, что “смерть - подлинный гений, вдохновитель или Мусагет философии, отчего Сократ и определил жизнь как “подготовку к смерти”.

По сути дела, речь идет о триаде: жизнь - смерть -- бессмертие, поскольку все духовные системы человечества исходили из идеи противоречивого единства этих феноменов. Наибольшее внимание здесь уделялось смерти и обретению бессмертия в жизни иной, а сама человеческая жизнь трактовалась как миг, отпущенный человеку для того, что бы он мог достойно подготовиться к смерти и бессмертию.

За небольшими исключениями у всех времен и народов люди высказывались о жизни достаточно негативно. Жизнь - страдание (Будда, Шопенгауэр и др.); жизнь - сон (Веды, Платон, Лабрюйер, Паскаль); жизнь - бездна зла (древнеегипетский текст “Разговор человека со своим духом”). “И возненавидел я жизнь, потому что противны стали мне дела, которые делаются под солнцем, ибо все - суета и томление духа” (Экклезиаст); “Человеческая жизнь жалка” (Сенека); “Жизнь - борьба и странствие по чужбине” (Марк Аврелий); “Все пепел, призрак, тень и дым” (Иоанн Дамаскин); “Жизнь однозвучна, зрелище уныло” (Петрарка); “Жизнь - это повесть глупца, рассказанная идиотом, полная шума и ярости, но лишенная смысла” (Шекспир); “Жизнь человеческая не что иное, как постоянная иллюзия” (Паскаль); “Вся жизнь - лишь цена обманчивых надежд” (Дидро); “Моя жизнь - вечная ночь... что такое жизнь, как не безумие?” (Кьеркегор); “Вся человеческая жизнь глубоко погружена в неправду” (Ницше).

Об этом же говорят пословицы и поговорки разных народов типа “Жизнь - копейка”. Ортега-и-Гассет определил человека не как тело и не как дух, а как специфическую человеческую драму. Действительно, в этом смысле жизнь каждого человека драматична и трагична: как бы удачно не складывалась жизнь, как бы она не была длительна - конец ее неизбежен. Автор Экклезиаста так сказал об этом: “Кто находится между живыми, тому есть еще надежда, так как и псу живому лучше, нежели мертвому льву”. Столетия спустя греческий мудрец Эпикур пытался решить этот вопрос вопросов так: “Приучай себя к мысли, что смерть не имеет к нам никакого отношения. Когда мы существуем, смерть еще не присутствует, а когда смерть присутствует, тогда мы не существуем”.

Смерть и потенциальное бессмертие - самая сильная приманка для философствующего ума, ибо все наши жизненные дела должны так или иначе соизмеряться с вечным. Человек обречен на размышления о смерти и в этом его отличие от животного, которое смертно, но не знает об этом. Правда, животные чуют приближение смерти, особенно домашние, и их предсмертное поведение чаще всего напоминает мучительные поиски уединения и успокоения. Смерть вообще - расплата за усложнение биологической системы. Одноклеточные практически бессмертны и амеба в этом смысле счастливое существо. Когда организм становится многоклеточным, в него как бы встраивается механизм самоуничтожения на определенном этапе развития, связанный с ген кодом.

Столетиями лучшие умы человечества пытаются хотя бы теоретически опровергнуть, этот тезис, доказать, а затем и воплотить в жизнь реальное бессмертие. Однако идеалом такого бессмертия является не существование амебы и не ангельская жизнь в лучшем мире. С этой точки зрения человек должен жить вечно, находясь в постоянном расцвете сил, напоминая гётевского Фауста. “Остановись мгновенье”,- это девиз такого бессмертия, импульсом которого является, по словам Ортега-и-Гассет “биологическая виртуальность”, “жизненная сила”, родственная той, “что колышет море, оплодотворяет зверя, покрывает дерево цветами, зажигает и гасит звезды”. Человек не может смириться с тем, что именно ему придется уйти из этого великолепного мира, где кипит жизнь. Быть вечным зрителем этой грандиозной картины Вселенной, не испытывать “насыщения днями” как библейские пророки - может ли что-то быть более заманчивым?

Но, размышляя об этом, начинаешь понимать, что смерть - пожалуй, единственное, перед чем все равны: бедные и богатые, грязные и чистые, любимые и нелюбимые. Хотя и в древности, и в наши дни постоянно делались и делаются попытки убедить мир, что есть люди, побывавшие “там” и вернувшиеся назад, но здравый рассудок отказывается этому верить. Требуется вера, необходимо чудо, какое совершил евангельский Христос, “смертью смерть поправ”. Замечено, что мудрость человека часто выражается в спокойном отношении к жизни и смерти. Как сказал Махатма Ганди: “Мы не знаем, что лучше - жить или умереть. Поэтому нам не следует ни чрезмерно восхищаться жизнью, не трепетать при мысли о смерти. Мы должны одинаково относиться к ним обоим. Это идеальный вариант”. А еще задолго до этого в “Бхагавадгите” сказано: “Воистину, смерть предназначена для рожденного, а рождение неизбежно для умершего. О неизбежном - не скорби!”

Вместе с тем, немало великих людей осознавали эту проблему в трагических тонах. Выдающийся отечественный биолог И. И. Мечников, размышлявший о возможности “воспитания инстинкта естественной смерти”, писал о Л. Н. Толстом: “Когда Толстой, терзаемый невозможностью решить эту задачу и преследуемый страхом смерти, спросил себя, не может ли семейная любовь успокоить его душу, он тотчас увидел, что это - напрасная надежда. К чему, спрашивал он себя, воспитывать детей, которые вскоре очутятся в таком же критическом состоянии, как и их отец? Зачем же им жить? Зачем мне любить их, растить и блюсти их? Для того же отчаяния, которое во мне, или для тупоумия? Любя их, я не могу скрывать от них истины, всякий шаг ведет их к познанию этой истины. А истина - смерть”.

Тема смерти у различных народов

Философы, которые обращались к теме смерти, нередко пишут о том, что в различных культурах эта тема переживалась по-разному. В иные эпохи страх смерти и вовсе отсутствовал: люди находили в себе силы противостоять угрозе физического уничтожения. Страх перед смертью заложен в самой человеческой природе, в самой тайне жизни. Он изначален, то есть коренится в глубинах человеческой психики. Однако в конкретной эпохе, через призму определенных духовных ценностей этот страх обретает различные преображенные формы. Каждая культура вырабатывает определенную систему ценностей, в которой переосмысливаются вопросы жизни и смерти. Она творит также определенный комплекс образов и символов, с помощью которых обеспечивается психологическое равновесие индивидов. Человек, разумеется, располагает отвлеченным знанием о факте неотвратимой смерти. Но он пытается, опираясь на существующую в данной культуре символику, сформировать более конкретное представление о том, что делает возможной полноценную жизнь перед фактом неизбежной гибели.

Народы Китая

В древнекитайском сознании, например, факт смерти оценивался как нечто, не имеющее глубокого бытийственного значения. Иначе говоря, если человек умер, никакой трагедии в этом нет. Он все равно остается среди живых, но уже как усопший. Здесь так же, как и там. Мертвый уходит от живых условно, в каком-то ограниченном смысле. Он нас не покидает. Мир плотно заселен “живыми мертвецами”. Они перешли в другое состояние, но не ушли в иной мир. Вот почему в этой культуре символика смерти носила земной характер. За богдыханом (императором Китая) повсюду следовал гроб, который считался атрибутом его земного существования. Заблаговременная подготовка могилы для престарелых родителей считалось актом заботы и милосердия. Покинув часть земного мира, усопший отправлялся к другим людям, которые умерли раньше, но все же никуда не исчезли. Отсюда культ предков, который весьма характерен для этой культуры.

Народы Египта

Не разделяли земной и потусторонний мир и египтяне. Но они, скорее, подчеркивали сходство загробного мира с подлунным: там так же, как здесь. Смерть считалась прелюдией к загробному бытию. Египтяне возлагали надежды на нетленность тела того человека, власть которого была нерушимой при жизни. Тленность, по их представлениям, оставалось нерушимой. Культ мертвых составлял важнейшую характеристику египетской культуры. Искусство бальзамирования и мумифицирования, строительство грандиозных гробниц, увековечивание памяти ушедших - все служило одной цели: обеспечить символическое бессмертие. Еще в эпоху Древнего Царства (XXIX-XIX вв. до н. э.) египтяне полагали, что души умерших соединяются со звездами. Каждую ночь душа усопшего вновь поселяется в теле, покидая ради этого звезду…

По имеющимся данным, в истории человечества две культуры обнаружили особенно острый интерес к смерти и процессу умирания: культуры египтян и тибетцев. Тогда разделяли глубокую веру в то, что сознание продолжает жить после смерти. Они предлагали хорошо разработанные ритуалы, позволяющие как можно легче прейти в новое состояние, вычерчивали сложные схемы, в которых отражали странствия души.

Египетская Книга мертвых - коллекция молитв, магических звучаний и мифологических историй, которые относятся к смерти и загробной жизни. Материалы этих текстов разноречивы. Они отражают исторический конфликт между двумя сильными религиозными традициями - жрецами Бога Солнца и последователями Озириса. (В древнеегипетской мифологии бог умирающей и воскрешающей природы) С одной стороны они предлагают священное знание, позволяющее обеспечить вечное благословенное существование под сенью солнечного божества, вместе с ним странствуя по кругу. С другой стороны, тексты отражают традицию древнего Бога смерти, который, согласно легенде, был убит своим братом Сетом. После возрождения он стал правителем другого мира. Согласно этой традиции мертвые ритуально отождествляют себя Озирисом и никогда не могут вернуться к жизни вновь.

Итак, в древнекитайской и древнеегипетской культурах жизнь и смерть в известной мере уравнены. Здесь нет и намека на то, что жизнь - это благо, а смерть - это зло. Оба мира равноценны, хотя и разделены некой чертой.

Евреи

Древние евреи принимали факт смерти реалистично и были способны примириться с мыслью о прекращении индивидуальной жизни. Иудеи полагали, что личность человека раздвоена, поскольку имеет некую тень, представляющую собой бледную и вне телесную копию индивида. После смерти эта тень спускается под землю, где в мрачных покоях обретает грустное и мрачное существование. Предполагалось, что Яхве оденет в плоть разбросанные кости, оживит мертвых для новой жизни. Поэтому рай рисовался обителью блаженных, ад же, напротив, был сосредоточием грязи и навоза. В кабалистической традиции евреи развили учение о переселении душ. В устной передаче религиозных заповедей говорилось о том, что душа Адама перешла в Давида, а потом “вдохнется” в мессию, то есть в ниспосланного Богом спасителя (царь Израильско-Иудейского государства в конце XI в. - около 950 г до н.э.). Странствия души прихотливы, она может принять телесную оболочку животного, превратиться в листья деревьев и даже камни. При этом в древнееврейской традиции человек трактуется не только как природное, но и как сверхприродное существо, которое находится в живом и трепетном контакте с богом. Поэтому возникает и новая интерпретация смерти. Иудее утешали себя ожиданием того царства счастья и справедливости, к которому должно в конце концов прийти человечество. В целом же эта концепция отличается пессимизмом, и жизнь и посмертное существование выглядят в ней безрадостно.

Европейцы (философия А.Шопенгауэра)

В Новое время в европейском сознании произошел радикальный переворот в осмыслении данной проблемы. Технический прогресс стал платой за глубочайшее отчуждение от фундаментальных биологических аспектов существования.

В Новое время в осмыслении смерти в европейском сознании господствует иная традиция - пантеистическая, отождествляющая бога в мир. В этих концепциях, которые складывались еще в мистике средних веков, а затем в натурфилософии эпохи Возрождения, господствовали натуралистические тенденции, растворявшие Бога в природе. Пантеистическая традиция, пронизавшая творчество Спинозы, Гете, Гегеля, отвергала возможность связи природного и сверхприродного через личность. Она приковывала внимание к жизни. Так, Спиноза подчеркивал, что “человек свободный ни о чем так мало не думает, как о смерти, и его мудрость состоит в размышлении не о смерти, а о жизни.” Смерть как некий феномен и человеческая реальность преодолевались странным образом : о ней просто перестали думать, сосредоточив мыслительные усилия на вопросах подлунного мира. Прагматизм как философское течение видел в смерти не закономерное разрешение жизненного процесса, а поражение, болезненное напоминание об ограниченности нашей власти над природой.

Истинная романтизация смерти, которая является вызовом жизни, начинается в новейшей западной философии у Шопенгауэра. Немецкий философ пытался создать единое воззрение на судьбы тела и души. Жизнь в системе его рассуждений оценивается как нечто такое, чему лучше было бы вовсе не быть. Земное существование, по его мнению, - это определенного рода промах и случайность.

Шопенгауэр убежден, что развитие космического цикла породило множество несчастий. А человек призван осознать катастрофичность этого процесса, чтобы осмыслить пагубность земного бытия. Философ доказывал, что существа низшей организации блаженее человека. Ведь они лишены сознания, поэтому и не ведают, что мир дурен, губителен. Откуда взял Данте материал для своего ада?- спрашивает Шопенгауэр. И отвечал: разумеется, из нашего действительного мира. Когда же, наоборот, перед Данте возникла задача изобразить небеса и их блаженство, то он оказался в неодолимом затруднении именно потому, что наш мир не дает материала ни для чего подобного.

Животное, рассуждал Шопенгауэр, страшится смерти только бессознательно, инстинктивно. Оно не может выработать ясную картину физической гибели. Человек же не только отдает себе отчет в грядущем исчезновении. Он способен по этой причине страдать. Реальное ощущение предстоящего исхода усиливает его мучения. Вот почему, по Шопенгауэру, счастье ни в коей мере не может рассматриваться как цель человеческого существования.

Предложение о том, что человек способен обрести счастье, Шопенгауэр называет “пагубным заблуждением ”. Исходя из него, невозможно построить логическую картину мира. Она неизбежно будет полна противоречий. Но стоит перейти на противоположную точку зрения - увидеть цель жизни в страданиях, как все парадоксы разрушатся. Все существование человека указывает, что страдания - его настоящий удел, жизнь неотделима от мучений. Появление наше на свет сопровождается плачем. Само бытие человека, в сущности трагично, а более всего - исход. Во всем видна печать предопределения.

Где же выход? Шопенгауэр полагает, что на смерть надо смотреть как на главную цель. Ее тень неизбежно лежит на человеческой жизни. Немецкий философ полагал, что в момент смерти разрешается все, что подготовлялось в течение жизни. Итак, ожидание смерти, ее предчувствие, ее возвращение - вот на что способен разумный человек в отличие от животного. Только человеческая воля может отречься от жизни, отвернуться от нее. Такой поэтизации смерти не было ни в одной культуре. Ни один народ не считал смерть благом и не стремился перечеркнуть жизнь. Даже сторонники Будды не отвергали ценности самой жизни, полной различных превратностей и злоключений.

Шопенгауэр решительно отвергает идею личного бессмертия. Более того, считает, что настаивать на вечности самого себя все равно, что укреплять заблуждение. Ведь каждый индивид не что иное, как “частная ошибка”, “ложный шаг “, “концентрация случайности”, что-то такое, чему лучше вовсе не быть.

Понимание смерти в концепциях различных религиозных воззрений

Христианство

Христианское понимание смысла жизни, смерти и бессмертия исходит из ветхозаветного положения: “День смерти лучше дня рождения” (Экклезиаст) и новозаветной заповеди Христа: “...я имею ключи от ада и смерти”. Богочеловеческая сущность христианства проявляется в том, что бессмертие личности как целостного существа мыслимо только через воскресение. Путь к нему открыт искупительной жертвой Христа через крест и воскресение. Это сфера тайны и чуда, ибо человек выводится из сферы действия природно-космических сил и стихий и ставится как личность лицом к лицу с Богом, который тоже есть личность.

Таким образом, целью жизни человека является обожествление, движение к жизни вечной. Без осознания этого, земная жизнь превращается в сон, пустую и праздную мечту, мыльный пузырь. В сущности, она есть только приготовление к жизни вечной, которая не за горами для каждого. Поэтому и сказано в Евангелии: “Будьте готовы: ибо, в который час не думаете, придет Сын Человеческий”. Чтобы жизнь не превратилась, по словам М. Ю. Лермонтова, “в пустую и глупую шутку”, необходимо всегда помнить о смертном часе. Это не трагедия, а переход в мир иной, где уже обитают мириады душ, добрых и злых и где каждая новая входит на радость или муку. По образному выражению одного из православных иерархов: “Умирающий человек - заходящее светило, заря которого уже блещет над другим миром”. Смерть разрушает не тело, а тленность его и поэтому она - не конец, а начало жизни вечной.

Иное понимание бессмертия христианство связало с образом “Вечного жида” Агасфера. Когда изнемогающий под тяжестью креста Иисус шел на Голгофу и захотел отдохнуть, стоявший среди других Агасфер сказал: “Иди, иди”, за что и был покаран - ему навсегда было отказано в покое могилы. Из века в век обречен он скитаться по миру, дожидаясь второго пришествия Христа, который один может лишить его постылого бессмертия.

Образ “горного” Иерусалима связан с отсутствием там болезни, смерти, голода, холода, нищеты, вражды, ненависти, злобы и прочих зол. Там жизнь без труда и радость без печали, здоровье без немощи и честь без опасности. Все в цветущей юности и возрасте Христа утешаются блаженством, вкушают плоды мира, любви, радости и веселья, при чем “друг друга любят как себя”. Евангелист Лука так определил суть христианского подхода к жизни и смерти: “Бог не есть Бог мертвых, но Бог живых. Ибо у него все живы”. Христианство категорически осуждает самоубийство, так как человек не принадлежит себе, его жизнь и смерть “в воле Божьей”.

Ислам

Ислам исходит из факта сотворенности человека волей всемогущего Аллаха, который, прежде всего милосерден. На вопрос человека: “Разве, когда я умру, я буду изведен живым?”, Аллах дает ответ: “Разве не вспомнит человек, что мы сотворили его раньше, а был он ничем?” В отличие от христианства, земная жизнь в исламе расценивается высоко. Тем не менее, в Последний день все будет уничтожено, а умершие воскреснут и предстанут перед Аллахом для окончательного суда. Вера в загробную жизнь является необходимой, поскольку в этом случае человек будет оценивать свои действия и поступки не сточки зрения личного интереса, а в смысле вечной перспективы.

Разрушение всей Вселенной в день Справедливого суда предполагает творение нового совершенного мира. О каждом человеке будет представлена “запись” деяний и мыслей, даже самых тайных и вынесен соответствующий приговор. Таким образом, восторжествует принцип верховенства законов морали и разума над физическими закономерностями. Морально чистый человек не может находиться в униженном положении, как это имеет место в реальном мире. Ислам категорически запрещает самоубийство. Описания рая и ада в Коране полны ярких подробностей, дабы праведники могли полностью удовлетвориться, а грешники получить по заслугам. Спрашивать Аллаха о смертном часе нельзя, так как знание об этом только у него, а “что тебе дано знать, Может быть, час уже близок”.

Буддизм

Отношение к смерти и бессмертию в буддизме значительно отличается от христианского и мусульманского. Сам Будда отказывался отвечать на вопросы: бессмертен ли познавший истину или смертен он?, а также: может ли познавший быть смертным и бессмертным одновременно? В сущности признается только один вид “дивного бессмертия” - нирвана, как воплощение трансцендентного Сверхбытия, Абсолютного Начала, не имеющего атрибутов.

Поскольку личность понимается как сумма дхарм, находящихся в постоянном потоке перевоплощения, то отсюда следует нелепость, бессмысленность цепи природных рождений. “Дхаммапада” утверждает, что “рождение вновь и вновь горестно”. Выходом является путь обретения нирваны, прорыв цепи бесконечных перерождений и достижение просветления, блаженного “острова”, находящегося в глубине сердца человека, где “ничем не владеют” и “ничего не жаждут”. Известный символ нирваны - угашение вечно трепещущего огня жизни - хорошо выражает сущность буддийского понимания смерти и бессмертия. Как говорил Будда: “Один день жизни человека, видевшего бессмертную стезю, лучше столетнего существования человека, не видевшего высшей жизни”.

Спокойное и умиротворенное отношение к жизни, смерти и бессмертию, стремление к просветлению и освобождению от зла характерно и для других восточных религий и культов. В этой связи меняется отношение к самоубийству; оно считается не столь греховным, сколько бессмысленным, ибо не освобождает человека от круга рождений и смертей (сансара), а только приводит к рождению в более низком воплощении. Нужно преодолеть такую привязанность к своей личности, ибо, по словам Будды, “природа личности есть непрерывная смерть”. Один из самых мудрых поэтов XX в. У. Уитмен выразил так эту идею - нужно жить “спокойно улыбаясь Смерти”. Избавление при жизни от источников страдания, “омраченных действий и скверн” (эгоизма, злобы, гордости, ложных взглядов и т. д.) и власти своего “я” - лучший путь обретения бессмертия.

Виды бессмертия, пути его обретения

Виды бессмертия

Выделяют несколько видов бессмертия, связанных с тем, что после человека остается его дело, дети, внуки и т. д. (разумеется, не у каждого), продукты его деятельности и личные вещи, а также плоды духовного производства (идеи, образы и т. д.).

Первый вид бессмертия - в генах потомства, близок большинству людей. Кроме принципиальных противников брака и семьи и женоненавистников, многие стремятся увековечить себя именно этим способом. Одним из мощных влечений человека является стремление увидеть свои черты в детях, внуках и правнуках. В королевских династиях Европы прослежена передача определенных признаков (на пример, носа у Габсбургов) на протяжении нескольких поколений. С этим связывается наследование не только физических признаков, но и нравственных принципов семейного занятия или ремесла и т. д. Историки установили, что многие выдающиеся деятели русской культуры XIX в. находились в родстве (пусть и отдаленном) между собой. Один век включает в себя четыре поколения. Таким образом, за две тысячи лет сменилось 80 поколений, и 80-й предок каждого из нас был современником Древнего Рима, а 130-й - современником египетского фараона Рамсеса II.

Второй вид бессмертия мумификация тела с расчетом на вечное его сохранение. Опыт еще египетских фараонов, практика современного бальзамирования (В. И. Ленин, Мао-Цзэдун и др.) говорят о том, что в ряде цивилизаций это считается принятым. Достижения техники конца XX в. сделали возможною криогенезацию (глубокое замораживание) тел умерших с расчетом на то, что медики будущего их оживят и вылечат ныне неизлечимые болезни. Такая фетишизация человеческой телесности характерна в основном для тоталитарных обществ, где геронтократия (власть стариков) становится основой стабильности государства.

Третий вид бессмертия упование на “растворение” тела и духа умершего во Вселенной, вхождение их в космическое “тело”, в вечный кругооборот материи. Это характерно для ряда восточных Цивилизаций, особенно японской. К такому решению близка исламская модель отношения к жизни и смерти и разнообразные материалистические или точнее натуралистические концепции. Здесь речь идет об утрате личностных качеств и сохранения частиц бывшего тела, могущих войти, в состав других организмов. Такой крайне абстрактный вид бессмертия неприемлем для большинства людей и эмоционально отвергается.

Четвертый путь в бессмертие связан с результатами жизненного творчества человека. Недаром членов различных академий награждают титулом “бессмертные”. Научное открытие, создание гениального произведения литературы и искусства, указание пути человечеству в новой вере, творение философского текста, выдающаяся военная победа и демонстрация государственной мудрости - все это оставляет имя человека в памяти благодарных потомков. Увековечиваются герои и пророки, страстотерпцы и святые, зодчие и изобретатели. Навечно сохраняются в памяти человечества и имена жесточайших тиранов и величайших преступников. Это ставит вопрос о неоднозначности оценки масштабов личности человека. Создается впечатление, что чем большее количество человеческих жизней и сломанных человеческих судеб лежит на совести того или иного исторического персонажа, тем больше у него шансов попасть в историю и обрести там бессмертие. Способность влиять на жизнь сотен миллионов людей, “харизма” власти вызывает у многих состояние мистического ужаса, смешанного с почтением. О таких людях слагают легенды и предания, которые передаются от поколения к поколению.

Пятый путь в бессмертие связан с достижением различных состояний, которые наука называет “измененные состояния сознания”. В основном они являются продуктом системы психотренинга и медитации, принятой в восточных религиях и цивилизациях. Тут возможны “прорыв” в иные измерения пространства и времени, путешествия в прошлое и будущее, экстаз и просветление, мистическое ощущение причастности к Вечности.

Пути обретения бессмертия

Первый путь - это принять мысль, которая подтверждается наукой и просто здравым рассудком, что в миро не возможно полное уничтожение даже элементарной частицы, а действуют законы сохранения. Сохраняется вещество, энергия и, как полагают, информация и организация сложных систем. Следовательно, частицы нашего “я” после смерти войдут в вечный кругооборот бытия и в этом смысле будут бессмертными. Правда, они не будут обладать сознанием, душой, с которой связывается наше “я”. Более того, этот вид бессмертия обретается человеком в течение всей жизни. Можно даже сказать в форме парадокса: мы живы только потому, что ежесекундно умираем. Ежедневно отмирают эритроциты в крови, клетки эпителия на наших слизистых, выпадают волосы и т. д. Поэтому зафиксировать жизнь и смерть как абсолютные противоположности в принципе невозможно ни в действительности, ни в мысли. Это две стороны одной медали.

Перед лицом смерти люди в полном смысле слова равны друг другу, как и любому живому, существу, что стирает неравенство, на котором основана земная жизнь. Поэтому спокойное восприятие мысли об отсутствии вечной жизни моего “я” и понимание неизбежности слияния с “равнодушной” природой является одним из путей безрелигиозного подхода к проблеме бессмертия. Правда, в этом случае возникает проблема Абсолюта, на которого можно опереть свои нравственные решения. А. П. Чехов писал: “Нужно веровать в бога, а если веры нет, то не занимать ее места шумихой, а искать, искать, искать одиноко, один на один со своею совестью”.

Второй путь - обретение бессмертия в делах человеческих, в плодах материального и духовного производства, которые входят в копилку человечества. Для этого, прежде всего, нужна уверенность в том, что человечество бессмертно и идет космическое предназначение в духе идей К. Э. Циолковского и других космистов. Если же для человечества реально самоуничтожение в термоядерной экологической катастрофе, а также вследствие каких-то космических катаклизмов, то в этом случае вопрос остается открытым. Среди идеалов и движущих сил такого вида бессмертия чаще всего фигурировали борьба за освобождение человечества от классового и социального гнета, борьба за национальную независимость и обретение государственности, борьба за Мир и справедливость и т. п. Это придает жизни таких борцов высший смысл, который смыкается с бессмертием.

Третий путь к бессмертию, как правило, выбирают люди, масштаб деятельности которых не выходит за рамки их дома и ближайшего окружения. Здесь может идти речь о движении “вглубь”, о том, что выражено словами гётевского Мефистофеля: “Теория, мой друг, суха, но зеленеет жизни древо”. Не ожидая вечного блаженства или вечных мук, не вдаваясь в хитрости разума, соединяющего микрокосмос (т. е. человека) с макрокосмосом, миллионы людей просто плывут в потоке жизни, ощущая себя его частицей. Бессмертие для них не в вечной памяти облагодетельствованного человечества, а в повседневных делах и заботах. “Веровать в бога не трудно... Нет, вы в человека уверуйте!”. Чехов написал, это, вовсе не предполагая, что именно он, сам, станет примером такого типа отношения к жизни и смерти. Для его характеристики Л. А. Погон предложил термин “витал” как критерий, характеризующий все возможные признаки жизненной активности, необходимой для нормального функционирования человеческого существа.

Биоэтика, проблема эвтаназии

Современная танатология (учение о смерти) представляет собой одну из “горячих” точек естественнонаучного и гуманитарного знания. Интерес к проблеме смерти обусловлен несколькими причинами. Во-первых, это ситуация глобального цивилизованного кризиса, который в принципе может привести к самоуничтожению человечества. Во-вторых, значительно изменилось ценностное отношение к жизни и смерти человека в связи с общей ситуацией на Земле.

Почти полтора миллиарда жителей планеты живут в полной нищете и еще одни миллиард приближается к отметке, полтора миллиарда землян лишены какой-либо медицинской помощи, миллиард людей не умеет читать и писать, в мире насчитывается 700 миллионов безработных; 200 миллионов детей вынуждены работать с младенческого возраста, чтобы не умереть с голода. Миллионы людей во всех уголках земного шара страдают от расизма, ксенофобии, агрессивного национализма.

Это приводит к выраженному обесцениванию человеческой жизни, к презрению жизни как своей, так и другого человека. Вакханалия терроризма, рост числа немотивированных убийств и насилия, а также самоубийств - это симптомы глобальной патологии человечества на рубеже XX - XXI в. В то же время на рубеже 60-х гг. в странах Запада появилась биоэтика комплексная дисциплина, находящаяся на стыке философии, этики, биологии, медицины и ряда других дисциплин. Она явилась своеобразной реакцией на новые проблемы жизни и смерти, пересадок органов и тканей, генной инженерии, экстракорпорального оплодотворения и т. д.

Это совпало с ростом интереса к правам человека, в том числе и по отношению к собственному телесному и духовному бытию и реакции общества на угрозу жизни на Земле, вследствие обострения глобальных проблем человечества. В настоящее время биоэтика охватывает такие сферы, как этические проблемы эвтаназии, декортикации, аборта, суицида, пересадок органов, включая мозг, новые технологии деторождения (включая суррогатную беременность), генной инженерии, половой самоидентификации человека, отношения к психическому здоровью и т. д. Эти проблемы решаются на основе существующих морально-этических подходов в рамках мировых и национальных религий, гуманистической этики свободомыслия, а также различных правовых систем.

Особое внимание в последние годы привлекает эвтаназия (дословно “счастливая смерть”) как новое явление в жизни общества, требующее глубокого философского размышления. Сам термин появился еще со времен Ф. Бэкона, который предложил так называть легкую смерть с целью прекращения страданий при неизлечимых болезнях. Очевидно, что в основе этого явления лежит понятие права человека не только на жизнь, но и на смерть, что относится и к феномену самоубийства. Различают следующие виды эвтаназии: активная, добровольная; активная, недобровольная; пассивная, добровольная; пассивная, недобровольная.

Решая вопрос о законности и моральной обоснованности эвтаназии, медикам приходится решать дилемму, известную еще со времен Гиппократа: с одной стороны, врач не должен быть убийцей, даже по просьбе пациента, а с другой стороны, он должен облегчить участь страждущего. В современном мире эвтаназия законодательно разрешена в Нидерландах, а в других странах, в том числе и в России, она запрещена. Однако проблема существует и в ряде стран (США и др.), изобретены даже устройства для безболезненной смерти, которые сам больной может привести в действие. В истории философской мысли было немало высказываний относительно права человека принять такое решение. Так, Монтень считал, что когда в жизни человека больше зла, чем блага, значит, настал час, когда он может уйти. В ряде стран Запада становятся традицией “поминки при жизни”, когда неизлечимо больной человек, чувствуя приближение смерти, просит собрать родных и друзей. Уже несколько десятилетий функционируют “хосписы” - больницы для безнадежных больных, где можно умереть “по-человечески”. Этот опыт описан, в книге Р. и В. Зорза “Жить до конца”, где обосновывается философия умирания в счастливом состоянии.

Если у человека есть нечто вроде инстинкта смерти (о чем писал ). Фрейд), то каждый имеет естественное, врожденное право не только жить, каким он родился, но и умереть в человеческих условиях. Одной из особенностей XXI в. является то, что гуманизм и гуманные отношения между людьми являются основой и залогом выживания для человечества. Если раньше любые социальные и природные катаклизмы оставляли надежду на то, что большинство людей выживет и восстановит разрушенное, то сейчас витальность можно считать понятием, производным от гуманизма.

• Смысл жизни
• Понятие смысла жизни
• Смысл жизни -- тема вечная и столь же важная, как и сама жизнь. Предчувствие скрытой тайны миров, существ, событий и явлений в Природе и Вселенной, этого загадочного «нечто», дающего обоснование нашим побуждениям и поступкам, пронизывает всю нашу жизнь.
• Стремление к смыслу свойственно всем людям -- это врожденное и естественное качество, заложенное в каждом из нас. Часто оно так и остается глубоко запрятанным в нашем подсознании, и нам бывает трудно объяснить и четко сформулировать, к чему, собственно, мы стремимся и что хотим понять
• Зигмунд Фрейд о смысле жизни

Вопрос о смысле человеческой жизни ставился бесчисленное количество раз; удовлетворительный ответ на него пока что не был найден, может быть, его вообще не найти. Некоторые из вопрошавших добавляли: если жизнь не имеет никакого смысла, то она теряет для них всякую ценность Но угроза такого рода ничего не меняет. Скорее, может показаться, что мы вправе отклонить этот вопрос. Его предпосылкой является человеческое самомнение, с многообразными проявлениями которого мы уже знакомы. Ведь не говорят о смысле жизни животных, разве что в связи с их предназначением служить человеку. Но и это несостоятельно, поскольку он не знает, что ему делать со многими животными, помимо их описания, классификации, изучения. Бесчисленные виды животных избежали, однако, даже подобного применения, так как жили и вымерли еще до того, как за них взялся человек. Только религия берется отвечать на вопрос о смысле жизни. Мы вряд ли ошибемся, если скажем, что идея смысла жизни возникает вместе с религиозными системами и рушится вместе с ними. Мы обратимся поэтому к более скромному вопросу: что сами люди полагают целью и смыслом жизня, если судить по их поведению, чего они требуют от жизни, чего хотят в ней достичь? Отвечая на этот вопрос, трудно ошибиться: они стремятся к счастью, они хотят стать и пребывать счастливыми. Две стороны этого стремления - положительная и отрицательная цели; с одной стороны, отсутствие боли и неудовольствия, с другой - переживание сильного чувства удовольствия. В узком смысле слова под "счастьем" понимается только последнее. В соответствии с этим удвоением цели деятельность людей идет по двум направлениям в зависимости от того, какую из этих целей - преимущественно или даже исключительно - стремится осуществить деятельность.

Как мы видим, цель жизни просто задана принципом удовольствия. Этот принцип с самого начала руководит работой душевного аппарата; не подлежит сомнению его целенаправленность, и все же программа принципа удовольствия вступает в противоречие со всем миром, как с макрокосмом, так и с микрокосмом. Она вообще неосуществима, ей противостоит все устройство Вселенной: можно было бы сказать, что намерение "осчастливить" человека не входит в планы "творения". То, что в строгом смысле слова называется счастьем, проистекает, скорее, из внезапного удовлетворения, разрядки достигшей высокого уровня напряжения потребности. По самой своей природе это возможно только как эпизодическое явление. Любое постоянство, длительность ситуации, страстно желательной с точки зрения принципа удовольствия, вызывает у нас лишь чувство равнодушного довольства. Мы устроены таким образом, что способны наслаждаться лишь при наличии контраста и в малой степени самим состоянием. Так что возможности нашего счастья ограничиваются уже нашей конституцией. Куда меньше трудностей с испытанием несчастья. С трех сторон нам угрожают страдания: со стороны нашего собственного тела, приговоренного к упадку и разложению, предупредительными сигналами которых являются боль и страх - без них нам тоже не обойтись. Со стороны внешнего мира, который может яростно обрушить на нас свои огромные, неумолимые и разрушительные силы. И, наконец, со стороны наших отношений с другими людьми. Страдания, проистекающие из последнего источника, вероятно, воспринимаются нами болезненнее всех остальных; мы склон - ны считать их каким - то излишеством, хотя они ничуть не менее неизбежны и неотвратимы, чем страдания иного происхождения.

Не удивительно поэтому, что под давлением этих потенциальных страданий люди несколько умеряют свои притязания на счастье. Подобно тому как сам принцип удовольствия под влиянием внешнего мира преобразуется в более скромный принцип реальности, мы уже считаем себя счастливыми, если нам удалось избегнуть несчастья, превозмочь страдания. Задача избегнуть страдания вытесняет на второй план стремление к удовольствию. Размышление подводит нас к пониманию того, что к решению этой задачи ведут разные пути; все они рекомендовались различными школами житейской мудрости и были испробованы людьми. Ничем не ограниченное удовлетворение всех нужд выдвигается как самый что ни на есть соблазнительный образ жизни, но такая программа ставит наслаждение выше осторожности, что слишком быстро ведет к наказанию. Другие методы, основной целью которых является уклонение от неудовольствия, различаются в зависимости от того, какому источнику неудовольствия уделяется основное внимание. Имеются крайние и умеренные методы, односторонние или действующие сразу по нескольким направлениям. Добровольное одиночество, уход от других людей является самым обычным видом защиты от страдания, возникающего во взаимоотношениях между людьми. Понятно, какого рода счастья можно достичь на этом пути - счастья покоя.

• Психологические исследования жизненных смыслов и целей

Поскольку диагностика жизненных целей как жизненных смыслов не является предметом нашего исследования, приводятся обобщенные данные, демонстрирующие возможные подходы к решению данной проблемы в будущем. (Этой проблеме уделяется столь большое внимание, по сравнению с остальными феноменами самосознания, поскольку она представляется одной из самых важных многим исследователям. Так, И.А.Джидарьян говорит о том, что есть убедительные основания говорить о том, что потребность смысла жизни являются одними из тех наиболее ярких и глубоко укорененных черт русского народа (составляющих во многом стержень и своеобразие его культуры⁶⁶. Хотя К.Обуховский⁶⁷ считает, что понимание смысла своей жизни является необходимым условием нормального функционирования личности в любом обществе - это атрибут самосознания, с вероятными социально-культурными различиями.)

В России среди эмпирических исследований можно особенно выделить работы Н.Ф.Наумовой. Она отмечает рост таких ориентиров (выделенных в эмпирическом исследовании, а не "идеальных"), как "потребительский эгалитаризм", "цивилизованная предприимчивость, "властолюбивая достижительность". Важно и то, что Н.Ф Наумова⁶⁸, прослеживая динамику ценностей, делает вывод, что "выбор определенности" - обратимый шаг, если человек не выбирает своей жизненной целью "противоположное" - чуждые ему ценности.

Однако, в сходном исследовании Н.Н.Толстых и И.Г.Дубова⁶⁹ в качестве основных блоков важнейших жизненных целей, существующих в массовом сознании, выделились желание "расти над собой", развиваясь интеллектуально, нравственно и эстетически, желание стать, в итоге, сильным и независимым, желание принести пользу обществу, желание избежать на этом пути ошибок и желание добиться успеха, желание, чтобы этот успех был оценен окружающими, желание испытать настоящую дружбу, желание удовлетворить свои сексуальные потребности и, отдельно от этого, желание создать семью, а также желание вырастить в этой семье детей, желание понять, во имя чего и зачем все это делается, желание прожить, поняв это, полную смысла жизнь, обеспеченную - и это еще одно желание - здоровьем и достатком. Кроме того, наряду с целым комплексом целей, связанных с реализацией всевозможных видов межличностного общения, выделяется независимое желание побыть в одиночестве и отдохнуть от жизненных бурь и тревог. Как видим, понимание смысла жизни - также может быть смыслом жизни.

Здесь следует отметить, что несхожие результаты часто обусловлены различным методическим обеспечением, и трактовать видимое различие данных как динамику общественного сознания неправомерно.

С другой стороны, констатация "ведущих"целей или смыслов жизни - только одна сторона проблемы. В ряде случаев поднимается вопрос о том, насколько они действительно выполняют свою функцию - удовлетворять потребность в смысле жизни. Проще говоря, может ли, допустим, коллекционирование или стремление к власти наполнять жизнь человека субъективным смыслом? Иногда, конечно, да. Но в целом клинические наблюдения и эмпирические исследования показывают, что при постановке определенных жизненных целей удовлетворенность жизнью может быть ниже, чем при других.

Так, К.Обуховский⁷⁰ говорит об "ошибках смысла жизни", которые могут заключаться в "пели слишком близкой дистанции", "слишком дальней", "слишком конкретной" и т.д. И.А.Джидарьян⁷¹ показывает связь удовлетворенности жизнью со стратегией "дистанцирования", которая выражает как бы "уход" от проблем и трудностей. С одной стороны, счастливые и удовлетворенные жизнью люди действительно не "зацикливаются" на своих проблемах, не дают неприятностям и трудным обстоятельствам жизни "поглотить" себя, стараются держаться от них на определенном "расстоянии" и т.д. Хотя эта стратегия характерна не вообще для счастливых людей, а прежде всего для тех из них, кто ориентирован на гедонистический тип счастья. Еще две стратегии - "изменение себя, пересмотр жизненных позиций" и "проблемно-решающая", - обнаруживают значимые связи с чувством счастья.

Заключение

Осознавая конечность своего земного существования, и, задаваясь вопросом о смысле жизни, у человека появляется собственное отношение к жизни и смерти. Возможно, эта тема самая важная для человека, и занимает она центральное место во всей культуре человечества. Современная культура, судя по всему, стоит на пороге грандиозных открытий, связанных с тайнами бытия смерти. Ученые разных времен накопили огромный философский материал, который позволяет расширить рамки обсуждаемой проблемы.

Смысл жизни каждой личности связан с идеями и действиями, определяющими значение всей истории общества, в котором человек живет, его предназначение и, конечно же, ответственность на Земле и во Вселенной. Эта ответственность ограничивает действия человечества на индивидуальном и социальном уровне.

Мир ценностей, красоты и добра освобождает человека от зависимости от среды, его немощи и капризов природы.

Вопрос о смысле жизни имеет сторону, относящуюся к реальной бесконечности человечества и бессмертию разума, а также, возможности других внеземных цивилизаций, ведь Вселенная бесконечна. Эта сторона интересует современных философов и историков и имеет отражение в современной научной и философвской литературе.

В будущем, выход человечества в просторы Вселенной изменяет наши представления о времени, и это будет связано с новым понимаем человеческого существования, его длительности, смерти и бессмертия.

Используемая литература

1 Человек и общество. Современный мир. М., 1994.

2 Абдеев Р. Ф. Философия информационной цивилизации. М., 1994.

3 Хелсе В. Философия и экология. М., 1998.

4 Философия и жизнь, 1991/4 “О смерти и бессмертии ”, /Изд. “Знание”.

5 Философия и жизнь,1991/1 “О любви к жизни, о смерти, и о `тайнах иного бытия”, / Изд. “Знание”.

6 Введение в философию: учебник для ВУЗов. М., 1999.Ч.2.Гл.18.

7 Зеленкова, И. Л. Проблема смысла жизни. Мн., 1988.

8 Козел А. А. Философия. Мн.: Академия МВД, 2006. C. 291.

9 Кириленко Г. Г., Шевцов Е. В. Философия: Справочник студента. М.: Филологическое общество «Слово», 2000. C. 535 - 53.

10. З. Фрейд ПСИХОАНАЛИЗ РЕЛИГИЯ КУЛЬТУРА. М., 1992.

Размещено на Allbest.ru