Социально-философские взгляды Н.Я. Данилевского

Размещено на http://www.allbest.ru/

ВОРОНЕЖСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ ТЕХНОЛОГИЧЕСКАЯ

АКАДЕМИЯ

КАФЕДРА ФИЛОСОФИИ

ТЕКСТ ЛЕКЦИИ НА ТЕМУ:

"СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКИЕ ВЗГЛЯДЫ

Н.Я. ДАНИЛЕВСКОГО"

Разработал: доцент Востриков И.В.

Воронеж 2002

Жизненный путь Н.Я. Данилевского (1822-1885)

В письме к Л.Н. Толстому от 13 июня 1886 г., написанном спустя полгода после смерти Данилевского, Н.Н. Страхов дал следующую краткую характеристику жизненного пути своего друга: " Жизнь эта была очень трудная, очень полезная, очень счастливая и очень скромная ". Проследим обстоятельства этой жизни.

Николай Яковлевич Данилевский родился 28 ноября 1822 г. в селе Оберец Ливенского уезда - Орловщины. Его отец, заслуженный генерал, в 1812 г. поступил на военную службу в действующую армию; в составе гусарского полка он участвовал в заграничном походе русской армии и был ранен в " битве народов " под Лейпцигом (1813 г.).

Родители Н.Я. Данилевского сделали все, чтобы дать сыну наилучшее образование. После учебы в частном пансионе в Москве он был принят в знаменитый Царскосельский лицей, по окончании которого поступил (в качестве вольного слушателя) на физико-математический факультет Петербургского университета. Был знаком с А.А. Краевским, В.Г. Белинским, В.Н. Майковым. Здесь, в 1847 г. состоялась его первая встреча со Страховым.

В 1849 г. Данилевский защитил магистерскую диссертацию по кафедре ботаники, представив в университет описание флоры родной Орловщины. В том же году, находясь на научной практике в Тульской губернии, он был внезапно арестован и отвезен в Петербург, где его привлекли к следствию по делу Петрашевского, кружок которого активно посещал и в котором серьезно занимался изучением фурьеризма, который интерпретировал в консервативном плане, отстаивая сохранение самодержавия.. Хотя данных к его обвинению не нашлось, Данилевский после трехмесячного заключения в Петропавловской крепости был выслан из Петербурга в Вологду в канцелярию вологодского губернатора. Однако и в условиях ссылки, оторванный от родных и друзей, Данилевский с успехом продолжает занятия наукой. Его работа " Климат Вологодской губернии " была отмечена премией Русского географического общества.

В 1853 г. Н.Я. Данилевский, сменивший к тому времени Вологду на Самару, был командирован (в звании статистика) на Волгу - участвовать в важной для экономики страны экспедиции, целью которой было исследование состояния рыбных запасов и рыболовства в низовьях великой русской реки и в Каспийском море.

Опыт, приобретенный Данилевским во время Волжско-Каспийской экспедиции в 1853 г., не пропал даром. Спустя пять лет, он был назначен начальником экспедиции для исследования рыбных и звериных промыслов на Белом море и на Ледовитом океане; по возвращении в Петербург Данилевский за свою научно-административную деятельность был награжден золотой медалью Русского географического общества. Затем последовали экспедиции на Черное и Азовское моря. Всего за свою жизнь Данилевский совершил 9 экспедиций, в результате которых было проведено исследование всех вод Европейской России. Не меньших успехов он достиг и на административном поприще. Войдя в конце своей карьеры в состав Совета Министерства государственных имуществ, Данилевский принял самое активное участие в выработке законов, которые регулировали состояние рыбных богатств страны вплоть до начала XX в.

Свою научно-литературную деятельность Н.Я. Данилевский начал еще в стенах Петербургского университета. Им были написаны многочисленные книги и статьи, среди которых преобладали капитальные труды по вопросам рыболовства и статистики, но встречались и такие работы, как "Опыт областного великорусского словаря", статьи о русской географической терминологии и др.

В 60-е гг. с началом эпохи реформ, когда общественно-политическая жизнь страны резко активизировалась, в интересах Данилевского совершается все более отчетливый сдвиг в сторону проблем социально-политических и историко-культурных. В 1864 г. он поселился на Южном берегу Крыма, в Мшатке, купив за небольшую плату имение, состоявшее из огромного сада и развалин барского дома, сожженного французами в Крымскую войну. Думается, что сама атмосфера этого дома, стены которого помнили недавнее вражеское нашествие, чрезвычайно благоприятствовала вызреванию замысла книги Данилевского. Здесь, в Мшатке, подолгу гостил Н.Н. Страхов. Здесь признанного лидера поздних славянофилов посетил " старый " славянофил И.С. Аксаков, с которым хозяин усадьбы был в дружеских отношениях и вел переписку. Здесь весной 1885 г. В гостях у Данилевского побывал находившийся в то время в Крыму Л.Н. Толстой. Данилевский " очень полюбился " великому русскому писателю.

В 1868 году он написал книгу " Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические отношения Славянского мира к Германо-романскому", которая при содействии его друга и единомышленника Н.Н. Страхова была сначала издана в журнальном варианте, а в 1871 году отдельным изданием.

24 апреля 1877 года Александр ІІ подписал манифест о вступлении России в войну с Турцией. Данилевский приветствовал это решение, видя в нем " первое сознательное действие… Русского государства во имя освобождения порабощенного Славянства ". Хотя военные действия развивались успешно для русской армии и привели к подписанию 3 марта 1878 г. в пригороде турецкой столицы Сан-Стефано мирного договора, который давал свободу и независимость народам Болгарии, Румынии, Сербии и Черногории, именно в этом, победном для России году, над тихой Мшаткой возникла угроза нового вражеского нашествия.

Западные державы подняли шумную кампанию якобы в защиту Турции, а в действительности с целью удовлетворения своих собственных захватнических замыслов. Правительство Дизраэли отправило военную эскадру в Мраморное море и развернуло шовинистическую антирусскую кампанию в печати. В Крыму ждали высадки английских десантов, в связи с чем семья Данилевского вынуждена была на время переселиться в другое место.

Действия западных держав накануне и во время Берлинского конгресса, на котором они потребовали от России пересмотра условий Сан-Стефанского договора к невыгоде славянских народов Балканского полуострова, явились в глазах Данилевского еще одним подтверждением тех его мыслей, которые он высказал десятью годами раньше в " России и Европе ". В статье " Как отнеслась Европа к русско-турецкой распре " он отмечал факт широкого распространения на Западе антирусских настроений. На стороне Турции, писал он, выступила не только " жидовствующая, банкирствующая, биржевая, спекулирующая Европа - то, что вообще понимается под именем буржуазии ", но и левые политические силы - " Европа демократическая, революционная и социалистическая. Начиная от народно-революционных партий… до космополитической интернационалки ".

Политическая неудача России, вынужденной уступить на Берлинском конгрессе жесткому давлению Запада, надолго омрачило душевное состояние Данилевского. Но еще больше его угнетали те настроения, которые с каждым годом все отчетливее проявлялись среди образованной части русского общества. В статье " Горе победителям! " (1879) он пишет о большой распространенности " сомнения в смысле, цели, значении самого исторического бытия России, которые как нечто несущественное, сравнительно маловажное, второстепенное, должны уступить место более существенному, более важному, первостепенному ". Особенно трагично, с точки зрения Данилевского, то обстоятельство, что носителями подобных настроений выступают как раз те общественные слои, которых называются интеллигенцией и призваны жить сознательной исторической жизнью.

"С такими сомнениями в сердце исторически жить невозможно!" - пророчески восклицал Н.Я. Данилевский.

Как и всегда, когда ему бывало трудно, Данилевский ищет и находит выход из душевного нестроения в напряженной работе. Он деятельно борется с филоксерой, опустошавшей виноградники Крыма, хлопочет о пополнении Никитского Ботанического сада (в течение ряда лет он исполнял должность его директора), и - что самое главное - пишет двухтомный труд " Дарвинизм ", представляющий собой уничтожающую критику учения Чарлза Дарвина о естественном отборе. Отвергая дарвиновскую теорию эволюцию организмов, Данилевский находит объяснение их происхождения в деятельности высшего разума. По словам Н.Н. Страхова, Данилевский определял свой неоконченный труд как " естественное богословие ". В нем он мечтал о славянской науке, в которой жизнь природы рассматривалась бы, исходя из принципов единства материи и духа.

Как уже было сказано, Данилевский не успел закончить свой труд. Болезнь сердца, которой он страдал в последние годы жизни, настигла его во время очередной научной поездки. 7 ноября (по старому стилю) 1885 г. Н.Я. Данилевский скоропостижно умирает в Тифлисе. Его тело было перевезено в Мшатку и похоронено в саду, неподалеку от дома, в котором он прожил 20 последних - трудных и счастливых - лет своей жизни.

Философия истории

Смысловым ядром книги "Россия и Европа" является теория "культурно-исторических типов", согласно которой представление об общечеловеческой цивилизации - абстрактная иллюзия.

По словам Данилевского, три причины вызвали ее к жизни:

1. Неверное понимание самых общих, субстанциональных начал мировой культуры, форм ее генезиса, а именно "засилие" концепции прогресса, требующей "однолинейного построения" истории.

2. В свою очередь одностороннее увлечение концепцией прогресса родило, по его мнению, ложную трактовку соотношения национального и общечеловеческого в мировой культуре за счет игнорирования специфики национально-этнических особенностей культуры.

3. И, наконец, как следствие предыдущих крайностей - предрассудки в оценке того, что весьма неточно называется Западом и Востоком как некими культурными регионами.

По его мнению, необходимо строить философию истории на основе естественно-научной методологии. Подобно тому, как в природе существуют различные виды животных и растений, так и история - это совокупность различных культурных типов человеческих сообществ. Поэтому неправомерно втискивать историю различных народов в одну схему; у каждой из них свой ритм, возраст, путь, идеалы и назначение. Каждый культурно-исторический тип - это самостоятельный, своеобразный вариант "религиозного, социального, бытового, промышленного, политического, художественного, одним словом, исторического развития" (М.1991,с.85).

Таким образом, делает вывод Данилевский, "естественная система истории должна заключаться в различении культурно-исторических типов как главного основания ее деления - от ступеней развития, по которым только эти типы (а не совокупность исторических явлений) могут подразделяться" (там же, с.87).

Свою культурно-историческую типологию Данилевский обосновывал действием пяти основных законов исторического развития.

Во-первых, границы всякого культурно-исторического типа носят лингвистический характер, т.е. он включает этносы, говорящие на близких диалектах одного и того же языка.

Во-вторых, культурно-исторический тип предполагает политическую независимость. Свою государственность.

В-третьих, все культурно-исторические типы отличаются самобытными началами своих культур, которые не передаются народам другого типа. "Каждый тип вырабатывает их для себя, при большем или меньшем влиянии чуждых ему предшествовавших, или современных цивилизаций" (там же. с.92). Народы могут заимствовать друг у друга достижения в области науки, искусства, техники, промышленности, но системы духовных, социокультурных ценностей адекватно не воспринимаются. данилевский исторический цивилизация

В-четвертых, для полноценного развития культурно-исторических типов необходима максимальная широта его этнической базы.

В-пятых, культурно-исторический тип (культура) проходит в своем развитии четыре периода, составляющих цикл его жизни.

Первый - подготовительный, или этнографический, когда формируется психологический облик народа, т. е. складывается общность психического типа, единство умственных, эмоциональных и нравственных черт у народностей, близких по языку и этническим признакам. Это самый длинный период, продолжающийся около 1000 лет.

За ним следует государственный период, когда народ объединяется политически, осваивая соответствующую территорию, ограждая ее от врагов и подготавливая себе подходящую сцену для будущей творческой работы. Второй период длится около четырехсот (400) лет.

Наконец, наступает третий, собственно культурный период плодоношения. Накопленные в течение веков "культурородные силы" обнаруживают себя в мощном творческом порыве и выливаются в стройные формы религиозных и философских систем, в логически ясные принципы государственно-правового устройства, в прекрасные образы произведений искусства. Данный период сравнительно краток и "вторично не возвращается". " Ход развития культурно-исторических типов, - пишет Данилевский, - всего ближе уподобляется тем многолетним одноплодным растениям, у которых период роста бывает неопределенно продолжителен, но период цветения и плодоношения относительно короток и истощает раз и навсегда их жизненную силу ".

Однако, культура быстро истощает свои силы и приходит к естественному концу, или четвертому периоду, который состоит либо " апатии отчаяния ", вызванном сознанием неполноты и несовершенства всякого человеческого творчества, как это было с древними эллинами, либо в "апатии самодовольства ", приводящей к тому, что культура окостеневает, превращается в жесткую, лишенную души форму, как это произошло с древними китайцами и египтянами. Иногда другие народы ускоряют гибель культуры и на ее развалинах строят новый культурно-исторический тип.

Данилевский разделяет все человечество на три группы, каждая из которых выполняет специфическую роль в развитии культуры.

Под " положительными деятелями истории " понимаются народы, успевшие заложить основы оригинальной цивилизации. Если эти основы смогут развиться, структурно оформиться, то в итоге получается самобытный культурно-исторический тип.

Такими типами, по мнению Данилевского, являются следующие:

1) египетский; 2) китайский; 3) древнесемитский; 4) индийский; 5) иранский; 6) еврейский; 7) греческий; 8) римский; 9) аравийский; 10) германо-романский, или европейский; и 11) славянский.

Вторая историческая группа народов дает такие типы культуры, развитие творческих сил которых насильственно обрывалось, и в результате этого они не успели завершить свой жизненный цикл (перуанская, мексиканская культуры). Сюда он относит также молодой тип - славянский, который только вступает в полосу расцвета.

В истории действует также третья группа народов - варвары, основной смысл деятельности которых не создание культуры, а ее разрушение, когда ее творческие силы полностью угасли, исчерпаны. Это " отрицательные деятели истории ", "бичи Божьи", как их называл Данилевский, помогающие испустить дух умирающим цивилизациям (монголы, гунны).

Существуют, наконец, народы, которые являются своего рода строительным этнографическим материалом истории. Они не достигли культурной индивидуальности и им не суждено величие ни созидательной, ни разрушительной деятельности (финны, эскимосы и т.п.). По сути, логика Данилевского близка к гегелевской, разделявшей народы на "исторические" и "неисторические".

В первой исторической группе народов встречаются два вида культур: 1) замкнутые (китайская, индийская культуры) и 2) преемственные, элементы которых передаются от одной к другой (греческая, римская, европейская культуры). Преемственные связи осуществляются через три формы контактов:1) "колонизацию", 2) "прививку", 3) "удобрение".

Первая форма культурного воздействия означает механическую пересадку, перенос культуры с одной почвы на другую. Так, эллинизация Азии и Египта была поверхностной, философы и ученые в Египте были греками, писали по-гречески, но жизнь народа протекала независимо от музеев, библиотек и академий. Англичане так же не смогли передать своей цивилизации индусам, несмотря на многолетнее господство. Там, где заимствования в той или иной форме все-таки имели место, они не приносили пользы народу-восприемнику.

Вторая форма - "прививка культуры". Тем, кто не знает садоводческой практики, Данилевский разъясняет, что прививка вовсе не приносит пользы дичку, с которым скрещивается черенок культурного сорта. По мере того как растет привитая ветка, садовник обрезает побеги дичка, и в конце концов от него остается один ствол, который кормит привитую, чуждую ему породу. "Надо быть глубоко убежденным в негодности самого дерева, чтобы решиться на подобную операцию, обращающую его в средства для чужой цели, лишающую его возможности приносить собственные цветы и плоды". Петр 1 хотел привить европейские начала русскому дичку, поясняет эту мысль Данилевский. Операция не удалась. Дичок воспротивился и остался жить, пуская свои побеги, но его организм испытал тяжелое потрясение - болезнь подражательности до сих пор обессиливает Россию.

Третий тип культурного воздействия подобен влиянию почвы на организм растения. Если одна цивилизация пользуется продуктами другой как питательным веществом, то такое воздействие способствует ускоренному развитию и богатому плодоношению. Именно такой тип заимствования Данилевский считает нормальным и единственно плодотворным. Воспринимающая цивилизация сохраняет при этом самобытность во всех областях жизни.

Усвоению подлежит лишь то, что "стоит вне сферы народности", т.е. методы положительной науки, техника и технология. Все же остальное, в особенности относящееся к этнической сущности человека и общества и тем более к практическому использованию этого, "не может быть предметом заимствования, а может быть только принимаемо к сведению". Каждый культурно-исторический тип решает свои задачи в мировой истории. Решения и средства, пригодные для одного, непригодны для другого.

Постановка вопроса о взаимодействии культур Данилевским интересна. Во-первых, он впервые обратил внимание на сложность процесса культурного взаимовлияния, на то, что внешнее соприкосновение, имеющее место во время войн, завоеваний и искусственных объединений разнородных племен в механические агрегаты, далеко не равнозначно культурному синтезу. При соприкосновении чуждых друг другу культур их отдельные элементы переосмысляются, утрачивают те конкретные функции, которые они выполняли в культуре-прародительнице.

Во-вторых, Данилевский справедливо подчеркивает естественное право отдельных культур на самостоятельное развитие, сохраняющее свою самобытность.

В-третьих, верно и то, что культурные заимствования должны быть обоснованными, продуманными, предприниматься со знанием их будущих последствий.

В-четвертых, вопрос о целях, принципах, условиях и результатах культурных заимствований представляется сейчас - в период американизации народов, иссушающей их творческую душу, еще более актуальным, чем в Х 1Х веке. Все больше подтверждается мысль Данилевского о негативных последствиях механического переноса чуждых культурных достижений и ценностей.

Оригинальность культурно-исторических типов Данилевский связывает с тем, какой из четырех "основополагающих" видов деятельности в них преобладает: 1) деятельность культурная в узком смысле слова (научная, художественная, техническая); 2) деятельность религиозно-нравственная; 3) деятельность политическая и 4) деятельность общественно-экономическая. Первые культуры (египетская, китайская, индийская, иранская и др.) были "подготовительными", ибо не проявили себя в особенности ни в одной из перечисленных выше видов деятельности, которые вообще-то еще не обособились и выступают в едином переплетении.

Постепенно, по мере дифференциации этих форм человеческой деятельности появляются в чистом виде и их культурные формы. Складываются "односторонне направленные" цивилизации. Так, еврейская культура вырастает исключительно на религиозной деятельности. "Религия,- пишет Данилевский,- выделилась как нечто особенное только к цивилизации еврейской и была (там) всепроникающим ее началом". В греческой доминировала художественная деятельность, а в римской осуществилась "одна лишь политическая сторона деятельности" (473-476).

Дальнейший прогресс, продолжает Данилевский, должен был заключаться как в развитии последней, четвертой, стороны деятельности, так и в достижении многосторонности путем соединения в едином типе нескольких сторон, ранее проявлявшихся раздельно. Так появился синтетический европейский тип культуры, характеризующийся двоякой направленностью: политической и научно-культурной.

И, наконец, грядущий тип славянской культуры будет первым в истории примером четырех направлений деятельности, совершив полный культурный синтез. Особенности бытового и социального уклада (община, православие и самодержавие), особенности психоэтнических черт славянства обеспечат, по его мнению, победу этого синтеза. (Тут есть проблема - православие не способствует напряженной производственной деятельности - слишком много праздников запрещающих работать - И.В.).

Итак, логический ход всемирной истории - смена подготовительных типов культуры односторонними, двусторонними и четырехсторонними. (а где трехсторонние - И.В.).

Основные идеи концепции

1. Основополагающая идея Данилевского - каждый народ (или группа народов) принадлежит к определенному культурно-историческому типу. Всякие попытки нарушить своеобразие жизни народа, принадлежащего к такому типу, бесплодны. (? - И.В.) Петр Великий хотел сделать к русскому дичку прививку европейской цивилизации, но…бесполезно. Народ сохранил свою самобытность. Тем не менее, чужеземное произвело на русской почве ублюдков самого гнилого свойства: нигилизм, абсентеизм, шедоферротизм, сепаратизм, бюрократизм и т. П.

2. Народы определенного культурно-исторического типа, считал Данилевский, должны жить своей идеей. Так, писал он, "для всякого славянина…идея славянства должна быть высшею идеею, выше науки, выше свободы, выше просвещения, выше всякого земного блага, ибо ни одно из них для него недостижимо без ее осуществления - без духовно, народно и политически самобытного, независимого славянства; а, напротив того, все эти блага будут необходимыми последствиями этой независимости и самобытности" (там же. С.127)

3. С общей культурно-исторической точки зрения Россия не может считаться составной частью Европы ни по происхождению, ни по усыновлению; напротив, ей предстоит только две возможности: или вместе с прочими славянами образовать особую, самостоятельную культурную единицу, или лишиться всякого культурно-исторического значения - быть ничем.

4. Запад, Европа, не признает Россию своей. Европа "видит в России и в славянах вообще нечто ей чуждое, а вместе с тем такое, что не может служить для нее простым материалом, из которого она могла бы извлекать свои выгоды… материалом, который можно бы формировать и обделывать по образу и подобию своему,… Европа видит поэтому в Руси и в славянстве не чуждое только, но и враждебное начало". Все самобытно русское и славянское кажется Европе, и особенно Германии, "достойным презрения, и искоренение его составляет священнейшую обязанность и истинную задачу цивилизации" (там же, с.50-51, 52) Поэтому борьба с Западом - единственное спасительное средство как для излечения наших русских культурных недугов, так и для развития общеславянских симпатий, подчеркивал Данилевский.

5. По мнению Данилевского, из этого, однако, еще не следует, что Россия могла или должна была прервать всякие отношения с Европой…."Всякого рода сношения наши с нею,- писал Данилевский,- неизбежно должны быть близкие; они только не должны быть интимными, родственными, задушевными. В политическом отношении не может быть другого правила, как око за око, зуб за зуб" (там же, с.441).

6. Противостоять враждебным попыткам Запада, растворить славянство в европействе, защитить и объединить славян, сохранить и упрочить свои самобытность, традиции, культуру - такова историческая миссия России. России, не исполнившей своего предназначения и тем самым потерявшей причину своего бытия, свою жизненную сущность, свою идею, ничего не останется, как бесславно доживать свой жалкий век, перегнивать как исторический хлам, лишенный смысла и значения, или образовать безжизненную массу, так сказать, неодухотворенное тело, и в лучшем случае, также распуститься в этнографический материал, для новых неведомых исторических комбинаций, даже не оставив после себя живого следа, предостерегал Н.Я. Данилевский.

7. Отстаивая самостоятельность, самобытность каждого культурно-исторического типа, Данилевский отнюдь не противопоставлял народы друг другу, отнюдь не изолировал их друг от друга. Напротив, "народы каждого культурно-исторического типа не вообще трудятся; результаты их труда остаются собственностью всех других народов, достигающих цивилизационного периода своего развития, и труда этого повторять незачем". Например, конечно же "развитие положительной науки о природе составляет существеннейший результат германо-романской цивилизации, плод европейского культурно-исторического типа; так точно, как искусство, развитие идеи прекрасного было преимущественным плодом цивилизации греческой; право и политическая организация государства - плодом цивилизации римской; развитие религиозной идеи единого истинного Бога - плодом цивилизации еврейской". В любом случае науки и искусства составляют драгоценнейшее наследие, оставляемое после себя культурно-историческими типами; они составляют самый существенный вклад в общую сокровищницу человечества.

8. В мировом сообществе не должно быть господства одной цивилизации, одной культуры, ибо это лишило бы человеческий род одного из необходимейших условий успеха и совершенствования - элемента разнообразия. "Всемирная ли монархия, всемирная ли республика, всемирное ли господство одной системы государств, одного культурно-исторического типа одинаково вредны и опасны для прогрессивного хода истории",- подчеркивал Данилевский.

9. Отрицая возможность существования общечеловеческой (общечеловеческое - общее место, бесцветность) цивилизации, Данилевский отнюдь не отрицал наличие идеала всечеловеческой цивилизации, движение к которому, достижение которого осуществляется совместным развитием всех народов, всех культурно-исторических типов, в своеобразной деятельности которых и проявляется историческая жизнь человечества во всех местах и временах: в прошлом, настоящем и будущем.

10. В конечном счете, Данилевский выступал не против Европы, но против "европейничанья", подобострастия и подражательства Европе, ибо самое большое зло, по его мнению, это потеря "нравственной народной самобытности".

Н.Я. Данилевский о европейничаньи как болезни русской жизни.

По мнению Данилевского, если мы вглядимся в русскую жизнь, то увидим, что ее здоровье неполное, что она одержима весьма серьезною болезнью, которая может стать гибельную, постоянно истощая организм, лишая его производительных сил и угрожает жизни русского общественного тела если не смертью, то худшим смерти - бесплодным и бессильным существованием.

Болезнь эту, заразившую Россию со времен реформ Петра I, все расширяющуюся и укореняющуюся, Данилевский называет "европейничаньем". Он считает, что коренной вопрос, от решения которого зависит будущее, вся судьба не только России, но и всего славянства, заключается в том, будет ли эта болезнь, в конце концов, излечена.

Все формы европейничанья Данилевский подразделяет на следующие три вида:

1. Искажение народного быта и замена его форм формами чуждыми, иностранными.

2. Заимствование разных иностранных учреждений (политического лексикона. - И.В.) и пересадка их на русскую почву - с мыслью, что хорошее в одном месте должно быть везде хорошо.

3. Взгляд, как на внутреннее, так и на внешние отношения и вопросы русской жизни с иностранной, европейской точки зрения, рассматривание их в европейские очки.

Данилевский пишет о том, что искажения на иностранный лад всех внешних форм быта: одежды, устройства домов, домашней утвари и образа жизни кажутся для многих совершенно несущественными и безобидными. Однако, сам он считает, что это далеко не так.

Во-первых, мы лишились возможности или, по крайней мере, чрезвычайно затруднили возможность зарождения и развития народного искусства. Дело в том, что история развития любого народного искусства, показывает нам, что она имеет два корня: формы богослужения и народную одежду, народную архитектуру жилищ, вообще народные формы быта. Многозначительные и величественные формы нашего богослужения могли бы быть превосходной эстетической школою, если бы, заимствуя усовершенствованные технические приемы, мы сохранили бы другой корень искусства _ самостоятельность форм быта.

Во-вторых, изменив народным формам быта, мы лишились самобытности в промышленности. Между тем, с его точки зрения, самобытность политическая, культурная, промышленная составляет тот идеал, к которому должен стремиться каждый исторический народ, а где недостижима самобытность, там, по крайней мере, необходимо охранять независимость, в том числе и протекционистскими мерами со стороны государства.

В-третьих, вследствие изменения форм быта русский народ раскололся на два сословия не только по своей наружности, но и по своему духовному миру и образу жизни. Низший слой остался русским, а высший сделался европейским.

В-четвертых, высшее, более богатое и образованное сословие, всегда имеет притягательное влияние на низшее, которое во всем стремится быть на него похожим. Поэтому в сознании народа невольно складывается представление, что свое русское есть (по самому существу своему) нечто худшее, низшее. Всякому приходилось, очевидно, слышать выражения,- пишет Данилевский, в которых с эпитетом русский соединялось понятие низшего, худшего: русская лошаденка, русская курица, русская песня, русская одежда и т.д. Все, чему придается это название русского, считается как бы годным для простого народа, не стоящим внимая людей более богатых и образованных. Все это вело к унижению народного духа и подавлению народного достоинства.

В-пятых, унижение народного духа, вытекающее из такого раздвоения, породило в народе, сохранившем самобытные формы жизни, недоверчивость и подозрительность к той его части, которая им изменила и которая способна на любую подлость, подкупаясь немцами, в смысле европейцами вообще. Тем более что народ понимает инстинктивно ту ненависть, которую питает Европа к России, и поэтому всякое неординарное бедствие, постигающее его, склонен приписывать этой враждебности, хотя, конечно, и преувеличивает ее проявления.

Вторая форма европейничанья заключается в стремлении переносить чужеземные учреждения на русскую почву - с мыслью, что все хорошее на Западе непременно так же будет хорошо и у нас. Таким образом, были пересажены к нам разные бюрократические немецкие порядки, городовое устройство и т.д. По мнению Данилевского, опыт достаточно показал, что они у нас не принимаются и постоянно требуют нового подвоза; и, напротив, тот же опыт достаточно красноречиво говорит, что те изменения в нашей общественной и государственной жизни, которые вытекают из внутренних народных потребностей, принимаются необыкновенно успешно.

Так, например, цензура печатного слова в России была заимствована с Запада, и ее прекращение было восстановлением естественного права на свободу слова. Что касается судебной реформы, то вводимый суд присяжных есть начало по преимуществу славянского и т.д.

Третья форма европейничанья (и притом самая пагубная и вредная) состоит в смотрении на явления внутренней и внешней жизни России с точки зрения и сквозь европейские очки.

У нас, к несчастью, наши " высшие" общественные классы, привыкшие жить умственно чуждою жизнью, невольно переносят вычитанные и высмотренные ими европейские идеалы на действительную жизнь, приурочивая их к нашим общественным явлениям. Следствием этого являются такие частные проявления европейничанья как нигилизм, аристократизм, демократизм и конституционализм. Самая пагубная форма европейничанья - это наше балансирование перед общественным мнением Европы, которую мы признали своим судьею, перед решением которого трепещем, милость которого заискиваем. Такое отношение к иностранному общественному мнению, считает Данилевский, может лишить нас всякой свободы мысли, всякой самодеятельности.

В частности, наши общественные и политические деятели, постоянно оглядываются и прислушиваются к тому, что скажет Европа, признает ли действия их достойными просвещенного европеизма. В этой связи Данилевский вспоминает Фамусова, который ввиду бесчестия своей дочери восклицает: " Что скажет княгиня Марья Алексеевна! " и этим обнаруживает всю глубину своего нравственного ничтожества.

Мы возвели Европу в сан нашей общей Марьи Алексеевны, верховного судьи достоинства наших поступков. Вместо одобрения народной совести, мы признали нравственным двигателем наших действий трусливый страх перед приговорами Европы, унизительно-тщеславное удовольствие от ее похвал (Исключим Россию из ОБСЕ, если она не будет нас слушаться - И. В.)

Например, мы боимся обвинения в панславизме, как будто честный русский человек может не быть панславистом, т.е. может не стремиться всеми силами своей души к свержению всякого ига с его славянских братьев, к соединению их в одно целое, руководимое одними славянскими интересами, даже если они сто раз противоположны интересам Европы, ибо каковы бы ни были разделяющие Европу интересы, все они соединяются в общем, враждебном чувстве к России.

В заключение Данилевский отмечает, что эта болезнь, имя которой "европейничанье" препятствует осуществлению великих судеб русского народа и может, наконец (несмотря на все видимое государственное могущество), иссушив самобытный родник народного духа, лишить историческую жизнь русского народа внутренней жизненной силы, а следовательно, сделать бесполезным, излишним самое его существование - ибо все лишенное внутреннего содержания составляет лишь исторический хлам.

Размещено на Allbest.ru