Бердяев удивительно проницательно заметил некую «оборачиваемость» российской государственности: романовская монархия имела корни в религиозной вере, оправдывала себя как «священное царство», оплот православия и славянства. Но и новое государство большевиков воспринимало себя похожим образом: оно тоже имело корни в новой - марксистской - вере, оно тоже оправдывало себя как «священное царство» рабочих и крестьян, оплот пролетариата всего мира. Таким образом, Бердяев увидел, несмотря на всю поверхностную непохожесть, определенное сходство, наследование между старой и новой Россией. Он был уверен, что «большевизм есть не внешнее, а внутренне для русского народа явление, его тяжелая духовная болезнь, органический недуг русского народа» Бердяев Н. А.. Новое средневековье. С. 71-72. Ссылка по статье Волкогоновой О. Н. Бердяев Интеллектуальная биография С. 50[186], которым он заболел не в 1917 году, а гораздо раньше. Восприняв реально существующие традиции русского народа и российской государственности (как положительные, так и отрицательные), большевики по-своему трансформировали на практике идеи русского мессианства, особого предназначения России.

Бердяев проследил парадоксальную связь между практикой большевиков и православием, воспитавшим русский народ

«Россия может еще воскреснуть» Бердяев Н. А.. Россия и Великороссия. // Бердяев Н. А..Собр. соч., т. 4. С. 168. Ссылка по статье Волкогоновой О. Н. Бердяев Интеллектуальная биография С. 47[171], - был убежден мыслитель. Он несколько переоценивал происшедшие после революции изменения в российской религиозной жизни, веря в то, что гонения, насильно насаждаемый атеизм, разрушение привычного уклада жизни помогли проявиться истинной вере.

Итак, будущее за христианством и социализмом. Значит, будущее - за «русской идеей», которую Бердяев понимал как социалистическую и религиозную одновременно.

Русская идея

Бердяев выделил пять основных периодов российской истории: киевский, времен татаро-монгольского ига, московский, петровский, советский. Рассматривая эти периоды, он подчеркивал прерывистость, неорганичность, мучительность истории России, в чем резко расходился со «старшими» славянофилами. Для Бердяева специфика исторического пути России - в расколах, катастрофах, отсутствии «цельности возрастания» (о которой, в частности, писал один из основателей славянофильства И.В.Киреевский, но что абсолютно отрицал Бердяев). Еще одно явное расхождение со славянофильской традицией в том, что Бердяев из всех периодов отдает предпочтение как раз «несакральному» периоду - петровскому, петербургскому как самому динамичному, открытому западным влияниям.

Бердяев предпринял попытку, как и многие другие, найти характерные особенности русской нации, описать «русский характер» как причину, одновременно, иррационального развития и мессианской роли России. Такая задача изначально определила выделение тех черт русского характера, которые могут служить подтверждением идеи Бердяева об особой роли русской нации.

Бердяев отрицает буржуазную природу русского человека, противопоставляя его народам Запада.

Считая, что антиномичность лучше всего подходит для описания русского, как и еврейского, «душевного строя», он часто выделяет крайние, полярные черты.

Нигилизм или апокалиптичность русских, вечная неудовлетворенность жизнью в настоящем, устремленность к концу, он считал одной из главных причин трудности исторического пути, последовательного развития культуры.

Бердяев, также, считал, что русский народ - самый анархический, но - одновременно - и самый державный, государственный народ в истории: «...может поражать противоречие между русской анархичностью и любовью к вольности и русской покорностью к государству, согласием народа служить образованию огромной империи» Бердяев Н. А.. Русская идея.//Бердяев Н. А.. Русская идея. Судьба России.- М., 1990 С. 124.. Но собственная симпатия к анархии, или история начала XX века, вероятно, заставляет его преувеличивать роль анархичности народа и даже называть его достоинством. Такой вывод вызвал обоснованную критику малодоказательности такой оценки народа с тысячелетней государственной историей, создавшего огромную империю. Сомнение вызывают и его ссылки на анархизм многих представителей русской литературы и интеллигенции.

Еще одна характерная черта русского характера, считал Бердяев, - эсхатологичность, устремленность к концу, неудовлетворенность реальным земным положением дел, также подвергается критике, например, Кизеветтер указывает на все построенное русским народом, что доказывает его способность жить и созидать в современном мире, не «грезя» о конце света.

Подверглись критике и многие другие характеристики, высказанные Н. Бердяевым. Н.Полторацкий, на основе изучения текстов Бердяева определил его «русскую идею» так: «Русская идея Царства Божьего, в понимании Бердяева, есть идея социалистическая, нигилистическая, анархическая, эсхатологическая и мессианская. В мессианизме последнего Бердяева и заключается новый духовный провал его учения о русской идее Царства Божьего. Этот мессианизм чрезвычайно провинциален». О. Волкогонова согласна отчасти с такой жесткой критикой и признает, что в характеристику Бердяева не укладывается «пол-России» Волкогонова О. Н. Бердяев Интеллектуальная биография С. 39.

Волкогонова также обнаруживает явные противоречия следующих заявлений: «Провозглашая мессианскую роль России в книге «Судьба России»: «Россия должна явить тип востоко-западной культуры, преодолеть односторонность западноевропейской культуры с ее позитивизмом и материализмом, самодовольство ее ограниченных горизонтов», приблизительно в это же время он опубликовал статью в «Русской мысли», где подверг жесткой критике взгляды, подобные процитированным выше: «Самые противоположные русские идеологии утверждали, что русский народ выше европейской цивилизации, что закон цивилизации для него не указ, что европейская цивилизация слишком «буржуазна» для русских, что русские призваны осуществить царство Божие на земле, царство высшей правды и справедливости... Этот русский свет, который должен просветить все народы мира, и довел Россию до последнего унижения и позора... Прославленное русское смирение было, в сущности, страшной гордостью и самомнением... Русскому народу нужна еще элементарная правда, он не прошел еще элементарных наук, а мнит себя преодолевшим все науки высшей мудрости...» Волкогонова О. Н. Бердяев Интеллектуальная биография С. 41. Более того, возвращаясь к теме западничества и славянофильства, которую он считал уже изжитой в процессе развития русской культуры, Бердяев признал «предпоследнюю» правду западничества: сначала Россия должна обратиться к «долгому труду цивилизации», преодолеть реально существующую отсталость, «выучиться» у Запада, а уж затем говорить о выполнении какой-то своей «миссии», «призвания». Поэтому - «то, что обычно называют «европеизацией» России, неизбежно и благостно» Бердяев Н. А.. Судьба России. М., 1990 С. 309..

Бердяев справедливо указал на общинность русского народа как на недостаток, обезличивающий каждого конкретного человека, часто делающий народ удобным орудием политиков, и призвал поучиться у Запада здоровому индивидуализму.

Бердяев считал, что Россия, в отличие от буржуазного Запада, совершила переход от средневековья сразу к советскому периоду, минуя «ренессансный период», и поэтому находится ближе других народов к «новому средневековью». Бердяев и советское общество в каком-то смысле считал сакральным, недаром он марксизм рассматривал как религию, а не как философскую теорию. Поэтому он пытался показать отличие ново-средневекового общества от коммунистического, подчеркнув, что в наступающую эпоху вовсе не будет одномыслия: наступление новой эпохи «не значит, что в новом средневековье обязательно количественно победит религия истинного Бога, религия Христа, но это значит, что в эту эпоху вся жизнь со всех своих сторон становится под знак религиозной борьбы, религиозной поляризации, выявления предельных религиозных начал. Эпоха обостренной борьбы религии Бога и религии дьявола, начал христовых и начал антихристовых будет уже не секулярной, а религиозной, сакральной эпохой по своему типу, хотя бы количественно побеждала религия дьявола и дух антихриста. Поэтому русский коммунизм с разворачивающейся в нем религиозной драмой принадлежит уже к «новому средневековью», а не «старой новой истории», и «персоналистический социализм» Бердяева должен был стать воплощением «русской идеи».

Персоналистический социализм Н. Бердяева.

Предлагаемый Н. Бердяевым персоналистический социализм, или ещё, христианский социализм, в сущности, не является единой целостной моделью, а содержит положения, которые наилучшим образом соответствовали бы достойной жизни человека, обеспечивали бы его духовную и материальную жизнь.

«Надо желать развития и победы религиозного социализма» Бердяев Н. А.. Судьба России. М., С. 462. [167], - утверждал он. Для такого социализма собственно социалистические преобразования экономики и политики, решение вопросов социальной справедливости, проблемы «хлеба» - лишь средство для достижения духовных целей. Человек должен быть выше принципа собственности, выше коллектива, - вот что должно определять мораль религиозного социализма. Кстати, Бердяев (так же, как и Г.Федотов) был убежден, что такое слияние социализма и христианства - необходимо и для самого христианства. Он считал, что источник упадка веры, кризисных процессов в христианстве - в понимании христианства как религии лишь личного, а не всеобщего спасения. По его мнению, христианство должно стать религией не личного только, но и социального преображения.

О. Волкогонова отмечает парадоксальность политических взглядов Бердяева. Позиция Бердяева может быть охарактеризована как последовательно либеральная (но отнюдь не демократическая). Известный теоретик либерализма Ф. фон Хайек вывел две четкие антиномии: если демократия противоположна и несовместима с авторитаризмом (то есть с режимом власти меньшинства), то либерализм противоположен тоталитаризму (то есть жесткому контролю власти - большинства ли, меньшинства - над всеми сферами жизнедеятельности людей). Речь идет, таким образом, о том, что ценности личной свободы не могут быть отменены ни решением парламента, ни соображениями государственной целесообразности, ни результатами голосования. В такое понимание либерализма вполне вписывается и принципиально индивидуалистическая позиция Бердяева. В этой ситуации, разумеется, есть некоторая ирония: Бердяев, убежденный, что либералы были не характерны для русской мысли и истории, сам вполне может быть отнесен к либеральным мыслителям. Возможно, один из источников трагедии русского либерализма (который действительно играл до последнего времени чрезвычайно незначительную роль в российской истории) как раз и состоял в том, что отечественный либерализм практически полностью отказался от самоидентификации. Правда, встает трудный вопрос о том, может ли либерал быть социалистом. В случае с Бердяевым он снимается тем, что его социализм - особенный.

Следующие основные положения персоналистического социализма во всем основываются на христианском сознании человека, поэтому отчасти выглядят утопичными и даже немного наивными, соблюдая, в целом, основополагающие законы общественной жизни.

Во-первых, общество должно оставаться иерархической системой: «Естественный иерархизм жизни должен вступить в свои права, и личности с большим онтологическим весом, с большей одаренностью и годностью должны занять подобающее место в жизни. Без духовной аристократии жизнь не может процветать» Н.Бердяев. Новое средневековье. Размышление о судьбе России и Европы. - Берлин, Обелиск, 1924. С. 49. Ссылка по статье Волкогоновой О. Н. Бердяев Интеллектуальная биография С. 46. Личность гибнет, когда ее держат в принудительном равенстве с другими, когда всякое ее развитие задерживается уравнением с другими. Он предлагал своеобразный синтез аристократического принципа личности и социалистического принципа кооперации. Бердяев отстаивал индивидуальную свободу личности против ложного единства. Социализация экономики, по Бердяеву, должна была сопровождаться индивидуализацией людей. Возможен лишь один вид равенства, убеждал Бердяев, - равенство всех людей перед Богом. Любое другое равенство - пустая идея, выросшая из завистливого взгляда соседа. Речь может вестись лишь о достоинстве и свободе каждого отдельного человека, но не всех сразу. «Каждый», но не «все» - вот лейтмотив бердяевского социализма.

Во-вторых, Бердяев выступал за сохранение принципа частной собственности, хотя он и должен быть, по его мнению, ограничен. Индивидуальное владение орудиями труда, считал он, может стать противоядием против обездушенного отношения к труду. Личная инициатива должна все же остаться главным двигателем экономической жизни общества. Бердяев ввел в свои работы понятие «функциональной собственности», предполагающее как юридическое, так и духовно-нравственное регулирование частной собственности таким ее размером, который предполагает «аскетику и ограничение похоти жизни».

В-третьих, персоналистический социализм Бердяева предполагал ограниченное потребление. Центр тяжести должен был сместиться от материального потребления к духовному, поэтому персоналистический социализм соединялся в мысли Бердяева с определенной общественной аскезой, сознательным ограничением потребностей.

Многие критики называют персоналистический социализм Бердяева одним из самых слабых мест его социальной философии. Но следует учитывать, что у Бердяева персоналистическое общество должно стать не результатом новой организации жизни, а следствием новой душевной структуры человека, его духовного перевоспитания, что под силу лишь христианству.

В то же время философ всегда признавал невозможность создания на земле Царства Божьего.

Личность и общество Н. Бердяева.

Следующие цитаты дают понять, как Н. Бердяев одновременно возвышал личностную и общественную, или персоналистическую и коммюнитарную жизни.

«Личность после смерти войдет в Царствие Божие, тогда как от коллектива не останется ничего» Бердяев Н. А.. О рабстве и свободе человека. - Париж, YMCA-Press, 1939. С. 21. Ссылка по статье Волкогоновой О. Н. Бердяев Интеллектуальная биография С. 34.

«Общество есть бесконечно большая сила, чем личность, - писал Бердяев. - Но количеством, числом и силой не решается вопрос о ценности. Изнутри, экзистенциально, из духа все переворачивается» Н. Бердяев. И мир объектов. Опыт философии одиночества и общения. - Париж, YMCA-Press, б/г. С.166. Ссылка по статье Волкогоновой О. Н. Бердяев Интеллектуальная биография С. 44.

Личность неисчерпаема, поэтому она всегда не только реальность, но и «задание, идеал человека» Бердяев Н. А.. О рабстве и свободе человека. - Париж, YMCA-Press, 1939. С. 21. Ссылка по статье Волкогоновой О. Н. Бердяев Интеллектуальная биография С. 34

«Личность возникает как индивидуальное самосознание своего «я». Но любое «я» рано или поздно упирается в существование другого «я», которое становится для первой личности «ты». Сообщество личностей образует «мы». Осознание единства «мы» приводит к возникновению коммюнотарности. В этом смысле, сознание личности может быть названо социальным. Через «мы» личность внедрена в общество. Вместе с тем, для любой личности всегда сохраняется опасность превращения «мы» в чуждое «не-я» или даже во враждебное «оно». Общество есть объективация человеческих отношений. Объективированное общество подавляет личность. Это происходит тогда, когда общество, нация, государство, класс и т.д. пытаются подчинить личность себе, сделать ее простым орудием для достижения тех или иных целей (что происходит практически всегда). Трагедия личности в том, что ей приходится отстаивать свой приоритет».

Разумеется, у персонализма немало общего с индивидуализмом. Но есть и коренное различие: крайний индивидуализм превращает человеческую личность в центр мироздания. Персонализм же, высоко ставя личность, провозглашает ее назначением служение сверхличным ценностям, творческую активность. С. Левицкий так сформулировал разницу между персонализмом и индивидуализмом: «персонализм призывает к жертвенности, а не к самовозвеличению"[124]. Кроме того, персонализм не отрицает необходимости для личности живого общения с другими личностями: выступая против коллективизма, персонализм обосновывает коммюнотарность как условие существования и саморазвития личности.

Этика.

У Бердяева и этика персоналистична. Нравственные суждения и акты всегда индивидуальны, они не могут определяться коллективно. Нравственность для Бердяева - внутренние переживания личности. Поэтому обречена на неуспех любая нормативная мораль, так как невозможно рационализировать личные переживания. Общепринятые моральные нормы - следствие социализации жизни, проявление объективации. Нормативная этика основана на подчинении человека закону, для которого не существует человеческой индивидуальности. В истории человеческого общества Бердяев выделил три эпохи преимущественного господства различных систем нравственных ценностей, три ступени нравственной эволюции человечества: этики закона, этики искупления и этики творчества. Причем эти системы трактовались им не только (и не столько) хронологически сменяющими друг друга, сколько сосуществующими. Этика закона - нормативная этика запретов, типичным примером такой этики является ветхозаветная система нравственных норм, основанная на боязни греха и послушании. Не убий, не укради, - иначе ты будешь наказан. Для этики закона характерна идея отвлеченного добра. Крайним примером проявления такой этики может служить фарисейство.

Новый Завет дает уже совсем другую систему нравственных требований, это - этика искупления или этика любви. Хотя Иисус Христос и говорил, что он пришел не нарушить закон, а исполнить его (Матф., 5:17) - речь идет, конечно, о ветхозаветном законе, - на деле он то и дело букву этого закона нарушал: не побил камнями блудницу, ел и пил с мытарями и грешниками, не постился, не соблюдал субботу... Почему? Потому что законническая этика проходит мимо личности, следует лишь букве закона, зачастую порождая «кошмар злого добра» (название одной из статей Бердяева). Бердяев же понимал христианство как персонализм. Этика искупления и любви не просто формулирует некие правила поведения, но дает высший принцип жизни - любовь к ближнему, ради которой можно переступить и через какие-то конкретные запреты. Это этика сострадания, прощения, соучастия. Этика искупления не знает резкого деления на «добрых» и «злых». В ее основе лежит отношение не к отвлеченной идее добра, а к живому человеческому существу. В ней на первый план выходит личность и личное отношение человека к Богу и ближнему, а не следование общепринятым нормам. Бердяев даже поставил вопрос, впервые заданный Оригеном, о том, возможно ли индивидуальное спасение человека? Может ли спастись человек, если его ближний погибает? Сам он склонялся к мысли о том, что спасение возможно лишь как всеобщее спасение (в терминах богословия - «апокатастазис»). Бердяева всегда очень отталкивали «мстительная эсхатология, резкое разделение людей на добрых и злых и жестокая расправа над злыми и неверными» Бердяев Н. А. Самопознание. Опыт философской автобиографии. М., 1990. С. 282. Ссылка по статье Волкогоновой О. Н. Бердяев Интеллектуальная биография С. 35[130]. У него есть запоминающийся образ, - мораль начинается с вопроса Бога к Каину об убитом им брате: «Каин, где твой брат Авель?» Но закончиться нравственное развитие человечества, считал Бердяев, должно вопросом к Авелю: «Авель, где твой брат Каин?», то есть и Авель ответственен за то, что не уберег своего брата-убийцу от греха, дал ему нравственно погибнуть.

Но встречается и еще одна система нравственных ценностей - этика творчества. Добро есть не простое исполнение правил и требований, это творческий индивидуальный акт создания и преумножения добра в мире. Творец забывает о себе и заинтересован в самом акте творения, он бескорыстен: он любит свое творение, как Бог любит человека и мир. Нравственное значение имеет всякое творчество. В творчестве воплощается божественное начало человека, в нем он побеждает похоть, материальные интересы, злые страсти и всю свою энергию направляет на творческий акт. Происходит своеобразная сублимация страстей человека. Таким образом, этика творчества - еще более высокий этап нравственного развития человека, чем этика искупления.

С другой стороны, Бердяев смог показать несовершенство всех земных человеческих достижений. Человек призван к творчеству, но всякое творчество - неизбежная неудача, так как результаты творчества объективируются и начинают участвовать в порабощении человека. «Огненный творческий дух» не может узнать себя в произведениях искусства, книгах, теориях - в своих продуктах. Результаты творчества отчуждаются от творца. Творчество - это «восхождение из мира», по Бердяеву, но полный разрыв с миром невозможен, и в этом трагизм ситуации творчества.

Бердяев не призывал отменить этику закона или общепринятые формы общения людей. В этом смысле, его «перечеканка монет» (лозунг, провозглашенный античным философом-киником Диогеном Синопским и означавший отказ от сложившихся норм и правил поведения) не есть отрицание сложившихся регулятивов человеческого поведения. Бердяев лишь показал, что существуют более высокие стадии нравственности, чем следование этике закона.

Причем эти более высокие стадии не могут быть достигнуты принудительно, они предполагают свободу человека - его свободную любовь к Богу, к ближнему, его свободное творчество. Здесь философия Бердяева как бы возвращается к своим истокам, к учению о свободе как источнике всего существующего. Философия свободы становится «философией свободных».

Заключение. Современное значение философии Н. А. Бердяева

Вся философия Бердяева - это его личный духовный опыт, отраженный в огромном творческом наследии. Его религиозная экзистенциальная философия отстаивает право человека на свободу, и Бердяев находит высшее основание для этого - божественный свободный дух, содержащийся в человеке.

Предложенное Н. Бердяевым для объяснения иррациональности человека и зла в мире понятие Ungrund, или Ничто, отвергается современной философией и христианством, на основе имеющегося опыта. Но главное в философии Бердяева то, что она дает ответы на многие вопросы бытия человека, в т. ч. в отношении науки, окружающего материального мира, государства, общества, семьи, с точки зрения христианского мировоззрения, как религии любви, свободы и терпимости.

В этике философии Н. А. Бердяева акцент ставится на вечные и основополагающие ценности: жизнь человека, его духовная свобода, нравственность, ответственность за судьбу других людей и человечества в целом, творчество, искупление, как пути спасения человечества и приближение Царства Божьего. Эти ценности выше «добродетели» нашей личной, общественной, церковной жизни.

Социальная философия Н. Бердяева содержит меткую и основательную критику тоталитаризма буржуазной и советской систем, революционных преобразований, техники и материальных благ в нашей жизни, как угроз для духовной свободы человека. Он также обратил внимание на опасность национализма как потенциального источника межнациональных войн, отстаивал принципы, гуманизма, иерархичности общества, возможности объединения веры и знания.

Ценны его утверждение о ложности и садистическом характере учения о муках ада, а также доказательство конечности истории, а также смысла истории с точки зрения вечности.

Бердяев был убежден, что прогресс общества должен основываться на духовном развитии каждого человека, и эта задача под силу только христианству.

Особая заслуга философа Бердяева состоит в его публицистической актуальной критике, смело обличающей несправедливости в обществе.

Работы Бердяева оказывали влияние на философию и формирование взглядов многих людей уже при его жизни и позже, хотя, к сожалению, они были общедоступны только на Западе. Сейчас его философия имеет шанс приобрести своих сторонников в России, что может оказать только благотворное влияние на развитие духовности общества.

В заключение позвольте привести афоризмы из статьи о. А. Меня «Николай Александрович Бердяев» с комментариями автора, ярко отражающие смысл и стиль творчества Н. Бердяева: «Власть - это есть (он говорит о настоящей власти) обязанность, а не право»; «Вера и знание - одно», то есть обладание полнотой реального бытия (он часто говорил парадоксами); «Критерий истины в духе есть само явление духа»; «Евангелие есть учение о Христе, а не учение Христа»; «Толстой не знал Христа, он знал лишь учение Христа»; «Любовь есть разделение жизни в Боге»; «Причиной зла является не осуществленное добро»; «Не только злоба против добра, но и злоба против зла разрушает духовный мир человека»; «Существование зла есть доказательство бытия Божия, доказательство того, что этот мир не есть единственный и окончательный»; «Необходимость есть падшая свобода»; «Нравственное сознание началось с Божьего вопроса «Каин, где брат твой Авель?», а кончается оно Божьим вопросом «Авель, где брат твой Каин?» - (Я не комментирую, я хочу, чтобы вы сами почувствовали смысл этих высказываний); «Не религия должна быть моралистична, а мораль религиозна»; «Религия есть отношение к Божеству греховного человечества»; «Свобода есть свобода не только от господ, но и от рабов»; «Существует не одна, а две свободы: первая и последняя - свобода избрания добра и зла и свобода в добре», «Самодержавие народа - самое страшное самодержавие, ибо воля одного и воля немногих не может так далеко простирать свои притязания, как воля всех»; «Не человек требует от Бога свободы, а Бог требует ее от человека»; «Бытие рождается от свободы, а не свобода от бытия».

Что такое совесть по Бердяеву? - «Это воспоминание о Боге», «Совесть есть глубина личности, где человек соприкасается с Богом». Что такое смирение по Бердяеву? «Смирение есть раскрытие души для реальности»; «Считать себя самым страшным грешником такое же самомнение, как и считать себя святым»; «Смирение есть не уничтожение человеческой воли, а просветление и свободное подчинение ее истине»; «Социализм есть последняя правда и последняя справедливость буржуазии» (парадокс!); «Страдание есть последствие греха и искупление греха»; «Смысл Голгофы не в обоготворении страдания, а в победе над смертью и страданием» А. Мень, о. Николай Александрович Бердяев С. 9.

Список использованной литературы