Философия истории

Размещено на http://www.allbest.ru/

Философия истории

Рефлексивность философии истории

Философия, являясь особой формой мировоззрения, представляет собой весьма обширное и разнородное духовное образование, имеющее свои подсистемы, структуру, внутренние связи. В качестве подсистем философии выступают, в частности, онтология, гносеология, философская антропология, философия истории и философия науки. Все они, конечно, неразрывно связаны друг с другом, но выделение и специальное рассмотрение их по отдельности правомерно.

Впрочем, здесь может возникнуть вполне закономерный вопрос: чем отличается, например, философия науки от самой науки? - В общих чертах это отличие может быть описано следующим образом. Всякая наука обращена к определенной области действительности, исследованием которой она и занимается. Философия же (будучи мировоззрением), в том числе, несомненно, и такая ее часть как философия науки, всегда рефлексивна (от латинского гейехіо - отражение, обращение назад - принцип мышления, направляющий его на осмысление его собственных форм и предпосылок). Философия никогда не ограничивается изучением тех или иных объектов, их свойств и т. д., но всегда имеет в виду также и человека, так или иначе взаимодействующего с этими объектами. Другими словами, если наука стремится ответить на вопрос «как устроен тот или иной фрагмент мира?», то философия науки пытается дать ответы на вопросы: «способна ли наука дать адекватное описание действительности?», «каково место науки в ряду других способов постижения мира человеком?», «в чем специфика культур, порождающих науку?» ...

Соответственно, и философия истории, некоторые аспекты которой мы рассматриваем ниже, ни в коей мере не заменяет историю специальную как науку. Философия истории, с одной стороны, опирается на нее как на свой эмпирический базис. С другой стороны, философия истории дает исторической науке определенные мировоззренческие ориентиры и методологический инструментарий. Если историю (историографию) интересуют, прежде всего, события прошлого, их последовательность, их взаимосвязь, то философия истории ищет движущие силы исторического процесса, его логику и смысл. Будучи рефлексивной, философия истории вовлекает также в поле своего внимания субъекта исторического познания: рассматривает социокультурные характеристики этого субъекта, обсуждает методы и возможности исторического познания, анализирует особенности исторического сознания и тенденции его развития.

Отметим здесь также, что термин «философия истории» впервые употребил французский мыслитель Вольтер (1694-1778).

О роли христианского мировоззрения в формировании философии истории

Следует сказать, что философия истории - специфическая ветвь и раздел философии - сформировалась и долгое время развивалась под определяющим влиянием христианского мировоззрения. Дело в том, что христианские представления о человеке и обществе изначально и глубинно историчны (см. об этом также в разделе 1.6.5). Христианские идеи о сотворении человека, о первородном грехе, божественной благодати и т. д. не могли быть согласованы с циклическими (аисторическими) представлениями о мировой и социальной процессуальности, господствовавшими в рамках мифического миросозерцания, а также и на первых стадиях развития философии. С христианской точки зрения, в истории человечества все совершается только один раз: сотворение, грехопадение человека, воплощение Сына Божия, его смерть и воскресение, конец света, Страшный Суд. Христианство дает картину истории как целостного процесса, имеющего начало и конец. Оно воспринимает историю не как множество случайных событий, но как целенаправленный процесс, в глубине которого скрывается божественный замысел. «Любая история, написанная в соответствии с христианскими принципами, - отмечал в связи с этим выдающийся английский историк и философ Р.Дж. Коллингвуд (1889-1943), - должна быть универсальной, провиденциальной, апокалиптической и периодизированной». И далее он поясняет эти характеристики. Универсальная история есть история человечества, восходящая к началу человека и описывающая все расы и все части Земли. Провиденци- альность истории означает, что исторические события предопределены действием божественного провидения. Апокалиптической историей он называет историю, разделенную жизнью Христа на два периода (мрака и света). Наконец, по Коллингвуду, периоды истории, явно отличающиеся друг от друга, выделяются христианскими мыслителями с помощью выдающихся исторических событий, имеющих метаисторическую, божественную «подкладку» (см. об этом также в следующей главе).

Гегелевская философия истории

Христианские представления о единстве, направленности и осмысленности исторического процесса в тех или иных формах проявляются во взглядах многих авторов, создавших свои версии философии истории.

Так, например, Г.В.Ф. Гегель прямо пишет: «Философия ... должна ... способствовать пониманию того, что действительный мир таков, каким он должен быть, что истинное добро, всеобщий божественный разум, являются и силою, способною осуществлять себя. Это добро, этот разум в его конкретнейшем проявлении есть бог. Бог правит миром; содержание его правления, осуществление его плана есть всемирная история. Философия хочет понять этот план, потому что только то, что из него осуществлено, действительно; то, что не соответствует ему, представляет собою лишь гнилое существование». Если философию вообще, считает Гегель, можно определить как мыслящее рассмотрение предметов, то философия истории означает не что иное, как мыслящее рассмотрение истории. В свою очередь, это - мыслящее рассмотрение предметов, истории в частности, - возможно потому, что «разум господствует в мире, так что, следовательно, и всемирно -исторический процесс совершался разумно».

Другими словами, по Гегелю, только поверхностному взгляду история представляется гигантской совокупностью произвольных действий людей, стремящихся удовлетворить свои индивидуальные страсти и движимых собственными их интересами. Более глубокий - философский - взгляд прозревает за игрой человеческих страстей и интересов действие «Разума», осуществляющего свою цель, использующего деятельность людей лишь как средство для достижения этой цели. «Частные интересы, - пишет Гегель, - вступают в борьбу между собой, и некоторые из них оказываются совершенно несостоятельными ... Можно назвать хитростью разума то, что он заставляет действовать для себя страсти ...Частное в большинстве случаев слишком мелко по сравнению со всеобщим: индивидуумы приносятся в жертву и обрекаются на гибель». Эту второстепенность, несущественность индивидуального, частного Гегель подчеркивает неоднократно: «Право мирового духа выше всех частных прав»; «разумное осуществляется в человеческом знании и хотении, как в материале».

Итак, через хаос сталкивающихся индивидуальных действий человечество, направляемое божественным разумом, закономерно, необходимо шествует к определенной цели. Всемирная история, утверждает Гегель, есть «выражение божественного, абсолютного процесса духа в его высших образах, она есть выражение того ряда ступеней, благодаря которому он осуществляет свою истину, доходит до самосознания ... Всемирная история только показывает, как в духе постепенно пробуждается самосознание и стремление к истине; в нем появляются проблески сознания, ему выясняются главные пункты, наконец он становится вполне сознательным».

Всемирная история, резюмирует Гегель, есть прогресс в сознании свободы, - «прогресс, который мы должны познать в его необходимости».

Карл Маркс о закономерностях мировой истории

Не отсылая к таинственному «мировому духу», придающему, по Гегелю, смысл и упорядоченность историческому процессу, К. Маркс говорил о закономерном характере мировой истории. Он утверждал, что развитие человечества - это единый, закономерный, естественноисторический процесс, что законы развития общества - это существенные, устойчивые, внутренне присущие социальной жизни связи и тенденции. Важнейшими из законов общественного развития являются, по Марксу, закон соответствия производственных отношений уровню развития производительных сил, закон определяющей роли базиса (совокупности производственных отношений, свойственных обществу на данном этапе его развития) по отношению к надстройке (системе идеологических отношений, взглядов и учреждений этого общества). Центральное место в его социально-исторической концепции занимает закон смены общественно-экономических формаций (от первобытнообщинного строя к коммунистическому обществу).

Классическую формулировку основных принципов своей философии истории К. Маркс дал в предисловии к «Критике политической экономии»: «В общественном производстве своей жизни люди вступают в определенные, необходимые, от их воли не зависящие отношения - производственные отношения, которые соответствуют определенной ступени развития их материальных производительных сил. Совокупность этих производственных отношений составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определенные формы общественного сознания. Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще. Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание». К. Маркс утверждал, что законы общественного развития, являясь внутренними, сущностными формами деятельности людей, могут быть познаны человечеством на определенной стадии его эволюции (главные из них, полагали его последователи, как раз и открыты им). Но действуют эти законы объективно, неотвратимо и не зависят от воли и желаний субъектов деятельности.

К. Маркс считается основоположником, так называемого формационного подхода в обществознании. Согласно этому подходу, каждая общественно экономическая формация - это исторически определенный тип общества, это ступень в развитии общества.

Вульгаризированный марксизм, доминировавший в нашей стране в советский период ее истории, ограничил развитие человеческого общества пятью общественно-экономическими формациями: первобытнообщинная, рабовладельческая, феодальная, капиталистическая, коммунистическая.

Справедливости ради надо сказать, что у самого К. Маркса мы находим, прежде всего, указание на три принципиально различные ступени в развитии человечества: 1) общество, основанное на личной зависимости людей, 2) общество, основанное на вещной зависимости людей, 3) свободная ассоциация трудящихся, в которой достигается «универсальное развитие индивидов».

Концепции культурно-исторических типов

При всех различиях христианские, гегелевские и марксистские воззрения на историю имеют некоторые существенные общие моменты, а именно: все они утверждают единство и направленность мировой социальной процессуальности, все они отрицают круговорот как господствующую форму общественного движения, отрицают абсолютизацию автономности в развитии различных культур. Эти черты - цикличность и автономность - социальной процессуальности выдвигали на передний план многие мыслители, считающиеся также основоположниками цивилизационного подхода в обществознании. Согласно этому подходу, цивилизации вырастают наподобие организмов из некоего природного (в каждом случае - своего, неповторимого) материала и развиваются в качестве самостоятельных, уникальных форм, сохраняя на протяжении всего периода существования свое социокультурное своеобразие, свою идентичность.

Так, русский философ Николай Яковлевич Данилевский (1822-1885) ввел понятие культурно-исторического типа. С его помощью он пытался преодолеть линейное видение истории. По его мнению, история человечества - это история развития и история взаимоотношений существенно отличающихся друг от друга культурно-исторических типов («самобытных цивилизаций»). Для другого российского мыслителя - Константин Николаевич Леонтьева (1831-1891) история человечества также представляет собой историю автономных культурно-социальных организмов.

Классиком цивилизационного подхода считается также английский историк Арнолд Джозеф Тойнби (1889-1975), изложивший в своем многотомном сочинении «Постижение истории» оригинальный вариант теории «локальных» цивилизаций.

Чрезвычайно интересный вариант концепции культурно -исторических типов разработал немецкий философ О. Шпенглер (1880-1936). По Шпенглеру, история - это совокупность сосуществующих друг с другом и сменяющих друг друга замкнутых и оригинальных культур. Нет никакой единой истории человечества, она изобретена малограмотными и непроницательными историками, провозглашает он. Человечество, в соответствии с его взглядами, - пустое слово. «Стоит только исключить этот фантом из круга проблем исторических форм, - пишет он, - и на его месте перед нашими глазами обнаружится неожиданное богатство настоящих форм ... Вместо монотонной картины линейнообразной всемирной истории, держаться за которую можно только закрывая глаза на подавляющее количество противоречащих ей фактов, я вижу феномен множества мощных культур, с первобытной силой вырастающих из недр породившей их страны, к которой они строго привязаны на всем протяжении своего существования, и каждая из них налагает на свой материал - человечество - свою собственную форму и у каждой своя собственная идея, собственные страсти, собственная жизнь, желания и чувствования и, наконец, собственная смерть ... Есть расцветающие и стареющие культуры, народы, языки, истины, боги, страны, как есть молодые и старые дубы и пинии, цветы, ветки и листья, но нет стареющего человечества. У каждой культуры есть свои собственные возможности, выражения, возникающие, зреющие, вянущие и никогда вновь не повторяющиеся ... Культуры эти, живые существа высшего порядка, вырастают со своей возвышенной бесцельностью, подобно цветам в поле ... Во всемирной истории я вижу картину вечного образования и изменения, чудесного становления и умирания органических форм. А присяжный историк видит в ней подобие какого-то ленточного червя, неутомимо наращивающего эпоху за эпохой». философия история детерминизм

Карл Поппер: критика историцизма

Именно на эту сторону взглядов авторов, утверждавших закономерный, а, следовательно, неотвратимый и предсказуемый характер исторического процесса, обращает внимание К. Поппер. Такую точку зрения он называет историцизмом и отвергает ее за присущий ей фатализм. Так, например, он резко критикует К. Маркса, которого он характеризует как «знаменитого историциста». Он критикует Маркса, в частности, за его утверждение о том, что даже если общество откроет закон, определяющий его движение, оно не сможет перескочить через естественные фазы своей эволюции. Общество, установив законы своей эволюции, может лишь организовать свою деятельность в соответствии с ними. «Основное русло истории», таким образом, предзадано, изменить его человечество не может, оно может лишь познать его и сориентировать свое движение вдоль него.

«Может ли историцизм обнадежить или поддержать тех, кто хочет, чтобы мир стал лучше? - Спрашивает К. Поппер. И сам же отвечает на этот вопрос. - Обнадежить может только историцист, который смотрит на социальное развитие с оптимизмом, веруя, что оно является в своей сущности «благим» или «разумным», что ему присуща тенденция к лучшему, более разумному положению дел. Однако этот взгляд был равносилен вере в социальные и политические чудеса, поскольку он отрицает способность человеческого разума к построению более разумного мира. И правда, некоторые влиятельные историцисты оптимистически предрекли пришествие царства свободы, в котором человеческие дела могли бы планироваться рационально. И они учат, что переход из царства необходимости, в котором сейчас томится человечество, в царство свободы и разума не может быть осуществлен силой разума, но - чудесным-то образом - только в силу строгой необходимости, по слепым и неумолимым законам исторического развития, которым они советуют подчиниться».

Перефразируя самого Маркса, К. Поппер пытается следующим образом резюмировать взгляды историциста: «Историцист может только интерпретировать социальное развитие и всячески помогать ему; главное для него, однако, состоит в том, что никто не может изменить его» (там же).

Вильгельм Виндельбанд и Генрих Риккерт: науки о природе и науки о культуре

По другим причинам, но также отрицают закономерность исторического процесса неокантианцы. Они (в частности, В. Виндельбанд и Г. Риккерт), как мы уже отмечали, подразделяли все науки на два типа: науки о природе и исторические науки о культуре.

Первые - науки о природе, - применяя номотетический метод (метод генерализации, обобщения), стремятся «изучить общие абстрактные отношения, по возможности законы», которым подчиняются все объекты данного класса. Единичный объект для этих наук сам по себе не представляет интереса. Он для них - только «экземпляр», только частный случай в ряду множества других таких же. Зная общее, зная закон объектов данного класса, мы знаем все эти объекты. Задача наук о природе и состоит в установлении законов природы.

Вторые - исторические науки о культуре - используют индивидуализирующий (идиографический) метод, «они выбирают из действительности в качестве «культуры» нечто совсем другое, чем естественные науки, рассматривающие генерализирующим образом ту же действительность как «природу». Ибо значение культурных процессов покоится в большинстве случаев именно на их своеобразии и особенности, отличающей их от других процессов ...».

Не общий естественный закон или общее понятие, для которого все особое есть лишь один частный случай наряду с множеством других, а культурная ценность, - подчеркивает Г. Риккерт, - есть «общее» истории; «культурная ценность необходимо связана с единичным и индивидуальным, в котором она постепенно развивается». Так, например, если нужно изобразить душевную жизнь Гете или Наполеона, то понятия генерализирующей науки (в данном случае - психологии) нам не помогут. «Здесь перед нами, - указывает Риккерт, - действительно, жизненное единство, которое ... основывается исключительно на том, что определенные, с точки зрения культурных ценностей, психические связи становятся индивидуальными единствами, которые бы сразу исчезли, если их подвести под общие ... понятия». Таким образом, Г. Риккерт подчеркивает принципиальную важность и специфичность для истории уникальных, неповторимых, исторических, индивидуумов, деятельность которых невозможно объяснить с помощью каких бы то ни было «законов истории».

Историзм и детерминизм

В позиции неокантианцев, как говорится, есть своя правда. Но такая точка зрения может привести (и привела некоторых авторов) к позиции, согласно которой исторический процесс лишен всяких форм связности, устойчивости и повторяемости. В таком случае он предстает перед нами в виде совокупности уникальных и разрозненных событий.

Мы имеем в виду концепцию «абсолютного» («трагического») историзма, утверждавшего, что нет ничего устойчивого, определенного ни в объекте, ни в субъекте исторического познания, ни в их взаимоотношениях. «Абсолютный» историзм ведет, очевидно, к безбрежному релятивизму и скептицизму, ибо рассматривает историческую реальность как непрерывный поток хаотических изменений. С такой точки зрения, невозможна формулировка каких-либо определенных суждений об исторической реальности, поскольку она сама лишена определенности; невозможна, следовательно, формулировка законов истории; рассудок, разум - не помощники в познании исторической действительности. Успех исторического познания может обеспечить лишь та или иная форма «слияния» с творческим жизненным потоком, «погружение» в него.

Очевидно, что «абсолютный» историзм несовместим с принципом детерминизма, не менее важной, чем принцип историзма, основой научного и философского познания. Ведь принцип детерминизма утверждает ту или иную степень обусловленности последующих состояний природных и социальных систем их предшествующими состояниями, утверждает преемственность в развитии этих систем, утверждает, что мир, по крайней мере, в определенной степени упорядочен.

Отметим здесь, что принцип детерминизма, в свою очередь, может быть абсолютизирован и сформулирован в форме, исключающей принцип историзма. Таков лапласовский детерминизм, который сводит мировой процесс к функционированию гигантского механизма, отрицает появление нового, отрицает развитие. Кстати, эта абсолютная форма детерминизма также вполне правомерно может быть характеризована как трагическая, поскольку неизбежно ведет к фатализму. Используя категории развитой нами онтологии, можно сказать, что «абсолютный» историзм помещает человека в хаотический мир Кратила, а «абсолютный» детерминизм предлагает ему жить в мире Лапласа. Как мы уже неоднократно подчеркивали, ни в мире Кратила, ни в мире Лапласа настоящего историзма нет, историзм свойствен лишь миру Бергсона, являющегося некоторым синтезом миров Кратила и Лапласа.

Таким образом, более адекватное понимание и описание исторического процесса возможно лишь на пути синтеза, гармонического соединения принципа историзма с принципом детерминизма. Гармонически связать эти принципы - задача, до сих пор стоящая перед философией истории.

Общая схема решения указанной задачи достаточно проста: необходимо «встроить» принцип детерминизма в принцип историзма или, наоборот, «встроить» принцип историзма в принцип детерминизма. Другими словами, следует исходить из того, что мировой и социальный процессы и историчны, и детерминистичны. Но, очевидно, что на этом остановиться никак нельзя. Синтез обсуждаемых принципов, разрешение противоречия между ними требует рассмотрения и разрешения целой системы противоречий, фиксируемых, в частности, парами категорий: устойчивость и изменчивость, преемственность и обновление, повторяющееся и уникальное. Это, в свою очередь, требует глубокого рассмотрения категорий принципа историзма в системе категорий принципа детерминизма и категорий принципа детерминизма в системе категорий принципа историзма. В результате эти два блока категорий, взаимодействуя друг с другом, образуют новую целостность - концепцию детерминистического историзма (исторического детерминизма), способную стать общефилософской основой философии истории. Подчеркнем, что детерминистический историзм вовсе не отрицает значимости уникального, неповторимого, индивидуального в историческом процессе. Детерминистический историзм утверждает, что в историческом процессе наряду с уникальным, неповторимым и т. д. есть повторяющееся, общее, закономерное. В конце концов, уникальное, неповторимое может быть таковым и может быть осознано как таковое лишь «на фоне» повторяющегося, типичного.

Можно наметить, по крайней мере, два направления движения к концепции детерминистического историзма и соответствующей философии истории.

Первое направление связано с введением понятия «законы развития» и отличением его от понятия «законы функционирования».

Напомним, что законы функционирования неисторичны, это - законы мира Лапласа. Они фиксируют моменты устойчивости, стабильности, повторяемости в функционировании тех или иных систем. Это - «спокойное», «прочное» в процессах. Такие законы задают повторяющуюся, циклическую структуру процессов функционирования. Для их установления требуется наблюдать, анализировать и т. п. функционирование данной системы, сопоставлять различные фрагменты этой процессуальности и фиксировать повторяющиеся состояния, значения параметров системы.

Но есть и другого типа законы. Они выявляются не через установление сохраняющейся структуры данного процесса (развития), ибо такой сохраняющейся структуры у этого процесса нет, поскольку развитие есть инновационный процесс, а через установление повторяющейся (общей) структуры процессов развития различных, но однотипных систем. Такие законы можно назвать также законами общего. Именно такие законы, общие для жизненного пути различных культур, опираясь на методологию биологических наук, попытался выявить О. Шпенглер. Это - законы, фиксирующие наличие тождественных стадий, этапов, ритмов, способов осуществления творческой процессуальности различных систем одного класса.

Такие прогнозы также обладают некоторыми прогностическими возможностями. Но это - прогнозы, лишенные однозначности и детализированности, свойственные прогнозам, основанным на законах лапласовского типа. Правда, теряя однозначность и детализированность в реконструкции прошлого и прогнозировании будущего развивающейся системы, эти прогнозы позволяют в общих чертах восстанавливать прошлые или предсказывать будущие, качественно отличающиеся от данного, этапы развития изучаемой системы. Эти законы не несут на себе печати неотвратимости и фатализма. Приведем простейший пример прогноза на основе законов развития. Мы можем прогнозировать, что данная яблоня при достижении определенного возраста будет весной цвести и летом даст плоды. Это определено законом, который выражает общее в процессах развития деревьев такого типа. Но как будут отличаться цветы и плоды этой яблони друг от друга, не помешают ли ее цветению и плодоношению погода или другие внешние факторы, об этом ничего сказать такой закон не может. Как видим, на прогноз, основанный на знании законов общего, неизбежно накладываются факторы уровня особенного и единичного, не учтенные такого рода законами. Именно эти факторы есть путь проникновения в эти процессы «тиражированного» развития моментов неповторимого, уникального.

Установление такого рода законов, как уже сказано, требует наблюдения, анализа и т. д. за множеством однотипных систем (ведь это - «законы общего»). Поэтому очень затруднительно, чтобы не сказать «невозможно», установление таких законов для систем, имеющихся в единственном экземпляре (земная биосфера, человечество).

Видимо, существенную роль в поиске законов развития таких уникальных (на данном этапе человеческого познания) систем (априори не следует отрицать наличия у них таких законов) может сыграть построение идеальных, компьютерных в частности, моделей их эволюции. Такая процедура позволит мысленно «тиражировать» системы указанного вида, а затем выделять из множества вариантов, сценариев их развития наиболее существенные, инвариантные (закономерные) этапы и формы осуществления этого развития. Таким образом, представляется, что путь поиска законов общественного развития (законов разного уровня общего) не является абсурдным и не обязательно ведет к принятию фатализма. Он вполне совместим, например, со свободой, понимаемой как познанная необходимость: человек (общество), установив законы развития, учитывает их в своей деятельности, но не определяется ими полностью. Он определяется ими только на уровне общего, оставляя для свободы поле особенного и единичного (не покрываемого законами такого рода).

Второе направление синтеза принципов историзма и детерминизма связано с введением и использованием понятия «социальный регулятор».

Размещено на Allbest.ru