Изначальная пустота сознания как принцип творчества

Размещено на http://www.allbest.ru/

Изначальная пустота сознания как принцип творчества

творчество философия человек

Д.В. Плахотнюк

Проблема человеческого творчества в философии не является проблемой, порожденной какими-либо экономическими, политическими или иными реалиями сегодняшнего дня. Важность этой проблемы не привязана к сиюминутной актуальности. Проблема творчества интересует человека на протяжении всей его истории, поскольку выражает самую глубокую сущность человеческой природы, которая не подвержена какому-либо историческому развитию. Тем не менее неоднозначны были взгляды на творчество в различные периоды развития философии.

Если в эпоху Возрождения творчество способно было приблизить человека к божественной сущности, говорило о наличии в природе человека-образа и подобия Бога, Бога-творца, то в недавнее время проблема творчества как бы оставалась в тени другой проблемы -- проблемы человеческой деятельности. Творчество в этом отношении лишь часть человеческой деятельности, которая взяла на себя роль самого главного и основного момента отношения человека к действительности. Лишь в структуре этой деятельности человеку дана возможность творческого преобразования окружающего мира.

Конечно, деятельность как понятие является более общим по отношению к творчеству. Но количественная характеристика отношения этих понятий вовсе не выражает их сущностную сторону и не является основанием, чтобы считать более общее понятие деятельности более важным понятием, нежели творчество. Возможно, что именно творчество является самой сущностью человеческой деятельности, и без и вне этого творческого отношения человека к миру не может быть деятельности человека. Может быть, что именно творчество формирует сугубо человеческую деятельность. Ведь если мы уберем творчество из структуры человеческой деятельности, то мы получим всего лишь набор действий человека, пусть даже не лишенных целесообразности, но все же механических и автоматических. Такая деятельность ничем не будет отличаться от автоматизма инстинктивного поведения животного, у которого жизнедеятельность связана с рефлексом, с устоявшейся привычкой выполнять какое-либо действие, связанное с каким-либо сигналом или определенным раздражением.

Но что же такое само творчество, каков его механизм, если именно оно способно придать деятельности человека лишь ему присущий смысл? Творчество, прежде всего, связано с созданием чего-то нового, качественно иного. Именно создание некоей иной реальности и воплощение ее в действительность являются характерными чертами творческого отношения человека к миру. Именно в творчестве мы не просто воссоздаем, конструируем реальность, но преобразуем ее.

Таким образом, творчество содержит в себе два момента, два принципиальных элемента. Так, творчество содержит, прежде всего, знание человека об окружающей реальности и действительности, знание человека о бытии, поскольку всякое творчество хоть и связано с созданием чего-то нового, не существующего ранее, тем не менее это новое не может возникнуть на пустом месте. Всякое творчество исходит из той реальной ситуации, которая уже существует и дана человеку. Именно эта наличествующая ситуация дана человеку в его творчестве как некая основа, некий материал, на основе которого возможно его творческое преобразование.

Кроме того, творческое отношение человека к миру содержит также еще элемент небытия или отсутствия. Творчество -- это процесс, который если и исходит из того, что нам дано, но все же движется в сторону того, чего еще нет и чему еще только предстоит стать. Бог-творец именно потому является творцом этого мира, что он создает мир из небытия. Творчество -- это создание ранее не бывшего, нового, иного. Но творчество в этом наличии внутри себя части небытия, отрицающей бытие, не противоречит этому бытию, наоборот, оно следует модели отношений в самом мире, где возникновение, становление, развитие и разрушение демонстрируют нам взаимоотношение этих двух сторон бытия и небытия.

Вполне справедливо будет в этом вопросе об отношении человеческого существования к небытию и Ничто обратиться к экзистенциальной философии, а точнее, к творчеству М.Хайдеггера у которого данная проблематика отношения занимает одно из центральных мест. Отношение человека к Ничто в его трактовке является ключевым моментом формирования человеческого бытия.

Но тем не менее связь творческого отношения к миру человека и открытости его экзистенции Ничто не проявлена здесь в должной степени. Возможно, что отсутствие такой явной связи творчества и Ничто у Хайдеггера и экзистенциалистов связана с тем, что данная трактовка Ничто и его места в структуре человеческого сознания не совсем подходит для объяснения такого феномена, как творчество человека. Открытость человеческой экзистенции Ничто может говорить о свободе человека, где он освобождается от обусловленности, от своей зависимости от сущего, но такая открытость человека Ничто не является здесь принципом человеческого творчества. Человек в своей свободе брошен в мир, но для творчества необходима не только свобода, но и внутренняя необходимость к действию, к творению. Может ли экзистенциальное Ничто обеспечить такую внутреннюю потребность человека в творчестве?

Отношение человека к Ничто действительно способно служить неким деятельным началом, поскольку в нем происходит обращение или, как говорит Хайдеггер, отшатывание человека в сторону сущего, но оно не может стать источником творческой активности человека, поскольку человек в творчестве не просто втянут в мир сущего, но постоянно испытывает желание к преобразованию этого мира.

Отношение экзистенции к Ничто связано с особым фундаментальным настроением, который определяется Хайдеггером как ужас. «Ужасом приоткрывается Ничто, -- говорит Хайдеггер. -- В ужасе «земля уходит из-под ног». Точнее, ужас уводит у нас землю из-под ног, потому что заставляет ускользать сущее в целом. Отсюда и мы сами -- вот эти существующие люди -- с общим провалом сущего тоже ускользаем сами от себя. Жутко делается поэтому, в принципе, не «тебе» и «мне», а человеку. Только наше чистое присутствие в потрясении этого провала, когда ему уже не на что опереться, все еще тут»1. Но возможно ли творческое отношение человека к миру, когда все его состояние охвачено этим состоянием ужаса, тем более что ужас у Хайдеггера есть оцепенелый покой.

Можем ли мы говорить о творчестве, когда весь мир сущего и все, что с ним связано, признается всего лишь иллюзией. Фундаментальностью обладает лишь это отношение экзистенции к Ничто и связанное с ним состояние страха, которое в любую минуту способно разорвать весь этот иллюзорный мир сущего. Как пишет Хайдеггер: «Сплошная пронизанность нашего бытия ничтожащим поведением -- свидетельство постоянной и, разумеется, затаенной распахнутости Ничто, в своей исход-ности раскрываемого только ужасом. Но именно благодаря этому постоянно скрытому присутствию исходный ужас в нашем бытии большей частью подавлен. Ужас -- с нами. Он только спит. Его сквозное дыхание веет в нашем бытии -- меньше всего в склонном «ужасаться»; неприметно -- в деловитом, с его «да-да, нет-нет»; раньше всего -- в затаенном; уверенней -- в проясненном и дерзновенном человеческом бытии. А последнее осуществляется только через то, на что себя растрачивает, чтобы сохранить таким образом свое величие»2. Фундаментальное состояние страха делает шатким этот мир сущего, на преобразование которого направлено творчество человека.

Постоянно грозящий нам ужас делает бесцельным любое творчество, поскольку бесцельным для нас будет любое создание чего-либо нового, которое так или иначе является воплощением иллюзорности сущего и будет раздавлено фундаментальностью ужасающего Ничто. Такая бесцельность в экзистенциализме носит характер абсурда. «Как описать неясное ощущение, которое лишает рассудок иллюзий, необходимых для жизни? -- спрашивает Камю. -- Нам знаком лишь мир, поддающийся объяснению, часто самому непонятному. Но когда вселенная вдруг лишается как нашего познания, так и нашего заблуждения, то мы начинаем чувствовать себя в ней чужаками. Человек превращается в вечного изгнанника, лишенного памяти об утраченной родине и всякой надежды на землю обетованную. Возникающее чувство абсурдности и определяет несоответствие между жизнью и человеком, между актером и сценой»3. Брошенность человека в его свободе и собственном существовании лишает этого человека какого-либо смысла творческого отношения к миру, оно для нас бессмысленно, поскольку сам мир для нас лишен смысла.

Конечно, творчество не является каким-то сторонним от нас процессом, оно внутренне затрагивает и захватывает человека, процессу творчества характерно внутреннее переживание. Творчество сопряжено с определенными муками, муками рождения чего-то нового, внутренняя активность человека в творчестве находит свое выражение в этих чувствах, но это переживание и муки не связаны с экзистенциальным состоянием ужаса, выбивающего почву из-под ног.

В таком случае, чтобы отношение двух составляющих процесса творчества -- бытия и небытия -- не противоречило этому творчеству, необходимо несколько иначе обозначить место и роль Ничто в рамках сознания человека. Необходимо, чтобы его внутренняя активность не подавляла, а наоборот, обосновывала творческую активность человека. Для этого необходимо оставить в рамках человеческого существования Ничто, полагающего некую активность, но отказаться от той фундаментальной роли этого Ничто, которая закладывает в основание миропонимания человека разрушающее действие.

Если в рамках экзистенциализма Хайдеггера в результате стирания грани между субъектом и субъектом происходит онтологизация субъекта и вместе с тем усиление роли Ничто, где оно становится равносильно самому бытию, то нам необходимо ограничить действие этого Ничто рамками самого субъекта, сделать его внутренней деятельностью самого сознания и дать этому действию, скорее, психологическую основу. В результате такой субъективной основы именно Ничто, а не бытие и мир сущего, будет иметь субъективно-иллюзорный характер. Мир же сущего, наоборот, будет характеризоваться как некое убежище от этой иллюзорности и неполноты внутреннего мира субъекта.

Такой новый характер Ничто может возникнуть, если мы о Ничто, присущего бытию, будем говорить как о некоей принципиальной пустоте самого сознания, изначальной психологической смысловой незаполненности этого сознания. В результате чего мы сохраняем тот источник активности субъекта, который у Хайдеггера возникает из отношения экзистенции к Ничто, но он не гасится, не подавляется этим Ничто, а наоборот, находит свое выражение в творческой деятельности субъекта. Изначальная пустота сознания является некоей силой, подобной вакууму, которая своей нехваткой, незавершенностью и неразрешенностью действует на человека, заставляет его двигаться, действовать, искать выход и смысловое заполнение этой пустоты сознания. Поэтому творчество всегда исходит из какой-то внутренней нехватки, неудовлетворенности, постоянного поиска открытий, поиска смысла, оно всегда сопряжено с муками, муками творческого обновления.

Но сила внутренней пустоты сознания не ломается о бессмысленность мира сущего, а наоборот, именно в нем она находит успокоение и убежище от внутренней нестабильности и неопределенности. 

Список литературы

1. ХайдеггерМ. Время и бытие: Статьи и выступления. -- М.: Республика, 1993. -- С. 21.

2. Там же. -- С. 24.

3. КамюА. Миф о сизифе; Бунтарь. -- Мн.: Попури, 1998. -- С. 19.

Размещено на Allbest.ru