Этнокультурная дисперсия ассирийцев в глобализирующемся мире

Общинно-родовое устройство быта ассирийцев, являясь самодостаточной закрытой гомогенной системой, было гарантом от полной этнической и культурной ассимиляции этноса в инокультурном и инорелигиозном окружении в персидских и восточно-турецких землях и базисом формирования российской ассирийской диаспоры после переселения в Россию. Культура любого этнокультурного сообщества, в том числе и российской ассирийской диаспоры, образует пространство социальной жизни, наполненное как мифологическим, ритуальным и религиозным, так и обыденным, повседневным, закрепляющим мифологическое и религиозное в быту с помощью ритуалов и обычаев.

С этнокультурными архетипами, воспроизводящимися в рамках повседневной жизни российской ассирийской диаспоры, связан особый тип исторического сознания, имеющий в основе принципы мифологического миропонимания и раскрывающий свое содержание посредством мифа. К особенностям фольклора современных ассирийцев можно отнести ярко выраженный исторический характер сказаний, преданий и песен. Основные действующие в них лица - не условно-бытовые персонажи, а главным образом реальные исторические лица или герои, с ними связанные. Это объясняется ориентацией основной части российской ассирийской диаспоры на историческое прошлое ассирийцев, культ страдания и жертвенности своего народа. В тоже время ассирийский язык постепенно утрачивается как материнский язык и его роль все более выполняет язык межнационального общения - русский.

В ритуале реализуются как архетипы, так и психологическая функция религии. Ритуалы выступают в форме медиатора, связывающего духовную и предметную деятельность, опредмечивая духовное и одухотворяя предметное с помощью символизации, имеющей смыслообразование на первоначальных этапах номинирования символов и, утрачивающих многие ее содержательные стороны в процессе бытования и межпоколенной ретрансляции.

Живую этнокультурную традицию российских ассирийцев представляют обряды, связанные с жизнью семьи и общины: рождение и воспитание ребенка, брачные и погребальные обряды, причем сохранившие архаические формы и содержание, которые в процессе бытования утратили для многих их участников сакральный смысл и стали лишь маркером этнокультурной идентичности и демонстрации сопричастности кругу близких родственников и диаспоре. В то же время соискателем были выявлены многократные схождения обрядов и отдельных обрядовых актов с традициями народов, в окружении которых всегда проживали ассирийцы (армяне, евреи, иранцы, арабы, курды, турки), что вполне может быть объяснено межэтническими культурными контактами, поскольку церемониальная сторона жизни этносов всегда подвержена кросс-культурным воздействиям.

Во втором параграфе второй главы «Неотипы как этнодифференцирующие факторы современной ассирийской идентичности» соискатель исследует неотипы как этнодифференцирующие факторы современной российской ассирийской диаспоры, выявляет их общие и отличные от архетипов признаки, анализирует перспективы их эволюции в ближайшем и более отдаленном будущем.

Время возникновения неотипов датируется временем начала первой медийной революции в начале ХХ века, когда появилось радио. Современная глобализирующаяся массовая культура стала «индустрией по производству мифов». Мифологическая история обращена к каждому человеку и потому всеобща. Она организует мир слушателя, в отличие от анекдотов, новостей и т.п., всегда говорящих о других. Вслед за радио в мир современного человека вошло телевидение, которое благодаря спутниковому вещанию сделало доступным различные зарубежные каналы, в том числе и специализированные ассирийские. И, наконец, в 90-е гг. ХХ в. пришло время глобальной информационной сети - Интернета. Важным средством формирования неотипов стала реклама. В результате навязываемых радио и телевидением, в том числе и с помощью рекламы, стилей жизни, образцов поведения в тех или иных жизненных ситуациях и взаимодействия медийной информации с жизненным опытом индивида происходит культивация (cultivation) -- продуцирование неотипов как реализация программ социального конструирования.

При изоморфном характере взаимоотношения сконструированного и реального миров возникает эффект резонанса, усиливающий воздействие конструктов на сознание адресатов. Человек, либо под воздействием ярких и эмоционально активно воздействующих на сознание индивидов персонажей, либо в результате многократного повторения «открытых» образов, базирующихся на архетипических представлениях и прообразах, выступает в роли актора, конструирующего собственную социальную реальность. Символический универсум упорядочивает и прошлое. Он связывает коллективные события в единое целое, включающее прошлое, настоящее и будущее.

Российскую ассирийскую диаспору, в силу особенности уклада жизни ассирийцев в РСФСР, медийная революция затронула сравнительно поздно - в 1970-е гг. Важным фактором осознания ассирийскими диаспорами своего единства с материнской этнокультурной территорией и этнокультурного единства дисперсного ассирийского этноса в целом явился факт утверждения на территории СССР в период перестройки и после его распада в 1991 г. свободы передвижения, информации и контактов с зарубежными диаспорами.

Медийные технологии обеспечили тесные коммуникативные контакты между активистами ассирийских диаспор, дополнив традиционные формы политического участия новыми формами гражданской активности, в том числе не только в политической, но и в социокультурной сфере Интернет-сообщества. Мощным средством организации современной культурной жизни ассирийских диаспор, в том числе и ассирийской российской диаспоры, стала театрализация как средство ретрансляции и конструирования этнокультурной идентичности.

Происходит перфомантизация ассирийской диаспоры, выражающаяся в театрализованном обыгрывании базовых культурных форм, что превращает их в симуляцию исторической реальности и служит средством этнокультурного сплочения с помощью исторических перфомансных этноидентифицирующих маркеров.

Неотипы, являясь интегративным продуктом социального конструирования в форме мифологизации, отражают объективные процессы формирования гибридных форм самоидентификации и развития современных форм социальных коммуникаций, имплантируемых в сознание индивидов, дифференцированных в рамках различных социальных сетей и сообществ. Вместе с тем нельзя не видеть объективную дифференцированность и разграниченность этих форм социальной организации в социальном пространстве, их атрибутивную принадлежность к региональным и локальным пространственно-временным сообществам.

Как свидетельствуют результаты проведенного соискателем этнокультурного исследования, можно говорить о преобладании гибридных форм, фреймов, детерминирующих как поведенческие модели российских ассирийцев, так и соблюдаемые ими ритуалы.

В третьем параграфе второй главы «Христианство как фактор этнокультурной идентичности ассирийцев России» анализируется роль христианской религии в этнокультурной идентичности ассирийской диаспоры России. Для ассирийского этноса, homeland которого изначально располагался в нехристианском окружении, принятие и исповедание христианства означало обнаружение и использование мощного и всеобъемлющего средства духовной и бытовой этнокультурной интеграции этноса, образование духовно-предметного и политического интегрирующего идеала.

Начиная с основания первой ассирийской христианской общины в 70-е гг. I в. н.э. в Эдессе апостолом Фаддем (Аддаем), согласно «Деяниям Мврия» учеником апостола Фаддея Мврием в местечке Кфхћзr (по-арамейски - «лачуги») к югу от столицы Парфянского царства города Ктесифона была основана христианская община, объединившаяся вокруг так называемой Церкви Мвр-Мврия, что и послужило началом существования Ассирийской Церкви Востока. Церковь Востока вела свое происхождение от апостола Фомы, который считался ее первым Католикосом (35-37 гг.).

В начале VII в. была окончательно сформулирована христологическая доктрина Церкви Востока в трудах Баввая Великого, основанная на интеграции учения антиохийских грекоязычных христианских общин и ассирийской арамееязычной богословской традиции: две природных сущности (две кномы) в одном лице и одной воле Христа. Из обрядности были приняты крестное знамение, миропомазание, священство, покаяние без исповеди, причастие. Основными таинствами были признаны крещение и евхаристия. Иконопочетание не приветствовалось.

К XV в. приходы Церкви Востока простирались с Запада на Восток от Средиземного моря до Восточно-Китайского побережья и с Севера на Юг от Южного Каспия (провинция Гилян) до Персидского Залива и Индии. И в Арабском халифате и в империи Великих Моголов христианские ученые Церкви Востока почитались в качестве духовной элиты общества. Большинство их было ассирийцами или уйгурами. Упадок Церкви Востока связан как с правлением Тимура и его военными походами, так и с проникновением португальских колонизаторов в Индию. В результате разгрома приходских общин Церкви Востока войсками Тимура и османов они сохранились к XV в. только в горах Хаккяри (Юго-Восточная Турция), Урмии и Саламасе (в Персии) и в Южной Индии.

Пережив неоднократные расколы, в настоящее время ассирийские христианские деноминации образуют целый ряд самостоятельных церквей, в числе которых Ассирийская Церковь Востока. Она пребывает в состоянии раскола на чикагский патриархат с центром в Чикаго (США) - неформальной столице американских ассирийцев (каноническую власть которого признают 11 епископий и 400 тыс. верующих) и каноническую территорию багдадского католикоса-патриарха во главе с патриархом Мар-Адаи II Гиваргисом (каноническую власть которого признают 5 епископий и 100 тыс. верующих, в том числе приходы в Москве, Ростове-на-Дону и Краснодаре).

Ассирийская Халдейская Католическая Церковь объединяет 1,5 млн. верующих по всему миру, включая епископство св. Фомы в Океании и находится в унии с Римским престолом.

Самостоятельной ассирийской церковью является Сирийская Православная Церковь (Сиро-Якобитская), объединяющая 250 тыс. верующих.

В результате раскола во второй половине XIX в. от нее отделился ряд приходов, вступивших в унию с Римско - Католической Церковью и образовав униатскую Сиро-Католическую Церковь с Патриархией в Бейруте (Ливан). Общее число ее прихожан - около 60 тыс. человек.

Небольшая часть жителей Багдада-ассирийцев входит в Ассирийскую Евангелическую Пресвитерианскую Церковь, объединенную вместе с другими протестантскими церквями Ирака в Ассамблею Евангелических Пресвитерианских Церквей Ирака во главе с Георгисом Хормисом Сада.

Роль конфессиональной ориентации и конфессионального самоопределения определяется личностной самоидентификацией как целостности, «центрируемой общественно признанными образцами». Христианство с его общинно-приходской организацией оказалось в наибольшей степени приспособленным к формированию культуры выживания ассирийского этноса в форме племенных соседских общин, которые сохраняли свое доминирующее значение в организации социокультурной и общественной жизни, как горных ассирийцев, так и ассирийских общин в городах, объединенных общей профессиональной культурой этнических форм производства и предпринимательства. В настоящее время в основе этнокультурной идентификации российских ассирийцев с ассирийцами исторической родины и ассирийскими диаспорами других стран в рамках мегадиаспоры основанием этнокультурной идентичности служит именно факт древности крещения ассирийцев и использование арамейского языка в богослужении как подтверждение изначального христианского вероисповедания ассирийцев.

Третья глава «Ассирийский этнос: от консолидации к дисперсности в условиях глобализации», состоящая из трех параграфов, посвящена этнокультурной дисперсии ассирийского этноса.

В параграфе первом третьей главы «Этнокультурная эволюция ассирийского этноса и судьба ассирийской диаспоры в России» прослежены основные этапы эволюции и этнокультурной дисперсии ассирийского этноса.

На протяжении III тысячелетия до н.э. происходит семитизация Северо-Восточной Месопотамии. Семитские племена стали доминировать в этом районе к концу III тысячелетия до н.э. Первый ассирийский город - Ашшур на территории обжитой ассирийскими племенами - Ашшурии (Северная Месопотамия).

Наибольших успехов Ассирийское государство достигает при Шамшиададе I (1813-1781 гг. до н.э.), принявшим титул царя Вселенной. Ассирия в период его правления подчинила себе Северную Месопотамию, часть Каппадокии и вышла на восточное побережье Средиземноморья, подчинив себе «страну Лабан» (Ливан). Ассирийцы создавали в Малой Азии торговые фактории анклавного характера, не смешивавшиеся с местным населением и сохранявшим административную и культурную автономию.

Расцвет Ассирийского государства приходится на правление династии Саргонидов (721 г.- 627 гг. до н.э.). Однако в 605 г. до н.э. Ассирийское царство пало под натиском соседних государств - Мидии и Вавилона. Ассирийские земли превращаются в персидскую провинцию Атуриа.

Ассирийцы, пережив в составе Турции, Персии, Ливана и Ирака многочисленные войны и эпидемии, избежали ассимиляции с неродственными в языковом отношении народами и сохранили свою культуру и самобытность.

Традиционность внешнего этнокультурного окружения, выстраивавшего культурные границы с ассирийским этносом по религиозному признаку способствовала анклавности ассирийской культуры в местах проживания.

В ходе боевых действий в Первой мировой войне был окончательно разрушен очаг компактного расселения ассирийцев в ранее входившем в состав Турции Центральном Курдистане, по ее итогам поделенном между двумя государствами -- Ираком и Турцией.

Беженцы, скопившиеся в большом количестве на территории Закавказья, в поисках новых мест для жизни начали расселяться вглубь России через Кубань и Украину в города Северного Причерноморья.

Дисперсное расселение ассирийцев на территории вначале Российской империи, затем Советского Союза, а ныне Российской Федерации было обусловлено динамикой геополитической ситуации на Среднем Востоке, процессами вытеснения христианского населения из мусульманских стран этого региона и состоянием рынка труда. Позднее сказалось влияние геополитических процессов, вызванных распадом бывшего Советского Союза и формированием так называемой «дуги нестабильности» в Закавказье.

В середине 1920-х годов в СССР уже проживало 50 тысяч ассирийцев. Сформировавшаяся картина расселения ассирийцев по крупным городам России, начиная с 1920-1930 годов, сохранялась в общих чертах вплоть до эпохи «перестройки» 1980-х гг.

В 1990 г. на фоне развивавшихся в СССР процессов создания этносоциальных общественных движений в Москве была проведена первая конференция ассирийцев СССР, провозгласившая создание Ассирийского конгресса СССР во главе с активистом ассирийского общественного движения В.А.Каламановым. Ассирийский конгресс СССР объединил представителей 26 городов и 6 советских республик. В рамках Педагогического общества РСФСР в 1990 г. профессором К.П.Матвеевым (Бар-Маттаем) была предпринята неудавшаяся попытка создать просветительское образовательное учреждение дополнительного образования - «Академию истории и культуры Ассирии и ассирийцев».

Как показала практика деятельности ассирийских организаций, во многом они формировались вокруг бизнесменов и общественных деятелей, имевших либо финансовые, либо информационные ресурсы. С распадом СССР распался и Ассирийский конгресс, а его российская часть образовала Международная Лига Ассирийцев в России. В 1993 г. на основании идеи «экстерриториальности ассирийцев» была образована национально-культурная автономия ассирийцев Российской Федерации.

С 2006 г. на территории Российской Федерации действует Федерация ассирийских национально-культурных автономий, объединившая ряд национально-культурных автономий России. Однако среди общественных движений и организаций ассирийцев России превалируют патернализм, лишающий ассирийцев в диаспорах мобилизационного потенциала, и трайбализм, который порожден субэтническими, конфессиональными и племенными перегородками.

Во втором параграфе третьей главы «Этнокультурная политика России по отношению к ассирийской диаспоре» исследуется политика российских властей по отношению к ассирийцам.

Ряд этносов, оказавшихся втянутыми в орбиту геополитических и геоэкономических интересов России, образовал многосоставные общества, в которых этносы адаптировались к совместной жизни, признавая приоритетные интересы Российского государства в целом. Политика в отношении различных этносов в России, а затем и в Советском Союзе всегда носила противоречивый характер.

Если до октября 1917 г. российские власти преимущественно оказывали беженцам-ассирийцам гуманитарную помощь, то в первые годы советской власти ассирийскими активистами были предприняты попытки организации культурно-просветительских и общественных ассирийских организаций. Однако многие общественные деятели-ассирийцы уже в то время были, наряду с ассирийскими священниками, подвергнуты преследованиям и репрессиям.

Правда в рамках политики коренизации в 1920-1930-е гг. в Советском Союзе были созданы условия для поддержания малых и дисперсных этносов. Были открыты школы с преподаванием на национальных языках. Большое внимание уделялось изданию газет, журналов, художественной и учебной литературы на национальных языках. Но в середине 1930-х гг. эти процессы были прерваны в связи с резким поворотом в этнокультурной политике государства к унификации этнокультурной жизни.

Важнейшим вопросом оказалась проблема сохранения этнокультурного самосознания, традиций и языков малых народов, особенно представляющих такие этнодисперсные группы как ассирийцы.

Регулирование процессов аккультурации в современных условиях глобализации и сопутствующих им процессов локализации (глокализации) с помощью целенаправленной государственной политики в сфере экологии этнокультуры направлено на сохранение этнокультурных идентичностей дисперсных этносов на основе, главным образом, примордиальных самоидентификаций.

Государственная политика регулирования в сфере этноэкологии культуры в условиях Российской Федерации представляется важным направлением поддержания и сохранения культурного плюрализма и конгломеративного гетерогенного характера российского социума, как важного фактора поддержания устойчивости и поступательного развития российского общества в современных условиях.

В основе государственной политики в области этноэкологии культуры должны лежать принципы развития партнерства институтов государственного управления с общественными организациями, как в процессе формирования политических решений, так и в процессе их реализации.

В третьем параграфе «Исторический опыт российской ассирийской диаспоры и его значение для современного глобализирующегося мира» проанализировано значение исторического опыта российской ассирийской диаспоры для современной науки и российского общества в целом.

Ассирийская диаспора («галута») насчитывает 26 веков своей истории, что позволяет проследить ее эволюцию, понять направленность и содержание этнокультурных процессов в ассирийской диаспоре в условиях глобализации. Наряду с известными еврейской и армянскими диаспорами, ассирийская является старейшей в мире.

Начавшись в форме преимущественно военно-политической и экономической колонизации завоеванных территорий в рамках Ассирийской империи, процессы дисперсии ассирийского этноса получили мощные импульсы в ходе геополитических процессов на Среднем Востоке.

Ассирийцы в результате экономических трансформаций в Закавказье и на Среднем Востоке во второй половине XVIII - начале XX века, Первой мировой войны, создания Иракского государства, геополитической борьбы за контроль над энергетическими ресурсами в конце ХХ - начала XXI века оказались рассеянными по территориям США, Западной Европы и России, сохранив, однако, этнокультурное ядро -homeland на территории Ирака в районе Мосула (Ниневии).

Как показывает исторический опыт российской ассирийской диаспоры и ассирийских диаспор в других странах Европы и Северной Америки, диаспора как системное социальное образование проходит ряд стадий эволюции, которые могут быть представлены в виде S-образной кривой, включающей стадии формирования диаспоры, турбулентности, стабилизации, роста, зрелости и заключительную фазу деградации или трансформации.

Эти стадии связаны как с саморазвитием диаспоры как «живой системы» («автопоэзийной системы»), так и с внешними воздействиями этнокультурной политики принимающего этноса, геополитической ситуацией в регионе homeland и пограничье принимающей страны (в случае с российской ассирийской диаспорой - с этнокультурной политикой Советской России и СССР, геополитической ситуацией в Закавказье, Иране, Ираке и Сирии).

В первой фазе - в период формирования диаспоры происходит пространственная локализация мигрирующей из homeland части этноса, выбор диаспоральной ниши хозяйственной деятельности, определение типа кросс-культурных контактов с принимающим окружением и выстраивание матрицы жизнедеятельности мигрантов.

Вторая фаза - турбулентности - во многом определяет пути дальнейшего развития диаспоры. Если миграция носит по преимуществу трудовой характер и нацелена на поиск мигрантами источника доходов, она не нацелена на закрепление на новой экономически осваиваемой территории и ограничивается анклавным характером жизни мигрантов, стремящихся к возвращению на историческую родину. Если миграция направлена на освоение нового жизненного пространства, она может стать источником пяти следующих сценариев дальнейшего развития диаспоры:1) постепенной ассимиляции в принимающем иноэтническом окружении, 2) автономного сосуществования в принимающем этносе, 3) постепенной ассимиляции принимающего этноса, если он находится на более низкой стадии социального развития 4) реэмиграции на историческую родину, 5) дальнейшей миграции на геополитически и геоэкономически более привлекательные территории.

Если все же мигранты закрепились на вновь осваиваемом пространстве, то диаспора вступает в следующую стадию развития - рост. Обеспечив стартовые условия повседневной жизни, и укрепившись в хозяйственной нише преобладающей специализации в рамках разделения труда, диаспора становится привлекательной для пополнения своих рядов за счет родственников и соседей, остававшихся на территории прежнего проживания.

Численность диаспоры, как правило, возрастает и за счет смешанных браков. Появляются попытки создания общественных организаций, репрезентирующих интересы диаспоры или ее отдельных групп, которые пытаются установить отношения как с общественными и политическими организациями принимающей страны, так и с аналогичными организациями homeland, а также международными этническими и межправительственными и неправительственными организациями. Происходит формирование институтов гражданского самоуправления диаспоры.

Фаза зрелости диаспоры предполагает полную интеграцию диаспоры в гражданскую и экономическую жизнь принимающего сообщества, наличие развитой системы общественных или политических институтов, репрезентирующих интересы диаспоры. Фаза зрелости отличается длительностью и характеризуется разноскоростным развитием различных составляющих элементов диаспоры.

Последний этап развития диаспоры - фаза деградации или трансформации, характеризуется развитием процессов этнотрансформирующей ассимиляции составляющего диаспору этноса, либо межэтнической интеграции - процесс эволюции этносов, доминирующий в настоящее время в Российской Федерации или этногенетической миксации.

В Заключении обобщены выводы, сделанные в диссертационном исследовании.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ ОТРАЖЕНО В СЛЕДУЮЩИХ ПУБЛИКАЦИЯХ

Монографии

1. Лаво Р.С. Ассирийцы России: этноэкология, этнополитика и этноидентичность. Краснодар: Изд-во КГАУ, 2007. 211 с.

2. Лаво Р.С. Этнокультурная идентичность и самоидентификация ассирийцев Юга России в условиях глобализации. Краснодар: Изд-во КГУКИ, 2007. 158 с.

3. Лаво Р.С. Культура ассирийцев России: прошлое - настоящее - будущее. Краснодар: Изд-во КГУКИ, 2000.147 с.

Статьи, опубликованные в периодических научных изданиях, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ

4. Лаво Р.С. Музыка солнца и гор (К 100-летию со дня рождения А.И.Хачатуряна) // Культурная жизнь Юга России.2003.№ 4. С.3-6.

5. Лаво Р.С. Интеграция дисперсных этносов Северного Кавказа в условиях глобализации // Социально-гуманитарные знания. 2006. № 12. С.7-9.

6. Лаво Р.С. Кросс-культурные взаимодействия дисперсных этносов Северного Кавказа // Культурная жизнь Юга России. 2007. № 5. С.11-12.

7. Лаво Р.С. Экология этнокультуры в глобализирующемся мире// Гуманитарные и социально-экономические науки. 2007. № 3. С.96-99.

8. Лаво Р.С. Кросс-культурные коммуникации дисперсных этносов Северного Кавказа в условиях регионализации и глобализации // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Серия «Общественные науки». 2008. № 3. С.15-18.

9. Лаво Р.С. Этнокультурная дисперсия и диаспора // Социально-гуманитарные знания. 2008. № 5. С.45-57.

10. Лаво Р.С. Дисперсия этнокультурных сообществ и российская ассирийская диаспора // Культурная жизнь Юга России. 200. № 4. С.10 -15.

11. Лаво Р.С. Ассирийская диаспора в России: возникновение и эволюция // Культурная жизнь Юга России. 2009. № 1. С.21-39.

Статьи и брошюры

12. Лаво Р.С. Христианство как этноконсолидирующий фактор в мировоззрении ассирийцев // Христианство и христианская культура в степном Предкавказье и на Северном Кавказе: сборник научных трудов. Ростов-на-Дону: Изд-во РГК, 2000. С.100-107.

13. Лаво Р.С. Этнокультурологический подход к проблеме образования // Человек в информационном пространстве цивилизации: культура, религия, образование: сборник статей по материалам Международной научной конференции. Краснодар: Изд-во КГУКИ, 2000. С.363-365.

14. Лаво Р.С. Этносоциологический аспект исследования жизни ассирийцев Кубани (на материалах социологического опроса Курганинского района Краснодарского края) // Материалы Всероссийской научно-практической конференции. Москва - Краснодар: Изд-во КГАУ, 2001. С.378-380.

15. Лаво Р.С. Проблемы музыкальной фольклористики в контексте отечественной этнокультурологии // Материалы Международной научной конференции «Проблемы музыкальной культуры: взгляд в ХХI век». Краснодар: Изд-во КГУКИ, 2001. С.23-25.

16. Лаво Р.С. Некоторые проблемы регионального культурного проектирования // Интеграция науки и высшего образования в социо-культурной сфере: сборник научных трудов. Краснодар: Изд-во КГУКИ, 2002. С.212-219.

17. Лаво Р.С. Этнокультурный подход к проблеме изучения национально-хозяйственных традиций малых народов Северо-Кавказского региона // Развитие социо-культурной сферы Северного Кавказа: сборник статей по материалам научно-практической конференции. Краснодар: Изд-во КГУКИ, 2002. С.65-73.

18. Лаво Р.С. К вопросу об изучении традиционной культуры малых народов Кубани //Многоуровневая система профессионального художественного образования: современные технологии обучения: сборник материалов. Краснодар: Изд-во КГУКИ, 2003. С.146-151.

19. Лаво Р.С. Этнокультурологический подход к системе образования и его роль в ретрансляции традиций малых народов Северо-Кавказского региона // Современная культурология: предмет, методология и методика: сборник научных трудов. Краснодар: Изд-во КГУКИ, 2003. С.196-204.

20. Лаво Р.С. Этнокультурные процессы в образовании казачества: к проблеме полиэтнического состава // Сборник статей по материалам Международной научной конференции «Интеграция науки и высшего образования в социокультурной сфере». Краснодар: Изд-во КГУКИ, 2004. Вып.2- С.371-383.

21. Лаво Р.С. Особенности этнического самосознания сельского населения Кубани // Российское село в XXI веке // Материалы I Всероссийской научно-практической конференции. Москва - Краснодар: Изд-во КГАУ, 2004. Вып.2. С.358-365.

22. Лаво Р.С. Восточная женщина: к проблеме самоидентификации (на примере ассирийского этноса) // Казачье самообразование. 2004. № 2. С.33-38.

23. Лаво Р.С. Менталитет и ментальность: к проблеме архетипа // Интеграция науки и высшего образования в социально-культурной сфере: сборник научных трудов. Краснодар: Изд-во КГУКИ, 2005. Вып.3. С.91-97.

24. Лаво Р.С. К проблеме менталитета: социокультурный подход // Сборник статей по материалам конференции «Художник и время: взаимодействие культур». Краснодар: Изд-во КГУКИ, 2005. Вып.2. С.20-26.

25. Лаво Р.С. Архетипический символ семьи в культуре малых народов Северного Кавказа // Казачье самообразование. 200. № 2. С.15-20.

26. Лаво Р.С. К проблеме изучения традиционной культуры малых народов Кубани: этнокультурологический подход // Развитие социально-культурной сферы Северного Кавказа: сборник статей по материалам научно-практической конференции. Краснодар: Изд-во КГУКИ, 2005. С.37-45.

27. Лаво Р.С. Семья как ретранслятор культурных традиций традиций малых народов Северного Кавказа в контексте этнокультурологии // Сборник статей по материалам научно-практической конференции Южнороссийского культурологического общества. Краснодар: Изд-во КГУКИ, 2006. С.65-70.

28. Лаво Р.С. Этнокультурное пространство региона: к проблеме изучения этносов Юга России // Историко-культурные и религиозные связи славянских народов: традиции и современность. Сборник научных трудов. Краснодар: Изд-во КГУКИ, 2006. С.43-47.

29. Лаво Р.С. Национальное самосознание малых народов в контексте этнокультурных процессов // Интеграция науки и высшего образования в социально-культурной сфере: сборник научных трудов. Вып.4. Т.2. Краснодар: Изд-во КГУКИ, 2006. С.261-264.

30. Лаво Р.С. Музыкальный фольклор ассирийцев Северного Кавказа // Материалы Международной научной конференции «Фольклор и музыкальная культура Дагестана и Северного Кавказа». Махачкала: Изд-во ДГУ, 2006. С.76-78.

31. Лаво Р.С. Проблемы архетипа в контексте культуры // Сборник статей «Культурология». Краснодар: Изд-во КГАУ, 2006. С.35-43.

32. Лаво Р.С. Социокультурная интеграция дисперсных этносов в условиях полиэтнического региона // Интеграция науки и высшего образования в социально-культурной сфере: сборник научных трудов. Москва: Издательский Дом «Композитор», 2007. С.108-113.

33. Лаво Р.С. Глобализация и экология этнокультуры // Интеграция науки и высшего образования в социально-культурной сфере. Краснодар: Изд-во КГУКИ, 2007. Вып. 5 - С.96-102.

34. Лаво Р.С. Межкультурные коммуникации в условиях полиэтнического региона // Информационные и коммуникационные науки в изменяющейся России: сборник статей по материалам Международной научно-практической конференции. Москва - Краснодар: Изд-во КГУКИ, 2007. С.125-132.

35. Лаво Р.С. Архетипы и неотипы в современной этномузыкальной культуре// Музыка и музыкант в меняющемся постсоветском пространстве. Материалы Международной научной конференции к 40-летию РГК. Ростов-на-Дону: Изд-во РГК, 2007. С.193-205.

36. Лаво Р.С. Ассирийская диаспора в диалоге традиционной и глобальной массовой культуры: процессы гибридизации //Диалог культур. Материалы Международной научно-практической конференции. Москва: Изд-во ИВИ РАН, 2008. С.121-123.

37. Лаво Р.С., Морозов С.А. Формирование картины миры в условиях «дрейфующей» идентичности // Интеграция науки и образования. Информационная культура и креативный потенциал общества и личности. Материалы Международной научной конференции.Краснодар: Изд-во КГУКИ, 2008. С.437-450.

Тезисы

38. Лаво Р.С. Этнические особенности культуры малых народов Северного Кавказа // Проблемы национальной культуры на рубеже тысячелетий: поиски и решения. Медународная научно-теоретическая конференция. Тезисы докладов. Нальчик: Изд-во СКГИИ, 2001. С.133-135.

39. Лаво Р.С. Конфессиональная самоидентификация ассирийского этноса в условиях полиэтнического региона // Материалы Всероссийской научной конференции «Проблемы сохранения толерантности в условиях полиэтнического и многоконфессионального региона».Махачкала: Изд-во ДГУ, 2007. С.82-83.

40. Лаво Р.С. Рок и классика: к проблеме диалога культур в современной музыке // Сборник материалов Южно-Российской научно-практической конференции «Проблемы взаимодействия национальных культур в региональной многоуровневой системе музыкального образования». Краснодар: Изд-во КГУКИ, 2007. С.81-84.

41. Лаво Р.С. Межкультурные коммуникации дисперсных этносов Северного Кавказа в контексте глобализации // Социокультурные проблемы Кавказского региона в контексте глобализации. Материалы Всероссийской научно-практической конференции. Нальчик: Изд-во М.и В.Котляровых, 2007. С.53-57.

42. Лаво Р.С. Этноконфессиональная идентичность ассирийцев Северного Кавказа // Материалы V Международного конгресса «Мир на Северном Кавказе через языки, образование, культуру». Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 2007. С.22-24.

Размещено на Allbest.ru