Русский менталитет: опыт социально-философского анализа

В третьем параграфе «Менталитет и русский национальный характер» проводится сопоставление понятий «менталитет» и «национальный характер». Концептуально значимым является понимание национального характера как деятельностного проявления менталитета, как поведенческого компонента системы установок, которые в единстве составляют своеобразное «ментальное поле». Национальный характер рассматривается диссертантом как внешний слой менталитета.

Национальный характер есть «исторически сложившаяся совокупность устойчивых психологических черт нации, определяющих привычную манеру поведения и типичный образ жизни людей, их отношение к труду, к другим народам, к своей культуре». В нем проявляются элементы сознания, идеологии, нравственной культуры, поведения и общественной психики. Результат процесса смыслообразования у носителей различных менталитетов широко варьируется; этим и объясняется неоднозначность поведенческих реакций у носителей одинакового набора национальных ментальных установок. космический менталитет нравственный психологический

Русский национальный характер ярко проявляется в бытовых особенностях, в повседневном стиле жизни: «существование под одной крышей разных поколений, приверженность к праздникам, семейным, религиозным, государственным, отношения родителей к детям, которые так и не становятся самостоятельными в глазах родителей до седых волос, - все кажется странным»… Особенно заметны национальные черты в ходе ментального диалога.

Важную для русского национального характера тему народности, самобытности затрагивает Н. И. Надеждин, удивляясь тому, что «русские стыдятся быть русскими». «Должно начать тем, - пишет он, - чтобы выучиться уважать себя, дорожить своей народной личностью сколько-нибудь, хотя не с таким смешным хвастовством, как француз, не с такой чванной спесью, как англичанин, не с таким глупым самодовольством, как немец. ...В нынешней Европе... всякий народ хочет быть собой, живет своей, самобытной жизнью». Стремление к самобытности важно развивать и культивировать в характере русского народа, «заимствуя» из Запада это стремление к самопознанию и самоуважению.

Русские философы, изучая русский характер, отмечают его дуалистичность, противоречивость. Г. В. Флоровский указывал на несоединимое единство русской души: «Нетрудно различить в русском быте разнородные слои - варяжский, византийский, славянский, татарский, финский, польский, московский, «санкт-питербургский» и прочая». Основным заблуждением при этом является признание данной проблемы как уникальной в истории, как исключительно русской. Ф. Ницше, например, писал: «Как народ, происшедший от чудовищного смешения и скрещивания рас, как “народ середины” во всех смыслах, немцы являются по натуре более непостижимыми, более широкими, более противоречивыми, менее известными, труднее поддающимися оценке, более поражающими, даже более ужасными, нежели другие народы в своих собственных глазах. А. Шопенгауэр замечал, что индивидуальность важнее национальности: Национальному характеру, по справедливости, никогда нельзя приписать много хорошего. Напротив, человеческая ограниченность, извращенность и дрянность проявляются в каждой стране, только в другой форме, и это называется национальным характером.

Видится важным для ментального осмысления отличий в характерах русских и европейцев следующее замечание В. Ф. Одоевского: «Недаром в прежние века могучее славянское племя враждовало с племенем западным; эта вражда имеет основание в самобытных, но противоположных стихиях того и другого племени, противоположных до такой степени, что от одной причины происходили в обоих племенах различные действия, и наоборот, - одно и то же явление проистекало из оснований вполне противоположных».

В литературе наиболее часто подчеркиваются такие черты русского народного характера, как спонтанность, обыденность, державность, коммунитарность, иррациональность, церковность, соборность. В понимании Н. А. Бердяева русский народ можно характеризовать лишь противоречиями: преклонение перед интересами государства и анархическое свободолюбие; национальное самомнение и универсальность духа, всечеловечность; жестокость и болезненная сострадательность; удивительная терпеливость и «склонность доходить во всем до крайностей, до пределов возможного, причем в кратчайшие сроки»; непредсказуемость поведения и приверженность «традициям старины»; послушание перед властью и стремление к ее ниспровержению… Можно согласиться с Л. Н. Гумилёвым в том, что русский человек ХV-ХVI вв. не похож на русского человека ХIХ-ХХ вв., но особенности его психологического склада остаются неизменными.

Попытки определения русского характера через выделение неких культурно-специфических черт не представляются успешными, поскольку, когда удается вычленить из хаоса российской души какую-либо черту, удержать и проследить ее, зафиксировать и описать, то эта черта оказывается... не вполне русской. В этом ключе примечательна мысль И. С. Кона о том, что существование национальной культуры еще не определяет обязательное наличие специфических национальных черт у отдельной личности; национально-специфической является вся совокупность определенных психических черт, которые в отдельности могут встречаться и у других. Уникальны не национальные черты и не их «сумма», а сложным образом детерминированная культурой и опытом исторического развития структура ментального мира представителей данного народа.

В четвертом параграфе «Национальное, соборное и космическое в русском менталитете» предпринимается попытка выделения некоторых характерно русских внешних черт, имеющих свою внутреннюю, глубинную, ментальную протяженность.

Функционируя во «времени большой длительности», феномен менталитета выходит за пределы возможностей отдельного человека относительно точно отследить и зафиксировать в сознании особенности его динамики. Г. В. Флоровский заметил: «Совершенно упускается из виду, что сознательные планы человеческие суть всегда только один из факторов: люди действуют не в пустоте, а в некоторой среде, обладающей упругостью и трением, и среде не пассивной, а имеющей свой ритм развития и свои законы». Эти «законы социальной среды» имеют, по мнению диссертанта, ментальную природу. Каждый человеческий поступок вплетается в сложную систему стихийных тяготений, действий и противодействий, и в итоге могут возникать «новые качества», новые явления, непредусмотренные и невыводимые из предварительного намерения.

Для современного этапа развития мирового сообщества характерны процессы самоидентификации народов и отдельных людей в социально-политическом, экономическом, культурном и иных измерениях. В этом «формате» исследования является актуальной проблема поиска национального идеала, национально-этнической и культурно-исторической самоидентичности. В социальной философии известны два основных направления в понимании национальной проблемы. В первом проблема национального всецело разрешается в совокупности фактов, так или иначе связанных с национальной жизнью. Такой подход чрезвычайно распространен в исследовательской среде: любые внешние черты и проявления национального рассматриваются как достаточный для социально-философского анализа материал. Сторонники второго подхода полагают, что нация есть не только совокупность феноменологических своих обнаружений, но, прежде всего, некое субстанциальное начало, творчески производящее свои обнаружения.

Глубинный аспект феномена нации выражается в понимании национальности как чувства или ощущения. Здесь возможны как ощущение нации в себе, то есть включение коллективного «Мы» в индивидуальное «Я», так и ощущение себя в нации, предполагающее включение индивидуально-личностного «Я» в коллективное «Мы». Особенностью личности является то, что сама по себе она противостоит среде, ее окружающей, так как по сути своей личность автономна, самостоятельна в занятиях и свободна в решениях. Но в то же время личность принадлежит среде, так как делает свой выбор, принимает решения и действует в рамках социума. Она строит свое поведение по стандартам, которые установлены в данном обществе, она также ограничена со стороны других личностей, находящихся в плоскости одного с ней социального пространства, совместно вырабатывая свое отношение ко всем общественным явлениям, в том числе и национальным. Это придает национальному сознанию активный характер, хотя направленность этой активности у разных групп и индивидов разная.

Важной чертой русского характера (и установкой менталитета) является его «космичность», означающая желание и способность глобального охвата и отвественного осмысления всех проблем общества и человека. «Космический» характер русского национального сознания, мышления и мироощущения находит постоянное подтверждение на эмпирическом уровне в ходе социального развития человечества, в том числе русской цивилизации. Это не имеет ничего общего с тенденцией к глобализации, актуальной сегодня. Русская «космичность» не означает социального упорядочения мира, это - попытка духовного освоения и принятия его в душе народа и индивида.

В одном из направлений русского космизма («космоэкзистенциализм»), космос рассматривается одновременно и как внешний мир, и как внутреннее сознание индивида. Термины «вселенский», «всечеловеческий» означают здесь «соборный», то есть общий, единый для всего Мироздания и каждого отдельного человека. В контексте социально-философского осмысления феномена русского менталитета важен вопрос о соборном характере русской духовной традиции, о соборности как одном из сущностных духовных составляющих русского народа.

Не следует упускать из виду того, что у человека, а значит - человеческого сообщества, есть нравственная компонента, и попытки построения государственности исходя из принципов, не учитывающих соображения этики и высшей нравственной идеи, всегда приводят к трагедиям. В. И. Большаков указывает, что «именно в кризисные моменты развития государственности, нравственная компонента может играть решающую роль в поведенческих реакциях человека и приводить к качественным изменениям всей социально-политической системы, обеспечивая выход ее из системного кризиса или, напротив, к краху государственности». Продолжающийся сегодня поиск путей преодоления системного кризиса необходимо дополняется требованиями соответствия традициям российской государственности и правосознания, народному религиозно-нравственному идеалу, русскому менталитету в целом.

В третьей главе «Менталитет и внутренние механизмы динамики социальной направленности» диссертант рассматривает пространство и время функционирования ментальных феноменов, особенности ментальной динамики в периоды реформ и кризисов, роль образования в национальном возрождении России и особенности отражения национальных ожиданий в русской идее.

В первом параграфе «“Время менталитета” и проблема динамики ментальных феноменов в истории» проводится анализ феномена менталитета с точки зрения временнуй протяженности. Важно, что пространственно-временнуе взаимодействие детерминирует ментальную динамику как на индивидуально-личностном, так и на социальном уровне.

Для анализа процессов, происходящих в обществе, актуальна концепция Ф. Броделя, выделившего три типа исторического времени: время большой длительности, время средней протяженности и краткий срок. Менталитет как устойчивая и малоподвижная структура, функционирующая на границе сознания и бессознательного, включается не только во «время большей длительности», но и в «историю большого пространства». Р. М. Грановская пишет: «Обычно человек думает в масштабе лет, а бессознательное живет в масштабе тысячелетий. То, что человек воспринимает как неслыханно новое, - для него [бессознательного] давнишняя история, но выраженная новыми исторически определенными способами». Еще Ж. Ле Гофф отмечал, что инерция является исторической силой исключительного значения.

Если идеология в целом развивается поступательно, то в рамках менталитета представления изменяются в форме колебаний различной амплитуды и вращений вокруг некоего «ядра», инертного блока менталитета. Наличная система установок не может быть осознана индивидом или социальной группой в исторически короткий срок, зачастую может даже не возникнуть потребности в «ментальной самоидентификации». Это зависит от условий жизни человека и общества, от набора наличных установок, общих для той или иной эпохи.

Исследование менталитета сопровождается рядом исторически обусловленных объективных трудностей, связанных с тем, что многие установки были ориентированы в прошлом иным образом, нежели в современности. «Историческое содержание существует, но существует в прошлом, - замечал Г. Гегель, - и если оно потеряло всякую связь с настоящим, с нашей жизнью, то, как бы точно и хорошо мы его ни знали, оно не наше. …Простой принадлежности прошлого одной и той же стране, одному и тому же народу - еще недостаточно». Этим подчеркивается объективность существования феномена «ментального разрыва», проявления которого известны и в российской истории.

«Ментальные разрывы» могут наблюдаться как во временнум («вертикаль» истории), так и в пространственном (социально-культурные отличия) аспектах. Речь идет чаще всего о социальной мобильности, динамичности социальных представлений, установок, стереотипов, однако видится необходимым учет и их психического протяжения.

Менталитет необходимо рассматривается в ракурсе возможностей человека воспринимать и осваивать мир в тех пространственно-временных пределах, которые даны ему его культурой и эпохой, возможностей «мыслительного инструментария». Этот «инструментарий» исторически обусловлен, поскольку унаследован от предшествовавшего времени и вместе с тем неприметно изменяется в процессе социально-исторической практики индивида.

Представление диссертанта коренится в понимании менталитета как феномена, который отражает некоторый уровень общественного сознания, где мысль не отчленена от эмоций, от латентных привычек и приемов сознания. Но именно «глубинные ментальные социально-психологические перемены, которые кроются за появлением новых вещей, за изменением внешних манер и навыков бытового поведения», ищут социальные исследователи в историческом протяжении.

В личностных ментальностях и менталитете общества фокусируются основные «силовые линии» (суть аспекты различных социально-личностных отношений), пронизывающие общество. К ним относятся производственные, семейные, правовые, эстетические и другие отношения, выстроенные в систему глубинно-психических социально-культурных установок, определяющих историческую индивидуальность общества. А. Я. Гуревич выделял в наборе ментальных составляющих такие элементы как время, пространство и природа, смерть и потусторонний мир, возраст, право, труд, собственность, богатство и бедность и др., что позволяет максимально точно ориентироваться на ценностные установки в их системе.

Известно, что в менталитете содержится нечто традиционное, составляющее ядро, а к нему со временем приживается новое, которое может позже превратиться в традицию. Имея инновационные намерения, важно оценить ментальные опоры модернизации социальной жизни: какие инновации будут иметь успех, а какие - трансформироваться ввиду объективного наличия устойчивых ментальных конструкций.

Во втором параграфе «Ментальный аспект социокультурной реформации» процессы реформ представляются диссертантом как видоизменение одной из составляющих менталитета - его витального блока при сохранении устойчивого инертного ядра; представляются сценарии развития России с точки зрения ментальной динамики.

Рассматривая структуру менталитета в двух своеобразных уровневых «ипостасях», справедливо говорить о «внешнем» и «внутреннем» в его осуществлении. Ядро менталитета общества - инертный, малоизменчивый блок, выполняет роль образующую, охранительную и восстановительную. Это глубинный слой менталитета, «подвижки» в котором теоретически возможны на исторически весьма протяженных временных промежутках. «Внешнее», «оболочка» менталитета представляется в виде витального блока, подвижного и реагирующего на воздействия извне.

Ряд исследователей утверждают, «что коренные реформы так же вредны обществу, как и воздействие на любой живой организм того, что не заложено в нем от природы». Менталитет рассматривается как генетический «код» культуры, менять который опасно для жизни: каждый народ наделяет особым смыслом свои начинания, свою культуру, «преграждая» дорогу элементам, которые не соответствуют его глубинной органичной структуре.

Б. П. Шулындин представляет возможное развитие событий в России в виде следующих основных «сценариев». Первый связан с преобразованием русского менталитета и практически полным исчезновением в нем черт, обеспечивавших геополитическое выживание русского народа и России. Вместе с потерей самостоятельности России происходит гибель русского и других российских этносов. Необходимые черты нового менталитета будут сформированы путем «перементализации» других народов.

Второй вариант предполагает нарастающее противодействие русского менталитета курсу общественных преобразований, приводящее к социальному взрыву. В результате действия «эффекта маятника» и полной дискредитации реформ страна возвращается к административно-командной системе управления и хозяйствования.

По третьму варианту предполагается корректировка экономического курса, осуществленная конституционным путем, подкрепляемая некоторыми изменениями в массовом сознании, и постепенная гармонизация общественных преобразований. В менталитете происходят изменения, соответствующие объективным общественным потребностям, но не противоречащие его сущностным чертам.

Социальный кризис оказывает на менталитет разрушающее воздействие. «Кризисный менталитет» отличается мозаичностью, дезинтегрированностью, ситуативностью, внутренней противоречивостью. Русский менталитет дважды в ХХ веке подвергался кардинальной насильственной ломке. Первый раз связан с эпохой коммунистических преобразований и формированием «нового советского человека». Второй берет начало в конце 1980_х гг., когда сознание советского человека противоестественно ускоренно трансформировалось в соответствии с либеральной моделью ценностей. Однако трансформация базовых ценностей - процесс не только длительный, но и чрезвычайно болезненный, что обусловлено психологическим сложностями адаптации к изменяющемуся окружающему миру.

Диссертантом выделяются некоторые стратегические идеологемы образа «новой России», декларируемые властью: рыночная экономика и овладение передовыми технологиями; последовательные демократические преобразования и принятие общечеловеческих ценностей; миролюбивая внешняя политика и конструктивное решение международных споров и конфликтов; готовность и способность отстаивать национальные интересы; полноценное членство в международном сообществе; сохранение богатого исторического наследия, национальных и культурных традиций России. Это - ценностные ориентиры и возможные направления «выхода» из социокультурного кризиса.

В третьем параграфе «Ментальные опоры национального возрождения: философско-образовательный аспект» рассматривается ряд социальных феноменов, в которых находят свое воплощение ментальные регуляторы социальной действительности. К их числу могут быть отнесены феномен русской идеи (продолжающийся поиск идеологии современной России), феномен гражданского общества с его идеями и принципами, нацеленными на укоренение в России гражданского менталитета; и это феномен образования, транслирующий установки, характерные для менталитета русского народа.

Россия традиционно принадлежит к странам, более ориентированным на государство, чем на общество. Глубокое убеждение в необходимости сильного государства нередко уравнивалось с самоволием власти. Общество же по традиции недостаточно автономно и независимо. Скепсис в отношении перспектив построения в России гражданского общества усугубляется тем, что само общество отнюдь не уверено в целесообразности дополнения своей структуры этим компонентом.

Необходимо и новое правосознание граждан, базирующееся на принципах самоуважения и защиты собственного достоинства, добровольного соблюдения законов и лояльной борьбы за лучшие законы. Это необходимая основа правового обеспечения гражданского общества с присущими ему ценностями независимости от государства, активности, самоуправления, равноправия и др.

Важным в контексте осмысления вопроса о возможных направлениях развития российского общества стало обращение к проблеме взаимодействия менталитета и образования. По мнению В. В. Зеньковского, образование и воспитание должно соответствовать действительности. Основной задачей воспитания является развитие социальной активности, способности подыматься над «эгоистическим замыслами», способствование формированию системы внутренних установок и переводу их в план внешнего, то есть работа по социализации индивида. Именно в сфере образования заложены определенные социальные направленности дальнейшего развития общества, предваряющие его ментальные установки. Ментальное противостояние различных социумов может быть преодолено (или развернуто) в образовательной сфере.

Важнейшим условием утверждения примата национального в общественной и личной жизни является реализация национального подхода в образовании. Модернизации, реформы и «проекты» современного российского образования направлены, в первую очередь, на сближение уровня и качества образования с европейскими и американскими системами. Не следует абсолютизировать этот подход как единственно возможный. Занимать видное место в мире - означает не только учитывать мировую конъюнктуру, подчинять свои собственные интересы, потребности и характерные особенности сложившимся в мире, но несвойственным для русского характера, национальным стереотипам.

В. А. Садовничий говорит о необходимости поиска таких путей для развития российского образования, «чтобы, продолжая развитие в рамках европейского и глобального образовательного процесса, сохранить свое высокое положение в мире, … не растерять его национальных корней, традиций, ценностей, лежащих в фундаменте российской культуры»... Опыт привития на российскую социальную почву западных норм, принципов деятельности и социально-психологических ориентаций оказался, по мнению многих, не вполне успешным, чему не последней причиной стали своеобразные глубинно-психические защитные механизмы российского общества.

Можно вычленить в рамках проблемы национального принципа образования следующие подходы. В рамках национально-государственного подхода понятие «нация» рассматривается как единство всех граждан, вне зависимости от их исторического происхождения, культурных, языковых и иных особенностей. Ведущими здесь являются понятия «нация», «гражданственность», «патриотизм», «государственное сознание» и др. Второй подход связан с национально-этническим пониманием образования. В его рамках основными выступают понятия «национальность», «национализм» и др., а национальный принцип образования может рассматриваться в контексте русского национального образования. Важно обозначение и национально-регионального подхода, связанного с необходимостью учитывать местную специфику социальной жизни русского народа.

Ментальные основания образования и воспитания человека, формирование его смысложизненных установок, предполагают направленное его становление с детского возраста. И. А. Ильин выделяет некоторые элементы становления человека в контексте русской национальной традиции. Язык, стихотворный ритм, песня помогают становлению русского строя чувств и духовных переживаний; сказки и былины, Жития святых и героев наполняют душу «национальным мифом», в котором народ представляет самого себя, свои задачи и свою судьбу. Осознание истории своего народа означает понимание ее как личной истории, или «жизни личности в историческом протяжении».

В четвертом параграфе «“Русская идея” или сверхзадача современной России» раскрывается понятие «национальной идеи» в российском ее понимании. Ментальные основы национальной идеологии не вызывают сомнений: именно изучение русского менталитета позволит понять и, возможно, найти русскую национальную идею как основу единства российского общества и государства. Смысл и способы реализации общенациональной объединительной идеи России не могут быть безразличными и для мирового сообщества, поскольку она рассматривается как феномен мирового, вселенского масштаба. Русская идея, как великая национальная цель, мечта, идеал, зависит от родовых, глубинно-психических основ и черт национального характера, специфики исторического развития, религиозной веры народа и др.

Появление национальной идеи, понятной большинству людей и разделяемой ими, свидетельствует о мощном национальном самосознании народов, составляющих нацию. Тема «русской идеи» как особого вселенского предназначения России звучала в русской мысли, начиная с Ф. М. Достоевского и Вл. Соловьёва. Очередное рождение этой темы происходит в настоящее время. Разрушение привычных ниш социального бытия в результате «перестроек» и «реформ», «модернизаций» и «проектов» повлекло за собой не только массовый «культурный шок» и переоценку культурных ценностей, но и потерю устойчивой идентичности многих людей на постсоветском пространстве.

Интерес к национальным корням, традициям, идеям связан и с общемировыми процессами пробуждения национального сознания. Это явление, получившее в литературе название «этнического парадокса», затронуло население многих стран и приняло самые разные формы - от неуклюжих или успешных попыток реанимировать старинные обычаи до насильственного утверждения этнического превосходства. Эти процессы происходят на фоне нарастающей унификации духовной и материальной культуры в условиях техногенной цивилизации.

Для русского народа задача самопознания, понимания своей самобытности перед лицом других культур и народов была всегда значимой. Известные строки Ф. И. Тютчева о том, что «умом Россию не понять, аршином общим не измерить» - иллюстрация типичной для отечественной мысли позиции уникальности исторического и духовного опыта России, его несравнимости с опытом других народов и стран. В подобной позиции немало национального романтизма: каждый народ имеет в своей истории события-символы, формирующие устойчивое национальное самосознание.

История показывает, что «великие» национальные идеи возникают в эпохи кризисов, являясь средством консолидации нации и попыткой поиска путей выхода из кризиса. Возрождение общего интереса к русской идее вызвано поисками объединяющей национальной идеи России, которая смогла бы занять место государственной идеологии. Правда, почти все ее трактовки оперируют не «сущим», а «должным». Изучение менталитета может способствовать поиску «сущего» в современной российской действительности.

Объединение народа, движение к возрождению должно идти не «сверху», не извне, а изнутри, от самосознания народа, актуализированного национальным унижением или национальным успехом и порождаемого им чувством национальной гордости. А. Шопенгауэр называл национальную гордость самым дешевым сортом гордости», поскольку «одержимый ею страдает отсутствием индивидуальных качеств, которыми он мог бы гордиться». Неслиянное единство индивидуально-личностного и коллективного - основная задача развертывания духовного потенциала русской идеи. Она заключается, в первую очередь, в гармоничном единстве социальных задач народа со свободой и человеческим достоинством индивида.

Следуя традиционному философскому представлению о народной или национальной идее как выражении исторической миссии народа, можно понимать под национальной идеей некоторый комплекс взглядов, положений, выражающих определенные представления о месте и роли данной нации, народа, этноса или суперэтноса в истории, о его исторической миссии и задачах. Менталитет рассматривается диссертантом как своего рода набор ключевых характеристик, которые могут входить в виде установок в общероссийскую национальную идею: духовность; государственность (сильное и независимое российское государство); патриотизм, народность (учет интересов народа в единстве прошлых, нынешнего и будущих поколений); социальная справедливость (адекватная оценка обществом труда и деятельности человека); соборность (коллективизм и свободное развитие личности); «всечеловечность» (отрицание национальной исключительности при убедительной национальной самодетерминированности).

Русская идея являет собой своего рода социальный, но не узконациональный, идеал, возведенный в абсолют. Ее невозможно «создать» на основе только лишь опыта прошлых поколений, но опора на этот опыт необходима. Преломленная через современное мышление, восприятие, наличную систему ценностей, с опорой на устойчивую систему ментальных установок, русская национальная идея прошлого может заиграть новыми гранями понимания.

В Заключении подводятся итоги проведенного исследования, формулируются основные теоретические и практические выводы.

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ДИССЕРТАЦИИ ОТРАЖЕНЫ В СЛЕДУЮЩИХ НАУЧНЫХ ПУБЛИКАЦИЯХ

1. Полежаев, Д. В. Идея менталитета в русской философии «золотого века»: монография / Д. В. Полежаев. - Волгоград: Изд_во ВолГУ, 2003. - 360 с. (21,0 п. л.)

2. Полежаев, Д. В. Русский менталитет: социально-философское осмысление: монография / Д. В. Полежаев. - Волгоград: Изд_во ВолГУ, 2007. - 370 с. (21,5 п. л.)

3. Полежаев, Д. В. Русский менталитет и демократизация общества: проблемы ценностного взаимодействия / Д. В. Полежаев // Личность. Культура. Общество. - М., 2004. - Т. VI. - Вып. 4 (24). С. 276_287. (0,85 п. л.)

4. Полежаев, Д. В. Менталитет: к вопросу о социальной детерминации феномена / Д. В. Полежаев // Научная мысль Кавказа. - Ростов-н/Д: Изд_во СКНЦ ВШ, 2004. - № 6 (60). С. 10_15. (0,4 п. л.)

5. Полежаев, Д. В. Психология русского народа: социальный аспект самоидентификации (из творчества И. А. Бунина) / Д. В. Полежаев // Философия хозяйства. - М.: Изд_во МГУ, 2004. - № 4 (34). С. 78_81. (0,55 п. л.).

6. Полежаев, Д. В. Феномены права и свободы в русском менталитете / Д. В. Полежаев // Научная мысль Кавказа. - Ростов-н/Д: Изд-во СКНЦ ВШ, 2004. - № 7 (61). С. 17_22. (0,4 п. л.)

7. Полежаев, Д. В. Менталитет и национальный характер образования / Д. В. Полежаев // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. - 2009. -№ 4 (38). С. 12_16. (0,5 п. л.)

8. Полежаев, Д. В. Феномены сознания и бессознательного в пространстве менталитета / Д. В. Полежаев // Научные проблемы гуманитарных исследований. - Пятигорск, 2009. - Вып. 3. С. 113-117. (0,51 п. л.)

9. Полежаев, Д. В. Феномен менталитета в социально-гуманитарном знании: историографические заметки / Д. В. Полежаев // Личность. Культура. Общество. - М., 2009. - Т. XI. - Вып. 2 (48_49). С. 496_501. (0,65 п. л.)

10. Полежаев, Д. В. Менталитет и язык: особенности феноменологического взаимодействия / Д. В. Полежаев // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. - 2009. - № 5 (39). С. 57_62. (0,45 п. л.)

11. Полежаев, Д. В. Социальная информация и проблема динамики социальной направленности деятельности (ментальный аспект) / Д. В. Полежаев // Труд и социальные отношения. - М., 2009. - № 6. С. 54_59. (0,4 п. л.)

12. Полежаев, Д. В. Менталитет как система установок: функциональное и ценностное измерения / Д. В. Полежаев // Научные проблемы гуманитарных исследований. - Пятигорск, 2009. - Вып. 4 (1). С. 123_128. (0,5 п. л.)

13. Полежаев, Д. В. Ментальные проекты в образовании: к постановке проблемы / Д. В. Полежаев // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. - 2009. - № 6 (40). С. 80_84. (0,45 п. л.)

14. Полежаев, Д. В. Проблема формирования картины мира личности / Д. В. Полежаев // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. - 2009. - № 8 (42). С. 50_55. (0,6 п. л.)

15. Полежаев, Д. В. Безработица и русский менталитет / Д. В. Полежаев // Человеческие ресурсы. - Саратов, 1998. - № 3. С. 16_19. (0,65 п. л.)

16. Полежаев, Д. В. Ментальность и менталитет как часть и целое / Д. В. Полежаев // Психология Петербурга и петербуржцев за три столетия: матер. рос. науч. конф. - СПб.: Нестор, 1999. С. 138_141. (0,29 п. л.)

17. Полежаев, Д. В. К вопросу о концепции русского менталитета / Д. В. Полежаев // ХХI век: будущее России в философском измерении: матер. Второго рос. филос. конгр. (7_11 июня 1999 г.): В 4 т. Т. 4: Философия духовности, образования, религии. Ч. 1. - Екатеринбург: Изд_во Урал. ун-та, 1999. С. 125_126. (0,1 п. л.)

18. Полежаев, Д. В. Становление ментальности личности (образовательный аспект) / Д. В. Полежаев // Культура, искусство, образование: матер. межд. науч.-практ. конф. (15_16 дек. 1999 г.). - Смоленск: Изд_во СГИИ, 1999. С. 8_14. (0,43 п. л.)

19. Полежаев, Д. В. Характер русского народа: ментальное и витальное / Д. В. Полежаев // Мир в III тысячелетии. Диалог мировоззрений: матер. V всерос. науч.-богослов. симп. - Н. Новгород: Изд_во ВВАГС, 1999. С. 213_214. (0,2 п. л.)

20. Полежаев, Д. В. Диалектическая триада в философии имени А. Ф. Лосева (к концепции русского менталитета) / Д. В. Полежаев // Актуальные вопросы диалектики (историко-философские аспекты): тез. ХIII_й ежегодной науч.-практ. конф. Каф. философии РАН. - М.: Изд_во ИФ РАН, 2000. С. 232_234. (0,15 п. л.)

21. Полежаев, Д. В. Некоторые аспекты парадигмы исследования проблемы духовности / Д. В. Полежаев, Н. К. Бородина // Вестник Российского философского общества РАН. - М., 2000. - № 1 (13). С. 55_59. (авт. - 0,2 п. л.)

22. Полежаев, Д. В. Ментальность личности и внутренние механизмы динамики социальной направленности / Д. В. Полежаев // Credo. Теоретический журнал. - Оренбург, 2000. - № 2 (20). С. 60_67. (0,58 п. л.)

23. Полежаев, Д. В. Русский менталитет в отечественной философии Золотого века / Д. В. Полежаев // Дух и время: философско-культурологический альманах. Вып. 3. - Белгород: Крестьянское дело, 2000. С. 5_15. (0,74 п. л.)

24. Полежаев, Д. В. Космическое сознание русского народа и русская национальная идея / Д. В. Полежаев // Русская идея, славянский космизм и станция Мир: сб. науч. ст. - М.: Изд_во АКИРН, 2000. С. 150_154. (0,38 п. л.)

25. Полежаев, Д. В. Ментальность личности и русский менталитет: категориально-феноменологическое соотношение / Д. В. Полежаев // Экология человека: сб. науч. ст. - М.: Изд_во МИМ, 2000. С. 99_108. (0,74 п. л.)

26. Полежаев, Д. В. Вл. Соловьёв о необыденном понимании смысла русского существования / Д. В. Полежаев // Идейное наследие Вл. Соловьёва и проблемы наступающего века: матер. всерос. науч. конф. (5_6 окт. 2000 г.): В 2 ч. - Омск: Изд_во ОмГУ, 2000. Ч. 2. С. 48_58. (0,57 п. л.)

27. Полежаев, Д. В. Ментальные опоры устойчивого развития российского общества / Д. В. Полежаев // Открытое общество и устойчивое развитие. - Вып. VI. - М.: Изд_во МИДА, 2000. С. 86_91. (0,38 п. л.)

28. Полежаев, Д. В. Понимание женственности в русской философии конца XIX - начала XX вв. / Д. В. Полежаев, Е. В. Ануфриева // Философский альманах. - № 5. - Иваново: Изд_во ИГАСА, 2000. С. 168_176. (авт. - 0,4 п. л.)

29. Полежаев, Д. В. К вопросу о логике социального развития / Д. В. Полежаев // Современная логика: проблемы теории, истории и применения в науке: матер. VI межд. науч. конф. - СПб: Изд_во СПбГУ, 2000. С. 98_103. (0,33 п. л.)

30. Полежаев, Д. В. Философские основания образования: сущность и реализация / Д. В. Полежаев // М. Н. Скаткин и современное образование: матер. науч.-практ. конф. - М.: ИТОП РАО, 2000. С. 220_224. (0,33 п. л.)

31. Полежаев, Д. В. Истоки и сущность религиозной установки русского менталитета / Д. В. Полежаев // VERBUM. Альманах центра изучения средневековой культуры СПбГУ. Вып. 3. - СПб.: Изд_во СПбГУ, 2000. С. 382_389. (0,56 п. л.)

32. Полежаев, Д. В. К вопросу о преобладании религиозного в средневековом менталитете / Д. В. Полежаев // VERBUM. Альманах центра изучения средневековой культуры СПбГУ. Вып. 4. - СПб.: Изд_во СПбГУ, 2000. С. 122_129. (0,5 п. л.)

33. Полежаев, Д. В. Новый культурно-религиозный ренессанс и проблема русского менталитета / Д. В. Полежаев // Философское осмысление судеб цивилизации: тез. ХIV_й ежегодной науч.-практ. конф. Каф. философии РАН (29_30 янв. 2001 г.). Ч. II. - М.: Изд_во ИФ РАН, 2001. С. 100_105. (0,23 п. л.)

34. Полежаев, Д. В. Философия образования и смысл профессионального творчества учителя (ментальный аспект) / Д. В. Полежаев // Открытое общество и устойчивое развитие. - Вып. VII. - М.: Изд_во МИДА, 2001. С. 99_104. (0,38 п. л.)

35. Полежаев, Д. В. Ментальность и система ценностных ориентаций личности / Д. В. Полежаев, Н. К. Бородина // Актуальные проблемы социогуманитарного знания: сб. науч. тр. каф. философии МПГУ. Вып. IX. - М.: Прометей, 2001. С. 49_57. (авт. - 0,4 п. л.)

36. Полежаев, Д. В. Философия образования: в контексте проблемы русского менталитета / Д. В. Полежаев // Учебный год. Журнал волгоградских учителей. - Волгоград, 2001. - № 1. С. 25_37. (0,78 п. л.)

37. Полежаев, Д. В. Социальное отчуждение и ментальные механизмы защиты личности / Д. В. Полежаев // Бренное и вечное: Экология человека в современном мире: матер. всерос. науч. конф. (23_24 окт. 2001 г.). / Вып. 4. - Великий Новгород: Изд_во НовГУ, 2001. С. 116_123. (0,5 п. л.)

38. Полежаев, Д. В. Ментальность личности и военный синдром / Д. В. Полежаев // Клио. - СПб., 2001. - № 1 (13). С. 162_168. (1,12 п. л.)

39. Полежаев, Д. В. Психотронное влияние цивилизации на личность (Ментальный аспект) / Д. В. Полежаев // Становление информационного общества в России: философские и социокультурные проблемы: докл. науч. конф. (15_16 нояб. 2001 г.). - М.: Изд_во МГИРЭАТУ, 2001. С. 113_115. (0,44 п. л.)

40. Полежаев, Д. В. К вопросу о природном детерминизме в функционировании социального менталитета / Д. В. Полежаев // История взаимодействия природы и общества: матер. науч. конф. Ч. III. (Приложение к Вестнику РФО РАН). - М.: Изд_во ИИЕТ РАН, 2001. С. 14_18. (0,42 п. л.)

41. Полежаев, Д. В. Язык и менталитет: особенности взаимодействия / Д. В. Полежаев // Центр - провинция: историко-психологические проблемы: матер. всерос. науч. конф. - СПб.: Нестор, 2001. С. 207_212. (0,42 п. л.)

42. Полежаев, Д. В. Ментальный подход в изучении социальных проблем / Д. В. Полежаев // Философское осмысление судеб цивилизации: тез. XV_й ежегодной науч._практ. конф. Каф. философии РАН (29_30 янв. 2002 г.). Ч. III. - М.: Изд_во ИФ РАН, 2002. С. 106_114. (0,33 п. л.)

43. Полежаев, Д. В. Ментальность личности как система социокультурных глубинно-психологических установок / Д. В. Полежаев // Психология как система направлений: ежегодник Российского психологического общества РАН. Т. 9. Вып. 2. - М.: Изд_во МГУ, 2002. С. 44_47. (0,29 п. л.)

44. Полежаев, Д. В. Национальный образ народа в философии Н. Бердяева и Ф. Ницше / Д. В. Полежаев // Открытое общество и устойчивое развитие: местные проблемы и решения: Вып. XI. - М.: Изд_во МГИДА, 2002. С. 99_108. (0,63 п. л.)

45. Полежаев, Д. В. Гражданско-правовое образование: философские основания, содержание и функции (ментальный аспект феномена) / Д. В. Полежаев // Проблемы правового образования: матер. всерос. науч.-практ. конф. (22_24 мая 2002 г.). - М.: Изд. дом «Новый учебник», 2002. С. 65_74. (0,7 п. л.)

46. Полежаев, Д. В. Русский дуализм как социальный феномен / Д. В. Полежаев // Я и Мы: история, психология, перспективы: матер. межд. науч. конф. (30_31 мая 2002 г.) - СПб.: Нестор, 2002. С. 67_74. (0,7 п. л.)

47. Полежаев, Д. В. Ментальность личности в системе духовных ценностей общества / Д. В. Полежаев, Н. К. Бородина // Духовная жизнь человека и общества: матер. XI всерос. науч.-практ. конф. - Ульяновск: Изд_во ИПКПРО, 2003. С. 4_12. (авт. - 0,5 п. л.)

48. Полежаев, Д. В. Менталитет и окружающая среда / Д. В. Полежаев // Русская история и русский характер: матер. межд. конф.: В 3_х тт. - Т. 3. - СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2002. С. 71_82. (0,8 п. л.)

49. Полежаев, Д. В. Историческое предназначение народа и его отражение в национальном менталитете / Д. В. Полежаев // Наука, искусство, образование в культуре III тысячелетия: матер. межд. науч. конф. (10_11 апр. 2002 г.) / редкол.: Д. В. Полежаев (отв. ред.) и др. - Волгоград: Изд_во ВолГУ, 2003. С. 35_46. (0,7 п. л.)

50. Полежаев, Д. В. Менталитет как коллективный интеллект / Д. В. Полежаев // Современная философия науки: состояние и перспективы развития: тез. ХVI_й ежегодной науч.-практ. конф. Каф. философии РАН (27_28 янв. 2003 г.). - М.: Изд_во ИФ РАН, 2003. С. 36_43. (0,44 п. л.)

51. Полежаев, Д. В. Менталитет и национальный характер / Д. В. Полежаев // Историческая психология, психоистория, социальная психология: матер. XV межд. науч. конф. (11_12 мая 2004 г.). - СПб.: Нестор, 2004. С. 84_90. (0,46 п. л.)

52. Полежаев, Д. В. Феномен менталитета: научное определение, структура и значение / Д. В. Полежаев // «Философский пароход»: матер. ХХI всемир. филос. конгр. «Философия лицом к мировым проблемам»; докл. рос. участников. - М.-Краснодар: КГУКИ, 2004. С. 257_264. (0,55 п. л.)

53. Полежаев, Д. В. Ментальность личности: ценностное осмысление / Д. В. Полежаев // Человек в современных философских концепциях: матер. Третьей межд. науч. конф. (14_17 сент. 2004 г.): В 2_х тт. Т. 2. - Волгоград: Принт, 2004. С. 336_341. (0,36 п. л.)

54. Полежаев, Д. В. Менталитет и образование: философско-методологический аспект / Д. В. Полежаев // Педагогiка вищоп та середньоп школи: зб. наук. праць. - Кривий Рiг: КДПУ, 2004. - Вип. 9. С. 6_15. (0,57 п. л.)

55. Полежаев, Д. В. Государственно-правовая установка русского менталитета / Д. В. Полежаев // Научные труды аспирантов и докторантов. - М.: Изд_во МосГУ, 2004. Вып. 11 (34). С. 109_118. (0,71 п. л.)

56. Полежаев, Д. В. Нация, национальность и русский менталитет (Из философии С. Н. Булгакова) / Д. В. Полежаев // Научные труды аспирантов и докторантов. - М.: Изд_во МосГУ, 2004. Вып. 12 (35). С. 64_77. (1 п.л.)

57. Полежаев, Д. В. Русский менталитет и проблема динамики социальных установок современного общества / Д. В. Полежаев // Воспитание личности в пространстве социальных ценностей: матер. обл. науч.-практ. конф. (26 апр. 2005 г.) / Под общ. ред. Л. И. Гриценко, Д. В. Полежаева. - Вып. III. - Волгоград: Изд_во ВГИПК РО, 2005. С. 13_24. (0,8 п. л.)

58. Полежаев, Д. В. Социальная память и тоталитаризм: ментальный аспект проблемы / Д. В. Полежаев // Историческая память и социальная стратификация. Социокультурный аспект: матер. XVII межд. науч. конф. (16_17 мая 2005 г.): В 2_х ч. - Ч. 2. - СПб.: Нестор, 2005. С. 119_125. (0,43 п. л.)

59. Полежаев, Д. В. Русский менталитет: социально-философский аспект исследования / Д. В. Полежаев // Философия и будущее цивилизации: тез. докл. и выступлений IV рос. филос. конгр. (24_28 мая 2005 г.): В 5 тт. Т. 3. - М.: Современные тетради, 2005. С. 118. (0,15 п. л.)

60. Полежаев, Д. В. Социально-философское осмысление феномена русского менталитета: концептуальные основания / Д. В. Полежаев // Res paedagogica. - Волгоград, 2006. - № 1 (1). С. 37_57. (1,25 п. л.)

61. Полежаев, Д. В. Русский менталитет: исторический опыт толерантности / Д. В. Полежаев // Общественные отношения и права человека на юге России: история, современность и перспективы: матер. межд. науч.-практ. конф. - Волгоград: Волгогр. науч. изд_во, 2006. С. 304_322. (1,3 п. л.)

62. Полежаев, Д. В. Русский менталитет и проблема национальной идентичности / Д. В. Полежаев // Гражданское образование: ценности и приоритеты: матер. всерос. науч.-практ. конф. (Брянск, 25_28 окт. 2006 г.). - М.-Брянск: Курсив, 2006. С. 99_102. (0,6 п. л.)

63. Полежаев, Д. В. Русский национальный характер как проявление менталитета русского народа / Д. В. Полежаев // Человек в современных философских концепциях: матер. Четвертой межд. конф. (28_31 мая 2007 г.) / В 4 т. - Т. 2 / ВолГУ; редкол.: Н. В. Омельченко (отв. ред.) и др. - Волгоград: Изд_во ВолГУ, 2007. С. 301-306. (0,4 п. л.)

64. Полежаев, Д. В. Об одной концепции менталитета / Д. В. Полежаев // Вестник Российского философского общества РАН. - М., 2007. - № 2 (42). С. 125_129. (0,4 п. л.)

65. Полежаев, Д. В. Государство и право в системе установок русского менталитета: социально-философский и философско-исторический аспекты / Д. В. Полежаев // Вестник Волгоградского института бизнеса. - Волгоград: ПринТерра, 2007. - Вып. 4. С. 78_92. (1,3 п. л.)

66. Полежаев, Д. В. Ментальные проекты: опыт философской детерминации (образовательный аспект) / Д. В. Полежаев // Имидж сучасного педагога. - Полтава, 2008. - № 7_8 (86-87). С. 3_6. (0,55 п. л.)

67. Полежаев, Д. В. Неидеологизированная история или ментальный подход к изучению общества и человека / Д. В. Полежаев // Человек, общество, история: методологические инновации и региональный контекст: матер. всерос. науч. конф. (16_17 апр. 2008 г.); редкол.: А. Л. Стризое (отв. ред.) и др. - Волгоград: Изд_во ВолГУ, 2008. С. 210_222. (0,7 п. л.)

68. Poleshaew, D. W. Russische und Europische Mentalitt / Dmitri W. Poleshaew // Bulletin Europa Forum Philosophie de l'Association Internationale des Professeurs de Philosophie, octobre n 43. - Minden, 2000. S. 24_28. (0,44 п. л.)

69. Poleshaew, D. W. Die Philosophie der Bildung im russischen System: Steigerung der Qualifikation der Pdagogen / Dmitri W. Poleshaew // Bulletin Europa Forum Philosophie de l'Association Internationale des Professeurs de Philosophie, avril n 46. - Minden, 2002. S. 44_48. (0,45 п. л.)

70. Polezhayev, D. V. Spirituality: The Essence and Bases / Dmitry V. Polezhayev, Natalia K. Borodina // Bulletin Europa Forum Philosophie de l'Association Internationale des Professeurs de Philosophie, octobre n47. - Minden, 2002. S. 6_9. (0,32 п. л.)

71. Polezhayev, D. V. The phenomenon of mentality: scientific definition, structure and importance / Dmitry V. Polezhayev // XXIst World Congress of Philosophy «Philosophy Facing World Problems»: Abstracts (August 10_17, 2003) / Istanbul Convention and Exhibition Center Turkey. - Ankara, 2003. C. 314. (0,05 п. л.)

Размещено на Allbest.ru