Декарт и Гуссерль: концептуальные основания рационального сознания и самосознания

Размещено на http://www.allbest.ru//

Размещено на http://www.allbest.ru//

Специальность 09.00.03. - История философии

Автореферат

диссертации на соискание учёной степени доктора философских наук

Декарт и Гуссерль: концептуальные основания рационального сознания и самосознания

Куров Игорь Геннадьевич

Москва 2010

Работа выполнена на кафедре философии Федерального государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Российская академия государственной службы при Президенте Российской Федерации».

Научный консультант:

Петренко Елена Леонидовна

доктор философских наук, профессор

Официальные оппоненты:

Бессонов Борис Николаевич

доктор философских наук, профессор

Зотов Анатолий Фёдорович

доктор философских наук, профессор

Пугачёва Людмила Геннадьевна

доктор философских наук, доцент

Ведущая организация:

Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Российский

Защита состоится 14.10.2010 г. в 14.00 на заседании диссертационного совета Д-502.006.07 при Федеральном государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Российская академия государственной службы при Президенте Российской Федерации» по адресу: 119606, Москва, проспект Вернадского, д. 84 (I уч. кор., ауд. 3330).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ФГОУ ВПО «Российская академия государственной службы при Президенте РФ».

Объявление о защите и автореферат соискателя опубликованы __________ на официальном сайте Высшей аттестационной комиссии Министерства образования и науки Российской Федерации, «Объявления о защите докторских диссертаций» http: //vak.ed.gov.ru

Автореферат разослан _________________ 2010 г.

Учёный секретарь диссертационного совета, кандидат философских наук, доцент В.И. Ефременко

I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Обоснование темы и её актуальность. Современная цивилизация поставила перед сознанием человека ряд непростых проблем: чрезмерно возросли объёмы и содержание циркулирующей в обществе информации, возникли принципиально новые информационные технологии и мир виртуальной реальности. Вследствие чего, с одной стороны, человек XXI века поставлен перед необходимостью поиска новых путей активизации творческих возможностей сознания, с другой - решения задач экологии духа и сохранения автономии человеческой личности. Успешное решение этих проблем подразумевает новое более глубокое философско-теоретическое понимание природы сознания и самосознания.

Задача поиска новых оснований знания о мире и человеке очевидна и вневременна: вопрос о местонахождении истины, на которую можно было бы опереться в новой духовной ситуации, когда больше не на что полагаться, кроме как на свой несовершенный разум, всегда сопряжён с новым статусом мира: мир лишается своей онтологической определённости и однозначности. Поэтому он всегда предполагает два основных варианта своего «разрешения»: либо нужно обращать взор вовне, либо - обращаться вглубь себя и искать ответ на вопрос «как человек осуществляет познание, как он и его познание соотносятся с миром?». Вторая интенция реализована в подходе, который сформировал собственную традицию и исторически восходит к Р. Декарту.

В рамках данного подхода предметно и убедительно была сформулирована проблема соотношения индивидуального переживания предельной (в картезианском смысле - далее не анализируемой идеи) очевидности и требования всеобщности и необходимости, предъявляемого к истинному знанию. Недаром в ХХ веке её детальной проработке в своих трудах уделил так много места «последний классик» рационализма Э. Гуссерль. Поэтому именно к указанной традиции мы обращаемся в исследовании сути и динамики рационалистической антропологии.

Диссертант исходит из того, что современность остро нуждается в углублённом изучении картезианского cogito и его трансформаций, поскольку это помогает вернуться к самим истокам человеческого Я, способного выработать новые принципы и ценности.

Характер проблемы и степень её теоретической разработанности. Расставание с эпохой когнитивной классики и некоторыми её более поздними модификациями не случайно сопровождается попытками найти новое обозначение для того, что прежде называлось именем «философия» (по М.Хайдеггеру, например, это скорее «мышление»). Тем самым обнаруживается, что самодостоверность сознания в том виде, в каком она была обозначена Декартом, Кантом, а впоследствии и Гуссерлем, не может выступать в качестве достаточного основания для современного познания. Однако современная философия позволяет исследователю через использование инструментов философской рациональности занять нормативную и критическую позицию по отношению к истории развития понимания феномена сознания, тем самым влияя на его интерпретацию в настоящем и в будущем, что влечёт безусловную тематизацию проблемы человека. Этим обусловлено исследовательское поле работы.

В сочинениях Декарта важная тема взаимоотношений сознания и самосознания содержится в неявном виде. Термин «сознание» (не говоря уже о «самосознании») в работах Декарта встречается крайне редко Иногда речь идёт даже не о мышлении (как о контекстуальном аналоге сознания), а об иной интеллектуальной способности, связанной с осознанием человеком самого себя и своих возможностей. Некоторые исследователи отмечают возможную обусловленность такой интерпретации тем, что Картезий не отождествлял человека с машиной (в противоположность животным), вследствие чего включал в его духовный мир рефлексию. См.: Schneider M. Das mechanistische Denken in der Kontroverse: Deskartes Beitr. zum Geist-Maschine-Problem. Stuttgard: Steiner, 1993. S. III-VIII.. Из числа зарубежных историко-философских работ, анализирующих cogito-мышление, к наиболее важным можно отнести книги и статьи Э. Кассирера, Ф. Бадера, В. Рёда, Л. Бека, М. Геру, Х. Катона, Э. Кенни, Э. Кёрли, Б. Уильямса, Д. Коттингема, и многих других См., в частн.: Cassirer E. Das Erkentnissproblem in der Philosophie und Wissenschaft der neueren Zeit. 2. Aufl. Bd. I-III. Berlin: Bruno Cassirer, 1911-1923; Cassirer E. Descartes. Lehre, Personlichkeit, Wirkung. Stockholm: Bermann-Fischer, 1939; Rцd W. Descartes' Erste Philosophie. Versuch einer Analyse mit besonderer Berьcksichtigung der Cartesianischen Methodologie. Bonn: Bouvier Verlag, 1971; Bader F. Die Ursprьnge der Transzendentalphilosophie bei Descartes. Bd. I: Genense und Systematik der Methodenreflexion. Bonn: Bouvier Verlag, 1979; Broughton J. Descartes' Method of Doubt. Princeton: Princeton University Press, 2002. . Особенностью интерпретаций мышления-cogito в зарубежной историко-философской литературе является то, что оно освещается либо, во-первых, под углом связи с рационалистической методологией Картезия, либо, во-вторых, с точки зрения его роли в установлении первых принципов методологии Такой подход пересекается с отечественными тенденциями историко-философского рассмотрения наследия Декарта и, безусловно, является эффективным, так как, с одной стороны, позволяет концептуализировать мышление и его рефлексивную структуру в качестве фундамента всех основных частей метода Декарта, а с другой, тематизировать его как понятие, которое синтезирует переход от метода к метафизике.. Однако собственно концепт «сознание» детально не анализируется как субстанция, обретающая эмпирико-трансцендентальную двойственность.

Наиболее напряжённые линии анализа cogito-сознания возникают в самой историко-философской традиции, а именно в системах М. Хайдеггера, М. Мерло-Понти, М. Бубера, П. Рикёра, Г. Шпета:

* М. Хайдеггер, в частности, обратил внимание на то, что перевод cogito как «мыслю» не обладает желаемым качеством полноты, поскольку указывает на деятельность универсального систематического опредмечивания, направляемую сначала на более достоверные данные внутреннего опыта (идеи), а затем - на данные внешнего опыта (объекты). В такой схеме самим субъектом оказывается не целостность человеческого существа, а только cogito См.: Хайдеггер М. Время картины мира // Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления / Пер.с нем. В.В. Бибихина. М.: Республика, 1993. С. 58-61.. Поэтому базовую формулу Декарта Хайдеггер редуцирует до фигуры cogito-sum, где новый субъект представляется очищенным ото всего, кроме деятельности cogito, постоянно оперирующего предварительно опредмеченными данными См.: Он же. Европейский нигилизм // Там же. С. 118-143. Отметим, что Хайдеггером руководили антикартезианские мотивы, поскольку он видел в Декарте одну из главных причин современного ему субъективизма.;

* М. Мерло-Понти подверг критике позицию, в соответствии с которой нельзя подвергнуть сомнению картезианское cogito-сознание и его различные модусы (восприятие и даже само сомнение), так как, по его мнению, не существует убедительных оснований для приписывания имманентному акту cogito большей достоверности, чем трансцендентным cogitate. Поэтому Мерло-Понти заменяет картезианское cogito понятием «истинное cogito» «Истинное cogito» проявляет себя как «глубинное движение трансценденции, которое и есть само моё бытие, единовременный контакт с моим бытием и с бытием мира». См.: Мерло-Понти М. Феноменология восприятия / Пер. с фр. под ред. И. Вдовиной и С. Фокина. СПб., 1999. С. 479.. Тем самым субъективность предполагает форму «соприродности миру» Там же. С. 514.: субъективное и объективное, внутреннее и внешнее - нераздельны, а субъективное в целом предстаёт у Мерло-Понти как неотделимая грань структуры более широкого охвата;

* М. Бубер, рассматривая специфику картезианской схемы абстракции Я (выход на высший уровень абстракции Я в cogito и возврат к эмпирическому субъекту), обращает внимание на то, что теоретическая экспликация «Я» у Декарта вплетена в рассуждения от первого лица, поскольку философ излагает свой личный опыт. Однако, как полагает Бубер, «На самом деле ego cogito означает у Декарта не просто «Я обладаю сознанием», но «Я есть то, что обладает сознанием», то есть является продуктом тройной абстрагирующей рефлексии» Бубер М. Два образа веры. М., 1995. С. 363-364.. Поэтому схема абстрагирования по Буберу выглядит так: сознание - [субъект сознания - Я] - отождествляемая с Я живая психофизическая личность;

* П. Рикёр отмечает, что использование герменевтического подхода к текстам Декарта позволяет увидеть за cogito предисторию субъекта См.: Рикёр П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике. М. 1995. С. 33. . Комментируя идеи Хайдеггера о том, что в рамках новоевропейской картины мира человек становится репрезентантом сущего в смысле предметного, Рикёр видит в cogito не абсолют, но атрибут определённого исторического времени - эпохи картины мира, когда человек выводит себя на сцену собственного представления По этой причине, считает Рикёр, недостаточно обсуждать только Я, присутствующее в cogito, так как герменевтический подход выводит на свет события, лежащие в основе европейской культуры и связанные со становлением «гуманизма». См.: Там же. С. 353-354.;

* Г. Шпет, размышляя о характере «обобщения» эмпирического Я, замечает: каждая личность или Я поддаётся трансформации в «идею». Это происходит каждый раз, когда для одного и единственного устанавливают типическое (по примеру всеобщего правила). Отсюда возможен идеальный коррелят, выражающий сущность эмпирического Я, реально существующего, но не являющегося обезличенной единицей стандартного логического обобщения Шпет Г.Г. Сознание и его собственник (Заметки) // Он же. Философские этюды. М., 1994. С. 24-38. . Поэтому обнаруживается необходимость истолкования того, что Я встраивается в некоторое «сообщество», в котором занимает только ему предназначенное место.

Отметим также, что в некоторых работах делается акцент на понимании Декартом сознания как чистого внутреннего познания См.: Goudriaan A. Philosophische Gotteserkenntnis bei Suarez und Descartes. Leiden, 1999. . С таким представлением о картезианском сознании в его соотношении с мышлением органично согласуется, в частности, позиция М.К. Мамардашвили См.: Мамардашвили М. Картезианские размышления. М.: Прогресс, 1993. С. 53. .

Как таковое сознание (conscientia) терминировано у Декарта больше в латинских текстах, чем во французских их переводах См.: Примечания к «Размышлениям о первой философии, в коих доказывается существование Бога и различие между человеческой душой и телом» // Декарт Р. Соч. в 2 т. Т. 2. М.: Мысль, 1994. С. 591. . Условная вторичность сознания по отношению к мышлению терминологически несомненна. Именно это обстоятельство, скорее всего, объясняет, почему русские историки философии иногда вообще отрицали наличие понятия «сознание» у Декарта Например, А.И. Введенский (см. его книгу: Введенский А.И. Декарт и окказионализм. Берлин-Пб.-М.: Гржебин, 1922. С. 75). На что Н.Н. Сретенский справедливо, как на ошибку, указывал (см.: Сретенский Н.Н. Лейбниц и Декарт. Критика Лейбницем общих начал философии Декарта. Казань: Типо-лит. Имп. ун-та, 1915. С. 12). .

В новой и новейшей отечественной литературе в большей степени нашла комплексное отражение именно картезианская концепция мышления, прежде всего в общих трудах по истории западноевропейской философии Нового времени См.: Асмус В.Ф. Декарт. - М.: Госполитиздат, 1956; Бакрадзе К.С. История новой философии // Бакрадзе К.С. Избранные философские труды. В 4-х тт. Т. III. Тбилиси: Изд-во Тбил. ун-та, 1977; Быховский Б.Э. Антидогматизм Декарта // Вопросы философии. 1968. № 5. С. 111-120; Гарнцев М.А. Проблема самосознания в западноевропейской философии. М.: Изд-во МГУ, 1987; Гайденко П.П. История новоевропейской философии в её связи с наукой. М.: Университетская книга; Per Se, 2000; Доброхотов А.Л. Категория бытия в классической западноевропейской философии. М.: Изд-во МГУ, 1986; Лазарев В.В. Становление философского сознания Нового времени. М.: Наука, 1987; Мотрошилова Н.В. «Картезианские медитации» Гуссерля и «Картезианские размышления» Мамардашвили (двуединый путь к трансцендентальному ego) // Встреча с Декартом / Под ред. В.А. Кругликова, Ю.П. Сенокосова. М.: Ad Marginem, 1996. С. 36-50; Она же. Размежевание с Декартом в русской философии Серебряного века (Вл.С. Соловьёв и С.Л. Франк) // Бессмертие философских идей Декарта / Отв. ред. Н.В. Мотрошилова. М.: ИФ РАН, 1997. С. 143-159; Нарский И.С. Западноевропейская философия XVII века. М.: Высшая школа, 1974; Соколов В.В. Европейская философия XV - XVII веков. М.: Высшая школа, 2003; Шашкевич П.Д. Эмпиризм и рационализм в философии Нового времени. М.: Мысль, 1976; Катасонов В.Н. Метафизическая математика XVII века. М.: Наука, 1993; Ляткер Я.А. Декарт. М.: Мысль, 1975; Мамардашвили М.К. Указ. соч.; Мельвиль Ю.К. Декарт и Спиноза о начале философии // Вопросы философии. 1978. № 2. С. 133 - 144; Никулин Д.В. Пространство и время в метафизике XVII века. Новосибирск: Изд-во НГУ, 1993; Дмитриев Т.А. Декарт и лингвистическая философия // Логос. 1996. № 8. С. 38-43..

Несмотря на значительную разработанность конкретных аспектов проблематики мышления, методологии, естественно-научного наследия и других тем философии Декарта, принцип cogito не тематизирован в качестве субстрата, фундирующего потребность в расширении историко-философской модели рационального сознания и синтезирующего историко-философскую критику и преемственность парадигмальных систем знания, в частности, картезианской и феноменологической парадигм.

Собственную специфику соотнесения картезианского и феноменологического подходов к исследованию сознания в западной историографии можно условно сгруппировать в рамках трёх направлений.

1. Направление первое - аподиктичность. Ракурс рассмотрения картезианского принципа рационального усмотрения сущности вещей как принципа аподиктичного познающего сознания, явно проявился уже в феноменологическом философствовании Ф. Брентано: понимая под аподиктичностью непосредственное, актуальное восприятие сознания, он вслед за Декартом подчёркивает её когитальный характер, признаёт необходимость непосредственного внутреннего сознания, адекватно сопровождающего и делающего самодостоверной любую психическую деятельность См.: Брентано Ф. О происхождении нравственного познания. СПб.: Алетейя, 2000; Brentano F. Die Habilitationsthesen // Brentano F. Ьber die Zukunft der Philosophie. Hamburg, 1968. S. 133-141. . Э. Кассирер, оценивая статус гуссерлевской доктрины истины как идеи совпадения «мыслимого» и «присутствующего», указывает на правомерность обозначения феноменологии как основанной на очевидности теории трансцендентальной философии Cassirer E. Das Erkenntnisproblem in der Philosophie und Wissenschaft der neueren Zeit. Berlin, 1922. Vol. 2. S. 662.. Современный философ Моханти отмечает специфичность феномена сознания в подобной постановке: сознание включает и исторические и вне-исторические измерения, что создаёт предпосылку для движения феноменологии от «наивной» позиции субъекта к позиции чистого аподиктического сознания трансцендентального субъекта Mohanty J.N. Transcendental Phenomenology. An Analytic Account. Cambridge, 1989. P. 214-221. .

2. Направление второе - чистое Я. Новейшие исследования проблемы чистого Я в феноменологии основаны на более тщательном изучении массива текстов Гуссерля, в том числе опубликованных сравнительно недавно. В частности, японский феноменолог Т. Сакакибара обращает внимание на трудности описания чистого Я Гуссерлем и акцентирует позицию, в соответствии с которой чистое Я может быть полностью взято из всякого cogito как адекватная данность. При этом идентичность чистого Я является показателем «завершённости» «монадического» сознания Sakakibara T. Das Problem des Ich und der Ursprung der genetischen Phдnomenologie bei Husserl // Husserl Studies. Den Haag, 1997. Vol. 14. S. 23-26. Сакакибара анализирует реализованный в Идеях I метод феноменологии. Метод состоит в следующем: осуществить феноменологическое Epoche и рефлексию на протекание чистого сознания, брать последнее как поток cogitations и строго описывать ноэтико-ноэматические сущностные структуры этих cogitations. Но если попытаться описать в соответствии с так понятым методом чистое Я, то выяснится, что сделать это возможно лишь постольку, поскольку оно может быть извлечено из какого-либо cogitatio или его сущности. Поэтому чистое Я может быть описано только как Я такого cogito, как субъект своих cogitations. . Немецкий учёный К. Дюзинг в важной работе, посвящённой разработке модели самосознания в рамках теории «конкретной субъективности», анализируя раннюю позицию Гуссерля по отношению к понятию Я, предполагает, что именно его стремлением преодолеть новоевропейскую «метафизику Я» объясняется настойчивость в «опытном» постижении и воспринимаемости Я См.: Dьsing K. Selbstbewuвtseinsmodelle. Moderne Kritiken und systematische Entwьrfe zur konkreten Subjektivitдt. Mьnchen, 1977. S. 28-31. . Однако, например, Й. Брокманн подчёркивает, что говорить о целостной концепции самосознания у Гуссерля вообще довольно сложно, поскольку в его текстах понятие интенциональности является символом примата сознания-о чём-то над само-сознанием См.: Broekmann J. M. Phдnomenologie und Egologie. Den Haag, 1963. S. 138-151..

3. Направление третье - редуктивные процедуры Наиболее часто влияние Декарта рассматривается феноменологами именно в сфере осуществления Гуссерлем трансцендентальной редукции по картезианскому варианту. См.: Herrmann I. Grundbegriffe der Phдnomenologie, entwickelt unter der Perspektive von Einheit und Kontinuitдt ihrer Methode. Mьnchen, 1996; Kern I. Die drei Wege zur transzendental-phдnomenologischen Reduktion in der Phдnomenologie Edmund Husserls // Tijdschrift voor Filosofie. 1962. S. 310-338; Bernet R. Endlichkeit und Unendlichkeit in Husserls Phдnomenologie der Wahrnehmung // Tijdschrift voor Filosofie. 1978. Bd. 40. S. 251-269; Marbach E. Das Problem des Ich in der Phдnomenologie Husserls. Den Haag, 1974; Мотрошилова Н.В. Идеи I Эдмунда Гуссерля как введение в феноменологию. М.: Феноменология-Герменевтика, 2003. С. 249-268.. Исследователи справедливо отмечают, что Гуссерль не сумел полностью преодолеть трудности движения по картезианскому пути: во-первых, после получения в рамках эйдетической редукции имманентной мысли ego cogito необходимо соотносить трансцендентальную редукцию и трансцендентальную субъективность и более чётко определять саму эту субъективность; отсюда возникает специфическое противопоставление имманентного и трансцендентного См.: Herrmann I. Op. cit. S. 147-148. В этом смысле вполне соответствует картезианскому проекту построения здания новой науки и стремление Гуссерля соединить онтологию с гносеологией (вернее, восстановить их былое и утраченное единство).; во-вторых, движение к чистой субъективности как к ego cogito требует детальной проработки вопроса об аподиктичности (поскольку Декарт не сумел создать аподиктическую почву), который у Гуссерля остался далёким от разрешения См.: Kern I. Op. cit. S. 310-312. ; в-третьих, само по себе редуцирование потенциально бесконечно, поэтому очистить субъективность полностью невозможно (это замечание распространяется на все пути редукции) См.: Boehm R. Vom Gesichtspunkt der Phдnomenologie. Den Haag, 1981. Bd. II: Studien zur Phдnomenologie der Epoche. .

Важными для понимания сущности сознания в феноменологии являются работы уже упомянутого М. Мерло-Понти, акцентирующие проблемы восприятия; Х. Конрад-Мартиус См.: Конрад-Мартиус Х. Трансцендентальная и онтологическая феноменология // Проблемы онтологии в современной буржуазной философии. Рига: Зинатне, 1988. С. 321-328., А. Райнаха См.: Райнах А. О феноменологии / Пер. с нем. В.А. Куренного // Логос. 1999. № 1. С. 48-64; Он же. Собрание сочинений / Пер с нем. В.А. Куренного. М., 2001. Т. 1. , Д. фон Гильдебранда См.: Гильдебранд Д. Что такое философия? / Пер с нем. А.И. Смирнова. СПб.: Алетейя - ТО «Ступени», 1997. , Э. Финка См.: Fink E. Existenz und Coexistenz. Grundprobleme der menschlichen Gemeinschaft / Hrsg. von F.-A. Schwarz. Wьrzburg, 1987. , Т. Рокмора См.: Рокмор Т. Немецкая феноменология, французская философия и субъективность // Метафизические исследования. 1999. № 6. С. 251-276. , раскрывающие онтологическую тему, где обосновывается объективность знания; Г. Шпигельберга См.: Spiegelberg H. Perspektivenwandel. Konstitution eines Husserlbildes // Edmund Husserl 1859-1959. S. 56-64., Й. Сейферта См.: Seifert J. Ьber die Mцglichkeit einer Metaphysik. Die Antwort der «Mьnchner Phдnomenologen» auf E. Husserls Transzendentalphilosophie // Die Mьnchener Phдnomenologie. Den Haag, 1975. S. 81-104. , Э. Марбаха См.: Marbach E. Das Problem des Ich in der Phдnomenologie Husserls. Den Haag, 1974. , анализирующие проблемы «научного» метода исследования сознания.

В работах К. Лембека См.: Lembeck K.-H. Einfьhrung in die phдnomenologische Philosophie. Darmstadt, 1994. , Ж. Лиотара См.: Lyotard J.-F. Die Phдnomenologie (1954). Hamburg, 1993. , Б. Вальденфельса См.: Waldenfels B. Einfьhrung in die Phдnomenologie. Mьnchen, 1992. в том числе решаются проблемы гносеологической природы предметностей сознания. Например, Б. Вальденфельс видит в феноменологии теорию открытого опыта, «имплицитно присущего разуму, в котором реальное и идеальное пронизывают друг друга» Вальденфельс Б. Завершённость познания сущности и открытый опыт // Метафизические исследования. № 6. СПб.: Алетейя, 1998. С. 213..

Квалифицированное отражение получили многие аспекты феноменологического рассмотрения сознания в русской философии Вообще этап продуктивного синтеза в понимании сознания русскими философами, сопровождавшегося параллельным переосмыслением и истолкованием феноменологии в связи с другими ведущими течениями европейской философии начала ХХ века, явственно фиксируется, например, в следующих работах: Лосский Н.О. Теория познания и проблема происхождения знания // Вопросы философии и психологии. 1911. Кн. 108 (III). С. 291-299; Шпет Г.Г. Указ. соч; Челпанов Г.И. Брентано и Гуссерль о предмете психологии // Антология феноменологической философии в России. Т. 1. М.: «Русское феноменологическое общество», «Логос», 1998. С. 136-142; Яковенко Б.В. Философия Гуссерля. Об имманентном трансцендентизме, трансцендентном имманентизме и дуализме вообще // Там же. С. 384-395; Франк С.Л. Предмет знания. Об основах и пределах отвлечённого знания // Там же. С. 400-411; Трубецкой С.Н. О природе человеческого сознания // Там же. С. 59-101; и другие работы. .

В новейшее время весьма важные изыскания в сфере феноменологической концепции сознания и познания провели К.С. Бакрадзе, З.М. Какабадзе, А.Ф. Бегиашвили, А.Т. Бочоришвили, М.К. Мамардашвили См.: Бакрадзе К.С. Указ. соч. Т. 4.; Какабадзе З.М. Проблема «экзистенциального кризиса» и трансцендентальная феноменология Эдмунда Гуссерля. Тбилиси: Изд-во Тбил. ун-та, 1966; Бегиашвили А.Ф. Концепции сознания в современной западной философии // Бессознательное: природа, функции, методы исследования. Т. 1. Тбилиси: Мецниереба, 1978. С. 295-313; Бочоришвили А.Т. О замечаниях М. Хайдеггера на статью Эдмунда Гуссерля // Бочоришвили А.Т. Философия, психология, эстетика. Тбилиси, 1979. С. 88-102; Мамардашвили М.К. Как я понимаю философию. Изд. 2-е, изм. и доп. М.: Прогресс-Культура, 1992; Он же. Лекции о Прусте: Психологическая топология пути. М.: Ad Marginem, 1995; Он же. Неизбежность мысли // ЧЕЛОВЕК. 1999. № 1. С. 8-25; Он же. Природа мысли // Там же. № 2. С. 20-43.. М.К. Мамардашвили, в частности, был высказан ряд глубоких положений по вопросам очевидности картезианского cogito См. также следующие работы: Мамардашвили М.К. Проблема сознания и философское призвание // Вопросы философии. 1988. № 8. С. 27-38; Он же. Сознание как философская проблема // Вопросы философии. 1990. № 10. С. 44-54; Он же. К пространственно-временной феноменологии событий знания // Вопросы философии. 1994. № 1. С. 71-83. .

Фундаментальные современные исследования в отечественной философии по проблемам сознания и аподиктичности в феноменологии провели Н.В. Мотрошилова См.: Мотрошилова Н.В. Феноменология Э. Гуссерля и «натуральные науки»: Противопоставление или сотрудничество? // Специфика философского знания и проблема человека в истории философии. М., 1988. С. 91-99; Она же. Анализ «предметностей» сознания в феноменологии Э. Гуссерля // Проблема сознания в современной западной философии. М.: Наука, 1989. С. 63-98; Она же. Интенциональность в «Логических исследованиях» Э. Гуссерля // Вопросы философии. 2000. № 4. С. 138-158; Она же. Эдмунд Гуссерль: На пути к концепции «жизненного мира» (20-е годы ХХ века) // Философские науки. 2007. № 1. С. 79-98; Она же. Понятие и концепция жизненного мира в поздней философии Эдмунда Гуссерля // Вопросы философии. 2007. № 7. С. 102-112, № 9. С. 134-144; Она же. Новая актуальность идей Э. Гуссерля о «кризисе европейских наук и европейского человечества» // Вестник Московского университета. Серия 7. Философия. 2008. № 2. С. 3-21; Она же. Идеи I Эдмунда Гуссерля как введение в феноменологию; Она же. Мераб Мамардашвили. Философские размышления и личностный опыт. М.: Канон+, ОИ «Реабилитация», 2007., В.И. Молчанов Молчанов В.И. Проблема сознания и проблема культуры // Феноменология в современном мире. Рига: Зинатне, 1991. С. 156-199; Он же. Парадигмы сознания и структуры опыта // Логос. 1992. № 3. С. 7-36; Он же. Cogito. Синтез. Субъективизм // Вопросы философии. 1996. № 10. С. 133-144; Он же. Субъективность и разум: Гуссерль, Гегель и Кант // Феноменологическая концепция сознания: проблемы и альтернативы: Сб. ст. / Отв. ред., сост., предисл. В.И.Молчанов. М.: Изд-во РГГУ, 1998. С. 91-113; Он же. Одиночество сознания и коммуникативность знака // Логос. 1997. № 9. С. 5-24; Он же. Аналитическая феноменология в Логических исследованиях Эдмунда Гуссерля // Гуссерль Эд. Собрание сочинений. Т. 3 (1). Логические исследования. Т. II. (1) / Пер. с нем. В.И. Молчанова. - М.: Гнозис, Дом интеллектуальной книги, 2001. С. XIII-CVII; Он же. Мир, пространство, субъективизм // Феноменологические исследования: Российско-американский ежегодник. - Владимир-Hanover: ООО «Servis-Print», 2006. С. 31-40; Он же. Bewusstsein, Erfahrung und Underscheidensleistung // Prima Philosophia. 1997. Bd. 10. Ht. 1. S. 3-22; Он же. Die Grenzen der Evidenz und die Evidenz der Grenzen // Die erscheinende Welt. Festschrift fьr Klaus Held. Berlin: Duncker&Humblot, 2002. S. 38-53., П.П. Гайденко Гайденко П.П. Научная рациональность и философский разум в интерпретации Эдмунда Гуссерля // Вопросы философии. 1992. № 7. С. 64-75; Она же. Научная рациональность и философский разум. М.: Прогресс-Традиция, 2003., А.Ф. Зотов Зотов А.Ф., Мельвиль Ю.К. Буржуазная философия конца XIX - начала ХХ века. М.: Политиздат, 1988; Зотов А.Ф. «Ранний» Гуссерль и формирование феноменологического движения в европейской философии // Логос. 1991. № 2. С. 41-52; Зотов А.Ф., Смирнова Н.М. Феноменология и эволюция самосознания человека европейской культуры // Вестник Московского университета. Сер. 7. Философия. 2000. № 4. С. 14-27., В.В. Калиниченко Калиниченко В.В. Феноменологическая редукция как путь: куда? // Мысль изречённая. М.: Наука, 1991. С. 98-110; Он же. Густав Шпет: от феноменологии к герменевтике // Логос. 1992. № 3. С. 37-61; Он же. Язык и трансценденция // Логос. 1994. № 6. С. 7-46; Он же. Понятия «классического» и «неклассического» в философии М.К. Мамардашвили // Встреча с Декартом. М.: Ad Marginem, 1996. С. 38-47; Он же. К метакритике понятия интенциональности у Э. Гуссерля // Логос. 1997. № 10. С. 65-80; и другие. . Н.В. Мотрошилова, например, исследует специфику cogito у Гуссерля в нескольких срезах, отталкиваясь от квалификации cogito в феноменологии как особого типа переживания сознания См.: Мотрошилова Н.В. Идеи I Эдмунда Гуссерля как введение в феноменологию. С. 226-229.. А В.И. Молчанов вскрыл первичную структуру сознания, полагая в её основу опыт различения См.: Молчанов В.И. Различение и опыт: феноменология неагрессивного сознания. М.: Модест Колеров и «Три квадрата», 2004. . Указанные исследователи принадлежит к тем мыслителям, которые постоянно прикладывают достойные уважения усилия для поддержания интереса к феноменологии в России.

Концептуализация cogito, предпринятая в диссертационном исследовании, осуществлена в связи с задачей систематического историко-философского анализа картезианского понятия сознания, которое из акта специфического характера превращается в форму разума в феноменологии, когда изнутри сознания (трансценденталистски) отрабатывается тема отношения целостных, синтезированных предметностей сознания к «действительности», взятой в конститутивном смысле.

На основании вышесказанного сформулированы объект, предмет и цель исследования.

Объект исследования: историко-философские модели функционирования сознания индивида как регулятора рациональных познавательных, предметно-практических отношений с действительностью.

Предмет исследования: взаимосвязь сознания и самосознания в философии Декарта и в феноменологии Гуссерля в рамках парадигмы философской рациональности.

Цель исследования: формирование историко-философского представления о генетических и эволюционных сторонах понятия сознания и самосознания в классическом рационализме XVII века и в феноменологии Гуссерля в качестве объяснительной модели познавательных отношений индивида с самим собой и с миром (в рамках концептуальных схем «я [сознание] - Я [самосознание]» и «я [сознание] - Я [самосознание] - мир»).

Достижение основной цели работы осуществляется в ходе решения следующих исследовательских задач:

1. Реконструкция картезианской концепции сознания, определяемой специфической логической формой cogito ergo sum, для определения архитектоники чистого сознания и его компонентов: границ опыта, априорных структур, временности, механизма воли.

2. Концептуализация эпистемологических следствий рационалистической методологии Декарта в рамках cogito-центрической процедуры преобразования субъективности субъекта (картезианской редукции).

3. Сопоставление картезианского сомнения и редукции Гуссерля как единственно возможных методов вхождения в область трансцендентального ego для оценки, во-первых, «res cogitans» с позиций трансцендентальной феноменологии и, во-вторых, содержательной эффективности процедур выхода за пределы индивидуального субъекта у обоих мыслителей.

4. Определение специфики эволюционных Поскольку акт фундаментальной самоидентификации мыслящего субъекта с чистым сознанием подменяется у Спинозы формой чистого мышления как интуиции Бытия. характеристик феномена чистого мышления в рамках спинозистского варианта картезианской концепции сознания. сознание гуссерль самопознание

5. Исследование монадологии Лейбница в аспекте действия декартовского принципа рационального самопознания автономного субъекта с целью фиксирования и описания эволюционных и генетических компонентов картезианской концепции сознания.

6. Реконструкция оснований сознания и самосознания в феноменологии для установления, во-первых, концептуальных последствий картезианского cogito в методологических установках Гуссерля, во-вторых, специфики генетической трансформации концепта Я-мышления в рамках трансцендентальной феноменологии.

7. Проблематизация сопоставления предпринятой Гуссерлем реализации программы конструирований картезианского типа с обосновательными исследованиями первой половины ХХ века в области математики для определения эпистемологической достоверности перехода от уровня непосредственного к уровню обосновываемого знания.

Методологическая основа исследования. Цель работы предполагает использование системно-исторического метода, позволяющего не только эксплицировать и артикулировать проблему сознания, порой неявно содержащуюся у исследуемых философов, но и зафиксировать некоторые конститутивные черты общей структуры сознания как такового. Системно-исторический метод сочетается также с гносеологическим подходом и трансцендентальным анализом сознания.

Гносеологический подход к проблеме предполагает, что существуют различные уровни изучаемого феномена сознания, следовательно, нужно найти такой, который является базисом. Трансцендентальный анализ сознания, в свою очередь, предписывает изучение условий, чистой формы, механизмов и принципов сознания. А поскольку феномен сознания представляет собой фундаментальную структуру познания как целого, то и принципы сознания должны совпадать с априорными принципами конституирования предметности.

Исследовательской базой диссертации выступили также отдельные понятийно-методологические положения работ В.А. Лекторского (принцип взаимосвязи осмысления и преобразования объекта в ходе рефлексивной деятельности) Лекторский В.А. Эпистемология классическая и неклассическая. 2-е изд. М.: Эдиториал УРСС, 2006., Н.В. Мотрошиловой (синтетизм концепции «чистого сознания» Гуссерля, предполагающий использование метода раздельного анализа компонентов сознания) Мотрошилова Н.В. Вычленение и анализ предметностей сознания в феноменологии Э. Гуссерля (на материале второго тома «Логических исследований») // Феноменология в современном мире. Рига: Зинатне, 1991. С. 97-155., В.И. Молчанова (трактовка сознания как многообразия различений и их различий, в рамках которой способность различать определяет способность направлять внимание) Молчанов В.И. Исследования по феноменологии сознания. М., 2007. , М.К. Мамардашвили (принцип «идеал рациональности как онтология ума») Мамардашвили М.К. Классический и неклассический идеалы рациональности. М.: Логос, 2004. , А.Ю. Цофнаса (принцип толерантности структурных исследований к принятию метафизического решения относительно природы вещей) Цофнас А.Ю. Теория систем и теория познания. Одесса, 1999. , М.С. Козловой (принцип индивидуации и диалектических полярностей - субъективного-объективного - как особых регулятивных идей, ориентирующих анализ сложных процессов) Козлова М.С. Размышления о феноменах сознания в трудах позднего Л. Витгенштейна // Проблемы сознания в западной философии ХХ века. М.: Наука, 1989. С. 190-213., и некоторых других исследователей. В работе также задействованы принципы диалектического метода; сравнительно-исторический метод; отдельные положения феноменологической методологии (при анализе структуры сознания), элементы системно-структурного и системно-функционального подходов.

Научная новизна исследования. В работе представлен подход к сознанию как к исторически релевантному целостному образованию, эйдосу, феномену «восстановления» многокомпонентного чистого Я-мышления «поверх» аффектированного эмпирического разума. Формой такого «восстановления» является самосознание, определяющееся структурой [Ego - в ego cogito]. Благодаря этому смысл базового картезианского положения, в отличие от основной интенции современной философии, предлагающей рассматривать cogito или исключительно как логическую конструкцию, или как недифференцируемое указание на факт наличия мышления См.: Айер А. Я мыслю, следовательно, я существую // Логос. 1996. № 8. С. 45-50; Broughton J. Descartes' Method of Doubt. Princeton: Princeton University Press, 2002., заключается в том, что оно, являясь теоретическим концептом, представляет одновременно особый, транслирующийся в историческом времени духовный опыт практического преобразования наличного сознания в познающее и онтологически укоренённое начало. Этим подходом обусловлена научная новизна работы, отражённая в следующих позициях:

1. Предлагается историко-философский анализ феномена сознания в системе сформулированного М.К. Мамардашвили различения «реальной философии» (единой) и «философии учений и систем» (предметом которой является «реальная философия») См.: Мамардашвили М.К. Как я понимаю философию. М.: Прогресс-Культура, 1992. С. 15-25., поскольку принцип первой - предельная персоналистичность, экземплифицированность и индивидуальность. Это позволяет решать задачу историко-философского метаописания сознания, так как в «точках» индивидуации и экземплификации актов сознания как реальных философских актов происходит гносеологическое доопределение самого сознания (Декарт вводит свободу разума и воли как когнтивные феномены в «механизмы» самой мыслительной деятельности) и онтологическое доопределение мира (у Гуссерля онтология сознания выступает как подлинная онтология).

2. Проведённый в работе анализ определяет сознание как форму генеративной структуры мысли - cogito, которая, имея обобщённое, но до конца аналитически не прослеживаемое содержание, предполагает некоторую неопределённость, преодолеваемую только в экземплифицированных актах конкретного мыслителя. Соответственно, доопределяемое конкретное содержание формы всегда исторично (как историчен Декарт, Гуссерль, Лейбниц, Спиноза). Сама же форма сознания является порождающей конструкцией мышления как производящая предельные («чистые») состояния индивида в рамках целостной структуры опыта сознания: опыта Я-воображения = опыта Я-представления (особенность Декарта), опыта Я-восприятия, опыта Я-отличения, опыта Я-идентификации, опыта Я-корреляции, опыта Я-синтеза, опыта Я-самоистолкования, опыта Я-конституирования, опыта Я-конструирования.

3. В рамках определения сознания как формы генеративной структуры мышления выявлено динамическое (изменчивое) соотношение двух основных принципов его развития: во-первых, генетического (имманентного) принципа ego cogito (на примере Декарта, Гуссерля, Лейбница), который, с одной стороны, характеризует сущностную типику чистой субъективности, а с другой стороны требует универсальной эгологии, конкретно рассматривающей ego и всё, что с ним связано, толкуя это научным образом; во-вторых, эволюционного принципа (на примере Спинозы и Лейбница), предполагающего, что сознание не локализуется в каждом отдельном субъекте как ego cogito, обладая «внешними» по отношению к ego cogito характеристиками.

4. Определено сущностное следствие «произрастания» концептуальных последствий картезианского cogito в методологических установках феноменологии Гуссерля, в соответствии с которым, если вопрос о предметном мире исходит из изначального метафизического опыта сознания [ego cogito], тогда опыт сознания предметности делает очевидным положение, в соответствии с которым радикальное различие сознания и предмета само является непредметным. Поэтому связь между сознанием и предметами может быть описана только как смысловая, выполняющая роль регулятивного принципа по отношению к знанию и соотносящая гносеологическую, онтологическую и антропологическую проблематику в пределах метафизики.

5. Предложено следующее объяснение специфики одной из форм исторической причинности взаимосвязи метода и предмета науки (как феноменологии) у Гуссерля. Всеобщие структуры чистого сознания как предмет науки были выделены для изучения благодаря фактическому применению очищающе-редуктивных методологических процедур, одним из действующих вариантов которых явился декартовский принцип придания значимости очевидным утверждениям в модели cogito ergo sum. Несмотря на то, что этим концептуальное воздействие Декарта на Гуссерля ограничивается, у обоих мыслителей речь идёт о возвращении в сферу непосредственного философского опыта, предметом которого являются не суждения о чистом сознании, а переживания самого этого сознания.

Положения, выносимые на защиту.

1. Проведённое исследование позволяет заключить, что в философской системе Декарта принцип cogito ergo sum является основой для определения сознания как Я-мышления. Но, чистый факт Я в саморефлексии как самая концентрированная и самая пустая точка всех чистых данностей не известен Декарту. Однако есть основания для признания за этим принципом полагания данности чистого мышления. Основание первое: очевидность относится ко всей сфере духа, так как Декарт ещё находится под влиянием средневековой философии сущности (до периода деструктивной работы номинализма, направленной против идей о бытии, сущности и духе). Самодостоверность касается не мыслящего индивида, а мышления, духа. Основание второе: если бы Я было внутримировой точкой, то сомнение, разрушая мир, разрушило бы и Я. Основание третье: в философии Декарта речь идёт о новом способе бытия - духовном. Сохранение же Я в мире свидетельствовало бы, что ему не присущ духовный способ бытия. Поэтому истина Я полагается в мышлении, где оно вне всякого отношения к миру относится к самому себе. Это даёт право утверждать, что тем самым у Декарта идея «чистого мышления» обусловлена формой самосознания как требования отношения-идентификации сознания, но не только к самому себе, а и - к другому вне себя, несмотря на то, что текстуально различие между мышлением и самосознанием не опосредуется рефлексией. Именно в аспекте самосознания в работе трактуется определение Декартом различия вещи мыслящей и вещи протяжённой.

2. Сделан вывод о том, что концепция сознания как Я-мышления имеет важное эпистемологическое следствие: констатация Декартом через принцип cogito факта наличия лишь одного мира свидетельствует о том, что и знание об этом мире будет единым, однако с двоякой структурой: оно одновременно является чистой эмпирией, поскольку совершенно зависит от того, что понравилось создать Богу, и чистой рациональностью, то есть подвергая рациональному анализу всё, что может быть обнаружено в рамках данного сущего. При этом парадоксальная двойственность структуры знания выражена Декартом посредством врождённых идей неадекватно. Однако Картезий наделяет их конструктивным свойством: будучи воспринимаемыми и наполняемыми содержанием идеями, они представляют собой совершенную рецептивность. Поэтому декартовская концепция Я-мышления, обусловливая конструкцию единого мира, продуцирует качественно иное отношение к знанию и статусу науки: существованию одного мира должно соответствовать единое знание, которое выражается не множественностью мыслей, а становится возвращающимся в себя единством. Тем самым, фактически, воспроизводится структура самосознания. Соответственно, знание у Декарта есть результат познания в форме единства.3. На основании сравнительного анализа техник картезианской редукции и феноменологической редукции установлены следующие ключевые позиции. Во-первых, отличие Декарта от Гуссерля в том, что он удаляет всё содержание сознания для того, чтобы выявить структуру его формального единства: чувственность (чистая) - воображение - мышление. Гуссерль же всё содержание сознания сохраняет, но «усматривает» в нём «сущности»: в интенциональных предметах - саму «предметность», в интенциональных процессах - «интенциональность», сводя сознание к их сущностной взаимосвязи. Во-вторых, Декарт именует «мыслящим Я» то, что в современной терминологии называется трансцендентальным ego, и считает «мыслящее Я» существующим самостоятельно и аподиктически, не будучи причинно связанным с психофизическим субъектом. По этой причине правомерно не согласиться с утверждением Гуссерля о том, что Декарт не до конца осознавал отличие трансцендентального субъекта от психофизического. В-третьих, в декартовой версии вообще не отражена динамика трансцендентального сознания. В-четвёртых, предложенная Декартом процедура выхода из солипсизма конструктивно не менее значима, чем мыслительный приём Гуссерля - аппрезентация - гарантирующий, по его мнению, аподиктичность трансцендентного существования других трансцендентальных ego.

4. На основании исследования теории субстанции и гносеологии Спинозы установлено, что аналогом сознания у Спинозы является мышление (как атрибут субстанции) адекватных идей, то есть таких идей, в которых присутствует сам объект мышления непосредственно. При этом адекватные идеи представляют из себя понятия, в которых непосредственно присутствует само бытие. Отсюда следует, что самосознание как структурный элемент сознания у Спинозы отсутствует. Поэтому акт cogito в системе Спинозы теряет картезианскую максиму: достоверностью обладает не только самосознание, но всё мышление, весь разум. Следствием подобной конституции мышления являются два важных момента: первый - категориальный строй мышления свидетельствует, что формальный смысл сознания есть рассуждение, то есть мышление во времени, и время отражает динамику появления в интеллекте сущностей конечных вещей; второй - субъектом сознания оказывается само бытие, поэтому для Спинозы вопрос «Кто мыслит?» не имеет смысла: чистое мышление выступает как потеря индивидуальности в процессе полного слияния с субстанцией.

5. Сравнительно-исторический анализ монадологии Лейбница позволяет утверждать, что в ней происходит существенная модернизация и генетическое развитие декартовской концепции сознания как Я-мышления. Смысл этой модернизации состоит в том, что сознание у Лейбница сконструировано как динамически соотносящийся двучастный комплекс (корреляция) из трансцендентального единства Я (чистого сознания) и чувственного опыта (эмпирического, аффектированного сознания, существующего феноменально), пребывающий непрерывно, действующий направленно (можно сказать - интенционально), но предстающий в рефлексии дискретно. Такое сознание содержит механизм осознания, то есть превращения восприятий в ясные и отчётливые. Основой механизма осознания является взаимосвязь идеи о предвосхищениях и принципа припоминания, которая указывает на действие в эмпирическом опыте врождённого априорного логического механизма сознания как представления. Этот же механизм осознания представления реального предмета сепарирует самосознание как самовосприятие Я, когда оно предстаёт предметом внутреннего опыта. Тем самым Лейбниц сформулировал тезис об исходной взаимосвязи интенциональной и рефлексивной структур актов сознания (если использовать терминологию Гуссерля).

6. В работе обосновано представление о том, что cogito-центрическая картезианская традиция исторически обусловила в феноменологии,

во-первых, тематизацию второго из двух типов анализа, намеченных в «Логических исследованиях» Гуссерля в качестве теоретических перспектив, а именно: первая - это возможность развивать логическую науку по линии осуществления сущностей (понятий) в их «объективности», что могло бы привести к реализации Mathesis universalis; вторая - сосредоточение анализа на радикальном смысле познания, на субъект-объектном отношении, при котором само сознание является первой и последней инстанцией истинного подтверждения. Вторая перспектива связана с непосредственным обращением к проблематике «корреляции», имеющей дело с описанием структур чистого сознания, к очевидности трансцендентальной субъективности Гуссерль Э. Картезианские размышления. Минск: Харвест; М.: АСТ, 2000. С. 392.;

во-вторых, приоритетность для феноменологии «сознательного конституирования» объективных единств во всеохватывающей общности, в рамках которого сущностные возможности сознания выступают основанием конституирования и служат источником изучения инициаций самосознания;

в-третьих, генетическую трансформацию концепта Я-мышления в активный трансцендентальный темпорально-конститутивный поток, в котором конституируются все смыслы, актуализация которых составляет суть действия сознания, в котором оно предстаёт как интенционально структурированное поле-фон; самосознание же предстаёт как самоистолкование.

7. В соответствии с проделанным в работе концептуальным сопоставлением предпринятой Гуссерлем реализации программы конструирований картезианского типа с обосновательными исследованиями первой половины ХХ века в области математики, в частности, с формалистической и интуиционистской программами, показано, во-первых, что осуществление картезианской версии обоснования знания Гуссерлем невозможно без использования ресурсов иррационализма, во-вторых, что при обсуждении проблемы характеристики предмета той или иной дисциплины невозможно решить вопрос о самом предмете вне отношения «субъект-объект». Точно критикуя неудовлетворительность декартовского cogito и связанных с ним причинно-следственных теоретических построений, Гуссерль, тем не менее, остаётся практически со всеми недостатками этих построений, уходящими в убеждение Декарта обрести непосредственное знание, слитное с бытием.