Гуманистический универсализм как парадигма мировоззрения

Поскольку бесчисленные виды, формы и слои бытия относительно автономны, но взаимосвязаны и взаимодействуют, то бытие универсально противоречиво и в то же время в целом гармонично. Гармоничность не исключает, а дополняет противоречивость, ибо предполагает относительное равновесие противоположностей. Среди основных противоположностей бытия выделяются такие, как материальное и идеальное, конечное и бесконечное, устойчивость и изменчивость, порядок и беспорядок и др.

Мы отвергаем редукционизм и фундаментализм, сводящие сложные уровни и формы бытия к некой «основе», ибо они игнорируют качественную автономность различных форм и уровней бытия, создающую его бесконечное разнообразие и гармонию. Бытие качественно бесконечно, поэтому его части, формы, уровни равнозначны для целого Ї Универсума. Мы также не сводим ступенчатую упорядоченность бытия к однозначной детерминации одних его уровней другими. Мы исходим из универсальности и взаимной обусловленности всех уровней, видов и форм бытия. Различие между объективным и субъективным, природным и социальным, общественным и личным, историческим и современным бытием относительно.

В ходе истории усложняется общественное и личное бытие. Вместе с тем растёт и человеческое знание о бытии и, как следствие, развивается категория «бытие». Исторически растёт количество и сложность проблем и противоречий человеческого бытия. Большинство проблем человека со временем не исчезает, а встаёт по-новому в новую эпоху. Но каждая эпоха добавляет к ним и свои, новые проблемы. В наше время перед человечеством остро встали такие глобальные проблемы, как экологическая, энергетическая, сырьевая, ядерной безопасности, международного терроризма, национализма, а в современной России ещё и такие, как проблема социальной защиты граждан, пропасти между богатыми и бедными, коррупции чиновников, вымирания нации, нищенства и др. Современного мыслящего человека затрагивают и волнуют проблемы самого широкого спектра видов и форм бытия, в том числе бытия космического, ибо он всё более сознаёт, что космос Ї его большой дом.

В подразделе «Гносеологический аспект» рассматривается весьма сложный, универсальный процесс отражения бытия в познании, его структура, проблема истины и её критериев. Этот процесс универсально обусловлен личностью, знаниями, методами субъекта познания, уровнем развития науки и практики, средой и условиями познания и т.д.

Вначале подробно анализируются элементы структуры познания Ї субъект, объект, среда, условия, процесс, результат познания (знание) и проверка результата. В ходе этого анализа выявляется их универсальность и взаимосвязь, сложный, противоречивый, многосторонне опосредованный характер процесса познания.

Гносеологический универсализм требует рассматривать целостно, всесторонне и синтетически как весь познавательный процесс, так и отдельные его моменты, аспекты и формы. Он противостоит односторонности противоречивых гносеологических установок Ї эйдетизма и семиотизма, феноменализма и фундаментализма, эмпиризма и априоризма, сенсуализма и рационализма, интуитивизма и логицизма, социологизма и психологизма и др. Универсализм не приемлет сведения сложной сущности познания к однозначным определениям, вроде: отражение, созерцание, узнавание, угадывание, рефлексия, интенция, референция, конструирование, верование, вживание в объект, духовное слияние с ним и т. д. Всё это имеет место лишь как аспекты, моменты или отдельные условия познания. Правильно понять познание можно лишь при условии рассмотрения его как аспекта всестороннего взаимодействия человека с миром, т. е. универсально.

Критически рассмотрев различные концепции истины Ї корреспондентскую, когерентную, прагматическую, сенсуалистическую, конвенциалистскую, экзистенциалистскую, объективно-идеалистскую, мы приходим к выводу, что все они односторонни и не вполне убедительны, ибо не учитывают указанной многосторонней опосредованности познания и синтетического характера знания. Знание есть сложный синтез воздействий объекта и субъекта духовного творчества, опосредованный уже имеющимися у субъекта знаниями, его опытом, общественной практикой, методами, языком, средой познания, состоянием субъекта, его целями, а в какой-то мере и всеми факторами его жизни. А практическая роль и жизнь знания зависят от его интерпретации пользователями знания в практике научной и общественной коммуникации. С учётом всего этого истину можно определить как адекватное представление пользователя знания (интерпретатора) об отношениях соответствия знания его объекту, субъекту, другим знаниям данной области и социальной практике. Истина Ї многомерное свойство.

Истинное знание (или знание-истина) имеет сложную противоречивую структуру как система. В вертикальном разрезе эта система представляет собой иерархию идей разной степени общности, венчаемую истиной-мировоззрением. В горизонтальном плане она включает такие подструктуры, как знаковая (семантический, синтаксический и прагматический аспекты), функциональная (информативный, оценочный, волюнтативный аспекты), полевая (текст, подтекст, контекст, сверхтекст), диалектическая (объективное Ї субъективное, абсолютное Ї относительное, процесс Ї результат, монизм Ї плюрализм, достоверность Ї заблуждение). Преувеличение или недооценка любого из этих аспектов ведёт к искажению истины.

Универсальность и плюрализм знания требует универсального подхода и к проблеме критерия истины, применения разных критериев (непротиворечивость, соответствие опыту, полезность, успех, общезначимость, авторитет, прирост знания, факты, история, неопровержимость и др.) как взаимодополняющих, поскольку все они относительны. Важным критерием истины, не учитываемым рационалистической гносеологией, следует считать взаимопонимание людей, использующих данное знание.

Всё сказанное говорит о необоснованности крайностей гносеологического оптимизма и пессимизма. Гносеологический реализм утверждает относительность наших знаний о сущности явлений и бесконечность их движения к идеалу Ї абсолютной истине. Требования общества к качеству знания постоянно возрастают. Но соответственно возрастает и отдаленность от знания его идеала. Поэтому бесконечность Универсума в каждом его объекте навечно обеспечивает место в познании тайне и вере.

Подраздел «Антропологический аспект» посвящен трактовке сущности человека, его типологии, современному бытию и перспективам.

Человек Ї вот что более всего интересует человека, что он более всего ценит и более всего стремится познать. Поэтому именно человек должен быть главным предметом философии. Но эта простая мысль далеко не всегда признавалась и реализовывалась философами. А если и признавалась, то представители разных течений по-разному определяли сущность человека. Так, философы Просвещения видели сущность человека в его разуме, немецкие классики Ї в его духовной активности, немецкие романтики Ї в фантазии и игре, иррационалисты Ї в интуиции и воле, философы жизни Ї в его незавершенности, неотомисты Ї в вере, неопозитивисты Ї в языке, экзистенциалисты Ї в свободе, марксисты Ї в общественных отношениях. Конечно, все эти качества отличают человека от животных. Но можно указать и другие его отличия Ї идеалы, надежды, творчество, развитие, труд, смех, плач и т. д.

Рассматривая критически эти определения сущности человека, мы заключаем, что все они весьма односторонни, человек «не укладывается» полностью ни в одно из них, и что в принципе точное и исчерпывающее определение человека невозможно. Ибо человек универсально активен и потому бесконечно проявляет и определяет себя в мире. Поэтому при любых проявлениях и определениях человека в нём скрывается некий неучтенный остаток, некая тайна. Всё сказанное учитывает гуманистический универсализм, усматривающий сущность человека в его потенциальной универсальности, или многомерности высшего порядка. Этим он поддерживает и развивает традицию древнегреческого космизма, для которого человек Ї это «микрокосм».

В диссертации приводятся различные классификации человеческих типов Ї Э. Кречмера, К. Юнга, Э. Берна, У. Шелдона, П. Тигера, А. Афанасьева. Ни эти, ни любые другие классификации не могут полностью охватить бесконечное разнообразие людей, но если их не абсолютизировать, они могут расширить наше знание о человеке.

Мы выдвигаем своё видение российского национального типа, которого называем homo transcendens (человек переходный). Этот тип соответствует переходному характеру российской государственности и культуры благодаря географическому расположению России между Западом и Востоком и частым социальным потрясениям и переменам в ней.

В России сходятся два разных типа культуры (мира образцово упорядоченной духовности) и цивилизации (мира стандартизованной технической социализации), толкающие её в разные стороны: мечтательно-созерцательный Восток, где чрезвычайно консервативная культура подчиняет себе и сдерживает цивилизацию, и рационально-практический Запад, где чрезвычайно динамичная цивилизация опережает и подчиняет себе культуру. Возможно, в силу этого скрещения и долговременного рабства вся история России складывается из переходных социально-культурных форм. Это можно наглядно проследить на примере последних двух столетий российской истории, представляющих перманентный пульсирующий кризис и переход: восточнодеспотическое самодержавие Ї либеральная реформация 1860Ї70-х гг. Ї самодержавная реакция 1880Ї90-х гг. Ї революция 1905Ї07 гг. Ї буржуазная реформация и экономический подъём перед первой мировой войной Ї кризис самодержавия и экономики в ходе войны Ї буржуазно-демократическая революция 1917 г. и республика Ї большевистская революция и военный коммунизм Ї нэп 1921Ї29 гг. Ї казарменно-феодальный социализм Ї развитый лагерный социализм Ї формально-демократическая перестройка Ї анархо-буржуазная реформация. Эта перманентная социальная нестабильность и переходность отпечаталась на поколениях россиян, создала особый социальный тип переходного человека, который в свою очередь питает переходный характер нашего общества.

Сознание переходного человека болезненно противоречиво, разорвано, напряжено и неустойчиво. Его установки изобилуют комплексами и стереотипами. Ему свойственно иждивенчество у государства, непочтение к закону и порядку, идеализация прошлого, недоверие к настоящему. Его социальное поведение отличается повышенной возбудимостью и анархичностью, перемежаемой равнодушием и пассивностью, он мечется между крайностями, имитируя деятельность. Его душа и тело хронически больны, и он глушит свои боли алкоголем, игрищами, зрелищами, сексом, насилием над слабыми, показной набожностью. Стратегический смысл жизни им утрачен или не найден, поэтому он не живёт полнокровной свободной жизнью, а «переживает» и «выживает».

Разумеется, этот социальный тип не представляет всех россиян, но он достаточно распространен. Поэтому и реформация общества замедлена.

Наша государственная педагогика, с её принципами всеобщности, обязательности, стандартизации и формализации, воспроизводит в массе этого среднего обывателя переходного типа. В связи с этим напрашивается мысль об актуальности идеи Ф. Ницше о сверхчеловеке, разумеется при её критической адаптации к современности и с учетом перспективы. Чтобы выбраться из болота переходной обывательщины, обществу нужен культ таланта и элиты просветителей-подвижников, способных увлечь обывателей и повести их за собой к идеалам высокой культуры.

В заключении параграфа говорится о вероятной перспективе эволюции человека. Современный вид, homo sapiens, испытывает мощное и всё возрастающее давление угрожающих ему спутников и следствий технической цивилизации Ї загрязнения и оскудения природной среды, радиоактивности и электрооблучения, новых опасных болезней, растущих социальных противоречий и проблем, сложностей отношений, ускоряющегося темпа жизни и т. п. В результате резко ослабится иммунитет современного вида и его численность со второй половины XXI в. начнет сокращаться. Но одновременно на его основе начнет расти численность нового вида Ї homo spiritus (человека духовного). Качественно изменится не столько телесность, сколько нервная система, мозг человека будущего (он станет приемником-передатчиком мыслей и чувств) и его сознание. Новое сознание будет универсальным по содержанию и функциям, космическим по широте и любовным по отношению к миру. Благодаря «прозрачности» сознания каждого для других из него исчезнут установки на ложь, насилие, эгоцентризм. Нравственность станет всеобщей нормой уже в силу условия выживания новых людей и общества в целом.

Глава третья «Человек как универсум проблем» посвящена анализу основных проблем человека Ї проблем смысла жизни, взаимопонимания, свободы, справедливости, безопасности, идеала, счастья с позиции гуманистического универсализма (к ним относятся и проблемы сущности человека, истины, рассмотренные во второй главе). Основанием выделения именно этих проблем как основных послужила традиция гуманистики.

Универсальность человека проявляется и в его проблемах. Человек Ї проблемное существо, носитель универсума проблем. Его проблемы порождаются его универсальной противоречивостью, стремлением к идеалам, противоречивостью мира. Каждая из множества проблем человека тянет за собой все другие его проблемы. Но есть среди его проблем такие ключевые, которые преимущественно характеризуют его сущность. Это, прежде всего, проблемы смысла жизни, справедливости, свободы, идеала, счастья.

Потребность в смысле жизни является высшей, универсальной духовной потребностью, подчиняющей, объединяющей, регулирующей другие потребности человека. А это значит, что и удовлетворить эту потребность вполне можно только универсально.

Надёжной методологической опорой при теоретическом и практическом решении проблемы смысла жизни служит философское мировоззрение, особенно категории объективное и субъективное, общее Ї особенное Ї единичное, смысл и ценность, свобода и ответственность. Особо следует подчеркнуть тесное переплетение проблемы смысла жизни с проблемой ценности. Поиск и реализация смысла жизни Ї это всегда и поиск и утверждение основных ценностей человека и общества. Разные роды и виды ценностей соответствуют разным аспектам и уровням смысла жизни.

Следует различать два аспекта понятия «смысл жизни», объективный и субъективный, для преодоления излишней разноголосицы в рассуждениях о нём. Объективный аспект Ї общая направленность и основное содержание жизни человека, отраженные достаточным количеством документов и оценок независимых наблюдателей, историков и современников. Субъективный аспект Ї собственные представления человека о направленности, содержании и значимости своей жизни. Однако различие этих аспектов относительно и его не следует преувеличивать. Поэтому не только можно, но и нужно говорить об общих закономерностях и свойствах индивидуальных смыслов жизни людей.

Мы выделяем три уровня этой проблемы и её решения: общий (родовой), социально-исторический (видовой) и конкретно-индивидуальный. Общий смысл жизни человека вытекает из его родовой сущности как существа потенциально универсального и состоит в свободной, всесторонней творческой самореализации и саморазвитии человека. Этот смысл конкретизируется видовой сущностью человека как личности, принадлежащей определенному обществу и времени и отвечающей на их зовы. А диктат общества и времени преломляется и конкретизируется каждой индивидуальностью в соответствии с её возможностями, обстоятельствами, идеалами.

Будучи достаточно устойчивым духовно-практическим феноменом, смысл жизни всё же изменяется вместе с существенным изменением человека и его среды, с переоценкой им своих ценностей, сменой родов деятельности, отношений и общения. Смысл жизни представлен ценностной стороной этих родов деятельности и отношений, которые выступают формами его реализации.

Поиск и построение смысла жизни Ї напряженная духовная работа человека, нередко сопряженная с тяжелыми испытаниями, муками и кризисами. Трудности смысложизненного решения-выбора могут быть связаны с наличием множества возможностей жизнедеятельности, равно соблазнительных, или наоборот, с обстоятельствами, почти исключающими выбор, со страхом ответственности за выбор, с недостатком информации для уверенного выбора, с невозможностью предвидеть многие последствия выбора, с противоречием между желаниями человека и его способностями или объективными условиями и т. д. Но тем ценнее для человека обретенный смысл жизни, компенсирующий все её беды и бессмыслицы. Это его важнейшее духовное приобретение, знаменующее его подлинное рождение как личности.

Проблема взаимопонимания в общедиалектическом аспекте предстает как комплекс противоречий общего и единичного, объективного и субъективного между общающимися, субъективно сущий как противоречие между их сознаниями и объективно проявляющийся в противоречиях между их суждениями и между их поступками. В гносеологическом аспекте взаимопонимание предстает как взаимное сближение сознаний общающихся в отношении тематики их общения. В семиотическом плане это означает выработку общающимися общего субъязыка их общения. Главные объективные условия этого Ї близость мировоззрений и форм деятельности общающихся людей, а главные субъективные условия Ї их воля к взаимопониманию, взаимное уважение и развитое воображение. Если различны взгляды и деятельности общающихся, но есть эта единая воля, то они могут достичь достаточного взаимопонимания путем синтеза своих взглядов и форм деятельности или участия в совместной деятельности. Особенно важна воля к взаимопониманию политических лидеров в современном конфликтном мире. Остро актуальна эта проблема для России.

Трудно указать другую проблему, которая была бы так тесно связана с определением и развитием человека, с пониманием всех его достижений и падений, как проблема свободы.

Начинается анализ этой проблемы с рассмотрения многозначности слова «свобода», которую можно свести к двум смысловым центрам: 1) возможность поступать по своей воле для осуществления своих целей и 2) независимость, отсутствие преград и ограничений в деятельности. Первый смысл соответствует так называемой положительной свободе («свободе для»), а второй смысл Ї так называемой отрицательной свободе («свободе от»). Безусловно, для человека важнее положительная свобода, ибо она указывает на цель и ценность свободы и с ней связана главная суть всякой свободы. А отрицательная свобода неполновесна, так как говорит, прежде всего, о внешних условиях и внешних проявлениях свободы.

Свобода, как и всё в мире, противоречива. И первое противоречие её, с которым сталкивается всякий исследователь Ї это противоречие свободы и необходимости. Как возможна свобода, если всё в мире подчинено объективным законам и связано необходимыми причинно-следственными связями? Это не могут объяснить ни жёсткие детерминисты, абсолютизирующие необходимость, ни индетерминисты, абсолютизирующие случайность. На самом деле необходимость и свобода не исключают, а предполагают одна другую. Во-первых, большую часть необходимых связей и отношений в обществе создают сами люди благодаря своей свободной деятельности. Во-вторых, и это главное, всякая необходимость относительна и гетерогенна, то есть реализуется вариативно в рамках набора различных условий. Необходимость, взятая вне конкретных условий, есть лишь абстрактная тенденция, реализующая себя конкретно в форме различных вариаций, или случайностей. Так сама природа создает объективную предпосылку свободе Ї в виде случайности, которая выступает природным аналогом свободы. Если природа слепо «выбирает» какой-то вариант в рамках необходимости, то человек выбирает устраивающий его вариант необходимости сознательно, то есть свободно.

Однако сведение свободы к выбору из наличных возможностей бытия недостаточно учитывает творческий характер свободы, проявляющийся в её расширении и возвышении. Прикованность человека к наличной действительности с её «объективными» возможностями ограничивает его свободу, превращая в раба обстоятельств и навязанного ими выбора, часто суживающегося до дилеммы «или Ї или». Но творческий человек преобразует свои обстоятельства (и себя вместе с ними), если они его не устраивают, создавая новые, более приемлемые для себя, возможности и тем расширяя свой выбор. Так человек творит свою свободу.

Достигнутая свобода отнюдь не освобождает от трудностей и проблем, а переносит их в новую плоскость и порождает новые. Это связано прежде всего с тем, что спутником свободы является ответственность, которую не хотят или не могут достойно нести многие люди. Эти люди, на словах приветствуя свободу, на деле предпочитают рабство. Другие же всячески домогаются свободы и сполна используют её Ї но только для себя, отрицая свободу для других. Но свобода за счёт несвободы других есть извращение свободы, граничащее с рабством. Свобода не терпит рядом с собой несвободы, соседство с рабством её выхолащивает. Это касается не только отношений различных людей, но и различных видов деятельности и отношений одного человека: свобода стремится к всеобщности и универсальности, отражая и обусловливая универсальную сущность человека. Но эта потенциальная универсальность человека и свободы полностью реализует себя только в бесконечном прогрессе истории.

Итак, свобода есть самоопределение человека посредством творческого синтеза им внутренних и внешних детерминаций. Объективно она коренится в потенциальном бытии, в возможности его стать инобытием, в вариативности необходимости, а субъективно Ї в знании, системе ценностей и воле человека. Она универсально обусловлена всеми факторами жизни человека. Свобода Ї одновременно следствие и условие его универсальности. Она означает не отсутствие зависимости, а выбор и творение её форм.

Развитие цивилизации двойственно влияет на свободу, в одних отношениях расширяя, а в других сокращая её, ибо усложняет жизнь человека новыми условиями и зависимостями. Действует закон: всякое увеличение свободы в одних отношениях сопровождается умалением её в других отношениях.

Анализ проблемы справедливости идёт вместе с изложением истории взглядов на справедливость, которые развивались вместе с развитием общества, его свободы, морального и правового сознания. В родовом обществе справедливость понималась как следование обычаям и традициям рода или племени, приписываемых воле духов или богов. В рабовладельческом обществе наряду с этим возникает её понимание как согласие с законами природы, а затем и с законами общества. Высшим достижением античного представления о справедливости были учение Аристотеля об уравнительной и распределительной справедливости и учение стоиков о долге следовать космической справедливости. В средневековой Европе абсолютно господствовало христианское понимание справедливости как воли бога.

Гуманизм Возрождения вернул справедливости земную опору, выдвинув принцип: справедливо всё естественное в человеческих отношениях, что не противоречит здравому смыслу. С Нового времени европейские мыслители трактуют справедливость в основном в русле утилитаризма, нередко смешанного с гедонизмом. Отражая возросшие социальные противоречия и социальную борьбу, философы Века Просвещения всё более связывали понятие справедливости с требованиями социального равенства. С середины XIX века начинает расти социалистическое понимание справедливости, с акцентом на политическом и экономическом равноправии.

В XX веке обострился общественный и теоретический интерес к проблеме социальной справедливости. При всем разнообразии мнений и концепций основная линия оппозиции проходит между идеологиями рыночного плюралистического либерализма, воплощенного в современных буржуазных демократиях, и монополистического догматического тоталитаризма, реализовавшегося в различных формах фашизма, коммунизма и социально-религиозного фундаментализма. И если первая идеология страдает некоторой абстрактностью и формализмом, но в целом способствует утверждению и развитию реальной справедливости, совпадая с основным направлением общественного прогресса, то вторая отличается реакционным романтизмом, фанатичным волюнтаризмом и практическим антигуманизмом, плодя иллюзии справедливости и сдерживая её прогресс.

История взглядов на справедливость обнаруживает многомерность этого понятия и подсказывает их взаимную дополнительность.

Современное представление о справедливости исходит из трех основных идей: идеи основных прав человека, идеи равенства всех людей в этих правах и идеи адекватной оценки и адекватного воздаяния за действия и их результаты со стороны затронутых ими лиц, групп или всего общества. Эта оценка учитывает нормы морали и права, условия договора или соглашения, требования традиции или общественного мнения, обстоятельства сторон, достоинство человека, законы логики и психологии и пр. и обращена одновременно к разуму и совести, чувству долга человека. Универсализм требует, чтобы эта оценка учитывала максимум условий, качеств и последствий деятельности, но в практике она обычно бывает поспешной, узкой, пристрастной. Сложное понятие справедливости включает такие практические аспекты, как выбор решения путем согласования интересов сторон, выбор метода реализации решения, действия по воплощению и защите справедливости, состояние справедливости как баланса интересов и положений сторон. Это состояние должно быть устойчивым, но так как мир противоречив и изменчив, то справедливость рано или поздно, но неизбежно нарушается и переходит в несправедливость. Этому способствует и культурное развитие людей и обществ, влекущее повышение норм справедливости и её идеалов. Поэтому речь может идти только об относительной справедливости, которая может иметь разные степени.

Поскольку все люди, их интересы и обстоятельства разные и противоречивые, а общественная жизнь всё усложняется, то справедливость требует от людей всё больших усилий доброй воли, творческой активности, бескорыстия, информированности, дисциплины, мужества, честности, самокритичности, терпимости к слабостям и заблуждениям ближних. Эти качества необходимы для преодоления таких условий и причин несправедливости, как личный и групповой эгоизм, невежество, неразумность, лень, малодушие, формализм, равнодушие, порочные привычки и обычаи, несовершенство законов, нехватка средств, реакционная идеология и пр.

Основные социальные функции справедливости Ї стабилизация, регулирование и стимулирование общественной жизни. Из этих функций вытекают и критерии справедливости Ї обоюдная удовлетворённость взаимодействующих сторон, гармония человеческих интересов, отношений и действий, гармония личности и общества, человека и природы. А высшим критерием справедливости следует признать гармонию Универсума.

Но справедливость не может и не должна быть абсолютным и всеобщим мерилом и контролером человеческих поступков и отношений. Ведь она исходит преимущественно из должного и идеального, а не из фактического и реального, и ориентирует на будущее, недооценивая объективные противоречия и возможности настоящего, растущую потребность и свободу личности. Она обращается прежде всего к разуму человека, но человек не целиком разумное существо, ему присуща и некоторая иррациональность. Не подлежат суду справедливости отношения дружбы, любви, веры, творчества, познания, благотворительности, милосердия и др. С другой стороны, и несправедливость в определенной мере необходима: она по-своему стимулирует развитие и совершенствование общества и человека. Ведь длительное господство данной справедливости как гармонии и равновесия неизбежно привело бы стороны и общество в целом к застою и деградации.

Проблема безопасности всегда тревожила людей, но особенно она обострилась в XX веке, в связи с двумя мировыми войнами, ядерной угрозой, межэтническими и межрелигиозными конфликтами, ростом международного терроризма. Социальные опасности современности в основе порождаются самой цивилизацией, вырастая из её противоречий и достижений. Универсуму опасностей общество должно противопоставить универсальный подход к нему и универсум средств обеспечения безопасности. Особо острой проблемой стал современный международный терроризм. Терроризм Ї своеобразное испытание гуманизма и демократии на прочность, и важно в борьбе с ним не заразиться терроризмом. Прежде всего надо признать право всех народов и культур на свободное развитие и отказаться от диктата им единых форм культуры и демократии, ликвидировать бедность, безработицу, безграмотность и беззаконие в очагах терроризма совместными усилиями международных и местных организаций, сил и средств.

Проблема идеала теснейшим образом связана со всеми другими проблемами человека. Каждая проблема получает своё освещение светом того идеала, с которым её связывает человек. Формирование и обладание в сознании идеалами Ї это сущностный признак человека. Мало что так объединяет и сближает людей, как сходство их идеалов, и мало что их так разделяет, как различие идеалов. Общественные идеалы характеризуют динамику общества и его потребность в прогрессе, то есть являются высшей формой опережающего социального отражения.

Идеал отражает реальность универсально и абстрактно, поэтому его смысл, или набор возможных значений, тоже универсален, но он конкретизируется в практических ситуациях в зависимости от свойств человека и его обстоятельств. Таким образом, воплощение идеала может идти разными путями и принимать разные (но не произвольные) формы в рамках его общего смысла.

Идеал в полном объеме недостижим по определению: по мере достаточного приближения к нему он возвышается, ибо должен указывать общую цель совершенствования, обосновывать его текущие задачи, являться его постоянным стимулом и регулятором, служить опорой при решении проблем и поддержкой при неудачах и ударах судьбы. Идеал выполняет также важнейшую функцию критерия оценки явлений отражаемой им области. Он предохраняет от тщеславия и самоуспокоенности при любых достижениях. С помощью идеалов человек осознает и реализует свои способности, решает вопрос о своем назначении, строит стратегию своей жизни. Идеалы генерируют новые потребности, интересы, цели, тем способствуя непрерывному развитию и совершенствованию человека. Они играют важнейшую роль в формировании и развитии мировоззрения, составляют его ядро. Прогресс общества сопровождается прогрессом господствующих в нём идеалов, которые можно считать одним из критериев этого прогресса.

Однако в обществе обычно сосуществуют разные идеалы разных социальных групп, которые противоречиво взаимодействуют. Стабильность общества и благополучие его членов зависят от согласования этих идеалов. Совокупность сосуществующих общественных идеалов составляет особый духовный универсум, имеющий свои закономерности и относительно независимый от материальной жизни общества. Он определяет характер культуры, а отчасти и производства данного общества.

Из взаимосвязи общественных идеалов вытекает важная их закономерность: они могут реализовываться только более или менее одновременно и в связке. И другая закономерность: для преодоления большого разрыва между идеалом и реальностью необходимо создание редукционной цепи посредников между ними.

Люди по-разному понимают идеалы и относятся к ним. Укажем две пары характерных ошибок: радикализм и консерватизм, абстрактность и сверхконкретность. Радикалисты абсолютизируют общественный идеал и жаждут немедленно перенести совершенное будущее в настоящее. Это стремление сочетается у них с ожесточенной критикой и недооценкой настоящего и других идеалов. По их мнению, последовательные ступени развития не имеют самостоятельной ценности, а служат лишь материалом для реализации идеала. Если радикалистам свойствен нравственный энтузиазм и романтический утопизм, то консерваторам присущ нравственный скептицизм или индифферентизм. Они не верят в прогресс, боятся нового, считая, что оно будет также несовершенным, а привычное и налаженное лучше необычного и неизведанного, и поэтому идеализируют настоящее и прошлое. Те и другие абсолютизируют идеал как неподвижное совершенство и тем самым мешают его реализации, отрицая идею развития.

Ставка на абстрактно-общий смысл общественного идеала ведёт к такому отрыву его от действительности, что идеал уже начинает казаться абсолютно противоположным ей. Поэтому этот смысл надо постоянно конкретизировать согласно изменяющимся социальным условиям. Но в чрезмерной конкретизации идеала таится опасность сведения его общего смысла к преходящим значениям, подчинения его эмпирии, а это ведёт к релятивизму, облагораживанию недостатков настоящего и стиранию различий между добром и злом. Так действует соблазн приближения идеала к действительности, хотя задача состоит в обратном Ї в приближении действительности к обоснованному идеалу. В силу своей абстрактности идеалы обладают некоторой необходимой неопределенностью. Их творит не только человек, но и сама изменяющаяся и противоречивая жизнь, история. Поэтому попытки вполне конкретно и однозначно определить и описать общественный идеал неизбежно ведут к его профанации.

Проблема счастья Ї вечно традиционная и вечно новая, вечно острая проблема человека. Каждый человек хочет, может и в какой-то мере должен быть счастлив с позиции гуманизма. Счастье Ї одно из основных и естественных его стремлений, требований и прав. Поэтому его можно связать с определением сущности человека.

В современном обществе на человека обрушивается столько напряжений, давлений, агрессий и раздражений, что многим людям кажется, что человек в принципе не может быть счастлив. Но вероятнее предположить, что в наше сложное время быть счастливым труднее, чем раньше.

Счастье надо отличать от отдельных, скоропреходящих, неглубоких удовольствий и наслаждений. Его можно определить как полное и длительное удовлетворение жизнью в целом. Это устойчивое состояние, целиком и глубоко пронизывающее человека как следствие всего многообразия его взаимоотношений с окружающим миром. В силу своей глубины и продолжительности это состояние не проявляется в крайних формах Ї бурно или вяло, а стремится к умеренно-радостному и оптимистичному тонусу и выражению. Оно включает два противоречивых момента: чувственный (удовольствие) и рациональный (понимание) в надлежащей пропорции. Если один из этих аспектов отсутствует или слабо выражен, то человек может быть доволен своей жизнью, но не счастлив.

Удовлетворенность жизнью Ї следствие удовлетворения многообразных потребностей и интересов, достижения целей, решения задач, вытекающих из представления о смысле своей жизни. Однако потребности и интересы, как и формы их удовлетворения, бывают разные, в том числе надуманные, извращенные. Естественное стремление человека к радости, удовольствию и наслаждению при духовной бедности ведет его к таким суррогатам счастья, как обогащение, упоение властью или известностью, удача в игре, опьянение, удовольствия секса, чревоугодия и т. п. Но и ставка исключительно на духовные потребности и пренебрежение материальными приводит к иллюзиям счастья в виде несбыточных мечтаний, причудливых фантазий и самовнушений, которые внешне проявляются в различных чудачествах и психических отклонениях. Оба эти извращенные представления о счастье обычно заканчиваются разочарованием и ощущением несчастья. Это говорит о том, что для достижения подлинного, достойного человека и устойчивого счастья человеку необходимо развивать в себе культуру потребностей, которая предполагает контроль разума и совести над ними, выбор оптимальных форм их реализации, приоритет высших духовных потребностей над материальными.

Формы счастья зависят не только от потребностей людей, их возможностей, уровня духовного развития, профессии, статуса и образа жизни, но и от общественной морали, государственной идеологии, типичных для данного общества моделей счастья. Поэтому общество и государство должны нести свою долю ответственности за счастье своих граждан. Но всё же главный творец счастья человека Ї он сам.

Но возможность счастья далеко не всегда реализуется человеком, и мы видим вокруг много несчастных или просто не испытавших счастья людей. Причем не только в бедных, но и в богатых странах. Особенно остро встает эта проблема для таких социально уязвимых групп населения, как старики, тяжело больные, инвалиды, бедняки, бездомные, безработные, одинокие. Могут ли эти люди быть счастливы? Мы считаем, что могут, хотя, возможно, и в меньшей степени, чем другие люди. Но для их счастья необходимы немалые усилия как их самих, так и общества, государства. Государство и общество должны оказывать им достаточную материальную, юридическую и социально-психологическую помощь для поддержания их достойного существования.

Современный человек в общем рационален, динамичен, сдержан в чувствах, независим, скептичен и прагматичен. Соответственно для счастья ему необходимо удовлетворение прежде всего потребностей в информации, свободе, социальной справедливости, творческом труде, широком и демократичном общении, комфорте, материальном благополучии, техническом оснащении, крепком здоровье, мире и безопасности, а несчастье он связывает с их противоположностями.

Счастье невозможно глубоко ощутить, оценить и понять без сопоставления с его противоположностью Ї несчастьем. Но это не абсолютные противоположности, они не только часто соседствуют и чередуются в жизни каждого человека, но и моментами частично проникают друг в друга. Счастья как абсолютного и длительного довольства не бывает: по мере развития человека его потребности возрастают и полностью не насыщаются. К тому же счастье часто омрачается страхом его потерять, завистью окружающих, сознанием несчастья ближних, сомнениями насчет заслуженности его, перенапряжением его переживания, а это уже моменты несчастья. Но и несчастье не бывает абсолютным. Оно помогает человеку понять свои ошибки и глубже осознать действительность, скорректировать систему своих ценностей, стать самокритичнее, оценить своих друзей. И счастливые оптимисты, если они духовно развиты, озабочены далеко не только сохранением своего счастья, ибо принимают и ценят жизнь во всём её многообразии, включающем неизбежно и тёмные стороны, неудачи, утраты, несчастья, трагизм одиночества и непонимания. Счастье зрелого человека включает и готовность к несчастью. Разум и опыт не позволяют ему преувеличивать значимость ни счастья, ни несчастья.

Чем более и многостороннее развит человек, тем многообразнее источники его счастья и тем менее оно зависит от внешних условий. Его счастье всегда одухотворено идеей. Он находит счастье прежде всего в творческом труде, духовном общении, идейной борьбе, любви к людям, природе, искусству, познанию, совершенствовании себя и своей среды, он ценит все позитивные факторы окружающего мира. Иными словами, его счастье стремится к универсальности.

В главе четвертой «Человек как универсум деятельностей» анализируется универсальность и структура человеческой деятельности на примере девяти массовых её родов: экономической, идеологической, просветительской, познавательной, управленческой, художественной, оздоровительной, обслуживающей, игровой, а в каждом роде деятельности Ї трёх основных её видов. Главным основанием их разделения является различие их предметов и функций, в глубине которого Ї различие соответствующих потребностно-ценностных отношений. Кроме того, они различаются по специфическим формам, противоречиям и закономерностям деятельности. Но в то же время все они взаимосвязаны и переплетаются Ї не только по субъекту, но часто и по объекту деятельности, её условиям, некоторым методам и орудиям. Их объединяет также общность структуры деятельности, которая включает субъектов деятельности, их цели и задачи, организацию деятельности, общение субъектов, орудия, методы, среду деятельности, её объект (предмет) и результат (продукт)

Всякая деятельность стремится к универсальности уже ввиду универсальности её субъекта Ї человека и его универсального отношения к миру. Эта тенденция выражается не только в многообразии и связях её отдельных операций, но и в неизбежном включении в неё в той или иной степени элементов и моментов других видов деятельности. Все роды и виды общественной деятельности взаимосвязаны, составляя единую систему, обеспечивающую универсальность и стабильность общества. Выпячивание отдельных её видов ведет к нарушению равновесия этой системы, что чревато кризисом общества. (В работе не рассматриваются экстремальные роды и виды деятельности: преступная, революционная, космическая, магическая и прочие.)

Проблема реализации потенциальной универсальности человека в деятельности возникает в связи с тем, что деятельность играет двойственную роль в отношении универсальности человека: 1) в ней универсальность человека реализуется обычно лишь частично, 2) она активно влияет на универсализацию человека. Эта реализация может осуществляться в двух формах Ї экстенсивной (в многообразии деятельностей) и интенсивной (внутри одной деятельности), преобладающей в классовом обществе. В некоторой степени её дополняет экстенсивная форма универсализации в виде растущей самодеятельности. Видимо, интенсивная форма реализации потенциальной универсальности человека останется преобладающей и на далёкое будущее, пока её основания Ї специализация и конкуренция Ї не исчерпают своих позитивных влияний на результаты деятельности.

Однако при одной интенсивной реализации своей сущности человек остаётся односторонним, его потенциальная универсальность требует универсальной, в том числе и экстенсивной, реализации. А поскольку эта полная реализация остаётся идеалом, то и проблема совпадения сущности и существования человека, неявно поставленная ещё Платоном, остаётся открытой. Однако в этом нет трагедии, пока человек движется к идеалу.

В Заключении приводятся основные выводы исследования и намечаются возможные перспективы развития человека и философии. В ходе будущей эволюции человека возникнет новый вид Ї homo spiritus (человек духовный), мозг которого будет своеобразным приёмником-передатчиком мыслей. Философия будет всё более синтезировать продуктивные идеи, образы и достижения науки, искусства, религии, эзотерики и со временем преобразуется в более синтетичную форму знания Ї полисофию.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях

1. Гарпушкин В. Е. Прагматический аспект знаков и челоческое взаимопонимание // Философские науки. 1977. № 1. С. 136Ї140 (0,8 п.л.).

2. Гарпушкин В. Е. Универсализм в философии и человек // Общественные науки и современность. 1991. № 5. С. 118Ї123 (1 п.л.).

3. Гарпушкин В. Е. Универсализм в философии и политике: прошлое и перспектива // Преподаватель ХХI век. 2007. № 4. С. 169Ї175 (0,6 п.л.).

4. Гарпушкин В. Е. Универсализм как парадигма философии: прошлое и перспектива // Философия и общество. 2008. № 2. С. 89Ї98 (1 п.л.).

5. Гарпушкин В. Е. Философия И. Канта как версия универсализма // Социально-гуманитарные знания. 2008. № 2. С. 69Ї81 (1 п.л.).

6. Гарпушкин В. Е. «Скандал в философии» и новый универсализм // Социально-гуманитарные знания. 2008. №4. С. 285Ї297 (0,8 п.л.).

7. Гарпушкин В. Е. Человек как универсум: проблемы и деятельности // Преподаватель ХХI век. 2008. № 3. С. 80Ї85 (0,5п.л.).

8. Гарпушкин В. Е. Философия универсализма и проблемы человека: Монография. М.: Прометей, 2002. 128 с. (8 п.л.).

9. Гарпушкин В. Е. Универсализм как тенденция развития философии и культуры // Философские исследования. 1994. № 2. С. 182Ї198 (1 п.л.).

10. Гарпушкин В. Е., Неведомская Л. Е., Шиповская Л. П. Звучащий дух бытия. М.: Институт искусствознания, 1997. 132 с. (8,5 /6 п.л.).

11. Гарпушкин В. Е. Некоторые методологические вопросы определения значения «значения» //Проблемы методологии философского исследования: Ученые записки Горьковского государственного университета. Вып. 131. Горький, 1972. С. 90--98 (1 п.л.).

12. Гарпушкин В. Е. Анализ некоторых аспектов прагматики // Известия Академии Наук Латвийской ССР. 1974. № 2. С. 68--80 (1 п.л.).

13. Гарпушкин В. Е. О диалектике развития социальной коммуникации // НТР и развитие коммунистических начал при социализме: Материалы IХ межзонального симпозиума Горький, 1981. С. 171--173 (0,3 п.л.).

14. Гарпушкин В. Е. Об основаниях деления человеческой деятельности // Методология и теория деятельности: Материалы Х межзонального симпозиума. Горький, 1982. С. 100--102 (0,3 п.л.).

15. Гарпушкин В. Е. О семантическом и прагматическом аспектах истины // Истина как гносеологическая категория: Сборник научных трудов Уральского государственного университета. Свердловск, 1983. С. 61--67 (0,8 п.л.).

16. Гарпушкин В. Е. Функции мировоззрения в сфере научного познания // Марксистко-ленинское мировоззрение: сущность, пути формирования. Минск: Издательство «Университетское», 1986. С. 155--166 (1 п.л.).

17. Гарпушкин В. Е. Проблема человеческого взаимопонимания // Обучение как проблема активизации человеческого фактора: Межвузовский сборник научных трудов Московского государственного педагогического института им. В. И. Ленина. М., 1987. С. 109--116 (0,8 п.л.).

18. Гарпушкин В. Е. «Отношение» в контексте категорий диалектики// Диалектический материализм и философские вопросы естествознания: Межвузовский сборник научных трудов Московского государственного педагогического института им. В. И. Ленина. М., 1987. С. 93--101 (1 п.л.).

19. Гарпушкин В. Е. Духовное производство и духовное общение // Социально-философские и методологические проблемы развития духовного производства: Материалы докладов республиканской научной конференции Ульяновского педагогического института. Ульяновск, 1990. С. 40--42 (0,3 п.л.).

20. Гарпушкин В. Е. К общей теории человека и человечества // Человек -- мера всех вещей: Материалы ХVIII межзонального симпозиума Горьковского архитектурно-строительного института. Горький, 1990. С. 24--27 (0,3 п.л).

21. Гарпушкин В. Е. Новая философия и человек // Проблемы антропономии: Материалы ХIХ межзонального симпозиума Нижегородской архитектурно-строительной академии. Нижний Новгород, 1991. С. 149--152 (0,3 п.л.).

22. Гарпушкин В. Е. К философии гуманистического универсализма // Проблемы формирования личности инженера: Материалы докладов республиканской научной конференции Ульяновского педагогического института. Ч. 1. Ульяновск, 1993. С. 34--37 (0,3 п.л.).

23. Гарпушкин В. Е. Гуманистический универсализм как тенденция современной философии // ХХ век и философия: Материалы докладов и сообщений международной конференции Московской государственной академии полиграфии. М., 1994. С. 11--13 (0,3 п.л.).

24. Гарпушкин В. Е. Познание в свете гуманистического универсализма // Познание и его возможности: Материалы международной научно-методологической конференции Московского педагогического государственного университета. М., 1994. С. 200--204 (0,5 п.л.).

25. Гарпушкин В. Е. Универсализация культуры и новый гуманизм // Человек в системе сфер общественной жизни: Материалы ХХII академического симпозиума Нижегородской архитектурно-строительной академии. Нижний Новгород, 1994. С. 94--96 (0,3 п.л.).

26. Гарпушкин В. Е. Универсализм и перемена философии и науки // Философия и наука: Материалы научной конференции СПбГУ. СПб., 1995. С. 53--56 (0,4 п.л.).

27. Гарпушкин В. Е. Гуманистический универсализм и образование // Проблемы дидактики высшей школы в контексте новой парадигмы образования: Материалы научно-практической конференции Московского педагогического государственного университета. М., 1995. С. 49--50 (0,25 п.л.).

28. Гарпушкин В. Е. Homo transcendens -- российский тип человека // Актуальные проблемы социально-гуманитарных наук. Ч. 1: Сборник научный трудов социологического факультета Московского педагогического государственного университета. М., 1996. С. 71--73 (0,25 п.л).

29. Гарпушкин В. Е. Сознание как порождение, актуализация и взаимодействие смыслов // Проблема сознания в философии и науке: Материалы IХ ежегодной научно-практической конференции кафедры философии РАН. М., 1996. С. 79--80 (0,3 п.л.).

30. Гарпушкин В. Е. Универсализм как будущее философии, культуры и образования // Философия: проблематика и структура курса для молодых ученых: Материалы Х ежегодной научно-практической конференции кафедры философии РАН. М., 1997. С. 90--91 (0,3 п.л.).

31. Гарпушкин В. Е. Универсализм как тенденция и принцип искусства // Творчество Ст. Эрьзи в контексте диалога культур ХХ века: Материалы докладов I международных Эрьзинских чтений. Ч. 1. Саранск: Изд-во Мордовского государственного университета, 1997. С. 12--14 (0,3 п.л.).

32. Гарпушкин В. Е. Универсализм как тенденция и перспектива // I Российский философский конгресс «Человек--Философия--Гуманизм»: Материалы докладов. Т. V. СПб., 1997. С. 238--240 (0,3 п.л.).

33. Гарпушкин В. Е. Проблемы социального взаимопонимания и согласия // Актуальные проблемы социальной философии: Материалы ХI ежегодной научно-практической конференции кафедры философии РАН. М., 1998. С. 94--96 (0,3 п.л.).

34. Гарпушкин В. Е. Понимание и взаимопонимание: аспекты и факторы // Гуманитарные исследования. Выпуск 4. Уссурийск: Уссурийский государственный педагогический институт, 2000. С. 30--31 (0,4 п.л.).

35. Гарпушкин В. Е. Возможное будущее человека, культуры и философии // Гуманитарные исследования. Выпуск 4. Уссурийск: Уссурийский государственный педагогический институт, 2000. С. 31--32 (0,3 п.л.).

36. Гарпушкин В. Е. О законах общества // Законы развития человеческого общества: Материалы докладов XXX академического симпозиума Нижегородского государственного архитектурно-строительного университета. Нижний Новгород, 2002. С. 82--83 (0,3 п.л.).

37. Гарпушкин В. Е. Философия универсализма и принципы педагогики // Законы педагогической сферы общества: Материалы XXXI академического симпозиума Нижегородского государственного архитектурно-строительного университета. Нижний Новгород, 2003. С. 50--51 (0,3 п.л.).

38. Гарпушкин В. Е. Управление и свобода // Законы управленческой сферы общества: Материалы XXXII академического симпозиума Нижегородского государственного архитектурно-строительного университета. Нижний Новгород, 2004. С. 165--166 (0,3 п.л.).

39. Гарпушкин В. Е. Законы эффективного управления // Законы управленческой сферы общества: Материалы XXXII академического симпозиума Нижегородского государственного архитектурно-строительного университета. Нижний Новгород, 2004. С. 78--79 (0,3 п.л.).

40. Гарпушкин В. Е. Альтернативы и соблазны социального управления // Законы управленческой сферы общества: Материалы XXXII академического симпозиума Нижегородского государственного архитектурно-строительного университета. Нижний Новгород, 2004. С. 166--168 (0,3 п.л.).