Две трактовки гегелевской диалектики в работах В.И. Ленина

Размещено на http://www.allbest.ru/

Две трактовки гегелевской диалектики в работах В.И. Ленина

В советский период достаточно внимательно изучалась трансформация позиции Маркса и Энгельса, когда через критику и самокритику они преодолевали у себя гегельянство и фейербахианство. Г. А. Багатурия, Из опыта изучения рукописного наследства Маркса и Энгельса. Реконструкция первой главы "Немецкой идеологии", в: Источниковедение. Теоретические и методологические проблемы, Наука, Москва, 1969; Т. И. Ойзерман, Формирование философии марксизма, Мысль, Москва 1962; В. Ф. Цанн-кай-си, Проблема человека в работах Маркса 40-х годов XIX века, Владимир, 1973, и др. Иначе обстояло дело с философией у Ленина, прежде всего, в связи с его размежеванием с позицией Плеханова, которого Ленин, тем не менее, рекомендовал изучать как выдающегося теоретика марксизма даже после Октябрьской революции См.: "… нельзя стать сознательным, настоящим коммунистом без того, чтобы изучать -- именно изучать -- всё, написанное Плехановым по философии, ибо это лучшее во всей международной литературе марксизма" (В. И. Ленин, Ещё раз о профсоюзах, о текущем моменте и об ошибках тт. Троцкого и Бухарина, в: Полное собрание сочинений, Издание пятое, Государственное издательство политической литературы, Москва 1961, т. 42, с. 290)..

Оформившееся к 60-м годам принципиальное различие в советской философии между официальным „диаматом” и „диалектической логикой” (по Ильенкову), критика советского „диамата” в работах Э. В. Ильенкова и его учеников Характерны в этом плане монографии, в которых так или иначе сопоставляются взгляды Гегеля, Маркса, Ильенкова: Л. К. Науменко, Монизм как принцип диалектической логики, „Наука” Казахской ССР, Алма-Ата 1968; Г. В. Лобастов, Диалектика разумной формы и феноменология безумия, Русская панорама, Москва 2012; Е. В. Мареева, С. Н. Мареев, Проблема мышления: созерцательный и деятельностный подход, Академический проект, Москва 2013., рождает желание прояснить соответствующее противоречие в работах самого Ленина, с чем впоследствии будет связана разная трактовка материалистической диалектики в советской философии и разное понимание вклада Гегеля в её формирование Расхождению философской позиции Ленина в „Материализме и эмпириокритицизме” и „Философских тетрадях” посвящена большая западная литература. Свой вклад здесь внёс русский «махист» Н. Валентинов (Н. В. Вольский) в работе „Встречи с Лениным” (1953). В СССР впервые о профессиональном, незаидеологизированном анализе этой проблемы уже на волне перестройки заговорил А. Володин (А. Володин, Ленин и философия: не поставить ли проблему заново? "Коммунист", 1990, № 5 (1357), с. 18-42)..

Ленинское понимание диалектики обычно реконструируют на основе "Философских тетрадей” - десяти тетрадей конспектов и выписок из книг, написанных в период 1914-15 гг. В. И. Ленин, Философские тетради в: Полное собрание сочинений, Издание пятое, Государственное издательство политической литературы, Москва 1961, т. 29. Самый объёмный здесь конспект „Науки логики” Гегеля, его „Лекций по истории философии” и „Лекций по философии истории”. Туда же входит фрагмент ”К вопросу о диалектике” и „План диалектики (логики) Гегеля”, в котором намечены подходы к созданию материалистической диалектики как науки.

Общепринятой для советской философии была трактовка изменений во взглядах Ленина в 1914-15 гг. как уточнения и развития его позиции времён „Материализма и эмпириокритицизма” (1908). Но в полемической работе „Материализм и эмпириокритицизм” Ленин по существу выступил от имени «материализма вообще», чем и объясняется его радикальная критика любого идеализма, включая трансцендентализм И. Канта и И.-Г. Фихте. В той работе, что важно, Ленин выступил с позиций, общих с Г.В. Плехановым, с которым он в итоге разойдётся не только в политике, но и в понимании философских основ марксизма.

В России уже пройдён период предвзятой критики «Материализма и эмпириокритицизма» за упрощённую трактовку теории познания. Предвзятой потому, что с конца 80-х топтать Ленина стало и можно, и модно. Такому „свободомыслию”, однако, всегда был грош цена. Но если разбираться всерьёз, то „материализм вообще” уже по определению должен быть абстрактным, а значит должен выносить за скобки как раз диалектику в качестве differentia specifica марксова материализма. Другое дело, можно ли, уточняя и развивая абстрактно-общие основы материализма перейти к материализму Маркса? Иначе говоря, можно ли прийти к марксизму, дополняя «материализм вообще» элементами диалектики? Да или нет?

За указанной дилеммой стоит разное понимание диалектики, что в советской философии, как уже отмечалось, выразилось в двух трактовках как гегелевской диалектики, так и диалектического материализма. Ведь если от материализма вообще к диалектическому материализму можно перейти только через диалектическое отрицание старого материализма Гегелем, а Гегеля Марксом, то „Философские тетради” оказываются не уточнением и развитием, а критикой и самокритикой той позиции, которую занимали Плеханов и сам Ленин в 1908 году.

В июле-ноябре 1914 г., работая над материалами, вошедшими в „Философские тетради”, Ленин, как известно, готовит статью „Карл Маркс (Краткий биографический очерк с изложением марксизма)” для Энциклопедического словаря Гранат, которая интересна для понимания смещения акцентов в трактовке Лениным диалектики у Гегеля и Маркса.

Начнём с того, что в разделе под названием „Диалектика” Ленин даёт оценку преимуществ гегелевской диалектики для изучения не столько общества, сколько природы. Ссылаясь на Энгельса, он подчёркивает стоявшую задачу спасти у Гегеля „сознательную диалектику и перевести её в материалистическое понимание природы”. Здесь же в русле идей, высказанных в «Материализме и эмпириокритицизме», за шесть лет до этого, по поводу естествознания, Ленин цитирует Энгельса:

„Природа есть подтверждение диалектики, и как раз новейшее естествознание показывает, что это подтверждение необыкновенно богатое» (писано до открытия радия, электронов, превращения элементов и т. п.!), «накопляющее ежедневно массу материала и доказывающее, что дела обстоят в природе в последнем счёте диалектически, а не метафизически” В. И. Ленин, Карл Маркс (Краткий биографический очерк с изложением марксизма), в: Полное собрание сочинений, Издание пятое, Государственное издательство политической литературы, Москва 1961, т. 26, с. 54. .

Для Ленина важно то, что место прежней философии займёт учение, которое стоит не над прочими науками, а рядом с ними как объективная наука „об общих законах движения как внешнего мира, так и человеческого мышления” Там же.. Но закономерен вопрос, откуда эта новая наука будет черпать знания о наиболее общих законах? А. Володин обращает внимание на то, что в работе „Экономическое содержание народничества…” Ленин склонялся к тому, что в марксизме философия вообще прекращает своё самостоятельное существование (А. Володин, Ленин и философия: не поставить ли проблему заново? "Коммунист", 1990, № 5 (1357), с. 22-23). Речь идёт о следующем месте: „С точки зрения Маркса и Энгельса, философия не имеет никакого права на отдельное самостоятельное существование, и её материал распадается между разными отраслями положительной науки. Таким образом, под философским обоснованием можно разуметь или сопоставление посылок её с твёрдо установленными законами других наук... или опыт применения этой теории” (В. И. Ленин, Экономическое содержание народничества…, в: Полное собрание сочинений, Издание пятое, Государственное издательство политической литературы, Москва 1961, т. 1, с. 438).

В том же разделе Ленин приводит цитату Энгельса о том, что от прежней философии остаётся лишь „учение о мышлении и его законах -- формальная логика и диалектика” Там же.. А диалектика, уточняет Ленин, включает в себя то, что ныне зовут теорией познания, гносеологией. Эти рассуждения перекликаются с тем, что в то же время в „Философских тетрадях” предстаёт как проблема единства диалектики, логики и теории познания, о чем в советское время будут много спорить, уточняя предмет марксистской философии. С конца 50-х по 80-е годы в советской философии, то обостряясь, то затихая, будут идти дискуссии о единстве (тождестве?) диалектики, логики и теории познания марксизма, дискуссии о предмете диалектической логики, проблеме всеобщего, общем и особенном, в которых активное участие примут Э. В. Ильенков, Б. М. Кедров, П. В. Копнин.

Что касается энциклопедической статьи Ленина „Карл Маркс”, то здесь важен именно естественнонаучный контекст, в котором Ленин решает проблему всеобщего, которая была всерьёз поставлена в античности никак не в связи с развитием естественных наук, находящихся в ту пору в зачаточном состоянии. Понятие кбфзгпсЯб (от древнегр. „высказывание”, „обвинение”), как известно, связано с агорой, указывая, тем самым, на диалектику не природы, а общественной жизни, и, косвенно, на обобщающую силу практики, ставящей под сомнение обнаружение всеобщим форм бытия непосредственно в природе. Тема продуктивной деятельности, и даже труда, опосредующих отношение человек к природе, уже присутствует в немецкой классике. Потому приводимое Лениным высказывание Энгельса из работы „Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии” о том, что диалектическая философия перед лицом развивающегося мира ”сама является лишь простым отражением этого процесса в мыслящем мозгу” невозможно принять в качестве аргумента, а только как фигуру речи А. Володин, Ленин и философия: не поставить ли проблему заново? "Коммунист", 1990, № 5 (1357), с. 22-23.. По крайней мере, здесь явно просматривается влияние не Гегеля, а именно Л. Фейербаха. ленин гегель диалектика марксизм

Если искать истоки изложения вопросов диалектики в статье „Карл Маркс” по работам Энгельса, то это традиция, конечно, идёт от признанного „ученика Энгельса” Г. В. Плеханова. При этом методологическая противоречивость обнаруживает себя и в таком разделе энциклопедической статьи Ленина как „Философский материализм”, прежде всего, в вопросе сущности человека, где Маркс в некотором смысле оппонирует Энгельсу. Завершая раздел „Философский материализм” Ленин приводит один из Марксовых „Тезисов о Фейербахе”, где речь идёт о старом материализме, в котором „сущность человека” понималась абстрактно, а не как „совокупность” (определённых конкретно-исторически) „общественных отношений” Там же, с. 53.. Но в том же разделе, критикуя идеализм Гегеля, он воспроизводит слова Энгельса из „Анти-Дюринга”:

„Если поставить вопрос, ... что такое мышление и познание, откуда они берутся, то мы увидим, что они -- продукты человеческого мозга и что сам человек -- продукт природы, развившийся в известной природной обстановке и вместо с ней. Само собою разумеется в силу этого, что продукты человеческого мозга, являющиеся в последнем счёте тоже продуктами природы, не противоречат остальной связи природы, а соответствуют ей…” А. Володин, Ленин и философия: не поставить ли проблему заново? "Коммунист", 1990, № 5 (1357), с. 52.

Ленин здесь подчёркивает, что Маркс ещё в рукописи ознакомился с приведённой работой Энгельса, но проблема остаётся. Человек - социальное или природное существо? Мыслит мозг или человек при помощи мозга как своего „орудия”? И, соответственно, являются ли мысли „оттисками” вещей в сознании человека?

Последнее, как следует из контекста энциклопедической статьи, есть перевёрнутый идеализм Гегеля. Ленин в разделе „Философский материализм” вновь цитирует Энгельса:

„Гегель был идеалист, т. е. для него мысли нашей головы были не отражениями (Abbilder, отображениями, иногда Энгельс говорит об «оттисках»), более или менее абстрактными, действительных вещей и процессов, а, наоборот, вещи и развитие их были для Гегеля отражениями какой-то идеи, существовавшей где-то до возникновения мира” Там же..

Принцип деятельности, тем более, практики, как мы видим, остаётся за пределами такой постановки гносеологических проблем. Хотя, объективности ради, нужно вспомнить пример Энгельса с ализарином, который Ленин воспроизводит в «Материализме и эмпириокритицизме».

„Самое решительное опровержение этих, как и всех прочих философских вывертов (или выдумок, Schrullen), заключается в практике, именно в эксперименте и в индустрии. Если мы можем доказать правильность нашего понимания данного явления природы тем, что сами его производим, вызываем его из его условий, заставляем его к тому же служить нашим целям, то кантовской неуловимой (или непостижимой: unfassbaren - это важное слово пропущено и в переводе Плеханова, и в переводе г. В. Чернова) "вещи-в-себе" приходит конец. Химические вещества, производимые в телах животных и растений, оставались такими "вещами-в-себе", пока органическая химия не стала приготовлять их одно за другим; тем самым "вещь-в-себе" превращалась в "вещь для нас", как, например, ализарин, красящее вещество марены, которое мы получаем теперь не из корней марены, выращиваемой в поле, а гораздо дешевле и проще из каменноугольного дёгтя” В. И. Ленин, Материализм и эмпириокритицизм, в: Полное собрание сочинений, Издание пятое, Государственное издательство политической литературы, Москва 1961, т. 18, глава 2..

Здесь, в критике кантовской „вещи в себе”, Ленин, вслед за Энгельсом, утверждает, что именно практика, в данном случае как промышленное производство, оказывается критерием истинности наших знаний. Тем не менее, к анализу практики и социальной диалектики в этой энциклопедической статье Ленин обращается лишь в последующих разделах „Материалистическое понимание истории”, „Классовая борьба” и др.

Ленину близок пафос построения целостной научной картины мира, которым проникнуты материалы Энгельса, названные „Диалектикой природы”. Но если диалектически грамотное обобщение результатов положительных наук - способ построения общенаучной картины, то так не прийти к системе категорий диалектики. Категорию материи никак не вывести из обобщения открытий в естествознании. Определив в „Материализме и эмпириокритицизме” материю как „объективную реальность”, данную нам посредством ощущения, Ленин делает первый шаг к наполнению данного понятия категориальным содержанием. Необходимой силой обобщения в данном случае обладает не «простое отражение», а практика. И в этом направлении Ленин продвигается в „Философских тетрадях”, когда говорит о необходимости углубления понятия „материи до субстанции” В. И. Ленин, Философские тетради в: Полное собрание сочинений, Издание пятое, Государственное издательство политической литературы, Москва 1961, т. 29, с. 148.. Следующий шаг после противополагания материи и сознания это констатация их единства и взаимоперехода. Но совпадают они не непосредственно, а в третьем, чем в марксизме является материально-преобразующая деятельность, практика.

Энгельс явно забегает вперёд, когда предполагает, что уже в ХIХ веке, с разработкой материалистического понимания истории, завершается построение целостной научной картины мира. И в ХХ веке, как мы теперь знаем, натурфилософия продолжает штопать дыры в общенаучной картине мира, заполняя отсутствующие звенья умозрительными схемами. В вариант такой мировой схематики превратился в итоге не только советский „диамат” в роли „наиболее последовательной” теории развития. Ту же роль сегодня играет глобальный эволюционизм, претендующий на наиболее последовательное и целостное объяснение мира: от Большого взрыва до человеческого познания. Так философия продолжает достраивать научную картину мира там, где она ещё не достроена силами самой науки. И диамат, и эволюционизм, будучи по сути умозрительными построениями, выдают себя за философское „обобщение” данных науки. Но не так важно, на каком принципе - эволюции или революции - базируется натурфилософская схема. Её догматизм в том, что критерием истинности такой умозрительной схемы является она сама. А положительные науки - резервуар соответствующих примеров и фактов.

С одной стороны, общая схема, а с другой - примеры и иллюстрации из области развивающейся науки. Тенденция к возвышению диалектического материализма над наукой как знания о развитии мира в целом уже просматривалась в начале ХХ в. у идеологов II Интернационала. И такой статус диалектики по отношению к науке, как свидетельствуют записи в „Философских тетрадях”, перестаёт устраивать Ленина. В „Философских тетрадях” он пишет:

„На эту сторону диалектики обычно (например, у Плеханова) обращают недостаточно внимания: тождество противоположностей берётся как сумма примеров [«например зерно»; «например первобытный коммунизм». Тоже у Энгельса. Но это «для популярности»…], а не как закон познания (и закон объективного мира)” В. И. Ленин, Философские тетради в: Полное собрание сочинений, Издание пятое, Государственное издательство политической литературы, Москва 1961, т. 29, с. 316.

Аналогия с системой Гегеля здесь как будто бы очевидна. Но как раз философия Гегеля помогает Ленину сдвинуться в трактовке диалектики от перспективы системотворчества к пониманию её как адекватной методологии научно-теоретического мышления.

Перенос акцента в диалектике с процессов развития мира на законы познания в „Философских тетрадях” связан именно с изучением Гегеля. Ленин отмечает: „Диалектика и есть теория познания (Гегеля и) марксизма: вот на какую «сторону» дела (это не «сторона» дела, а суть дела) не обратил внимания Плеханов, не говоря уже о других марксистах” Там же, с. 321. Речь, по-прежнему, идёт о совпадении всеобщих законов материального бытия с законами мышления. Но, смещая акценты, Ленин уже склоняется к иному решению вопроса о содержании и путях развития материалистической диалектики. Он видит недостаток старого, „метафизического”, материализма в том, что тот не сумел „применить диалектики к Bildertheorie, к процессу и развитию познания” Там же, с. 322.

Здесь стоит вновь вспомнить о работе Н. Валентинова „Встречи с Лениным”, где идёт речь о том, что „Философские тетради” свели на нет авторитет Плеханова. Вот что пишет „объект” тогдашней критики Ленина Валентинов:

„Ещё совсем недавно, о том говорит вся его книга - "Материализм и эмпириокритицизм", Ленин при слове философский "идеализм" приходил в ярость. Для него это была поповщина, фидеизм, "реакционная теология", "принаряженная чертовщина", "игра с боженькой", придуманная приказчиками капитализма. В своих тетрадях он уже берет идеализм под свою защиту, говоря, что "философский идеализм есть только чепуха с точки зрения материализма грубого, простого, метафизического" Н. Валентинов, Встречи с Лениным

http://fanread.ru/book/3658741/?page=37 01 06 2915.

Валентинов делает акцент на том, что, согласно „Философским тетрадям” Ленина, Плеханов критикует кантианство (и агностицизм вообще) «с вульгарно-материалистической точки зрения». Но это свидетельствует о том, что „прежние взгляды на материализм у Ленина под влиянием Гегеля ломаются, о чем, в подтверждение, можно судить и по фразе на его устах прежде невозможной. «Умный идеалист ближе к умному материализму чем глупый материализм»” Н. Валентинов, Встречи с Лениным

http://fanread.ru/book/3658741/?page=37 01 06 2915. „Вот какую прогулку в далёкие метафизические дебри, - заключает Валентинов, - совершил Владимир Ильич Ленин под руку с Егором Фёдоровичем Гегелем” Там же..

О метафизических дебрях Валентинов пишет в прямом смысле этого слова, считая, что Ленин выписывает из Гегеля всякую диалектическую абракадабру. Более справедливо замечание Валентинова о том, что из "умного идеализма", выжимаемого из "Логики" Гегеля, можно сфабриковать „новую разновидность метафизики в виде некоей диалектической, с «самодвижением всего сущего», онтологии” Там же.. Напомним, что книга Валентинова вышла в 1953 году, когда дело было сделано, и советский „диамат” как метафизическое построение об „общих законах развития” стал официальной философской доктриной в СССР. Но не все так однозначно, как пишет Валентинов о своём заклятом враге Ленине, который, по его мнению, уже в „Философских тетрадях” фабрикует некую "партийную гносеологию". О том, что не все так просто, свидетельствует формирование в советской философии альтернативной метафизическому „диамату” трактовки материалистической диалектики, с которой как раз связаны „Философские тетради” Ленина.

В книге „Встречи с Лениным” Валентинов отмечает тот факт, что в 1913 году была впервые опубликована переписка Маркса с Энгельсом, в которой значительное место занимают вопросы диалектики, что подтолкнуло Ленина на размышления о философии. Внимание к этому изданию со стороны Ленина подтверждает тот факт, что уже через несколько недель после того, как эта переписка, подготовленная Августом Бебелем, была издана в Штутгарте в 4 томах, Ленин берётся за подготовку статьи-рецензии на это издание, которая не была закончена. Впервые в незаконченном виде данная статья была опубликована в газете „Правда” в 1920 г., и затем вошла в 24 том полного собрания сочинений Ленина. В этой незавершённой рецензии Ленин пишет:

„Если попытаться одним словом определить, так сказать, фокус всей переписки, - тот центральный пункт, к которому сходится вся сеть высказываемых и обсуждаемых идей, то это слово будет диалектика. Применение материалистической диалектики к переработке всей политической экономии, с основания её, - к истории, к естествознанию, к философии, к политике и тактике рабочего класса…”. В. И. Ленин, Переписка Маркса с Энгельсом в: Полное собрание сочинений, Издание пятое, Государственное издательство политической литературы, Москва 1961, т. 24, с. 262.

Полный „Конспект «Переписки К. Маркса с Ф. Энгельсом»”, составленный Лениным в октябре - декабре 1913, впервые был опубликован в 1959 году. О роли этого конспекта для понимания сдвигов в философских взглядах Ленина пишет в своей статье исследователь из университета Глазго Джеймс Д. Уайт, характеризуя его как движение через Гегеля к иному пониманию диалектического материализма: не в духе „Диалектики природы” Энгельса, а в свете „Капитала” Маркса. Именно переписка Маркса и Энгельса, подчёркивает он, позволила Ленину приобщиться к „интеллектуальной лаборатории”, в которой создавался „Капитал”. И в этом смысле „Философские тетради” - это не продвижение вперёд, а возвращение к истокам, к собственно диалектической версии „марксистской диалектики” James D. White, Lenin and Philosophy: The Historical Context in: Europe-Asia Studies, Volume 67, Issue 1, 2015, p. 123-142.

http://www.tandfonline.com/loi/ceas20.

Джеймс Д. Уайт акцентирует внимание на тех местах в конспекте Ленина, где тот обращает внимание на роль гегелевской диалектики в качестве метода „Капитала”. В первую очередь, это место из письма Маркса Энгельсу от 14 января 1858 г.:

„Впрочем, я достиг хороших результатов. Например, я опрокинул все учение о прибыли в его прежнем виде. Для метода обработки материала большую услугу оказало мне то, что я по чистой случайности вновь перелистал «Логику» Гегеля, -- Фрейлиграт нашёл несколько томов Гегеля, принадлежавших прежде Бакунину, и прислал мне их в подарок. Если бы когда-нибудь снова нашлось время для таких работ, я с большим удовольствием изложил бы на двух или трёх печатных листах в доступной здравому человеческому рассудку форме. То рациональное, что есть в методе, который Гегель открыл, но в то же время и мистифицировал” Переписка между К. Марксом и Ф. Энгельсом (январь 1956 - декабрь 1859), в: К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, издание второе, Издательство политической литературы, Москва 1962, т. 29, с. 212..

Восхождение от абстрактного к конкретному в письмах Маркса предстаёт не столько как всеобщий закон развития природы („Диалектика природы” Энгельса), сколько как метод научно-теоретического мышления, который в особом случае „Капитала” демонстрирует свой всеобщий характер.

Ленин, пишет Уайт, обращает особое внимание на письмо Маркса от 25 марта 1968 г., где тот пишет:

„Но что сказал бы старик Гегель, если бы узнал на том свете, что общее [Allgemeine] означает у германцев и скандинавских народов не что иное, как общинную землю, а частное [Sundre, Besondre] -- не что иное, как выделившуюся из этой общинной земли частную собственность [Sondereigen]. Проклятие! Выходит, что логические категории все же прямо вытекают из «наших отношений» [aus «unsrem Verkehr»]” Переписка между К. Марксом и Ф. Энгельсом (январь 1968 -середина июля 1870), в: К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, издание второе, Издательство политической литературы, Москва 1964, т. 32, с. 45..

Что касается „Философских тетрадей”, то, по мнению Д. Уайта, при чтении заметок Ленина по поводу „Логики” Гегеля, ясно, что „двумя его учителями в этой сфере являются Энгельс и Плеханов. Ленин говорит, например, что он пытается читать Гегеля «материалистически», и ссылается на работу Энгельса «Людвиг Фейербах», где автор утверждает, что «Гегель - это материализм, поставленный на голову»”. James D. White, Lenin and Philosophy: The Historical Context in: Europe-Asia Studies, Volume 67, Issue 1, 2015, p. 136. С другой стороны, там, где Ленин утверждает, что диалектика есть теория познания Гегеля и марксизма, он, как считает Уайт, признается в ошибочности своей защиты Плеханова в „Материализме и эмпириокритицизме” Ibidem, p. 137.. По мнению автора, выходит, что освобождение от влияния Плеханова в „Философских тетрадях” ещё не завершено. Тем не менее, конспектируя Гегеля, Ленин все чаще смотрит на него глазами не Энгельса и Плеханова, а Маркса как автора „Капитала”.

Замалчивание ленинских Конспектов переписки Маркса и Энгельса в советское время Джеймс Д. Уайт относит к тому, что Сталин был заинтересован в признании ленинского этапа в развитии марксизма (включая философию), вплоть до создания культа личности последнего. Характеризуя внутрипартийную борьбу того времени, Уайт цитирует статью противника этой точки зрения Д. Рязанова, который с 1921 по 1931 гг. был директором Института Маркса и Энгельса. В 1931 году после признания „ленинского этапа” в развитии марксизма Институт Маркса и Энгельса был переименован в Институт Маркса-Энгельса-Ленина, а с 1954 по 1956 гг. он носил имя Института Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина. На основании как раз ленинских конспектов переписки Рязанов характеризовал Ленина лишь как последователя Маркса и Энгельса.

В своей статье в „Правде” Рязанов отмечает тот факт, что изменения во взглядах Ленина в период после „Материализма и эмпириокритицизма” связаны лишь с освоением методологических открытий классиков марксизма. Особого внимания заслуживает трактовка материалистической диалектики верным учеником Плеханова А. М. Дебориным, который сыграл серьёзную роль в формировании советского „диамата”. См.: С. Н. Мареев, Из истории советской философии: Лукач-Выготский-Ильенков, Культурная революция, Москва 2008.. Позиция Рязанова в данном случае была альтернативой тому, чем руководствовался вместе со Сталиным будущий академик М. Б. Митин. Путь Ленина от „Материализма и эмпириокритицизма” к „Философским тетрадям” действительно был не продвижением марксистской теории вперёд, а движение назад - к его истокам.

Но именно там, у истоков, выясняется, что возможности диалектического метода демонстрирует не только и не столько его теоретическая рефлексия, сколько идущая впереди практическая деятельность. Владел ли Ленин диалектикой на практике, в анализе конкретно-исторической ситуации - вопрос риторический.

Значит прав А. Деборин, который утверждал:

„Ленин в философии, конечно, является «учеником» Плеханова, о чем он сам неоднократно заявлял. … Оба эти мыслителя в известном смысле дополняют друг друга. Плеханов прежде всего -- теоретик, Ленин же прежде всего -- практик, политик, вождь. Но оба они чрезвычайно много сделали для развития и углубления нашего миросозерцания” А. Деборин, Ленин как мыслитель. Издание третье, Государственное издательство, Москва-Ленинград, 1929, с. 26.

Но здесь опять не так все просто. По большому счёту именно плехановское понимание диалектики победило в лице „диамата”. Плеханов как теоретик был отвергнут ради того, чтобы философским кумиром стал Ленин времён «Материализма и эмпириокритицизма», когда он был лишь учеником Плеханова.

Советский „диамат” играл свою консервативную роль, будучи вписанным в систему советской идеологии. Начиная с «оттепели», его альтернативой в советской философии стала диалектическая логика, понятая Ильенковым как методология научно-теоретического мышления. А потому вполне закономерно, что философский официоз относился с неприятием и опаской к Ильенкову с его гегельянским прочтением как Маркса, так и Ленина.

Размещено на Allbest.ru