Философские смыслы и русская ментальность

Размещено на http://www.allbest.ru/

Философские смыслы и русская ментальность

Т.В. Пономаренко,

Г.С. Яроцкая

В развитии научной мысли конца ХХ - начала ХХІ века на фоне глобального экономического и финансового кризиса особую актуальность приобрели исследования, посвященные изучению культурных и социальных механизмов функционирования системы хозяйствования (экономики), а также модели межличностного взаимодействия в рамках этой системы (политике). «Коллапс» академической экономики, неспособность сухих аналитических выкладок к адекватному отображению действительности, а главное - несостоятельность их прогностического потенциала, - подвигли большинство исследователей к анализу ментальных «истоков» экономики и политики, выявлению и изучению факторов формирования практической (ненаучной) политэкономической картины мира - культурнообусловленного феномена. Исследованиями в этом направлении занимались В.В. Воронов, В.А. Маслова, А.И. Пригожин, Б.А. Райзберг, А.П. Чудинов. Одним из наиболее «влиятельных» культурных механизмов формирования картины мира большинство ученых-лингвистов, культурологов, социологов, психологов признают сказку как транслятора культурного опыта народа.

Целью данного исследования является выявление структуры и функционирования практической политэкономической картины мира, отображающей мировоззрение представителя русской лингвокультуры. Культурная обусловленность экономической формации обращала на себя внимание уже экономистов ХІХ века. По выражению А. Маршалла, «экономику нельзя сравнивать с точными науками, так как она имеет дело с тонким и постоянно изменяющимся предметом - человеческой природой» [1, с.407]. Политэкономическая картина мира - это ментальный конструкт, культурнообусловленное образование, отображающее знания, убеждения, стереотипы, эмоции, ассоциации, связанные с хозяйственной деятельностью человека, и систему взаимоотношений между людьми в процессе хозяйствования. В вышеупомянутом аспекте наиболее ценными стали исследования практической (ненаучной) политэкономической картины мира.

Изучение когнитивных механизмов формирования политэкономической картины мира привело большинство исследователей к констатации взаимосвязи этого ментального конструкта, а, соответственно, и политэкономической системы общества, со спецификой культурной формации, главным образом его зависимости от этоса народа - его основных убеждений, норм и ценностей [2, с.158]. И, хотя вектор этой взаимосвязи в разных исследованиях определяется как диаметрально противоположный (например, в труде Х. Чанг «Плохие самаритяне», где автор утверждает приоритет экономики над культурой [3, с.115]), сам факт ее наличия подразумевается абсолютным большинством исследователей. Говоря о культурной обусловленности политэкономической картины мира, мы подразумеваем воздействие культурных механизмов - традиций, ритуалов, мифа, языка - на систему политэкономических убеждений индивида, его политэкономическое поведение.

Одним из базовых культурных механизмов, наряду с мифом, является сказка. По выражению О.У. Помаранцевой, «сказка - это программа, включающаяся в человеческую жизнедеятельность в момент открытого контакта с планом намерений и надежд и, таким образом, определяющая образ всей жизни человека в рамках его культуры» [4, с.34]. Являясь наиболее емким и влиятельным культурно-трансляционным механизмом, сказка при помощи интерпретационных механизмов языка отображает основные архетипы и модели поведения, имманентно присущие данной культуре, и является своеобразным фундаментом практической картины мира носителя данной лингвокультуры. Как выразитель «народного духа», сказка, благодаря сжатой форме, которая в своей культурной связи с другими сферами человеческой жизни (другими дискурсами) разворачивается в многоплановую структуру [5, с.70], является источником формирования и передачи базового когнитивного опыта - ментальных структур, закрепленных в языковой форме, отображающих и формирующих представление носителя данного языка о мире.

О взаимосвязи сказки и политэкономической системы нации говорил еще В.Я. Пропп, обсуждая отображение сказкой основных политэкономических реалий определенной эпохи: «[созданная в эпоху другой экономической формации] сказка не соответствует той форме производства, при которой она широко и прочно существует» [6, с.28]. Объясняя это несоответствие, ученый цитирует К. Маркса: «С изменением экономической основы более или менее быстро происходит переворот во всей громадной надстройке». В.Я. Пропп замечает, что изменение в идеологии происходит не всегда сразу после изменения экономических основ. Получается «несоответствие», чрезвычайно интересное и ценное для исследователя. Оно означает, что сказка создалась на основе докапиталистических форм производства и социальной жизни, а, значит, представляет те фундаментальные культурные конструкты, которые на уровне подсознательного, архетипов определяют современное бытие представителя лингвокультуры. Ценность и определяющая роль сказки в формировании политэкономической картины мира подтверждается также определением архетипов как базисных факторов экономического взаимодействия людей, векторов, определяющих структуру политэкономических ментальных репрезентаций [7, с.112].

Являясь «зеркалом» культуры, сказка позволяет проследить путь формирования, выявить структуру и функции картины мира, присущей носителям данной лингвокультурной формации. Сказка отображает быт, повседневную жизнь и взаимодействие людей, этот культурный механизм уже в самой своей структуре отображает способ восприятия мира в данной лингвокультуре, способ его когнитивного упорядочения в сознании при помощи языка. Сказка всегда отображает определенное явление, имеющее законченную структуру [8, с.67]. Такой подход к сказке, предложенный еще В.Я, Проппом, по сути, представляет собой сказку в виде набора взаимосвязанных ментальных репрезентаций - фреймов, характеризующих определенный смысловой аспект человеческой жизнедеятельности.

В процессе когнитивно-культурологического исследования мы проанализировали 50 русских народных сказок с целью выявления основных ментальных репрезентаций, составляющих русскую политэкономическую картину мира.

Эти репрезентации могут быть распределены в 5 ключевых фреймов:

1. Отношение к собственности / частной собственности.

2. Отношение к деньгам, материальным ценностям.

3. Отношение к богатству и бедности.

4. Отношение к выгоде.

5. Отношение к труду.

В ходе анализа учитывалось непосредственное содержание сказки, подтекст, мораль, обращенная к читателю / слушателю, а также структурные и композиционные особенности представления политэкономических реалий.

В результате проведенного исследования мы получили следующие результаты:

1. Отношение к собственности

Такие черты русского национального характера, как нестяжательность, коллективизм, большей частью пассивность в достижении собственного благополучия [9, с.18], ярко и даже гиперболически отображены в мотивах русских народных сказок. В сказках «Сивка-Бурка», «Волшебный конь», «Волшебное кольцо», «Несмеяна-царевна» герой не стремится к приобретению собственности, а, получив ее - к ее приумножению. Наоборот, при первой же возможности он отдает материальные блага, которые в современной политэкономической и правовой формации считаются принадлежащими ему по праву, не испытывая при этом каких-либо сожалений. Интересно, что такое поведение редко поощряется окружающими, даже близкими герою людьми - в сказке «Волшебное кольцо» мать ругает Мартынку за то, что он, отдав заработанные деньги, чтобы спасти кота и собаку, не принес ничего на обед. Сами прозвища героев - Иван-Дурак, Мартынка (вместо Мартын) и т.д. - указывают на нетипичность их поведения, снисходительное отношение к ним со стороны окружающих.

Прослеживается в сказках и другое отношение к собственности - стремление приобрести как можно больше «чужого», и не делиться «своим». Такое поведение всегда ведет к неудаче героя, чаще всего лишению его всей собственности (например, в сказке «Теремок»). Интересно, что в большинстве случаев такое поведение гиперболизировано и в большей степени относится к желанию приобрести чужое. Например, в сказке «Сварливая жена» жена соглашается даже быть похороненной заживо, но не признать, что гуси, зашедшие на ее двор, принадлежат не ей. Ирония, а подчас сарказм, сопровождающий описание таких героев, свидетельствует о распространенности таких идей в обществе на бытовом уровне наряду с их отрицанием на уровне духовном.

Собственность воспринимается большей частью как коллективная - вне зависимости от способа ее приобретения. В сказках о богатырях, например, все блага, добытые богатырями, не принадлежат им, а отдаются простому народу. В семье, если кто-либо зарабатывает деньги или приобретает собственность, она считается принадлежащей всей семье. Кража воспринимается как преступление в том случае, если при этом страдает бедный человек, «изъятие» же собственности у богатого воспринимается как восстановление коллективной справедливости независимо от задействованных методов («Умный работник»).

Подводя итог, необходимо отметить, что отношение к собственности в лингвокультурном пространстве русских народных сказок характеризуется амбивалентностью. Наряду с принципами, описанными Е.В. Бабаевой как ключевые ценности русской культуры (отсутствие стремления к приобретению собственности, отсутствие сожалений о ее утрате, предпочтительность небольших размеров собственности и т.д. [7, с.9]), наличествуют противоположные им модели поведения. Негативные коннотации, которыми сопровождаются такие модели, свидетельствуют о приоритете духовного над материальным, что, однако, не всегда четко прослеживается в сказке. Собственность часто выступает в виде вознаграждения за первоначальный отказ от материальных благ - герой, без сожалений отдающий свою, как правило, небольшую собственность ради благородной цели, в конце сказки награждается десятикратно той же собственностью.

Интересно в этом аспекте проследить отношение к власти, отображенное в сказках. В большинстве сказок власть царя - наивысшего собственника - является священной, он признается наиболее духовно возвышенной личностью. В то же время наличие собственности у чиновников и купцов - более низких эшелонов власти - вызывает отрицательное отношение, они зачастую показываются как духовно низкие люди, им присущи такие качества, как жадность, скупость, лицемерие, нечистоплотность в делах и личных отношениях. Особенно характерно порицание купцов в их стремлении приумножить собственность - черте, которая в современном капиталистическом мире не вызывает негативных коннотаций.

2. Отношение к деньгам, материальным ценностям

Отмечаемое многими исследователями русского национального характера определенное равнодушие русских к деньгам и материальным ценностям [8, с.252] также находит свое отражение в текстах русских народных сказок. Признается приоритет духовного совершенствования, стремление к деньгам, материальным благам не может быть высшей целью, целью жизни. В то же время в качестве вознаграждения духовно возросший герой получает не только нематериальную награду - жену, душевное спокойствие, уважение окружающих, но нередко и значительные материальные блага. В самом деле, концовка сказки «И царь озолотил Ивана, дал ему земли надел, да еще доброго коня в придачу» («Сказка об Иване-Дураке») является практически хрестоматийной.

В то же время, стремление к материальным ценностям, деньгам часто высмеивается. Интересно, что в основном это касается представителей крестьянства и среднего класса, духовенства, которые в таких ситуациях зачастую показаны как недальновидные и алчные люди. Например, в сказке «Золотая рыбка» желания старухи изначально представлены в ироничной интерпретации, ее стремление властвовать над миром служит предметом насмешки. В сказке «На постоялом дворе» прохожий радуется тому, что, заплатив за обед как все, он съел больше всех соли, - понятно, что ценность такого приобретения весьма сомнительна.

Распространен мотив предпочтения необычных приобретений, связанных с нематериальным аспектом жизнедеятельности, причем получение таких благ всегда связано с испытаниями для героя, несравнимыми с теми, которые ему необходимо пройти для получения материальных ценностей. В сказке «Аленький цветочек» купец с легкостью удовлетворяет желания старших дочерей (платье и украшения), тогда как желание младшей дочери (аленький цветочек), связанное с эстетическим наслаждением, вынуждает его пройти через множество мытарств. Во многих сказках («Финист - Ясный сокол», «Скорый гонец», «Кощей Бессмертный») прослеживается предпочтение недорогого (материального), но имеющего духовный потенциал - искусства, творчества, красоты. Эти понятия почти никогда не совмещаются с материальным благополучием.

Отношение к деньгам как кo злу очень распространено в мотивах сказок. Например, в сказке «Несмеяна-Царевна» главный герой, случайно потеряв свой небольшой заработок, не огорчается по этому поводу, считая, что деньги счастья не приносят. Культивируется смирение, отсутствие сожалений по поводу большого заработка, потери денег. Потеря денег во многих сказках объясняется актом Божьей воли - «видимо, неправедно, чтобы у меня столько денег было» («Несмяна-Царевна»); деньги (богатства) - греховны и постыдны, не несут счастья.

В русских народных сказках отсутствует мотив, широко культивируемый в современном капиталистическом мире, - отношение к деньгам как к средству достижения свободы, уважения, статуса. Наоборот, не имеющий денег часто показывается как более свободный и уважаемый человек («Никита Кожемяка»), в то время как наличие материальных ценностей заставляет человека беспокоиться об их сохранности. Например, в сказке «Барин и лакей» барин не может выехать из дому, так как боится, что соседи украдут его пшено. Решение проблемы лакеем - скармливание пшена птицам и скоту - «развязывает руки» барину, он едет на прием к царю, где получает вознаграждение.

Значительный интерес представляет мотив потери в русских народных сказках. В частности, в сказках о богатырях герой оказывается на распутье, предлагающее ему материальное богатство, славу, власть либо значительные потери («коня потеряешь», «смерть найдешь»). Интересно, что мотив, побуждающий героя выбрать именно этот путь, - отсутствие духовной потребности в материальном («Богатство мне не нужно, царем - да куда мне царем!...» («Сказка о Богатыре и Змее-Горыныче»)). Впоследствии выбор такого пути неизменно вознаграждается как материальными, так и духовными ценностями.

3. Отношение к богатству и бедности

Распространенная в русской фразеологии формула «богатство не приносит счастья» находит свое отражение и в текстах русских народных сказок. Причем обладание богатством не только наказывается, но богатство изначально представляется как неспособное принести духовное счастье. Часто встречающийся персонаж Кощей Бессмертный, несмотря на все свои богатства, постоянно стремится получить духовную радость - редкую вещь либо красивую жену («Кощей Бессмертный»).

В социальной стратификации богатство поощряется только у высшего собственника, наделенного властью Богом - царя. Богатство вельмож и представителей более низкого социального статуса порицается и высмеивается. Приветствуется добровольное «освобождение» от богатства, которое представляется как духовное совершенствование.

Бедность в русских сказках воспринимается как обыденная ситуация для героя - будущего духовного лидера, является условием достижения уважения в обществе. Бедность зачастую служит импульсом к действию - отсутствие еды в доме заставляет героя отправляться в дорогу, где он проходит различные испытания. Однако смирение с собственной бедностью не служит источником порицания - зачастую такие герои показаны как уважаемые и достойные люди («Мудрая жена»). Вместе с тем богатство часто служит источником награды за хорошую службу, высокий духовный уровень, и даже за бедность и отказ от богатства («Сказка о Богатыре и Змее-Горыныче»).

В связи с этим интересно рассмотреть отношение к богатству и наличию материальных ценностей с другой стороны. Возможно, необходимость прохождения тяжелого пути духовного совершенствования является единственным справедливым оправданием богатства. Здесь прослеживается отношение к богатству как к значительному фактору общественной жизни, источнику власти, который должен находиться в руках духовно развитой личности. Отсутствие потребности в богатстве является единственным условием его получения - недаром многие культурологи отмечают такую черту русских, как тоска, вызываемая несовершенством мира и необходимостью принимать его таким, какой он есть, по выражению А. Вежбицкой «неопределенного, но стойкого желания» [9, с.59]. Ведь то, чего хочешь, может быть получено только тогда, когда в нем отсутствует духовная необходимость. Следует отметить, что это касается лишь материальных ценностей, стремлению к духовному богатству, эстетическому наслаждению всегда поощряется.

4. Отношение к выгоде

Собственная выгода как мотив имеет негативную окраску в русских народных сказках. Как было показано в предыдущих примерах, стремление к материальной выгоде в большинстве случаев наказывается («На постоялом дворе»), тогда как бескорыстие и равнодушие к выгоде поощряются.

При этом вознаграждение такого поведения редко остается исключительно духовным (как, например, в сказке «Никита Кожемяка»). Чаще всего герой, проявивший бескорыстие или наказавший кого-либо за стремление к материальной выгоде, получает богатства и славу «Волшебное кольцо».

В связи с этим наблюдается неоднозначное отношение к предпринимательству - в большинстве сказок оно представляется как обман простого народа. Интересно, что работник, обманывающий купца и хитростью выманивающий у него деньги, зачастую представлен в выгодном свете и получает награду («Барин и батрак»).

Отношение к выгоде в сказках также характеризуется амбивалентностью - как уже было сказано выше, отказ от богатств и выбор службы, бедности или иного, на первый взгляд, неприглядного пути оборачивается значительным вознаграждением. Выгода чаще всего сопутствует герою, преследующему благородные цели. В сказке «Волшебный конь» Иванушка отдает последние деньги за самого плохого коня, который оказывается волшебным и приносит ему несметные богатства. Таким образом, говоря языком экономики, сфера, непривлекательная для инвестиций, обернулась выгодным капиталовложением.

Итак, отношение к выгоде можно охарактеризовать как неоднозначное - с одной стороны, стремление к сиюминутному материальному вознаграждению порицается, тогда как неожиданная выгода от экономически бесперспективных действий является индикатором честности, бескорыстности, высоких моральных качеств героя. Подобная двойственность обусловливает специфическое отношение к труду в русской лингвокультуре.

5. Отношение к труду

культурный политэкономический сказка русский

Отношение к труду в русской культуре характеризуется как «стихийное»: «русские способны хорошо и качественно работать, но такие моменты бывают у них «вспышками», в основном они предпочитают бросить дело на самотек» [10, с.120]. Подобное отношение к труду прослеживается и в сказках: вознаграждение следует «по щучьему веленью» даже тем, кто просто лежит на печи.

Вообще, отношение к лени в сказках довольно неопределенно - иногда лень, сопровождаемая хитростью, вознаграждается («Батрак и барин»), иногда же наказывается («По щучьему веленью»).

Труд часто фигурирует в качестве разлучника - отвлекает от семьи, любви, представляется в качестве своеобразного наказания, его стараются избегать (зачастую хитростью). Однако следует отметить, что такими характеристиками в основном сопровождается работа «на себя», в собственных интересах.

В то же время, честный и упорный труд для всеобщего блага является источником похвалы и уважения, в особенности, если герой не требует за него вознаграждения («Никита Кожемяка», «Скорый гонец»).

Интересно отношение к так называемым «нахлебникам» - людям, живущим за счет чужого труда. Такой стиль жизни не приветствуется, однако также открыто не порицается. В сказке «Курочка, мышка и тетерев» труд Курочки используется Мышкой и Тетеревом себе во благо без малейших угрызений совести с их стороны, и сказка заканчивается всеобщим обедом, приготовленным силами одной Курочки. В сказке «Хитрый работник» работник, используя хитрость (в сказке интерпретируемую как «смекалка»), заставляет хозяина выполнить всю работу и к тому же выплатить работнику вознаграждение. Отметим, что в сказках распространен мотив неспособности «хозяев» к качественному труду («Барин и кузнец»), и, соответственно, незаслуженности их богатства, что, возможно, служит оправданием подобных действий героев - работников, крестьян, солдат и т.д.

Еще один интересный аспект отношения к труду в русских сказках состоит в уважении труда любого вида, если он выполняется добросовестно и на благо коллектива. К примеру, в сказке «Семь Симеонов» младшего брата, умевшего только воровать, царь отправляет в соседние страны, а по возвращении награждает его несметными богатствами. Таким образом, на наш взгляд, обосновывается необходимость и потребность в любой работе, гуманный принцип «места» в обществе для каждого - «от каждого по возможностям, каждому по потребностям».

Подводя итог, заметим, что основные черты русского характера - нестяжательство, приоритет духовного над материальным, бескорыстие, определенная пассивность, отсутствие стремления к большому достатку - в значительной степени определяют структуру и развитие русской политэкономической картины мира. Политэкономическая картина мира, присущая носителю русской лингвокультуры, характеризуется дуализмом, отсутствием одностороннего толкования какого-либо ее фрагмента. Порицаются чрезмерное богатство, роскошь, но, в то же время, вознаграждением за духовные и физические испытания являются материальные блага. Отношение к выгоде, богатству, труду является жестко социальнообусловленным: эти сферы жизнедеятельности по-разному оцениваются по отношению к представителям высокого и низкого социального статуса. Само понятие статуса трактуется неоднозначно: зачастую настоящим уважением в обществе пользуется бедный, но честный и трудолюбивый работник, тогда как богатый барин или чиновник наделяется негативными качествами.

Открытое стремление к богатству, материальным ценностям в сказках наказывается, тогда как добровольный отказ от них при условии прохождения определенных испытаний (духовно развивающих героя) вознаграждается как духовно, так и материально.

Значительное место отводится хитрости, используемой для того, чтобы избежать труда, и лени. Эти понятия, хотя и не имея выраженной положительной окраски, в большинстве случаев представлены как приемлемые для общества, в особенности, если они присущи представителям низших социальных слоев.

В целом, модель русской политэкономической картины мира, реконструированная на основе народных сказок, характеризуется наличием элементов обеих глобальных экономических формаций - капитализма и социализма. Капиталистические ценности, явно осуждаемые в большинстве сказок, имплицитно присутствуют в их структуре и смысловых паттернах: в конце сказки герой, отказывающийся от денег и богатства, награждается и тем, и другим. «Неразумная» трата денег оборачивается выгодным вложением.

Вместе с тем, проведенный нами анализ показал, что исконные ценности русской культуры находят наиболее полное выражение в этосе социалистической формации. Смысл жизни русского человека представляется заключенным не в богатстве и успехе, но в чести и служении людям.

Характерным примером является и терпимое отношение к «порокам общества», попытка найти свое место для каждого явления общественной жизни.

Ярко выражена в сказках идея коллективизма, тесно переплетенная с небольшим достатком. Бедность простого русского народа в сказках разрешается двумя путями: либо материальным вознаграждением, либо ясной констатацией того, что бедная, но дружная (коллективная) жизнь является лучше царских палат.

Таким образом, русская политэкономическая картина мира, являясь динамичным конструктом и характеризуясь дуализмом смыслового содержания, сохраняет исконные ценности русской культуры. Амбивалентность этоса способствует развитию различных политэкономических формаций, приоритет каждой из которых зависит от степени актуализации тех или иных ценностей в каждую конкретную эпоху. В таком понимании наиболее перспективными представляются исследования векторов и источников этой актуализации, а также прогнозирования ее влияния на структуру и функционирование политэкономической картины мира.

Список сносок

[1] Хайлбронер, Р.Л. Философы от мира сего / Р. Л. Хайлбронер; пер. с англ. И. Файбисовича. - М.: КоЛибри, 2008. - 432с.

[2] Пригожин, А.И. Дезорганизация: Причины, виды, преодоление / А.И. Пригожин. - М.: Альпина Бизнес Букс, 2007. - 402с.

[3] Chang, H.-J. Bad Samaritans: Rich Nations, Poor Policies and the Threat to the Developing World / Ha-Joon Chang. - London: Random House, 2007. - 308p.

[4] Помаранцева, Е.У. Судьба русской сказки / Е.У. Помаранцева. - М.: Наука, 1977. - 156с.

[5] Курашов, В.И. Философские смыслы и русская ментальность в русской волшебной сказке / В.И. Курашов // Журнал практического психолога. - 2000. - №10-11. - С.67-71.

[6] Пропп, В.Я. Исторические корни волшебной сказки / В.Я. Пропп. - М.: Альта, 2002. - 387с.

[7] Бабаева, Е.В. Культурно-языковые характеристики отношения к собственности (на материале немецкого и русского языков) : автореф. дисс. … канд. филол. наук : спец. 10.02.20 - «сравнительно-историческое, типологическое, сопоставительное языкознание» / Е.В. Бабаева. - Волгоград, 1997. - 24с.

[8] Русское культурное пространство: Линвокультурологический словарь: Вып. первый / И.С. Брилева, Н.П. Вольская, Д.Б. Гудков, И.В. Захаренко, В.В. Красных. - М.: Гнозис, 2004. - 318с.

[9] Вежбицкая А. Семантика, культура и познание: общечеловеческие понятия в культуроспецифичных контекстах / А. Вежбицкая // Культурология. - Вып. 3. - М.: Наука, 1993. - С.58-84.

[10] Кармин, А.С. Основы культурологи: морфология культуры / А.С. Кармин. - СПб: Лань, 1997. - 512с.

Литература

1. Пушкин, А.С. Собрание сочинений. В 10 т. Т.IV. / А.С. Пушкин. - М.: Правда, 1981. - С. 185-269.

2. Карамзин, Н.М. История Государства Российского. Кн. 3. Т. IX, X, XI, XII /Н.М. Карамзин. - М.: Книга, 1989.

Размещено на Allbest.ru