Политическая культура как ресурс и барьер развития российского общества

Размещено на http://www.allbest.ru/

16

Политическая культура как ресурс и барьер развития российского общества

Тульчинский Г.Л.

д.филос.н., заслуженный деятель науки РФ, профессор НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге

gtul@mail.ru

Уточнение исходных понятий

Великие - Платон и Конфуций - учили, что любое дело надо начинать с «исправления имен», т.е. уточнения содержания используемых понятий, стоящих за используемыми терминами. Под «культурой» в данной работе понимается система порождения, хранения и трансляции социального опыта. Соответственно, и политическая культура, являясь системой порождения, хранения и трансляции политического опыта, выступает как совокупность ценностей и норм, обеспечивающих формирование, сохранение и развитие общества. А, поскольку любая культура реализуется в сознании и поведении ее носителей, то и политическая культура выражается в соответствующем политическом сознании и поведении социальных групп и отдельных личностей.

Под «развитием общества» понимается переход конкретного общества в новое качество, приближающее его к цивилизационному фронтиру, обеспечивающему максимально возможное для данного исторического этапа качество жизни. В этой связи в современной российской литературе широко используются термины «инновационное развитие» и «модернизация». Однако первое из них употребляется сплошь и рядом излишне расширительно. Инновация - проблема и явление микроэкономического уровня, связанное с возможностью реализации конкретного продукта, артефакта, опыта, не имеющего аналогов. Общество в целом не может развиваться инновационно. Оно может только создавать условия для реализации инноваций или условия, препятствующие им. Не больше. Но и не меньше. «Модернизация», в этом плане, более спокойный и корректный термин, выражающий необходимость освоения передовых практик на пути к упомянутому цивилизационному фронтиру, после чего уже можно приступать к инновациям, т.е. продвижению этого фронтира. Однако, к сожалению, термин «модернизация», в отечественной литературе все больше нагружается, с одной стороны, негативными коннотациями (вплоть до отождествления модернизации и вестернизации), а с другой - отнесением ее исключительно к обществам модерна, предполагая, по-видимому, что применительно к современности нужно говорить о «пост-модернизации». Поэтому, в целях избегания таких ловушек, в расчете на некую объективность и минимальную оценочность, в данной работе говорится именно о развитии общества.

И еще одно соображение. Обычно анализ строится на концепции рационального выбора: четком определении цели (желаемого результата) и способов, методов, путей, его достижения. И выбор пути осуществляется исходя из соображений получения максимального результата при минимальных затратах. Одной из задач работы является показать, что сам рациональный выбор, как и рационализация самих проблем обусловлены и коренятся в ценностном контексте, в изрядной степени - эмоциональном по своим источникам.

Базовые ценности и институты социогенеза

К базовым ценностям социогенеза, прежде всего, относится безопасность, позволяющая преодолеть угрозы физическому существованию, прочие страхи и неопределенности довольно широкого плана. Именно стремление к менее опасному обеспечению питания, продолжению рода и другим жизненным ресурсам, лежит в основе образования обществ, групп самого различного уровня.

При этом самые различные формы социального существования с неизбежностью порождают проблемы признания, оценки, предпочтения, доминирования и подавления, связанные с ними конфликты, переживания обид, зависти и рессентимента. Разрешение этих проблем, так или иначе, но связано с реализацией второй базовой ценности социогенеза - справедливости. Причем, - по двум векторам. Первый вектор связан с формированием неких правил, запретов, норм, которые, собственно, и обеспечивают социализацию в рамках данного социума. Второй - связан с возможностями самореализации, творчества отдельных активных индивидов.

В традиционных обществах, т.е. обществах, основанных исключительно на воспроизведении норм и традиций, доминирует первый вектор. Носители творческих инициатив рассматриваются в таком обществе как нежелательные девианты, по отношению к которым применяются различные санкции вплоть до наказаний, изгнания, а то и казни. Судьбы Сократа и Иисуса яркие тому примеры. История цивилизационного развития является убедительным доказательством того, что современники и соплеменники сплошь и рядом воспринимают творцов-«инноваторов» как нарушителей завета предков, установленных норм. Более того, в таком обществе доминирует представление о коллективной ответственности, потому что индивид понимается, прежде всего, как представитель конкретного социума (рода, племени, клана).

Именно то обстоятельство, что «нет пророка в своем отечестве», побуждает творцов-инноваторов искать удачу в других краях, городах и весях, где к ним относятся как к «иным», чудакам, маргиналам, что парадоксальным образом, но позволяет им, зачастую добиваться больших результатов, чем «туземцам». Факт этот тоже слишком хорошо известен. Однако стоит обратить внимание на связанные с ним еще два цивилизационных обстоятельства. Во-первых, получается, что важным условием успеха инновационных проектов является горизонтальная мобильность, возможность перемены места жительства. А во-вторых, и в связи с этим, становится понятной модернизационная роль городов и нынешнего тренда к агломерациям, обеспечивающих максимально возможную концентрацию таких легких на подъем «искателей приключений». Именно в городах накапливается критическая масса сорванных с корней маргиналов, которая и становится социальной базой модернизационного развития, формирования индустриального общества массового производства, а затем и постиндустриального общества массового потребления.

При этом важно, что, если общество оказывается заинтересованным в развитии и творчестве, в нем формируется еще одна базовая ценность - свобода, связанная с возможностями самореализации, индивидуальной ответственности.

Безопасность, справедливость и свобода задают ценностную ось социогенеза (см. Рис.1).

Рис. 1. Базовые ценности социогенеза.

Причем центральное место на этой оси занимает именно справедливость с ее возможностями акцентировки реализации как в направлении безопасности, так и свободы.

Социогенез предполагает не только ценностные интенции, установки, но и реализующие их институты - неформальные и формальные. К неформальным относятся обычаи, традиции, собственно и образующие культуру данного общества, ее нравственное содержание и специфику. Формализованные представления о справедливости выражаются в праве, а наиболее развитой и зрелой формой таких институтов является государство. Культура обеспечивает идентичность, самосознание «Мы», преимущественно - эмоционального. Государство - идентичность «Мы» гражданского, преимущественно рационального.

В этой связи, можно говорить, что социогенез осуществляется в пространстве пересечения ценностной и институциональной осей, реализуя конкретный специфический баланс соответствующих векторов, обеспечивающий существование и развитие данного социума. В плане возможностей модернизации и инновационного развития это выражается в тенденции к традиционализму (выражающемуся в тренде к культурной идентичности, безопасности и государственности) или прогрессизму (выражающемуся в тренде к свободе и правовому обеспечению творчества, инициативы). Эта модель представлена на рис.2.

На конференции «Социология инноватики» (Москва, ИНИОН РАН, 2011 г.) был яркий доклад Г.Г.Шагиняна - выдающегося специалиста по нейрохирургии сложных и глубоких черепных травм лицевой части черепа. Используя сравнение с наглядными слайдами этого доклада, глядя на представленную схему, можно сказать, что в случае российской политической культуры мы имеем дело с подобной травмой - снесена (см. рис.3).

Из данной модели очевидно доминирование традиционализма в российском обществе, которому на протяжении всей его истории были свойственны правовой нигилизм в сочетании с нравственным максимализмом, неразвитость гражданского общества, вследствие чего социальная жизнь сводится к проявлениям государственной власти и культурной идентичности. И для восстановления нормативно-ценностного баланса российского общества необходима достаточно тонкая и трудоемкая «нейрохирургия».

Однако прежде чем говорить о каких-то возможных «операциях» необходимо уточнение «диагноза».

Нормативно-ценностное содержание российской культуры

Анализ нормативно-ценностного содержания этой идентичности на материале мифологии, фольклора, особенностей русского православия, философии, художественной культуры (особенно литературы), философская культура (особенности), политической и экономической истории, обыденного дискурса, впечатлений путешественников (отечественных и зарубежных), выявляет ряд специфических особенностей российской культуры. Такой анализ был уже проделан. См. История, этнос, культура. Российский и советский духовный опыт: феноменология и судьба // Тульчинский Г.Л. Самозванство. Феноменология зла и метафизика свободы. - СПб.: РХГИ, 1996. - С.247-276; Лиминальное как национальное: содержание и судьба российско-советского духовного опыта // Тульчинский Г.Л. Постчеловеческая персонология. Новые перспективы свободы и рациональности. - СПб.: Алетейя, 2003. Поэтому в данной работе можно воспользоваться его результатами.

Прежде всего, при типологической общности содержания отечественных мифологии и фольклора, бросается в глаза отсутствие в них «культурного героя» - персонажа, аналогичного Прометею или Вяйнемейнену: ремесленника, ткача, строителя, научившего труду, конструктивной работе. Практически не воспет труд и в русской поэзии.

Русское православие, как и вся Восточная церковь - апофатическая ветвь христианства: Божественная сущность в нем не имеет позитивного выражения в этом мире. Сам православный канон, как известно, был заимствован, насаждался властью, что предопределило Раскол - важнейшее событие в развитии отечественной духовной культуры. Обыденное религиозное сознание (житийные тексты, духовные песни) выражают повышенный интерес к нравственной личности, ее жизненному опыту, особенно - претерпеванию страдания, теме Страшного Суда. В обыденном религиозном сознании Христос - предстает Царем небесным, сливаясь с Отцом, а Святая Троица фактически заменяется Двоицей: Христом и Богоматерью. В морали, восходящей к православной этике спасения, Благодать выше закона. И особую роль играет покаяние («не согрешишь - не покаешься, не покаешься - не спасешься»).

Показательны и специфические особенности русской философии. По своему происхождению она вторична, не дала оригинального вклада в развитие метафизики, натурфилософии, теории познания, логики. Ее развитие эхолалично - суть поэтапная рефлексия западноевропейской философии: вольфианства, романтизма, позитивизма, марксизма, постструктурализма… Круг ее главных тем довольно узок: личность и общество, свобода, судьба России. Но их постановка и обсуждение чрезвычайно глубоки и эмоциональны, с глубокой личностной вовлеченностью. Ей свойственны максимализм, универсализм, практическая нацеленность - поиск «окончательных ответов» на вопросы практической жизни, обустройства общества. Показательна и типичная фигура российского философа - это не кабинетный ученый, а «человек с судьбой», исповедник идеи…

Показательны и особенности языковой практики (пословицы, поговорки, инвективы, лексика, обыденный дискурс). Особенность, если не уникальность, русского языка связана с тем, что оценочность лексики в нем достигает почти 40%. И язык обладает широчайшими возможностями выражения оценочного отношения, которое входит в словарное значение слова. Русский язык тропирован, но не терминирован, что и объясняет феномен «засоренности русского языка иностранными словами» - когда хочется выразиться о чем-то безоценочно, объективистски точно, - заимствуется иностранное слово, которое достаточно быстро также получает оценочную нагрузку. В русском языке часто практикуется опускание логической связки, в результате чего получаемые эллиптические конструкции требуют дополнительных интеллектуальных усилий для понимания смысла выраженной мысли. Показательно и обилие непереходных глаголов, выражающих процессуальность действия, но не его результативность (мы много «работаем», но мало «делаем»).

Разумеется, в культуре фиксируются и выражаются особенности экономической и политической истории России. Что касается способа хозяйствования, то географо-климатические условия Восточно-Европейской равнины (краткий теплый период, чтобы успеть высеяться, заготовить корма и собрать урожай, с дождями и заморозками в самое неудобное время), подсечное земледелие на сероземах - все это стимулировало совместный напряженный труд с чрезвычайными усилиями в относительно краткий период с последующим долгим расслаблением. Это, а также синтез с финно-угорскими племенами, формировало специфический образ жизни. Да и российское государство (и в норманнской, и в хазарской теории ее происхождения) возникло отнюдь не для защиты крестьян, слободы, ремесленников. Первое письменное упоминание о Руси в византийских летописях эпохи Константина Багрянородного гласит буквально следующее: «Осенью князь со своей Русью выезжает на кормление». Эта парадигма исторически мало менялась. Дореволюционная экономика носила вотчинный характер, когда целые регионы и отрасли отдавались в кормление «правильным» людям. И на протяжении всей российской истории не собственность рождала власть, а наоборот - власть собственность порождала и постоянно ее переделивала. Не случайно страна двести лет никак не может пройти первоначальное накопление. И за это же время пять раз радикально меняла собственников исторически мгновенно - на глазах одного поколения.

Содержательны для понимания особенностей российской культуры и впечатления путешественников - как отечественных за рубеж, так и зарубежных - в Россию. Они особенно интересны, потому как в глаза путешественникам, носителям своей культуры, в глаза бросаются именно отличия культуры иного общества. Так, иностранцы (от Олеария до наших современников) отмечают такие позитивные качества русских, как доброжелательность, гостеприимство, щедрость, выносливость, неприхотливость, работоспособность, мужество, пренебрежение к смерти, жизненная сила. И эти качества сочетаются одновременно с жестокостью, грубостью, бесчувственностью, лживостью, воровством, пьянством, ленью. Наиболее наблюдательные из них связывают корни пренебрежения смертью, способность к страданиям, терпение, покорность судьбе - с пренебрежением этой жизнью (своей и чужой), воровство - с пренебрежением собственностью, лживость - с пренебрежение реальностью во имя идеи.

Если обобщить все эти данные, то комплекс базовых ценностей российской культуры предстанет в следующем виде:

Правда (жить по правде, «не по лжи»)

- Нравственный максимализм

- Самоценность страдания (идеал русской православной святости, тема униженных и оскорбленных в литературе, особенности политических PR)

Апофатизм

- Эта жизнь - юдоль страдания, нравственного испытания

- Эскапизм

- Лиминальность, амбивалентность морали

- Пренебрежение проявлениями этой жизни: здоровьем, трудом, собственностью, законом, чужой и своей жизнью

Универсализм (всеединство)

- Пренебрежение отдельной личностью, требование самоотвержения

- Специфический коллективизм (не на общности интересов, а «ватажно- «артельный»)

Эсхатологизм

- Царство Божие на земле

- Спор с историей

- Танатологичность, воздаяние после жизни

Чудо (не упорядоченный труд, а усилие воли)

Истина как красота

- Истина должна быть красивой (красиво и потому истинно)

- Нравственность искусства

Речь идет об исключительно целостном мировоззрении, миропонимании и мироощущении, которому свойственны чрезвычайно напряженное нравственное чувство, этика предуготовления к вневременному спасению, дизмотивация к жизни в реальном мире и ее проявлениям (собственности, здоровью, своему и чужому труду), их правовым гарантиям. В плане модернизации такой культурный потенциал достаточно неоднозначен.

С одной стороны, относительно высокий уровень человеческого капитала, терпеливость, неприхотливость, креативность богатого опыта выживания в сочетании с высокой природной рентой, централизованной властью, - несомненный ресурс модернизации, золотой фонд реформатора и/или манипулятора. Может, потому на нас и экспериментируют все, кому не лень!?

С другой стороны, несомненны и культурные барьеры российской модернизации: правовой нигилизм, низкий уровень горизонтальной мобильности, сырьевая экономика, отсутствие реального запроса на инновации, общество и экономика недоверия (отсутствие консолидации на конструктивной позитивной основе), этнофедерализм, отсутствие полноценной элиты и механизмов ее формирования.

Что с этим делать

Весь исторический опыт успешных модернизаций - как зарубежных (Германия, Япония, Корея, Сингапур, Китай), так и отечественных (реформы Петра I, отчасти - советский опыт) - показывает, что условием ее успешности являются наличие ясной стратегии и властной воли ее реализации, ставка на освоение передовых практик, науку, образование, формирование социальной базы модернизации (новой элиты), централизация на ранних стадиях, жесткое следование принятым решениям, а по мере развития экономики - все большее делегирование полномочий. Только в этом случае возможна динамика социальных институтов, всей нормативно-ценностной системы общества.

Традиционным ответом России на вызовы всегда были усиление власти, жесткий административный контроль, подтягивание ресурсов и насилие (принудительное нововведение). Парадокс же современной России состоит в том, что как и прежде, осуществить модернизацию все еще невозможно без насилия, но уже невозможно за счет насилия. И если условие успеха - это разумная властная воля, артикулирующая внятную стратегию, то сейчас мы имеем ситуацию, когда отсутствует не только внятное представление о стратегии модернизации, но и потребности, способности и готовность к переменам.

При всей человеческой симпатии к инициаторам перестройки, их управленческая некомпетентность очевидна: нигде и никогда модернизации и реорганизации не осуществлялись на основе и через демократизацию. Это азы менеджмента. Демократия - результат, продукт, упаковка всюду плотных рыночных отношений. При отсутствии реальной рыночной экономики, а главное - реальных собственников, ей не на что опереться, и она уходит в песок, если не в болото.

Культурный потенциал российской модернизации очевиден.

Обозначенный выше нормативно-ценностный комплекс связан с постимперской культурой как потенциалом открытого общества. Имперское наследие парадоксально, включая: цивилизационную роль империй, соотношение имперской культуры и глобализации (каждая историческая империя являлась ростком глобализации), имперская культура как колыбель и background либерализма. Сравнительный анализ отношения к постимперскому опыту - «загадки Эспаньолы» (Гаити и Доминикана), опыт Сингапура и Шри-Ланка (ставка на постимперское культурное наследие и отказ от него), опыт Израиля (вынужденная имперская роль) - убедительно показывает позитивный потенциал имперской культуры при должном отношении к этому наследию.

Тем самым, раскрывается нетривиальные роль и значение имперских культур в развитии общества. Это - несомненный мощный и конструктивный потенциал открытого общества, являющейся, в этой связи, ресурсом инновационного развития. Прежде всего, это человеческий капитал, идентичность которого носит надэтничный и надконфессиональный характер, его дополнительная жизненная компетентность и конкурентные преимущества; формирование новой элиты; толерантность; инновационность, модернизация. Задача - во внятном и вменяемом отношении к этому наследию и опыту, в способности рационально им распорядиться.

Постимперское культурное наследие способно выступать ресурсом инновационного развития. Можно говорить о нескольких смыслах постимперскости и соответствующей политической культуры

(I) Прежде всего, это культурно-историческое наследие, обладающее достаточно длительной по историческим меркам инерцией, сказывающейся на развитии общества после ухода с исторической арены самой империи как формы государства.

(II) Кроме того, можно говорить о постимперской фазе мирового развития. И современная постимперскость двойственна. Это и кризис традиции, и стремление выхода к новому глобализированному фронтиру цивилизации. Нации-лидеры и слабые («несостоявшиеся») государства устремлены к новой интеграции. В условиях глобализации империи становятся невозможными политически. Однако сама культура глобализированного мирового сообщества несет отчетливые черты, свойственные именно культурам имперского типа.

Позитивную роль играет и пока сохраняющийся относительно высокий уровень человеческого капитала (образование, креативность) в России, его уже отмечавшаяся терпеливость, неприхотливость, опыт выживания. Правда, уже начинает сказываться консьюмеризм уже нескольких поколений отечественных граждан, их ориентация на высокие стандарты потребления.

Никак нельзя сбрасывать со счета и сохраняющуюся высокую природную ренту, благоприятную как никогда внешнеполитическую ситуацию, сохраняющуюся централизацию реальной власти.

Но не менее очевидны в российской ситуации и культурные барьеры модернизации. Это углубляющийся сырьевой характер экономики, нерешенность вопроса собственности, специфика российской урбанистической среды, отсутствие социальной базы модернизации и невостребованность инноваций. В современной России отсутствует реальный запрос на инновации. Его нет у бизнеса. Вопреки мифу об инновационности бизнеса, последний делается не для конкуренции и инноваций, а для достижения хотя бы и временного, но монопольного преимущества. Для того чтобы он стремился к этому преимуществу за счет инноваций, должна быть создана конкурентная среда. А в современной России рентный бизнес не нуждается в этом. Он уже монополизирован.

Власть же только расчищает прикормленному бизнесу эту монопольку. Да и общественный запрос ориентирован скорее на стабильность, чем на очередные инновации… К этому можно добавить невиданное имущественное расслоение общества, низкий уровень горизонтальной мобильности, запредельную коррупцию, правовой нигилизм, отсутствие гражданской идентичности, фантомные имперские боли и неоднозначные идеологические спекуляции, отсутствие полноценной элиты и механизмов ее формирования… Итогом являются сложившиеся в России экономика и общество недоверия, институционализация зависти и рессентимента. Современная Россия удивительно не консолидированное общество.

Возвращаясь к вопросу о деформации нормативно-ценностной модели российского общества, можно констатировать, что речь идет о глубокой травме этого общества. Причем, травме, закрепленной социально-демографически. На Рис.4 представлены ориентировочные социально-демографические профили нормативно-ценностных кластеров.

Наращивание тканей, необходимых для налаживания целостного баланса российского общества связано с развитием вектора личностной инициативы и правовых гарантий результативности этой инициативы. Разумеется, ключевым вопросом перспектив развития российского общества является решение вопроса о собственности и ее правовых гарантиях.

Но решение этих проблем предполагает и внятную социально-культурную политику. Если перевести это на простой язык, то речь идет об акцентированной ставке на развитие городских агломераций, на образование и молодежь.

Все сказанное позволяет констатировать, что российское общество имеет дело с серьезнейшим цивилизационным вызовом. Традиционным ответом России на исторические вызовы всегда были усиление власти, жесткий административный контроль, подтягивание ресурсов и - насилие, направленное на принудительное нововведение. Но современная ситуация глубоко парадоксальна. Как и прежде, все ЕЩЕ невозможно без насилия. Но УЖЕ невозможно за счет насилия.

Размещено на Allbest.ru