Размещено на http://www.allbest.ru/

На правах рукописи

Специальность - 09.00.03 - история философии

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук

СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ ГЕРМЕНЕВТИКИ М. БАХТИНА И М. ХАЙДЕГГЕРА

Источникова Алина Владимировна

Мурманск - 2007

Работа выполнена в Мурманском государственном техническом университете

Научный руководитель:

кандидат философских наук, доцент Мачкарина Ольга Дмитриевна.

Официальные оппоненты:

доктор философских наук, профессор Солонин Юрий Никифорович;

кандидат философских наук, доцент Савельева Ирина Юрьевна.

Ведущая организация:

Санкт-Петербургский государственный университет культуры и искусства

Защита состоится «____» _________ 200__ года в ___ часов на заседании диссертационного совета К 307.009.01 в Мурманском государственном техническом университете по адресу: 183010, г. Мурманск, Спортивная, д. 13, зал заседаний.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Мурманского государственного технического университета и на сайте: www.mstu.edu.ru

Автореферат разослан «____» _____________________ 2007 г.

Ученый секретарь Кузнецов Ю.В. анд. филос. наук, доцент

1. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА

Значимость герменевтической проблематики в настоящее время определяется усилением интереса к связанным с нею проблемам истолкования, интерпретации и понимания в политике, праве, искусстве, религии и любой коммуникативной деятельности. Возникновение философской теории интерпретации мира, развитие наук о сознании, душе и духе, а также проблема переосмысления природы самого философского знания, безусловно, актуализирует герменевтическую проблематику.

К одному из главных достижений современной герменевтики относится не только онтологизация понимания и определение статуса особой герменевтической логики, но и открытие предструктуры понимания, осуществленное в философии М. Хайдеггера и предложенное М.М. Бахтиным как то понятие, которое сегодня можно назвать "виртуальным диалогом". Онтологизируя языковую проблематику герменевтики, оба философа способствуют превращению герменевтики в учение о бытии, закрепляя тем самым ее философский статус, интерпретируя вопрос о смысле существования как равносильный вопросу о смысле познанного, где понимание затрагивает всегда личный момент познающего и понимающего субъекта, выступает первоначальной формой человеческой жизни, а не только методологической операцией. Если "диалог" и "коммуникация" у М. Хайдеггера касаются непосредственного феномена "понимания", то путь М.М. Бахтина предстает как переход от идеи диалога к проблеме понимания текста.

Коммуникативность, которая к XXI веку проявилась как существенная причина мощного глобального развития мира, возникновения транснациональных акторов, влияющих на активное стирание искусственных национально-государственных границ в мире, была своеобразно обоснована уже в герменевтике и М.М. Бахтина, и М. Хайдеггера. Ломка всей установившейся к XX веку коммуникационной системы отношений, ее развитие и изменение ставит перед человеком новую проблему тысячелетия, заключающуюся в потере человеком своей собственной сущности, отсутствии понимания самого себя в системе "Я" - "мир", "Я" - "Другой". Для решения данной проблемы следует вернуться к теме экзистенциального воссоединения с онтологическими корнями взаимосвязи человека и мира, человека и космоса, в котором человек обретает собственное свое, незаместимое и невозместимое место.

Степень разработанности проблемы

Общее тематическое осмысление истоков герменевтики, изучение герменевтики М. Хайдеггера и М.М. Бахтина прочно заняло свое место в исследовательской практике, как западных ученых, так и отечественных теоретиков этого направления мысли. Из работ, посвященных творческому наследию М. Хайдеггера, необходимо выделить фундаментальные монографии отечественных исследователей В.В. Бибихина, Р.М. Габитовой, П.П. Гайденко, Н.В. Мотрошиловой, А.Л. Доброхотова, А.Н. Типсиной, Т.В. Васильевой, из западных ученых можно выделить работы Фр. В. фон Гадамера, В. Бимеля, Г. Фигаля, Ф.-В. Херрманна. Проблема «возвращения к бытию», интерпретация бытия критически осмыслялась и рассматривалась в отечественных работах: А.В. Ахутина, Е.В. Борисова, В.А. Куренного, В.В. Молчанова, О.В. Никифорова, А.Г. Чернякова, С.И. Ставцева и др.;

и зарубежных Р. Сафрански, Ф.-В. Херрманна, Х. Хюни, и др. исследователей.

В настоящее время в мировой и отечественной литературе, посвященной герменевтике в творчестве М.М. Бахтина, можно отметить исследования таких авторов, как Н.К. Бонецкой, К.Г. Исупова, В.Е. Зализеева, О.Я. Зоткиной, О.Е. Осовского. К изучению категории поступка, как коммуникативного аспекта герменевтики, в философии русского мыслителя, обращались В.Л. Махлин, А.Н. Исаков, Г.А. Брандт, И.В. Пешков.

Компаративистский анализ философских позиций данных мыслителей неоднократно проводился в работах Э.Ю. Соловьева, В.В. Назинцева, В.Л. Махлина, С.С. Аверенцева, А.Н. Исакова и некоторых других, но с позиций герменевтики и экзистенциализма данная проблема не была освещена в полном объеме. герменевтический экзистенциальный понимание интуиция

Объектом исследования является философия М. Хайдеггера и творческое наследие М.М. Бахтина.

Предметом исследования выступает герменевтическое толкование экзистенциальных установок данных мыслителей

Цели и задачи исследования

Целью данной работы является сравнение герменевтических трактовок и концепций М.М. Бахтина и М. Хайдеггера. Это обуславливает выделение следующих задач диссертационного исследования:

1) рассмотреть герменевтическое толкование экзистенциальных установок М.Бахтина и М. Хайдеггера;

2) показать общие герменевтические основания, которые объединяют философские учения двух мыслителей, делают их современными и востребованными.

Методологические основания исследования

Исходной позицией в диссертационном исследовании является рассмотрение взглядов М. Бахтина и М. Хайдеггера на предмет герменевтики. Для этого в работе были использованы методы и принципы философского анализа, разработанные в рамках исторических, герменевтических и феноменологических дисциплин, а также «философии языка». Для анализа общего и различий двух философий использовались компаративистский и системный методы.

Научная новизна исследования

- отдельно прослежены истоки постановки важнейших проблем, отвечающих потребности герменевтического анализа бытийной первоструктуры - самости;

- в герменевтике М. Хайдеггера и М.М. Бахтина представлены базовые основания исходных интуиций в коммуникативном модусе восприятия;

- выявлено структурное единство целостной философской позиции каждого из названных мыслителей в личностном аспекте самоистолкования, самовысказывания и понимания.

На защиту выносятся следующие положения:

1. подходы М.М. Бахтина и М. Хайдеггера отличаются от практики истолкования текстов, использующей герменевтический аппарат, уже подразумевающий под собой способность понимать и истолковывать;

2. в основе герменевтического истолкования бытийной первоструктуры (личности), лежит идея обретения подлинного основания для самореализации посредством преодоления "неподлинного бытия";

3. вскрытие диалектической природы иллюзии позволяет проследить этапы формирования подходов к проблеме понимания в событийном представлении совершающейся трансценденции, исторический аспект которого показывает, что структурный исток радикальной постановки проблемы существует в исследовательской практике М. Бахтина и М. Хайдеггера.

Теоретическая и практическая значимость исследования

Результаты могут быть использованы в процессе специального и общетеоретического изучения истории философии, проблем онтологии и теории познания, при разработке методологических проблем герменевтической традиции. Материалы диссертации можно использовать в лекциях по истории философии, философии науки, филологии, при создании учебно-методических пособий по истории науки.

Апробация основных положений диссертации

Основные положения работы, результаты исследования докладывались на научно-практических конференциях (г. Мурманск), а также были представлены в ряде научных статей. Диссертантом был прочитан курс лекций и семинарских занятий в МГТУ.

Структура диссертации

Диссертация состоит из введения, 3 глав, заключения и библиографического списка использованной литературы.

2. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обоснована актуальность основной проблемы диссертации. В соответствии со степенью разработанности проблемы определены объект, предмет исследования, сформулированы цель и задачи исследования, охарактеризованы новизна исследования, основные положения, выносимые на защиту, а также теоретическая и практическая значимость.

В первой главе - "Философские основы герменевтики у М.М. Бахтина" - раскрывается коммуникативный модус восприятия М.М. Бахтина. Oсобое внимание уделяется таким его работам, как "Философия поступка" и "Автор и герой в эстетической деятельности". На основе компаративистского анализа обосновывается содержание герменевтики мыслителя, при помощи которой решаются экзистенциальные проблемы (отношения "Я"-"мир", "Я"-"другой").

В первом параграфе - "Структурно-онтологическое представление "поступка" в творчестве М.М. Бахтина в свете герменевтической исследовательской задачи" - через призму отдельно взятого библейского отрывка "об испытании веры Авраама" [Быт.22; 9-11] рассматривается одно из центральных бахтинских понятий, понятие "поступка", и связанные с ним онтологические категории "вины", "долга" и "ответственности".

У М.М. Бахтина в парадоксально-пантеистическом преломлении его творческой интуиции появляется знаменитая формула, проливающая свет на проблему "выбранного выбора" через вне- или надморальную категорию "долженствования", явленного в поступке и для него одного лишь действенного. "Событие встречи" имеет бытийный характер основания
изнутри ценностно определенной в своей единственности позиции - моей позиции. Для того чтобы поступок был обязателен, выведен за рамки эстетического видения, "событие встречи" должно быть онтологично. Само это положение, указывающее на корни онтологического обоснования категорий "поступка", "долга", "вины" и "ответственности" просвечивается сквозь призму события библейской истории, так что вера раскрывается в поступке и сама есть поступок. Пропущенная через личное мироощущение формула онтологического обоснования поступка М.М. Бахтиным может явиться своеобразным комментарием к сюжетной линии о жертвоприношении Авраама: "Мир, где совершается событие встречи, принципиально не может быть завершенным миром без меня… мир оказывается зависим от меня, он нуждается во мне как в способном его завершить, привести к совершенству" Бахтин М.М. К философии поступка (публикация С.Г. Бочарова) // Философия и социология науки и техники. Ежегодник. 1984-1985. М., 1986. С. 113.. В указанном мотиве стремления мира к завершенности лежат истоки концепции диалога, а точнее, диалогического понимания у М.М. Бахтина. Принципиальная невозможность завершить диалогическое общение - является схемой, а стремление свести мир к совершенству - жизнью. Это два уровня диалога, которые нельзя смешивать и сводить один к другому, но в то же время они находятся в неразрывном единстве.

Фундаментальная категория "ответственности", используемая М.М. Бахтиным, осуществляется в мире, но не подчинена ему. Возникает реальный вопрос: нужен ли миру Авраам? Он нужен, поскольку его поступок значим именно для мира людей. Ответственностью совершаемого поступка Авраам завоевывает мир, и перед Богом он спасает его для обетования. Понимание задания раскрывается в актуальной возможности его осуществления, где М.М. Бахтин говорит о мире действия как о мире "предвосхищенного будущего" Бахтин М.М. Автор и герой в эстетической деятельности // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. 2-е изд. М., 1986. С. 46.. Обращаясь к творческому наследию мыслителя, нельзя не обнаружить убежденность в правоте, с которой он выстраивает конструктивную модель языка, состоящую сплошь из непривычных терминов, не теряя при этом внутренней логики высказывания, открытого пониманию изнутри его. Существует тотальное сходство внутренней убежденности мыслителя в собственном слове с той, которая движет Авраамом. Для Авраама смыслу противостоит, что и отмечает философ, временность, нагруженная тяжестью переживания, действительная только перед лицом смысла. Для нахождения своего единства в смысле совершаемого поступка нужно, чтобы опора на этот смысл была абсолютно непроизвольной. В случае с Авраамом смысл ниоткуда больше не может появиться, как только от Бога, поскольку он не приходит извне как данность, но всегда проступает в качестве заданного смысла. Смысл (онтологический) поступка - в нем самом, раскрывающем замысел Бога. Ответственность - то начало жизнедеятельности, которое должно воедино связать такие разнородные области пребывания человека в мире, как искусство и жизнь. С ответственностью связана и вина. О категории "вины" как о фундаментальном принципе нравственной философии М.М. Бахтина размышляет Р.И. Александрова. Она замечает, что проблема ответственности, вины, покаяния рассматривается М.М. Бахтиным применительно к анализу античной и христианской культуры и связывается им таким понятием, как "метанойя". Принцип перенесения вины из сферы эстетической в сферу этическую есть принцип, находящийся в тесной взаимосвязи с тем качественно событийным значением перехода в новое бытийное качество, которое вбирает в себя понятие "метанойя" и этот переход онтологичен. То, что имеет значение перехода с эстетической ступени жизни духа на этическую, в личностном плане М.М. Бахтин называет "событием-встречей". Через личностное преломоление диалектики С. Кьеркегора он выходит на романтический аспект, а "главная идея романтизма есть "идея самодовлеющей личности, впервые по-настоящему ощутившей себя в своей самостоятельности и самоценности, бездонности и бесконечности" Скатов Н.Н. Русский гений. М., 1987. С. 159.. Это в онтологическом плане и есть событие у М.М. Бахтина, которое следовательно, ценностно в нравственном аспекте рассмотрения, где поступок и задание представляют собой, "род прагматической аксиологии" Clarc K., Holquist M. Mikhail Bakhtin. Cambridge (MA); London, 1984. P. 63..

Во втором параграфе - "Преодоление «эстетизма» в осмыслении "поступка" М.М. Бахтина" - анализируется бахтинский поступок с точки зрения художественного описания картин о жертвоприношении Авраама. [Быт.22; 9-11] Последняя сцена этой библейской истории подчеркнуто живописна. Можно ли себе представить более заманчивый сюжет для передачи средствами живописи того предельного напряжения, которым охвачены герои библейского предания? Между тем картин, написанных на сюжет жертвоприношения Авраама, исключительно мало. Например первый вариант этой картины художника Рембрандта много ближе стоит к истокам веры Авраама. Подчеркнутая неэкспрессивность поз, доверительность и сосредоточенное взаимодействие взглядов персонажей ведут по пути глубокого продумывания поступка Авраама. В более позднем варианте Рембрандт далек от мысли подчеркнуть эстетическую ценность одной из картин в ущерб другой. Задача состоит только в том, чтобы проиллюстрировать анализом двух картин идею М. Бахтина о невозможности помыслить поступок в отрыве от ответственности, вне заданного смысла, который действен только в акте самоотречения изнутри самого поступка. Согласно М. Бахтину, эстетически продуктивным будет только тот подход, который объемлет, создает личность героя художественного произведения в ее устойчивой целостности в качестве пластически-живописного центра, приемлющего авторскую установку в мире целей и смыслов. Герой не имеет "портретное" сходство с прототипом художественного образа, он утверждается автором, как предрешенная ценность для мира, значимая исключительно, как целостность и завершенность. Автор ставит естественный предел росту своего героя, дальше которого ему идти не следует.

В последней точке роста - вся жизнь автора в мире своего героя и вместе с ним ("избыток видения"). Но что означает: завершить "героя" Авраама, являющегося действующим центром многофигурной композиции в картинах Рембрандта? (И автор, и созерцатель, по М. Бахтину, являются равноправными создателями эстетического целого.) Это означает: вычленить некоторый итог его поступка и с высоты последнего взирать на него самого в его целостности и цельности.

Но эстетически завершить Авраама удается, только поставив предел его движению веры, показав, что в этом движении Авраам достиг высшей своей точки. И не превратится ли тогда его поступок в самом деле в бессмысленную затею, а сам он в забавную марионетку в руках Бога? К такому выводу ведет нас эстетический подход по М. Бахтину. Движение веры принципиально незавершимо, его нельзя остановить, но точно так же из свершившегося "бытия-события" нет пути назад. В случае с жертвоприношением Авраама художник должен был бы никогда не завершить свое произведение или же... предложить две уравновешивающие друг друга версии одной картины. Что же касается самого М. Бахтина, то ему просто невозможно было оставаться на эстетической (низшей) ступени; основные этапы его духовного становления нашли свое отражение, как в работах философского характера, так и в исследованиях, посвященных вопросам литературы и эстетики.

В третьем параграфе - "От «диалога» к трансценденции" - рассмат-ривается герменевтическая проблематика М. Бахтина в общеметодологическим смысле на позднем этапе его творчества. М.М. Бахтин рассматривал человека созидающего, а главное, звучащего, говорящего в монологическом хоре общающихся с ним сознаний. Если в культуре, диалог является только одной из форм такого отношения, то другие формы можно систематизировать и рассмотреть в связи с диалогом. Они как раз поясняют и закономерно приводят мыслителя к трансценденции; в анализе таковых форм происходит переход и у самого М.М. Бахтина. Современный исследователь философии В.Г. Щукин выделяет четыре формы недиалогового самовыражения, речевой и неречевой экспрессии: диалог, монолог, молчание и нечленораздельный вопль. Эти четыре разновидности самовыражения типологически соответствуют четырем основным функциям чело-веческой психики: мышлению, чувству, восприятию и интуиции. Монолог порождается теоцентрической моделью миросозерцания, которая в определенных условиях может сформироваться в теургическую. Его можно назвать "Я-сознанием" или, при определенных условиях, "Мы-сознанием". Тот, кто ищет абсолют в окружающем мире или в трансцендентной сфере сосредоточен на самом себе и пытается посредством окончательного спасения разрешить свои внутренние проблемы. Приверженность же словесно-диалогической форме самовыражения сопутствует антропоцентрической модели мироощущения - ее можно было бы назвать "Я"-и-"Ты"-"сознание". Для ее характеристики М.М. Бахтин, начиная с самой ранней работы "К философии поступка" употребляет термин "участное сознание", противопоставляя его сознанию теоретическому, подчеркивая тем самым его человечески активный и "конкретно-единственный" характер. Исследуя источники полифонического романа Ф.М. Достоевского и гротеска в работах Ф. Рабле, он вполне закономерно обратился к жанрам, сообществам и эпохам, благоприятствовавшим диалогу, когда дал о себе знать кризис старого монологического единомыслия и время диалога только начиналось. Но двадцатый век, век М.М.Бахтина, с самого начала заявил о себе как эпоха ожесточенной борьбы за диалог, редким явлением стало молчание и тихое созерцание. Исследователь указывает еще одно место осуществления диалога - городскую площадь, но площадное слово - это все же экстремальный вид диалога, "полилог". Резкое и беспощадное площадное место заглушает человеческую личность с ее неповторимым личным сознанием, здесь диалог невозможен. Экспрессия мироотношения и психической энергии может выражаться при помощи вопля - очень громкого, но лишенного интеллектуально-словесной возможности выражения эмоций. Вопль и молчание, вместе взятые, дополняют друг друга, составляя дипластическую пару, смыкаясь в бессловесности. При кажущейся лишенности смысла вопль души выражает многочисленные психически и социально значимые нюансы, например, ужас (horror) и смех (risus). "Бахтинский" смех есть смех "народный", выражающий радость и веселье в предельно чистом виде. М.М. Бахтин в "Творчестве Франсуа Рабле" открыл иные, невербальные формы смеховой экспрессии - мимику, жест, гротескные переодевания, связанные с символикой жизни физиологические акты и, наконец, нечленораздельные возгласы карнавальной толпы. Триада вопля, молчания, и монолога, включенная в диалог свидетельствует о богатстве и многообразии, как бы сказал М.М. Бахтин, "живой становящейся действительности".

В четвертом параграфе - "Событийный модус встречи в основе герменевтического анализа у М.М. Бахтина" - проводится анализ некритичного отождествления некоторых работ участников так называемого "круга Бахтина" с авторством его самого. Фундаментальная проблема понимания, разрабатываемая М.М. Бахтиным, послужила созданию оригинальной концепции романного слова. Так, общее настроение более поздних сочинений мыслителя, ("Слово в романе" и особенно "Проблема речевых жанров"), в гораздо большей степени отражает тот пафос встречи, которым были проникнуты ранние работы философа. У М.М. Бахтина "событием-встречей" с "Другим" совершается перенос акцента с монологического, довлеющего в себе слова на высказывание, находящее себя целиком в ответном понимании как конструктивном моменте диалога. "Для М. Бахтина литература это такое место, где язык в наибольшей степени выражает и обнаруживает себя и где мы сами, как сотворенные языком, оказываемся на самой главной, самой интимной встрече с самими собой". Махлин В.Л. Бахтин и Запад (Опыт обзорной ориентации) // Вопросы философии. 1993. № 1. С. 103.

Появление монографии М. Бахтина о Ф.М. Достоевском (практически в одно время с выходом книги Волошинова) показательно прежде всего, тем, что, как это определяет сам мыслитель, "событие взаимодействия голосов является последнею данностью Достоевского" Бахтин М.М. Проблемы творчества Достоевского Ленинград, 1926. С. 239.. В ориентации на заданный смысл высказывание (а в ранней транскрипции: слово) является в качестве поступка ответственно-значимым высказыванием-правдой.

Понимание, как откровение, есть событие только для меня, и только я с моего единственного места могу услышать отклик и дать ответ на призыв. В творчестве позднего М. Бахтина приходится считаться с умалчиванием им основных положений "философии поступка", которое само может быть расценено как "поступок-умалчивание", или молчаливо иносказательное высказывание. В нем выражено стремление автора донести до будущих своих читателей общее настроение, пафос, который не может быть разложен на составляющие элементы.

Во второй главе - "Философские основы герменевтики М. Хай-деггера" - рассматривается основную направленность хайдеггеровских размышлений. Определяются экзистенциальные установки ученого и суть его герменевтического подхода, доказывается, что одним из ведущих в герменевтике М. Хайдеггера является романтический мотив, который представлен фундаментальным аспектом личности.

В первом параграфе - "Герменевтический анализ подлинности оснований в онтологии М. Хайдеггера" - анализирует фундаментальный труд последнего "Бытие и время", который является тематическим исследованием М. Хайдеггера, и представляет собой "поиск смысла Бытия", и "особого вида сущего". Способ существования указанного сущего есть экзистенция, которая по характеру сближения с открытостью Бытия высту-пает в качестве экзистенциальной открытости.

В нашей повседневной жизни мы продумываем те возможности, в которых прослеживается изначальная наша ориентация на окружающий мир, где среди других людей эти возможности будут иметь значение в плане их реализации. Понимание таких возможностей не нуждается в каком-либо откровении, но к самосознанию личности они отношения иметь не могут. Каким предстает такому пониманию совокупный строй доличностных отношений в мире и с миром других людей, служит работа по истолкованию сущностного определения личности, даваемого автором "Бытия и времени". У М. Хайдеггера дается краткое наименование, приличиствующее этому определению - Dasein. Касаясь фактического понятия Dasein, следует заметить, что в полном смысле определение должно включить в себя:

· во-первых, бытие ("Dasein") в его неподлинном виде, тонущем во внутримировом пространстве безличных отношений;

· во-вторых, ("Dasein") в его определившемся качестве самобытия;

· в-третьих, сам призыв к самобытности, показывающий, ему ("Dasein") путь в плане самоосуществления себя как личности.

Dasein определяется "как сущее всегда из возможности, которая есть оно само и в своем бытии каким-то образом понимает." Heidegger M. Piatons Lehre von der Wahrheit. Mit einem Brief uber den "Humanismus". Bern, 1947. C. 43.. Dasein и мир есть неразрывное целое, мир открыт единственно для него одного другие люди только встречаются в этом мире, но именно как Другие. Характер открытости (Erschlossenheit), представленный таким пониманием, весь заключен в этом "Да-(вот)", вскрывающем, по мысли М. Хайдеггера, экзистенциальную структуру бытия Dasein. Такая открытость имеет фундаментальный характер настроенности на мир в целом, и понимание, будучи интенциональным пониманием изначально уже помещено в Бытии. Отсюда следует сделать вывод о том, что понимание в том виде, в каком оно представлено в Dasein, должно быть экзистенциальным пониманием. Понимание-откровение рассматривается в "Бытии и времени" как особое качество, которое принимает Бытие, чтобы проступил его смысл. Разрешающая динамика смысла принадлежит экзистенциалу "заботы".

Роль заботы четко определена, она подводит Dasein к факту нереальности вообще уклониться от бытийной возможности, когда она раскрывает смерть как "собственную, безотносительную, неминуемую и в качестве таковой неопределенную, неопережающую" Heidegger M. Piatons Lehre von der Wahrheit. Mit einem Brief uber den "Humanismus". Bern, 1947. C. 252. возможность Dasein в модусе страха. Вина извлекает "меня самого" из нерешительности поступать тем или иным способом. Для М. Хайдеггера существенно то, что страх подготавливается желанием иметь совесть для возможности принять смерть как итог самосущностного осуществления собственного проекта бытия. "Голос совести служит сущностному раскрытию "бытия-Вот", получающему возможность самораскрытия в направлении собственного самобытия. Эту собственную раскрытость мы называем решимостью (Entschlossenheit)". Heidegger M. Sein und Zeit: 8, unveranderte Aulf. Tubingen, 1957. C. 297.

Исключительная роль решимости у М. Хайдеггера заключается в том, что личность проявляет себя самобытно всеми своими поступками, попадая изначально в те ситуации, в которых она может себя реализовать. Бытие в своем "Вот", выбирающее бытие виной, желающее иметь совесть, решимость поступать поставлено изначально в ситуацию, в которой в содержательно-смысловом плане совершенного поступка прочитывается самобытность экзистенциального установления "бытия-Вот", Dasein.

Во втором параграфе - "От интерпретации к трансценденции: стратегии герменевтического анализа" - выясняются причины грубого искажения мировоззренческих установок М. Хайдеггера, М. Бахтина и И. Канта. Эти причины следует искать в отсутствии понимания свободы. Свобода есть дар осознания себя самого причастным через моральный императив абсолютному основанию всякого выбора, и именно в той мере, в какой "мой выбор" есть также и выбор "моего поступка" кем-то, кто законодательно определил его как морально значимый для других людей и для "меня самого". На языке И. Канта этот кто-то есть Бог; на языке М. Бахтина, находящего верным кантовское положение категорического императива, тоже Бог. Касаясь отношения к этому вопросу М. Хайдеггера, можно привести утверждение А.Н. Типсиной, что "для Хайдеггера главное не существование бога, а его присутствие или отсутствие..." Типсина А.Н. Немецкий экзистенциализм и религия. Ленинград, 1990. С. 141.. Как и для М.М. Бахтина, свершающееся откровение в медитациях М. Хайдеггера выступает как единственное и неповторимое событие, но если по М. Бахтину событие всегда онтологично, то по М. Хайдеггеру как раз Бытие событийно. То, что подведено под событийную значимость свершившегося откровения, не нуждается в оправдании с помощью теологических и иных доктрин и выбранные возможности соответствуют своему бытийному основанию. Выбрать же выбор означает быть решительным. Такое выбирание и такая решительность есть выбор ответственности. Понятие "ответственность" у М. Хайдеггера, как и у М.М. Бахтина, имеет фактическую зависимость от всего структурного представления целостности "бытия-Вот" (в переводе А.В. Михайлова Михайлов А.В. Мартин Хайдеггер: человек в мире / А. В. Михайлов. М., 1990. 47 с.: существования). Исходящий из кантовского понимания свободы, М. Хайдеггер, во-первых, усматривает, в процессе создания "первой" Кант И. Критика практического разума // Сочинения В 8-ми т. М., 1994. критики И. Канта, действительный поступок человека, которому открылось его особое положение трансцендентального субъекта, и, во-вторых, "стремится преодолеть также и характерное для И. Канта разделение разума на теоретический и практический" Гайденко П.П. Учение Канта и его экзистенциалисткая интерпретация // Философия Канта и современность / Под общ. ред. Т.И. Ойзермана. М., 1974. С. 375..

М. Хайдеггер, проводя герменевтический анализ философских текстов, признавал событийную значимость свершающегося откровения с опре-деленным уровнем трансценденции. Необходимо отметить, что понимание им отдельного текста как законченного высказывания (Aussage) вполне сопоставимо с тем, как к данному вопросу подходит М.М. Бахтин. Понимая текст в единстве смысловой определенности целостного высказывания, он решает подлинно герменевтическую задачу: "понимай самого себя изнутри возможностей понять целое смысла…" Гадамер Х.-Г. Истина и метод : Основы философской герменевтики. Пер. с нем./ Общ. ред. и вступ. ст. Б.Н.Бессонова. М., 1988. С. 311..

В тесной связи с герменевтической задачей истолкования текстов, М. Хайдеггером создается собственная "философия поступка". Для него самого план представления поступка перенесен в ту плоскость, где решимость как фундаментальная готовность действовать, выступает в единой значимой связке с "осмотрительностью" (Umsicht).

Решение проблемы единства и бытийного определения Dasein М. Хайдеггером найдено на базе признания конечности всех средств и сторон мышления, приведения их всех к временности как выражению конечности, и главное - в превращении на этой основе "я мыслю" в самость. Время и "я мыслю" более не противостоят друг другу как несоединимые и разнородные - они тождественны. По его мнению, к идее постоянства и восходит изначальная онтологическая временность, от которой производно время в интерпретации И. Канта. Переход от чистой временности к времени знаменует собой предел, к которому стремится работа по истолкованию "бытия-Вот", положенная в основу поисков смысла Бытия, и, следовательно, последнее слово будет сказано на эту тему.

В третьем параграфе - "Временной анализ трансценденции как стратегический замысел герменевтики М. Хайдеггера" - анализирутся тема, послужившая основой для раскрытия философской позиции М. Хай-деггера. Сама по себе она уже нацеливает на реконструкцию изначального интуитивного плана, пронизывающего содержательно-смысловую сторону целостной философской программы, получившей наименование - фундаментальная онтология.

Увлеченность историософскими идеями Гегеля См.: Figal G. Heidegger zur Einfuhrung: 2, uberarb. Aufl. Hamburg, 1996. С. 11-22., с которым М. Хай-деггер ведет активную полемику в "Бытии и времени", отразилась в постановке проблемы соотнесения исторического опыта, а затем - в отказе от объективистски настроенного понимания истории с предикатами все-общности и неизменности. Личностный аспект переживания индивидуаль-ного опыта истории открыл немецкому философу пути к радикальной поста-новке проблемы: мыслить бытие как событие. Сам М. Хайдеггер позднее говорит о том, что мы перестаем мыслить человека как разумное животное; преображение animal rationale в Dasein становится начальным пунктом отказа от антропологических характеристик при попытке объяснить и обосновать феномен человека. Обособление логоса от конкретики personalitas psychologica способствует выявлению его надиндивидуальной природы. Это обособление открывает возможность адекватной постановки проблемы историзма, неизбежно искажаемой для взгляда из временности Dasein.

Исторический аспект осмысления опыта, включающего понимание того, что несет с собой, к чему обязывает возможность услышать голос совести, пробуждающий решимость ответственно совершить единственный в своем роде поступок, ведет к продумыванию основной ситуации взаимо-действия тех форм, в которых забота изначально раскрывается как всеобщее структурное целое "бытия-Вот". В подлинном смысле забота, указывает на экзистенциальное будущее как на первичный модус обнаружения качеств, которые составляют ее бытийную устремленность к самобытности основания. М. Хайдеггер специально отмечает, что лишь поскольку забота основывается в прошлом, постольку "бытие-Вот" может экзистировать как брошенное сущее, каковое оно и есть. Представление феномена "бывшести" сразу оказы-вается в пункте выведения основной характеристики забвения, виновного бытия. Решимость, через понимание вины и страха выступившая в модусе заботы, обрела собственное основание подлинности, когда "бытие - к - своей - смерти" стало для "бытия-Вот" абсолютно прозрачным. М. Хайдеггер показывает, что вести осмысленный разговор о какой-либо модели историч-ности можно только с позиции того, каким предстает "бытие-Вот" в бытийном модусе заботы. Исторический аспект осмысления того, что открылось в действительности с призывом совести быть самим собой, оказывается, производным от трех основных модусов обнаружения заботы: прошлого, настоящего и будущего, и более того, - состоит во взаимосвязи этих трех моментов историчности, и сам феномен настоящего-будущего, уходящего в прошлое, или будущего, прокладывающего в настоящем дорогу из прошлого, может быть назван в пункте своего обнаружения изначальной временностью.

Главным побудительным мотивом, рождающимся у читателя "Бытия и времени", является фактический поступок самостоятельного открытия собственной судьбы для себя в отклике на призыв заботы к подлинному бытию личности, понимание тех проблем, к которым в религиозном плане подводят труды С. Кьеркегора и романы Ф.М. Достоевского. Основной же пафос хайдеггеровской философии раскрывается нами как воля к жизни, общий романтический пафос на пути обретения подлинного начала самобытности.

В третьей главе - "Общее и особенное в герменевтических концепциях М.М. Бахтина и М. Хайдеггера" - сравниваются герменевтические позиции двух мыслителей, выделяется их общее и особенное в интерпре-тации понятий коммуникативность, диалог, вскрывается отношение к романтизму. Определяются основные точки пересечения их взглядов.

В первом параграфе - "Историко-философские предпосылки формирования герменевтической позиции М. Хайдеггера и М.М. Бахтина" - непосредственно обобщаются и анализируются предпосылки формирования герменевтической традиции М. Хайдеггера и М. Бахтина. Метафизика первого исходит из традиции, сложившейся в истории философии и представленной именами Платона, Августина и Паскаля. Удачно продолжая ее в своей герменевтической форме, М. Бахтин предвосхищают тенденции развития философии XX и XXI веков. Рассматривая предпосылки формирования герменевтической традиции, следует обратить внимание на то, что вопросы смысла восходят к древнегреческой философии, и, будучи фундаментальными, они не могут не затронуть начала философии вообще.

Всему строю мысли в Древней Греции свойственна имманентная логика смысла, присущая всякому сказанию и открывающая необходимый целокупный строй зрительного восприятия, который ставит грека перед насущной задачей создания оригинальной духовной целостности. Я.Э. Голосовкер, размышляя над природой мифа, считает, что на пути становления европейской науки многие открытия, совершающиеся уже в позитивистски окрашенное время, были, не просто предвосхищены творящим миф греческим воображением, но явились своеобразным откликом на модели, заготовленные древним познавательным порывом имагинации. В форме сказания миф повествует о происходящих событиях и действующих лицах, обладающих определенной степенью реальности - не только поэтической; в качестве единой картины виденья он указывает на созерцателя: это слово о самом творце мифа.

Попытка Платона создать диалектическую, универсальную всеобщую модель познания как познающего виденья удалась именно на почве онтологии. В целом ряде диалогов ("Софист", "Парменид", "Филеб"), развивающих линию обретения миром бытия, в качестве порождающей основу для усмотрения истины модели сознания, Платон показывает, что противоречие чистых форм беспредельного и предела разрешается мерой соотнесенности между собой и соразмерностью с идеей блага в качестве первопричины такого единства. Соразмерность же, как умеренность, сопричастна природе прекрасного, красоте, ставящей последнюю точку в обретении постигающим разумом единого плана усмотрения тождества сущего. Платон утверждает высшую, выработанную культурным сознанием идею - идею бесконечности самой мысли. Фундаментальная идея блага ценностна, как моральная и идея. На этом особенно настаивает М. Хайдеггер, разбирающий учение Платона о истине в диалоге "Государство" Платон. Собр. соч. в 4-х т. : Т. 3. М., 1993. С. 37.. В качестве моральной идеи благо, отождествляемое с добром, оказывается вовсе бесполезным в вопросе о том, как же соотнести такое понимание блага с основанием истины. В последующем платоновский эйдос соединяется с теологией личного спасения. Христианская духовная практика предполагает обретение высшей идеи блага на пути прозрения, опирается в построении догматических установлений на такое предположение. Августин утверждал, что человек должен ради истины поступиться радостями счастливой повседневной жизни, которые доставляет ему его собственная, придуманная истина. Понимание происхождения "истины", ставшей иллюзией, и вхождение иллюзорного плана в состав истинного виденья определяют характер последовательного обретения истины, которая всегда оказывается истиной настоящего момента. Завершая представление августино-паскалевой линии в аспекте осмысления взаимодействия истины и иллюзии, способностей воображения и понимания, необходимо отметить, что путь прозрения, совершается во времени и имеет целью того, кто наполнил "зраки души" прозревающего светом, поскольку последний этого желает и принимает с радостью такое преображение.

Во втором параграфе - "Об истоках герменевтики М.М. Бахтина и М. Хайдеггера" - анализируется хайдеггеровскоий вариант герменевтики, разрабатываемой им на базе структурного анализа индивидуального бытийного проекта личности, где также находится "философия поступка" М.М. Бахтина с предпринятой в ней попыткой герменевтического осмысления бытийного основания для сущностного самораскрытия человеческой личности через фундаментальную настроенность на поступок - на жизнь, как поступок. У М. Хайдеггера дается развернутый анализ бытийного проекта личности, и у М.М. Бахтина философия поступка исходит из бытийного основания сущностного раскрытия личности. Размышления об индивидуально-бытийном существовании личности обоих мыслителей приводит к герменевтике и экзистенциальному объяснению смысла саморазвития человеческой личности. Анализ взаимодействия таких экзистенциальных возможностей человека, как виденье-воображение и понимание, порождающих дихотомию иллюзии и истины, наглядно показал, что философская герменевтика имеет не только черты сходства с христианской метафизикой, настраивающей на исповедальную значимость самовысказывания, но и определенно отличается от нее, подводя онтологическую базу под само историческое свершение истины - истины, как подлинной открытости миру и собственной своей судьбе, меня самого, понимающей себя и исключительность своего положения в космосе, человеческой личности. Последнее же и есть то качественно новое, что отличает герменевтику и от религиозной метафизики, и от различных разновидностей "экзистенциализма", поскольку в нем нет структурных особенностей понимания, выявляющих временной характер последнего. А без этого нет возможности осмыслить и понять событийную значимость открывающейся истины - истины как откровения. В романтизме, в трудах Ф. Шлейермахера, Г.-фон-О. Новалиса и др., проявляет себя историческая перспектива в воп-росе о существе истины, причем эта перспектива, будучи определеннонаправлена из подразумеваемого настоящего в чаемое будущее, обретает действительное соответствие статусу события благодаря обращению к истоку раз и навсегда совершившегося в абсолютном прошлом Откровения, со всем вытекающим отсюда религиозно-мистическим подтекстом. Г.-фон-О. Новалис утверждает правомерность исторического бытия, сконцентрированного в понимании того, кто истиной бытия сущностно раскрывается поскольку принадлежит ей по природе собственной экзистенции. Но в действительности романтизм и не может пойти за пределы такого понимания, ибо им еще не преодолена граница между внутренним и внешним миром человека, не найдена формула для феноменологического вскрытия первоструктуры человеческого присутствия: как бытия-в-мире. Это осложняло поиски признания за романтизмом ключевой роли в постановке философской герменевтикой полноценной исследовательской задачи. Спектр возможностей, намеченных исследовательской практикой романтизма, подтолкнул ищущую мысль к поискам нового основания. В нем вопросы эстетического и этического бытия в их отношении к целокупному духовному процессу, а также вопросы исторического плана обретения истины бытия, получили разрешение в двух вариациях герменевтического анализа онтологической первоструктуры понимания, названного в исследовании специфическим бытием - в двух нетождественных духовных практиках, составивших стержневой элемент целостной философской программы по обретению самобытного строя личности.

В третьем параграфе - "Общие вопросы двух герменевтик" - раскрывается взаимовлияние двух философий, в которых М.М. Бахтин и М. Хайдеггер образуют специфическую традицию, определяющуюся, прежде всего, самой герменевтикой.

Ломка всей установившейся к ХХ веку политической мировой системы, ее развитие и изменение указали на главную проблему нового тысячелетия, которая заключается в диалоге культур. Философская герменевтика в лице исследуемых философов вводит "диалог" в логический аппарат истолкования, который становится сегодня самым практикующимся в исследовании взаимоотношений культур и народов.

Говоря о М.М. Бахтине и М. Хайдеггере, можно отметить особуюдуховную практику, которая включает феномен "понимания" в качестве конституирующего момента активного волеизъявления (поступка). Предс-тавления о них позволяют видеть в этих мыслителях предшественников того особого ракурса зрения, который может быть назван коммуникативным аспектом герменевтики. Религиозный по сути своей характер высказываний как М.М. Бахтина, так и М. Хайдеггера не выдает у них стремления к созданию новейшей теологии, подобно тому, как истинная вера чуждается своего словесного выражения.

Безусловно, философии двух мыслителей имеют некоторые различия, и даже противоположности. Они различны профессиональной направленностью философских изысканий. Исследования М.М. Бахтина осуществлялись преимущественно в области литературоведения и языкознания,
М. Хайдеггера - в историко-философской сфере. В связи с этим представляется необходимым отметить ведущий для последующего рассмотрения коммуникативный план, в преломлении через который просматривается вся непреходящая значимость открытий данных философов, прояснив одновре-менно романтический аспект осмысления герменевтической проблематики.

Поднимая вопрос о романтизме, можно отметить, что его связь с герменевтикой М.М. Бахтина и М. Хайдеггера обусловлена его же ролью в истории. Проблемы осмысления места романтизма в истории культуры неизменно встают, когда пробуждение самобытных качеств человеческой личности становится насущной необходимостью для решения задач по спасению духовной культуры от наступающего варварства цивилизации. Романтический пафос, которым проникнуты программные установки герме-невтики, позволяет видеть в М.М. Бахтине и М. Хайдеггере наших современников, а в герменевтике, чей образ сформирован двумя самобытными подходами, философию, отражающую современные проблемы.

Мир и человек у М. Хайдеггера образуют единство (das Eins), особую коммуникацию: слово "человек" заменяется соответствующим "фундаментальной онтологии" словом Dasein, означающим существование, наличное бытие. Здесь - бытие имеет философский смысл огромной важности, так как герменевтический анализ используется у немецкого философа для раскрытия присутствующей в человеческом существовании сущности и обнару-жения смысла бытия. М. Хайдеггер подходит к выводу о том, что самораскрытие, непосредственное обнаружение своей сути есть форма существования живого, сознающего себя, а понимание выступает не в качествеодной из черт человеческого познания, а в качестве определяющей характеристики самого существования, как способ бытия. У М.М. Бахтина же есть "два полюса текста", находящихся в единстве: во-первых, за каждым текстом стоит система языка, во-вторых, каждый текст является чем-то индивидуальным, единственным и неповторимым, и в этом весь смысл его (его замысел, ради чего он создан). Активно-диалогическое понимание (спор - согласие), включение в "диалогический контекст" для русского мыслителя особенно важным. Существуют три взаимодействующие части в процессе понимания: то, что подвергается пониманию; сам реципиент, который является субъектом процесса понимания; и нечто третье, куда входит все прочитанное, услышанное, увиденное, совершенное человеком-реципиентом раньше. Когда эти три части взаимодействуют, определяется конечное понимание смысла, происходит коммуникативное понимание.

Философская герменевтика, представленная именами М.М. Бахтина и М. Хайдеггера, может рассматриваться как программа, направленная на отыскание основания для того единственного события, через которое человеку открывается смысл собственного бытия или бытия самобытными возможностями, а через это и все бытие в целом.

В заключении подводятся итоги диссертационного исследования, а также намечаются основные направления основные направления и перспективы дальнейших исследований в выбранном направлении.

ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ АВТОРОМ БЫЛИ ОПУБЛИКОВАНЫ СЛЕДУЮЩИЕ СТАТЬИ

1. Источникова, А.В. Об истоках герменевтики М. Бахтина и М. Хайдеггера / А.В. Источникова // Наука и образование - 2005 : Материалы Международной научно-технической конференции (Мурманск 6-14 апреля 2005 г.) : в 7 ч. Ч. 1. - Мурманск : МГТУ, 2005. - 0,3 п.л.

2. Источникова, А.В. Структурно-онтологическое представление "поступка" в творчестве М.М. Бахтина в свете герменевтической исследовательской задачи / А.В. Источникова // Поиск. Выпуск XI. Серия "Философские и социальные исследования". Межвузовский сборник научных статей. - Мурманск : МГТУ, 2005. - С. - 0,2 п.л.

3. Источникова, А.В. Преодоление "эстетизма" в осмыслении поступка М.М. Бахтина / А.В. Источникова // Поиск. Философские и социально-экономические исследования. Выпуск IX. Серия "Философские и социальные исследования". Межвузовский сборник научных статей. - Мурманск : МГТУ, 2005. - 0,4 п.л.

4. Источникова, А.В. Диалогизм М.М. Бахтина / А.В. Источникова // Философия в XXI веке : Международный сборник научных трудов / под общей ред. проф. О.И. Кирикова. Выпуск 8. - Воронеж : Воронежский госпедуниверситет, 2006. - 0,3 п.л.

5. Источникова, А.В. Проблема анализа Бытия как стратегический замысел герменевтики М. Хайдеггера / А.В. Источникова // Вестник МГТУ - 2006. - Том 9. - №1. - 0,5 п.л.

6. Источникова, А.В. Событийный модус встречи в основе герменевтического анализа у М.М. Бахтина / А.В. Источникова // Проблемы гуманитарных наук и образования в техническом вузе : материалы науч.-практ. конф. (Мурманск, 14-17 марта 2006 г.).

Размещено на Allbest.ru