Антропология – учение о человеке

Размещено на http://www.allbest.ru/

Антропология - учение о человеке

1. Смысл и назначение человеческого бытия - как особая тема философии

Проблема смысла и содержания человеческого существования волновала философов с древнейших времён.

Концепции смысла жизни:

а)гедонизм - стремление к наслаждению;

б)эвдемонизм - стремление к счастью;

в)аскетизм - сознательный отказ от материальных благ и чувственных наслаждений;

г)этика долга - стремление к самопожертвованию во имя служения идеалу;

д)утилитаризм - стремление из всего извлекать практическую пользу;

е)прагматизм - стремление достичь поставленной цели любыми средствами.

Смысл жизни, согласно современной философии, каждому человеку открывается по-разному. Найти смысл жизни для всех времён и народов невозможно, поскольку наряду с общечеловеческими, вечными истинами, он включает нечто специфическое: чаяния, надежды и стремления людей каждой данной эпохи. Реализация смысла жизни зависит от многих условий общественного и личного характера.

Смысл жизни - это выбор каждого отдельного человека, заключающейся в самореализации личности, в потребности человека творить, отдавать, делиться с другими, жертвовать собой ради других.

Смысл жизни и его выбор зависит напрямую от выбора ценностей. Ценность - это отношение людей к тем или иным предметам и явлениям как к полезным, предпочтительным или негативным, пагубным, посредством которого регулируются человеческое поведение и деятельность. Та или иная ценность зависит как от социальной, культурно-исторической структуры жизни, так и от личного выбора человека. Общественные и личные потребности, цели, интересы являются не только отражением изменчивого общественного бытия людей, но и являются внутренним, эмоционально-психологическим и волевым мотивом этого изменения.

Обобщённым критерием общечеловеческих ценностей является обеспечение личных свобод и прав каждого индивида, охрана физических и духовных сил, материальные и морально-правовые гарантии общества, которые содействуют реальному развитию человечества и человека.

2.Категория «свободы и необходимости в жизни человека»: «Свобода как ценность» - свободен ли человек

Свобода - одна из важнейших категорий социальной философии, характеризующих диапазон возможностей человека действовать в соответствии с желаниями, намерениями, интересами. Она может быть внутренней и внешней.

Внутренняя свобода - это свобода в сознании, в мыслях, психологии, свобода совести. Под этим подразумеваются: высокий уровень духовных устремлений, свободное, раскрепощенное мышление, право исповедовать любую религию либо не исповедовать никакой, свобода каждого человека решать для себя фундаментальный вопрос философии: «стоит или не стоит жизнь того, чтобы ее прожить…» (Л. Камю).

Как известно, абсолютной свободы нет и быть не может. Абсолютная свобода для одного оборачивается несвободой для другого или может стать произволом. Люди не вольны в выборе объективных условий своей деятельности, они лишь обладают известной возможностью предпочитать цели и средства их достижения. Поэтому свобода деятельности человека опирается на «познание необходимости», т. е. объективных законов природы и общественного развития, и заключается в возможности выбора, способности принимать решения со знанием дела.

Проблема свободы является одной из центральных проблем истории человеческой мысли. Существуют две крайние концепции понимания свободы:

1.Фатализм - отрицание свободы человека, уверенность, что любой поступок причинно обусловлен и человек только подчиняется воздействию внешних обстоятельств, т.е. все действия человека жёстко предопределены изначально надличностной силой (Бог, судьба, Мировая воля, Абсолютный дух);

2.Волюнтаризм - абсолютизация свободы воли человека, уверенность, что все поступки и действия, начиная с простейшего поведения и заканчивая крупнейшими историческими событиями, решающими судьбу целых народов и стран, зависят целиком и полностью от собственной воли людей.

С точки зрения современной философии, свобода - это специфический способ бытия человека, связанный с его способностью выбирать решение и совершать поступок в соответствии со своими целями, интересами, идеалами и оценками, основанными на осознании им объективных свойств и отношений вещей, закономерностей окружающего мира.

Сущность свободы - это выбор, который всегда связан с интеллектуальным и эмоционально-волевым напряжением. Эта свобода выбора, обусловленная вариативным характером этой ситуации, порождает ответственность личности за принятое решение и поступки, являющиеся его следствием. Свобода и ответственность - это две стороны целостного процесса - сознательной деятельности человека.

Путь к свободе - это путь всестороннего развития духовных и физических сил личности в условиях гармонии общественных и личных интересов, которые раскрывают творческий потенциал и смысл жизни человека.

3.Свобода, как нравственный императив

По теории И. Канта, при выборе своего поведения человек должен руководствоваться не только своими желаниями, но и общечеловеческими правилами, являющимися для него категорическим императивом (безусловным повелением).

Суть категорического императива И. Кант формулирует следующим образом? «Поступай так, чтобы максима твоего поведения, на базе твоей воли, могла стать общим естественным законом». Кант выдвигает три максимы поведения?

1) поступай согласно правилам, которые могут стать всеобщим законом;

2) в своих поступках исходи из того, что человек является высшей ценностью, ??п никогда нельзя использовать только как средство;

3) все поступки должны быть ориентированы на общее благо.

Диалектическая взаимосвязь второй и третьей максимы является основой гармонизации отношений между обществом и индивидом, между государством и гражданином, а первая максима фиксирует абсолютное нравственное требование, состоящее в осознании человеком своего долга. Основой нравственного долга выступает свободная и разумная воля.

Все вещи в мире, указывает И. Кант, имеют относительную ценность, и только разумная и свободная личность имеет безусловную ценность сама по себе.

Категорический императив, по Канту, является внеэмпирическим, так как он не возникает в результате обобщения человеческого поведения, «он касается того, что должно быть, а не того, что есть», и априорным («И подлец знает, что ??п поведение не является нравственным»).

Мораль не выводится из чего бы то ни было, она содержит свою причину в себе. Кант вырывает мораль из многообразия жизненных связей, он возвышает её над миром и противопоставляет её реальному миру.

По Канту, нравственные требования должны иметь абсолютный характер безусловного веления, что он и называет категорическим императивом. А таким императивом, как он утверждает, является осознание человеком своего долга, имеющего абсолютное значение, который не должна быть средством для чего-нибудь, а только цель сама по себе (все вещи в мире имеют относительную ценность), и только разумная и свободная личность имеет безусловную ценность? человек должен быть свободным и разумным - таков моральный закон.

А моральный закон требует «поступать таким образом, чтобы признавать в себе и других свободную и разумную волю целью, а не средством «. Исходя из этого, Кант требует от каждого «действовать так, чтобы правило, руководящее твоей волей, могло быть так же основой всемирного законодательства». Именно поэтому, по Канту, абсолютное уважение к личности является нравственным основанием морали и права. Однако это в реальной жизни невозможно, поскольку в природе человека существует «изначальное зло», которое он называет эгоизмом, якобы свойственным природе человека (себялюбие, стремление только к собственному счастью, которое неистребимо).

4. Свобода и своеволие

Что же такое свобода и своеволие? Свобода основана на нравственном законе, своеволи - результат игры страстей. Свобода говорит: «Так надо, значит, я могу». Своеволие говорит: «Я хочу, значит, я могу». Частый вариант: своеволие маскируется под научное знание. Оно говорит: «Я точно знаю, что нужно, значит, я могу и заставлю всех делать то, что считаю нужным». Наука в этом не виновата, даже если просчиталась в своих выводах. Не Ницше создал сверхчеловека. Он только довел до воплощения идею своего времени. Он дал воплощение тем течениям европейской мысли, которые неправильно поняли, что такое личность, стали на путь индивидуализма и прямым путём пришли к человекобожию. В наш век кроме науки существует ещё наукообразие. Наукообразие прорывается повсюду, с особой настойчивостью - в те области, которые касаются человеческого общества. Девятнадцатый век фетишизировал науку, и наукообразные теории легко доходят до человеческих сердец. Наукообразие - своевольная болезнь науки.

Свобода ищет смысла, своеволие ставит цели. Свобода - торжество личности, своеволие - порождение индивидуализма. Обожествление народа, национализм - особый случай индивидуалистического культа, своего рода индивидуализм.

Нет и не было человека вне религиозного сознания, то есть отношение к миру и культура племени, народа, орды вырастает из этого сознания. Религия объединяет людей, и культура вырастает из этого объединения людей.

По-настоящему трагична свобода. Перед свободным человеком стоят тысячи вопросов, и основной из них - прав ли он, что стоит на своём, не считаясь с общим мнением, нет ли в его поведении гордыни. Ведь ему нередко приходится идти наперекор обществу, всегда до известной степени заражённому своеволием. Трагичность свободного человека особенно заметна в эпохи вроде нашей, когда болезнь своеволия охватывает целые народы. Свободному человеку приходится знать, видеть и понимать, чтобы не сбиться с пути. Он всегда в напряжённом внимании и никогда не теряет связи с действительностью, хотя толпе кажется, что он витает в облаках. Он вынужден подавлять в себе инстинкт самосохранения, чтобы сохранить свободу. Она не даётся готовенькой в руки, за неё нужно дорого платить.

Дело свободного человека ясно, потому что он не ставит цели, но ищет смысл. Искание смысла трудно, потому что непрерывно возникают миражи и не так-то просто рассеиваются. Свободный человек стоит на своём, потому что не может отречься от истины, но ведь и миражи прикидываются истиной. Свобода в руки не идёт, она достигается внутренней борьбой, преодолением себя и мира, постоянным вниманием и болью. И всё же даже неполная доля свободы резко выделяет свободного человека из толпы. У него прямая походка и глубокое сознание греховности, почти полностью утраченное сегодняшней толпой. Свободный человек не прельщается толпой на площади. Он не играет роли, а живёт. Жить ему трудно, но зато он свободен.

Несчастье своевольца (и своевольного общества) в разрыве между «хочу» (цель) и «могу». Когда своеволец не может добиться цели, он впадает в неистовство. Цель у своевольца бывает любая - женщина, богатство, перестройка общества по задуманному плану, что угодно… С перестройкой общества дело обстоит совсем туго, потому что, исторически развившееся, оно имеет тенденцию жить по собственным законам и с трудом поддаётся насильственному реформированию. В самом начале эпохи Мандельштам заметил «огромный, неуклюжий, скрипучий поворот руля», но первый поворот был сделан на огромном подъёме, в дни народной революции, когда человеческие толпы действительно верили в рулевого и помогали ему изо всех сил. Руль хоть и скрипел, но всё же поворачивал корпус корабля, который был переведён на неизведанный курс и дальше поплыл по инерции. Куда ведёт этот наш путь? Кто знает… Дело, во всяком случае, далеко не только в экономическом переустройстве, хотя это было и продолжает быть скрипучим делом. Гораздо существеннее, по-моему, отношения между людьми внутри страны и позиция целого по отношению ко всему миру. Страна выпала из того мира, к которому она принадлежала и с которым совершила весь исторический путь. Она потеряла связь с прошлым, движется к неизвестному будущему и непрерывно отдаляется от цели, поставленной по воле людей, поверивших в свою способность провидеть будущее. Мандельштам подозревал в самом начале плавания, что «десяти небес нам стоила земля». Знал ли он, что мы потеряем не только небеса, но и землю? Может, и предчувствовал нечто подобное. Ведь не случайно сказано в этом стихотворении: «В ком сердце есть, тот должен слышать, время, как твой корабль ко дну идёт».

Своеволец, услыхав от женщины «нет», способен пустить себе пулю в лоб, человек, стремящийся к богатству, пускает по ветру всё, что у него есть, надеясь выиграть в карточной или биржевой игре. Иногда он становится блатарём и вскрывает банковский сейф, расплачиваясь за это тюрьмой. Своеволец уничтожает всё и всех, кто ему мешает, и прежде всего самого себя. Разрушение и самоуничтожение - неизбежные следствия своеволия.

Своеволец, теряя чувство реальности, непрерывно взвинчивает себя мыслью, что ему всё доступно и он всё может. Своевольный человек и своевольное общество не только не желают считаться с реальностью, но действительно не видят её. В уме они переделывают её на свой лад и не способны поверить, что она иная.

История первой половины двадцатого века, прочтённая как разгул своеволия, отказавшегося, как ему положено, от всех ценностей, накопленных человечеством, является прямым следствием гуманизма и «демократии», потерявших религиозную основу. Таков процесс, длившийся веками и пришедший к логическому завершению в нашу эпоху.

Дар нашего времени - снисходительность к себе, отсутствие критериев и не покидавшая никого жажда счастья. Мне кажется, ни одна эпоха не дала такого пафоса самоутверждения и своеволия, как наша. Это болезнь времени, и она ещё в полном разгаре.

5.Самооценка человеческой жизни

Личность неразрывно связана с уникальностью и предназначением человека. Уникальность, в переводе с лат. «Уникум», обозначает нечто единственное в своем роде, исключительное. Назначение - это заранее определенность человека, его возросшая роль, место в мире. В рамках классической философии человеческое бытие не обладает уникальностью. Напротив, сущность человека тождественна сущности бытия вообще, благодаря чему и человек, и мир могут быть адекватно познаны наукой. Неклассическая философия отвергает возможность рационального познания мира и человека и впервые ставит проблему уникальности человеческого бытия.

Так, например, в «философии жизни» Ф. Ницше в основе всего существующего лежит безрассудная «воля к власти». Человек - единственное существо на земле, способное в результате отказа от «слишком человеческого» в себе, «самоопределения», возвышения над собственной природой стать «сверхчеловеком», господином всего на земле.

В рамках философии экзистенциализма само бытие осмысляется исключительно в качестве человеческого существования. С. Кьеркегор пишет о нем как о главной и единственной проблеме философии. Он критикует предшествующих мыслителей за абстрактность их представлений о человеке: индивидуальность личности оказывается упущенной ими, классическая философия мыслит не индивида, но только его понятие; игнорируя все многообразие человеческих чувств и настроений, настаивает на приоритете рационального мышления как определяющего начала в жизни человека.

Осознание собственного единства с другими индивидуумами, по Кьеркегору, - лишь промежуточный этап на пути становления человека личностью. Итогом этого пути должно оказаться полное отчаяние, разуверение в собственных силах, самоотречение и неизбежное обращение к Богу, являющемуся подлинным мерилом человечности в человеке. Сам путь становления личностью предстает не столько как процесс размышлений, сколько действий, в которых человек осуществляет данную ему свободу.

Атеистическое направление экзистенциализма развивает мысли о свободе. С точки зрения Ж.-П. Сартра, уникальность человека заключается в том, что его существование предшествует сущности, т. е. чтобы стать самим собой, человек должен определить себя в процессе собственной деятельности (носящей опять же не познавательный, а практический характер). «Человек есть совокупность своих поступков», он «обречен» на свободу, в результате осуществления которой он формируется как неповторимая личность. При этом никто и ничто не в состоянии помочь ему, дать ориентиры, точку опоры: в своей деятельности человек исходит только из собственных представлений о добре и зле, которые корректируются в течение всей его жизни, он сам несет полную ответственность за свои поступки.

А. Камю, рассуждая об уникальности человеческого бытия, выводит ее из положения о пропасти, отделяющей человека от остального мира: на рациональные вопросы мир отвечает безрассудным молчанием, наполняя человека чувством абсурдности существования, собственной отчужденности от мира, других людей и даже о самого себя.

Будучи уникальным, человеческое бытие представляет действительную проблему для философии, привыкшей исследовать всеобщее, а не особенное, индивидуальное. Данная проблема осознается в философии неокантианцев, прежде всего, как проблема метода познания: если науки о природе опираются на генерализирующие методы (объяснение, обобщение), то науки о духе должны опираться на индивидуализирующие методы (понимание, описание, симпатическое проникновение в суть). Человеческое бытие может быть осмыслено в процессе постижения культуры как результата его творческой деятельности. В работах Э. Кассирера, например, под бытием подразумеваются исключительно деяния человеческого духа.

Бытие и человек оказываются главными проблемами философии. Уникальность человека, заключается в том, что, помимо систем рецепторов (воспринимающих стимулы со стороны внешнего мира) и аспектов (реагирующих на эти стимулы), у человека имеется символическая система, опосредующая восприятие стимулов и задерживающая реакции на них. Человек, в отличие от иных живых существ, никогда не имеет непосредственного отношения к внешним объектам, он всегда обращен на себя, видит реальность словно через сеть символических форм, вырабатываемых человечеством в процессе истории. Именно познанием этих символических форм (мифа, искусства, религии, науки) и должна заниматься философия.

Позже, начиная со второй половины ХХ в. и до сегодняшних дней, проблема уникальности человеческого бытия теряет свою актуальность.

6.Конечность человеческого существования

Первооткрытие конечного человеческого бытия очень непрочно: ничто не дает ему возможности сосредоточиться на самом себе; кажется даже, что оно намекает на ту самую бесконечность, которую в действительности само же отвергает. Эволюция видов, быть может и поныне не завершена; формы производства и труда беспрестанно изменяются и, быть может, настанет такое время, когда труд уже не будет для человека основой отчуждения, а его потребности - постоянным напоминанием о его пределах; и нельзя ручаться, что человек не откроет когда-нибудь символические системы, столь четкие и прозрачные, что в них растворится застарелая непрозрачность исторических языков. Конечность человеческого бытия заявляет о себе в форме позитивности, но парадоксальным образом обрисовывается в форме бесконечности, указывая не только на жесткость границ, но и на однообразие пути, беспредельного, но, быть может, и небезнадежного. Однако все эти содержания и все то, что, скрываясь в них, указывает тем самым на временной предел, лишены позитивности в пространстве знания, они служат целям возможного познания, лишь будучи связанными в каждом своем моменте с конечностью человеческого бытия. Ибо эти содержания не могли бы и проступить в том свете, который хоть отчасти на них упал, если бы человек, который в них выявляется, был замкнут в безмолвной, темной, непосредственной и блаженной открытости животной жизни; и точно так же они не выступили бы при рассмотрении их на собственной основе под острым углом зрения, если бы человек мог беспрепятственно охватить их светом бесконечного понимания. На деле же в опыте человека дается тело - его собственное тело, частица того двойственного пространства, собственная и несводимая пространственность которого сочленяется, однако, с пространством вещей: в этом самом опыте дается и желание как некое первичное влечение, на основе которого все вещ «приобретают свою, пусть относительную, ценность; в этом самом опыте язык дан в движении, в котором могут быть даны любая речь любых времен, все последовательности и все одновременности, Все это означает, что каждая позитивная форма, через посредство которой человек способен постигнуть, что он конечен, дается ему лишь на основе конечности его собственного бытия. Конечность эта не есть чистейшая сущность позитивности, но только на ее основе и может проявиться последняя. Способ бытия жизни, самый факт, что жизнь не может существовать, не предписывая мне свои формы, все это дается мне прежде всего моим телом; способ бытия производства, его влияние, определяющее мое существование, дается мне моим желанием; наконец, способ бытия языка, весь путь истории, освещаемый словами в краткий миг их произнесения, а может быть, даже и в еще более краткий миг, даются мне лишь в цепочке моего словесного мышления. В основе всех эмпирических позитивностей, в основе всего того, что указывает на конкретные пределы человеческого существования, обнаруживается конечность человеческого бытия, которая в некотором смысле повсюду едина, и приметы ее - пространственность тела, открытость желания, время языка; но в то же время она в корне различна, и в этом смысле выражается не как ограничение, налагаемое на человека извне (его природой или его историей), но как основоположная конечность человеческого бытия, основанная на самой себе и открытая позитивности любого конкретного предела.

Так, в самом средоточии эмпиричности обнаруживается необходимость восхождения или, если угодно, нисхождения к аналитике конечного человеческого бытия, в которой человеческое бытие могло бы обосновать во всей их позитивности любые формы, свидетельствующие о том, что человек не бесконечен. Причем самым первым признаком, которым эта аналитика должна отметить способ бытия человека или, вернее, все то пространство, в котором она развернется целиком, - это признак повтора, признак тождества и различия между позитивным и фундаментальным. Так смерть, подспудно подтачивающая повседневное существование всего живого, есть одновременно другая, фундаментальная смерть, на основе которой мне дано и мое эмпирическое существование; желание, которое связывает и разделяет людей в бесстрастии экономических процессов, - это одновременно и то фундаментальное желание, на основе которого какая-либо вещь может быть объектом моего желания; время, которое порождает языки, оседает в них и в конце концов изнашивает их, есть то же самое время, которое делает мою речь дискурсивной, растягивая ее в непреодолимую и неизбежную последовательность. На всем протяжении нашего опыта конечность человеческого бытия вторит самой себе: в образе Тождественного она являет одновременно и тождество, и различие позитивностей и их обоснования. Мы видим, как современная рефлексия с первых шагов аналитики минует упорядоченность представления, запечатленную в таблице, построенной классическим мышлением, и устремляется к мысли о Тождественном -- о том самом Тождественном, в котором Различие и Тождество сливаются. Именно в этом зыбком, но обширном пространстве, открывшемся посредством повтора позитивного в фундаментальном, и развернется аналитика конечного человеческого бытия, столь тесно связанная с судьбою всего современного мышления: именно здесь можно будет увидеть, как трансцендентальное вторит эмпирическому, cogito - немыслимому, возврат первоначала - его отступлению; именно здесь готова утвердиться на своей собственной основе мысль о Тождественном, несводимая к классической философии.

Нам возразят, однако, что для появления мысли о конечности человеческого бытия вовсе не обязательно было дожидаться XIX века. Пожалуй, и правда, в XIX веке эта мысль лишь заняла новое место в общем мыслительном пространстве, стала играть более трудную, многозначную и потому заметную роль. Для мысли XVII-XVIII веков именно конечность человеческого бытия принуждала человека вести животное существование, трудиться в поте лица своего, мыслить с помощью непрозрачных слов; именно эта конечность мешала исчерпывающе познать механизмы его тела, средства удовлетворения его потребностей, пути мышления, свободного от опасной помощи языка с его вечной косностью и вечными фантазиями. В своей несоизмеримости с бесконечностью человеческая предельность равно охватывала и само существование эмпирических содержаний, и невозможность их непосредственного познания. Таким образом, негативное отношение к бесконечности - не важно, мыслилось ли оно как акт творения, как грехопадение, как связь души с телом, как самоопределение внутри конечного бытия, как индивидуальная точка зрения на целостность или как связь представления с впечатлением, - всегда предшествовало эмпиричности человека и ее возможному познанию. Единым движением, но избегая порочного круга взаимных соответствий, это позволяло обосновать существование тела, потребностей, слов и невозможность подчинить их абсолютному познанию. Сложившийся в начале XIX века опыт помещает открытие конечного человеческого бытия уже не вовнутрь мысли о бесконечном, но в самые недра содержаний, полагаемых конечным знанием в виде конкретных форм конечного существования. Отсюда бесконечная игра вторящих друг другу соответствий: человеческое знание конечно потому, что оно неизбавимо замкнуто в позитивных содержаниях языка, труда и жизни, и наоборот, жизнь, труд, язык даются нам во всей их позитивности потому, что формы познания конечны. Иными словами, для классического мышления конечное человеческое бытие (положительная определенность, построенная на основе бесконечного) охватывает те отрицательные формы, каковыми являются тело, потребности, язык и то ограниченное познание, которое возможно о них; напротив, для современного мышления позитивность жизни, производства и труда (с их собственным существованием, историчностью, законами) определяет как бы в качестве отрицательной корреляции ограниченный характер познания; и наоборот, ограниченность познания положительно обосновывает саму возможность знания, хотя и замкнутого ограниченным опытом жизни, труда и языка. Когда эмпирические содержания помещались в пространстве представления, тогда метафизика бесконечности была не только возможна, но и необходима: ведь нужно было, чтобы эти содержания выявляли конечные формы человеческого бытия и в то же время сами, во всей их истинности, помещались внутри пространства представления, а идея бесконечности и идея зависимости от конечного человеческого бытия позволяли и то, и другое. Однако, как только эмпирические содержания отделились от представления и заключили принцип собственного существования в самих себе, тогда метафизика бесконечного тотчас стала ненужной; конечное человеческое бытие замыкается в отсылках к самому себе (в отсылках от позитивности содержаний к ограниченности познания и, наоборот, от ограниченной позитивности познания к ограниченному знанию содержаний). Так преобразилось все поле западной мысли. Там, где некогда метафизика представления и бесконечности соотносилась с анализом живых существ, человеческих желаний и слов языка, теперь перед нами возникает аналитика конечного человеческого существования, а в оппозиции к ней (или, точнее, в корреляции) - постоянная попытка построить метафизику жизни, труда и языка. Однако эти попытки не приводят к успеху, поскольку они опровергаются и даже подрываются изнутри, ведь речь теперь идет лишь о метафизиках, соизмеримых с конечным человеческим бытием: метафизике жизни, ведущей к человеку, даже если она на нем и не останавливается; метафизике труда, освобождающего человека тем, что дает ему возможность самому освободиться от него; метафизике языка, позволяющего человеку вновь присвоить себя в сознании собственной культуры. Таким образом, современное мышление противится своим собственным метафизическим устремлениям, показывая, что размышления о жизни, труде, языке, выступая в роли аналитики конечного человеческого бытия, обозначают конец метафизики: так, философия жизни ниспровергает метафизику как покров заблуждения, философия труда - как отчужденную мысль, как идеологию, философия языка - как эпизод культуры.

Конец метафизики является отрицательной стороной гораздо более сложного события, происшедшего в западном мышлении. Это событие - появление человека. Не надо думать, однако, будто человек появился на горизонте нашей мысли, резко и решительно меняя направленность нашей рефлексии грубыми фактами своего тела, труда, языка; метафизику сокрушила совсем не нищета человеческой позитивности. На поверхности может казаться, конечно, будто современная эпоха начинается тогда, когда человек начинает существование внутри своего организма, в скорлупе своего черепа, в строении своих членов, в извилинах своей физиологии; тогда, когда он начинает свое существование в средоточии труда, закон которого на него давит, а продукт от него ускользает; тогда, когда он помещает свою мысль в складках языка, который настолько старше его самого, что ему не под силу овладеть его значениями, хотя именно его потребность, в речи дает им новую жизнь. Однако если смотреть глубже, то наша культура переступила порог ощутимой нами современности в тот самый момент, когда конечность человеческого бытия стала мыслиться в непрерывном соотнесении с самой собою. Если на уровне различных конкретных знаний и верно, что конечность эта всегда определяется на основе конкретного человека и тех эмпирических форм, которые можно приписать его существованию, то на археологическом уровне, где обнаруживаются общие исторические априорности всякого познания, современный человек - то есть тот человек, который определяется своим телесным существованием, трудом и речью, - возможен лишь в виде образа конечного человеческого бытия. Современная культура способна помыслить человека, лишь поскольку она способна помыслить конечное на его собственной основе. Поэтому ясно, что классическая мысль и все, что ей предшествовало, вполне могли говорить о духе и теле, о человеческом существе, о его столь ограниченном месте во вселенной, о пределах, ограничивающих его познание или его свободу; и в то же время ни одна эпоха не знала человека, как он дан современному знанию. «Гуманизм» Ренессанса, «рационализм» классиков вполне могли уделить роду человеческому привилегированное место в миропорядке - помыслить человека они не могли.

7.Смерть и бессмертие

Человек является единственным представителем живой природы на нашей планете, сознающим, что он смертен и ответственен за свою жизнь и жизнь других людей. В этом и заключается самоценность человеческого существования. Большинство людей постоянно задает себе духовно-нравственный вопрос: как жить, чтобы оставить о себе добрую память? Действительно, некоторые личности после физической смерти вступают в вечность, навсегда закрепляясь в исторической памяти человечества. Вспомним слова гениального Сократа: «Те, кто подлинно предан философии, заняты, по сути вещей, только одним - умиранием и смертью». И далее: «…Истинные философы много думают о смерти, и никто на свете не боится ее меньше, чем эти люди» . Именно истинным философам давала она «философскую веру» в вечность (Ясперс), и они смогли мудро, с честью прожить жизнь и достойно встретить смерть, как встретили ее Сократ, Дж. Бруно, Кант и другие.

Хотя понятие «бессмертие» весьма многозначно, можно выделить три основных ценностных смысла этого слова. Первый смысл - религиозный. Человек после смерти не исчезает, а продолжает свое бытие, но совсем в другой ипостаси - нечеловеческой (трансцендентальной). Такую позицию можно обнаружить и в христианстве, и в исламе, и в большинстве других религий мира. Второй смысл - смешанный, философско-религиозный. Бессмертие предстает как некое вечное безличностное превращение: бесконечное перевоплощение человеческого «Я» в разные живые существа. Это представление характерно для буддизма и некоторых античных философских течений - пифагорейства, платонизма и других. Наконец, третий смысл - светский (обыденный). Бессмертие не может быть телесным, так как тело всегда смертно. Оно является результатом мыследеятельности человека, его созидательного творчества, наконец, социальной памяти. Вот как оптимистично размышлял на эту тему русский философ Н.А. Бердяев: «Будущее всегда в конце концов приносит смерть, и это не может не вызвать тоски. Будущее враждебно вечности, как и прошлое. Но ничто не интересно, кроме вечности» . Действительно, настоящая жизнь потеряет всякий смысл, если не думать о будущем, не творить вечность.

Конечно, философия не может дать людям однозначного ответа на вопрос о смысле вечности бытия, но только она одна способствует личному критическому осмыслению ими своей жизни. Она помогает людям найти смысл в жизни настоящей и укрепить волю к жизни будущей. Философски точно поставил этот вопрос В. Шекспир (1564-1616):

«Быть или не быть, вот в чем вопрос. Достойно ль Смириться под ударами судьбы, Иль надо оказать сопротивленье И в смертной схватке с целым морем бед Покончить с ними? Умереть. Забыться».

Шекспир сознательно не дает прямого ответа на поставленные вопросы. Кстати, его должен найти каждый живущий на Земле человек, ибо в нем и заключен смысл его жизни и смысл его смерти или бессмертия. Человеческая жизнь - это не миг (как поется в популярной песне), а постоянная ретроспектива и перспектива личного бытия. После смерти всегда остается сотворенная культура или, говоря иначе, духовные и материальные ценности, которые создал человек при жизни.

Конечно, современной медицине известны случаи реанимации после заключения о клинической смерти. Но в них речь идет о свидетельствах практических врачей. Медицинская наука воздерживается от суждений по этому поводу. В ряде газет 60-х годов появилось сенсационное сообщение, вызвавшее множество самых разных толкований: «В марте 1960 года в одну из больниц Актюбинской области был доставлен человек: почерневшее тело в обледеневшей одежде, без головного убора и обуви. При простукивании по телу - глухой звук, как от удара по дереву. Температура поверхности тела ниже нуля градусов. Сердцебиение и дыхание не прослушивались. Поставлен диагноз: общее замерзание, клиническая смерть. Пострадавшего поместили в горячую ванну. Его начали возвращать к жизни с помощью комплекса реанимационных мероприятий. Через полчаса появились слабое дыхание и пульс. К вечеру того же дня больной пришел в сознание. Позднее стало известно, что В.И. Харин пролежал в снегу без валенок и головного убора 3-4 часа. Его сердце не билось 180 минут. Тем не менее «замороженный» не только остался жить, но и сохранил трудоспособность».

Правда, еще в начале XX века американец Алексис Каррел, известный тогда биолог, доказывал всему миру скептиков и сомневающихся, что живое тело может быть бессмертным. В январе 1912 года этот признанный ученый поставил любопытный эксперимент. Он взял кусок сердечной мышцы от куриного эмбриона, обеспечил питание и удаление отходов. Опыт продолжался до 1947 года, то есть более 35 лет, в течение которых крошечный кусочек ткани оставался живым. После проведенных подсчетов оказалось, что он «прожил» много куриных жизней, а это эквивалентно сотням лет жизни человеческой. Чудесный кусочек сердца эмбриона курицы назвали «тканью вечной молодости». Он удваивался в размерах каждые 48 часов! Наросшие слои экспериментаторами удалялись - с тем, чтобы ткань постоянно оставалась в первоначальных размерах, иначе сделались бы невозможными питание и очищение клеток. Из эксперимента доктора Каррела следует вывод: если организм правильно питать и вовремя удалять отходы, то физическая жизнь может продолжаться бесконечно долго.

О смерти и бессмертии философы размышляют с древнейших времен. Уже античные мыслители полагали, что рождение человека, раскол его по половому признаку, любовь и смерть неразрывно сцеплены. Так, Платон определял главное занятие мудреца как приготовление к своей смерти. Ясная и твердая ориентация его жизненной доктрины и жизненного чувства на смерть побуждает к правильному употреблению жизненных сил. Смерть является неизбежным завершением жизни организма, который в результате подвергается действию только законов неорганической природы. Каждая личность, живущая сознательной жизнью, не может так или иначе не осмысливать своего отношения к смерти и бессмертию. Как только люди начинают думать о смерти, они тут же утверждаются в некоем бессмертии. Подобно тому, как свет и тени заката солнца делают предметы объемными, ощущение смерти заставляет индивида острее переживать всю прелесть и горечь, всю радость и сложность человеческого бытия. Когда смерть рядом, ярче краски жизни, ее духовное богатство, ее чувственная прелесть, величие всего пережитого. Отчетливее проступают в сознании истина и фальшь, добро и зло, красота и безобразие, да и сам смысл человеческой жизни и деятельности предстает в ином свете.

Плоды человеческой деятельности есть лучшее продолжение жизни, тогда как надежды на индивидуальное бессмертие иллюзорны. Смерть - это часть человеческой (и не только) реальности. Любому образованному человеку она представляется естественным финалом его жизненного пути. «Я умру так же, как и все… но моя жизнь и смерть будут иметь смысл для меня и для всех», - писал Л.Н. Толстой (1828-1910).

Несмотря на то, что смерть - одна из самых сложных проблем общественного сознания, большинству современных людей свойственно сторониться всего, что с ней связано. Многие сознательно оберегают самих себя и своих детей от разговоров и раздумий на эту тему. Однако изучение философских установок в отношении к смерти может пролить свет на моральные установки людей и в отношении к жизни и основным ее ценностям. Что же касается отношения к человеческому бессмертию, то оно (сколько бы ни мечтали о нем люди), существует только в сознании потомков. До недавних пор в понятие бессмертия вкладывался только религиозный смысл. И рассматривалось оно в основном как таинство воскрешения из мертвых. Однако со временем эта проблема стала ведущей в поэзии и философии.

Список литературы

свобода философия смерть

1. Абушенко В.Л. Философия. Учебное пособие. - Москва: «Высшая школа»,2003г. - 489с.

2. Рефераты по философии. Под редакцией Кохановского В.П. Учебное пособие.- Ростов-на-Дону: «Феникс», 2001г. - 480с.

3. Современная западная философия. Под редакцией Румянцевой Т.Г. Учебноепособие. - Москва: «Высшая школа», 2000г. - 493с.

4. Спиркин А.Г. Философия. Учебное пособие. - Москва: «Гардарика»,2001г. - 736с.

5. Степин В.С., Розов М.А., Горохов В.Г. Философия науки и техники. Учебноепособие. - Москва: «Гардарика», 1996г. - 400с.

6. Шелер М. Положение человека в космосе// Шелер М. Избранные произведения. - М.: Гнозис, 1994. - 394с.

7. Федотова В.Г. Практическое и духовное освоение действительности. - М:, 1992. - С. 97

8. Франкл В. Человек в поисках смысла. - М:, 1990. - С.100

9. Федотова В.Г. Практическое и духовное освоение действительности. - М:, 1992. - С. 110

10. Бердяев Н.А. Экзистенциальная диалектика божественного и человеческого //Бердяев Н.А. О назначении человека. - М:, 1993. - С.325

11. Шелер М. Положение человека в космосе// Шелер М. Избранные произведения. - М.:, 1994. - С.153

12. Франкл В. Человек в поисках смысла. - М:, 1990. - С.97-98

13. Пархоменко И.Т., Радугин А.А. Культурология в вопросах и ответах.- М.:, 2001. - С. 124

14. Диоген Лаэртский. Книга I // О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов / Пер. М. Л. Гаспарова. - М.: Мысль, 1986.

15. Аристотель "Метафизика"

Размещено на Allbest.ru